Судьба и стиль Андре Леона Телли — «заклятого друга» Анны Винтур
T
МОДА•ИКОНА СТИЛЯ
Текст: Алена Исаева
18 января в США в возрасте 73 лет умер легендарный модный журналист, бывший креативный директор Vogue и икона стиля Андре Леон Телли. Его коллега Алена Исаева, которая работала с Телли в российском Numéro, рассказывает, как ее бывший начальник всю жизнь сотрудничал с гигантами индустрии, но никогда не оставался у них в тени.
Андре Леон Телли — один из самых ярких персонажей в моде конца двадцатого и начала двадцать первого века. Настоящий мастодонт гламура. Уходящая натура. Пожалуй, их таких оставалось двое — его ровесница и «смертельный друг» — главный редактор американского Vogue Анна Винтур и он — журналист, креативный директор, ценитель, вдохновитель и покровитель. Человек, непосредственно повлиявший на стиль двух первых леди США и опосредованно — на вкусы миллионов женщин по всему миру.
Андре Леон Телли родился в Вашингтоне, но провел детство с бабушкой Бeнни в Северной Каролине.
Именно она, уборщица в Университете Дюка, привила ему вкус к хорошей одежде и подарила первую, хотя и фейковую дизайнерскую вещь — ту самую пижаму Christian Dior, о которой он постоянно рассказывает в своих интервью и которую хранит до сих пор в гардеробе, занимающем теперь целый этаж. Свой первый Vogue Андре Леон Телли нашел в библиотеке, когда ему было десять лет. Мастерство Ричарда Аведона, красоту Пэт Кливленд и Лулу де ла Фалез смог оценить по достоинству даже ребенок, который сразу захотел стать частью этого эксцентричного, творческого и прекрасного мира. Над комодом он повесил портрет Дианы Вриланд, не подозревая о том, что эта «икона» окажется чудотворной, что Диана однажды исполнит все его мечты, а он, в свою очередь, останется с ней до самого конца и будет читать ей книжки — уже ослепшей и забытой почти всеми. Те самые Пэт и Лулу станут его подругами, а вся его дальнейшая жизнь будет похожа на долгий вздох восхищения талантом, красотой и гламуром. Не больше, но и никак не меньше.
Андре Леон Телли на Villa Vigie, Франция, 1989
Его вкус и чувство стиля формировались во время воскресных походов в церковь — в баптистских церквях американского юга было принято одеваться не просто прилично, но нарядно. В одном из интервью он вспоминал: «Моя любимая тетя носила невероятное, потрясающее лавандовое пальто. У меня до сих пор перед глазами: ее лавандовые туфли на шпильках, лавандовое пальто, лавандовое платье — все лавандовое. Пальто-трапеция, а лодочки на самых высоких каблуках — примерно такие, какие сегодня носит первая леди. Это было так элегантно! Такое было поколение. Я не помню, чтобы кто-то, собираясь в церковь, сказал: „Сегодня я оденусь стильно“, все просто старались показать себя с самой лучшей стороны — белое платье, белые туфли, белые носки и идеально уложенные волосы. Этот образ остается с вами на всю жизнь»… В 1970 году Андре Леон Телли получил степень бакалавра искусств по французской литературе в Университете Северной Каролины. Просто потому, что обожал все французское.
Потом получил стипендию в куда более престижном Университете Брауна и в 1972 году покинул его, получив степень магистра. Тема его диссертации — «Роль североафриканских женщин в работах поэта Шарля Бодлера и художника Эжена Делакруа».
Грейс Джонс и Андре Леон Телли, 1984
Диана Вриланд и Андре Леон Телли, 1974
Франкофильское приветствие Bonjour! он унесет с собой из университета во «взрослую жизнь». Да и о роли африканских женщин и женщин с африканскими корнями Андре не будет забывать никогда. Он убедит Карла Лагерфельда и Ральфа Лорена использовать чернокожих моделей в своих дефиле и рекламных кампаниях, снимет модную историю по мотивам «Унесенных ветром» с чернокожей Скарлетт О’Харой, познакомит Мишель Обаму с молодыми американскими модельерами и снимет для русского Numéro Наоми Кэмпбелл, а потом еще и кумира своей юности Пэт Кливленд. Но все это в будущем. А в 1975 году благодаря рекомендации отца своей знакомой еще долговязый и худой Андре Леон устраивается в Институт костюма музея Метрополитен — ассистентом кумира своей юности Дианы Вриланд.
Она-то и задала восторженному пареньку ту планку бескомпромиссного люкса, ниже которой он не опуcтится даже тогда, когда весь мир переобуется в кроссовки и переоденется в тренировочные штаны. «Как-то я ужинал у нее дома, на мне были розовые шелковые мюли Manolo Вlahnik. Когда я положил ногу на ногу, она возмущенно воскликнула: „Андре! Твои туфли — само совершенство, но совершенством нужно быть во всем. Чтобы в следующий раз подошва была отполирована!“»
И почти через сорок лет, в 2013 году, уже будучи главным редактором русского Numéro, он по-прежнему формулировал идеи модных съемок à la Diana: «Только черные купальники и стилетто! Из украшений только камни. Большие драгоценные камни! Да, и гепарда! Обязательно гепарда!» Та же Диана Вриланд, в том же 1975 году предложила ему должность секретаря в журнале Энди Уорхола Interview. Так он попал в самую правильную тусовку своего времени. Для человека, занимающегося модой, оказаться в окружении Уорхола в середине 70-х было все равно, что художнику оказаться во Флоренции в XVI веке — в эпицентре культурного взрыва.
Наоми Кэмпбелл на обложке первого российского номера Numéro, март 2013
Марина Скиано и Андре Леон Телли, 1980
«В первый день работы Андре появился в рубашке цвета хаки, бермудах, гольфах и пробковом шлеме Abercrombie & Fitch, — вспоминает редактор журнала Interview Боб Коласелло. — Я очень тесно работал с Энди: днем приходил на работу к половине первого, а ночью мы отправлялись в „Студию 54“: это были 70-е, времена диско, и жить в Нью-Йорке было так здорово!» Телли танцевал с Дайаной Росс, веселился с Труменом Капоте, Грейс Джонс и Стивом Рубеллом… Вскоре Энди Уорхол предложил прекрасно образованному Андре Леону вести собственную колонку в журнале Interview. Там он получил за свою франкофилию прозвище Andre de Interview, а заодно и завел знакомства с Жаклин Кеннеди, ее младшей сестрой Ли Радзивилл и Карлом Лагерфельдом, который станет его другом на долгие годы и с которым в конце концов он все-таки поссорится.
Андре Леон Телли и Анна Винтур, 1996
В 1983 году Андре Леона Телли наконец пригласили в Vogue на должность редактора новостей.
Тогда он и знакомится с Анной Винтур. В 1988-м, когда Анна Винтур становится главным редактором, именно Телли она предлагает свою бывшую должность — креативного директора. С тех пор на протяжении десятилетий этого двухметрового гиганта в безразмерном кафтане, с норковым палантином Louis Vuitton на плече можно было видеть по левую или правую руку от Анны Винтур на всех модных показах. Надменный и великодушный, он гордо возвышался над окружающими, вынося безапелляционные и точные суждения о дизайнерах, нарядах и знаменитостях, знакомил, рекомендовал и настаивал.
Чтобы оценить влияние, которым он обладал, достаточно истории с обложкой, на которой впервые появилась Мелания Трамп. Мелания, тогда еще Кнаус, обратилась к Андре Леону в 2004 году с просьбой познакомить ее с влиятельными фигурами модной индустрии. Он организовал ей встречи с Карлом Лагерфельдом, Маноло Блаником, Джоном Гальяно, обеспечил место в первом ряду на всех неделях моды, дал рекомендации в выборе гардероба, а взамен попросил Меланию разрешить фотографам Vogue сделать репортаж о ее предсвадебной подготовке.
Невеста Дональда Трампа появилась на обложке в платье от Christian Dior стоимостью 200 000 долларов раньше, чем перед алтарем. Номер, выпущенный в количестве 1,3 миллиона экземпляров, раскупили в первую неделю. Выпуск Vogue с Меланией Кнаус пришлось допечатывать дополнительным тиражом. Впрочем, что там Мелания Трамп — поговаривают, что сама великая и ужасная Анна Винтур, не посоветовавшись с ним, не покупала себе даже нижнего белья.
О своем собственном стиле Андре Леон Телли говорил так: «Я подхожу к своему образу очень сознательно. Он выражает мое представление о себе самом, о том, каким я хочу себя представить миру. Мне кажется, тут объяснять ничего не нужно. Вариантов бесконечное множество. В его основе — классическая тюдоровская элегантность. Но я черпаю силу и вдохновение не только в западной традиции, но и в культурах Африки и Северной Америки. Хотя в основе всего традиционная западная элегантность — двубортный костюм, сорочка и галстук». Добавим к классическим двубортным костюмам сшитые на заказ Manolo Blahnik с ажурными пряжками, меха и аксессуары Louis Vuitton всех возможных видов, форм и размеров, неповторимые гигантские накидки, и мы получим практически полное представление о гардеробе величайшего фэшн-гуру нашего времени.
Андре Леон Телли и фотограф Граф Сноудон в шубах Fendi, Рим 1987
Познакомиться со вкусами Андре Леона Телли мне довелось и лично, в 2013-м, когда эта суперзвезда международного глянца приняла бразды правления русской версией журнала Numéro. Когда он согласился работать в России, то сразу решил для себя сформулировать чисто эстетически, что же это за страна. На первом собрании в редакции он сказал так: «Россия — это Екатерина Великая!» И правда — это единственный образ в нашей истории, который оказался созвучен его представлениям о мощи и роскоши. Впрочем, в отличие от своего друга Карла Лагерфельда в русскую эстетику он особо не вдавался, зато мода как таковая его интересовала крайне глубоко. Вообще в его суждениях и оценках чувствовался класс, который в нашей модной среде был разве что у Аллы Вербер. И видно было, что он человек, который постоянно ищет, чем восхититься. Когда ему что-то нравится, он не жалеет превосходный степеней. Мы отправляли ему все съемки, которые делали в Москве.
Про съемку «Ангел», которую мы сняли с Лешей Колпаковым, он написал просто: I can’t stop looking at it! И конечно, постоянно подбадривал Ульяну Сергеенко.
Исполинские размеры Андре Леону, казалось, никогда не мешали. Дизайнеры только рады были шить специально для него огромные кафтаны, кейпы и пелерины: Ralph Rucci, Valentino, Chanel, Dior — золотые, голубые, красные… Сколько их? Он надевает их поверх идеальных смокингов, когда немного худеет, и скрывается в них целиком, становясь похожим на африканского вождя, когда снова набирает вес. И тем не менее Анна Винтур, которая, по словам Телли, «не любит толстых», пыталась бороться. Она уговаривала коллегу сесть на диету, проводила интервенции с участием друзей и отправляла его в клиники — позже об этих попытках Андре будет рассказывать скорее с благодарностью. Он, со своей стороны, тоже пытался бороться и сделал бандажирование желудка. Но все напрасно.
В конце концов в начале 2010-х Андре Леон, по его словам, стал «слишком старым, толстым и недостаточно крутым» для Vogue.
Впрочем, возможно, дело не в его возрасте, а в возрасте самой Анны Винтур. Они с Андре Леоном ровесники, и кто знает, не почувствовала ли она себя кем-то вроде лисы Алисы рядом с котом Базилио? А ведь для модного мира она должна всегда оставаться Карабасом Барабасом и Мальвиной в одном лице.
Valentino 45th Anniversary Celebration Gala, 2007
Met Gala 2015
Показ Oscar De La Renta, осень 2014
CFDA/Vogue Fashion Fund Awards, 2006
На закате карьеры Андре Леон Телли сокрушался, что Винтур, чьей дружбой он так дорожил, отвернулась от него, а модная индустрия теперь ценит число подписчиков больше, чем глубину экспертизы. Казалось, у него оставались только воспоминания и обиды, выплеснутые в недавно вышедших мемуарах, и, конечно, сокровищница-гардеробная, занимающая целый этаж его дома. «Я никогда ничего не выбрасываю и не раздаю. У меня есть пальто от Chanel, которое я надел всего один раз, но его шила специально для меня глава ателье модного дома мадам Жаклин. Как я могу с ним расстаться?» Сколько у него было атласных туфель, сумок Louis Vuitton, норковых и собольих палантинов, не знал никто.
И пусть весь мир борется с натуральным мехом и сходит с ума по кроссовкам, Андре Леон Телли оставался верен тому Гламуру с большой буквы, который завещала ему великая Диана Вриланд. И не важно, что его маноло выглядели анахронизмом, как пудреный парик Казановы в конце XVIII века. Если этому люксу суждено уйти в небытие, они уйдут только вместе.
Отрывки из мемуаров Андре Леона Телли
T
МОДА•книги
The Chiffon Trenches
Текст: Полина Садовникова
18 января в США в возрасте 73 лет умер легендарный модный журналист, бывший креативный директор американского Vogue и икона стиля Андре Леон Телли. Его бывшая коллега по российскому Numéro Алена Исаева рассказала, каким человеком и профессионалом он был, а теперь слово самому Телли — голос которого будет всегда звучать в его мемуарах, вышедших весной 2020-го.
Публикуем отрывки из этой книги.
О журналах
Когда я был подростком, Vogue был моим вдохновением. Другие дети вешали на стены карточки с изображениями бейсбольных игроков, а стены моей комнаты украшали страницы самого влиятельного модного журнала. Для меня двенадцатилетнего, росшего на сегрегированном Юге, сама мысль о том, что с моим цветом кожи можно будет играть какую-то роль в этом мире, казалась невозможной. Вспоминать, откуда я пришел и кем в итоге стал, просто удивительно.
О пережитом насилии
В детстве мою невинность разрушил человек, который жил на соседней улице. Его звали Кокс Браун. Он заманил меня в сарай прямо рядом с моим домом, и там на сырой темной земле воспользовался моей юностью и наивностью в том, что касалось сексуальных отношений. Застегивая ширинку, он сказал: «Это наша тайная игра». Я понятия не имел, происходило ли подобное с другими мальчиками моего возраста. Я думал, так должно быть, и это действительно происходило снова и снова. Спрятаться от собственного стыда и молчания я мог только в церкви и бабушкином доме.
Но эта травма поглотила меня, приостановила мое эмоциональное развитие. Когда я уехал в колледж, подальше от издевавшихся надо мной, я повзрослел и понял, что через все это проходили и другие люди.
О встрече с Дианой Вриланд
[В университете] я подружился с Джейн Кляйнмэн. Ее отец был главой компании Kayser-Roth, производившей трикотаж. Он порекомендовал меня сотрудникам Института костюма Метрополитен-музея, где набирали волонтеров для грандиозной выставки Дианы Вриланд. Это сработало, и меня взяли. Я работал бесплатно, но меня это нисколько не волновало, ведь я собирался встретиться с Дианой Вриланд — величайшей женщиной в модной индустрии. В первый день стажировки мне вручили обувную коробку с металлическими дисками, плоскогубцы и сказали: «Почини это». Я выложил все на стол, быстро сориентировался, как все исправить, и в конце концов мне удалось собрать из металлических дисков платье.
— Кто это сделал? — спросила мисс Вриланд.
— Новый волонтер.
— За мной, — сказала мисс Вриланд.
Мы пришли в ее кабинет, она села за стол, крупными буквами написала на бумажке мое имя с подписью: «Помощник» и сказала: «Ты будешь помогать мне днем и ночью, пока мы не проведем шоу. Пойдем, парень. Приступим к делу!»
Об Энди Уорхоле и работе в Interview
С Энди каждый мог быть самим собой, для него все были равны — и дрэг-квин, и богатые наследницы. На «Фабрике» (знаменитой нью-йоркской студии Энди Уорхола. — Прим. The Blueprint) действовало негласное правило: если вы были интересны, вы попадали в тусовку. И хотя каждую ночь его видели на вечеринках, каждое утро Энди ходил в церковь, чтобы поблагодарить Бога за жизнь, деньги и свою мать. Энди мог вести себя неприлично. Он мог быть очень порочным, но я его так не воспринимал. Время от времени он клал свою бледную руку мне на ширинку (всегда на людях, а не когда мы с ним были вдвоем), и я просто отмахивался он него, как от назойливых летних мух у себя дома на Юге. Энди был очень наивным, и ничего из того, что он делал, меня не обижало.
Внутри он был ребенком и смотрел на мир через калейдоскоп. Однажды, когда Энди работал над серией «Окисление» (ака картины, написанные мочой), он попросил меня принять участие. Я тут же сказал: «Нет, спасибо, Энди». Я представил, как об этом услышат бабушка, мать и отец. Мочиться ради искусства? У мамы разбилось бы сердце, если бы она узнала, что я трачу свою жизнь (хотя в Нью-Йорке я и добился успеха) на картины, написанные мочой.
О первом интервью с Карлом Лагерфельдом
Мы разговаривали о XVIII веке: о стиле, культуре, коврах, женщинах, платьях, о том, как развлекались французы, как они сервировали стол. Карл, кажется, был впечатлен моим желанием учиться и дал мне отличное интервью. Нетрудно представить, насколько уверенным и дерзким может быть молодой редактор журнала Interview. Потом мы все пили чай. Это было так изысканно! Затем Карл шепотом попросил меня пойти с ним в спальню. Я нервно улыбнулся. Когда мы пришли в спальню, Карл открыл шкаф и бросил мне красивые шелковые рубашки со словами: «Возьми их.
Они тебе пойдут. Бери-бери, мне надоели эти рубашки». Это были рубашки Hilditch & Key. У них были длинные рукава и красивые пуговицы, как у халатов. Я с радостью принял их.
О съемке Мадонны для обложки Vogue
Одним из моих первых важных заданий была обложка Vogue с Мадонной, которую снимали в 1989-м. Я был в Париже, писал о [новых] коллекциях, и мне пришлось срочно вылететь в Лос-Анджелес с одеждой для съемки. Дом Мадонны был просторным, с минималистским интерьером. Когда я представился, Мадонна тепло улыбнулась мне и сказала: «Привет, я Мадонна, хочешь минет?» «Нет, спасибо», — ответил я. Уверен, она просто шутила или пыталась снять напряжение, ведь до этого мы не встречались. Я был польщен и продолжил распаковывать большие черные чемоданы из Парижа.
О роли креативного директора
Что именно делает креативный директор, мне никто никогда не говорил. В мире моды ничего не объясняют. Анна Винтур увидела во мне что-то, чего не видела в других. Я понимал это так: я всегда должен быть рядом с Анной Винтур и поддерживать ее видение.
О Карле Лагерфельде
Я был негласным редактором Карла Лагерфельда. Моя роль в редакции во многом была завязана на мои отношения с Карлом. Он был очень важен для Vogue: как для редакции, так и для рекламного отдела. Я отвечал за то, чтобы и Карл, и Vogue были счастливы, и когда я был связующим звеном между ними, получался идеальный союз. Мне не приходилось организовывать созвон между Анной и Карлом Лагерфельдом. Вместо этого, когда мы смотрели на платья, она спрашивала, что я думаю, зная, что таким образом она узнает мнение Карла.
О том, как Condé Nast утратил влияние
Говорят, что Condé Nast уже не в списке самых могущественных компаний. Обычно Vogue ни о чем не беспокоился, потому что у него были рекламодатели. Сейчас из-за развития цифровых технологий Vogue истекает кровью. Реклама уже не та, что раньше, и знаменитостям больше не нужны журналы, которые рассказали бы о них всему миру. Vogue нужно придумать, как переизобрести себя. Понятия не имею, как он это сделает.
Выход должна найти Анна Винтур.
О кризисе глянца и потере привилегий
Когда я работал там [в Vogue], на показы в Париже отправляли 22 человека. Редакторов, сотрудников рекламного отдела и, может, одного-двух фотографов. А сейчас единственные, кто останавливается в отеле Ritz [на время показов], это Анна Винтур и коммерческий директор Сьюзен Плэйджменн. Ключевые таланты вроде Тонн Гудман, Грейс Коддингтон, Филлис Позник сами оплачивают билеты в Европу и посещают показы по сокращенному расписанию. Эти женщины достигли определенного возраста и за время своей карьеры привыкли к привилегиям Condé Nast. Так же, как и я. Раньше Грейс Коддингтон останавливалась в Ritz и ездила на лимузине с личным шофером. Сейчас она должна стоять в очереди в аэропорту, чтобы взять такси. В свои 70 с лишним.
О встрече с Анной Винтур
В 1983-м, спустя два года после моего первого собеседования в Vogue, Грейс [Мирабелла] пригласила меня в свой офис. <…> Она расспросила меня об интервью с Карлом Лагерфельдом и похвалила за него: «Очевидно, вы знаете, как разговаривать с дизайнерами.
Попробуем сделать вас редактором модных новостей». Я сказал «Большое спасибо» и сбежал, пока она не передумала.
По пути к лифту я увидел Анну Винтур, которую недавно назначили креативным директором Vogue. Мы не были знакомы лично, но я многое знал о ее репутации. Она вежливо улыбнулась мне, но мы не сказали друг другу ни слова. Когда я добрался до своей квартиры (она была в двух станциях от офиса Vogue), курьер передал мне записку со словами: «Добро пожаловать в Vogue. Буду рада совместной работе с вами. Анна Винтур». Быстро она! Тогда я понял, что в Vogue у меня есть союзник. Могучий союзник.
И их ссоре
Анна Винтур, со всей своей надменностью и холодностью, определила мой потолок и, видимо, решила, что более высокой должности я не достоин. Я, например, не мог стать консультантом Института костюма Метрополитен-музея, в то время как другие талантливые редакторы курировали шоу. Анна не видела меня в роли куратора. Это было обидно. В конце концов, я учился у лучшей — Дианы Вриланд.
У нас с Анной не было крупной ссоры или большого скандала. Я просто вышел из ее нью-йоркского офиса, захлопнув за собой дверь. Не помню, что я тогда сказал ей или что заставило меня так поступить.
Я помню, что решил: с меня довольно.
Когда я добрался до дома, я купил билет в Париж и решил не отвечать на звонки из офиса Vogue. Карл Лагерфельд изо всех сил постарался меня образумить. «Тебе лучше вернуться, когда она будет в добром расположении духа», — сказал он.
О борьбе с лишним весом
Однажды я немного опоздал и заявился [в офис] в комбинезоне, который, возможно, не надевал раньше. Я зашел в комнату, и она [Анна Винтур] бросила на меня оценивающий взгляд, но ничего не сказала. Вскоре после этого она позвонила мне, когда я сидел за своим рабочим столом, и сказала: «Ты должен записаться в тренажерный зал».
Меня не обидели ее слова. В то время мода превозносила худобу. Я набрал вес в Дареме (туда Андре Леон Телли на некоторое время уехал вскоре после смерти бабушки.
— Прим. The Blueprint) и привез свои пищевые привычки в Нью-Йорк. Примерки одежды ясно давали понять, насколько я пополнел. Я все еще носил прекрасные костюмы, но было очевидно, что я набрал вес. Если Анна Винтур хочет, чтобы я пошел в зал, я это сделаю. Плюс она предложила оплатить его, так что я должен был серьезно отнестись к тренировкам. Зал, находившийся недалеко от офиса Vogue, был очень дорогим и изысканным местом. У меня был личный тренер, но я не изменил рацион и потому не мог сбросить вес. Один друг предложил попробовать капустную диету. Люди сидят на ней, когда готовятся к операции на сердце. Диета сработала, и я быстро сбросил вес — прямо к Миланской неделе моды.
Об увольнениях в Condé Nast
Когда Полли Меллен, которая проработала в Vogue 30 лет, заставили уйти в отставку, они устроили в ее честь коктейльную вечеринку на цокольном этаже Barneys. Я пришел на нее и весь вечер был в полном замешательстве. В этом не было никакого смысла, это было так недостойно. Они могли бы устроить в ее честь званый ужин, чтобы она сама составила список приглашенных.
Подарить золотые часы, Bentley, Rolls-Royce, что-нибудь! Она бы решила сохранить это или продать, но небольшая коктейльная вечеринка в подвале Barneys! Эйджизм в худшем его проявлении. Они хотели избавиться от нее, чтобы освободить место в Vogue для кого-то другого.
О том, почему Анна Винтур не любит одежду (и обожает власть)
Анна не очень разговорчива. Она всегда опиралась на редакторов, экспертов, их мнение о платьях и коллекциях. Возможно, она не чувствовала себя уверенно, выбирая одежду для журнала. Она никогда не появлялась на съемках [для номера] с тех пор, как возглавила Vogue. За ней всегда было последнее слово, и ей на самом деле блестяще удавалось принимать быстрые решения, но она никогда не испытывала особой страсти к одежде. Ее страстью была власть, и Анна блестяще умела ею пользоваться, чтобы строить карьеру.
О том, как они общаются сейчас
Я думаю, что Анна Винтур все еще чувствует духовное родство со мной, иначе она бы не приглашала меня на свои примерки Chanel.
Я пишу эту книгу, оставаясь в списке редакции Vogue [на странице журнала, где указана команда Vogue], как Тонни [Гудман] и Грейс Коддингтон. Люди из Vogue всегда остаются верны бренду и его идеалам. Оглядываясь назад, я понимаю, что все те бурные и часто прекрасные <…> годы Анна, сохраняя молчание сфинкса, действительно заботилась обо мне и моем здоровье. Теперь, когда я вспоминаю ее вмешательство в мою жизнь, шикарный частный тренажерный зал с инструктором, я знаю, что она поддерживала меня (пусть даже тогда мне так и не казалось). Нас связывает какая-то невидимая шелковая нить, и в решающие моменты она хочет услышать мое мнение, еле слышно спрашивая: «Андре?». Как будто говоря: «Выскажись, каково твое последнее слово?».
Андре Леон Тэлли, первый редактор Vogue, умер в возрасте 73 лет
Андре Леон Тэлли, выдающийся бывший редактор Vogue , умер в возрасте 73 лет.
Тэлли был человеком громких заявлений, экстравагантных накидок и друзей в дизайнерских студиях от Нью-Йорка до Парижа — Марк Джейкобс, Том Форд, Дайан фон Фюрстенберг, Карл Лагерфельд и многие другие. Когда вчера поздно вечером стало известно о его смерти от сердечного приступа, многие из его друзей в мире моды и за его пределами обратились в социальные сети, чтобы выразить свое горе, и возникла тема. «Фараон сказочности», как еще Сотрудник Vogue , которого когда-то называли Тэлли, был также самым большим чемпионом и сторонником индустрии, первым редактором за кулисами, быстро давал ободряющие советы или корректировал курс. Его энтузиазм был колоссальным.
«Сегодня многие из нас ощущают потерю Андре: дизайнеры, которых он с энтузиазмом поддерживал каждый сезон и которые любили его за это; поколения, которые он вдохновил работать в отрасли, видя фигуру, которая ломала границы, никогда не забывая, с чего он начинал; те, кто разбирался в моде, и Vogue , просто из-за него; и, не забывая, множество коллег на протяжении многих лет, неизменно воодушевлявшихся каждым новым открытием Андре, которое он громко и многословно обсуждал, — никто не мог так взволновать людей самыми, казалось бы, незначительными модными деталями, чем он.
Даже его поток красочных факсов и электронных писем был долгожданным событием, чего мы все с нетерпением ждали», — сказала Анна Винтур. «Тем не менее, сейчас я думаю о потере Андре как о моем коллеге и друге; это неизмеримо. Он был великолепен, эрудирован и чертовски забавен — к тому же переменчив. Как и во многих отношениях, длившихся десятилетиями, были и сложные моменты, но все, что я хочу помнить сегодня, все, что меня волнует, это блестящий и сострадательный человек, который был щедрым и любящим другом для меня и моей семьи на протяжении многих, многих лет. и кого нам всем будет так не хватать».
Тэлли начал заниматься модой с бесплатного обучения у Дианы Вриланд в Институте костюма Метрополитен-музея. Однажды он сообщил, что его спальня «была оклеена изображениями из Vogue Дианы Вриланд… Я оклеивал свою комнату , а не с Джо Ди Маджио и Бертом Рейнольдсом». Из Метрополитена Тэлли продолжила работу в журналах Andy Warhol’s Interview, Women’s Wear Daily и New York Times, а в 9 лет заняла должность директора отдела новостей моды.
0003 Vogue в 1983 году. Анна Винтур назначила его креативным директором в 1988 году, и, не считая трехлетнего периода, когда он работал в парижском журнале W , он продолжал работать в Vogue до 2013 года.
Он был первым Черный мужчина занимал свое место в Vogue , и часто он был единственным чернокожим в первом ряду на показах мод. «Он был как Черная ракета… он был тем самым», — сказала Вупи Голдберг, указывая на белизну индустрии в биографическом фильме 2018 года 9.0003 Евангелие от Андре . В этом документальном фильме Тэлли говорит: «Вы не встаете и не говорите: «Послушайте, я черный, и я горжусь», вы просто делаете это, и это влияет на культуру». Тем не менее, он был первым, кто написал о Лакуане Смите и других дизайнерах цвета.
В 2003 году Тэлли написал свою первую книгу ALT: A Memoir , за которой в 2020 году последовал T Шифоновые Тренчи . В его книге 2005 года « ALT 365+ » собраны фотографии его девяти лет с подписями за год.
0003 Vogue коллеги, показы мод и отдыхающие дизайнеры, в том числе фотография фон Фюрстенберг, плавающей в бассейне в Коннектикуте. Книга уловила некоторую непочтительность и остроумие его легендарных факсов, которые вдохновили его на важное чтение, которое было его колонкой StyleFax в Vogue .
Если оставить в стороне эту традицию старой школы, Тэлли пришел в себя в эпоху Интернета, когда мода стала формой массового развлечения. Он был широко известен в документальном фильме 2009 года «». Сентябрьский выпуск 9.0004 , в котором рассказывалось о создании крупнейшего выпуска года Vogue , и мир в целом узнал его как самоуверенного судью по Next Top Model Америки примерно в 2010 и 2011 годах. В последние годы ни одна знаменитость не отказалась от интервью Андре, когда встретила его на вершине лестницы на красной дорожке Met Gala. «Он Нельсон Мандела в моде, Кофи Аннан в том, что у вас есть», — заявляет will.i.am в «Евангелие от Андре 9».
0004 . Этим утром видео, на котором он подбадривает Рианну на гала-концерте 2015 года, широко циркулировало в социальных сетях. Его совет суперзвезде: «Прогуляйтесь по музею и просто наслаждайтесь моментом. Выпей это! Это редкость в жизни. Вы так вдохновляете очень многих людей. Вы будете вдохновлять людей в этом платье!»
Андре Леон Тэлли родился в Вашингтоне, округ Колумбия, в 1948 году и был воспитан своей бабушкой, уборщицей в Университете Дьюка в Дареме, Северная Каролина, во времена Джима Кроу. Он поступил в Университет Брауна, где получил степень магистра французской литературы. «Я любил свой дом и свою семью», — сказал он Vogue , когда вышел документальный фильм о его жизни. «Я ходил в школу и в церковь, делал то, что мне говорили, и мало говорил. Но я знал, что жизнь важнее этого. Я хотел встретиться с Дайаной Вриланд, Энди Уорхолом, Наоми Симс, Пэтом Кливлендом, Эди Седжвик и Лулу де ла Фалез. И я сделал. И я никогда не оглядывался назад».
Андре Леон Тэлли идет по подиуму Йоджи Ямамото весной 1999 года.
André Leon Talley Мода, новости, фото и видео
André Leon Talley Мода, новости, фото и видео | МодаПерейти к основному содержанию
Навсегда Андре: Анна Винтур о своем замечательном друге и коллеге
Анна Винтур
icon
ГалереяИ Леон Талли: Жизнь в картинках
Лиам Хесс
Андре Леон Тэлли вспоминает Карла Лагерфельда
Андре Леон Тэлли
Фото Ханны Том сын
Марк Джейкобс и Бенедикт Ташен устраивают вечеринку в честь новой книги Наоми Кэмпбелл.0065
Эмили Холт
Лучшие фэшн-инстаграмы недели: Андре Леон Тэлли в преддверии праздников!
Марджон Карлос
Фото Ханнели Мустапарта
Андре Леон Талли вспоминает Оскара де ла Рента с новой книгой
