Арундати рой министерство наивысшего счастья: Книга: «Министерство наивысшего счастья» — Арундати Рой. Купить книгу, читать рецензии | The Ministry of Utmost Happiness | ISBN 978-5-17-983169-3

Содержание

Спорная книга: Арундати Рой, «Министерство наивысшего счастья»

Арундати Рой. Министерство наивысшего счастья
М.: АСТ, 2018

Анастасия Завозова в обзоре «Что читать: романы из длинного списка Букеровской премии 2017» («Esquire») говорит о неоднозначной реакции, которую вызвала эта книга после выхода западе: «Насчет второго, хоть и долгожданного, романа Арундати Рой и у критиков, и у читателей мнения разделились. После безусловно шедевральной истории “Бог мелочей”, которая получила букеровскую премию в 1997 году, от Рой, как водится, ждали чего-то такого же, литературного чуда, смыкающего в себе сказочное и страшное, настоящую Индию с нашими представлениями о ней. И новый роман вышел довольно пестрым, но это публицистическая, не романная пестрота — сюжеты обрываются на половине, герои вдруг идут вразрез с собственной жизнью и начинают говорить о мировой политике, и весь роман гудит многоголосицей, как фейсбук после большого события.

Впрочем, магия сохранилась, сохранилась любовь — поэтому какой-никакой цемент в романе есть и он не разваливается в руках у читателя».

Чем смущает этот роман отечественного читателя, объясняет Галина Юзефович в рецензии «Букеровский лауреат Арундати Рой написала второй роман за 20 лет. Он гораздо хуже первого» («Медуза»): «Случаи, когда после многолетнего молчания писателю удалось бы триумфально (или хотя бы просто достойно) вернуться с новой книгой, теоретически возможны, однако все же представляют собой редкое и отрадное исключение из правил. Как ни жаль, “Министерство наивысшего счастья” — долгожданный второй роман Арундати Рой, автора “Бога мелочей” и лауреата Букеровской премии за 1997 год, — к числу этих исключений не относится. Хуже того, если бы не бледные отблески первого — подлинно великого — романа, изредка сквозящие во втором, он вообще не стоил бы подробного разговора — по крайней мере с точки зрения художественной ценности. <.

..>

Если в “Боге мелочей” локальное и специфичное служило средством для того, чтобы говорить об универсальном, то в “Министерстве наивысшего счастья” происходит нечто прямо противоположное. Общечеловеческие по своей сути вопросы низводятся здесь до уровня мелкой внутрииндийской полемики, герметичной и непонятной стороннему наблюдателю.

Для индийского читателя эта книга, возможно, в самом деле стала важным и актуальным текстом “о наболевшем”, но читателю мировому и, в частности, российскому ловить в ней нечего — за вычетом сотни пронзительных страниц в середине. Впрочем, в качестве умеренной компенсации нас в “Министерстве наивысшего счастья” ожидает небольшой сюрприз: несколько странным образом понятых (и не вполне понятно, зачем нужных) цитат из Ахматовой и Мандельштама».

Галине Юзефович отвечает Дарья Гриценко в рецензии «Униженные и оскорбленные в Нью-Дейли» («Год Литературы»): «Столь подробное описание политических проблем может утомить благополучного белого человека, как затянувшийся выпуск новостей из далекого и непонятного региона. Может показаться, что всё это вообще не имеет к нам никакого отношения. Так, Галина Юзефович в своей рецензии уже упрекнула Арундати Рой в “унылом этнографизме” <…>.

Словно предвидя подобную “критику сверху”, Арундати Рой настойчиво говорит о глобальном, общечеловеческом значении внутренних проблем страны. “Министерство наивысшего счастья” — укор не только Индии, но всему миру вплоть до Господа Бога, попустившего такие беззакония. Устами своих героев автор проводит аналогии, понятные западным людям: “В Берлине была стена. У нас самые высокие горные хребты в мире. Они не падут, но в них вырубят ступени”; “Белуджам, которых преследуют в Пакистане, нет никакого дела до Кашмира. Бангладешцы, которых мы освободили, охотятся на индусов. Старые добрые коммунисты называют сталинский ГУЛАГ «необходимой частью революции». Американцы теперь читают вьетнамцам лекции о правах человека. Это не частная, это наша видовая проблема”. По этой же причине повстанцы в плавучем кашмирском домике читают стихи Мандельштама и называют его русским кашмирцем, вспоминая историю сталинских лагерей (и это, конечно, весьма своеобразная интерпретация биографии поэта).

 <…>

При всей политической ангажированности Арундати Рой оставляет место для иррациональной надежды на лучшее будущее (чего, к слову, не было в первой книге), которое возможно благодаря тому, что эти люди еще способны любить, как и автор любит своих героев. Сострадания здесь больше, чем злободневности, и это делает новую книгу как минимум достойной внимания».

Алёна Семёнова в рецензии «Большие проблемы ослепили бога мелочей» («Читаем вместе») отмечает, что роман глубоко политизирован и перегружен «триггерными точками»: «Мировоззрение индианки Рой известно, как и ее биография: непростое детство, заработок сбором бутылок в юношестве на улицах Дели, два брака, активная гражданская позиция. Рой выступает против ядерной политики Индии, привлекает внимание к конфликтам на межконфессиональной почве, выступает за право Кашмира на самоопределение. Проза писательницы отражает ее политические взгляды в полной мере. <…>

Может показаться, что Арундати Рой решила воспользоваться своим талантом, чтобы решать все те же политические задачи, которым посвятила 20 лет. Читая “Министерство”, сложно отделаться от ощущения, что мы здесь собрались только для того, чтобы узнать о зверствах в Шахджаханабаде (сегодня — Старый Дели), Гуджарате, Кашмире. Все события реальны, некоторые имена изменены. Хотя “Министерство” обладает признаками романа в стиле магического реализма, основные триггерные точки в нем документальны: правдивы рассказы про массовую кастрацию мужчин, про убийства, пытки и ужасы войн в Кашмире, а также про положение бедняков, хиджр и маосистов. В этом романе писательница концентрируется на “больших политических вопросах”, почти забывая свой дар видеть “бога мелочей”. Остается решить, нужно ли столько горькой правды читателю, пусть даже и в упаковке прекрасно написанного романа».

Константин Мильчин в рецензии «Трехпольная система: как живет самая презираемая каста неприкасаемых» («Известия») констатирует, что новый роман Арундати Рой разочаровал отечественных поклонников писательницы: «Перед нами очередная история про парий из бедной страны, которых читатель из богатой страны должен пожалеть и заодно порадоваться, что у него всё гораздо лучше? В какой-то степени да, если честно, то во многом именно на этом базируется феномен популярности индийской литературы в Европе и, в частности, в Англии, бывшей метрополии.

Индийская проза умело продает бывшим колониальным хозяевам красоту экзотики и ужас нищеты, а заодно восточную духовность. Читатель из страны Первого мира принимает ежевечернюю порцию кошмаров, ужасается, возможно, даже отправляет чек в какую-нибудь гуманитарную организацию. Другое дело, что среди современных индийских писателей или писателей индо-пакистанского происхождения, которые давно живут в Европе, есть совершенно выдающиеся авторы. <…>

Первый роман Рой был действительно выдающийся — история короткого романа женщины из высшей касты с мужчиной из низшей с предсказуемо ужасным финалом, написанный ритмической прозой, где читатель то прямо чувствовал физическую боль вслед за героем, то смеялся в голос, потому что у писательницы потрясающее чувство юмора; так вот, тот роман выжигал мозг читателю, не оставляя после себя ничего, кроме восхищения. За прошедшие 20 лет Арундати Рой выпустила бесчисленное количество публицистики, успела поругаться с правительством разных стран, осудить десяток различных войн и строительных фирм.

Ее жизнь — это вечная борьба против несправедливости, лицемерия, подлости и неравноправия, и романы — это один из фронтов, на которых писательница отчаянно воюет. Как и ее героиня. Только та еще постоянно борется с природой, которая не сделала ее ни мужчиной, ни женщиной до конца.

И кажется, что в новом романе всё на своих местах, и страшная история, и боль, и опять-таки тончайшее чувство юмора, но секта поклонников “Бога мелочей” разочарована — “Министерство наивысшего счастья” не пленяет так, как тот, первый роман. Видимо, здесь слишком много боли — и прямо с самого начала».

Илья Стогов в рецензии «Красотка. Роман индийской писательницы для тех, кто знает толк в левацких идея» («Деловой Петербург») рассуждает о том, какая судьба ждет роман на отечественном книжном рынке: «Не знаю, дорого ли обошлись издателям права на перевод. Но уверен: деньги эти они потеряют. Не то (ой не то!) нынче время, чтобы издавать по-русски подобные книжки.

По всему миру Арундати Рой известна левацкими взглядами (сочувствие к обездоленным, критика потребления, яростное неприятие всего, что связано как с буржуазией, так и с бюрократией). У нас средний посетитель бук-шопов не понимает даже самого значения слова “левый”.

По всему миру романы Рой читаются теми, кому тесно в прокрустовых европейско-американских рамках. У нас даже самые подкованные читатели вряд ли слыхивали, что помимо этих самых рамок на планете может существовать что-либо еще. Зачем им Арундати Рой? Зачем им вообще хоть что-то, кроме сотни раз обсосанных давно знакомых имен?

Тем не менее роман по-русски выходит. Предположу, что какое-то время он полежит на полках “Новинки”, а потом его начнут понемногу увозить обратно на склад.

В первом романе Рой есть герой, который говаривал, что провинция — не место, а состояние души. Такое состояние, когда ты уверен, что мир делится на твою деревню и все остальное. Думаю, заметить новинку у отечественной читающей публики опять не получится — как не получается вообще заметить хоть что-то помимо прекрасной себя самой последние век-полтора».

Писатель Алексей Цветков в материале «Рай на кладбище, небесный почтальон и молитва морю» (

«Литературно»), напротив, относит этот политический заряд к несомненным достоинствам книги: «Ее благословил на написание этой книги британский эстет, марксист (и тоже лауреат “Букера”) Джон Берджер. В нулевых годах она поддерживала антиглобалистское движение, а в десятых выступила в защиту маоистских партизан-наксалитов, прожив некоторое время в их лесном лагере. Герои нового романа Арундати Рой в буквальном смысле слова строят рай на земле, а точнее, на кладбище. В этой книге о преодолении гендерных, классовых и религиозных границ политический радикализм автора становится точной рифмой к художественной искушенности. Любимая метафора Рой — дым в его неописуемой изменчивости. Вас ждут несмываемые кровавые пятна, запахи гниющего, цветущего и танцующего тела, легенды и даже призраки. Но горьковатая ирония позволяет автору сопротивляться ориенталистским ожиданиям тех, кто ждет бесконечного продолжения “Тысячи и одной ночи”. Любовь и борьба множества героев книги позволяют Рой поймать особенный, политический эротизм нашей общей жизни».

Татьяна Сохарева в рецензии «Диагностика кармы» («ПРОчтение») отчасти реабилитирует Арундати Рой и сравнивает писательницу с автором романа «Что делать?»: «Общим местом в рассуждениях о “Министерстве наивысшего счастья” стала мысль, что новый роман ориентирован исключительно на политическую историю — в противовес куда более камерному “Богу мелочей”. Однако главная идея Рой в том, что вне политики нет никакой личной истории. Даже если ты отщепенец, у которого не осталось причин жить в мире, “каковой большинство людей считает реальным”. В судьбе каждого из героев мерцает нечто большее, нежели индивидуальная неустроенность. Возможно именно то, что называют уделом человеческим.

При этом, несмотря на погруженность Рой в локальные конфликты, “Министерство” кажется очень русским романом — и дело здесь не в том, что текст испещрен цитатами из Мандельштама и Ахматовой. В финале на старом кладбище, где поселилась Анджум, слепой мусульманский имам, юный далит (в индийской кастовой системе — неприкасаемый), взявший себе имя Саддама Хусейна, бывшая возлюбленная экстремиста, укравшая чужого ребенка, и еще десяток маргиналов всех мастей вместе возводят хижины вокруг свежих могил, роют яму под бассейн и открывают хостел для обездоленных и отверженных. Роман, начавшийся в борделе, заканчивается в фаланстере. Не к этому ли вел Чернышевский?»

И наконец Александр Чанцев в рецензии «К какой касте принадлежали Иисус и Будда?» («Горький») подчеркивает, что далеко не все в «Министерстве наивысшего счастья» сводится к выражению гражданской позиции автора: «Когда начинаешь тонуть в смертях и полицейских отчетах, когда “Министерство наивысшего счастья” начинает казаться свидетельством о преступлениях вроде “Архипелага ГУЛАГа” и “Красного колеса” или вербатимом вроде книг недавнего ньюсмейкера Алексиевич, роман вдруг вспыхивает совсем иным светом. “Я знала, что «Бог мелочей» — семейная история с разбитым сердцем, но эта книга получилась скорее наоборот: ни у кого нет семьи, но все они собирают осколки разбитых сердец”, — сказала Арундати Рой о своей новой книге. И, конечно, эта книга (а автор, конечно, феминистка, что в Индии с ее обычаями как раз очень важно) — о потерянных женщинах, девочках и детях. Рой цитирует Ахматову, Осипа и Надежду Мандельштам, и они оказываются очень кстати.

“Министерство” загорается светом несчастной любовной истории. “Они всегда подходили друг к другу, как куски несовпадающего (возможно, в принципе) пазла — ее дым и его твердость, ее одиночество и его сборы, ее странность и его прямолинейность, ее беззаботность и его сдержанность. Ее тишина и его тишина”. В этой тишине они занимаются той любовью, что больше похожа на плач: “то, что произошло тогда в отеле Shabeen, больше напоминало жалобу, чем секс. Их раны были слишком стары и слишком новы, и, наверное, слишком глубоки для того, чтобы их можно было залечить. Но, на недолгий миг, их раны затянулись, а они были способны разделить боль, как долги в азартной игре, даже не упоминая о ранах и не выясняя, чья есть чья”.

“Министерство наивысшего счастья” отчасти сказка — здесь имеется совсем небольшое камео духов и колдуний. Точно эпос. С национальным колоритом и обыкновениями, куда уж без них (чтобы выгнать дух бывшей, новая возлюбленная воскуряет благовония и читает молитвы). Но главное, что книга находит способ дать слово тем, у кого в реальности нет права на голос. “Как рассказать расколотую историю? Нужно стать всеми. Нет. Нужно постепенно стать всем”».

 

Ранее в рубрике «Спорная книга»:

• Ольга Фикс, «Улыбка химеры»

• Олег Лекманов, Михаил Свердлов, Илья Симановский, «Венедикт Ерофеев: посторонний»

• Саманта Швеблин, «Дистанция спасения»

• Селеста Инг, «И повсюду тлеют пожары»

• Владимир Сорокин, «Белый квадрат»

• Алиса Ганиева, «Оскорблённые чувства»

• Леонид Юзефович, «Маяк на Хийумаа»

• Юваль Ной Харари, «Homo Deus: Краткая история будущего»

• Станислав Дробышевский, «Байки из грота. 50 историй из жизни древних людей»

• Лалин Полл, «Пчелы»

• Евгений Гришковец, «Театр отчаяния. Отчаянный театр»

• Евгения Некрасова, «Калечина-Малечина»

• Анна Немзер, «Раунд: Оптический роман»

• Григорий Служитель, «Дни Савелия»

• Ксения Букша, «Открывается внутрь»

• Денис Горелов, «Родина слоников»

• Стивен Кинг, Ричард Чизмар, «Гвенди и ее шкатулка»

• Хлоя Бенджамин, «Бессмертники»

• Александр Архангельский, «Бюро проверки»

• Стивен Фрай, «Миф. Греческие мифы в пересказе»

• Рута Ванагайте, Эфраим Зурофф, «Свои»

• Джордж Сондерс, «Линкольн в бардо»

• Алексей Сальников, «Отдел»

• Олег Зоберн, «Автобиография Иисуса Христа»

• Гузель Яхина, «Дети мои»

• Евгений Эдин, «Дом, в котором могут жить лошади»

• Владимир Данихнов, «Тварь размером с колесо обозрения»

• Сергей Зотов, Дильшат Харман, Михаил Майзульс, «Страдающее Средневековье»

• Филип Пулман, «Книга Пыли. Прекрасная дикарка»

• Наринэ Абгарян, «Дальше жить»

• Лора Томпсон, «Представьте 6 девочек»

• Инухико Ёмота, «Теория каваии»

• Июнь Ли, «Добрее одиночества»

• Алексей Иванов, «Тобол. Мало избранных»

• Ханья Янагихара, «Люди среди деревьев»

• Борис Акунин, «Не прощаюсь»

• Энди Вейер, «Артемида»

• Антон Долин, «Оттенки русского»

• Дэн Браун, «Происхождение»

• Гарольд Блум, «Западный канон»

• Мария Степанова, «Памяти памяти»

• Джонатан Сафран Фоер, «Вот я»

• Сергей Шаргунов, «Валентин Катаев. Погоня за вечной весной»

• Александра Николаенко, «Убить Бобрыкина»

• Эмма Клайн, «Девочки»

• Павел Басинский, «Посмотрите на меня»

• Андрей Геласимов, «Роза ветров»

• Михаил Зыгарь, «Империя должна умереть»

• Яна Вагнер, «Кто не спрятался»

• Алексей Сальников, «Петровы в гриппе и вокруг него»

• Ольга Славникова, «Прыжок в длину»

• Тим Скоренко, «Изобретено в России»

• Сергей Кузнецов, «Учитель Дымов»

• Виктор Пелевин, «iPhuck 10»

• Ксения Букша, «Рамка»

• Герман Кох, «Уважаемый господин М. »

• Дмитрий Быков, «Июнь»

• Эдуард Веркин, «ЧЯП»

• Антон Понизовский, «Принц инкогнито»

• Джонатан Коу, «Карлики смерти»

• Станислав Дробышевский, «Достающее звено»

• Джулиан Феллоуз, «Белгравия»

• Мария Галина, «Не оглядываясь»

• Амос Оз, «Иуда»

• А. С. Байетт, «Чудеса и фантазии»

• Дмитрий Глуховский, «Текст»

• Майкл Шейбон, «Лунный свет»

• Сборник «В Питере жить», составители Наталия Соколовская и Елена Шубина

• Владимир Медведев, «Заххок»

• Ю Несбе, «Жажда»

• Анна Козлова, «F20»

• Хелен Макдональд, «Я» — значит «ястреб»

• Герман Садулаев, «Иван Ауслендер: роман на пальмовых листьях»

• Галина Юзефович. «Удивительные приключения рыбы-лоцмана»

• Лев Данилкин. «Ленин: Пантократор солнечных пылинок»

• Юрий Коваль, «Три повести о Васе Куролесове»

• Андрей Рубанов, «Патриот»

• Шамиль Идиатуллин, «Город Брежнев»

• Фигль-Мигль, «Эта страна»

• Алексей Иванов, «Тобол. Много званых»

• Владимир Сорокин, «Манарага»

• Елена Чижова, «Китаист»

 

Всякая вещь имеет свой род

Она была четвертой из пяти детей в семье. Родилась она в холодную январскую ночь в делийском районе Шахджаханабаде [прежнее название Старого Дели], некогда окруженном крепостной стеной, при свете керосиновой лампы (в ту ночь отключили электричество). Ахлам Баджи, акушерка, принимавшая роды, завернула младенца в две теплые шали и протянула матери со словами: «Это мальчик». Учитывая некоторые обстоятельства, это была вполне простительная ошибка.

Когда Джаханара-бегум была на втором месяце своей первой беременности, они с мужем решили, что, если родится мальчик, они назовут его Афтабом. Первые три ребенка оказались девочками. Супруги ждали своего Афтаба шесть лет. Ночь, когда он наконец появился на свет, стала счастливейшей в жизни Джаханары-бегум.

Наутро, когда солнце поднялось высоко над землей и в комнате стало светло, тепло и уютно, Джаханара распеленала маленького Афтаба и принялась исследовать его крошечное тельце — глазки носик головку шейку подмышки пальчики на ручках и ножках, — неспешно, с чувством, испытывая неземной восторг. Беда случилась, когда она скользнула пальцем под выступавшую мужскую часть и обнаружила под ней маленькую, плохо оформленную, но явно девичью принадлежность.

Возможно ли, чтобы мать пришла в ужас от собственного ребенка? С Джаханарой-бегум именно это и случилось. Ей показалось, что сердце ее сейчас перестанет биться, а кости рассыплются в прах. Потом она посмотрела еще раз — может быть, она ошиблась? Потом она инстинктивно отпрянула от произведенного ею на свет создания, кишки ее при этом взбунтовались, и по ногам скользнула тонкая струйка кала. Потом она захотела убить себя и ребенка. Потом появилось стремление обнять дитя и прижать к груди, ощущая падение в пропасть, отделяющую знакомый ей мир от миров, о существовании которых она даже не догадывалась. Там, в темной и глубокой бездне, всё, в чем она была до тех пор уверена, всё — от самых малых мелочей до самых великих истин — потеряло всякий смысл. В урду, единственном знакомом ей языке, все вещи, не только одушевленные, а все — ковры, предметы одежды, книги, ручки, музыкальные инструменты — имели род. Всякая вещь была либо мужского, либо женского рода, была мужчиной или женщиной. Всякая — за исключением ее ребенка. Нет, конечно, Джаханара-бегум знала слово, каким обозначали таких, как Афтаб, — «хиджра». Впрочем, было и еще одно слово — «киннар». Но из двух слов не составишь язык.

Можно ли жить вне языка? Понятно, что она не смогла сформулировать этот вопрос в словах, одним простым и ясным предложением. Он прозвучал у нее в душе как беззвучный, только зарождающийся вопль.

Потом она решила привести себя в порядок, очиститься и пока не говорить никому о том, что она увидела. Даже мужу. Потом пришло желание лечь рядом с Афтабом и отдохнуть. Отдохнуть, как отдыхал Бог христиан после того, как сотворил небо и землю. Правда, Бог почил после того, как внес смысл и порядок в созданный им мир, а она будет отдыхать после того, как создала нечто, внесшее полную сумятицу в ее представления о мире.

В конце концов, это не совсем настоящее влагалище, уговаривала себя Джаханара-бегум. Отверстие его было слепым (она проверила). Это просто какой-то придаток, что-то детское. Может быть, он зарастет, заживет или исчезнет каким-то другим способом. Она помолится во всех известных ей святилищах и будет просить у Всемогущего явить к ней милость. Он явит милость, она знала, что явит. Может быть, Он уже и явил ее, просто Джаханара пока не догадывалась каким именно образом.

В первый же день, когда Джаханара-бегум почувствовала себя готовой покинуть дом, она взяла с собой свое дитя — Афтаба — и пошла к дарге [усыпальнице] хазрата [духовного авторитета] Сармада Шахида, благо идти было недалеко, всего каких-то десять минут. В то время она не имела ни малейшего понятия о жизни хазрата и сама не знала, почему с такой уверенностью направилась именно к его дарге. Возможно, он сам позвал ее к себе. Может быть, правда, что ее привлекли странные люди, которых она часто видела там по дороге к Мина-базару. Прежде она не удостаивала их даже взглядом и замечала, только когда они пересекали ее путь. Теперь же они стали казаться ей самыми важными на свете людьми.

Не все приходившие на могилу хазрата Сармада Шахида знали историю его жизни. Некоторые знали ее частично, некоторые не знали вообще, а третьи придумывали собственные версии. Большинство людей знало, что он был еврейским купцом из Армении, пришедшим в Дели из Персии вслед за своей страстной любовью. Немногие знали, что этой любовью был Абхай Чанд, юный индус, которого Сармад Шахид повстречал в Синде. Большинство людей знало, что Сармад Шахид отрекся от иудаизма и перешел в ислам. Немногие знали, что со временем он усомнился и в ортодоксальном исламе. Большинство людей знало, что он как голый факир вечно бродил по улицам Шахджаханабада, а потом был публично казнен. Опять-таки немногие знали, что казнили его не за хождение по улицам в голом виде, а за религиозное отступничество. Аурангзеб, тогдашний падишах, призвал Сармада ко двору и попросил доказать, что он истинный мусульманин, то есть прочесть калиму: «Ла илаха иллаллах Мохаммед-ур расул Аллах — Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед — пророк Его». Сармад Шахид стоял голый перед придворными кази и мауланами [cудьями и законоучителями] во дворе Красного форта. В небе остановились облака, и птицы застыли в воздухе, а в форте стало душно и жарко, когда хазрат Сармад начал декламировать калиму. Однако он умолк почти сразу после того, как начал, сказав только: «Ла илаха — Нет Бога». Он упорно не желал продолжать, утверждая, что не способен этого сделать, пока не завершит свой духовный поиск и не сможет принять Аллаха всем сердцем. До этого же, сказал он, калима в его устах будет оставаться пустым притворством. Аурангзеб, посоветовавшись со своими кази, приказал казнить Сармада.

Тем не менее было бы ошибкой полагать, будто те, кто приходил к могиле выказать благоговейное почтение хазрату Сармаду Шахиду, не зная истории его жизни, делали это по невежеству. Дело в том, что внутри дарги непокорный дух Сармада был сильнее, ощутимее и правдивее, нежели любое собрание исторических фактов, и этот дух действовал на всех пришедших искать благословения хазрата. Этот дух прославлял (но никогда не проповедовал) торжество духовности над ритуалами, простоты над излишествами богатства, а также непобедимую, неземную любовь — даже перед лицом смерти. Дух Сармада внушал тем, кто приходил к нему, силу своей жизни и позволял обратить эту силу на укрепление духа, в чем бы это ни заключалось.

Став частым гостем дарги хазрата, Джаханара-бегум много раз слышала, а потом и рассказывала другим, историю о том, как Сармад был обезглавлен на ступенях Джама-Масджид — соборной мечети Старого Дели — перед морем почитателей, пришедших проститься с ним. Рассказ повествовал о том, что голова продолжала произносить стихи любви даже после того, как отделилась от тела, и о том, что тело подняло голову и возложило ее на плечи так же обыденно, как современный мотоциклист надевает шлем, а потом Сармад поднялся по ступеням вверх, вошел в Джама-Масджид и так же непринужденно вознесся прямо на небеса. И именно поэтому, говорила Джаханара бегум (всем, кто хотел ее слушать), в дарге, прилепившейся, как моллюск, к восточной лестнице Джама-Масджид, ровно в том месте, где кровь Сармада пролилась и собралась в лужу, пол, стены и потолок сохраняют свой красный цвет. Прошло уже триста лет, говорила Джаханара, но никто не может смыть кровь хазрата Сармада. В какой бы цвет ни красили пол и стены гробницы, они все равно возвращают себе свой прежний оттенок.

Безмятежность и покой снизошли на Джаханару-бегум сразу, как только она, пройдя мимо разношерстной толпы — мимо продавцов благовоний и амулетов, сторожей обуви, паломников, мимо колченогих калек, нищих, бездомных — мимо коз, откармливаемых ко дню разговения, мимо группки пожилых, невозмутимых евнухов, обосновавшихся под парусиновым навесом, натянутым возле гробницы, — вошла в крохотную красную каморку. Уличный гомон стих и отдалился. Джаханара села в уголок, положила на колени свое спящее дитя и оглядела сидевших в комнате паломников — мусульман и индусов. Люди прикрепляли к решеткам на стенах красные шнурки, красные браслеты и записки, ища благословения Сармада. Однако только после того, как Джаханара заметила худого до прозрачности старика с клочковатой седой бородой и пергаментной сухой кожей, который беззвучно плакал, раскачиваясь у стены, словно его сердце было разбито, она и сама дала волю слезам. «Это мой сынок, Афтаб, — шепотом заговорила она с хазратом Сармадом. — Я принесла его сюда, к тебе. Позаботься о нем и научи меня любить его».

Хазрат Сармад исполнил ее мольбу.

Перевод с английского Александра Анваера

Униженные и оскорбленные в Нью-Дели

Текст: Дарья Грицаенко*

Коллаж: ГодЛитературы.РФ

Обложка предоставлена издательством

Арундати Рой. «Министерство наивысшего счастья»

Перевод с англ. А. Анваера

М.: АСТ, 2018

В 1997 году 36-летняя индийская писательница Арундати Рой стала известна на весь мир: первая же книга «Бог мелочей» принесла ей Букеровскую премию и славу. Видимо, решив, что теперь она — «больше, чем поэт», Арундати Рой посвятила себя политической борьбе за права униженных и оскорбленных в Индии, пользуясь тем, что ее слово имеет вес. Ее вторая книга — итог и осмысление этого опыта.

Читатель, возможно, ждет нового «Бога мелочей», но у второго романа не так уж много общего с первым. В нем описана та же Индия, те же социальные конфликты и та же боль от того, что происходит с родиной, только спустя 20 лет эта боль осознается и выражается автором иначе. Ушла склонность к парцелляции (т. е. нарочито «рубленой» фразе), злоупотреблению заглавными буквами и другим интонационным акцентам, создававшим особый, гипнотический ритм художественной прозы. Вместо воспевания трагической красоты бытия — саркастическая усмешка и нагромождение абсурда. Ушли многочисленные поэтические повторы, яркие метафоры и вывернутая наизнанку композиция, язык стал сухим, синтаксис — простым, композиция следует сюжету, тоже не самому сложному. Форма полностью соответствует содержанию, во всех этих украшательствах больше нет смысла — слишком красноречива сама реальность, которую описывает Арундати Рой.

Политические и религиозные конфликты в Индии столь глубоки, что привели к расколу самого языка. После разделения Британской Индии язык индустани (тот самый, которому Сент-Джон обучал Джейн Эйр) распался на хинди и урду. Сейчас государственные языки Индии — хинди и английский, помимо них еще 22 официально признанных языка штатов и тысячи диалектов. В Индии люди различных каст и регионов буквально говорят на разных языках, что существенно усугубляет и без того сложные противоречия. Языковые барьеры так велики, что порой даже члены одной семьи не могут правильно понять друг друга. Герои «Бога мелочей» в основном говорят на малаялам, языке штата Керала. О героине «Министерства наивысшего счастья» Анджум судят по ее великолепному владению урду, а поэзия на этом стремительно сжимающемся языке — отрада людей, которых сам автор называет лишними. Лишний язык лишних людей. Арундати Рой часто дает слова транскрипцией с переводом, чтобы читатель на другом конце мира мог «услышать» эту многоголосицу. И сама она — в постоянном поиске адекватного языкового выражения, поэтому чаще, чем в дебютном романе, обращается к цитатам. Например, из «Книги вопросов» Пабло Неруды: «На каком языке дождит над скорбными городами?»

Роман начинается с истории Анджум, человека, родившегося и с мужскими, и с женскими гениталиями. Родители, правоверные мусульмане, воспитывают ребенка как долгожданного сына и надеются исправить досадную неприятность хирургическим путем. Но Анджум рано осознает себя девушкой, причем ее тянет к самым ярким проявлениям женственности — ей нравятся туфли на каблуках, одежда с вышивкой, блестящие украшения, вызывающий макияж и ленты в волосах. В строгом мусульманском мире это позволительно только хиджрам — трансгендерным женщинам, которым доступен лишь один род деятельности — проституция.

Анджум убегает из дома в общину хиджр, и после этого ее история распадается на множество сюжетных линий — историй всех людей, которых Анджум так или иначе встречает на своем необычном жизненном пути.


Если «Бог мелочей» — семейная сага, то «Министерство наивысшего счастья» — остросоциальная драма о тех, чьи семьи разрушены. Это нищие танцовщицы, хиппи в духовных поисках, бездомные наркоманы, дети, осиротевшие в результате политических конфликтов, неприкасаемые члены компартии, голодающие активисты и другие колоритные персонажи.


Линии их тяжелых, безрадостных судеб образуют сложный рисунок социального дна всей Индии в исторической перспективе. Повествование периодически прерывается чьим-то монологом, манифестом, протоколом допроса, политическим очерком об истории вопроса или письмом, которое пишут, зная, что оно — последнее.

Текст перегружен подробностями, именами и датами, так что в них немудрено запутаться. Приходится внимательно следить за жизнью этих отчаянных героев — вернее, тех немногих, кто выживет к концу романа: действие разворачивается в условиях жестокой войны за независимость Кашмира, столкновений религиозных фанатиков, постоянных сцен насилия, убийств и пыток.

Столь подробное описание политических проблем может утомить благополучного белого человека, как затянувшийся выпуск новостей из далекого и непонятного региона. Может показаться, что всё это вообще не имеет к нам никакого отношения. Так, Галина Юзефович в своей рецензии уже упрекнула Арундати Рой в «унылом этнографизме»: «Для индийского читателя эта книга, возможно, в самом деле стала важным и актуальным текстом «о наболевшем», но читателю мировому и, в частности, российскому ловить в ней нечего — за вычетом сотни пронзительных страниц в середине».

Словно предвидя подобную «критику сверху», Арундати Рой настойчиво говорит о глобальном, общечеловеческом значении внутренних проблем страны. «Министерство наивысшего счастья» — укор не только Индии, но всему миру вплоть до Господа Бога, попустившего такие беззакония. Устами своих героев автор проводит аналогии, понятные западным людям: «В Берлине была стена. У нас самые высокие горные хребты в мире. Они не падут, но в них вырубят ступени»; «Белуджам, которых преследуют в Пакистане, нет никакого дела до Кашмира. Бангладешцы, которых мы освободили, охотятся на индусов. Старые добрые коммунисты называют сталинский ГУЛАГ «необходимой частью революции». Американцы теперь читают вьетнамцам лекции о правах человека. Это не частная, это наша видовая проблема». По этой же причине


повстанцы в плавучем кашмирском домике читают стихи Мандельштама и называют его русским кашмирцем, вспоминая историю сталинских лагерей


(и это, конечно, весьма своеобразная интерпретация биографии поэта).

Но если Мандельштам — русский кашмирец, то сегодняшняя Арундати Рой — индийская Алексиевич. Она так же твердо выражает свою гражданскую позицию в литературе, так же верит в возможность перемен благодаря слову и дает почву для споров о соотношении документализма и реализма, искусства и политического высказывания, этики и эстетики, а ее проза все больше тяготеет к тому, что сейчас называют нон-фикшн.

Отчасти всё это было еще в «Боге мелочей», но его ужасающую реальность было легче принять, потому что она еще не мешала автору видеть и описывать красоту природы, яркого тропического пейзажа, живых и чувствующих людей. К тому же значительная часть действия показана глазами маленьких детей, и этот ошеломительный контраст приковывал внимание и примирял с описанной трагедией. Теперь же Арундати Рой больше не стремится к эстетизму — в ужасающей гражданской войне априори не может быть ничего прекрасного. Больше ничего не говорится от лица детей, хотя они присутствуют в романе — это слишком взрослый мир, где дети вынуждены расти быстро. То, что пишет в своем дневнике одна из героинь «Министерства…», кажется новым кредо самой писательницы: «Я бы с удовольствием написала что-нибудь замысловатое, что-то вроде тех рассказов, в которых происходят всякие пустяки, о которых можно много писать. В Кашмире так не получится. То, что здесь происходит, не отличается замысловатостью. Здесь слишком много крови для хорошей литературы. Вопрос 1: Почему мои рассказы незамысловаты? Вопрос 2: Сколько крови достаточно для хорошей литературы?» В море крови действительно нечего ловить.

Поэтому сравнение «Бога мелочей» и «Министерства наивысшего счастья» не вполне корректно, хоть оно и напрашивается само собой. Это разные книги, возможно, даже для разных читателей.

Но одно осталось неизменным — это ярко выраженная телесность персонажей, физическое выражение чувств и эмоций, где внешнего движения порой больше, чем рефлексии, а жест говорит больше, чем слово: язык тела одинаков у людей всех каст. Описания близости между мужчиной и женщиной, по сути, почти те же, что и 20 лет назад, хотя и здесь видна стилистическая разница:

«О том, что случилось дальше, очень мало внятного можно сказать. <…> Что были слёзы. Что Немота и Опустелость вложились одна в другую, как две ложки в одной коробочке. Что были шумные вздохи у впадины милого горла. Что на твёрдом, медового цвета плече остался полукруг от зубов. Что долго после того, как всё было кончено, они не отпускали друг друга. Что не радость они делили в ту ночь, а жесточайшее горе».

«То, что происходило в ту ночь на борту плавучего дома «Шахин», было не столько любовным действом, сколько горестной элегией. Их застарелые раны оказались слишком свежими и слишком глубокими, чтобы их можно было быстро уврачевать. Но на один быстротечный момент они смогли соединить их, как накопленный карточный долг, и разделить боль поровну, не поминая ударов и не спрашивая, кто кому их нанес».

При всей политической ангажированности Арундати Рой оставляет место для иррациональной надежды на лучшее будущее (чего, к слову, не было в первой книге), которое возможно благодаря тому, что эти люди еще способны любить, как и автор любит своих героев. Сострадания здесь больше, чем злободневности, и это делает новую книгу как минимум достойной внимания.


* Дарья Грицаенко — аспирантка Литературного института. Тема ее диссертации — Варлам Шаламов.

Арундати Рой — Министерство наивысшего счастья читать онлайн бесплатно

Арундати Рой

Министерство наивысшего счастья

Посвящается Безутешным

Arundhati Roy

The Ministry of Utmost Happiness


Серия «От лауреата Букеровской премии»

Перевод с английского Александра Анваера

Издание публикуется с разрешения Susanna Lea Associates и Synopsis Literary Agency

© Arundhati Roy, 2017

© Анваер А., перевод, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

В тот волшебный час, когда солнце уже зашло, но свет еще не померк, с огромного баньяна, растущего на старом кладбище, срываются мириады крыланов с острыми лисьими мордочками и черным дымом проносятся над городом. Когда крыланы скрываются из вида, в листве обосновываются на ночлег вороны. Гвалт вернувшихся домой ворон не в состоянии до краев заполнить безмолвие, вызванное отсутствием пропавших невесть куда воробьев, а еще белобоких грифов, бывших попечителями мертвых тел последние сто миллионов лет. Эти были уничтожены. Грифы вымерли, отравленные диклофенаком. Диклофенак, коровий аспирин, которым кормят коров для снятия боли, мышечного напряжения и увеличения надоев, действует — действовал — на грифов как нервно-паралитический газ. Каждая молочная корова или буйволица с расслабленными диклофенаком мышцами становилась после смерти отравленной приманкой для белобоких грифов. По мере того как коровы превращались в машины по производству молока, по мере того как город поглощал все больше мороженого, ирисок, вафелек с ореховой пастой и молочного шоколада, по мере того как он выпивал все больше мангового молочного коктейля, шеи грифов клонились книзу, не в силах удерживать на весу головы. Казалось, птицы очень устали и невольно засыпают. Из клювов стекали серебристые струйки слюны, а потом птицы, одна за другой, замертво падали с ветвей вниз.

Немногие заметили исчезновение дружелюбных старых птиц. У людей так много других забот.

1. Где умирают старые птицы?

Я имею в виду, все зависит от твоего сердца…

Назым Хикмет

Она жила на кладбище, как дерево. На рассвете она прощалась с воронами и радушно приветствовала вернувшихся крыланов. На закате приветствовала первых и провожала вторых. В промежутках беседовала с тенями грифов, таящимися в ее высоких ветвях. Она ощущала деликатное прикосновение их когтей, как ощущают боль в ампутированной конечности. Каким-то шестым чувством она догадывалась, что грифы не слишком сожалеют о том, что им пришлось откланяться и сойти со сцены.

Когда она впервые поселилась здесь, ей пришлось несколько месяцев испытывать на себе все повседневные жестокости, но она перенесла их, как дерево, стойко. Она не оборачивалась, чтобы посмотреть, что за мальчишка швырнул в нее камень, она не вытягивала шею, чтобы прочесть непристойное оскорбление, нацарапанное на ее коре. Когда люди обзывали ее обидными прозвищами — клоуном без цирка и царицей без дворца, она пропускала их сквозь свои ветви, словно это был ветер, и прислушивалась к музыке листвы. Этот шелест действовал как целительный бальзам и смягчал боль.

Только после того, как Зияуддин, старый слепой имам, который когда-то возглавлял молитвы в Фатехпури-Масджид, подружился с ней и стал регулярно ее навещать, окрестные жители решили, наконец, оставить ее в покое.

Давным-давно один человек, который знал английский, сказал ей, что если написать ее имя (по-английски) задом наперед, то получится Majnu, то есть Маджнун. Тот человек говорил, что в английском пересказе легенды о Лейле и Маджнуне Маджнуна звали Ромео, а Лейлу — Джульеттой. Она нашла это забавным. «Ты хочешь сказать, что я — кичри[1] этой истории? — спросила она. — А что они сделают, если вдруг обнаружится, что Лейла на самом деле была Маджнуном, а Роми — Джули?» Когда Человек-Который-Знал-Английский пришел к ней в следующий раз, он признал, что ошибся. Если написать ее имя задом наперед, то получится Mujna — Муджна, а это слово вовсе даже и не имя и не значит ровным счетом ничего. На это она ответила: «Это совершенно неважно. Во мне существуют все они. Я — Роми и Джули, я — Лейла и Маджнун. И Муджна — почему нет? Кто сказал, что мое имя Анджум? Я не Анджум, я — Анджуман, я — мехфиль, собрание, единение — всего и ничего, всех и никого. Не хочешь ли ты позвать к нам кого-нибудь еще? Я приглашаю всех».

Человек-Который-Знал-Английский сказал, что это очень умная мысль и сам он ни за что бы до нее не додумался. На это она заметила: «Как бы ты мог это сделать с твоим знанием урду? Неужели ты думаешь, что английский автоматически делает тебя умным?»

Он рассмеялся, она рассмеялась в ответ. Он угостил ее сигаретой с фильтром и пожаловался, что «Уиллз неви кат» слишком короткие и не стоят тех денег, каких за них требуют. Но она сказала, что предпочитает их сигаретам «Фор сквер» или очень мужским «Ред энд уайт».

Теперь она уже не помнит его имени. Возможно, она никогда его и не знала. Он ушел — Человек-Который-Знал-Английский, — ушел туда, куда должен был уйти. Она же осталась жить на кладбище за государственным госпиталем. Компанию ей составлял железный шкаф марки «Годредж»[2], где хранилась ее сокровенная музыка — поцарапанные пластинки и изношенные магнитные ленты, а также старая фисгармония, одежда, драгоценности, сборники стихов, фотоальбомы и несколько газетных вырезок, переживших пожар в Кхвабгахе, Доме снов. Ключ висел у нее на шее, на черном шнурке, вместе с изогнутой серебряной зубочисткой. Спала она на потертом персидском ковре, который днем запирала в шкаф, а вечером расстилала между двумя могилами (она никогда не стелила его в одном и том же месте две ночи подряд — это была ее невинная шутка). Она продолжала курить матросские «Неви кат».

Однажды утром, когда она, как обычно, читала старому имаму вслух газету, он, очевидно, не слушая, спросил как бы между прочим: «Истинно ли, что даже некоторых индуистов не сжигают, а хоронят в земле?»

Ответить было трудно, и она помедлила.

«Истинно? Что значит истинно? Что такое вообще Истина?»

Не желая отклоняться от выбранной цели, имам механически ответил: «Сач Худа хай. Худа хи Сач хай». («Истина есть Бог, и Бог есть истина».) Однако эта мудрость начертана на половине раскрашенных красками грузовиков, с ревом несущихся по скоростным шоссе. Имам прищурил свои слепые, зеленые от глаукомы глаза и спросил коварным, зеленоватым шепотом: «Скажите мне, люди, где вас хоронят, когда вы умираете? Кто обмывает ваши тела? Кто произносит молитвы?»

Читать дальше

Читать онлайн «Министерство наивысшего счастья» Арундати Рой бесплатно без регистрации

Министерство наивысшего счастья
Арундати Рой


От лауреата Букеровской премии
Первый за двадцать лет роман Арундати Рой приглашает нас в далекое путешествие – из тесных кварталов Старого Дели и сияющего нового мегаполиса к снежным вершинам и долинам Кашмира и лесам Центральной Индии, в края, где война – это мир, а мир – это война.

«Министерство наивысшего счастья» – это история мучительной любви и решительного протеста. Рассказ ведется то шепотом, то во весь голос, то сквозь слезы, а порой и со смехом. Герои его – сломленные миром люди, которые были спасены и излечены любовью и надеждой. И потому они столь же тверды, сколь и хрупки, и никогда не сдаются.

Арундати Рой

Министерство наивысшего счастья


Посвящается Безутешным

Arundhati Roy

The Ministry of Utmost Happiness


Серия «От лауреата Букеровской премии»

Перевод с английского Александра Анваера

Издание публикуется с разрешения Susanna Lea Associates и Synopsis Literary Agency

© Arundhati Roy, 2017

© Анваер А., перевод, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

В тот волшебный час, когда солнце уже зашло, но свет еще не померк, с огромного баньяна, растущего на старом кладбище, срываются мириады крыланов с острыми лисьими мордочками и черным дымом проносятся над городом. Когда крыланы скрываются из вида, в листве обосновываются на ночлег вороны. Гвалт вернувшихся домой ворон не в состоянии до краев заполнить безмолвие, вызванное отсутствием пропавших невесть куда воробьев, а еще белобоких грифов, бывших попечителями мертвых тел последние сто миллионов лет. Эти были уничтожены. Грифы вымерли, отравленные диклофенаком. Диклофенак, коровий аспирин, которым кормят коров для снятия боли, мышечного напряжения и увеличения надоев, действует – действовал – на грифов как нервно-паралитический газ. Каждая молочная корова или буйволица с расслабленными диклофенаком мышцами становилась после смерти отравленной приманкой для белобоких грифов.

Министерство наивысшего счастья. Арундати Рой. ISBN: 978-5-17-983169-3. 5 отзывов. PDF

Книги пишут не о людях, а об идеях. Заботу о ближнем лучше проявлять на практике, а не за письменным столом. В книге же напротив можно с легкостью дать простор мысли, не пожалев ради ее обкатки пяток-десяток ведущих персонажей и тысячи, а то и миллионы статистов.

Нам после многих десятилетий активного вдалбливания «человек выше идеи» тяжело представить, что роман может быть (а в идеале должен) быть идеологическим, то есть таким, в котором индивидуальная судьба героев подчинена общему концептуальному замыслу.

«Бог мелочей» — откровенный попс постколониальной литературы, был книжкой привычной, вписывавшейся в стандарты и ожидания сытой публики: экзотика, трагическая история любви (через касты, через расстояния), поданная через умильную детскую оптику. Образцовая премиальная мелодрама.

«Министерство» — роман не только политический, о чем написали все рецензенты. Не только повесть о гражданском активизме и активистах (читатели-туристы, посмотрите на протестующую Индию, не проходите мимо нашей борьбы!). Это роман по большей части философский. Фундаментальная вещь, рассказ о том, как вращается мир, и что в нем по-настоящему важно.

Философию мы не любим. Особенно тот ее сорт, который не только объясняет мир, но и намекает на то, как его изменить.

Итак о чем же роман?

На поверхности вновь плавает история любви и дружбы, традиционный сюжет о дорогах, которые нас выбирают, и уводят в разные стороны далеко от истока, от того с чего все начиналось, от молодости, надежд и любви. Типичный портрет однокашников много лет спустя: один – журналист, другой – террорист, третий – шишка в разведбюро, а четвертая так и не определилась. Таков типовой, стандартный костяк книги, вокруг которого накручивается все остальное (терроризм, протест, житье-бытье и финальная жизнь на кладбище). Рой начинает издалека. И отчего-то то, что она начинает лущить свой философский опус с верхних слоев, берется танцевать от печки, возникает миф о том, что в ее книге есть два каких-то слабосвязанных между собой сюжета – один о хиджре Анджум и ее приятеле по кличке Саддам Хуссейн, а другой – о Тило, ее семье, ее судьбе и друзьях-приятелях.

Предположение о том, что перед нами очередной опус в пользу «униженных и оскорбленных», справедливо. Но это тоже скольжение по поверхности. По большому счету темой книги является не страдание (оно зачастую подается не только в трагических, но и в сатирических тонах: «Дорогой доктор, нас задавили. Существует ли какое-нибудь лечение?»), не поражение, а освобождение.

Никуда не денешься от марксистской классики — пролетарию нечего терять кроме собственных цепей. Обычно это лозунг, свидетельствующий о нищете (духовной, материальной) беднейшего слоя. Однако есть впечатление, что Рой хочет поговорить о преимуществах такого положения.

Практически все герои романа рано или поздно выпадают из системы, расстаются со своим социальным статусом. И это оборачивается не потерей, а обретением (есть в «Министерстве» пример, иллюстрирующий и обратное: внезапное вознесение вверх в глазах общественности оборачивается утратой собственного лица, от позора и дальнейшей деградации спасает только смерть). Разведчик, журналист, хиджра становятся просто людьми, возвращают себе затуманенную мишурой политических воззрений, статусных позиций, человечность, а вместе с ней и трезвость мысли.

Нюансы. Это слово, как минимум дважды всплывает в книге. И каждая из противоборствующих идеологических сторон упрекает другую в неспособности их почувствовать. Есть ощущение, что вся книга Рой направлена против этой обострившейся в последнее время чрезвычайной чувствительности к нюансам, к дотошному поиску различий (по этому поводу в романе есть анекдот о самоубийце), как отличному поводу для конфронтации с ближним, для выстраивания образа врага.

За спором о них теряется главный вопрос: Ради чего вся эта кутерьма? К чему мы стремимся? Для чего живем?

Нюансы становятся основой государственной политики, в которой любое различие становится поводом для деления граждан на правильных и неправильных, для задержаний, арестов и преследований.

Логика нюансов почти всегда оказывается консервативной, негативной, запретительной. Она лишена конструктивного начала, нацелена на сдерживание и удержание власти, традиции, фаустовского прекрасного мгновения (этой иллюзии прогресса при полном стоянии на месте). В ней действует правительство, в ней действует господствующая религия индуизма. Капитализм, кстати, также является сдерживающей силой, не дающей дойти до крайностей.

Вся система нынешнего мира работает только на сохранение. Топтанию на месте не видно конца. Все собирается не то чтобы жить вечно, просто пребывать никуда не деваясь, даже в умершем виде.

Никто ничего не хочет хоронить. Хоронить некому, кроме разве что тех, кто еще не забыл, для чего существует кладбище.

К нему, тем не менее, все идет и тянется. Оно центр, оно суть мира. Символ преходящести и обновления. Созданное героями вольное кладбищенское объединение «Джаннат» («Рай»), соединяющее в себе черты коммуны, приюта и похоронного бюро — метафора зародыша идеального мироустройства, социального бытия, в котором на смену отжившему свое вниманию к нюансам (ну и что что ты Саддам Хуссейн) приходит новая социальность, обновленная человечность, способность к сосуществованию.

«Министерство наивысшего счастья» — по существу развернутый ленноновский Imagine в прозе, роман великого, толстовского по своей силе отказа от всей современной культуры, как прогнившей и окончательно дискредитировавшей себя.

Что же придет взамен? На это, у Рой как обычно нет ответа, это как всегда другая история, что в принципе не есть хорошо. Литература должна потихоньку уходить от абстракций, даже если логика сегодняшнего момента заставляет вновь к ним возвращаться. Тем не менее сама мечта о том, что наступит новый день, и прошлое наконец-то упокоится с миром, а точнее его с почестями похоронят, не вдаваясь в тонкости, в нашу эпоху, когда сама мысль об ином способе существования вытравлена напрочь звучит свежо. И это лишнее свидетельство того, что кладбищу пора бы заработать, и тогда, может быть, настанет райская жизнь.

«Министерство наивысшего счастья» Арундати Рой: слушать аудиокнигу онлайн

Райская жизнь

Книги пишут не о людях, а об идеях. Заботу о ближнем лучше проявлять на практике, а не за письменным столом. В книге же напротив можно с легкостью дать простор мысли, не пожалев ради ее обкатки пяток-десяток ведущих персонажей и тысячи, а то и миллионы статистов.

Нам после многих десятилетий активного вдалбливания «человек выше идеи» тяжело представить, что роман может быть (а в идеале должен) быть идеологическим, то есть таким, в котором индивидуальная судьба героев подчинена общему концептуальному замыслу.

«Бог мелочей» — откровенный попс постколониальной литературы, был книжкой привычной, вписывавшейся в стандарты и ожидания сытой публики: экзотика, трагическая история любви (через касты, через расстояния), поданная через умильную детскую оптику. Образцовая премиальная мелодрама.

«Министерство» — роман не только политический, о чем написали все рецензенты. Не только повесть о гражданском активизме и активистах (читатели-туристы, посмотрите на протестующую Индию, не проходите мимо нашей борьбы!). Это роман по большей части философский. Фундаментальная вещь, рассказ о том, как вращается мир, и что в нем по-настоящему важно.

Философию мы не любим. Особенно тот ее сорт, который не только объясняет мир, но и намекает на то, как его изменить.

Итак о чем же роман?

На поверхности вновь плавает история любви и дружбы, традиционный сюжет о дорогах, которые нас выбирают, и уводят в разные стороны далеко от истока, от того с чего все начиналось, от молодости, надежд и любви. Типичный портрет однокашников много лет спустя: один – журналист, другой – террорист, третий – шишка в разведбюро, а четвертая так и не определилась. Таков типовой, стандартный костяк книги, вокруг которого накручивается все остальное (терроризм, протест, житье-бытье и финальная жизнь на кладбище). Рой начинает издалека. И отчего-то то, что она начинает лущить свой философский опус с верхних слоев, берется танцевать от печки, возникает миф о том, что в ее книге есть два каких-то слабосвязанных между собой сюжета – один о хиджре Анджум и ее приятеле по кличке Саддам Хуссейн, а другой – о Тило, ее семье, ее судьбе и друзьях-приятелях.

Предположение о том, что перед нами очередной опус в пользу «униженных и оскорбленных», справедливо. Но это тоже скольжение по поверхности. По большому счету темой книги является не страдание (оно зачастую подается не только в трагических, но и в сатирических тонах: «Дорогой доктор, нас задавили. Существует ли какое-нибудь лечение?»), не поражение, а освобождение.

Никуда не денешься от марксистской классики — пролетарию нечего терять кроме собственных цепей. Обычно это лозунг, свидетельствующий о нищете (духовной, материальной) беднейшего слоя. Однако есть впечатление, что Рой хочет поговорить о преимуществах такого положения.

Практически все герои романа рано или поздно выпадают из системы, расстаются со своим социальным статусом. И это оборачивается не потерей, а обретением (есть в «Министерстве» пример, иллюстрирующий и обратное: внезапное вознесение вверх в глазах общественности оборачивается утратой собственного лица, от позора и дальнейшей деградации спасает только смерть). Разведчик, журналист, хиджра становятся просто людьми, возвращают себе затуманенную мишурой политических воззрений, статусных позиций, человечность, а вместе с ней и трезвость мысли.

Нюансы. Это слово, как минимум дважды всплывает в книге. И каждая из противоборствующих идеологических сторон упрекает другую в неспособности их почувствовать. Есть ощущение, что вся книга Рой направлена против этой обострившейся в последнее время чрезвычайной чувствительности к нюансам, к дотошному поиску различий (по этому поводу в романе есть анекдот о самоубийце), как отличному поводу для конфронтации с ближним, для выстраивания образа врага.

За спором о них теряется главный вопрос: Ради чего вся эта кутерьма? К чему мы стремимся? Для чего живем?

Нюансы становятся основой государственной политики, в которой любое различие становится поводом для деления граждан на правильных и неправильных, для задержаний, арестов и преследований.

Логика нюансов почти всегда оказывается консервативной, негативной, запретительной. Она лишена конструктивного начала, нацелена на сдерживание и удержание власти, традиции, фаустовского прекрасного мгновения (этой иллюзии прогресса при полном стоянии на месте). В ней действует правительство, в ней действует господствующая религия индуизма. Капитализм, кстати, также является сдерживающей силой, не дающей дойти до крайностей.

Вся система нынешнего мира работает только на сохранение. Топтанию на месте не видно конца. Все собирается не то чтобы жить вечно, просто пребывать никуда не деваясь, даже в умершем виде.

Никто ничего не хочет хоронить. Хоронить некому, кроме разве что тех, кто еще не забыл, для чего существует кладбище.

К нему, тем не менее, все идет и тянется. Оно центр, оно суть мира. Символ преходящести и обновления. Созданное героями вольное кладбищенское объединение «Джаннат» («Рай»), соединяющее в себе черты коммуны, приюта и похоронного бюро — метафора зародыша идеального мироустройства, социального бытия, в котором на смену отжившему свое вниманию к нюансам (ну и что что ты Саддам Хуссейн) приходит новая социальность, обновленная человечность, способность к сосуществованию.

«Министерство наивысшего счастья» — по существу развернутый ленноновский Imagine в прозе, роман великого, толстовского по своей силе отказа от всей современной культуры, как прогнившей и окончательно дискредитировавшей себя.

Что же придет взамен? На это, у Рой как обычно нет ответа, это как всегда другая история, что в принципе не есть хорошо. Литература должна потихоньку уходить от абстракций, даже если логика сегодняшнего момента заставляет вновь к ним возвращаться. Тем не менее сама мечта о том, что наступит новый день, и прошлое наконец-то упокоится с миром, а точнее его с почестями похоронят, не вдаваясь в тонкости, в нашу эпоху, когда сама мысль об ином способе существования вытравлена напрочь звучит свежо. И это лишнее свидетельство того, что кладбищу пора бы заработать, и тогда, может быть, настанет райская жизнь.

Жесткий переплет

«Служение наивысшего счастья» Арундати Рой

Камень несправедливых ожиданий

Я по натуре человек пунктуальный. Я очень опоздал на одну романтическую вечеринку с Роем и относительно рано — на следующую. Но в данном случае мне понравилось именно то, на что я опоздал.

В 2014 году я наконец прочитал Бог мелочей , отмеченный наградами и (тогда) единственный роман Роя, опубликованный почти 20 лет назад. Мне он понравился: лирический мистицизм, слои смысла и метафор, запутанный сюжет, сложные персонажи и богатая, но незнакомая обстановка.См. Мой ре

Жернов несправедливых ожиданий

Я по натуре человек пунктуальный. Я очень опоздал на одну романтическую вечеринку с Роем и относительно рано — на следующую. Но в данном случае мне понравилось именно то, на что я опоздал.

В 2014 году я наконец прочитал Бог мелочей , отмеченный наградами и (тогда) единственный роман Роя, опубликованный почти 20 лет назад. Мне он понравился: лирический мистицизм, слои смысла и метафор, запутанный сюжет, сложные персонажи и богатая, но незнакомая обстановка.Смотрите мой обзор ЗДЕСЬ, чтобы узнать, почему.

Новости о том, что она, наконец, написала еще один (этот) роман, наполнили меня радостью и волнением. Я сознавал, что этому есть чему соответствовать, но мне не терпелось его прочитать. Затем я увидел поток очень противоречивых отзывов от доверенных друзей GR. Но я выиграл бесплатный экземпляр в розыгрыше GR. Судьба?

Несчастье самого несчастья

Мне больно, что я отказался от этой книги чуть более чем на треть. Есть отблески красивого письма и интересные персонажи, которые мне небезразличны.Я подозреваю, что разные нити истории в конечном итоге соткут чудесный гобелен, и я, вероятно, обнаружу значение повторяющегося шафрана и попугаев (стервятники более очевидны).

Но…
Есть много «но».

В целом, это запутанная, разрозненная, неэлегантная путаница с длительными отклонениями от идеологических и экологических тирадов и сюжетных линий, а также с переключением повествования между романистическим, мистическим, журналистским и политическим трактатами. Глава, в которой я отказался от нее, добавила к смеси букв, рекламы и кашмирско-английского алфавита.Все это может работать. Но здесь, для меня, нет. Это было слишком.

И политика. Это то, чему Рой посвятила себя в годы между двумя своими романами. Я восхищаюсь ее преданностью защите маргинализованных групп, но мне мешало мое относительное незнание индийских проблем. Я почувствовал это немного с Рушди Midnight’s Children (см. Мой обзор ЗДЕСЬ), с которым у этого есть много общего (включая ребенка, родившегося в полночь), но Рушди сделал его более удобоваримым для плохо информированных читателей, таких как я.И его рассказ всегда был волшебным.

Роман посвящен «Неутешенным». Считать себя немного неуравновешенным — это еретическое присвоение?

Зеркало большинства преобразований

Речь идет о людях, которые заново изобретают себя, что, безусловно, сделал Рой. Это вдохновляющее и позитивное послание, и это то, что я постараюсь извлечь из моего частичного чтения. Среди преобразований:

• Женщина, заключенная в тело мужчины.
• Приемная мать, которая пытается «влить себя в память и сознание [ребенка]… чтобы они могли полностью принадлежать друг другу» и переписать свою жизнь, чтобы доставить удовольствие своему ребенку и сделать себя «более простым и счастливым человеком».
• «Революционер, застрявший в сознании бухгалтера».
• Человек, который принимает имя Саддам Хусейн, потому что восхищается смелостью сделать то, что необходимо сделать, и достойно встретить фатальные последствия «Я хочу быть таким ублюдком»!
• Брошенная девочка, воспитанная умеренно богатой женщиной.
• Непочтительный, иконоборческий студент, который становится безработным интеллектуалом, а затем — ведущим журналистом.

Смесь неопределенного пола

« Святых душ, пойманных не в те тела »

Один из главных персонажей — хиджра: термин, используемый в Индии для тех, кто в Великобритании может идентифицировать себя как транс женщины.Ее жизнь особенно интригующая, в ней тонко и проницательно изображена ее жизнь.

Факт их существования, по-видимому, широко признан и не подвергается сомнению. Отношение к ним более неоднозначное: у них есть определенная степень защиты, потому что считается несчастливым нанести им вред. Пока они остаются на обочине общества, а некоторые из них достигли статуса знаменитостей, большинство из них выживает, несмотря на постоянный риск «преследований и унижений (быть замеченными, равно как и быть замеченными или )».

Некоторые из наиболее негативных настроений, кажется, исходят от самих хиджры: «Мы шакалы, которые питаются счастьем других людей», которые были созданы Богом как «эксперимент… живое существо, которое неспособно к счастью», потому что их война внутренняя, и поэтому они не могут избежать ее.

Это приводит к более экзистенциальному анализу:
« Она провалилась в трещину между миром, который она знала, и мирами, о существовании которых она не знала. »
« Можно ли было жить вне языка? »- в урду все имеет пол.

Минимум предельных значений

• «Она осознала одиночество… И она узнала… что Потребность — это склад, способный вместить значительное количество жестокости».

• «У фанатки были человеческие качества — она ​​была застенчивой, капризной и непредсказуемой».

• «Мышь [прозвище брошенного ребенка] впитывает любовь, как песок впитывает море».

• «В шипящем синем свете фонаря [его] лицо выглядело как высохшее русло реки».

• «Ее непоколебимая приверженность преувеличенной, возмутительной женственности заставила настоящих, биологических женщин… выглядеть туманными и рассеянными.»

•« Присутствовать в истории, даже если это не что иное, как хихиканье, было целой вселенной от того, чтобы быть в ней отсутствующим ».

• «Это было невзрачное кладбище».

• «Наркоманы с привкусом… тени только более глубокая тень ночи… сгустки бездомных сидели у костров… бродячие собаки здоровее людей».

• «Разоренный, дикий призрак, преследующий каждого джинна и духа» — подавляющий эффект горя и невыявленного посттравматического стрессового расстройства.

• «Она лежала в луже света, под колонной освещенных неоновым светом комаров… Она уже знала, что слезы, по крайней мере ее слез, бесполезны.(Брошенный ребенок, который затем описывается как символ города в целом и уборки трущоб в частности.)

• «[Журналисты] задают срочные пустые вопросы; они спрашивали бедных, каково быть бедным… Телеканалы… никогда не выходили из отчаяния ».

• «Тот, кто верил, что он всегда прав. Она знала, что ошибалась… и ее двусмысленность ».

• «Туман скатывается к оконным стеклам».

• «Откровенно гомосексуал, хотя никогда не упоминал об этом в разговоре.

• «Что-то в тишине этого наспех покинутого пространства делает его похожим на застывший кадр на движущемся изображении. Кажется, что в нем присутствует геометрия движения… Отсутствие жившего здесь человека настолько реально, настолько ощутимо, что это почти его присутствие »

Аудиокнига недоступна | Audible.com

  • Эвви Дрейк: более чем

  • Роман
  • По: Линда Холмс
  • Рассказал: Джулия Уилан, Линда Холмс
  • Продолжительность: 9 часов 6 минут
  • Несокращенный

В сонном приморском городке в штате Мэн недавно овдовевшая Эвелет «Эвви» Дрейк редко покидает свой большой, мучительно пустой дом почти через год после гибели ее мужа в автокатастрофе.Все в городе, даже ее лучший друг Энди, думают, что горе держит ее взаперти, а Эвви не поправляет их. Тем временем в Нью-Йорке Дин Тенни, бывший питчер Высшей лиги и лучший друг детства Энди, борется с тем, что несчастные спортсмены, живущие в своих худших кошмарах, называют «ура»: он больше не может бросать прямо, и, что еще хуже, он не может понять почему.

  • 3 из 5 звезд
  • Что-то заставляло меня слушать….

  • По Каролина Девушка на 10-12-19

Служение наивысшего счастья: Роман (9781524733155): Рой, Арундати: Книги

Лучшая книга Amazon за июнь 2017 г .: Читать «Служение наивысшего счастья» — значит погрузиться в годы религиозных, политических и культурных изменений в Индии и прочувствовать все это через повествование невероятного набора персонажей.Что становится очевидным из их индивидуальных историй, так это то, что сила и вера податливы, что страдания не прекращаются, а просто переходят из рук в руки, а то, что почитают, легко может стать оскорбительным. Последнее наиболее ярко проявляется у Анджума, бывшего Афтаб, которая становится известной хиджрой в Дели, а позже оказывается хранительницей кладбищенского святилища для тех, кто больше не приветствуется в новом обществе. Да, в этом романе много насилия и горя, но Рой также наполнен юмором, иронией и — более всего — способностью любви и принятия исцелять сломленных.Даже когда, а может быть, особенно когда он исходит из мест, о которых нельзя было ожидать. «Служение наивысшего счастья» сложен и полон сострадания, и сердце и душа, которые Арундати Рой так явно отдавал ему, стоят каждого из многих лет, которые потребовались для того, чтобы дать нам еще один вымышленный шедевр. — Сейра Уилсон, Книжное обозрение Amazon «Безумно незабываемый роман… история любви с такими душераздирающими и захватывающими персонажами, что они проникают в мозг читателя.- Пэтти Руле, США СЕГОДНЯ

«Движущаяся … мощная … Книга, которая заставляет вас чувствовать, будто вы прожили несколько раз. [Она] содержит столько всего: страдания, радости и любовь и война, смерть и жизнь, так много в человеческом существе. Министерство разрывает [s] мир, чтобы показать нам все, что ослепительно красиво и жестоко уродливо в нем … Рой сосредотачивает уязвимое и невидимое, давая понять эта любовь — единственный способ для людей действительно встретиться через границы кожи или страны.В Министерстве живо все, от эмоций до людей и до самой страны. Именно эта живость каждого человека, а также каждого животного и предмета делает этот роман таким замечательным. Ministry — это высшее любовное письмо к богатству и сложности Индии — и всего мира — во всей его суматохе, великолепии и угрожающей неоднородности. Рой — сокровище Индии и всего мира ». –Анита Феличелли, LA Рецензия на книги

«Работа, приносящая большое удовлетворение… Рой пишет с беззастенчивой красотой… Образы в «Служение наивысшего счастья » вклиниваются в сознание, как воспоминания о пережитом опыте ». –Лора Миллер, Slate

«Перемешивание. . . гуманный и страстный. . . красивый и богатый. Роман похож на пряжу… Наблюдения Роя кажутся яркими и бессмысленными, описывает ли она личную катастрофу или национальные бедствия… Блестящее письмо — амбициозная история с глубокой моральной целостностью и глубоким эмоциональным воздействием. »–Кэтлин Руни, Chicago Tribune

« Эпический масштаб, четко осознанный.. . увлекательная история, наполненная множеством нитей, в которой трагедия и политическое возмущение сочетаются с гуманным и обнадеживающим видением будущего… «Служение наивысшего счастья» ставит Роя в авангард индийской литературы ». –Грегори МакНэми, Киркус Обзоры

«Ослепительно. . . обширный, трогательный. . . роман, изобилующий неизгладимыми персонажами. Рой меняет места, временные периоды и точки зрения с изяществом мастера-хореографа … Ministry — это прекрасно написанная, мощная история, [которая] охватывает континент и несколько десятилетий войны и мира, а также людей, которые живут в разных местах и ​​на улицах. , а также под прикрытием и под землей — роман, которого стоит подождать.И снова Арундати Рой рассказал реальную историю ». –Рене Х. Ши, Poets & Writers (обложка)

* «Блестяще. . . стоит подождать. Рой непоколебимо смотрит на бедность, человеческую жестокость и нелепости современной войны; каким-то образом она превращает это в стихи. Настоятельно рекомендуется.» –Кейт Грей, Library Journal, (звездный обзор)

«Роман Роя станет самым популярным литературным чтением лета. Благодаря своему пониманию человеческой природы, запоминающимся персонажам и великолепной прозе, Ministry того стоит.»–Сара Бегли, TIME

« Движущая сила, игривая. . . в этой новой книге Рой-художник преуспевает в рассказах и пишет великолепной гибкой прозой. Снова и снова красивые образы освежают наше восприятие мира. Разделы книги наполнили меня трепетом — не только как читателя, но и как писателя — перед абсолютной точностью и красотой деталей — потрясающим новеллистическим замечанием. Рой пишет с поразительной яркостью ». –Каран Махаджан, Рецензия на книгу «Нью-Йорк Таймс» (рецензия на обложку)

«Бесстрашный.. . потрясающе красивый — жестокий, сказочно непослушный роман. . . настолько полностью осознанным, что кажется интимным, но в то же время наполненным трагикомедией мифа. . . Рой пишет на пике своих возможностей. Раз в десятилетие, если нам повезет, из шлаковой ямы жизни выходит роман, который ставит насущный вопрос нашей глобальной эпохи. Роман Роя — восторженный и необходимый ответ этого десятилетия ». –Джон Фриман, The Boston Globe

«Арбитражный, яркий. . . Второй роман Роя воздействует своей эмпатической магией на потрясающе широкий спектр, приглашая нас встать с персонажами, которые отказываются подвергаться стигматизации или отвержению.»–Лизель Шиллингер, O, The Oprah Magazine

« Жемчужина — великая буря романа: замечательное творение, история как интимная, так и интернациональная. . . Здесь письмо, которое кружится так гипнотически, что кажется не столько словами на бумаге, сколько чернилами на воде. Этот обширный роман вызовет у вас благоговение перед накалом его гнева и глубиной его сострадания ». —Рон Чарльз, The Washington Post

«Убедительно. . . музыкальный и красиво оркестрованный. Изображение тайного романа Роем обладает кинематографическим качеством, а также подлинной остротой и глубиной эмоций.Ее дар носит личный характер: поэтическое описание [и] способность составлять карту сложной арифметики любви и принадлежности. . . Министерству удается извлечь надежду из пережитых трагедий ». –Мичико Какутани, The New York Times

«Мощный и трогательный. . . напоминает нам, на что способна художественная литература. Изысканная проза Роя — редкий инструмент. Она запечатлевает ужасы заголовков и тихие моменты, когда влюбленные делятся стихами и мечтами. Ministry наполнен такой страстью, что вибрирует.Это также может вызвать у вас дрожь. Roy’s — это мир, в котором любовь и надежда прорастают вопреки всему, как цветы, пробивающиеся сквозь потрескавшийся тротуар »- Хеллер Макалпин, San Francisco Chronicle

« Великолепно. . . замечательный, красочный и захватывающий. . . У Рой есть страстные поклонники, и ее поклонники не будут разочарованы. Этот амбициозный новый роман, как и его предшественник, обращается к важным темам периодически игривым повествовательным голосом. Вам [будет] даровано сильное ощущение сложности, энергии и разнообразия современной Индии, в которой переплелись тьма, буйная жизненная сила и неразрывность.- Клэр Мессад, The Financial Times

«Блестящая переплетенная и насыщенная история, сотканная из лент идентичности, любви, траура и радости — и связанная вместе с желтыми манго, сигаретами и дамасскими розами». —Слоан Кросли, Vanity Fair

«Великолепная работа». — Entertainment Weekly, «20 летних книг, которые стоит прочитать»

«Если вы хотите узнать мир, скрывающийся за созданными корпорациями фантастическими пейзажами, вы читаете таких писателей, как Арундати Рой.Она показывает тебе, что происходит на самом деле ». —Junot Diaz, в Vogue

« Ministry — это продолжение, которого мы так долго ждали, — поэтический, густонаселенный современный роман в традициях Диккенса и Толстого. С самого начала рассказ увлекается. Если Бог мелочей был пышно придуманным, интимным семейным романом, пронизанным политикой, то Ministry охватывает совершенно разные экономические, религиозные и культурные сферы на Индийском субконтиненте и даже в Ираке и Калифорнии.Анимация — это калейдоскопическое разнообразие богемы, революционеров и влюбленных… С ее изысканным и динамичным повествованием Рой уравновешивает сцены страдания и разложения вспышками юмора, головокружением и даже превосходством ». — Дафна Бил, Vogue

«Воздействие. . . Многоголосый динамичный и странствующий роман; интимная картина разнообразных персонажей … Мы подробно видим не только их повседневную жизнь, но и их убеждения, а также контексты, которые определяют их действия … Тило — бьющееся сердце книги, красивая и мятежная женщина и волшебный фокус на Который течет все желание в романе.Инстинкт Роя к сатире острее, чем когда-либо, и ее рассказы строятся на более широком портрете Индии за последние несколько десятилетий. Предложения Роя отличаются красноречием, даже если они соединяют воедино различные идеи и элементы. Ее проза в этом смысле радикально демократична. И ее безошибочный стиль и ее взгляд на мир тоже стали чем-то большим ». —Амитава Кумар, BookForum

«Рой возвращается к художественной литературе с рассказами, охватывающими от оплакиваемых на кладбище до бьющихся сердец жителей Дели, мастерски передавая всестороннюю стойкость человеческой души.»- Стеф Опиц, Marie Claire

« Наконец-то здесь! Поклонники Бог мелочей ждали следующего романа Роя, и он не разочаровал. Служение наивысшего счастья велик как по физическому состоянию, так и по идеям. В нем представлены незабываемые персонажи со всей Индии, истории которых рассказываются с великодушием и состраданием. Величайший подвиг романа показывает, что религиозные убеждения, гендерная идентичность и даже наша безопасность в мире не закреплены — они столь же подвижны, как и проницательный замысел Роя.”—Марис Крейцман, Vulture Summer Books Preview

“ Потрясающий — подвиг рассказывания историй. . . Лирические предложения Роя и свирепость ее повествования вызывают удивление. Служение наивысшего счастья [это] праздник ». —Зак М. Салих, Richmond Times-Dispatch

«Первый за 20 лет роман от Роя, которого стоит ждать: гуманная, увлеченная почти сказка, которая скоро потемнеет — полная персонажей и их встреч, случайных и случайных. подобным образом организованы, чтобы найти, да, то величайшее счастье, о котором говорит название.»- Киркус (звездный обзор)

« Амбициозный, оригинальный и захватывающий. . . роман, в котором сочетаются нежность и жестокость, мифический резонанс и заголовки заголовков. . .существенно для представления Роя о поразительно красивом, противоречивом и сломанном мире ». — Publishers Weekly (звездный обзор)

«Шедевр. . . Рой присоединяется к Диккенсу, Найполу, Гарсиа Маркесу и Рушди в ее неизменном сострадании, волшебстве рассказывания историй и пикантном остроумии … Рассказ о страдании, самопожертвовании и превосходстве — захватывающий, захватывающий и мучительный эпос.- Донна Симан, Booklist (обзор со звездами)

«Сказать, что эта книга« долгожданная », — значит ничего не сказать. «Служение наивысшего счастья» станет долгожданным подарком для тех, кто соскучился по великолепной художественной литературе Роя ». —Элиза Томпсон, Cosmopolitan, «11 книг, которые вы не сможете отложить этим летом»

«Ее новый роман больше, сложнее, многоязычнее и сложнее для чтения, чем Бог малого. Вещь с, и не менее погружающая.В этом сложном многослойном и страстном романе, усыпанном шутками и ужасами, есть место сатире и романтике, гневу и политике и стальному преуменьшению. Работа необычайной сложности и изящества ». — Джиллиан Бир, Проспект (Великобритания)

«Как она это сделала в« Боге мелочей », Рой проницательно раскрывает слои политики и привилегий, присущие касте, религии и гендерной идентичности. Ее яркие отрывки охватывают эпохи и регионы Индийского субконтинента и искусно сплетают истории нескольких персонажей в торжествующую симфонию, где незнакомцы становятся друзьями, друзья становятся семьей, а обездоленные находят в себе силы бороться с контролем над своими собственными повествованиями.- Minneapolis Star Tribune

«Это роман, который, как надеялся, напишет Арундати Рой об Индии. Сатирический, но вместе с тем сострадательный, он передает дух трансгрессивно-мистического в субконтинентальной поэзии, редко встречающейся в индийско-английском письме ». — Телеграф

«Эта книга, только вторая из конюшни Роя за последние двадцать лет, сохраняет метафорическую музыку, которую она использовала, чтобы вызвать восторг в своей первой книге. Описания заставляют жить ее тонким прикосновением, и она, похоже, сделала это без особых усилий.»- Times of India

« Читать Роя — значит постепенно развивать чувство чуда. Задавать вопросы не о том, что мы видим в последнее время, а о том, на что мы смотрели все это время … Любовь в служении наивысшего счастья душераздирающая, хрупкая и сложная, она клянется жертвоприношением, но также — и Рой делает уверен в этом — любовь непредвидена … Служение наивысшего счастья — это пример приверженности Роя тем, кто чувствует бунт внутри себя. Кто отказывается быть «выписанным», кто понимает, что малейшая брешь в истории, такая как «хихиканье» из всех вещей, может стать опорой в отвесной стене будущего.'»- The Globe and Mail

« Сложный и амбициозный сюжет, действие которого разворачивается в Дели, сосредоточен на двух женщинах. Одна из них родилась интерсексом, а другая — борцом за свободу, но их обоих тянет к брошенному младенцу. пол, этническая принадлежность и религия делают это чтение глубоким и приносящим удовлетворение ». — The Christian Science Monitor

«Из тонкой привязанности, которая будоражит ее воображение, возникает этический императив — в конце концов, как можно ценить мир, не желая защищать его? И его нужно защищать не только от войны или войны. политическое бедствие, но от этого естественного, более коварного явления: забвения.»–Пахрул Сигал, The Atlantic

« Проза Арундати Роя всегда приятно читать ». — The Washington Times

« Служение наивысшего счастья — это великолепное творение воображения — это собрание ярких персонажей, историй и прозы, глубоко связанное с недавней историей Индии и борьбой угнетенных народов Индии. Для любого, кто думал, что Рой был чудом с одним хитом, роман — полное опровержение…. «Служение наивысшего счастья» — это увлекательное чтение, которое напоминает вам, на что способна великая художественная литература.»- Newsday

« Арундати Рой — исключительно одаренный писатель, из тех, кто на мгновение повергнет вас в панику из-за того, как капитализм разрушает окружающую среду, а затем унесет вас от этих земных забот своей причудливой музыкальной прозой. следующий »- Chatelaine
« Этот интимный эпос об Индии за последние два десятилетия великолепен: политический, но никогда не проповеднический; проникновенный, но ироничный; именно поэтично ». — Телеграф

«Поклонники бестселлера Арундати Роя Бог мелочей будут рады узнать, что ее новый роман Служение наивысшего счастья занимает аналогичное место.Это обширная история в традициях Чарльза Диккенса о любовниках, политике, религии и невезении. Рой погружает вас и в ее замысловатую прозу, и в субконтинент, от Кашмира до Дели ». — Condé Nast Traveler

«Читатель погружается в мир, оживленный с ловкой ясностью…. Энергия Роя дает платформу для истории, которая полна духа «. — Отметил

«Если бы я отправил одну книгу в космос, чтобы послать инопланетянам сообщение о человеческой расе, я бы отправил эту.Это волшебный персидский ковер в книге, с сотнями переплетенных рассказов в сказках и красочными узорами, отражающими историю нашего человеческого существования ». — San Francisco Chronicle

«Как всегда, талант Рой больше всего проявляется в ее выборе места действия и образах, которые они вызывают…. Великолепие романа заключается в том, как он передает тонкие моменты с вниманием к деталям и острым сочувствием ». — The Conversation

«Рой объединяет свои силы как писатель-фантаст и активист, создавая богатое повествование, такое же сложное и многостороннее, как современная Индия…».Есть много моментов ослепительных формулировок и неожиданных обменов мнениями ». –Ригоберто Гонсалес, Los Angeles Times

«… Роман — это эпопея, наполненная политикой Роя и написанная плотной, лирической, своеобразной прозой…. Все это не идет даже на полпути к передаче глубины наблюдательности, юмора, деталей Диккенса, накопления рассказов о городской жизни, как ужасных, так и необычных — коровы, пасущиеся на отбросах, человека, живущего на дереве, — которые Рой выписывает. первая сотня страниц.»–Шарлотта Синклер, Vogue

« Арундати пишет на грани своего рода сверхъестественного ясновидения. Она всевидящая и озорная жрица вуду. –Джон Кьюсак

Об авторе

АРУНДАТИ РОЙ — автор романа « Бог мелочей», получившего Букеровскую премию. Ее научно-популярные произведения включают Алгебра бесконечного правосудия, Прослушивание кузнечиков, Broken Republic и Капитализм: история призраков, и совсем недавно, Вещи, которые можно и нельзя сказать, в соавторстве с Джоном Кьюсаком.

Выдержка. © Печатается с разрешения автора. Все права защищены.

Она была четвертым из пяти детей, родившихся холодной январской ночью от света лампы (отключения электроэнергии) в Шахджаханабаде, городе Дели, обнесенном стеной. Ахлам Баджи, акушерка, которая родила ее и положила на руки матери, завернутые в две шали, сказала: «Это мальчик». Учитывая обстоятельства, ее ошибка была понятна.

Через месяц после первой беременности Джаханара Бегум и ее муж решили, что если бы их ребенок был мальчиком, они назвали бы его Афтабом.Их первыми тремя детьми были девочки. Они ждали своего Афтаба шесть лет. Ночь, когда он родился, была самой счастливой в жизни Джаханары Бегум.

На следующее утро, когда взошло солнце и в комнате было тепло и приятно, она распеленала маленькую Афтаба. Она исследовала его крохотное тело — глаза, нос, голову, шею, подмышки, пальцы, пальцы ног, — с насыщенным, неторопливым восторгом. Именно тогда она обнаружила, приютившись под его детскими частями мальчика, маленькую, несформированную, но, несомненно, женскую часть.

Может ли мать бояться собственного ребенка? Джаханара Бегум была.Первой ее реакцией было ощущение, что ее сердце сжимается, а кости превращаются в пепел. Второй ее реакцией было еще раз взглянуть, чтобы убедиться, что она не ошиблась. Ее третьей реакцией было отшатнуться от того, что она создала, в то время как ее кишечник содрогнулся, и тонкий поток дерьма потек по ее ногам. Ее четвертой реакцией было размышление о том, чтобы убить себя и своего ребенка. Ее пятая реакция заключалась в том, чтобы поднять ребенка и прижать его к себе, пока она проваливается в трещину между миром, который она знала, и мирами, о существовании которых она не знала.Там, в бездне, кружащейся сквозь тьму, все, в чем она была уверена до того момента, все, от мельчайших до самых больших, перестало иметь для нее смысл. На урду, единственном языке, который она знала, все вещи, не только живые существа, но и все вещей — ковры, одежда, книги, ручки, музыкальные инструменты — имели пол. Все было либо мужским, либо женским, мужчиной или женщиной. Все, кроме ее ребенка. Да, конечно, она знала, что есть слово для таких, как он — хиджра .На самом деле два слова: Hijra и Kinnar . Но два слова не составляют язык.

Можно ли было жить вне языка? Естественно, этот вопрос не был адресован ей словами или одним ясным предложением. Он обратился к ней как беззвучный, зародышевый вой.

«Служение наивысшего счастья» от Арундати Роя — лоскутное одеяло из повествований | Arundhati Roy

Драма будущего второго романа часто гораздо более напряженная и травмирующая для зрителей-литературных деятелей, чем для их предполагаемых создателей.Например, Мэрилин Робинсон, писательская деятельность которой приостановилась почти на 25 лет после ее блестящего дебюта Housekeeping , опубликованного в 1980 году; когда он возобновился, с Gilead , он сделал это в стиле, удостоенном Пулитцеровской премии, и в двух последующих романах. Но это был не писательский тупик, это писатель делал выбор; академическая работа и эссе, которые выполняет Робинсон, а также ее художественная литература, являются такой же частью ее творческой и интеллектуальной идентичности. Даже когда кажется, что есть более простой вопрос о том, что писатель движется медленно — как, например, в Карты для потерянных влюбленных Надима Аслама, на написание которых ушло десятилетие — оказывается, что это скорее пример усилия и точности. а не экзистенциальный кризис (ему понадобилось пять лет, чтобы правильно написать начальную главу).

В случае с Арундати Рой, дебютный роман которой Бог мелочей получил Букеровскую премию в 1997 году, ее жизнь как политического активиста более чем объясняет то, что она делала за прошедшие два десятилетия: протестуя против экологических нападений. от имени независимости Кашмира и против индуистского национализма, а также борьбы с обвинениями в подстрекательстве к мятежу, выдвинутыми против нее индийским правительством, оставила у нее немного свободного времени. Ее плодотворная карьера в качестве автора научной литературы, от книги «Алгебра бесконечного правосудия » 2002 года до книг о капитализме, глобализации и демократии, вывела ее на передний план как полемиста и политического философа.

Но есть что-то с лицом Януса в том, как мы фетишизируем написание художественной литературы: сразу видно, что Рой участвует в «реальном мире», но также он покинул — или был оставлен — творческой музой, которую мы себе представляем. продвигает всех художников. Ее недавнее интервью с Decca Aitkenhead из Guardian , в котором она сказала: «Для меня нет ничего выше художественной литературы. Ничего такого. По сути, это то, кем я являюсь. Я рассказчик историй. Для меня это единственный способ осмыслить мир со всем танцем, который он включает », — говорит она о том, что она не согласна с этим бинарным мировоззрением.Да и второй роман тоже.

Служение наивысшего счастья — любопытный зверь: мешковатый, сбивающий с толку персонаж, часто ахронологический, написанный часто небрежным и случайным стилем, но способный к захватывающе сложным и мощным интермедиям. Идея о том, что личное является политическим и наоборот, определяет каждое его предложение, но она также подвергает сомнению это предположение, исследуя его контуры и последствия.

Мы начинаем с Анджум, которая поселилась по причинам, которые постепенно раскрываются, на кладбище, где она живет «как дерево» (часть естественного мира, молчаливая, всевидящая — одна из интерпретаций; попытка избежать обратите внимание на другое), но также как «мехфил», «собрание.Всех и никого, всего и ничего. Вы бы хотели пригласить еще кого-нибудь? Все приглашены. И действительно, на протяжении всего романа кладбище Анджума начинает функционировать как светское или, по крайней мере, многоконфессиональное святилище, защищенное силой воли от беспокойного внешнего мира.

Как участник кампании за независимость Кашмира, Рой более чем осознает его сложности. мужские и женские половые органы, пока она не подвергнется операции), евнух, третий пол и трансгендер.С раннего отрочества Анджум жил в Хвабге, что может означать, прямо, спальные помещения, или дом, или дворец снов; для нее это было последнее место освобождения и самовыражения. Другие хиджры, которые живут там, образуют семью, даже те, кто, как Саида, «мог говорить на новом языке того времени — она ​​могла использовать термины цис-мэн, FtoM и MtoF», и тем самым опережает Анджум — один из «Старая экзотика» — из «места номер один в СМИ».

Но не далеко в романе уходит слабый намек на Сказки города .Во время посещения гуджаратского святилища Анджум оказывается вовлеченной в резню индуистских паломников и последующими репрессиями правительства против мусульман и уходит — по крайней мере, временно сбрасывая свою яркую одежду в пользу более мужского костюма патана — на кладбище. Однако ее заделка сигнализирует о стремительном расширении романа.

Он переносит нас из Дели в Кашмир, где Индия и Пакистан ведут войну вокруг Линии контроля, превращая жителей, пожалуй, самой красивой долины в мире в беглецов, джихадистов, мучеников, осведомителей и — как в случае с женщиной, которая умирает только после пуля прошла через череп дочери в ее сердце — жертвы.Как сторонник независимости Кашмира, Рой более чем осознает ее сложности, как отмечает один из ее наиболее отстраненных персонажей, индийский дипломат: «Их проблема не в путанице, на самом деле. Это больше похоже на ужасную ясность, существующую за пределами языка современной геополитики. Все действующие лица со всех сторон конфликта, особенно мы, безжалостно использовали эту линию разлома. Это было сделано для идеальной войны — войны, в которой нельзя ни выиграть, ни проиграть, войны без конца ».

Стало чем-то вроде клише говорить о современных индийских романах, написанных на английском языке как о преломляющих викторианскую панораму Диккенса, или о заимствовании тропов магического реализма, чтобы призвать к продолжающемуся притяжению традиционных верований в стране, которая сама себя определила. на основе его секуляризма.Но на самом деле эти литературные влияния более извращены, чем скопированы; утверждали, что служат охватыванию общества, слишком обширного и разнообразного, чтобы его можно было рассматривать через одну призму.

«Служение наивысшего счастья» — это роман о безумно потрепанных краях, неустойчивой походке и случайных долгих временах. Но его лоскутное одеяло из рассказов, болезненных, забавных, сексуальных, жестоких, приземленных, потусторонних, его повторяющиеся образы потерянных и выздоровевших детей, индивидуального самопожертвования и самоотречения, а также его изображение постоянной битвы за самоутверждение в обществе, которое все еще продолжается. будучи пленником таксономии касты и класса, совершит тревожное и запоминающееся возвращение в страну выдумок.

«Служение наивысшего счастья» Арундати Роя опубликовано Хэмишем Гамильтоном (18,99 фунтов стерлингов). Чтобы заказать копию за 12,99 фунтов стерлингов, перейдите на bookshop.theguardian.com или позвоните по телефону 0330 333 6846. Бесплатная доставка по Великобритании на сумму более 10 фунтов стерлингов, только онлайн-заказы. Телефонные заказы минимум на 1,99 фунтов стерлингов

Отзыв: «Служение наивысшего счастья», Арундати Рой

В ночь, когда она выиграла Букеровскую премию в 1997 году за свой роман « Бог мелочей », Арундати Рой получил странный и пугающий сон.Она была рыбой, которую выдергивала из воды костлявая изумрудная рука. Голос велел ей загадать желание. Верните мне , она ответила. Позже она сказала в интервью, что она знала, что находится на пороге катастрофической славы. Она знала, что ее жизнь взорвется: «Я заплачу высокую цену».

У нее есть. Почти невозможно ясно увидеть Роя сквозь дымку лести, снисходительности, возмущения и знаменитости, окутавшую ее с момента публикации Бог мелочей , готики о незаконном межкастовом романе в Южной Индии.Ее чествовали как символ восходящей Индии, выставляли напоказ вместе с создателями бомб и королевами красоты. Многое было сделано из внешности автора (она была названа одним из самых красивых людей журнала People ) и отсутствия литературного образования; ее дни, когда она жила в трущобах и работала инструктором по аэробике, вызвали щекотный интерес. Хвала ее роману была экстравагантной — ее сравнивали с Фолкнером и Гарсиа Маркесом, — но также часто и снисходительно. «В Рое есть что-то детское.У нее повышенная способность к чудесам », — сказал один из судей, присудивших ей Букеровскую премию. (Между тем писатель, судивший Букера в прошлом году, публично назвал книгу «отвратительной», а награду позором.)

Мир, который создает Рой, часто жесток, но никогда не сбивает с толку или даже очень сложен.

Рой, похоже, не хотел участвовать ни в чем из этого. Она отрезала волосы после победы Букера, сказав The New York Times , что не хочет, чтобы ее называли «красивой женщиной, написавшей книгу», и пожертвовала свои призовые деньги Narmada Bachao Andolan, группе протестов. строительство ряда плотин, которые угрожали перемещением миллионов жителей деревни.Она переключила свое внимание с художественной литературы на движения людей по всей Индии: кашмирцы сопротивляются индийской военной оккупации, племенные общины борются за защиту своих исконных земель. Она осудила ядерные испытания Индии (источник большой национальной гордости в то время) и стала откровенным критиком войны Америки в Афганистане. Ее хвалили за ее приверженность и высмеивали за ее наивность, и ей предъявили обвинения в непристойности и подстрекательстве к мятежу (позже были сняты). Ее пригласили смоделировать цвета хаки для Gap (она отказалась) и пройти маршем по лесам центральной Индии с маоистскими повстанцами (она согласилась).И вот, спустя 20 лет, она наконец вернулась к художественной литературе с новым романом « Служение наивысшего счастья ».

Из нашего выпуска за июль / август 2017 г.

Ознакомьтесь с полным содержанием и найдите свой следующий рассказ, который стоит прочитать.

Узнать больше

А роман — правильное слово? Я колеблюсь. «Служение наивысшего счастья». — это громоздкая, разветвленная история, состоящая из двух основных частей. Один следует за Анджум, хиджры , или транс-женщиной, изо всех сил пытающейся зарабатывать себе на жизнь в Дели.Другой следует за Тило, колючим и неотразимым архитектором, ставшим активистом (который, кажется, смоделирован с самой Рой), и тремя мужчинами, которые влюбляются в нее. Но, как и в случае с Бог мелочей , в моральной простоте книги — или ясности, если вы чувствуете милосердие, — есть нечто большее, чем легкая сказка. Рой скажет о персонаже: «Он был очень чистоплотным. И хороший тоже », — и он быстро, недвусмысленно прикололся к странице.

Мир, который она вызывает, часто жесток, но никогда не сбивает с толку или даже очень сложен.Преобладают манихейские дуальности: невинность (воплощенная щенками, котятами, маленькими девочками) против зла (пытки, мучители, солдаты, торговые центры). Если эта тенденция казалась менее тревожной в ее первой книге — подумайте о красивом, героическом Велуте, неприкасаемом и его противнике, почти комично злобном Малышке Кочамме — возможно, это потому, что повествование было так тщательно обучено детям. Учитывая, что главными персонажами были молодые близнецы, Рахель и Эста, казалось естественным, что мир будет читаться именно так.

Но просто придираться к отсутствию психологической окраски было бы, на мой взгляд, жанровой ошибкой. Безразличие Роя именно к этой проблеме говорит о том, что предстоит кое-что интересное. Обратите внимание на посвящение книги — «Неутешенным». Обратите внимание на фотографию на обложке, могилу и обстановку: история начинается и заканчивается на кладбище. Эта книга — больше, чем роман, она хочет быть предложением. Его не волнует обычная задача (или сила) художественной литературы — вызвать структуру и драму сознания.Вместо этого он действует как компаньон к политическим трудам Роя, собранным в таких книгах, как Алгебра бесконечного правосудия (2001) и Прогулки с товарищами (2011). Как и Рой, он исследует линии разлома Индии, от жестокого подавления племенного населения до погрома мусульман в Гуджарате в 2002 году.

Knopf

Практически каждое движение сопротивления воплощено в персонаже, и жизни и борьба этих персонажей пересекаются. Квиры, наркоманы, мусульмане, сироты и другие жертвы национального проекта по возрождению Индии снова находят друг друга и образуют своего рода хриплое сообщество.И этот роман — эта басня — для них столько же, сколько о них; он отмечает их борьбу и их победы, какими бы крошечными они ни были. В этой книге вы не встретите жертв; самые маленькие персонажи наделены плевком. Котенок, которого вот-вот утопит группа солдат, обнажает клыки, не боясь атаковать индийскую армию. Ночью на кладбище на спине лежит навозный жук, указывая ногами в небо, чтобы поддержать его в случае падения. Даже ему дали имя: Гуй Кьом. Даже он делает то, что может.

«Мне нужно найти язык, чтобы рассказать историю, которую я хочу рассказать», — сказала Рой в интервью в 2011 году, когда она обсуждала возвращение к художественной литературе. «Под языком я, конечно, не имею в виду английский, хинди, урду, малаялам. Я имею в виду другое. Способ связать воедино разорванные миры ». Так получилось, что она на самом деле не остановилась на новом способе рассказа истории — в этом романе есть та же шутливая, острая арго из Бог мелочей (подробнее об этом позже) — но она пытается вытащить все это. миры в громоздкие объятия.

Может показаться, что памфлетист поглотил романиста. Но предприятие Роя менее ответственное, чем кажется. В ее творчестве нет непримиримого брака искусства и политики; как писал Джон Бергер, один из ее давних собеседников и оказавший влияние на формирование, «я далек от того, чтобы втягивать политику в искусство, искусство втянуло меня в политику». Работа Роя передает похожий дух. Она большая поклонница мира. Ее сильнейшее сочинение всегда находится на полях основного рассказа — удовольствие от того, что я нашел «горячее куриное яйцо», или эту мимолетную деталь из «Бог мелочей» : «Появилась тонкая красная корова с торчащей тазовой костью. и поплыла прямо в море, не намочив рогов, не оглядываясь.Из тонкой привязанности, которая будоражит ее воображение, проистекает этический императив — в конце концов, как можно ценить мир, не желая защищать его? И его нужно защищать не только от войны или политических бедствий, но и от этого естественного, более коварного явления: забвения.

Это литературная традиция, к которой принадлежит Рой, и она была передана ей Бергером и другим ее большим другом, уругвайским писателем Эдуардо Галеано (она назвала его своим близнецом), для которых не была великая трагедия человечества. t что мы умираем, или страдаем, или заставляем страдать друг друга.Это то, что мы забываем. И поскольку мы так склонны к забыванию — поскольку так легко заставить нас забыть — мы принимаем условия наших страданий как неизбежные и не можем представить себе альтернативы. («Мир, который является частной собственностью немногих, страдает амнезией, — сказал однажды Галеано. — Это не невинная амнезия. Владельцы предпочитают не помнить, что мир родился, стремясь стать домом для всех». »)

Подобно« Зеркалам »Галеано, ода« человеческому разнообразию », в которой мировая история раскрывается в 600 рассказах, роман Роя представляет собой сборник альтернатив — альтернативных структур родства, сопротивления и романтики.Анджум живет в совместной семье, состоящей из нескольких поколений, в которой еще хиджр — ; вместе они воспитывают ребенка. Позже она и еще несколько персонажей переезжают на кладбище. Они спят между надгробиями, сажают овощи, создают новую человеческую семью, которая может стереть границы между живыми и мертвыми. Рой вообразил противоположность Эдемского сада — рая, определяющей чертой которого, а не невинности, являются опыт и выносливость.

Так уверенно считать себя на правильной стороне истории — рискованно.

И что может быть лучше для этого кладбища и этой книги о забвении, чем в Дели, где Рой прожил большую часть своей взрослой жизни. Это палимпсест города, который был оккупирован непрерывно в течение как минимум 3000 лет, пережил и поглотил Великих Моголов, британцев, беженцев после отделения Индии от Пакистана. Город, чьи собственные мифы об основании говорят об амнезии и о способности текстов противостоять ей. Как гласит одна история, Брахма, бог-творец, внезапно забыл священные писания. Он совершил различные обряды и аскезы и погрузился в одну из рек Дели.Во время сезона дождей вода поднялась и выбросила священные тексты на берег реки, который до сих пор известен как Нигамбодх Гхат, «Банк священных знаний». Даже боги могут быть запрограммированы на то, чтобы забывать, но мы также запрограммированы на повествование, чтобы строить какие-то оплоты, которые мы можем.

В этом контексте любое понятие о разрыве между искусством и активизмом могло бы показаться абсурдным. Быть одновременно художником и активистом, тратить себя в обоих местах, на странице и в мире — долг писателя. Это должно быть «интегрировано», как Вивиан Горник описала Грейс Пейли; как писал о Шелли биограф Ричард Холмс, «писатель в самом широком смысле».Но жить и писать с осознанием этой интеграции сложнее, чем кажется.

Так уверенно считать себя на правильной стороне истории рискованно, особенно для писателя. В этом мягком сиянии самоуважения легко укорениться самоуспокоенность. А хорошая проза требует определенной доли неуверенности в себе — беспокойства, которое терзает писателя, заставляет ее повторять свои предложения, распутывать и снова связывать их, постоянно спрашивая: это ясно? Это правда? Это заманчиво? В этой книге есть вялость, которая предполагает, что Рой отказался от некоторых из этих тревог.

Рой сказал, что она никогда не пересматривает свои книги, что ее эссе и художественная литература пишутся сами собой и что она редко вносит правки. Я всегда интерпретировал — и мне нравилось — такие заявления как немного чванства. Прискорбно видеть, что они могут быть правдой. Служение наивысшего счастья страдает почти элементарными ошибками: существует почти полное заблуждение относительно точки зрения. Послания и мораль тяжело подчеркнуты. Две центральные истории никогда не соединяются убедительно.В отсутствие психологического развития или реального ожидания главы заканчиваются зловещими риторическими эллипсами. Что еще хуже, создание персонажей в качестве заместителей причин приводит к шаблонным изображениям тех самых людей, которых она пытается очеловечить. Анджум, например, никогда не становится чем-то большим, чем ее «сплетенное воедино тело и ее частично осуществленные мечты».

Голос, несущий Бог мелочей , исходил от персонажей. Эластичность языка, глупость и глупость очень напоминали выражение близнецов.Он запечатлел их способ бытия, слияния друг с другом и с миром. Здесь этот голос отвлекает, он импортирован из другой вселенной. Я часто думал о Walking With the Comrades , рассказе Роя о путешествии по лесам с маоистскими повстанцами. Она восхищалась их дисциплиной, заботой о своем лесу и друг о друге. Она была потрясена тем, насколько все в их мире «чисто и необходимо». Что-то из этой эстетики вошло в ее стиль в этой книге.Рой достаточно доверял читателю, чтобы просто направить камеру и позволить нам увидеть то, что она видела: «Три красивых, мокрых мужчины с цветами в тюрбанах шли с нами около получаса, прежде чем наши пути разошлись. На закате их наплечные сумки начали кукарекать. В них были петухи, которых они вывели на рынок, но не смогли продать ». Детали блестят (женские браслеты блестят в свете костра) и устрашают; она слышит историю о трех маоистских девушках, изнасилованных армией: «Они изнасиловали их на траве … Но после того, как все закончилось, травы уже не осталось.«

Эпиграф Бог мелочей — это строка Джона Бергера:« Никогда больше ни одна история не будет рассказана так, как будто она единственная ». Что разочаровывает в «Служение наивысшего счастья» , так это то, что он может ощущаться как собрание множества отдельных историй и стандартных фигур — героических мучеников и трагических трансгендерных персонажей. У Рой есть готовность ответить на критику, что она не особенно тонкий писатель. Она прямо отвечает на это: «Я хочу разбудить соседей, в этом вся моя точка зрения.Я хочу, чтобы все открыли глаза ». Я помню, как Сезанн якобы сказал: «Я знаю, на что смотрю, но что я вижу?» Рой всегда умеет будить соседей, привлекать наше внимание, и как подношение эта книга является прекрасным свидетельством. Но обуздать наше внимание — заставить нас видеть так же, как и смотреть — это, возможно, другой и более сложный вопрос. Это вопрос тактики, дело искусства.

«Служение наивысшего счастья» Арундати Рой

«Безумно незабываемый роман… история любви с такими душераздирающими и захватывающими персонажами, что они проникают в мозг читателя.- Пэтти Руле, США СЕГОДНЯ

«Движущаяся … мощная … Книга, которая заставляет вас чувствовать, будто вы прожили несколько раз. [Она] содержит столько всего: страдания, радости и любовь и война, смерть и жизнь, так много в человеческом существе. Министерство разрывает [s] мир, чтобы показать нам все, что ослепительно красиво и жестоко уродливо в нем … Рой сосредотачивает уязвимое и невидимое, давая понять эта любовь — единственный способ для людей действительно встретиться через границы кожи или страны.В Министерстве живо все, от эмоций до людей и до самой страны. Именно эта живость каждого человека, а также каждого животного и предмета делает этот роман таким замечательным. Ministry — это высшее любовное письмо к богатству и сложности Индии — и всего мира — во всей его суматохе, великолепии и угрожающей неоднородности. Рой — сокровище Индии и всего мира ». –Анита Феличелли, LA Рецензия на книги

«Работа, приносящая большое удовлетворение… Рой пишет с беззастенчивой красотой… Образы в «Служение наивысшего счастья » вклиниваются в сознание, как воспоминания о пережитом опыте ». –Лора Миллер, Slate

«Перемешивание. . . гуманный и страстный. . . красивый и богатый. Роман похож на пряжу… Наблюдения Роя кажутся яркими и бессмысленными, описывает ли она личную катастрофу или национальные бедствия… Блестящее письмо — амбициозная история с глубокой моральной целостностью и глубоким эмоциональным воздействием. »–Кэтлин Руни, Chicago Tribune

« Эпический масштаб, четко осознанный.. . увлекательная история, наполненная множеством нитей, в которой трагедия и политическое возмущение сочетаются с гуманным и обнадеживающим видением будущего… «Служение наивысшего счастья» ставит Роя в авангард индийской литературы ». –Грегори МакНэми, Киркус Обзоры

«Ослепительно. . . обширный, трогательный. . . роман, изобилующий неизгладимыми персонажами. Рой меняет места, временные периоды и точки зрения с изяществом мастера-хореографа … Ministry — это прекрасно написанная, мощная история, [которая] охватывает континент и несколько десятилетий войны и мира, а также людей, которые живут в разных местах и ​​на улицах. , а также под прикрытием и под землей — роман, которого стоит подождать.И снова Арундати Рой рассказал реальную историю ». –Рене Х. Ши, Poets & Writers (обложка)

* «Блестяще. . . стоит подождать. Рой непоколебимо смотрит на бедность, человеческую жестокость и нелепости современной войны; каким-то образом она превращает это в стихи. Настоятельно рекомендуется.» –Кейт Грей, Library Journal, (звездный обзор)

«Роман Роя станет самым популярным литературным чтением лета. Благодаря своему пониманию человеческой природы, запоминающимся персонажам и великолепной прозе, Ministry того стоит.»–Сара Бегли, TIME

« Движущая сила, игривая. . . в этой новой книге Рой-художник преуспевает в рассказах и пишет великолепной гибкой прозой. Снова и снова красивые образы освежают наше восприятие мира. Разделы книги наполнили меня трепетом — не только как читателя, но и как писателя — перед абсолютной точностью и красотой деталей — потрясающим новеллистическим замечанием. Рой пишет с поразительной яркостью ». –Каран Махаджан, Рецензия на книгу «Нью-Йорк Таймс» (рецензия на обложку)

«Бесстрашный.. . потрясающе красивый — жестокий, сказочно непослушный роман. . . настолько полностью осознанным, что кажется интимным, но в то же время наполненным трагикомедией мифа. . . Рой пишет на пике своих возможностей. Раз в десятилетие, если нам повезет, из шлаковой ямы жизни выходит роман, который ставит насущный вопрос нашей глобальной эпохи. Роман Роя — восторженный и необходимый ответ этого десятилетия ». –Джон Фриман, The Boston Globe

«Арбитражный, яркий. . . Второй роман Роя воздействует своей эмпатической магией на потрясающе широкий спектр, приглашая нас встать с персонажами, которые отказываются подвергаться стигматизации или отвержению.»–Лизель Шиллингер, O, The Oprah Magazine

« Жемчужина — великая буря романа: замечательное творение, история как интимная, так и интернациональная. . . Здесь письмо, которое кружится так гипнотически, что кажется не столько словами на бумаге, сколько чернилами на воде. Этот обширный роман вызовет у вас благоговение перед накалом его гнева и глубиной его сострадания ». —Рон Чарльз, The Washington Post

«Убедительно. . . музыкальный и красиво оркестрованный. Изображение тайного романа Роем обладает кинематографическим качеством, а также подлинной остротой и глубиной эмоций.Ее дар носит личный характер: поэтическое описание [и] способность составлять карту сложной арифметики любви и принадлежности. . . Министерству удается извлечь надежду из пережитых трагедий ». –Мичико Какутани, The New York Times

«Мощный и трогательный. . . напоминает нам, на что способна художественная литература. Изысканная проза Роя — редкий инструмент. Она запечатлевает ужасы заголовков и тихие моменты, когда влюбленные делятся стихами и мечтами. Ministry наполнен такой страстью, что вибрирует.Это также может вызвать у вас дрожь. Roy’s — это мир, в котором любовь и надежда прорастают вопреки всему, как цветы, пробивающиеся сквозь потрескавшийся тротуар »- Хеллер Макалпин, San Francisco Chronicle

« Великолепно. . . замечательный, красочный и захватывающий. . . У Рой есть страстные поклонники, и ее поклонники не будут разочарованы. Этот амбициозный новый роман, как и его предшественник, обращается к важным темам периодически игривым повествовательным голосом. Вам [будет] даровано сильное ощущение сложности, энергии и разнообразия современной Индии, в которой переплелись тьма, буйная жизненная сила и неразрывность.- Клэр Мессад, The Financial Times

«Блестящая переплетенная и насыщенная история, сотканная из лент идентичности, любви, траура и радости — и связанная вместе с желтыми манго, сигаретами и дамасскими розами». —Слоан Кросли, Vanity Fair

«Великолепная работа». — Entertainment Weekly, «20 летних книг, которые стоит прочитать»

«Если вы хотите узнать мир, скрывающийся за созданными корпорациями фантастическими пейзажами, вы читаете таких писателей, как Арундати Рой.Она показывает тебе, что происходит на самом деле ». —Junot Diaz, в Vogue

« Ministry — это продолжение, которого мы так долго ждали, — поэтический, густонаселенный современный роман в традициях Диккенса и Толстого. С самого начала рассказ увлекается. Если Бог мелочей был пышно придуманным, интимным семейным романом, пронизанным политикой, то Ministry охватывает совершенно разные экономические, религиозные и культурные сферы на Индийском субконтиненте и даже в Ираке и Калифорнии.Анимация — это калейдоскопическое разнообразие богемы, революционеров и влюбленных… С ее изысканным и динамичным повествованием Рой уравновешивает сцены страдания и разложения вспышками юмора, головокружением и даже превосходством ». — Дафна Бил, Vogue

«Воздействие. . . Многоголосый динамичный и странствующий роман; интимная картина разнообразных персонажей … Мы подробно видим не только их повседневную жизнь, но и их убеждения, а также контексты, которые определяют их действия … Тило — бьющееся сердце книги, красивая и мятежная женщина и волшебный фокус на Который течет все желание в романе.Инстинкт Роя к сатире острее, чем когда-либо, и ее рассказы строятся на более широком портрете Индии за последние несколько десятилетий. Предложения Роя отличаются красноречием, даже если они соединяют воедино различные идеи и элементы. Ее проза в этом смысле радикально демократична. И ее безошибочный стиль и ее взгляд на мир тоже стали чем-то большим ». —Амитава Кумар, BookForum

«Рой возвращается к художественной литературе с рассказами, охватывающими от оплакиваемых на кладбище до бьющихся сердец жителей Дели, мастерски передавая всестороннюю стойкость человеческой души.»- Стеф Опиц, Marie Claire

« Наконец-то здесь! Поклонники Бог мелочей ждали следующего романа Роя, и он не разочаровал. Служение наивысшего счастья велик как по физическому состоянию, так и по идеям. В нем представлены незабываемые персонажи со всей Индии, истории которых рассказываются с великодушием и состраданием. Величайший подвиг романа показывает, что религиозные убеждения, гендерная идентичность и даже наша безопасность в мире не закреплены — они столь же подвижны, как и проницательный замысел Роя.”—Марис Крейцман, Vulture Summer Books Preview

“ Потрясающий — подвиг рассказывания историй. . . Лирические предложения Роя и свирепость ее повествования вызывают удивление. Служение наивысшего счастья [это] праздник ». —Зак М. Салих, Richmond Times-Dispatch

«Первый за 20 лет роман от Роя, которого стоит ждать: гуманная, увлеченная почти сказка, которая скоро потемнеет — полная персонажей и их встреч, случайных и случайных. подобным образом организованы, чтобы найти, да, то величайшее счастье, о котором говорит название.»- Киркус (звездный обзор)

« Амбициозный, оригинальный и захватывающий. . . роман, в котором сочетаются нежность и жестокость, мифический резонанс и заголовки заголовков. . .существенно для представления Роя о поразительно красивом, противоречивом и сломанном мире ». — Publishers Weekly (звездный обзор)

«Шедевр. . . Рой присоединяется к Диккенсу, Найполу, Гарсиа Маркесу и Рушди в ее неизменном сострадании, волшебстве рассказывания историй и пикантном остроумии … Рассказ о страдании, самопожертвовании и превосходстве — захватывающий, захватывающий и мучительный эпос.- Донна Симан, Booklist (обзор со звездами)

«Сказать, что эта книга« долгожданная », — значит ничего не сказать. «Служение наивысшего счастья» станет долгожданным подарком для тех, кто соскучился по великолепной художественной литературе Роя ». —Элиза Томпсон, Cosmopolitan, «11 книг, которые вы не сможете отложить этим летом»

«Ее новый роман больше, сложнее, многоязычнее и сложнее для чтения, чем Бог малого. Вещь с, и не менее погружающая.В этом сложном многослойном и страстном романе, усыпанном шутками и ужасами, есть место сатире и романтике, гневу и политике и стальному преуменьшению. Работа необычайной сложности и изящества ». — Джиллиан Бир, Проспект (Великобритания)

«Как она это сделала в« Боге мелочей », Рой проницательно раскрывает слои политики и привилегий, присущие касте, религии и гендерной идентичности. Ее яркие отрывки охватывают эпохи и регионы Индийского субконтинента и искусно сплетают истории нескольких персонажей в торжествующую симфонию, где незнакомцы становятся друзьями, друзья становятся семьей, а обездоленные находят в себе силы бороться с контролем над своими собственными повествованиями.- Minneapolis Star Tribune

«Это роман, который, как надеялся, напишет Арундати Рой об Индии. Сатирический, но вместе с тем сострадательный, он передает дух трансгрессивно-мистического в субконтинентальной поэзии, редко встречающейся в индийско-английском письме ». — Телеграф

«Эта книга, только вторая из конюшни Роя за последние двадцать лет, сохраняет метафорическую музыку, которую она использовала, чтобы вызвать восторг в своей первой книге. Описания заставляют жить ее тонким прикосновением, и она, похоже, сделала это без особых усилий.»- Times of India

« Читать Роя — значит постепенно развивать чувство чуда. Задавать вопросы не о том, что мы видим в последнее время, а о том, на что мы смотрели все это время … Любовь в служении наивысшего счастья душераздирающая, хрупкая и сложная, она клянется жертвоприношением, но также — и Рой делает уверен в этом — любовь непредвидена … Служение наивысшего счастья — это пример приверженности Роя тем, кто чувствует бунт внутри себя. Кто отказывается быть «выписанным», кто понимает, что малейшая брешь в истории, такая как «хихиканье» из всех вещей, может стать опорой в отвесной стене будущего.'»- The Globe and Mail

« Сложный и амбициозный сюжет, действие которого разворачивается в Дели, сосредоточен на двух женщинах. Одна из них родилась интерсексом, а другая — борцом за свободу, но их обоих тянет к брошенному младенцу. пол, этническая принадлежность и религия делают это чтение глубоким и приносящим удовлетворение ». — The Christian Science Monitor

«Из тонкой привязанности, которая будоражит ее воображение, возникает этический императив — в конце концов, как можно ценить мир, не желая защищать его? И его нужно защищать не только от войны или войны. политическое бедствие, но от этого естественного, более коварного явления: забвения.»–Пахрул Сигал, The Atlantic

« Проза Арундати Роя всегда приятно читать ». — The Washington Times

« Служение наивысшего счастья — это великолепное творение воображения — это собрание ярких персонажей, историй и прозы, глубоко связанное с недавней историей Индии и борьбой угнетенных народов Индии. Для любого, кто думал, что Рой был чудом с одним хитом, роман — полное опровержение…. «Служение наивысшего счастья» — это увлекательное чтение, которое напоминает вам, на что способна великая художественная литература.»- Newsday

« Арундати Рой — исключительно одаренный писатель, из тех, кто на мгновение повергнет вас в панику из-за того, как капитализм разрушает окружающую среду, а затем унесет вас от этих земных забот своей причудливой музыкальной прозой. следующий »- Chatelaine
« Этот интимный эпос об Индии за последние два десятилетия великолепен: политический, но никогда не проповеднический; проникновенный, но ироничный; именно поэтично ». — Телеграф

«Поклонники бестселлера Арундати Роя Бог мелочей будут рады узнать, что ее новый роман Служение наивысшего счастья занимает аналогичное место.Это обширная история в традициях Чарльза Диккенса о любовниках, политике, религии и невезении. Рой погружает вас и в ее замысловатую прозу, и в субконтинент, от Кашмира до Дели ». — Condé Nast Traveler

«Читатель погружается в мир, оживленный с ловкой ясностью…. Энергия Роя дает платформу для истории, которая полна духа «. — Отметил

«Если бы я отправил одну книгу в космос, чтобы послать инопланетянам сообщение о человеческой расе, я бы отправил эту.Это волшебный персидский ковер в книге, с сотнями переплетенных рассказов в сказках и красочными узорами, отражающими историю нашего человеческого существования ». — San Francisco Chronicle

«Как всегда, талант Рой больше всего проявляется в ее выборе места действия и образах, которые они вызывают…. Великолепие романа заключается в том, как он передает тонкие моменты с вниманием к деталям и острым сочувствием ». — The Conversation

«Рой объединяет свои силы как писатель-фантаст и активист, создавая богатое повествование, такое же сложное и многостороннее, как современная Индия…».Есть много моментов ослепительных формулировок и неожиданных обменов мнениями ». –Ригоберто Гонсалес, Los Angeles Times

«… Роман — это эпопея, наполненная политикой Роя и написанная плотной, лирической, своеобразной прозой…. Все это не идет даже на полпути к передаче глубины наблюдательности, юмора, деталей Диккенса, накопления рассказов о городской жизни, как ужасных, так и необычных — коровы, пасущиеся на отбросах, человека, живущего на дереве, — которые Рой выписывает. первая сотня страниц.»–Шарлотта Синклер, Vogue

« Арундати пишет на грани своего рода сверхъестественного ясновидения. Она всевидящая и озорная жрица вуду. –Джон Кьюсак

«Служение наивысшего счастья», обзор Арундати Роя: все слишком очевидно

Название книги:
Служение наивысшего счастья

ISBN-13:
978-0241303979

Автор:
Арундати Рой

Издатель:
Hamish Hamilton

Ориентировочная цена:
18 фунтов стерлингов.99

Как начать? Что ж, действие, как оно есть, хаотичного второго романа Арундати Роя в основном происходит на кладбище. Это оживленный базовый лагерь, где проживает Анджум, один из центральных персонажей. Величественная королева драмы Анджум переехала туда после многих лет жизни в Хвабге с другими хиджрами, экзотическими трансгендерными существами, рожденными для того, чтобы доставлять сексуальное удовольствие другим, не получая взамен ничего.В 46 лет она уходит жить на кладбище «как дерево». Она начала жизнь Афтабом, очень разыскиваемым сыном; ее любящая мать понимала ее дилемму. Ее ученый отец просто сетовал на жестокость судьбы, ища утешения в стихах.

На страницах этого беспорядочного и поверхностного, но добродушного повествования преобладает ощущение дежавю. Становится очевидным, что Рой храбро стремится к смеси, подобной Рушди, но ему не удается воспроизвести свой фирменный напыщенный стиль.

Верная своим предвыборным инстинктам, активист Рой вскоре обращается к трагической истории своей страны. «Потом была перегородка. На новой границе между Индией и Пакистаном прорвалась сонная артерия Бога, и миллион человек умер от ненависти ». Кладбище, как очевидно, является метафорой Индии. Но тогда все очевидно в Служение наивысшего счастья .

Несмотря на насилие и жестокость, религиозную напряженность и акцент на различной темноте цвета кожи, основной тон обнадеживает, что следует признать, поскольку повествование настолько ветхое и произвольно задумано, что читатель может легко потерять интерес — и, вероятно, потеряет.

Сленговая проза

Самым интересным аспектом является решительная жизнерадостность Роя. Это не значит, что книга забавная или даже забавная; нет. Рой не остроумен, хотя проза носит жаргонный характер и часто доводит ситуацию до комедийного подшучивания. Тем не менее, он гораздо менее тяжеловесен, чем ее переоцененный дебют The God of Small Things , который неожиданно принес ей Букеровскую премию в 1997 году, опередив выдающийся библейский эпос Quarantine Джима Крейса, не говоря уже о Europa Тима Паркса и Бернарда Маклаверти. прозрачный Грейс Банкноты .

Из опасения, что этот обзор будет звучать как недовольство, кажется справедливым упомянуть, что за несколько месяцев до его Букеровского успеха, который должным образом сделал его международным бестселлером, Бог мелочей поразил меня как сентиментальный популярный роман, приостановленный между гротескный и криптомагический реализм. Он сосредотачивается на случайной смерти в результате утопления маленькой девочки-наполовину англичанке и на том, как это влияет на последующую жизнь ее двоюродных братьев, разнояйцевых близнецов, которые воссоединились в возрасте 30 лет.К этому добавляется их большая семья, клан карикатурных англофилов прямо из центрального состава. У него был своего рода сюжет.

В лучшем случае, Бог мелочей , с его риторикой и натянутым лиризмом, достигает уровня дизайнерской экзотики. Характеристика ограничивается физическим описанием, например, «у нее были невероятно красивые ключицы».На этот раз тела более гротескные, да и волосы тоже. Основная трудность Роя как художника состоит в том, что ее полемический инстинкт гораздо более развит, чем ее искусство.

Напротив, многие ведущие, хотя и гораздо менее известные индийские писатели, работающие на английском языке, являются превосходными стилистами, наделенными комическим чутьем. Всего за год до своей букеровской победы соотечественница Роя Рохинтон Мистри вошла в шорт-лист Букера в номинации A Fine Balance , неотразимого мешковатого монстра, который проиграл Last Orders Грэма Свифта.Любой, кто рассматривает возможность чтения «Служение наивысшего счастья» , может предпочесть вместо этого взглянуть на Мистри, превосходного писателя.

Уйди с рук

Новая книга Роя резонирует с уверенностью писателя, знающего, что теперь ей все сойдет с рук, и она имеет, поэтому повествование скользит между двухмерными персонажами и суровыми фактическими анекдотами, такими как «. . . новости из Гуджарата были ужасными. Железнодорожный вагон был подожжен тем, что газеты сначала назвали «злодеями».Шестьдесят индуистских паломников были сожжены заживо. Они возвращались домой из поездки в Айодхью, где они несли церемониальные кирпичи, чтобы положить их в фундамент большого храма, который они хотели построить на месте, где когда-то стояла старая мечеть. . . полиция арестовала сотни мусульман — всех, с их точки зрения, вспомогательных пакистанцев — в районе железнодорожного вокзала в соответствии с новым законом о терроризме и бросила их в тюрьму ».

В других местах имеют место избиения и бесчеловечные изнасилования; столько смертей и брошенных младенцев.Это мир бедности, которому противостоит бойкое выживание и общение.

Третье лицо уступает место первому, озвученному одним из трех мужчин, одурманенных красивой неземной активисткой Тилоттамой, или Тило, который живет в эфире и «всегда напоминал» одному из троих, Нагу, за которого она вышла замуж, певца. Билли Холидей. «Не столько женщина, сколько ее голос. Если бы человеческое существо могло вызвать голос, звук, чем Нага, Тило пробудил голос Билли Холидей — у нее было то же качество гибкости, замирание сердца, чертова неожиданность.”

Тило может быть преобладающим сознанием повествования, поскольку Анджум, который любит писать на улице, оказывается недостаточно способным вести беспредметный роман, отчаянно нуждаясь даже в нескольких символических декорациях. В высшей степени политический и героический, Тило пишет пером: «Дорогой доктор, я стал свидетелем любопытного научного феномена. Два быка живут в служебном переулке возле моей квартиры. Днем они кажутся вполне нормальными, но ночью они вырастают — я думаю, это слово может быть «возвышение» — и смотрят на меня через окно на втором этаже.”

Этические вопросы

В другом месте Тило ставит под сомнение этику разведения гигантской форели и задается вопросом, кто будет ее кормить. Ее мысли мчатся: «В наши дни никогда не бывает по-настоящему уверенным», является ли «кукурузный початок на самом деле свиной окорочком или говяжьим стейком».

Здесь относительно мало диалогов, так как Рой предпочитает чрезмерно описывать и слишком объяснять. Кладбище — это район, а также школа и зоопарк.Кашмир, окружающая среда, национальная безопасность, насилие в семье, феминизм и бесчинства, совершаемые против кур во имя повышения продуктивности, — все это характерно. «Чтобы рассказать разрушительную историю», — утверждает Тило в одном из своих стихотворений, нужно постепенно становиться всем.

«Все» — это не совсем то же самое, что «что-нибудь» — и «что-нибудь», безусловно, резюмирует рассказ Роя. Самый добрый комментарий об этом бесформенном, преувеличенном и традиционном исполнении — это то, что его чтение сравнимо с потраченными годами на вязание гигантского свитера только для того, чтобы обнаружить, что на самом деле у него три рукава.

Эйлин Баттерсби — литературный корреспондент и автор книги Teethmarks on My Tongue (Архив Далки)

.