Шарлотта Генсбур: «Меня травили в школе»
5 июля 2022 / Татьяна Розенштайн
Эксклюзивное интервью с одной из самых ярких французских актрис – о семье, особенных ролях и режиссерском дебюте «Джейн глазами Шарлотты».
В прокат выходит документальный фильм «Джейн глазами Шарлотты» (2021) – режиссерский дебют Шарлотты Генсбур, посвященный ее отношениям с матерью. Про дочь актрисы Джейн Биркин и шансонье Сержа Генсбура говорят, что в нее хотя бы раз были влюблены все французские мужчины. Сама Шарлотта долгое время желала жить незаметно. Нет, она не избегает личных вопросов, просто не любит чрезмерное внимание. Отсюда и жизнь в огромном Нью-Йорке, куда перебралась с семьей в 2014 году, и тяга к неброским нарядам – джинсам и темным брючным костюмам. Во время нашей беседы Шарлотта часто опускает глаза, а когда их все же поднимает, ее взгляд, кажется, проникает в самую душу…
Вы сняли картину про свою мать, в которой также появилась ваша младшая дочь…
— Джо – очень решительная десятилетняя особа.
Она охотно позирует перед камерой, не боится появляться в фильмах или музыкальных клипах. Мы с мужем (актер и режиссер Иван Атталь, – КР) уже беспокоимся за нее, но стараемся не налагать серьезных запретов.
Почему Джейн Биркин сначала отказалась сниматься в вашем фильме?
— С возрастом мама стала избегать камер. Она не любит смотреть на свои морщины крупным планом. В этом мы с ней очень похожи. Мне часто кажется, что в свои 50 я еще совсем девчонка, но стоит увидеть свое стареющее лицо на большом экране – сразу портится настроение. Ничего не могу с этим поделать. Индустрия развлечений очень жестока – в ней нельзя стареть. Может быть, лет через десять, когда у меня обвиснут щеки и заплывут глаза, мне придется смириться с возрастом, и тогда я уже не захочу сниматься. Сейчас я еще не готова, да и старение матери не могу принять. Для меня она все та же молодая, полная энергии и храбрости женщина.
youtube.com/embed/0d1cV-7J9D4″ allowfullscreen=»allowfullscreen»> Как вы отметили свое 50-летие?
— Эту годовщину я едва заметила. То лето выдалось очень бурным: фестивали в Каннах и Венеции, съемки нескольких картин. Если подумать, кроме тех месяцев, которые я провела дома из-за пандемии, и даже было начала хандрить, моя работа так никогда и не останавливалась. Что касается семейной жизни, там у меня еще меньше свобод. Мой распорядок дня зависит от расписания супруга-режиссера и троих детей.
Вы сейчас обнажились бы перед камерой Ларса фон Триера?
— Я не против новых ролей в его фильмах. Мне нравится, когда меня загоняют в угол и нужно себя преодолевать. Для фон Триера я готова раскрыться физически – без фильтров и прикрас. Потому что раздеваться будет не Шарлотта Генсбур, а моя героиня. И еще я терпеть не могу лицемерия. Если в сценарии идет речь о сексе, то его нужно показать правдиво.
youtube.com/embed/Mr9jxi7P1rs» allowfullscreen=»allowfullscreen»> В фильме своего мужа «Дела человеческие» вы сыграли феминистку, сына которой обвиняют в изнасиловании девушки?
— Эта была сложная роль, где я не только сыграла мать этого парня, но на самом деле являюсь матерью начинающего актера Бена Атталя (старший сын Шарлотты, ему 25, – КР). В том высокомерном и самоуверенном парне я не узнавала своего ребенка. И мне пришлось пережить кошмар любого родителя, который старается привить ребенку ценности и принципы, но обнаруживает, как тот всем этим пренебрег. В подобных ситуациях громче всего звучит вопрос: «Кто виноват?» И обычно на него отвечают: «Родители». А те, в свою очередь, пытаются понять, в чем они ошиблись. До недавнего времени я посещала одного психолога, который помог мне понять, что даже самые заботливые родители всего лишь на 20–30% влияют на своего ребенка. Ровно столько же влияния оказывает на его сознание общество.
Сегодня я уже не знаю, какое общество мне кажется сложнее, то, в котором я выросла, или современное.
А каким вы видите современное общество?
– Когда мне было 15 лет, отец снял меня в своем клипе «Лимонный инцест», и на нашу семью обрушились критика. Меня травили в школе, а моих родителей – на страницах изданий и в реальной жизни. И хотя я выросла в обществе, которым заправляли мужчины, а женщинам часто отводилась роль муз, разобраться в ценностях сегодняшнего общества мне еще сложнее. Сегодня любой неверный взгляд, жест, интерес к другому человеку могут вызвать бурные обвинения и дебаты. Мы ударились в другую крайность «политкорректности» – любой из нас может быть совершенно бездоказательно обвинен, например, в соцсетях, в результате чего жизнь может пойти под откос. Современная молодежь боится флиртовать, только чтобы их действия не подвергли ложной интерпретации. Из нашего лексикона исчезают личные местоимения «она» и «он», а соблюдение речевого феминитива – формальность, которая никак не влияет на реальную действительность и ситуацию людей.
Семейные съемки являются преимуществом или недостатком?
– Иван – хладнокровный режиссер, и ему совершенно неважно, стоит перед камерой его жена или другая актриса. Что же касается меня, то во время съемок у собственного мужа я гораздо больше нервничаю, чем у других режиссеров. К моему удивлению, наш сын беспрекословно следовал инструкциям отца, стараясь сделать все возможное для удачных сцен. В жизни у Бена более мятежный характер и гораздо меньше покорности по отношению к своим родителям.
Вы готовы смириться с тем, что дети идут по родительским стопам?
– Мы с Иваном были вовсе не против того, чтобы Бен стал актером. Сопротивление пришло с его стороны. Когда тот бросил школу, мы посоветовали ему пойти на курсы актерского мастерства. А Бен вместо этого решил пройти обучение на шеф-повара. Это было немного необычно, потому что наши дети с детства привыкли обитать на съемочных площадках.
Правда, мы никогда им не объясняли, чем мы занимаемся, не показывали свои фильмы. Наверное, в этом наша вина. В моей семье все было по-другому: отца всегда интересовало мое мнение о его песнях, а мать всегда рассказывала, что занимается самой лучшей профессией в мире. И все же Бен пришел в кино – у него была небольшая роль в картине «Моя собака Идиот» (2019), а вскоре он появится в одном из фильмов Сандрин Киберлэн.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Джейн Биркин Шарлотта Генсбур
Поделиться
Шарлотта Генсбур: «У меня не слишком открытый характер, но я от этого не страдаю»
Интервью
Сегодня Шарлотте Генсбур исполняется 51 год. И совсем недавно вышел ее фильм «Джейн глазами Шарлотты». По этим двум поводам вспоминаем интервью с француженкой, которое мы взяли у нее после ее переезда из Франции в США.
Из Франции Шарлотта уезжала по трагической причине: ее старшая сестра, модный фотограф Кейт Барри, шагнув из окна, ушла из жизни.
.. Тогда Шарлотта решила перешагнуть океан — ей был необходим хоть глоток свежего воздуха. И перемена мест помогла, как лекарство: сегодня актриса реже появляется на экране, зато все увереннее ощущает себя в реальности и гораздо чаще смеется! Она пришла на интервью в кроссовках и джинсах, ветер с Атлантики будто гуляет в ее растрепанных волосах. В свои 47 Генсбур по-прежнему выглядит подростком, который лишь открывает себя, новую жизнь — и огни Нью-Йорка.
- Фото
- Steven Pan
ELLE Чего вы ждали от переезда в Америку?
ШАРЛОТТА ГЕНСБУР До переезда я совсем не была влюблена в Нью-Йорк, а потом он с каждым днем нравился мне все больше. Поначалу было не очень легко: я ощущала себя чужаком, иностранкой. А потом поняла, что все мы тут в какой-то степени эмигранты. Здесь каждый говорит со своим акцентом, но с удовольствием подскажет какой-нибудь любимый адрес, поделится секретом, даст совет.
Здесь люди помогают.
ELLE А по Парижу не скучаете?
Ш.Г. Пока что нет, но знаю, что когда-нибудь туда вернусь. Большое видится на расстоянии. Во Франции остались мама, моя сестра Лу. Со мной здесь только младшие дети Алис и Джо, а старший, Бен, — в Англии. Ну, в общем, это нормально, ему все-таки 19 лет! (Смеется.) А если серьезно, то в Нью-Йорке я наконец смогла себя почувствовать по-настоящему собой. В Париже в последнее время мне это не очень удавалось.
ELLE Из-за чего? Что мешало — ваш имидж, известное имя?
Ш.Г. Ну, конечно, имя, а здесь у меня абсолютная анонимность! Я каждый раз удивляюсь, когда меня кто-то узнает. И даже тогда люди со мной говорят о ролях, о фильмах Ларса фон Триера, а не о моих знаменитых родителях, как это всегда бывает во Франции. Быть прежде всего дочкой Сержа Генсбура и Джейн Биркин — в 45 лет это даже как-то неловко. (Смеется.) Мне хотелось не сбежать от популярности, а просто вернуться к себе.
ELLE И как теперь выглядит ваша повседневная жизнь?
Ш.Г. Очень просто — семья, школа. Поскольку Иван (актер и режиссер Иван Атталь, гражданский муж Шарлотты Генсбур. — Прим. ELLE) из-за работы часто бывает в разъездах, я много времени провожу с детьми, они ходят в американскую школу. Готовлю, рисую, занимаюсь спортом. Наше жилье — это лофт в Трайбека, на Манхэттене, который я очень люблю. Мне нравится бывать на улицах Нью-Йорка. В Париже у меня был велосипед, но я им практически не пользовалась. А здесь езжу буквально повсюду, я просто наслаждаюсь свободой! Могу и пешком пройти много километров, сама того не замечая, в любое время года. Здешний климат довольно резкий, но это хорошо освежает мозги! (Смеется.)
ELLE Свой пятый альбом вы начали записывать три года назад. Когда же будет премьера?
Ш.Г. Да, надо признать, что на этот раз процесс оказался гораздо более долгим. Работая над другими альбомами, я все-таки оставалась в роли ведомой, а сейчас мне хочется быть по-настоящему автором.
Знаете, очень трудно остановиться, когда никто не скажет тебе: «Стоп! Записали, отлично». Всегда хочется сделать лучше, что-то еще исправить. Особенно собственный голос! (Смеется.)
ELLE А что скажете насчет новых ролей в кино?
Ш.Г. Теперь мне стало немного сложнее сниматься. Моей дочери 13, просто так школу не прогуляешь. И если Иван в Париже, то как все наши расписания состыковать? Но это и к лучшему: есть повод пересмотреть свои приоритеты. В свое время у меня была настоящая булимия в плане съемок, а сейчас это проходит. Только что закончились три месяца, которые я целиком провела на площадке «Обещания на рассвете» (в фильме Эрика Барбье по культовому роману Ромена Гари партнером Шарлотты Генсбур стал французский актер Пьер Нине. — Прим. ELLE). Выложилась настолько, что сейчас совсем не готова думать о новых проектах.
ELLE Зато вы опять снимаетесь для моды — стали лицом новой кампании Gerard Darel. В прошлый раз вы сотрудничали с маркой с 2003-го по 2005 год…
Ш.
Г. Даниэль Дарел, новый креативный директор бренда, увидела меня в одном из журналов, ей понравилась моя новая прическа, и она мне позвонила. Признаюсь, это очень приятно. Как и с Николя Гескьером, креативным директором Louis Vuitton, в этих отношениях я больше всего ценю личные, человеческие связи.
ELLE А в Нью-Йорке у вас появились новые друзья, знакомые?
Ш.Г. Пожалуй, нет. Но у меня и в Париже была не слишком активная светская жизнь. Меня не тянет на веселые вечеринки, у меня не слишком открытый характер, меня вряд ли кто назовет очень общительной. Но я от этого не страдаю.
ELLE Вы говорили в своих интервью, что родители просто вам не привили вкус к празднику…
Ш.Г. Здесь надо уточнить: в творчестве у них, конечно, была склонность к темным тонам, однако в 1970-х и начале 1980-х годов они жили бесконечно легко и беззаботно. Они непрерывно общались с друзьями, все время что-то праздновали, там было сплошное веселье.
Вот чему они точно меня не научили, так это заботиться о себе самой. Все эти «любить и принимать себя такой, как ты есть» — ну совершенно не про меня!
ELLE И все-таки вы же где-то бываете в Нью-Йорке. Можете поделиться хотя бы парочкой любимых адресов?
Ш.Г. Конечно. Например, я люблю музей Neue Galerie возле Центрального парка: там бывают потрясающие выставки австрийского искусства. На рынке в Челси можно отлично пообедать, к тому же там лучший в Нью-Йорке рыбный прилавок. А спортивные вещи я покупаю в Outdoor Voices. В Париже я никогда не вышла бы на улицу в такой одежде, а здесь чувствую себя в ней чуть больше американкой.
Теги
- Интервью
Эксклюзивное интервью: личное знакомство с Шарлоттой Генсбур
Актриса Шарлотта Генсбур садится в режиссерское кресло с фильмом «Джейн от Шарлотты». Когда британо-французская актриса, певица и автор песен Шарлотта Генсбур решила снять документальный фильм о своей 74-летней матери, актрисе Джейн Биркин, она знала, что это будет нелегко.
«Очень сложно взять камеру, снять собственную мать и задать вопросы. Иногда я чувствовал себя вуайеристом. На самом деле было проще, когда съемочная группа задавала вопросы», — с улыбкой говорит Генсбур.
С момента премьеры в июле на Каннском кинофестивале 2021 года фильм Jane By Charlotte (открывшийся во Франции 27 октября) побывал на многочисленных международных фестивалях от Испании до США, получив единодушную похвалу за чувственность. , исследующий портрет близости матери и дочери. «Я делал фильм очень эгоистично, задавая вопросы о себе, о наших отношениях и о моем отце», — добавляет Генсбур.
В Каннах стоит душный летний день, и интервью проходит в холле на крыше отеля, где почти не дует ветерок. Тихая 50-летняя актриса, одетая в джинсовую куртку и джинсы, кажется, не боится жары, хотя видно, что с журналистами ей не совсем комфортно. На протяжении всей своей карьеры (начавшейся в 13 лет с небольшой роли в Paroles et Musique , фильм Эли Шураки) Генсбур почти шепотом признается, что, как это ни парадоксально, крайняя застенчивость всегда была частью ее истории.
«Я думаю, что всегда было противоречие — быть актрисой и всегда быть очень застенчивой и неуклюжей, но это имеет смысл, потому что ты должен заставлять себя. Когда вы полностью закрыты, ответ заключается в том, чтобы довести барьер до предела ваших возможностей — чем дальше вы идете, тем лучше». С фильмографией, включающей работу со смелыми, противоречивыми режиссерами, такими как Ларс фон Триер ( Нимфоманка, Антихрист, Меланхолия ) и Гаспар Ноэ ( Lux Aeterna ), или просто появляясь как пародия на себя во французском популярном сериале Позвоните моему агенту , Генсбур говорит, что она сделала сознательное усилие, чтобы победить робость как исполнительница. .
Кадр из фильма «Джейн в исполнении Шарлотты» © ALAMY
РОСТ В ОСВЕЩЕНИИ
Добавьте к этому неизбежную классификацию «дочери» — в данном случае легендарного набора родителей и нетрадиционного воспитания. Ее родители, известный покойный певец и актер Серж Генсбур и Джейн Биркин — яркая британская модель, ставшая актрисой и воплощение крутости 60-х, снявшаяся в новаторских классических фильмах, включая 9.
0003 La Piscine и Blow Up – стали мировым явлением благодаря их дуэту 1969 года, Je t’aime… moi non plus ( Я люблю тебя… я тоже ). Песня поднялась в чартах Великобритании на первое место, но была осуждена Ватиканом и запрещена в нескольких странах из-за откровенно эротического дыхания и стонов. Пара рассталась через 12 лет; Шарлотта — их единственный ребенок.
После дебюта в кино ранняя карьера Генсбур быстро выросла из каскада музыкальных проектов, таких как ее альбом 9.0003 Charlotte Forever к драме Клода Миллера L’Effrontée , за которую в возрасте 15 лет она была награждена премией Сезар как самая многообещающая молодая актриса. Но все началось, говорит она, с Lemon Incest , дуэта, который она спела со своим отцом в 1984 году. «Когда мой отец написал для меня эту песню, он никогда не говорил мне, что любит меня лицом к лицу. Он никогда не держал меня на руках, если только не было камеры. Сегодня я это понимаю», — размышляет Генсбур.
«Это был его очень личный и особенный способ выражения любви». Точно так же Генсбур говорит, что чувствовала необходимость приблизиться к своей матери с камерой, как своего рода «признание в любви». Снимая Биркин день за днем в ее приморском доме в Бретани, «это был мой способ, — говорит Генсбур, — рассказать ей все, что я хотел ей сказать».
Генсбур с матерью Джейн Биркин, отцом Сержем Генсбуром и старшей сводной сестрой Кейт в Лондоне в 1972 году. почти как домашнее кино. Биркин, чья мальчишеская элегантность и красота вдохновили ее на создание знаменитой сумки Hermès, бросает вызов своему стереотипному образу иконы моды, расхаживая по захламленному дому в мешковатой одежде и с небольшим макияжем, выполняя работу по дому или готовя еду для внучки, отвечая на вопросы дочери на видео.
Интересно, не было ли намерением Шарлотты раскрыть еще один аспект вневременной привлекательности Биркин — богатую событиями жизнь, которую так и не смогли понять бесконечные осады папарацци.
«Я хотела сфотографировать ее без архивов, в которых есть мой отец», — признается Шарлотта. «Слишком легко показать их как пару. Я не хотела изображать образ, который ей может надоесть», — пожимает она плечами.
Генсбур, у которой трое детей от ее партнера, израильского французского режиссера и актера Ивана Атталя, говорит, что она тоже разработала свой собственный способ защиты конфиденциальности для своей семьи. Но все изменилось. И срочность изготовления Джейн Шарлотты (дань уважения Джейн Б. Аньес В. покойной Аньес Варда) также смешались с сожалением и тревогой Генсбура по поводу переезда в Нью-Йорк с Иваном и ее детьми. После самоубийства Кейт Бэрри (дочери Джейн Биркин от бывшего мужа, композитора Джона Бэрри) в 2013 году все пошло наперекосяк. «Я оставил свою мать в ужасном состоянии и полностью бросил ее», — признается Генсбур. «Но потом я понял, что она не будет здесь вечно».
Биркин, которая на протяжении многих лет лечилась от лейкемии, была вынуждена отменить свое выступление на Фестивале американского кино в Довиле в сентябре этого года из-за легкого инсульта.
«Я никогда не думала, что стареть легко, — размышляет актриса, — и до сих пор не чувствую себя комфортно из-за этого. Теперь, когда я смотрю на фотографии, когда мне было 40, я был в порядке, но тогда я не любил себя — я никогда не любил себя! Меня всегда окружали красивые женщины – бабушка была сногсшибательная и мама, конечно. Мне всегда было стыдно за себя физически».
15-летний Генсбур в L’Effrontée © ALAMY
В рамках темы наследия между матерью и дочерью Шарлотта решила включить в фильм свою младшую дочь Джо. «Это забавно, — говорит актриса. «Я стараюсь защищать своих детей, но недавно, когда я снимал свои музыкальные клипы, я просто хотел снять их, я не хотел больше быть таким осторожным. Я чувствовала, что им уже тяжело иметь мать, которая снимается обнаженной в фильмах — моя младшая однажды вернулась из школы и спросила меня: «Мама, а что такое нимфоманка?». Но опять же, когда я увидел, как мою маму сфотографировали обнаженной, я был в порядке».
Генсбур открывает бывший дом своих родителей на улице Верней в 7-м округе Парижа и планирует превратить его в музей Сержа Генсбура.
Певица и автор песен умерла в 1991 году, когда Шарлотте было 20 лет; ее альбом Rest посвящен его памяти, со ссылками на его жизнь и его воспоминания, а также на ее сводную сестру Кейт Барри. Неудивительно, что одна из самых трогательных сцен в « Джейн» Шарлотты — это когда мать и дочь вместе возвращаются в свой бывший дом и обнаруживают, что он все еще завален окурками Сержа в пепельницах и старыми флаконами из-под духов Биркин. «Я был очень счастлив вернуться туда, даже со всеми призраками», — признается Генсбур. «Теперь, когда я уехал из Нью-Йорка и вернулся в Париж, я, наконец, готов создать музей».
Сейчас актриса берет на себя роль психиатра в высоко оцененном французском телесериале En Therapie ( In Therapy ), придуманном популярными сценаристами-режиссерами Оливье Накашем и Эриком Толедано ( Intouchables, Hors Norme ). ), второй сезон которого выйдет в эфир в 2022 году. И, конечно же, талантливая семья Генсбур всегда рядом – она появляется вместе со своим 24-летним сыном Беном в последнем фильме своего партнера Ивана Атталя « Les Choses Humaines » (выпущен во Франции).
в декабре прошлого года) о молодом человеке, обвиняемом в изнасиловании.
Генсбур и Биркин в документальном фильме. © ALAMY
Международные зрители также узнают о малоизвестной истории любви 1940-х годов, когда актриса сыграет главную роль в биографическом фильме Фредерика Гарсона « An Ocean Apart », в котором она играет французскую писательницу-феминистку Симону де Бовуар, чья давняя партнером был философ Жан-Поль Сартр. История исследует ее страстный роман с американским писателем Нельсоном Алгреном (Мэтт Диллон). Их роман, длившийся с 19С 47 по 1964 год великолепно воспроизведен в романе де Бовуара 1954 года « Les Mandarins » (« The Mandarins »), получившем в том же году Гонкуровскую премию.
На момент их знакомства де Бовуару было 49 лет, что, похоже, перекликается и с Генсбуром, которому в июле прошлого года исполнилось 50 лет. «Я думаю, что становясь старше, ты как бы принимаешь себя, и, как говорит моя мама в фильме, ты перестаешь слишком заботиться о своей внешности».
Шарлотта делает паузу, делает глоток воды, а затем смеется. «Я еще не дошел до этого момента. Надеюсь, это не так далеко!»
Из журнала France Today
Шарлотта Генсбур: «Сейчас все так политкорректно. Так скучно» | Шарлотта Генсбур
Когда Шарлотте Генсбур было 16 лет, она пришла домой из школы и обнаружила обезумевшую мать и ожидающую ее полицию. Они только что обнаружили, что она была целью заговора о похищении. Банда подростков из высшего общества – журналисты называли их гангстерами blousons dorés (золотая куртка) – планировала убить полицейского и украсть его униформу. Затем, используя эту маскировку, они собирались похитить Генсбур и потребовать выкуп в размере 5 миллионов франков от ее знаменитых родителей, Джейн Биркин и Сержа Генсбура. Банда, уже совершившая несколько вооруженных ограблений, нашла загородный дом, где собиралась спрятать Генсбура. Они даже купили лопаты, чтобы похоронить полицейского.
Генсбур смеется, рассказывая об этом эпизоде: «Я думала, это было так круто».
Ее мать и отец не были столь пресыщены. «Я помню, как мои родители были очень напуганы, а отец заставлял меня ходить в школу с телохранителем». Она смотрит в свой кофе, помешивая молоко дольше, чем необходимо. «Мне было так стыдно».
Генсбур и я сидим в шикарной, но неудобной угловой кабинке в кафе отеля в Гринвич-Виллидж, Нью-Йорк. Певец, актер и чемпион по стилю только что вернулся с парижской недели моды. французский Vogue пестрит фотографиями, на которых она выглядит гламурно в прозрачной рубашке и сшитом на заказ костюме. Сегодня она одета более просто, в том, что она называет своей «джинсовой униформой»: узкие джинсы и белая футболка, на которой, если присмотреться, есть логотип Saint Laurent, и, вероятно, она стоит небольшое состояние. Она ведет светскую жизнь и работает в самых экстравертных отраслях, но остается, как известно, скрытной и не любит внимания. Пока мы разговариваем, она беспокойно теребит свое ожерелье, избегая слишком пристального зрительного контакта.
Но Генсбур провела свое детство на виду у публики, с матерью, которая олицетворяла крутость 60-х, и отцом, чьи провокационные и часто пропитанные алкоголем выходки часто попадали в заголовки. Было время, когда он появился с Уитни Хьюстон на телевидении в прайм-тайм и объявил, например, что хочет «трахнуть ее». В другом телешоу в прямом эфире он сжег банкноту в 500 франков в знак протеста против того, что он считал чрезмерным налогообложением. Одноклассники Генсбура не очень хорошо отреагировали на этот выход. «В школе дети взяли мой рабочий лист и сожгли его, — говорит она. Она тихо смеется. «Значит, надо мной… надо мной издевались».
С отцом Сержем, матерью Джейн Биркин и сводной сестрой Кейт, 1978 год. Фото: Getty Images
«в состоянии задать ему все вопросы о музыке, которые у меня есть сегодня». Она с любовью рассказывает о том, как он придумывал мелодии и тестировал их на небольшой фокус-группе, состоящей из нее, ее матери и его художественного руководителя. «Мы ставили маленькие звездочки рядом с мелодиями, которые нам нравились», — вспоминает она. «Несмотря на то, что я был всего лишь ребенком, он интересовался моей точкой зрения».Когда ей было 12 лет, Генсбур дебютировала вместе с ним в песне Lemon Incest – пьесе на тему un zeste de citron (лимонная цедра). В печально известном видео Генсбур растянулась на кровати, а ее топлесс отец ласкает ее и поет о любви, которую они никогда не будут вместе. Песню, записанную в 1984 году, обвинили в приукрашивании оскорблений и педофилии, но, несмотря на скандал — или, возможно, из-за него — Lemon Incest занял 2-е место во французских чартах.
С отцом Сержем в видео Lemon Incest, 1985. Фото: Getty Images Генсбур потратила десятилетия, отвечая на вопросы о Lemon Incest, и совсем не в восторге, когда я спрашиваю ее, можно ли выпустить что-то подобное сегодня, не говоря уже о том, чтобы провести 10 недель в Топ-10 в эпоху #MeToo.
«В то время это уже было шоком», — говорит она с легким раздражением. «Я помню, как моему отцу приходилось объяснять себя и свои тексты, потому что он играет на jeu de mots , как вы это говорите? Когда ты играешь со звуками слов, как двойной смысл?» Генсбур говорит на двух языках, но ее родным языком является французский; она время от времени делает паузу в нашем разговоре, чтобы поискать 
«Никакого диалога».
Социальные сети усложнили задачу, я полагаю: вы можете себе представить, какие бури в Твиттере вызовет Lemon Incest сегодня. «Да, но я думаю, что моего отца будут осуждать за каждый его шаг», — говорит она. «Все сейчас так политкорректно. Так скучно. Так ожидаемо. И все так боятся того, что произойдет, если они зайдут слишком далеко». У мужчин, в частности, говорит она, есть причины бояться. «Несколько твитов и готово… Их карьера окончена». Ее отец, по ее словам, сегодня был бы несчастен, «потому что для него было важно, что люди чувствовали, что думали люди, когда его критиковали». Он известен как провокатор, но он был чувствительным, говорит Генсбур. «Он был очень ранен многими вещами. В его жизни происходило много антисемитских вещей». И не только во время войны, добавляет она, когда в 10-летнем возрасте в оккупированной нацистами Франции его заставили носить желтую звезду, чтобы отметить, что он еврей. «Даже после этого Франция все еще была очень антисемитской».
Тем не менее, Генсбур весело говорит, у нее было «совершенно нормальное и очень простое детство». Она родилась в Лондоне, но выросла в Париже. Помимо регулярных поездок на пароме в Англию, чтобы увидеть ее бабушку и дедушку по материнской линии, семья мало путешествовала; ее отец боялся самолетов. Ее родители развелись, когда ей было девять, но Генсбур остался близок с обоими, а также с ее сводной сестрой Кейт Бэрри, покойным фэшн-фотографом (первой дочерью Биркин от английского композитора Джона Бэрри). В целом, по ее словам, жизнь «была очень ровной».
Фон Триер толкает вас в очень темные места. Я хочу, чтобы кто-то подтолкнул меня туда, где мне трудно, где мне неудобно
В наши дни Генсбур, кажется, тянутся к квадратным колышкам в круглых отверстиях: люди, подобные ее отцу, одновременно аутсайдеры и инсайдеры, которые используют возмущение как оружие против общества, в котором они никогда не чувствовали себя желанными.
Генсбура часто называют «музой» фон Триера, но это слишком пассивное слово для описания актера. Часть ее очарования заключается в том, что как исполнительницу ее невозможно четко классифицировать. Она не стереотипный секс-символ или девица в беде, и она не просто инструмент, с помощью которого пожилые мужчины разыгрывают свои провокации; она использует их так же, как и они ее. Во всех ее частях вы чувствуете, что она все контролирует.
Фильмы фон Триера часто называют женоненавистническими, но Генсбур отвергает эту идею, говоря, что она сделала с ним свои лучшие работы. «Он дает такие замечательные роли женщинам», — говорит она. «Как он может быть женоненавистником, если он так изображает женщин?» А как насчет Бьорк, спрашиваю я, которая снялась в его фильме «Танцующая в темноте»? В 2017 году, когда движение #MeToo стало популярным, Бьорк заявила, что подверглась сексуальным домогательствам со стороны неназванного режиссера, которого многие считают фон Триером. Он отверг обвинения.
«Это правда, что фон Триер толкает вас в очень темные места», — говорит Генсбур. «[Но] это то, что я ищу в игре — я хочу, чтобы кто-то подталкивал меня туда, где я не был, где это сложно, где мне неудобно. Это все, что я хочу. Для меня большая часть работы — это отпустить и полностью доверять ему».
Хотя она не будет говорить от имени Бьорк, она чувствует, что ее доверие к фон Триеру никогда не было обмануто. Например, в «Антихристе» и «Нимфоманке» он просматривал с ней каждый кадр, чтобы убедиться, что ей удобно. «Я сказал, что единственное, что мне действительно неудобно, это мои сиськи. Так что он сказал, хорошо, и я ношу футболку все время [в сексуальных сценах]. Я доверял ему».
Генсбур выпустила свой первый альбом Charlotte For Ever, когда ей было 15 лет, после чего взяла длительный перерыв в музыке. Она не выпускала ничего нового до 5:55 в 2006 году, которые хорошо продавались и имели положительные отзывы. С тех пор она продолжает работать, исследуя кинематографическую разновидность диско-попа, по духу близкую Голдфрапу. Во время работы над своим последним альбомом Rest 2017 года она попросила французского писателя и провокатора Мишеля Уэльбека написать текст. Когда я говорю об этом, она выглядит озадаченной. «ВОЗ?» — Уэльбек, — повторяю я со своим лучшим французским акцентом.
Генсбур и Атталь не женаты. «Это никогда не было голом. Моя мать вышла замуж, и это не имело успеха’
Rest — один из ее самых сырых и личных альбомов, и во многом он проистекает из горя. В декабре 2013 года ее сводная сестра Кейт умерла, выпав из окна четвертого этажа в Париже. По словам Генсбура, ее смерть сделала жизнь в Париже невыносимой. Через несколько месяцев после трагедии она уехала в Нью-Йорк со своим партнером и тремя детьми. «Я пришла из очень темного места, — говорит она. В США «я снова дышал и видел новое небо.
Я подумал: почему я не сделал этого раньше? Замечательно просто взять сумку и пойти куда-нибудь еще».
Анонимность Нью-Йорка была не просто катарсисом; это было творчески освобождающим. «Здесь я чувствую, что остаюсь самой собой, и никто этого не замечает», — говорит она. «А я не замечаю. Я чувствую себя совсем по-другому, потому что я не смотрю на себя все время. Не думаю, что во Франции я смог бы выпустить свой альбом и сам написать текст». Альбом, в котором смешаны французский и английский языки, отражает все: от материнства до потери сестры. На Кате она поет: « Ансамбль d’vait vieillir [мы собирались состариться вместе]».
Концерт в Лондоне, 2012 г. Фото: Rex/Shutterstock Во Франции Генсбур узнают везде, куда бы она ни поехала, и прежде всего она известна как дочь Биркина и Сержа. В Нью-Йорке она, наконец, начинает освобождаться от этой истории. «Мне стыдно говорить это, но когда люди узнают меня здесь, это обо мне», — говорит она. «Фильмы, в которых я снялся, множество фильмов Ларса и моя музыка.
Меня не так часто узнают, но когда это случается, я очень горжусь».
В этот момент входит коренастый мужчина, аккуратно одетый в черное, и начинает обращаться к ней по-французски. Я предполагаю, что это обожаемый поклонник, но это ее партнер, французско-израильский актер и режиссер Иван Атталь. Через секунду он извиняется передо мной за грубость и продолжает по-английски — он просто хочет сказать пару слов об их планах на обед. Быстрое слово было сказано, и он исчез, предоставив прекрасную возможность начать говорить о нем за его спиной.
«Теперь для французов я кажусь полностью британцем — для британцев это не так». Фотография: Крис Коллс/The Guardian Генсбур вместе с Атталь уже 27 лет — они познакомились, когда ей было 19, — но они не женаты. «Это никогда не было целью, — говорит она. «Напротив. Моя мать вышла замуж [за Джона Барри до ее отношений с Сержем Генсбуром], и это не имело успеха. Поэтому я чувствовал, что это не входило в мои планы. А Ивану было все равно. Потом мы подумали, что для детей, может быть, было бы хорошо, чтобы у меня было такое же имя, но тогда я стал таким суеверным.
Я слышал о многих парах, которые прожили вместе долгую жизнь, потом женились и разошлись. Я думал, что это невезение».
Подождите, я говорю: если бы она решила выйти замуж, она бы сменила имя? — Нет, совсем нет, — отступает она. «Я очень привязан к своему имени из-за моего отца. Но что забавно, я был зарегистрирован под Генсбуром, что не было настоящим именем моего отца. Его звали Гинзберг, и он поменял его на работу. В его паспорте все еще был Гинзберг. Когда мне было 18, я попросил вернуться к моему старому имени, лишь бы иметь такое же, как у него. Было очень сложно пройти через все документы, но мы справились. Я очень горжусь этим, потому что это моя история. Мне очень близко то прошлое».
Со своим 27-летним партнером, актером и режиссером Иваном Атталем. Фотография: Getty Images Как Англия вписывается в ее историю, спрашиваю я? Она родилась в Лондоне, ее мать англичанка, но до переезда в Нью-Йорк она жила только во Франции. «Я чувствую, что притворяюсь англичанкой», — быстро говорит она.
«Долгое время [в детстве] я очень гордился тем, что я француз. У меня был очень сильный французский акцент, и я не прилагал никаких усилий [быть англичанином]; Я был двоюродным братом-французом. Но постепенно мне захотелось почувствовать себя частью этого мира. Так вот, для французов я кажусь полностью британцем, а для британцев — нет. Я горжусь тем, что я англичанин, но в то же время в этом нет ничего особенного. Каждый раз, когда я еду в Лондон, я чувствую себя чужим». Англичане «не впускают вас очень легко», объясняет она.
Brexit заставил ее чувствовать себя еще менее англичанкой? «Нет, — говорит она. «Я очень горжусь своим британским паспортом. Это так глупо. Это небольшой буклет, но я дорожу им. Может быть, это моя мама передала что-то, какую-то гордость за эту национальность».
С Шоном Пенном в фильме «21 грамм», 2003 год. Фото: Allstar Она живет в Нью-Йорке уже пять лет, но говорит, что существует культурный разрыв, который ей не удалось преодолеть. «Я не смог сблизиться с американскими друзьями.
Я чувствую, что не понимаю их полностью. Это трудно — я чувствую себя глупо, делая общие выводы, но это так ориентировано на деньги. Во Франции мы все обедаем, ужинаем. Это настоящее искусство жизни, искусство жизни », — говорит она. «И это то, что я люблю. Я люблю свободное время». В США, говорит она, все работают все время. «Я чувствую, что они притворяются, что хотят этого, но их просто заставляют работать все время».
При всем при этом Генсбур признается, что сама является трудоголиком. Она выпустила пять альбомов и снялась более чем в 40 фильмах; ее последняя работа — французская комедия «Мой пёс, дурачок» режиссера Аттала с участием её сына, 22-летнего Бена (её дочери, Алиса, 16 лет, и Джо, 8 лет, живут с ней в Нью-Йорке). Она также является моделью и лицом Saint Laurent. Но хотя она не проявляет никаких признаков замедления, она начала беспокоиться, что работа иссякнет, когда она станет старше.
«Я вообще не в ладах с [старением], — говорит она. «Я думаю, может быть, когда мне будет 60, я смирюсь с этим, потому что я буду старухой, и это покажет».
На данный момент она «надеется, что я все еще выгляжу молодо», хотя иногда она удивляется, когда смотрит в зеркало и видит, что «у меня есть морщины». «Это тяжело», — говорит она о старении в индустрии развлечений. «Это работа, где ты не должен стареть. Детали становятся все тоньше и тоньше. Работа будет становиться все менее последовательной. Но в каком-то смысле я это уже прошел. У меня был агент, который сказал: «После 40 лет вы идете под откос», что было так удручающе».
Сейчас ей около 50, а она все еще получает роли и продолжает заниматься музыкой. После десятилетий борьбы с бременем своего имени Генсбур начинает считать себя успешной; чувствовать, что гордиться собой — это нормально. Она может беспокоиться о морщинах, но, наконец, ей комфортно в собственной коже.
Шарлотта Генсбур в платье Saint Laurent от Anthony Vaccarello
Если вы хотите, чтобы комментарий к этой статье был рассмотрен для включения в печатную страницу журнала Weekend, отправьте электронное письмо по адресу weekend@theguardian.
