K-Beauty: Как Корея оставила свой след в мире косметики?
K-Beauty для косметики — это то же самое, что K-Pop для мира музыки. Переработанная версия — адаптированная к местным вкусам, обновленная и богатая множеством влияний, особенно японских, — тем, что предлагали крупные международные лейблы до того времени. Благодаря этому оригинальному и новаторскому предложению, Land of the Morning Calm недавно зарекомендовала себя как третий по величине экспортер косметики в мире после Франции и США.
Благодаря двузначному росту экспорта косметики в 2020 году по сравнению с предыдущим годом (+ 15% по данным Корейской таможенной службы и Корейской косметической ассоциации), Южная Корея в настоящее время является одним из ведущих мировых экспортеров косметики и косметических средств. В абсолютном выражении корейский экспорт, по данным тех же источников, в 2020 году составил 6,12 млрд долларов США, а импорт упал на 0,7% до 1,07 млрд долларов США.
При другой основе расчета Министерство по безопасности пищевых продуктов и медикаментов оценивает увеличение экспорта косметических товаров на + 16,1% в 2020 году по сравнению с 2019 годом, или на 7,57 млрд долларов США в стоимостном выражении.
Третий по величине экспортер в мире
Эти цифры позволили корейским властям занять 3-е место среди стран-экспортеров косметики в 2020 году после Франции и США — двух стран, экспорт которых за тот же период был ограничен пандемией Covid-19.
Если корейский экспорт смог сохранить свою динамику в 2020 году, то это потому, что он по-прежнему в основном предназначен для китайского рынка (50,3% от общего объема экспорта), несмотря на усилия страны по диверсификации своих рынков. Однако кризис не обошел страну полностью, поскольку, по данным Министерства по безопасности пищевых продуктов и медикаментов, производство косметики в 2020 году сократилось на 6,8% до примерно 13,4 млрд долларов США.
После Китая Соединенные Штаты являются крупнейшим импортером южнокорейской косметики. В Европе «Франция является первым импортером корейской косметики с 35%, за ней следуют Великобритания (16%) и Германия (9%)», — объясняет Зое Майе, специалист по маркетингу KOTRA (Корейское агентство по содействию торговле и инвестициям).
Ультраконкурентный и инновационный рынок
Повальное увлечение K-Beauty на самом деле сформировалось после того, что китайские СМИ называли в 1990-х годах Халлю, буквально «корейской волной»: то есть растущей популярности южнокорейской индустрии развлечений (в основном телесериалов и корейских фильмов). Поп, но также фильмы и литература).
Корейская красота впервые вышла на первый план благодаря всемирному успеху некоторых из ее знаковых продуктов, в частности, BB-кремов и подушечек, которые также были приняты европейскими и американскими брендами, стремясь завоевать азиатских потребителей. В то же время крупные корейские бренды извлекли выгоду из успеха этих продуктов, чтобы заявить о себе, умело полагаясь на развитие розничной торговли для путешествий, чтобы завоевать известность среди иностранной публики.
Но прежде всего корейские бренды черпают свою силу в особенно динамичном местном рынке, где жесткая конкуренция требует способности к инновациям и скорости выхода на рынок, к которой западные бренды не привыкли.
В этой стране, где уход за кожей является реальной проблемой как для женщин, так и для мужчин, крупные конгломераты, такие как AmorePacific или LG, взаимодействуют с ультра-динамичными инди-брендами, такими как Look at Me, When, Let Me Skin. Бренды, которые также заработали репутацию за натуральность в соответствии с потребительским спросом, в частности, благодаря таким ботаническим ингредиентам, как зеленый чай, женьшень или центелла азиатская.
Что касается промышленности, то богатая сеть поставщиков и субподрядчиков сначала сделала свой след в обслуживании японских брендов, прежде чем стать мировым эталоном благодаря своим выдающимся методам производства и скорости производства: значительные активы в косметике, где продукты и тенденции быстро меняются.
Каковы тенденции на ближайшие несколько лет?
Корейские косметические тренды особенно привлекательны для азиатских потребителей из-за своей последовательности. С другой стороны, в Европе и Северной Америке его часто считают слишком сложным.
«Все дело в методе наслоения, который начинается с двойного очищения кожи маслом, затем пены, эксфолианта, эссенции, сыворотки, маски, крема для век, крема для лица, а затем крема для загара», — поясняет Зои Майе.
Не пострадает ли эта очень обширная косметическая тенденция из-за желания потребителей сократить свое потребление и упростить свой распорядок? Нет ничего менее уверенного! В Азии потребителей гораздо меньше беспокоят поиск минимализма и тренд обнаженной красоты. Более того, поиск более натуральных продуктов и здоровой кожи должен быть благоприятным для очищающих средств для лица, которые являются сильным преимуществом корейских брендов.
По словам Зои Майе, «спрос на очищающие продукты, такие как масла для лица, очищающие бальзамы или очищающие пенки, в ближайшие годы будет стремительно расти».
Недавний успех Cyca, растительного ингредиента, который содержится во многих корейских продуктах по уходу за кожей, в том числе в Dr Jart +, демонстрирует способность брендов из страны утреннего спокойствия к постоянным инновациям.
Теги:
бьюти бьюти новости новости бьюти beauty news beauty iqbeauty K-Beauty Корея корейская косметика косметические тренды очищающие бальзамы
Stay Informed
When you subscribe to the blog, we will send you an e-mail when there are new updates on the site so you wouldn’t miss them.
Нет косметике и k-pop: как феминистки Южной Кореи борются со стереотипами
Пока k-beauty и k-pop захватывают мир, кореянки избавляются от косметики и протестуют против традиционной женской репрезентации. Рассказываем, как женщины Южной Кореи борются с патриархатом и чем азиатский феминизм отличается от европейскогоБьюти-бунт
В начале 2022 года на улицах Сеула все чаще стали замечать девушек в бигуди — так выражался протест представительниц поколения зумеров против нереалистичных бьюти-стандартов.
Прически стали настолько популярными, что образы в бигуди можно было встретить в популярных корейских сериалах «Зов ада» и «Мы все мертвы». Если женщины старшего поколения считают презентабельный внешний вид знаком уважения к окружающим, то, по словам Чон Чже Хи, эксперта по потребительскому поведению из Делавэрского университета, молодые кореянки не хотят жить для других. «Появляясь в метро и ресторанах в бигуди, они демонстрируют, что чужие ожидания и чужое мнение никак не влияют на их внешность», — объясняет Чон Чже Хи.
До того как бьюти-бунт просочился на улицы, волна протестов захлестнула интернет-пространство Южной Кореи. В 2018 году кореянки стали массово отказываться от косметики: выбрасывать палетки с тенями в мусорные баки и срезать длинные волосы, публиковать в социальных сетях фото и видео без макияжа с хештэгом #EscapetheCorset («избавься от корсета»). Сравнивая макияж с одеждой, которая сковывает тело, кореянки выступали за свободу выглядеть естественно.
Сотрудница южнокорейского новостного агентства MBC Йим Хен Чжу стала первой телеведущей, которая носит очки вместо линз в прямом эфире. Йим беспокоилась, что зрители возмутятся, что она не старается выглядеть хорошо, но стала получать письма поддержки.
Хотя движение стало популярным, традиционные представления о том, как должна выглядеть женщина, никуда не исчезли. В 2021 году корейскую лучницу Ан Сан, которая завоевала три золотые медали на Олимпиаде в Токио, раскритиковали за короткую стрижку. Вместе с поздравлениями девушка получила в свой адрес оскорбления и пожелания смерти.
Согласно опросу компании Ipsos, проведенному в 2019 году, в Корее красота женщины — более ценный ресурс, чем ее интеллект. Однако достичь корейских стандартов непросто. Например, девушка должна иметь белоснежную кожу. Стремление к бледности уходит корнями в прошлое и связывается с социальным расслоением.
Корейская бьюти-индустрия всячески поддерживает миф о красоте: с юных лет женщин засыпают рекламой, в которой говорится, какими им нужно быть.
В 2018 году академики, художники и правозащитники Кореи объединились, чтобы выразить протест против коммерциализации женской внешности. Азиатский институт и Корейское движение за мир совместно организовали «Марш мира» против культурного насилия над женщинами. Шествие прошло по району Каннам в Сеуле — центру индустрии пластической хирургии.
Основными импортерами k-beauty считаются Китай, Япония и США, растет объем экспорта и в другие страны — например, в Россию. Бунт против традиционных стандартов красоты привел к тому, что в Корее стало развиваться движение Geongangmi. Конганми, или «здоровая красота», отдает предпочтение атлетическому телосложению и смуглой коже вместо привычных худобы и бледности. Впрочем, критики утверждают, что конганми просто заменил старые стандарты красоты новыми, столь же нереалистичными.
Материал по темеСтандарты красоты и массовая культура
Строгие стандарты красоты подкрепляются в том числе индустрией развлечений. Будущих k-pop-артистов готовят к выходу на сцену в специальных центрах. Британка Эводиас корейско-китайского происхождения, которая прошла через один из таких центров (она переехала из Англии в Южную Корею, чтобы исполнить детскую мечту — стать актрисой), рассказала в интервью BBC, что тех, кто весил больше 47 кг, сажали на строгую диету.
Некоторые участники страдали анорексией или булимией, у многих девушек не было менструации. «Было обычным делом терять сознание от истощения. Часто нам приходилось помогать нести потерявших сознание коллег обратно в общежитие. Я дважды падала в обморок во время танцевальных тренировок, скорее всего, из-за обезвоживания или недостатка еды. Я очнулась в постели, не понимая, как я там оказалась», — рассказывала Эводиас.
В центре тренировались около 200 человек, которых поделили на две группы: перспективную и не очень. Девушка находилась в той, на которую продюсеры возлагали больше надежд. После изнурительной подготовки Эводиас выбрали на роль вижуала — лица группы — и придумали ей образ застенчивой и сдержанной девушки. Однако для того, чтобы стать новым айдолом (так называют южнокорейских поп-звезд — от англ. idol, идол), Эводиас предложили уменьшить нос и изменить форму подбородка. Стоимость пластических операций прибавилась бы к общей сумме долга, который девушка должна была бы выплатить после старта карьеры.
Эводиас отказалась и вернулась в Англию.
Исследователи Университета Корё (Korea University) считают, что, хотя в большинстве выступлений девушек-айдолов транслируется сексуальность, дополняет ее невинный и хрупкий образ, который создали для привлечения мужчин. По словам исследователей, k-pop манипулирует женственностью артисток, чтобы они соответствовали патриархальным ролевым ожиданиям.
«Я бы лично не стала воспринимать женский k-pop как объективацию женского тела. Наоборот, индустрия реагирует на социокультурные изменения, которые произошли в корейском обществе, — это освобождение женщин от конфуцианских культурных норм и соответствующих требований к внешнему виду. Единственное, все же остаются требования к облику замужней женщины или женщины на определенной должности», — считает научный сотрудник Института востоковедения РАН Наталья Ким.
Корейский патриархат
Сегодня Южная Корея считается одной из развитых стран и, по данным Международного валютного фонда, замыкает топ-10 крупнейших экономик мира (Россия, для сравнения, одиннадцатая). В начале прошлого столетия государство находилось под колониальным управлением Японии. Поставторитарная Корея все еще хранит в себе конфуцианские догмы, которые отводят женщинам подчиненные роли.
Конфуцианство пришло в Корею под влиянием Китая, впитав черты шаманизма и буддизма, которые тогда были распространены в Корее. Патриархальная семья и образование стали основными ценностями. Предназначением женщины в конфуцианстве считается материнство, причем в первую очередь — рождение и воспитание сыновей. Наследование происходит по отцовской линии, поэтому женщина, чтобы сохранить собственный статус в семье, должна родить мальчика.
Позволить семейной линии прерваться означает подвести все предыдущие поколения и навлечь на себя гнев предков, объясняет востоковед Наталья Ким. «Культ предков — основополагающий в конфуцианской культуре. Основные ритуалы исполняли мужчины, поэтому для того, чтобы кто-то и дальше заботился о роде, семье был необходим хотя бы один сын».
Кореянка Ким Тэ Юн рассказывает в своей книге «Иди туда, где трудно», каково быть девочкой-первенцем в корейской деревне середины XX века. Семья ждала мальчика и появление Ким Тэ Юн посчитала проклятием. «Вся деревня была в шоке. Чтобы отпраздновать рождение ребенка, женщины по традиции готовили большой котел питательного супа из водорослей, которым кормят рожениц, а потом угощают всю деревню. Но из-за того, что я родилась девочкой, все страшно расстроились и вылили этот суп». Матери Тэ запретили есть суп, потому что испугались, что она «заразит» остальных своей неудачей. Как пишет Тэ, некоторые семьи даже топили девочек-первенцев, чтобы избежать позора.
В другой книге, на этот раз художественной, — «Госпожа Ким Чжи Ен, рожденная в 1982 году» — Те Нэм Джу рассказывает о судьбе южнокорейской женщины (дав ей очень распространенное имя, автор как бы намекает, что это буквально любая кореянка из поколения миллениалов), которая всю жизнь сталкивалась с гендерной дискриминацией. Она росла вместе с сестрой и младшим братом, которому, в отличие от девочек, доставалось все самое лучшее. «Во время еды горячий свежесваренный рис подавали, естественно, сперва отцу, затем брату, затем бабушке. Было также естественно, что самые красивые и вкусные кусочки тофу, пельмени и обжаренные тефтели предназначались брату, а Чжи Ен и [ее сестра] Юн Йонг получали те, что развалились во время готовки. У брата, конечно же, были парные палочки для еды, носки и длинные штанишки, а его старшие сестры обходились непарными палочками».
Материал по темеПо данным Международного форума женских исследований, опрос, проведенный в 1959 году, показал, что 41% мужчин готовы жениться второй раз, если первая жена не родит мальчика.
С развитием медицинских технологий подобное отношение привело к распространению практики селективных абортов, а она, в свою очередь, — к резкому перепаду в соотношении рожденных мальчиков и девочек. В начале 1990-х в стране рождалось 114 мальчиков на 100 девочек при норме в 105 на 100 соответственно.
Другой причиной, почему женщины находились в подчиненном положении, является экономическое устройство. Как рассказала Forbes Woman Наталья Ким, до начала XX века Корея была аграрной страной, где тяжелым физическим трудом занимались в первую очередь мужчины. Они стали основной производственной единицей, в то время как женщины в экономике не играли значительной роли. Кореянки имели некоторую власть в семье, но только мужчины могли получать образование и заниматься политической деятельностью. Успех кореянки определялся двумя критериями — социальным статусом мужа и тем, как она помогла ему продвинуться в карьере. Идеальной матерью в традиционном обществе считалась та женщина, чей сын достиг высоких чиновничьих постов и вместе с тем стал конфуцианским ученым.
В 1920-е годы ситуация изменилась: в Корее начался период индустриализации. Промышленное производство, в отличие от аграрного, требует меньше физической силы, поэтому женщины стали приезжать из деревень в города, чтобы найти работу на фабриках. Их вклад в экономику еще не был равным вкладу мужчин, но уже стал заметным. Однако из-за того, что женский труд оплачивался хуже, а условия на фабриках были небезопасными, многие кореянки предпочитали работать только до замужества. Традиционные семейные ценности, отводившие женщине роль жены и матери, были все еще сильны.
В 2021 году, согласно данным Global Gender Gap Report, Южная Корея занимала 102-е место из 156. Несмотря на то, что статистика говорит о ежегодном улучшении ситуации, разрыв в зарплатах мужчин и женщин составляет 33% — это один из самых высоких показателей среди развитых стран.
Против мужского государства
С 2010-х годов в Южной Корее наблюдается рост женоненавистнических настроений среди молодых мужчин.
Они называют кореянок эгоистичными и безответственными, обвиняют их в экономической нестабильности и упадке идеологии мужчины-кормильца. Участники мужского форума Ilbe придумали для современных женщин термин «кимчи-девушка» (в значении «стерва»).
В 2016 году мужчина, страдавший от психического расстройства, зарезал 23-летнюю девушку в столичном районе Каннам, когда та выходила из туалета возле станции метро. Убийца рассказал полиции, что совершил преступление, потому что в прошлом с ним жестоко обращались женщины. В течение нескольких дней жительницы Сеула стекались к месту трагедии, чтобы отдать дань уважения жертве. Тысячи кореянок публиковали в Twitter записи с хештэгом #iamfeminist. В ответ группы по защите прав мужчин заявили, что, называя преступление женоненавистническим актом, женщины просто поощряют дискриминацию мужчин.
Активистки создали сайт Megalia, который в том числе противостоял речевому сексизму в интернете: пользователи отзеркаливали мизогинные высказывания в адрес женщин.
Одной из главных побед Megalia стало закрытие порносайта Sora.net, где можно было найти записи, сделанные скрытыми камерами (девушки не знали, что их снимают, и не давали согласия на съемку), а пользователи обсуждали, где и как купить наркотики для изнасилований.
Логотипом Megalia стал характерный жест рукой, обозначающий насмешку над маленьким пенисом. Это, а также некоторые публикации привели к тому, что проект часто обвиняли в мизандрии. В 2021 году крупная сеть магазинов GS25 выпустила рекламу, на которой были изображены указательный и большой пальцы, которые держат сосиску. Некоторые увидели в этом жесте отсылку к проекту Megalia и обвинили компанию в симпатиях к фемидеям. Компания удалила логотип.
Материал по темеЖенский вопрос в политике
Несмотря на то, что в Корее сильна антифеминистская риторика, в стране еще в 2000 году ввели квоты для женщин в политике.
Партии, участвующие в выборах в парламент и в законодательные собрания регионального и муниципального уровня, обязали включать в списки кандидатов женщин — не менее 30%. Позже квоту расширили до 50%, а партии должны теперь чередовать в списках имена мужчин и женщин — чтобы последние не оказывались в конце.
В 2010 году в Корее ввели квоты на выборах в одномандатных округах. Согласно закону, политические партии, которые участвуют в выборах, должны выдвинуть не менее одной женщины, иначе другие кандидаты не будут зарегистрированы. Выросло как число кандидатов-женщин, так и их избираемость: с 5,7% в 2008 году до 10,2% в 2016 году. В 2014 году женщины заняли четверть мест в муниципальных собраниях по сравнению с 2% мест в 2002-м.
В 2013 году президентом Кореи впервые стала женщина. Однако Пак Кын Хе (дочь Пака Чон Хи, который правил Кореей с 1963 по 1979 год и стал известен благодаря как экономическому росту, так и политическим репрессиям) позже была привлечена к ответственности из-за коррупции и снята с должности.
В 2022 году к власти пришел Юн Сок Ель, бывший генеральный прокурор, известный антифеминистскими высказываниями, — он, например, обвинил феминизм в низком уровне рождаемости в стране. Новый президент пообещал ужесточить наказания за ложные обвинения в сексуальном насилии и призвал к упразднению Министерства по делам семьи и женщин. Его задачи будут распределены между Министерством труда и Министерством здравоохранения и социального обеспечения. Их бюджеты больше, но, как объясняет Наталья Ким, проблема заключается в том, что для феминистского движения Министерство по делам семьи и женщин было своего рода лоббистской организацией. Если его упразднят, борьба за права женщин на государственном уровне будет отброшена назад.
Красота – это протест молодых северокорейских женщин
Примечание редактора: CNN Style открыла специальный раздел «Красота».
Читайте больше историй о красоте здесь.
Сеул, Южная Корея Си-Эн-Эн —
Начинающая актриса Нара Кан наносит кораллово-красную помаду и нежно наносит оранжевые румяна на щеки, белые блестки под глазами сверкают, когда она наклоняет голову на свету.
Кан никогда бы не смог сделать это дома, в Чхонджине, провинция Северный Хамгён.
«Красная помада немыслима в Северной Корее, — говорит она. «Красный цвет символизирует капитализм, и, возможно, поэтому северокорейское общество не позволяет вам его носить».
Кан сейчас живет в Сеуле, Южная Корея. 22-летняя девушка бежала из Северной Кореи в 2015 году, спасаясь от режима, который ограничивал ее личные свободы, начиная с того, что она носила и заканчивая тем, как она завязывала волосы.
По ее словам, большинству людей в родном городе Канга разрешалось наносить на губы только светлый оттенок — иногда розовый, но никогда красный, — а длинные волосы нужно было аккуратно завязать или заплести в косу.
«Накрасить губы красной помадой было невообразимо в Северной Корее, — говорит Нара Кан.
Си-Эн-Эн Канг ходил по переулкам, а не по главным дорогам, чтобы не столкнуться с «Гьюхалдэ», так называемой полицией моды Северной Кореи.
«Всякий раз, когда я наносил макияж, пожилые люди в деревне говорили, что я негодяй, запачканный капитализмом», — вспоминает Кан. «Каждые 10 метров стоял патруль, который расправлялся с пешеходами за их внешний вид».
«Нам не разрешалось носить подобные аксессуары», — говорит она, указывая на свои серебряные кольца и браслеты. «Или покрась наши волосы и распусти их вот так», — она указывает на свои волнистые локоны.
Сотрудник позирует рядом с доской с одобренными прическами в женском салоне в комплексе аквапарка Мунсу в Пхеньяне, Северная Корея, 2018 г.
Carl Court/Getty ImagesКак здания Пхеньяна раскрывают нюансы визуальной истории города
cnn.com/_components/paragraph/instances/paragraph_6F5F11CE-6DC8-9C05-89C2-1C72037B7601@published» data-editable=»text» data-component-name=»paragraph»>
По словам двух перебежчиков, опрошенных CNN для этой истории, которые покинули режим в период между 2010 и 2015 годами, ношение одежды, воспринимаемой как «слишком западная», такой как мини-юбки, рубашки с надписями на английском языке и узкие джинсы, может быть подвергнуто небольшим штрафам, публичному унижению или наказанию. — хотя правила различаются в разных регионах.По словам перебежчиков, в зависимости от предполагаемого правонарушения или патрульного подразделения некоторых правонарушителей заставляли стоять посреди городской площади и подвергать резкой критике со стороны офицеров. Остальным было приказано выполнять каторжные работы.
cnn.com/_components/paragraph/instances/paragraph_60DBAE98-5DF9-969D-AF56-1861E44A8E38@published» data-editable=»text» data-component-name=»paragraph»>
«Многие женщины получают инструкции или советы от (их) дома, школы или организации носить опрятную одежду и (иметь) опрятный внешний вид», — объясняет Нам Сон Ук, профессор северокорейских исследований в Корейском университете.Пешеходы ждут автобус в Пхеньяне, Северная Корея, 2017 год.
Эд Джонс/AFP/Getty ImagesВозможно, они жили в одном из самых строгих штатов в мире, но Канг говорит, что она и другие северокорейские миллениалы по-прежнему следили за модными тенденциями за пределами страны.
Это легко, говорит она, если знать, где искать.
В переводе «рынок» Джангмадан — это название, данное местным северокорейским рынкам, на которых продается все, от фруктов до одежды и товаров для дома. Они начали процветать во время великого голода в 1990-е, когда люди поняли, что не могут зависеть от государственных пайков.
Многие северокорейцы до сих пор покупают на этих рынках предметы первой необходимости, но они также являются источником нелегальных товаров, ввозимых в страну контрабандным путем. По данным министерства объединения Южной Кореи, иностранный контент, в том числе фильмы, музыкальные клипы и мыльные оперы, копируется на USB-накопители, компакт-диски или SD-карты в Южной Корее или Китае и контрабандой ввозится в Северную Корею.
Послания в бутылках, отправленные через море в Северную Корею
Это также метод, который используют многие правозащитные организации для отправки информации, бросающей вызов режиму.
Активисты наполняют бутылки с водой рисом, деньгами и USB-накопителями с K-pop, чтобы бросить их в море в сторону Северной Кореи на острове Канхва, Южная Корея, 2018 год.
Ed Jones/AFP/Getty Images «Молодые горожане Северной Кореи получают культуру из внешнего мира», — говорит Сокил Пак, региональный директор по исследованиям и стратегии в Южной Корее правозащитной группы Liberty в Северной Корее.
«Это влияет даже на модные тенденции, прически и стандарты красоты в Северной Корее», — добавляет Пак. «Если молодые северокорейцы смотрят южнокорейские телепрограммы, они могут захотеть сменить прическу или одежду на то, как выглядят южнокорейцы».
Джу Янг надевает жемчужное ожерелье, которое она разработала в Сеуле, Южная Корея.
Си-Эн-ЭнПеред тем, как бежать из Северной Кореи в 2010 году, перебежчик, а ныне дизайнер ювелирных изделий Джу Янг говорит, что она и ее друзья посещали рынки Чанмадан в поисках USB-накопителей с фильмами и популярными музыкальными клипами из Южной Кореи.
Ян говорит, что на рынке женщины-контрабандисты разговаривали с отчетливым сеульским акцентом, чтобы привлечь внимание молодых женщин, которые уже познакомились с южнокорейской культурой.
По словам Яна, иногда продавцы брали покупателей к себе домой, где были комнаты, полные одежды и косметики.
По ее словам, южнокорейская косметика была в два-три раза дороже, чем продукция северокорейского или китайского производства. Ей пришлось заплатить за две недели риса, чтобы купить тушь для ресниц или помаду из Южной Кореи.
Витрина косметики в магазине в Сеуле, Южная Корея, 2019 г.
CNNРынок настолько популярен среди миллениалов, что их называют «поколением Чанмадан», — говорит Пак, снявший одноименный документальный фильм о жизни молодых северокорейцев и их влиянии на общество.
Голод разрушил систему школьного образования, поэтому многие представители поколения Чанмадан буквально выросли, делая покупки на рынках, и лучше понимают капитализм, чем предыдущие поколения, добавляет он.
Ян говорит, что она видела, как меняется стиль женщин в Северной Корее, основываясь на образах популярных корейских дорам.
«Если молодые северокорейцы смотрят южнокорейские телепрограммы, то они могут захотеть сменить прическу или одежду на то, как выглядят южнокорейцы. Так что это влияет на модные тенденции, прически и стандарты красоты в Северной Корее», — говорит Пак. Он добавляет, что тенденции моды и красоты выходят за пределы поверхности, они сигнализируют о неявных изменениях в обществе.
Несмотря на отсутствие международно-признанных северокорейских косметических брендов, государственные СМИ Северной Кореи KCNA утверждают, что их косметическая промышленность процветает.
В ноябре в Пхеньяне прошла национальная выставка косметики, на которой было представлено «более 137 000 косметических продуктов», в том числе «новые мыла для удаления шлаков с кожи и функциональная косметика (для улучшения) кровообращения, косметические товары и антивозрастная косметика». в КЦНА.
Ким Чен Ын инспектирует Пхеньянскую косметическую фабрику в 2017 году.
STR/AFP/Getty ImagesКим Чен Ын опирается на наследие своего деда, основателя Северной Кореи Ким Ир Сена, который создал первую в стране косметическую фабрику в 1949 году. Япония рано осознала силу красоты в изменении сознания людей. Следуя по его стопам, младший Ким инвестирует в государственные бренды Unhasu и Bomhyanggi для разработки «лучшей в мире косметики», сообщило государственное информационное агентство KCNA в 2017 году.
Как Ким Чен Ын получил свои Mercedes-Benz?
cnn.com/_components/paragraph/instances/paragraph_F5BC2CF9-AF58-4D25-3915-1C7B9F42508D@published» data-editable=»text» data-component-name=»paragraph»>
По словам профессора Нама, недавний толчок к развитию отечественной косметической промышленности происходит на фоне ужесточения международных санкций, из-за которых Северной Корее стало еще труднее импортировать высококачественные ингредиенты и продукты.Нам сказал, что Ким также увидел возможность в растущей популярности южнокорейских косметических средств для производства своей собственной версии корейской косметики на экспорт, черпая вдохновение в упаковке южнокорейских продуктов, а также в их популярных ингредиентах, таких как женьшень.
Северокорейская косметика, выставленная в офисе Нама, очень похожа на упаковку южнокорейской продукции.
Ранее в этом году KCNA сообщило, что отечественная косметическая фабрика Sinuiju «разработала различную функциональную косметику, такую как сыворотки для роста ресниц и косметические маски для лечения акне», и экспортирует их в другие страны, такие как Россия и Китай.
Косметика местного производства может быть легко доступна в Северной Корее, но она не имеет такого же количества или разнообразия, как иностранные бренды.
По словам Пак, люди, которые носят контрабандную иностранную косметику, не только экспериментируют со своей внешностью, но и пытаются раздвинуть границы того, что приемлемо в Северной Корее.
«Вы носите одежду, которая на самом деле вам не полагается, на которую повлияли нелегальные иностранные СМИ», — сказал он. «Тогда вы сигнализируете своему сообществу и своим друзьям, что вы немного отличаетесь от них и готовы нарушить эти правила, по крайней мере, низкого уровня».
Чжу Ян красит губы красной помадой в своей квартире в Сеуле.
Си-Эн-ЭнПопытки Пхеньяна контролировать личный выбор граждан не могут зайти так далеко, как пишет эксперт по культуре Северной Кореи из Университета Донг-А, профессор Донг-Ван Канг, в статье по заказу правительства на тему влияния Южной Кореи на королевство отшельников.
cnn.com/_components/paragraph/instances/paragraph_4F10A422-21BF-98C8-5318-1865127C47F3@published» data-editable=»text» data-component-name=»paragraph»>
«Хотя власти Северной Кореи расправляются с модой и прическами так называемой декадентской культуры капитализма, есть предел тотальному контролю над желаниями и потребностями своих граждан», — пишет Кан.О чем говорят северокорейские пропагандистские плакаты
«Следование влиянию Южной Кореи на одежду, макияж и прическу нарушает повседневные ожидания и может привести к недовольству и скептицизму в отношении северокорейского режима. Подражая Южной Корее, они отходят от общества, и это показывает, что сформировалась субкультура как фактор сопротивления режиму».
И Ян, и Нара Кан говорят, что в Южной Корее они могут самовыражаться так, как раньше им это не позволяли.
«Когда я впервые зашла в магазин косметики в Южной Корее, клянусь, я подумала, что зашла в магазин игрушек в Северной Корее, потому что там было огромное разнообразие цветов, как у игрушек», — вспоминает Кан.
Красочные блески для губ выставлены в косметическом магазине в Сеуле, Южная Корея.
Си-Эн-Эн«Для меня красота — это свобода, — говорит она. «Теперь я больше владею своей красотой».
Ян сказала, что многие ее друзья в Северной Корее были в ярости из-за того, что не могли одеться так, как им хотелось.
«Правительство Северной Кореи промыло нам мозги, поэтому нам по-прежнему нравится Верховный лидер, но желание выглядеть красиво — это другой вопрос», — говорит Ян. «В тебе начинает накапливаться гнев, и ты задаешься вопросом, почему я не должен этого делать?»
Пак, который работает со многими недавно прибывшими в Южную Корею перебежчиками, предвидит большие перемены, которые красота может принести в северокорейское общество.
Активист объясняет, что правительству стало известно о бунте молодого поколения против одобряемой государством культуры.
Это заставляет их приспосабливаться и допускать некоторую степень гибкости для сохранения власти.
«По сути, это заставляет правительство ответить на вопрос: собираются ли они согласиться с этим изменением или они просто попытаются подавить (это)?»
Чарли Миллер и Момо Мусса из CNN внесли свой вклад в видео.
Фотограф запечатлел женскую красоту в Северной Корее
Источник изображения: Михаэла Норок
Фотограф Михаэла Норок последние два года путешествовала с континента на континент, чтобы задокументировать разнообразие женщин во всем мире. Она путешествовала от Мьянмы до Чили и повсюду между ними для своего проекта «Атлас красоты». Последним пунктом в ее турне была Северная Корея.
