Мода нестабильного мира: что значит уход Демны Гвасалии из Vetements | ForbesLife
To disrupt the fashion system (сломать и уничтожить систему моды. — Forbes Life). Несколько лет назад это выражение с подачи Гвасалии начало активно использоваться в СМИ. Есть ощущение, что цель достигнута: правила действительно уничтожены, каноны сметены — и выстроены новые.
То новое и неожиданное, что сделал Гвасалия, — он вывел на подиумы маргинальных и просто очень разных персонажей, открыто иронизировал, интуитивно смешивал противоположные эстетики, продавал смесь из люкса и уличной одежды за прежде неприемлемые деньги — все это стало нормой. «Большая часть моды в 2019 году была предугадана брендом Гвасалии в 2014 году», — пишет Vogue Business.
«Мода изменилась один раз за свою историю — в тот момент, когда появился Vetements», — пишет сам Гвасалия.
Многое из того, что делали Vetements, работало на быстрый эффект: провокация, мем, прямой удар кулаком в лицо. Уже после первых сезонов в первом ряду на показах сидели Канье Уэст и Асап Роки в компании Анны Винтур. В западной системе моды, да и за ее пределами это означает исключительную степень медийного признания. То, что делали Vetements, вирусной волной оказывалось повсюду: в соцсетях, на телах знаменитостей, в СМИ и просто уходило в народ. При этом даже условно базовый, уличный ассортимент он продавал по ценам вплоть до $800 и выше, что прежде могли позволить себе только люксовые дома. На начало 2017 года, спустя пару лет после запуска, бренд уже имел оборот $100 млн в год, писали WWD.
Но по-настоящему Vetements выстрелили в третьем сезоне, зимой 2015 года, — в одной волне с Рубчинским и почти параллельно с дебютом Алессандро Микеле в Gucci. Мода до этого момента и мода после — абсолютно разные вещи. И с точки зрения стилистики, и с точки зрения бизнеса, и с точки зрения ценностей. У всех троих вышеперечисленных дизайнеров получилась мода для дестабилизированного мира. Все трое изменили моду с точки зрения и стилистики, и бизнеса, и ценностей, но Демне и Гоше удалось невероятное: сделать странное красивым, продавать это по ценам люкса и, главное, заставить всех думать, что это норма.
Ясно, что в определенный момент индустрия этим перенасытилась: ретейлеры рапортовали, что коллекции бренда начали уходить на распродажи со скидками 60-70%, а в отдельных случаях и 90%, байеры говорили, что сократили закупку. Крупные СМИ стали использовать радикальные формулировки вроде «Vetements мертвы», в том числе и «с точки зрения розницы» — другие крупные СМИ, соответственно, это опровергали. По мере того как творческая энергия Гвасалии перераспределялась в пользу Balenciaga, стали возникать разговоры о кризисе идей в Vetements, самоповторе и самокопировании. Вероятно, именно поэтому дизайнер и принял решение об уходе.
Индустрии моды, вечно питающейся новым, и по сути своего устройства, и по простой экономической логике, свойственно низвергать прежних кумиров. Однако эффект от того, что сделал Гвасалия, оказался таким сильным, что зафиксировался в длительной перспективе. В первую очередь, новые ценности: все люди разные — и на подиуме все тоже могут быть разными. Люди могут не быть моделями и не соответствовать универсальным стандартам красоты — красота разная, она может быть не идеальной. Интересны частные истории, локальные, но рассказанные глобальным языком. Прямые референсы к другим дизайнерам и к прошлому оказались легальны. То, как открыто Гвасалия пользовался архивами бельгийского дизайнера Маржелы (Maison Margiela. —
Что происходит сегодня? Мир продолжает потряхивать до сих пор, но мы все немного успокоились. Кажется, что пик кризиса пройден, сознание уже не такое воспаленное, нам уже не так страшно. Поэтому с точки зрения стилистики такая мода сейчас вряд ли возникнет снова или сможет долго себя воспроизводить — но ее странные и грубые черты мы точно будем видеть везде.
История Грузинских 90-х на показе Vetements
Вчера в Париже, в ходе (но не в рамках) Недели высокой моды прошёл показ новой коллекции Vetements весна-лето 2019. Демна Гвасалия, основатель и креативный директор бренда, как всегда провоцирует. На сей раз он решил познакомить публику с историей своей родины — Грузии, точнее с конкретным ее периодом. Коллекция — трибьют грузинским 90-м, тяжелой поре, в которую дизайнер рос. В центре внимания — грузино-абхазский конфликт и геноцид 1992−1993 годов, когда в Абхазии проходили так называемые этнические чистки (массовые убийства грузин, и не только грузин, жертвами тогда становились и сами абхазы, а также русские, греки, армяне и другие народы). Подробная историческая справка доступна каждому, у кого в руках смартфон. Гвасалия превратил это в полноценный диджитал-проект — запустил специальное приложение, которое позволяет, отсканировав QR-код, расположенный на вещи, попасть на страницу в Википедии повествующую о трагедии.
Тема читается и в букете референсов, Демна снова прибег к цитированию и переосмыслению типажей. Что за отсылки тут присутствуют, и как их трактовать, сейчас расскажем.
Грузинские модели
Во первых для этого показа Гвасалия провёл кастинг в Грузии — на подиум-банкетный стол вышли десятки его земляков. Посыл такой — всем этим ребятам от 20 до 30 лет, то есть они застали 90-е. То непростое время повлияло на них и продолжает влиять. Молодые люди будто лишило голоса. Они — олицетворение политического режима, при котором свобода слова номинальна (по мнению Демны), при котором на самом деле нельзя сказать, что думаешь и быть при этом услышанным. Как говорит Гвасалия, «В его родной стране нет настоящей свободы». Об этом и стремится заявить.
-
Getty ImagesVetements весна-лето 2019
- Getty Images
Vetements весна-лето 2019
Getty Images
Getty ImagesГрузинский язык
В коллекции много грузинского алфавита. На худи, свитшотах и бомберах — традиционный для Vetements набор — красуются грузинские слова и лозунги — «Хватит», «Боже, прости нас». Последняя фраза — ироничная отсылка к действиям церкви. В мае, когда в Тбилиси под предлогом охоты на наркодилеров закрывали клубы (в первую очередь знаменитый Bassiani — грузинский Berghain), молодежь митинговала, устраивала рейвы у Парламента, а служители церкви в свою очередь выступали против них словно против бесов.
Getty ImagesVetements весна-лето 2019
Война
Вот эта девушка в кожаном пальто и БДСМ-маске — война, этот парень в увесистом кожане — тоже. О войне 1992−1993 годов мало говорили, но она от того не переставала быть брутальной и беспощадной.
- Getty Images
Vetements весна-лето 2019
- Getty Images
Vetements весна-лето 2019
Getty Images
Getty ImagesФлаги и гербы — символ национализма
На почве чего случаются войны? Куртки в цветах национальных флагов России, Грузии, Украины, Турции и США — олицетворяют мысль о том, что идея собственного превосходства приводит к страшным последствиям.
- Getty Images
Vetements весна-лето 2019
- Getty Images
Vetements весна-лето 2019
Getty Images
Getty ImagesРубашка выпускника
Эта рубашка разрисована не просто так. В Грузии есть такая традиция — выпускники старших классов в день последнего звонка пишут друг другу пожеланию на парадных белых рубашках, пожелания на целую жизнь вперёд, самые тёплые и искренние. Сувенир потом бережно хранят долгие годы. Красивая традиция — в противовес образу войны.
Getty ImagesVetements весна-лето 2019
Тюремные татуировки
Некоторых моделей Демна нарядил в капроновые лонгслив цвета тела с имитирующими татуировки узорами на них. Идея не нова — Мартин Марджела и Джон Гальяно делали такое аж 20 лет назад — все это сразу подметили, на то и был расчёт. Дело тут не в трюке а в характере татуировок. У парней на груди расположились купола и барышни в кокошниках, как у заключенных. Ещё один атмосферный референс к 90-м, ко времени криминального разгула.
- Getty Images
Vetements весна-лето 2019
- Getty Images
Vetements весна-лето 2019
Getty Images
Getty ImagesЦой
Не обошлось и без упоминания Виктора Цоя и группы «Кино» — символа эпохи перемен и борьбы за свободу. Портреты музыканта возникли на футболках и худи. Цоя не стало в 1990, но песни его слушали всю декаду и продолжают слушать до сих пор. Потому что тексты не теряют актуальность.
- Getty Images
Vetements весна-лето 2019
-
Vetements весна-лето 2019
Getty Images
И в заключение
Демна давно использует кириллицу и разные неоднозначные высказывания на русском. В это раз он высказался предельно прямо. Крик души «прозвучал» с толстовок, носков и прочих мерчеподобных предметов. Кто кричал? Наверно все те же «лишенные голоса» люди, которые не смотря ни на что отказываются молчать. Последние события в Грузии показали (и речь не только о выступлениях за свободу рейвов), что в этой стране власть — пусть, не всегда приветливый и готовый идти на уступки, но все-таки собеседник, с которым можно разговаривать и договорится. Так что не будем столь категоричны.
Это далеко не все отсылки — только самые очевидные. Были там и принты с мишенями и пулями разного калибра — про войну, каблуки в форме стопок монет — про бедность, отрывки стихов грузинских поэтов, от которых по коже муращки — про душу, и многое другое. Спасибо Демне за откровенность и за память.
Getty ImagesVetements весна-лето 2019
«Впервые я захотел рассказать свою историю»
Грузино-абхазская война на подмостках высокой моды в Париже. Грузинский дизайнер, беженец из Сухуми Демна Гвасалия июльскую коллекцию своего бренда Vetements осень-зима 2019 посвятил войне в Абхазии и жизни 90-х годов прошлого века в Грузии в целом. В рубрике «Гость недели» фрагменты интервью с Демной Гвасалия, с ним беседуют журналисты Грузинской службы Радио Свобода Гоги Гвахария и Нико Нергадзе.
Гоги Гвахария: С успехом новой коллекции! В Грузии ты многим угодил, хотя некоторые также говорят, что это была твоя детская травма и что ты эту травму превратил в коммерцию. Ты согласен с этим?
Демна Гвасалия: Травму превратил в коммерцию? Не читал (смеется). Ладно (OK). В первую очередь спасибо за поздравления! Я особо и не знал, какую реакцию вызвало шоу в Грузии. Интересно слышать, что некоторые дают такую интерпретацию. Но для меня это, правда, не было коммерциализацией травматического прошлого. На самом деле, это был на моей памяти первый случай, когда я мог сказать: «Я из этой страны, это мое прошлое, это было так». Это не было детство с цветами и бабочками, счастливое детство.
Это была война, действительно очень, очень тяжелые времена. Сегодня же, впервые за мою жизнь и карьеру я могу об этом говорить – не только с окружающими, но со всеми. У меня большая аудитория, которая слушает меня, наблюдает за тем, что я делаю. Эта коллекция была проявлением моего уважения к моим корням, к тому, откуда я происхожу – несмотря на то, что уже много лет я не живу там.
Нико Нергадзе: Но ты и современную Грузию отразил в этой коллекции, разве нет? Те же события в «Басиани», весь этот We dance together… (протестные акции в Тбилиси в ответ на вторжение спецназа в ночные клубы и жесткую наркополитику властей), нынешние и прошлогодние события.
Демна Гвасалия: Да, безусловно, обращаю внимание, читаю новости о Грузии. С самого начала, когда я начал работать над этой коллекцией, знал, что это будет очень личным и мне придется ворошить прошлое. Потому я и начал смотреть грузинские телеканалы, слушать грузинские новости, чтобы воссоздать для себя своеобразную атмосферу, будто я в Грузии. Думаю, то, что случилось с этим молодежным движением, с «Басинаи», сегодня везде происходит, во всем мире, и Грузия – наилучший пример этого. Так что мне и об этом хотелось поговорить. Это составная часть того, что сегодня происходит там. Может быть, меня и нет там, но все это для меня имеет значение.
Гоги Гвахария: Я не только о последней коллекции спрашиваю. Вообще, какое место в твоем творчестве занимает Грузия? Наверное, ты знаешь, сколько поклонников у тебя в Грузии, особенно среди молодежи.
Демна Гвасалия: Я вырос в Грузии и жил там до 20 лет. Так что Грузия была большой частью моего становления и имела огромное влияние на меня как на дизайнера. Поэтому ясно, что во всех коллекциях немного и Грузии. Это то, что я есть, чему научился, что мне нравилось, когда рос, смотрел, во что были одеты женщины вокруг меня. Все это очень повлияло на меня, и потому все это можно увидеть в том, что я делаю.
Гоги Гвахария: Но в твоей последней коллекции уже не «немного» Грузии. Можно сказать, что это выраженная в одежде новейшая история Грузии. Очень интересно, как 90-е годы отражаются в моде, только не как «ретро», не как ностальгия по прошлому, а как бы 90-е «сегодняшним взором».
Демна Гвасалия: Последний показ был первым случаем, когда я ко всему подошел так, будто снимал кино, а не ставил показ. Когда, знаете же, много разной красивой одежды подготовишь, потом соберешь в коллекцию, а после делаешь фешн-шоу. До этого я так делал. А сейчас впервые я захотел рассказать свою историю. С самого начала знал, что это будет более личным. Каждый силуэт, с первого до последнего образа, был персонажем, который для меня представлял кого-то конкретного. Над всем этим я работал так, как, по-моему, режиссеры работают с актерами. Еще три месяца назад я точно знал, кто должен был представить первый образ, кто — второй и так далее. Как правило, никто так показы не ставит. Это был для меня интересный эксперимент – вернуться в прошлое и посмотреть, как его можно перевести на язык моды.
В конечном счете ведь главное – все же мода. VETEMENTS представляет именно моду, создание одежды. Только на этот раз я моду скомбинировал с моим личным прошлым. Я это вижу так же, как своеобразный самоанализ, часть самоизлечения.
Это и моя презентация, как грузина, поскольку мне всегда трудно было объяснить, откуда я. Или вообще не знали, о чем я говорил, или считали, что из Атланты, Америки. Я до сих не мог передать мое происхождение, идентичность. Думаю, сейчас это было впервые, когда она (идентичность) лежала, как на ладони, у всех на виду.
Нет, это не было «коммерциализацией моей травмы». На самом деле это было принятие моей травмы и превращение ее в творчество. По-моему, очень важно именно то, что не замечается большинством людей. Травма превратилась в творчество, и было создано что-то новое. Это самое удивительное, что могут сделать творческие люди (креативные) в своей карьере.
Нико Нергадзе: Тем не менее это не первый случай, когда твое прошлое отразилось в твоих показах – будь это замятые сзади «инспекторы» (туфли) или одежда в эстетике девяностых.
Демна Гвасалия: Это потому, что я вырос в 90-е, в 90-е Грузии, в поствоенной Грузии. Параллельно существовала и постсоветская Россия, эстетику которой передает Гоша Рубчинский, то, что происходило тогда там.
Но мои девяностые все-таки были другими. В поствоенной Грузии было больше милитаризма, больше черного цвета, больше драматизма, чем в другом месте. Потом все это отразилось на подиуме – все эти маски, которые представляют исчезновение идентичности, когда не знаешь, кто на самом деле эта личность. Человек прячется за маской, и в то же время это своего рода фетишная, сексуальная маска, которую люди используют в ролевых играх. Для меня это была очень интересная концепция.
Думаю, в Грузии очень много таких ролевых игр – эта та Грузия, где я вырос, и где, по-моему, эти ролевые игры формируют менталитет людей. Потому и захотел представить это в такой форме. Так появились эти маски – они не имели ничего общего с терроризмом или с чем-то таким, они отображали отсутствие идентичности (личности, индивидуальности).
Нико Нергадзе: С момента твоего первого показа появилась реакция, я больше это встречал в грузинском «Фейсбуке», наверное, и где-то еще говорят, что «это не мода», что «Демна «троллит» европейцев». Что вы об этом думаете?
Демна Гвасалия: Ха-ха! Мне нравится, что у людей с самого начала была реакция на это. Это забавно… Не знаю, я сам не люблю кого-то «троллить», и не люблю, когда меня «троллят». Всю мою жизнь я был мишенью травли, но я сам лично никого не «троллил». Думаю, такие комментарии совершенно неправильны.
Гоги Гвахария: Представляя последнюю коллекцию, ты особо обратил внимание на кастинг?
Демна Гвасалия: Это был особенный показ с этой точки зрения. Мы знали, что он будет о Грузии, соответственно, нам понадобятся грузины. Конечно же, найти грузин в Цюрихе – нелегкое дело, их немного. Поэтому кастинг мы должны были проводить в Тбилиси. Из моей дизайнерской группы троих на неделю отправили в Тбилиси. Они встретились со множеством людей, также привезли много вещей для создания коллекции – ткани, традиционные вещи, которые потом мы в показе не использовали, но они стали «кусочками» Грузии для меня. На кастинге мы увидели много молодых людей, в которых я идентифицировал себя визуально и то, какими они были, как разговаривали. Для меня очень важно, что коллекцию презентовали именно они. В большинстве из них я, правда, увидел себя — когда жил в Грузии, и потом, когда уехал в Европу, когда мне было двадцать или двадцать чуть с лишним лет. Я точно так представляю «тогдашнего» себя – как тех молодых людей, которые участвовали в шоу. Это было впервые, но это будет не в последний раз. И в будущем мы устроим такой кастинг.
Гоги Гвахария: Люди просят, ищут ваши футболки. В то же время я где-то прочел, что тебя коммерция не привлекает, и что для тебя главное – творчество. Тем не менее твоя последняя коллекция все-таки оказалась коммерческой. Ты согласен с этим, нравится это тебе?
Демна Гвасалия: Я сказал, что не заинтересован в коммерции? Нет. Я в бизнесе моды, и деньги для меня важны. Я все это ведь не делаю ради искусства. Все, что я делаю, это продукт, продукт, который, надеюсь, кому-то захочется приобрести. Не имеет значения, это будет касаться Грузии, моей любви или матери, в конечном счете, главное, что все равно это продукт. А продукт – коммерческая вещь. Именно это главная связующая линия. Что мне делать, я дизайнер, а не скульптор, который может скульптуру поставить в парке. Я делаю футболки, платья, многое другое, и все это продукт. Соответственно, у меня есть и коммерческий интерес. Кстати, эта коллекция также оказалась прибыльной. Как раз сегодня смотрел, многое было продано, гораздо больше, чем обычно продается. Этим и измеряю я, насколько коллекция была доходной, соответственно, успешной, по-моему.
Нико Нергадзе: В то же время ты всегда оставлял впечатление, что играешь по своим правилам. Когда, к примеру, ты оставил LOUIS VUITTON или когда решил не делать показы так, как это обычно делается. У этого, наверное, есть и коммерческая сторона, но видно, что ты стараешься идти своей дорогой и не обращаешь внимание на то, каковы правила.
Демна Гвасалия: В этом, наверное, заслуга и моего прошлого. Если мы вернемся к тому, где я вырос, в войне… мне было 12, когда у нас было отнято все, и мы должны были начать жизнь с нуля. Думаю, это делает тебя другим человеком, когда тобой пройдена такая война, ты по жизни двигаешься гораздо быстрее, легче идешь на риск и решения принимаешь проще. Думаю, это повлияло и на моего брата, и потому мы работаем вместе. Поэтому я принимал эти решения – оставил работу, на которой чувствовал себя комфортно, и слепо затеял новое дело – создал VETEMENTS. Хотя это было рискованным решением, но я опирался и на мои чувства. Я знал, что то, что я делаю, – это правильно, потому что не был счастлив тем, что делал раньше. Знал и то, что, если я не доволен, тогда ничего не выйдет. В итоге, принятие этого решения для меня произошло очень легко. Я пытаюсь сказать, что те решения, которые многие могут воспринять как противоречивые или же как мятежный шаг, для меня и VETEMENTS произошли естественно. Это было действие не против правил других, а решение увидеть свои правила.
Нико Нергадзе: И в какой момент ты понял, что ты можешь определить «свои правила»? Если учесть твое прошлое, что тебе было 20, когда ты уехал из Грузии, у тебя не было «крепкой спины» и покровителя… Когда ты подумал: «Я нравлюсь людям, могу делать сам»?
Демна Гвасалия: Во-первых, я никогда не нравился людям моды, до сих пор я им не нравлюсь, не знаю почему. У меня действительно никогда не было «спины» – я это вам говорю с двухсотпроцентной уверенностью. Вы знаете, кто были моими сторонниками, когда я был тинейджером, когда только решил, что буду дизайнером? Те люди, которые хотели носить созданную мною одежду, или то, что я носил, или переделал, или полностью сам сшил. Это было моей главной мотивацией, чтобы творить. Я всегда знал, был уверен: есть люди, которые хотят мою одежду. Поэтому я и делаю то, что делаю.
Гоги Гвахария: Это правда, что ты работал с социологами и психологами, когда создавал коллекции?
Демна Гвасалия: Это было несколько лет назад, когда мы начинали VETEMENTS. На протяжении нескольких сезонов мы работали с молодым социологом, который в то время работал над темой в колледже – в каких странах какую одежду носят, как это меняется с возрастом. У нас было много информации, как одеваются люди, в основном в Западной Европе. Очень было интересным для меня знание того, как стратегически можно выстроить коллекцию, что нужно сделать для того, чтобы удовлетворить спрос рынка. Это очень нужная информация, хотя сейчас я этого уже не делаю. Это ведь не часто меняется, тенденции во всех странах сохраняются надолго.
Гоги Гвахария: Многие говорят, что в мире моды многое решает статус. Что ты скажешь тем, кто хочет стать дизайнером, что он должен сделать? Правда, что главное – это статус? Как можно приобрести этот статус?
Демна Гвасалия: Что значит статус? Сегодня мы живем в таком конкурентном мире, столько дизайнеров уже, столько информации в интернете и вокруг нас, что единственный путь для достижения чего-то в этой индустрии – это делать что-то свое, создать такой продукт, который кто-то будет хотеть. Если ты можешь сделать это и к тому же по-другому, то тогда — да. В другом случае судьба должна тебе улыбнуться. Это очень тяжелая индустрия. Честно говоря, если бы у меня был ребенок, я бы не посоветовал ему следовать этим путем, он тяжелый, полон несправедливости, и свое дело ты правда очень сильно должен любить.
Нико Нергадзе: И под конец хочу спросить о VETEMENTS и Balenciaga. Получается, у тебя две работы, да? Как ты это балансируешь?
Демна Гвасалия: Да, действительно, у меня две работы. Я именно так это чувствую. В неделе работаю пять дней, часто допоздна, и у меня почти не остается время на что-то другое. В выходные стараюсь не работать и оставить их для себя, а так – каждый день очень занят. Я разделяю: часть времени нахожусь в Balenciaga, часть – в VETEMENTS. Это как режим «включить – выключить»: будучи в одном, забываю второе и наоборот. Кстати, с творческой стороны это мне очень помогает. На короткое время дистанцируешься от одного, а когда возвращаешься к нему, видишь другими глазами. Такой возможности нет, когда постоянно работаешь с одними людьми, над одной коллекцией одного бренда.
Скандальный дизайнер Демна Гвасалия послал всех на три буквы
Вот уже второй год подряд креативный дизайнер Vetements не дает избалованной кутюром публике расслабиться. Смотрим, что он учудил на этот раз.
1 июля в Париже прошел показ коллекции Vetements сезона весна-лето 2019. С темой шоу мы так до конца и не определились — то ли это был выпускной, то ли свадебное застолье. Но длинный стол, покрытый скатертью с оборками, имелся — он и стал подиумом. Гости дефиле сидели за этим столом, а модели (традиционно — нетрадиционные) стремительно проносились перед их лицами.
Про саму коллекцию особо сказать нечего. Просто хочется, чтобы дизайнер уже показал что-то, чего мы еще не видели. Наше мнение не разделяет одна из главных поклонниц скандальной марки Рената Литвинова. В интервью российскому L’Officiel актриса и режиссер, расплакавшаяся прямо во время шоу, сказала следующее: «Это лучший показ, который я видела, и первый, который меня так поразил».
Скорее всего, ее так впечатлила идея модельера зашифровать в принтах информацию о геноциде в Грузии. Подробная историческая справка будет доступна каждому, у кого в руках окажутся вещи из новой коллекции и смартфон со специальным приложением. Вообще, на этот раз было много всего грузинского — и модели, участвующие в дефиле, и отсылка к традициям местных выпускников разрисовывать рубашки друг друга пожеланиями, и флаг, и фразы на родном для Гвасалии языке.
Однако самое громкое высказывание прозвучало на русском. Черное худи украсила надпись, будто сделанная широкой кистью в белой краске, — «Иди на х**!».Эта вещь уже стала самой обсуждаемой в интернете, и стоит ли говорить, что именно она станет и самой продаваемой? Главное, чтобы иностранные модницы, незнакомые с непереводимым русским выражением, не выучили эту фразу наизусть и не стали вворачивать ее в разговор при каждом удобном случае.
Скажем пару слов и о гостях шоу, проходившего под одним из парижских мостов. Наталья Водянова позировала в счастливом для российской сборной леопардовом платье, Рената Литвинова — в туфлях с шипами, ее 17-летняя дочь в ботильонах на платформе и полупрозрачном топе, а (неожиданно!) Валентин Юдашкин по такому случаю облачился в молодежные джинсы и асимметричную футболку.
Если вы досмотрите фотогалерею до конца, то увидите: во-первых, маму дизайнера, во-вторых, как Водянова в мини и красных туфлях на шпильках крутится на столе, а Литвинова, глядя на нее, заливисто смеется.
