Гвасалия | Блогер kristabelle на сайте SPLETNIK.RU 1 июня 2019
В связи с хайпом, стало интересно кто такой Гвасалия.
Итак.
Один из самых влиятельных современных дизайнеров, уроженец курортного грузинского черноморского городка Сухуми Демна Гвасалия
Demna Gvasalia родился в Сухуми в Грузии. Строгое советское детство кончилось в 1989 году с началом падения железного занавеса. Внезапно появилась поп-музыка, Coca-Cola, журнал Vogue и другие “блага Запада”. Когда дизайнеру было 10 лет, началась гражданская война, и Демна с братом, матерью и бабушкой бежали из города через горы Кавказа. Вынужденные покинуть свой автомобиль из-за железной дороги, они продолжили путь пешком. Продав автомат Калашникова, семья купила лошадь, добравшись таким образом до Тбилиси
Демна всегда стремился в Париж, но учиться он поехал в престижную Королевскую академию изящных искусств в Антверпене, Бельгия. После учебы Гвасалия отправился в Maison Margiela и Louis Vuitton. Сегодняшний деконструктивизм в коллекциях его собственного бренда обладает таким же прогрессивным видением, как и Margiela 90-х. Фактически, он учился у них в течение трех лет и был в итоге назван «духовным сыном» дома моды. Все стремления Гвасалии перестраивают отрасль не только в Париже, но и в международном масштабе.
«Я чувствую, что в Париже есть новая энергия, мы хотим ее подтолкнуть — не обязательно возвращать что-нибудь, но нужно дать ему новую жизнь. Вещи все еще довольно пыльные, старые и консервативные».
Демна Гвасалия и Balenciaga
Париж Демна значительно отличается от классического представления о моде города. Особая эстетика дизайнера создана с командой влиятельных людей, таких как Гоша Рубчинский и шоу-стилист Лотта Волкова. Она пополняется поклонниками вроде Канье Уэста, Ким Кардашьян и Рианны. Встав у руля Balenciaga в 2015 году, Гвасалия полностью изменил до этого спокойное течение жизни дома моды. Бренд, который входит в корпорацию Kering, имеет бюджет, располагающий для экспериментов, выходящих за рамки того, что возможно в Vetements. Поэтому Демна не сдерживает себя. К примеру, его сумка Balenciaga от IKEA-esque породила целую кампанию с мотивами, свойственными новым коллекциям Гвасалии.
Модели Баленсиага.
Личная жизнь Гвасалии…Он о ней говорит так:
«Люди продолжают делиться своей личной жизнью в работе. Треть жизни вы спите. Другая треть — работа, а уже затем все остальное. Труд — большая часть вашей жизни, так что вы не можете отделить ее. Для меня работа в моде — это действительно весело. Люди, которые у нас есть, похожи на семью, и ее нужно обучать и лелеять».
Фото, как иллюстрация.
Как мы видим, Баленсиага уже не та. Ушла эпоха Кристобаля Баленсиаги, уже нет того, о чем писал Ремарк…воспев Баленсиагу и Лилиан…
Сейчас Дом Баленсиага принадлежит группе Kering. которую возглавляет небызвестный Франсуа Анри Пино.
Обновлено 01/06/19 17:15
Та самая куртка, которую якобы Гвасалия попросил Бузову снять через Собчак.
Обновлено 01/06/19 17:36:
Можно сказать, едва ли не единственное фото Мартина Марджелы, возможно, помогшему Гвасалии со связями с поступлением в Антверпенский университет.
Что ни разу не умаляет таланта Гвасалии.
Мода нестабильного мира: что значит уход Демны Гвасалии из Vetements | ForbesLife
To disrupt the fashion system (сломать и уничтожить систему моды. — Forbes Life). Несколько лет назад это выражение с подачи Гвасалии начало активно использоваться в СМИ. Есть ощущение, что цель достигнута: правила действительно уничтожены, каноны сметены — и выстроены новые.
То новое и неожиданное, что сделал Гвасалия, — он вывел на подиумы маргинальных и просто очень разных персонажей, открыто иронизировал, интуитивно смешивал противоположные эстетики, продавал смесь из люкса и уличной одежды за прежде неприемлемые деньги — все это стало нормой. «Большая часть моды в 2019 году была предугадана брендом Гвасалии в 2014 году», — пишет Vogue Business.
«Мода изменилась один раз за свою историю — в тот момент, когда появился Vetements», — пишет сам Гвасалия.
Многое из того, что делали Vetements, работало на быстрый эффект: провокация, мем, прямой удар кулаком в лицо. Уже после первых сезонов в первом ряду на показах сидели Канье Уэст и Асап Роки в компании Анны Винтур. В западной системе моды, да и за ее пределами это означает исключительную степень медийного признания. То, что делали Vetements, вирусной волной оказывалось повсюду: в соцсетях, на телах знаменитостей, в СМИ и просто уходило в народ. При этом даже условно базовый, уличный ассортимент он продавал по ценам вплоть до $800 и выше, что прежде могли позволить себе только люксовые дома. На начало 2017 года, спустя пару лет после запуска, бренд уже имел оборот $100 млн в год, писали WWD.
Но по-настоящему Vetements выстрелили в третьем сезоне, зимой 2015 года, — в одной волне с Рубчинским и почти параллельно с дебютом Алессандро Микеле в Gucci. Мода до этого момента и мода после — абсолютно разные вещи. И с точки зрения стилистики, и с точки зрения бизнеса, и с точки зрения ценностей. У всех троих вышеперечисленных дизайнеров получилась мода для дестабилизированного мира. Все трое изменили моду с точки зрения и стилистики, и бизнеса, и ценностей, но Демне и Гоше удалось невероятное: сделать странное красивым, продавать это по ценам люкса и, главное, заставить всех думать, что это норма.
Ясно, что в определенный момент индустрия этим перенасытилась: ретейлеры рапортовали, что коллекции бренда начали уходить на распродажи со скидками 60-70%, а в отдельных случаях и 90%, байеры говорили, что сократили закупку. Крупные СМИ стали использовать радикальные формулировки вроде «Vetements мертвы», в том числе и «с точки зрения розницы» — другие крупные СМИ, соответственно, это опровергали. По мере того как творческая энергия Гвасалии перераспределялась в пользу Balenciaga, стали возникать разговоры о кризисе идей в Vetements, самоповторе и самокопировании. Вероятно, именно поэтому дизайнер и принял решение об уходе.
Индустрии моды, вечно питающейся новым, и по сути своего устройства, и по простой экономической логике, свойственно низвергать прежних кумиров. Однако эффект от того, что сделал Гвасалия, оказался таким сильным, что зафиксировался в длительной перспективе. В первую очередь, новые ценности: все люди разные — и на подиуме все тоже могут быть разными. Люди могут не быть моделями и не соответствовать универсальным стандартам красоты — красота разная, она может быть не идеальной. Интересны частные истории, локальные, но рассказанные глобальным языком. Прямые референсы к другим дизайнерам и к прошлому оказались легальны. То, как открыто Гвасалия пользовался архивами бельгийского дизайнера Маржелы (Maison Margiela. —
Что происходит сегодня? Мир продолжает потряхивать до сих пор, но мы все немного успокоились. Кажется, что пик кризиса пройден, сознание уже не такое воспаленное, нам уже не так страшно. Поэтому с точки зрения стилистики такая мода сейчас вряд ли возникнет снова или сможет долго себя воспроизводить — но ее странные и грубые черты мы точно будем видеть везде.
GAME OVER: чем запомнился Vetements Демны Гвасалии | Vogue Ukraine
Vetements, возможно, не тот бренд, который нравится всем, но, как бы к нему ни относились, ясно одно – он неожиданно появился на модной арене и в два счета [читать «в две коллекции»] изменил правила игры в индустрии. 16 сентября стало известно, что сооснователь и креативный директор бренда Демна Гвасалия покидает лейбл. В ожидании новых вызовов, которые он несомненно бросит индустрии, vogue.ua вспоминает, как грузинскому дизайнеру удалось сделать Vetements одним из самых обсуждаемых брендов современности.
Vetements весна-лето 2019Vetements появились на модной арене в 2014 году. За пять лет бренд:
- нарушал регулярно статус-кво, искажая взгляды на все – от пропорций до понимания красоты в целом;
- разрушил систему и начал одновременно демонстрировать мужскую и женскую одежду;
- завоевал легион фанатов;
- принес Демне Гвасалии такую славу, что его назначили креативным директором легендарного модного дома Balenciaga.
Демна Гвасалия окончил Королевскую академию изящных искусств в Антверпене в 2006 году и начал работать дизайнером женской одежды в Maison Martin Margiela в 2009-м. В том же учебном заведении получали образование Мартин Маржела и другие представители Антверпенской шестерки, неудивительно, что многие замечали сходство мотивов в работе этих мастеров и Демны Гвасалии. В 2012 году Гвасалия стал главным дизайнером женской одежды Louis Vuitton на 2 года, а затем создал собственный бренд. Vetements всего 5 лет, но его считают одним из главных игроков на модной арене.
Философия
Vetements осень-зима 2018/2019Пожалуй, своим успехом бренд обязан непоколебимой уверенности создателей в собственных желаниях и идеях. «Мода для меня – это зеркало, отражение того, что происходит вокруг нас», – сказал Демна. Братья Гвасалия не гнались за чем-то неизведанным: их философия играет на сильных сторонах настоящей одежды, настроениях людей, которые имеют свой собственный стиль. «Быть приземленным – это новый черный, – считает Демна. – Раньше мода создавала мечту. Но я чувствую, что молодые поколения гораздо более прагматичны, и думаю, что этот прагматизм совершенно необходим. Я не хотел просто проектировать, я хотел установить диалог и использовать моду в качестве коммуникативного инструмента».
Эстетика
Успех настиг бренд после демонстрации коллекции весна-лето 2016 года. Смесь рубашек, толстовок, верхней одежды и платьев с измененными формами, удлиненными рукавами, большими разрезами и модифицированными конструкциями не была чем-то новым, но уличная одежда Vetements стала переосмыслением символики бытовых явлений – компании DHL, бренда Champion, фильма «Титаник». Специфический взгляд Гвасалии привлек внимание всех: от высших эшелонов моды до блогосферы и социальных сетей. Главным хитом коллекции стала модифицированная желтая футболка DHL.
Vetements весна-лето 2016Unisex и oversize – два столпа, на которых держится эстетика бренда. И это не просто заигрывание с форматом, что делали дизайнеры и раньше. Эти принципы буквально закодированы в ДНК бренда. «Из-за нашей эстетики, которая имеет мужское происхождение, у нас много покупателей-мужчин, которые приобретают одежду, на самом деле предназначенную не для них», – сказал Демна. Как ни странно, Гвасалия повлиял на коллекции Вирджила Абло для OFF-WHITE, в чем американский дизайнер признался сам. Принцип искажения реальности Vetements нашел отклик даже среди мужской элиты: Раф Симонс попал под влияние грузинского дизайнера и бросил вызов консервативным семиотическим основам строения одежды.
Кастинги
В последние сезоны Vetements продолжал вызывать споры и разжигать разговоры неортодоксальным подходом к высокой моде. Бренд регулярно проводит street-кастинги моделей и устраивает шоу в любое время и в любом месте: «Я думаю, что мы цыганский бренд, – сказал Демна. – Мы ищем моделей круглый год. Это люди, которых наши друзья, близкие и сотрудники замечают на улице и в Instagram».
Vetements весна-лето 2018Так, во время презентации коллекции осень-зима 2017/2018 на подиуме Vetements можно было увидеть пожилых женщин в роскошных шубах, коренастых чернокожих мужчин, напоминающих охранников ночного клуба, и панков с ног до головы в коже. Неудивительно, что шоу интерпретировали как праздник обычных людей.
Показы
Vetements выпустили свою первую коллекцию осенью 2014 года, и хотя бренд привлек внимание многочисленных покупателей, люди не хотели вкладывать средства в неизвестный лейбл. Все изменилось буквально в следующем сезоне. Имя Vetements на радар вывела вторая коллекция бренда, которая была показана во время Недели моды в Париже сезона осень-зима 2015/2016 в секс-клубе Le Depot.
Vetements весна-лето 2020Примерно в это же время братья Гвасалия сломали еще один шаблон, объявив, что они не станут следовать традиционным модным графикам, а вместо этого будут представлять коллекции так, как им нравится. Так, для презентации коллекции весна-лето 2018 в Париже Vetements провели шоу с названием NO SHOW на автостоянке в центре города.
Демна Гвасалия об аутентичности, иронии и умении сопротивляться
Уроженец Тбилиси Демна Гвасалия всего за 4 года стал одним из самых влиятельных мировых дизайнеров, основав вместе с командой единомышленников дерзкую марку Vetements, а затем став креативным директором модного дома Balenciaga. Его показов ждут профессионалы, но и широкой публике известно его имя, потому что почти каждый показ сопровождается сотней публикацией в прессе, даже далекой от моды, и в соцсетях: то он скопирует желтую футболку курьеров DHL, то сделает из кожи и начнет продавать за 2 тысячи долларов копию икеевской хозяйственной сумки, то снимет лукбук своей коллекции на случайных прохожих, то выпустит моделей-мужчин на показе женской коллекции. Еще Демну Гвасалию называют дизайнером, который ввел «моду на уродство» (впрочем, сам он с этим не согласен) и популяризатором постсоветских 90-х наряду с Гошей Рубчинским. Иногда складывается впечатление, что Демна вместе с братом Гурамом — просто талантливые маркетологи, которые «чуют хайп», но это не так. Чтобы убедиться в этом, предлагаем почитать перевод эссе Демны Гвасалии, опубликованного на сайте Business of Fashion (полная версия первоначально вышла в журнале Vestoj).
Аутентичность – это нечто очень личное, сложно определить, что это, собственно, означает. Я думаю об этом сейчас, когда так много информации распространяется в интернете с расчетом на то, чтобы привлечь большинство людей в большинстве случаев. Для меня аутентичность это как ткань, которую ты выбираешь, чтобы сделать парку: военная парка настоящая, когда сделана из линялого хлопка цвета хаки. Если ты делаешь ее из денима, она не аутентична. Аутентичность – это про возвращение к первоначальным архетипам. Каждый предмет одежды, с которым я работаю, имеет в основе уже существующую вещь; я не изобретаю ничего нового. Ну, кроме леггинсов, переходящих в туфли на каблуках, которые я недавно сделал в Balenciaga и назвал “пантошузы” (‘pantashoe).
Но обычно я бы использовал термин “аутентичность” для описания чего-то, что ассоциируется с моим прошлым опытом. Взять, например, тренч: единственная картинка, которая всплывает у меня в памяти, когда я думаю об этой вещи, это Мерил Стрип в фильме из 80-х, стоящая на Манхеттенском мосту.
В январе 2017 я сделал показ Vetements, который целиком был основан на архетипах в одежде; это шоу было откровением для меня.
Многие люди, или, скорее, многие люди в модной индустрии, с которыми я говорил после, сочли его слишком простым. Недостаточно fashion. И это несмотря на то, что коллекция включала в себя 45 разных дизайн-концептов, например, свадебное платье в виде спортивного костюма. Во многих коллекциях обычно есть один концепт, например, в этом сезоне концепт “Греция” и вся коллекция посвящена греческим богиням.У меня было сорок пять и несмотря на это модные эксперты сочли коллекцию простой.
Они сочли ее простой, потому что мои тренчи были бежевыми, или потому что модели в джинсах и майках напоминали им ребят оттуда, где они выросли. Я считаю, это и была цель всего шоу. Потом я должен был объяснять, что к чему. Это не был “нормкор”, это было глубоко концептуально. Подкладкой в тренче было платье, которое тоже можно носить, но нужно было надеть тренч на себя, чтобы понять это. Все же смотрели шоу через телефоны, поэтому как они могли сказать, о чем в самом деле была коллекция?
В модной индустрии мы говорим о ДНК бренда и обычно это связано с продуктом: как шанелевский твидовый костюм, например. В модной индустрии это и есть аутентичность; какой бы другой бренд ни делал твидовый костюм, ты будешь вспоминать Шанель. Но сегодня другое время, сегодня подход или креативное послание важнее, чем конкретный продукт. Vetements известен своей иронией, умением ставить под сомнение, и это то, что, на мой взгляд, будет ассоциироваться с брендом и дальше. Быть зеркалом культуры. Несколько лет назад где-то процитировали мою фразу “Это уродливо, и поэтому нам это нравится”, и с тех пор люди думают, что мне нравится уродство. Это не совсем так; я никогда не собирался возносить уродство на пьедестал. Но мне может нравиться что-то, потому что оно старое, грязное и с пятнами, что другие люди сочли бы уродливым. Для меня это скорее о том, чтобы найти что-то красивое в том, что было списано со счетов как уродливое. В конце концов, кто решает, что уродливо и что красиво?
Ирония – это что-то, что заставляет улыбаться или смеяться, но в то же время она может быть довольно болезненной, потому что задает вопросы. Ирония позволяет задавать деликатные вопросы, но существует тонкая линия между иронией и сарказмом, поэтому я должен быть аккуратным и не переступить ее.
Для моего первого мужского показа в Balenciaga я сделал сумку, которая была основана на классической сумке из «Икеи». Это было иронично, но в то же время аутентично. Я ходил с синей сумкой из «Икеи» все четыре года, пока был студентом в Антверпене, потому что у нее были подходящий размер и цена. У половины наших студентов были такие же сумки по тем же причинам. Когда я сделал ее в Balenciaga, я использовал кожу, которая осталась на складах от предыдущих коллекций, и отделал ее как luxury-продукт. В этом и заключалась ирония, взять что-то очень дешевое и поместить это в luxury-сферу. Но это и аутентично тоже, и поэтому это уже повсюду в интернете. Люди могут почувствовать связь с этим.
Vetements вызывает много реакций – по всей видимости, сделать рваное худи все еще является провокацией. Но мне это даже нравится; это придает смысл тому, что мы делаем. Первые полтора года меня просто атаковали: я давал интервью за интервью. “Что вы хотите сказать тем, что вы делаете?”, слова “прорывной”, “анти” и “Маржела” повторялись тут и там. Это было довольно тяжело. Тогда, в самом начале, я обычно готовился: что я собираюсь сказать после показа? Что я отвечу, если меня спросят о кастинге? Это никогда не работало, кстати, только заставляло меня нервничать. Я не могу следовать плану, я должен быть спонтанным — независимо от того, как идет день. Так мне проще почувствовать себя собой. Я никогда не смог бы быть дизайнером, который готовит пресс-релиз, затем проверяет интервью. Сейчас я больше не готовлюсь, и в результате иногда я читаю, что я сказал на интервью и думаю, что это звучит кошмарно. Но я также знаю, что это всего лишь отражение меня в тот конкретный момент. Мои интервью очень разношерстные, и мне это нравится.
Я никогда не планировал, чтобы Vetements были аутсайдером, но я считаю, что модная индустрия видит нас как “не вписывающихся”. Решения, которые мы принимаем, потому что они проще или дешевле, индустрия воспринимает как анти-позицию. Но мы не так уж сильно отличаемся от кого-то другого; у нас есть шоу-румы, мы продаем нашу одежду байерам и работаем по тем же параметрам. У нас больше свободы, пожалуй – когда твоему бренду всего пять лет, делать ошибки и признавать их гораздо легче. Если ты известный дом, идти на риски гораздо сложнее. Фактически, то, что было бы воспринято как риск, например, в Balenciaga, – мой брат, моя команда и я и в мыслях не назвали бы этим словом. Для нас это было бы просто нормальным.
Когда мы говорим о бренде вроде Balenciaga, его идентичность – это то, о чем я должен был думать постоянно. Можно было бы сказать, что аутентичный Balenciaga – это компания времен Кристобаля Баленсиаги, но одной из моих задач, когда я пришел сюда, было найти, что за ДНК стоит за ней, и выделить из нее то, что я бы мог начать использовать сегодня, современным путем. Я пытаюсь понять, что такое “аутентичный” Balenciaga и как я могу пересоздать ее совершенно новым способом.
Я думаю, очень важно уделять внимание тому, на чем изначально основывался бренд – иначе ты просто “выезжаешь” на его прошлом. Для меня это неправильно. Balenciaga – старый модный дом, и я как новый дизайнер здесь должен это уважать. Это то прошлое, которое имеет значение, особенно в Париже, который, в конце концов, все еще столица этого придуманного “модного мира”. С Balenciaga я работаю по установленным правилам, с наследием и ценностями бренда, которые я должен принимать во внимание. Когда я начал, я провел целый сезон в архивах, пытаясь понять Кристобаля Баленсиагу и тех, для кого он работал. Если новый дизайнер не делает этого, я не вижу смысла в работе в старом модном доме – почему бы тогда не начать вместо этого что-то новое?
Клиент и Balenciaga, и Vetements очень хорошо информирован: он знает о брендах и даже о том, когда будут выпущены новинки. Это удивляет и восхищает меня: как много они знают и интересуются. Если бы я не работал в моде, я не думаю, что я бы тратил так много времени на это. Для клиента Vetements это своего рода позиция, ну, как гранж и сальные волосы. Это все еще немного андерграунд. У Balenciaga совершенно другой вид концептуального дизайна в плане конструкции, формы, объема. Каждый из этих брендов – социальный сигнал: он говорит, что ты в правильной модной тусовке. В любом периоде модной истории всегда были несколько брендов, которые лучше всего отражали эпоху, бренды, которые “те, кто понимает”, должны были носить. В девяностых это были Хельмут Ланг и Маржела, а сегодня вот это. Ты носишь Vetements или Balenciaga с обувью Acne и очками Céline – ты классный; так работают их fashion-мозги. Это забавно, вообще-то, с тех пор как я одеваю клиентов и Vetements, и Balenciaga, моя клиентская база как Демны Гвасалии гораздо больше, чем того или иного из обоих брендов. Я как бы тоже стал брендом.
Чтобы быть действительно аутентичным, ты должен уметь отличать продукт одного бренда от другого. Он должен быть уникальным. Неповторимым. Логотип – это самый легкий способ забрендировать что-то, но и немного «ленивый». Много такого мы делали в Vetements в самом начале, и многие их тех продуктов все еще пользуются спросом, мы продолжаем выпускать их. Я экспериментировал с почти бесстыдной идеей брендинга, и это сработало. Это способ коммуникации, который очень хорошо адаптирован к интернет-эпохе: ты сразу видишь, откуда вещь, если у нее есть логотип. У нее есть визуальная составляющая, которая легко “инстаграмится”. В Balenciaga я использовал логотипы чтобы определить новую эру для бренда; как штамп, который идентифицирует вещь как “Демна Гвасалия для Balenciaga”. Когда я делаю вещь, моя последняя мысль всегда “Нужен ли здесь логотип?”. В целом, мы ставим меньше и меньше логотипов – это скучно и я слишком устал от этого. Мне сейчас очень нравится идея рассказывать историю. Я знаю, это old school в моде, но с тех пор как я сосредоточен на категориях гардероба, вещи, которые я делаю, сосуществуют, но не всегда взаимодействуют. Работа с историями помогла бы соединить все элементы в коллекцию, и это неизведанная территория для меня. Я буду работать с реальными персонажами, людьми, которые вдохновили меня для той или иной коллекции.
Я думаю об опасности аншлаговых продаж каждый день. Нельзя дать рынку насытиться. Сегодня так легко попасться в ловушку аншлаговых продаж, особенно когда бизнес успешный и товар пользуется спросом. Когда что-то становится популярным, байеры хотят больше и больше, в твой бренд инвестируют больше и больше бюджетов, чтобы сделать прибыль. Но ты достигаешь точки перенасыщения слишком легко: ты делаешь слишком много худи и маек и скоро люди уже не хотят их, и вещи идут в распродажу. Мы часто сталкивались с такой ситуацией в Vetements и только начинаем понимать, как планировать и управлять этим в будущем. Мы сокращаем поставки: это очень базовая модель рыночной экономики. Когда байеры говорят “Мы хотим дать тебе больше денег”, мы говорим “нет”. Но это самое сложное для компании, неважно, старая она или молодая. Никто не хочет отказываться от денег. Многие бренды разрушают себя, потому что не могут сказать нет. Слава богу, что у меня есть четыре года экономического образования, так что я всегда могу сбалансировать риски. Надо верить в свою собственную долгосрочную стратегию, даже если это ведет к потере денег в краткосрочной перспективе. Чтобы устоять, нужно уметь сопротивляться.
Заглавное фото: официальный инстаграм-аккаунт Vetements
Присоединяйтесь к нам в соцсетях и читайте Make Your Style, где удобнее: в Telegram, Facebook, Вконтакте и Instagram.
Для тех, кто в теме. Зачем люксовые бренды копируют сумки IKEA и униформу экспедиторов
