Bjork Digital выставка
- музыка
- выставки
- ntf
- книги
- кино
- сериал
В Москве завершилось Московское биеннале современного искусства, в рамках которого можно было ознакомиться с выставкой Bjork Digital. Разбираем новую роль Бьорк.
Бьорк – икона современности, певица, которой хватает смелости брать любые вершины, и экспериментатор без преград. За сильными (при виде артистки хочется написать «хрупкими», но это совсем не так) плечами Бьорк 10 альбомов, которые практически каждый раз совершали маленькие революции в жанрах.
Теперь Бьорк представляет себя еще и диджитал-художником, замахиваясь на лучшие музеи мира. С проектом Bjork Digital певица уже побывала в ведущих музеях США, Австралии, Японии, Великобритании, Исландии и других стран. В искусство Бьорк привел бывший муж, американский художник, Мэтью Барни, разрыв с которым певица сублимирует в своем творчестве последние несколько лет.
После болезненного расставания у Бьорк вышло уже два альбома Vulnicura (2015) и Utopia (2017), первый из которых чистой воды хронология переживаний. Вынесение личного на всеобщее обозрение — это обыденная практика творческих личностей. Разбитые сердца создали столько всего великого, так как искусство лучший вариант для переживания личных трагедий. Куда как ни в звуки или слова переносить свою боль? Vulnicura напомнил слушателям, что Бьорк — женщина и ее страдания не менее важны для нее (как и для каждого, переживавшего подобное), чем поднимаемые ранее обширные темы.
Выставка Bjork Digital представляет собой шесть аудиовизуальных инсталляций с использованием виртуальной реальности, созданных к альбому Vulnicura.
Громкое имя певицы и привычный ее личности размах обещают многое, но по факту мы получаем уже знакомые клипы, которые можно посмотреть в VR. В первом зале Black Lake на двух экранах, потом в очках — Stonemilker и Mouth Mantra, снятый изнутри ротовой полости певицы. Дальше можно побродить по космическим ландшафтам в попытках залатать израненное сердце Бьорк, левитирующей в позе лотоса. В следующем зале посетителям предлагают написать собственную музыку с помощью приложения Biophilia, вышедшему с альбомом еще в 2011 году. В начале 2010-х это было инновационно, а сейчас этой идее только и остается консервироваться в музее. Последний зал выставки – это кинозал, где на большом экране крутятся клипы разных времен. Видеосопровождение песен у Бьорк отличное, особенно созданное Мишелем Гондри, но стоит ли идти в Третьяковку, чтобы посмотреть клипы?
VR-технологии, безусловно, интересны. По сути, можно сделать что угодно, и зрителям понравится, потому что виртуальная реальность еще не успела никому приесться.
Так что Бьорк просто поймала волну или, грубо говоря, словила хайп, в нарциссических попытках поставить себе памятник при жизни. Не каждый предмет, помещенный в музей, становится предметом искусства. И не каждый умеющий рисовать становится художником, и уж тем более не музей создает художника, а наоборот. Это слабая попытка зайти на территорию искусства показала только несостоятельность Бьорк на этом поле, при этом ни чуть не уменьшая ее музыкальное дарование.
Вся выставка Бьорк – это эксплуатация чувств, задетое самолюбие и кричащие попытки доказать, вероятно, самой себе и бывшему мужу, выставлявшемуся по соседству на биеннале, что она самостоятельная единица.
Текст Дина Шакенова
Провалиться внутрь Бьорк В Москву привезли VR-выставку «Bjork Digital» — о том, как певица переживала свой разрыв с художником Мэтью Барни — Meduza
Во вторник, 19 сентября, в Москве стартовала 7-я Московская международная биеннале современного искусства, на которую привезли работы художников из 25 стран.
Один из самых ожидаемых проектов, представленных на биеннале, — иммерсивная выставка «Bjork Digital»: серия VR-произведений, посвященных расставанию Бьорк с художником и отцом ее дочери Мэтью Барни. «Медуза» вспоминает историю их отношений — и как певица переживала разрыв.
«Тебя пугают мои безудержные чувства, а мне наскучили твои апокалиптические навязчивые идеи. Может быть, я любила тебя слишком сильно? Эта одержимость тобой меня сломила», — то ли поет, то ли плачет, то ли выкрикивает обвинения босоногая женщина в коротком черном платье, пробираясь сквозь пещеру где-то в Исландии. Она падает на колени, скребет ногтями землю, бьет себя в грудь и в итоге выбирается на поверхность — пустынную, но хотя бы зеленую и живую. Эта женщина — 50-летняя поп-звезда Бьорк, платье (которое выглядит одновременно доспехами и цепями, сковывающими ее тело) специально для ролика сделала дизайнер-футурист Ирис ван Херпен, а снял видео VR-художник Эндрю Томас Хуан, автор видеоклипов Тома Йорка и Sigur Ros.
Десятиминутное видео (точнее, две его версии) показывают в темной комнате на двух экранах, между которыми зажаты зрители: Бьорк, оступаясь, падая и поднимаясь, упорно идет вперед, и увернуться от ее эмоций невозможно. Это Black Lake — первый зал на выставке «Bjork Digital» и одновременно название центрального трека с последней пластинки певицы «Vulnicura». Альбом, на обложке которого Бьорк изображена с распоротой грудью-вагиной, как и выставка, посвящен ее разрыву с художником Мэтью Барни — и тому периоду после завершения отношений, когда ты проваливаешься на дно, а потом пытаешься как-то выплыть.
«Двойное» видео Эндрю Томаса Хуана на трек Бьорк «Black Lake»
Björk
Космические комбинезоны и черные футболки
Исландка Бьорк и американец Барни познакомились в 2000 году в Нью-Йорке. Она приехала на американскую премьеру «Танцующей в темноте» Ларса фон Триера — трагедии в форме мюзикла, где сыграла слепнущую рабочую-иммигрантку, закончившую жизнь на виселице.
У Барни же только вышла очередная часть «Кремастера» (прославившего его цикла многофигурных, высокобюджетных и наполненных символизмом экспериментальных фильмов), в которой он сам играл Гэри Гилмора — грабителя, убийцу и мормона, выбравшего расстрел вместо прошения о помиловании.
К этому моменту у Бьорк за плечами было три хитовых альбома и приз Каннского фестиваля за лучшую женскую роль, у Барни — четыре «Кремастера» и приз Венецианской биеннале; незадолго до этого The New York Times назвала его важнейшим американским художником своего поколения. Оба прославились в 1990-х и были настоящими звездами современного искусства и поп-культуры — странными, но гениальными. Бесконечно экспериментируя и меняя маски, оба вошли в золотой фонд современной культуры как минимум одним из своих многочисленных образов: Бьорк — «девушкой с севера» в платье-лебеде (в котором певица пришла на «Оскар» в 2001 году), а Барни — белокожим Подмастерьем в меховой шапке и с разорванной пастью из «Кремастера-3».
Но даже вне сцены Бьорк оставалась эксцентричным «исландским эльфом», в то время как бывший футболист и модель Мэтью Барни явно разделял свою жизнь и искусство. Казалось, что он, наподобие Стива Джобса или Марка Цукерберга, воспринимает одежду как униформу. Контраст между Барни и Бьорк виден на любом снимке пары: неприметные джинсы, грубые ботинки, черные футболки или рубашки Барни в своем роде «заземляли» Бьорк с ее космическими комбинезонами, шелковыми кимоно и платьями, расшитыми жемчугом. Кажется, что именно про Бьорк придумано англоязычное выражение to wear heart on sleeve: она «несла свое сердце на рукаве», в то время как Барни в своей униформе оставался непроницаемым. Даже его помощник Пол Пизони, работавший над скульптурами для «Кремастера», называл художника скрытным: «Ты никогда не знаешь, во что с ним ввязываешься, пока вы не окажетесь в процессе».
Мэтью Барни в одной из частей его цикла «Кремастер»
Palm Pictures / Courtesy Everett Collection / Vida Press
«Я люблю его.
Я люблю его. Я люблю его. Я люблю его», — заклинала Бьорк на пластинке 2001 года «Vespertine», записанной в самом начале их отношений. Певица (видимо, и на сцене, и вне ее) всегда была комком пульсирующих эмоций — и эта безудержная искренность либо подкупала, либо отталкивала. Казалось, она пыталась слишком вывернуть себя наизнанку и одновременно обнять весь мир, за секунду переключаясь с вкрадчивого шепота на крик. Барни же, с его склонностью все структурировать и абстрактизировать, выглядел ее полной противоположностью. «И это одна из причин, почему он меня так завораживает, — признавалась Бьорк. — Он по-прежнему остается для меня загадкой: человеком, который совершенно не одержим эмоциями и переживаниями. Вау».
Пара-энигма
В 2002 году у пары родилась дочь Изадора, и это более-менее все, что было известно об их отношениях. Одно из самых частых слов, которое употребляли в их адрес, — «энигма»: Бьорк и Барни были публичными фигурами, о жизни которых на самом деле мало что было известно.
Как объясняла их магнетизм канадская телеведущая Джессика Эллен (посвятив целую колонку тому, как на протяжении многих лет была их фанаткой), они были «непостижимыми, абсолютно влюбленными друг в друга, глубокими и авангардными». То есть эталонным альянсом двух художников, где каждый был самостоятельной величиной, — того же рода, что и Джон Леннон и Йоко Оно, Улай и Марина Абрамович, Ким Гордон и Терстон Мур. За одним исключением: в личной жизни Бьорк и Барни были вместе, а в искусстве — строго порознь. Еще на старте они договорились, что не будут вмешиваться в работу друг друга.
Тем не менее в 2005 году у них все же вышел совместный проект. Бьорк и Барни в первый (и в последний) раз поработали вместе — над фильмом художника «Drawing Restraint 9», к которому певица написала музыку. Оба сыграли в нем главные роли; The Independent назвала картину «Тристаном и Изольдой» Мэтью Барни. Концептуальная лента длиной в два с половиной часа почти целиком была снята на японском китобойном судне.
Пока на палубе в овальной форме затвердевали 25 тонн петролатума (одного из любимых материалов художника, из которого делают вазелин), в недрах судна происходил своеобразный ритуал, отсылающий к синтоизму: Бьорк и Барни готовились к чайной церемонии, встречались, венчались, то ли калечили друг друга, то ли занимались любовью — и уплывали в открытое море.
Трейлер фильма Мэтью Барни «Drawing Restraint 9»
peter strietmann
В кульминационной сцене оба доставали ножи и медленно резали друг друга; кровоточащий надрез на бедре героя в точности напоминает то, как десять лет спустя будет выглядеть разверстая рана на груди Бьорк на обложке «Vulnicura». По ее словам, то, как Мэтью Барни работает с персонажами, больше напоминает скульптуру. «Мы с ним буквально вылепливаем друг друга в течение фильма, отделяем ноги и плывем вслед за кораблем двумя китами.
Это мало похоже на актерскую игру в духе Дастина Хоффмана», — говорила про фильм певица.
Работать с партнером, по ее словам, было своего рода вызовом. «Мне нужна близость, мне нужен контакт, — объясняла Бьорк. — Мне нужен компромисс. А с ним нет никаких компромиссов. Я вся про нарратив, а он — про антинарратив». Но, с самого начала понимая, что у них противоположные подходы, они рискнули объединиться и доказать, что на самом деле они — одно. Сам Барни стоял на более рациональной позиции. По его словам, решение сыграть в фильме самим было куда в большей степени практичным, чем автобиографичным. «Я не умею работать с актерами, — подтверждал художник. — Так что было проще рассказывать любовную историю с помощью примера из жизни». В каком-то смысле, по его словам, Бьорк была для него реди-мейдом — найденным объектом в традиции Марселя Дюшана.
Музыка как способ пережить расставание
18 января 2015 года в интернет слили восьмой альбом Бьорк «Vulnicura», который анонсировали всего несколькими днями ранее; планировалось, что он выйдет не раньше марта, но релиз пришлось срочно переносить.
20 января он стал доступен в iTunes, после чего возглавил топ iTunes в 30 странах и держался на этом месте неделю. На обложке пластинки, снятой авангардными фотографами Inez & Vinoodh, на груди Бьорк зияла рана в форме вагины, а вокруг ее головы был своего рода желтый нимб — цвета, символизирующего исцеление, как позже объясняла певица. А его тема стала предметом и для светских новостей, настолько обсуждаемым, что даже актриса и режиссер «Девочек» Лина Данэм, отвечая на вопрос Hollywood Reporter «Что вы гуглили последним?», призналась: «Фото Бьорк и ее бывшего мужа».
Слухи о том, что Бьорк и Барни расстались, появлялись в прессе еще в 2009 году, но «Vulnicura» была свидетельством из первых рук — своего рода психотерапевтическим опытом, который слушатель проживал вместе с певицей. В неожиданно прямолинейных текстах Бьорк задокументировала весь процесс расставания с партнером — точнее, свои переживания: предчувствия распада их семьи, тяжелое переживание разрыва и его последствий.
Певица не удержалась и от прямых обвинений; альбом даже упрекали за то, что в нем представлена только «одна сторона» — якобы Бьорк винила в разрыве исключительно Барни, а себя изобразила святой.
В интервью певица отказывалась говорить о событиях, ставших основой пластинки, ссылаясь на то, что все сказано в песнях, — и, судя по разговору на Pitchfork, ей это было по-прежнему больно. В то же время каждый раз, говоря о своей музыке, она оживала. «Это был самый увлекательный и легкий студийный опыт за всю мою жизнь, — говорила она о сотрудничестве с продюсером альбома, электронщиком Arca. — Хотя тема альбома была для меня самой трагичной».
Сам Мэтью Барни никак не реагировал на то, что их разлад с Бьорк был настолько подробно описан ей самой, — а в профайле художника, вышедшем за полгода до релиза «Vulnicura», певица упоминается мельком. Через несколько месяцев после выхода пластинки художник потребовал равноправной опеки над их 12-летней дочерью. «Бьорк жертвует эмоциональным комфортом Изадоры ради собственных эгоистичных потребностей, — говорилось в судебном иске художника.
— Она считает, что как мать имеет больше прав на ребенка, чем я как отец, а также продолжает считать меня единственным виновником в разрыве наших отношений и развале семьи».
Виртуальная реальность Бьорк
Летом 2016 года «Vulnicura» превратилась в арт-проект «Bjork Digital», который представили в Сиднее (и с тех пор он побывал в Токио, Мехико, Лондоне, Рейкьявике и Барселоне). Это серия залов, в каждом из которых группа зрителей буквально погружается в треки с альбома — на большую часть из них VR-художники сняли видео, которые надо смотреть в очках Samsung Gear VR. Если на альбоме Бьорк выкладывала слушателю всю подноготную, то в залах «Bjork Digital» она и вовсе ближе некуда: поет и танцует прямо перед зрителем, оставшимся с ней один на один, чуть не касаясь руками, внезапно ныряет куда-то вбок и появляется из-за спины. А стоит опустить (или поднять) голову, как под ногами окажется суровый исландский каменистый берег или бездонный космос.
com/embed/wMCOCvrFJgw?feature=oembed&iv_load_policy=3&showinfo=0&color=white» frameborder=»0″ allowfullscreen=»»> Тизер VR-клипа на песню Бьорк «Family», входящего в выставку «Bjork Digital»
Red Bull Music Academy
В одном из номеров, пожалуй, самом головокружительном (в прямом смысле слова), зритель проваливается ей в глотку — а в финале выставки певица перерождается в неонового демона и вместе со зрителем-соучастником несется по сверкающему тоннелю к огромному сердцу-вагине. Как и расставание, это не самый простой опыт и не всегда приятный, но пройти его вместе с Бьорк как минимум интересно. Теперь это можно сделать и в Москве; по стечению обстоятельств (или иронии куратора) на Московскую биеннале привезли и три работы Мэтью Барни.
Ольга Страховская
Леди и джентльмены, шоу Бьорк в Музее современного искусства — это плохо, очень плохо
В течение некоторого времени под Музеем современного искусства строился огромный вулкан, источник ярости поклонников искусства старой школы по поводу его поворота в сторону коммерции знаменитости и туризм.
Нынешнее шоу Бьорк, посвященное исландской певице, как, по словам куратора каталога Клауса Бизенбаха, «артистке, определившей эпоху», скорее всего, станет поводом для взрыва. Вы можете ожидать, что огромный пепельный шлейф критической желчи размером с Эйяфьятлайокудль появится над центром города в любую секунду. Потому что, дамы и господа, это шоу плохое.
Я пошел защищать Музей современного искусства. Я подумал, что Бьорк — это что-то интересное, воплощение определенного вида странной крутости. Много, много рецензий будет написано о фиаско шоу «Бьорк» в Музее современного искусства — язвительные, веселые рецензии, рецензии, жестокость которых будет прямо пропорциональна льстивому ажиотажу, приведшему к нему, — основанные на предпосылке, что прославление поп-звезды само по себе плохо. . Я не согласен. В принципе нет ничего плохого в шоу Бьорк или даже в небольшом поп-культурном популизме.
Крис Каннингем, Все наполнено любовью Робот (1999).
Фото: Бен Дэвис.
Но поворот поп-музыки поднимает проблемы, которые необходимо решать обдуманно. Это должно быть сделано правильно. Его нужно прибить, а МоМА вместо этого наступил на гвоздь, вернее, на горячую лаву.
Что вы получаете от опыта «Бьорк»? Суть этого — нечто среднее между показом мод и аттракционом в тематическом парке, хотя это не делает его таким отстойным, как оно есть на самом деле. После ожидания в длинной очереди — а это MoMA плюс знаменитость, так что длинные очереди являются частью опыта — вы надеваете небольшой iPod и наушники для «психографического путешествия» по творчеству Бьорк (см. Tour Björk’s MoMA Retrospective Через инстаграм).
«Не торопитесь», — говорит вам успокаивающий голос, представляя опыт, предлагая «пять минут на комнату, около 40 минут в целом». Я подумал, что пять минут до галереи — это довольно низкая планка, чтобы тратить время. Но потом я попал туда, и пять минут в этих залах, по сути, кажутся вечностью, как будто тебя окунули в какое-то особое чистилище для полусырых поклонений знаменитостям и бестолкового выставочного дизайна.
Ирис Ван Херпен, Платье биофилии (2011).
Фото: Бен Дэвис.
Каждое маленькое помещение организовано вокруг одного из восьми альбомов Бьорк, что одновременно кажется тесным и не вдохновляющим. Есть реквизит из ее различных музыкальных клипов, а также несколько страниц рукописных текстов и однодневок под стеклом. За стеклянным дисплеем изображены занимающиеся любовью роботы из видео Криса Каннингема All Is Full of Love , которые выглядят здесь так, как будто они приходят в себя после ночи, когда было слишком много водки Svedka. Рядом обложка альбома Homogenic , где Бьорк изображена как космическая гейша, необъяснимым образом оживилась, так что она время от времени моргает.
Далее следует разработанное Марьяном Пейоски платье-лебедь, созданное Марьяном Пейоски для печально известной дурашливой церемонии вручения премии «Оскар» в 2001 году. Почетное место украшает жуткий манекен Бьорк, стоящий спиной к балкону атриума. Есть еще один жуткий манекен Бьорк в роли психоделического шерпы из ее видео Wanderlust 2007 года.
Есть много других жутких манекенов. Теперь, когда я думаю об этом, это может быть больше шоу для поклонников жутких манекенов, чем для поклонников Бьорк.
Стержнем опыта (или в любом случае предназначенным для этого) является аудиогид, в котором есть текст, названный «Триумф сердца», написанный исландским писателем Сьоном. В очень бьорковском стиле это на самом деле не направляет вас. Вместо этого в каждой комнате он наполняет ваши уши затаившим дыхание монологом о «девушке» и различных этапах ее жизненного пути, очевидно задуманным как аллегория личного роста Бьорк во время создания ее различных альбомов. Понимание, которое текст предлагает для выставки MoMA или самой Бьорк, невелико: «Девушка почувствовала необходимость упорядочить вещи в новые и справедливые формы…» и так далее.
Может быть, если бы я прослушал его еще раз, я бы получил больше, но — вот еще одна кислая нота — «не торопиться» здесь не соответствует никакому желанию вернуться к шоу и снова испытать его на досуге.
После того, как вы зачистите галерею, охранники не дадут вам вернуться, создавая отчетливое ощущение, будто вы маршируете маршем по кладовой для реквизита.
Бернхард Вильгельм, Скульптура тела (2007).
Фото: Бен Дэвис.
Что еще? В камере этажом ниже 10-минутное видео 9, заказанное МоМА.0007 Black Lake из ее только что вышедшего альбома Vulnicura (см. «Бьорк выпустит новый альбом, приуроченный к ретроспективе MoMA») воспроизводится в цикле на двух гигантских экранах. На мой взгляд, это на самом деле очень обычное музыкальное видео, в котором всегда притягательная певица буквально бьет себя в грудь от эмоций, пробираясь сквозь вызывающий воспоминания вулканический пейзаж. В другом кинозале вы можете посмотреть программу некоторых заслуженно прославленных музыкальных клипов Бьорк. В вестибюле представлены несколько сделанных на заказ музыкальных инструментов, с которыми она работала на протяжении многих лет, в том числе громоздкая штуковина музыкальной шкатулки, раскачивающаяся маятником, на которую интересно смотреть; и несколько органоподобных устройств, которые таковыми не являются.
У меня было что сказать о «Бьорк» заранее; подумайте о том, что значит для MoMA, который, кажется, реорганизуется, чтобы стать чем-то вроде бренда стиля жизни хипстеров, выбрать Бьорк, в частности, в качестве своей первой поп-звезды, чтобы почтить таким образом; мысли о том, как художественная модель автора, которая используется для обрамления ее работы, находится в противоречии с реальностью представленных масс-культурных артефактов; мысли о том, как господствующая пост-студия, пост-поп, одержимая перформансом чувствительность создала художественный климат, в котором не только приемлемо, но и неизбежно почитать знаменитость как своего рода талант; другие мысли.
Но ничего из этого не имеет значения, потому что шоу просто не получается. Я думаю, это привлечет много посетителей и чернил; печальная правда заключается в том, что людей гораздо больше волнует плохое шоу Бьорк, чем какая-то старая вещь под названием «современное искусство». Но это не сулит ничего плохого для усилий MoMA в области поп-культуры, поскольку он не может представить музей как особенно хорошее место для оценки таких фигур.
Он не убеждает в том, что имеет смысл представлять свой объект как художника (даже несмотря на попытки каталога превратить ее в эксперта по объектно-ориентированной онтологии, последней модной философии в мире искусства), и не находит способ уловить любой волнение ее как уникальный аромат поп-звезды. Это просто куча вещей, по которым ты блуждаешь в смутном дискомфорте и которые привлекают твой интерес в основном потому, что Бьорк как-то связана с ними.
Вернуться к лебединому платью. Посмотрите внимательно. У ног манекена две овальные формы. Деталь показывает, что по крайней мере кто-то знает, в чем дело: МоМА снес колоссальное яйцо.
Лебединое платье Марьяна Пейоски в картине «Бьорк» в MoMA
Фото: Бен Дэвис
«Бьорк» находится в экспозиции Музея современного искусства до 7 июня. на острове Саадият в Абу-Даби? и «Почему я считаю, что арт-сцена Нью-Йорка обречена». Познакомьтесь с Беном Дэвисом лично в салоне VOLTA NY (организованном совместно с GalleryLog) в воскресенье, 8 марта, в 13:00 на пирсе 9.
0.
Следите за новостями Artnet на Facebook:
Хотите быть впереди мира искусства? Подпишитесь на нашу рассылку, чтобы получать последние новости, поучительные интервью и острые критические выводы, которые способствуют развитию беседы.
Почему все ненавидят ретроспективу Бьорк в Музее современного искусства?
Спустя 22 года, 36 музыкальных клипов, восемь альбомов и одно платье-лебедь, неугомонное существо, известное как Бьорк, наконец, было поймано и помещено в коробку для широкой публики. В это воскресенье в нью-йоркском Музее современного искусства откроется ретроспектива любимца поп-культуры. На трех этажах дневниковая эфемера Бьорк смешивается с ее костюмами, реквизитом, музыкальными клипами, инструментами и видеоинсталляцией, заказанной музеем. Клаусу Бизенбаху, директору PS1 MoMA и его главному куратору, потребовалось 12 лет, чтобы убедить исландскую икону принять участие в выставке, и еще три года, чтобы ее собрать.
Реклама
Амбиции выставки были запутаны с самого начала. Во время превью во вторник Бизенбах сказал журналистам, что Бьорк — артистка, которая любит смотреть вперед, а не назад. Чтобы привлечь ее внимание, он представил ретроспективу как обзор ее карьеры «на три года в будущем». Бизенбах не смог уточнить, как он действовал в этих временных классиках или что вообще означает ретроспектива будущего. Ничто в выставке или сопровождающих ее настенных текстах, кажется, не следует этой концептуальной направленности.
Еще более унизительной является неспособность музея оправдать ожидания Бьорк относительно того, что могло бы быть.
Ее целью, по словам Бизенбаха, была художественная выставка, которая делает звук, а не визуальные эффекты, своим фокусом, а не второстепенным. «Прежде всего я музыкант», — сказала она ему. «Можете ли вы превратить музыку в настоящее переживание, как вы превращаете рисование в настоящее переживание?» Вместо того, чтобы принять этот вызов, МоМА решил раздать наушники с Bluetooth, спонсируемые Volkswagen. Теоретически это могло быть круто. На практике это вряд ли было шагом вперед по сравнению со стандартным аудиогидом.
Вы найдете эти дорогие наушники в Songlines, аудиовизуальном туре по семи полноформатным альбомам Бьорк и главной достопримечательности шоу. Но сначала вам придется отстоять неизбежную длинную очередь, просматривая на стенах отрывки с основополагающих концертов Бьорк — зацикливающуюся какофонию ее плачущих эмоций, нарастающую и падающую вместе с вашим ожиданием. Наконец, сопровождающий вручит вам устройство, похожее на iPhone, и наушники. Надев их, вы услышите, как мужчина с британским акцентом умоляет вас взаимодействовать с этими «музыкальными движениями» и «звуковыми ландшафтами».
Реклама
Songlines наполнены всевозможными редкими вещами Бьорконики — роботами из клипа «All Is Full Of Love», интимными детскими фотографиями, прото- Rookie Mag журналы с ее самыми сокровенными признаниями, жуткий воск манекен в печально известном лебедином платье. Критики сравнили эту кунсткамеру с «Планетой Голливуд» и «Хард-рок-кафе» — высокомерный дисс, который унижает эти объекты как простое поклонение знаменитостям, вместо того, чтобы заинтересовать их тем, чем они являются: роскошными проявлениями творчества, выходящим за рамки контекста поп-культуры.
В одной из затемненных комнат полупрозрачный манекен Бьорк в свадебном платье от Александра МакКуина, сжимающая в руке музыкальную шкатулку, созданную ее бывшим партнером Мэтью Барни, медленно вращается, словно на королевском вертеле, — великолепное зрелище из пластика, кружева, жемчуг и проколотые соски. Если бы его поместили в ретроспективу Маккуина в Метрополитен-музее в 2011 году, его бы оценили как яркое событие. Здесь, это суммарно уволен.
Проблемы заключаются не в содержании выставки, а в неспособности шоу решить, какой контент — звуковой или визуальный — отдавать предпочтение. В комнате, посвященной ее альбому 2007 года Вольта, чудовищная голова яка, яркие костюмы из пряжи и скульптура тела в виде пасхального яйца от Бернхарда Вильхельма требуют внимания. Но низкие рожки «Wanderlust» гремят в ваших ушах, а в устном исполнении Бьорк пытается рассказать вам что-то о девушке-матери, племенных огнях и лавовых полях. Ваше внимание востребовано везде, поэтому оно не может сосредоточиться ни на чем.
Эффект прямо противоположен тому, что якобы хотела Бьорк. Музыка — не главная звезда, а отвлекающая мишура на стене.
Advertisement
Звук играет более важную роль в «Черном озере», десятиминутном видео, которое вы смотрите в темной, похожей на матку комнате для просмотра, звукоизолированной 6000 сшитыми вручную войлочными конусами, каждый из которых привязан к секунде песня. Песня находится в центре Vulnicura , недавнего альбома Бьорк, посвященного ее разрыву с художником Мэтью Барни. Когда она стоит в ярко освещенной исландской пещере, бьет себя в грудь и поет самую навязчивую строчку «Черного озера» — «Семья всегда была нашей священной общей миссией / От которой ты отказался» — ее разбитое сердце проникает под кожу так, как наушники. или динамики никогда не могли вызвать. Иммерсивная звуковая технология не отвлекает, а, наоборот, увеличивает качество, которое так полюбило ее так многих: ее безграничные эмоции.
Купорос, брошенный на эту ретроспективу, в конечном счете является частью ответной реакции, которая больше, чем Бьорк.
Бьорк тоже нравится. Во время превью во вторник, перед лавиной негативной прессы, она появилась на несколько секунд в костюме кактуса. «Это было щедрое и плодотворное путешествие для меня!» — щебетала она.
