Дневник веры брежневой: Дневник в изоляции: Вера Брежнева рассказала, как проводит время дома

Вера Брежнева: интервью о «фирменном» блонде и уходе за волосами

Неоспоримый факт: блонд всегда в тренде. Медовый или платиновый, пепельный или клубничный — его выбирают знаменитости и девушки по всему миру, которые не боятся быть яркими и соблазнительными. Но быть настоящей блондинкой не так легко, как может показаться: сначала нужно добиться идеального блонда, а потом правильно ухаживать за волосами, чтобы сохранить оттенок.

В серии материалов «Дневники блондинок» мы расспросим звезд, блогеров и экспертов в области красоты, как они пришли к своему идеальному блонду и как им удается его поддерживать. Сегодня мы поговорим с певицей, музой BLONDME от Schwarzkopf Professional и, пожалуй, самой знаменитой блондинкой отечественного шоу-бизнеса Верой Брежневой.

Детские шалости

Первый раз я покрасила волосы в 14 лет — сделала модное тогда мелирование. Правда, это не сильно меня изменило, потому что от природы я светло-русая блондинка.

Первые эксперименты

Лет в шестнадцать я решилась на резкую смену имиджа. У меня была короткая стрижка, и я вдобавок решила стать брюнеткой. Купила черную краску и сама покрасилась. Признаюсь, сейчас я иногда задумываюсь о том, а не перекраситься ли снова? Ведь каждой женщине иногда хочется перемен, а смена прически этому как нельзя лучше способствует. Но здравомыслие побеждает! Я знаю, что буквально через несколько дней начну скучать по своему блонду. Я чувствую себя очень гармонично с моим цветом волос.

«Фирменный» блонд

Я долго приходила к своему «фирменному» блонду. Первый раз пошла на серьезное «взрослое» окрашивание в 19 лет. Мастер сделал мне очень красивое колорирование на фольге: у меня были и темные пряди, и мои естественные, и совсем светлые пепельные. Потом меня несколько раз неудачно красили, и волосы стали выжженными, почти белыми и безжизненными. После этих экспериментов я поняла, что мне больше нравится естественный блонд, приближенный к моему натуральному цвету, а самое главное — что нужно доверять свои волосы только профессионалам. Мой стилист красит мне волосы не полностью, мы лишь играем с оттенками и бликами. Он заботится не только об идеальном цвете, но и о качестве моих волос, поэтому предлагает мне самые современные технологии в области колористики — сегодня это бондинг, который уже у всех на слуху.

Уход за волосами

Мой уход за волосами прост — шампунь, кондиционер и маска. Я выбираю ту же марку, средствами которой мне делают окрашивание, — BLONDME. Это удобно, потому что можно подобрать продукты по типу оттенка — у меня нейтральный блонд. В период, когда волосы часто подвергаются укладкам, или после лета я всегда делаю салонные процедуры ухода и параллельно дома раз в неделю использую маску.

Дочки-матери

Моя старшая дочь Соня тоже блондинка и тоже, как и я, не хочет изменять природному цвету волос. Недавно она осветлила себе несколько прядей, как и я в ее возрасте.

Разум и чувства

Сейчас я стала бьюти-консерватором — на резкую смену прически я вряд ли решусь. А вот в юности мечтала сделать радикально короткую стрижку — странно, но факт! Остановило меня только то, что мы жили в маленьком городе, все друг друга знали, и я переживала, что знакомые подумают, что я сошла с ума.

Фото: Пресс-материалы

Вера Брежнева всплыла на поверхность с новым альбомом

03.07.2020 в 18:20 Культура 3324

Поделиться

«Я знаю пароль, я вижу ориентир», — именно эта строчка всплывает в голове большинства слушателей, когда они слышат имя Веры Брежневой. Уже много лет она считается одним из российских секс-символов и хотя нечасто балует фанатов новыми работами — умудряется оставаться на плаву, даже не думая впадать в забвение.

Совсем недавно в юбилейном интервью «ЗД» с Валерием Меладзе мы пообсуждали и его родственницу-невестку. Теперь же поп-дива помимо череды фривольных фотосессий напомнила о себе свежим мини-альбомом.

Предыдущая сольная пластинка была аж 5 лет назад — «Ververa» в 2015 г., до нее — «Любовь спасет мир» в 2010-м. Артистка не боится столь долгих перерывов, предпочитая, видимо, не «перекармливать» собой публику. Надо сказать, странноватое беспокойство, учитывая, что среди композиций, выпущенных г-жой Брежневой после ухода из знаменитого герлз-бэнда, откровенных хитов особо и не было. Но съемки в главных ролях многочисленных фильмов и другая бурная деятельность в образе шоувумен дали свои плоды, поэтому публика продолжает любить Брежневу наивной и безусловной любовью, даже не требуя этих самых хитов.

Если предыдущую пластинку продюсер, композитор и супруг певицы Константин Меладзе восторженно назвал «музыкальным портретом Веры», то в случае с «V» — так называется новая работа — получился эдакий музыкальный дневник с авторскими комментариями. Можно послушать только первый, томно нашептанный артисткой и объясняющий всю концепцию: «Привет. Это Вера, — говорит артистка интимным шепотом. — Если ты слушаешь это аудио, значит, ты со мной, значит, тебе нравлюсь я и моя музыка и, значит, тебе обязательно понравится мой новый мини-альбом «V». Там сейчас вся я. Сегодня я в твоих руках. Слушай и наслаждайся».

В альбоме всего 5 самодостаточных композиций, остальные треки — intro, outro, связки-переходы между ними и ремиксы. Пластинка вышла ровной и достаточно предсказуемой. А еще немного забавной. Например, перед тем, как исполнить композицию «Просто люди», Вера говорит, что «не хотела в ближайшие пять лет использовать слово «любовь», но, мол, услышав эту песню, влюбилась и передумала. Примерно то же самое она рассказывает о композиции «Тихо»: «Влюбилась после первого прослушивания, записала с первого дубля». Ее сочинил Андрей Беляев, а не Константин Меладзе, но она до боли напоминает классический репертуар «ВИА Гра».

На пластинке есть и впервые за всю историю ее творчества исполненная на украинском языке песня «Неадекват». По описанию Брежневой — «непредсказуемая, крутая и страстная». И действительно, все на эмоциях и вроде бы искренне, хотя многовато повторов. Украинский — язык очень певучий, и песня на нем может украсить любой музыкальный интерьер. Похвально, что артистка напомнила именно сейчас о своих корнях. Украинский акцент в мини-альбоме усилен к тому же дуэтом «Вечериночка» с Дмитрием Монатиком, артистом очень популярным и в России, однако принципиально и давно отказавшимся от гастролей и работы здесь из-за войны между странами.

Политики, впрочем, в песнях нет, она осталась вся скорее в подтекстах и акцентах, зато название шлягера вышло весьма актуальным: пока нельзя проводить большие шоу, а «вечериночки» — можно.

Подписаться

Авторы:

• org/Person»> Наталья Малахова

Валерий Меладзе Вера Брежнева

Опубликован в газете «Московский комсомолец» №28305 от 8 июля 2020

Заголовок в газете: Вера Брежнева замутила «вечериночку» с Монатиком

Что еще почитать

Что почитать:Ещё материалы

В регионах

• Туристка рассказала о ситуации и ценах в Крыму

  Фото 38488

  Крым
  фото: МК в Крыму

• В Ярославле избитые модели написали заявление в полицию

  Фото 18780

  Ярославль

• Крым удивит туристов Русскими Мальдивами в 2023 году

  Фото 6416

  Крым

  фото: МК в Крыму

• Судьба «Душегубки»: что будет делать с башней XIV века «новый хозяин» и почему это волнует псковичей

  Фото 5660

  Псков

  Светлана Пикалёва

• Спокойно смотрел, как она умирала: как «привычные» побои в псковской семье кончились мучительной гибелью

  Фото 5412

  Псков

  Светлана Пикалёва

• ВСУ собираются перекрыть пути в Крым

  Фото 3995

  Крым

  фото: МК в Крыму

В регионах:Ещё материалы

KEEPING THE FAITH — The New York Times

Реклама

Продолжить чтение основной истории

Теренс Смит

• 7 ноября 1982

Кредит. .. Архив New York Times

См. статью в его первоначальный контекст от
7 ноября 1982 г., раздел 7, страница 1Купить репринты

Посмотреть на Timesmachine

TimesMachine — это эксклюзивное преимущество для абонентов с доставкой на дом и цифровых абонентов.

Об архиве

Это оцифрованная версия статьи из печатного архива The Times до начала публикации в Интернете в 1996 году. Чтобы сохранить эти статьи в первоначальном виде, The Times не изменяет, не редактирует и не обновляет их.

Иногда в процессе оцифровки возникают ошибки транскрипции или другие проблемы; мы продолжаем работать над улучшением этих архивных версий.

СОХРАНЯЯ ВЕРУ Мемуары президента. Джимми Картер. Иллюстрированный. 622 стр. Нью-Йорк: Bantam Books. 22,50 доллара.

Срок Джимми Картера на посту президента был, по сути, междуцарствием, мостом, который перенес страну от конца ее озабоченности Уотергейтом к приходу революции Рейгана. Этот человек из Джорджии прибыл в Вашингтон в январе 1977 года. Он был аутсайдером, который испортил политические разногласия тем, что был избран первым. Он покинул его четыре года спустя, все еще в значительной степени аутсайдером, после ошеломляющего поражения на выборах, в котором он потерял 44 из 50 штатов.

«Сохраняя веру», его личный рассказ о тех четырех годах, — это винтажный Джимми Картер, по сути, зеркало его автора: честный, искренний, интеллигентный, сухой, лишенный чувства юмора и безличный. На его страницах мало самоанализа, еще меньше анализа того, почему и как все произошло.

Нет настоящего понимания этого человека и того, что он на самом деле чувствовал. Сейчас он такая же загадка, какой был десять лет назад, когда впервые ворвался на национальную политическую сцену.

Тем не менее, в книге есть три увлекательных раздела: те, которые посвящены частным встречам Картера с президентом СССР Леонидом Брежневым в Вене в 1979 году, его длительным усилиям по разрешению иранского кризиса с заложниками и, самое главное, необычайным американским горкам. переговоры в Кэмп-Дэвиде, которые привели к заключению израильско-египетского мирного договора.

Мистер Картер вел подробный дневник в течение 13 дней интенсивных переговоров с Анваром эль-Садатом и Менахемом Бегином, которые начались 5 сентября 1978 года в Кэмп-Дэвиде, и в результате получилось яркое повествование, выстроенное как дипломатический триллер. . Он дает проницательные портреты различных участников драмы, острое чувство напряжения, которое лежало в основе их встречи на вершине горы, и исторически бесценный отчет о том, как именно были достигнуты различные компромиссы.

Г-н Садат и г-н Бегин изображаются как политические и психологические противоположности. Президент Египта изображен как харизматичная фигура мужества и дальновидности, мастер большого жеста, который своей поездкой в ​​Иерусалим изменил ход истории на Ближнем Востоке. Премьер-министр Израиля изображается взрывоопасным, переменчивым, педантичным и ненадежным человеком, который придерживается одной позиции наедине и немедленно опровергает ее публично.

Г-н Картер вспоминает, что в первый день их пребывания в Кэмп-Дэвиде он предложил трем лидерам обратиться к миру с совместным призывом присоединиться к ним в молитве об успехе их усилий. «Садат сразу же согласился», — пишет он. «Бегину понравилась идея, но сначала он хотел увидеть текст. Этот характерный ответ был прелюдией к нашим отношениям в Кэмп-Дэвиде».

Хотя г-н Картер резко отзывается о г-не Бегине, который то очаровывал, то приводил его в бешенство, его отчет, по-видимому, не так суров по отношению к израильскому лидеру, как раньше. изначально должно было быть. По словам бывших чиновников Белого дома, г-н Картер смягчил свои комментарии в отношении г-на Бегина после того, как Стюарт Э. Эйзенштат, юрист, который был его помощником по внутренним делам, прочитал ранний вариант этих мемуаров и сказал, что язык слишком жесткий.

В конце концов г-н Садат и г-н Бегин преодолели свои сомнения в Кэмп-Дэвиде и достигли соглашения, которое проложило путь к миру между Израилем и Египтом. Читая этот отчет об этих необычайных 13 днях, трудно не быть впечатленным выносливостью и решимостью мистера Картера. Не раз его можно было бы простить за то, что он сдался в отчаянии, но он доводил себя, г-на Садата и г-на Бегина до предела их личной и политической выносливости. Между Кэмп-Дэвидскими соглашениями, достигнутыми в сентябре, и подписанием договора было много раз, когда казалось, что весь процесс вот-вот рухнет, пока г-н Картер не совершил драматическую и политически рискованную поездку в Иерусалим и Каир 19 марта.79 и, наконец, добились твердого соглашения по договору. Его отчет обо всех этих переговорах занимает более четверти книги и стоит цены всего тома. Конечный результат его усилий является главным достижением его президентства.

В июне 1979 года г-н Картер вылетел в Вену на свою единственную встречу с Леонидом Брежневым. Двое мужчин удивительно хорошо ладили во время нескольких частных встреч и на официальной церемонии, на которой они подписали договор ОСВ-2. Г-н Картер описывает г-на Брежнева как ослабленного своими немощами, но все еще бодрствующего, пожилого человека, искренне приверженного делу контроля над вооружениями и встревоженного последствиями неудачи. При их первой встрече, пишет г-н Картер, глава самого могущественного в мире атеистического режима поразил его, положив руку на плечо г-на Картера и сказав: «Если мы не добьемся успеха, Бог не простит нас» 9.0003

Когда они ушли с той встречи и спустились по ступенькам возле особняка австрийского президента, г-н Картер вспоминает: «Брежнев держал руку на моей руке или плече, чтобы не упасть. Этот простой и, по-видимому, естественный жест преодолел разрыв между нами более эффективно, чем любые официальные разговоры». его держали в заложниках в Иране, и надежды г-на Картера на одобрение Сенатом договора ОСВ-2 испарились. Он описывает это как «самое глубокое разочарование моего президентства» 9.0003

Последние 14 месяцев пребывания г-на Картера у власти превратились в личное и политическое испытание после того, как иранские радикалы захватили посольство Соединенных Штатов в Тегеране в ноябре 1979 года и удерживали там американских оккупантов. Кризис беспокоил его как президента, ограничил его предвыборную кампанию и в конечном итоге способствовал его поражению от Рональда Рейгана. Даже постфактум мистер Картер пишет об этом со смесью разочарования и боли. Он описывает это как «самый трудный период в моей жизни». Действительно, он открывает эту книгу поминутным описанием своего последнего утра в Белом доме, когда за несколько часов до принесения присяги президентом Рейганом офис, наконец, удалось договориться об освобождении заложников. Самолеты, увозившие их домой, покинули воздушное пространство Ирана только через час после приведения Рейгана к присяге9.0003

«Сохранение веры» не проливает новый свет на кризис. Неадекватно это объясняет и судьбоносное решение г-на Картера допустить больного, свергнутого шаха Ирана, находившегося в то время в изгнании в Мексике, в Соединенные Штаты для лечения. Он вспоминает, что в течение нескольких месяцев сопротивлялся давлению со стороны Дэвида Рокфеллера, Генри Киссинджера и других с требованием предоставить шаху убежище из-за опасений, что иранские революционеры могут в ответ навредить американским дипломатам в Тегеране. Он смягчился, пишет он, только когда ему сообщили, что шаху, больному раком, грозит неминуемая смерть.

НО г-н Картер не отвечает на ключевой вопрос: учитывая его прежнее дальновидное беспокойство о дипломатах, почему он не эвакуировал их из Ирана до того, как принял шаха? Г-н Картер оставляет этот вопрос, как и ряд других, без ответа.

На самом деле он сам ставит вопросы, которые оставляет без ответа. Например, его отчет о своих отношениях с шахом с лета 1977 года указывает на огромное количество дебатов в администрации о будущем Ирана и о том, должны ли Соединенные Штаты оставаться твердо приверженными иранскому монарху или открытым контактам с Ираном. Аятолла Хомейни. Он рассказывает об острых разногласиях с послом Уильямом Салливаном и сотрудниками Госдепартамента, которые не разрешались в течение нескольких месяцев. Читателю остается задаться вопросом, имел ли президент реальный контроль над своей внешней политикой.

На протяжении всей книги мистер Картер дает краткие комментарии о других мировых лидерах. Некоторые из них благотворительны, но у некоторых есть характерное жало Картера. Например, он описывает бывшего канцлера Западной Германии Гельмута Шмидта как высокомерного, волевого и непредсказуемого человека. На международных экономических встречах на высшем уровне в 1979 году, пишет г-н Картер, г-н Шмидт «позирует и бубнит, давая экономические уроки, когда другие хорошо понимают, что он говорит». А на экономическом саммите 1980 года в Венеции он изображает Г-н Шмидт, как потерявший контроль во время спора, «разглагольствования и бреда».

Премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер изображена как «жесткая дама, очень самоуверенная, волевая, которая не может признать, что чего-то не знает»; Президент Франции Валери Жискар д’Эстен как «очень сильный, компетентный человек, до сих пор мой фаворит среди всей европейской группы», и президент Мексики Хосе Лопес Портильо, который нарушил обещание повторно принять выздоравливающего шаха в Мексику после операции. в Соединенных Штатах, как «не человек слова».

Судя по его книге, иностранные дела занимали г-на Картера на протяжении большей части его срока. Получение одобрения договоров о Панамском канале, установление полных дипломатических отношений с Китаем, переговоры об ограничении стратегических вооружений, продвижение прав человека за рубежом, реагирование на советское вторжение в Афганистан — все это рассматривается подробно. Только 2 главы из 26 посвящены сути его внутренней политики.

Один из парадоксов президентства Картера состоит в том, что человек, чей предыдущий опыт управления был только на государственном уровне, так всецело посвятил себя международным делам. Г-н Картер предлагает частичное объяснение, когда отмечает: «Внутренние вопросы — это те, которые занимают большую часть времени (президента) и над которыми у него меньше всего контроля… у президента гораздо больше полномочий в иностранных делах».

Однако г-н Картер откровенно говорит о своих трудностях во внутренней жизни, в том числе о своих проблемах с Конгрессом и о том, что ему не удалось связаться с истеблишментом Демократической партии в Вашингтоне. В главе, озаглавленной «Мой недельный медовый месяц с Конгрессом», он признает, что его стиль лоббирования привел к контрпродуктивной конфронтации и что он перегрузил законодательную повестку дня в первые месяцы своего пребывания в должности. В результате его самые заветные внутренние инициативы — социальная и налоговая реформы и национальная программа здравоохранения — потерпели досрочное поражение.

Он также признает, задним числом, что его ранние неудачи в отношении предложенной скидки на подоходный налог в размере 50 долларов в 1977 году и его спорное предложение исключить из ассигнований на общественные работы то, что он считал проектами по водоснабжению со свининой. Предложение, которое конгрессмены рассматривали как «расстрельный список» и от которого он, в конце концов, отказался, подорвало его доверие к Конгрессу и способствовало укреплению его публичного имиджа нерешительного лидера. «Нет никаких сомнений, что некоторые вещи я мог бы сделать лучше», — пишет он.

Но в другой деликатной области — подборе личного состава — мистер Картер по-прежнему не подвергается критике за то, что он слишком сильно полагался на небольшую группу относительно неопытных грузин. Он просто представляет их в первых главах книги и утверждает, что они «были признаны не лишенными опыта, компетентности и совместимости». Гамильтон Джордан, его начальник штаба, изображается как «серьезно неправильно понятый и недооцененный прессой». и общественный»; Джоди Пауэлл, его пресс-секретарь, просто как его «ближайший» помощник; а Фрэнк Мур, его сильно критикуемый лоббист, был завален потоком телефонных звонков и обращений из Конгресса и, следовательно, страдал «клеймом некомпетентности»9.0003

Компетентность персонала мистера Картера, похоже, не имеет значения, поскольку его сотрудники едва ли фигурируют в его отчете. Все мемуары написаны почти исключительно от первого лица, мало места посвящено другим личностям. Большинство решений сформулированы так, как если бы они были приняты Джимми Картером почти в вакууме.

На самом деле в прозе мистера Картера есть нечто бесстрастное, из-за чего и люди, и события в этой книге кажутся бестелесными. Поскольку он говорит в своем предисловии, что написал книгу сам на своем собственном текстовом процессоре, язык, безусловно, принадлежит ему. Он включает множество выдержек из своих дневников, написанных во время описываемых им событий, и они почти такие же плоские и безличные, как и остальная часть книги.

ЕДИНСТВЕННЫЙ случай, когда он дает волю своим эмоциям, встречается в главе, посвященной невзгодам Берта Лэнса и возможной его отставке с поста первого директора по бюджету мистера Картера. Г-н Лэнс ушел в отставку после того, как были подняты вопросы о его банковской практике в Джорджии до того, как он присоединился к администрации. Мистер Картер ясно дает понять, что он был близок с мистером Лэнсом, очень уважал его и зависел от него во всем, от финансового совета до комического облегчения. Он решительно утверждает невиновность мистера Лэнса, но, как ни странно, дает понять, что испытал облегчение, когда его друг наконец вызвался уйти в отставку. Глава завершается задумчивой, неуверенной нотой, когда г-н Картер пишет: «Испытание было ужасным для всех нас, и я не уверен, какие уроки мы извлекли».

Мистер Картер также предпочитает игнорировать политические последствия лета 1979 года, когда американцы стояли в длинных очередях у бензоколонок, инфляция стремительно росла, а общественное одобрение президента достигло тревожно низкого уровня. Чтобы оценить ситуацию, г-н Картер отменил речь, которую он должен был выступить перед нацией по поводу энергетического кризиса, и уединился на 12 дней в июле в Кэмп-Дэвиде. На вершину горы он созвал группы видных американцев, чтобы обсудить недостатки своего президентства.

Результатом стала его знаменитая речь о «кризисе доверия», произнесенная 15 июля, в которой он предположил, что каким-то образом вина лежит на американском народе, который должен «перестать плакать и начать потеть», чтобы преодолеть свою проблемы.

Многие политические обозреватели считают, что выступление стало началом конца президентства Картера, что с этого момента общественность потеряла доверие к нему как к лидеру. Г-н Картер признает, что его вице-президент Уолтер Ф. Мондейл предупредил его, что переоценка в Кэмп-Дэвиде обернется «политической катастрофой». речь была одним из основных элементов в его решении баллотироваться на 19-й80 Демократическая кандидатура. Тем не менее, г-н Картер в ретроспективе описывает консультационные сессии в Кэмп-Дэвиде как одни из «самых заставляющих задуматься и приносящих удовлетворение» дней своего президентства.

Среди приглашенных дать совет были губернаторы, конгрессмены, местные чиновники, бизнесмены и экономисты, разумеется. Но г-н Картер говорит, что «одна из самых обширных и полезных встреч была с небольшой группой старших политических советников: Чарльзом Кирбо; Кларк Клиффорд и Сол Линовиц, адвокаты из Вашингтона; Лейн Киркланд, лидер AFL-CIO; Джон Гарднер, президент Common Cause; Джесси Джексон, лидер чернокожих активистов; Барбара Ньюэлл, президент колледжа Уэллсли, и Боб Киф, профессиональный политический организатор». В этой группе были Гамильтон Джордан и Джоди Пауэлл. Президент «сел на пол, откинувшись на подушку, и внимательно принял к сведению их советы.

»Сначала мы обсудили кабинет, один за другим». Затем они обсудили персонал мистера Картера. «Группа согласилась с тем, что моя команда в Белом доме была компетентна, но считала, что пресса или общественность не могут признать это, потому что большинство окружающих меня людей выглядели незрелыми… Они сказали мне, что я выгляжу увязли в деталях управления. .. Все пришли к единому мнению, что общественность признала мой интеллект и честность, мою способность формулировать проблемы и находить хорошие решения для них, но сомневалась в моей способности доводить дело до конца с достаточно сильным стремлением к успеху. . Большая часть этих сомнений по поводу меня возникла из-за борьбы за энергию, из-за моих неоднократных увещеваний и отсутствия окончательных действий со стороны Конгресса. Мне было неприятно это слышать, но я чувствовал, что их анализ был здравым».

В итоге он уволил трех членов кабинета и принял отставку двух других, что, по его собственному признанию, было неуклюжим. Но он не размышляет о том, что другие, оставшиеся в кабинете министров, или жители страны думали о том, как он справился с этим делом. В речи, которую он наконец произнес 15 июля, он сказал: «Сила, в которой мы нуждаемся, исходит не из Белого дома, а из каждого дома в Америке». Американская общественность думала, что все наоборот, и проголосовала соответственно в 1980.

В главе, посвященной договорам о Панамском канале, г-н Картер дает яркий отчет о своем постоянном и интенсивном личном лоббировании, чтобы добиться одобрения пактов Сенатом. Он использовал все методы, доступные президенту, вплоть до того, чтобы добиться от мормонской церкви заявления о нейтралитете, чтобы успокоить сенатора Говарда Кэннона от Невады, и уговорить принца Саудовской Аравии султана помочь убедить Джеймса Дж. Абурезка, тогдашнего сенатора от Южной Дакота ливанского происхождения. Остается задаться вопросом, почему г-н Картер не использовал такое новаторское лоббирование от имени своих внутренних инициатив, и что могли бы показать сегодняшние записи, если бы он это сделал.

«Сохраняя веру» — это третий отчет о жизни Картера, опубликованный после «Забота о законе» бывшего генерального прокурора Гриффина Б. Белла и «Кризис» Гамильтона Джордана. . Кроме того, над книгами работают Джоди Пауэлл и Збигнев Бжезинский, бывший советник по национальной безопасности. Гэри Сик, бывший член Совета национальной безопасности, пишет отчет об иранском кризисе.

Учитывая всю литературную деятельность, «Сохранение веры» вряд ли выживет в качестве окончательного отчета об администрации Картера. Как и большинство других недавних президентских мемуаров, это разочарование. Другие, возможно, помощники, скорее историки, будут анализировать и интерпретировать события, о которых здесь рассказал Джимми Картер.

Теренс Смит, редактор Washington Talk в The New York Times, был главным корреспондентом Белого дома с 1977 по 1981 год. ВЕРА. Заказать репринты | Сегодняшняя газета | Подписаться

Вера Вопросы, преследовавшие жизнь Горбачева

Религия Unplugged верит в разнообразие хорошо аргументированных и хорошо изученных мнений. Эта статья отражает точку зрения автора и не обязательно отражает точку зрения Religion Unplugged, ее сотрудников и участников.

(МНЕНИЕ) Не каждый день кому-то из создателей политического триллера приходится просить его реального героя оценить сюжет романа.

Но это случилось, когда покойный Билли Уайрман, президент Университета Квинс в Шарлотте, Северная Каролина, вручил последнему лидеру Советского Союза копию «Тайного дневника Михаила Горбачева». Роман 1990 года был написан журналистом Фраем Гайярдом на основе идеи Wireman.

Сюжет: За «гласностью» и «перестройкой», рискованными идеями Горбачева по переустройству советской жизни, стояли духовные мотивы. Но разъяренным инсайдерам КГБ, включая потенциального убийцу, удалось украсть дневник Горбачева, в котором он исповедовал свою христианскую веру.

Wireman записал ответ Горбачева, услышав посыл книги: «Вы, должно быть, читали мой настоящий дневник».

Этот вопрос веры никогда не исчезал. Как бы часто Горбачев ни подтверждал свой атеизм, он также подчеркивал свое уважение к убеждениям своего отца-коммуниста и набожной русской православной матери. Его бабушка и дедушка по материнской линии прятали святые иконы за символическими портретами Владимира Ленина.

Горбачев скончался 30 августа в возрасте 91 года, и его похороны прошли в Колонном зале Дома Союзов после того, как президент Владимир Путин отказал ему в государственных похоронах. Похоронен на кладбище Новодевичьего монастыря в Москве рядом с женой Раисой, умершей в 19 г. 99 рака.

«Независимо от геополитических реалий той эпохи внутри Горбачева что-то происходило», — сказал Гайяр, постоянный писатель Университета Южной Алабамы в Мобиле и бывший редактор южного номера The Charlotte Observer. Он является автором более 30 книг, в том числе «Проливной дождь: Америка 1960-х годов», получившей в 2019 году литературную премию Ф. Скотта Фицджеральда.

«Зачем он это сделал? Это вопрос, который не исчезнет», — добавил Гайяр. «Это то, что очаровывало людей на протяжении десятилетий и до сих пор. Возможно, теперь мы никогда не узнаем, что его больше нет. … Но все эти предположения о его убеждениях лежат в основе книги».

Гайар побывал в Советском Союзе, прежде чем написать «Секретный дневник», и заполнил множество блокнотов информацией и изображениями советских и американских инсайдеров, которые в частном порядке задавали аналогичные вопросы о Горбачеве. Русские православные лидеры считали, что вера его матери имеет решающее значение. Исследуя эти корни на юге России, Гайяр обнаружил, что люди, давно знавшие большую семью Горбачевых, придерживались схожих убеждений.

В ключевой сцене — роман был недавно переиздан — ошеломленный следователь обнаруживает личный дневник Горбачева и фотографирует его скандальное содержание.

Гайар заставляет советского лидера написать: «Наша страна с христианским сердцем — осознание этого должно стать краеугольным камнем реформ. … Верю ли я еще в Ленина и Маркса? Бывший, может быть; последний, нет. Но возникает новый вид уверенности. Я начинаю понимать старую русскую поговорку: «Что толку от дороги, которая не ведет к церкви?»

Позднее критики спрашивали, почему он хотел отделить атеизм от доктрин социалистической революции. «За тысячелетие, — отвечает Горбачев из книги, — русские матери внушали своим сыновьям определенные ценности — что Бог, по сути, сотворил мир, и что мы должны видеть его образ в каждом человеке. И да, товарищ, я понял, что верю в это.

Настоящий Горбачев на саммите в Ватикане в 1989 году со святым Иоанном Павлом II поблагодарил папу за его молитвы и объяснил, что понимает, что политики недостаточно.

«У нас происходят большие изменения в духовной сфере. … Учитывая события последних лет, я вижу, что одних демократических мер недостаточно», — сказал Горбачев. «Нам также нужна этика. Демократия может принести как зло, так и добро. Что есть, то есть. Нам очень важно создать нравственное общество с такими вечными общечеловеческими истинами, как добро, милосердие и взаимопомощь. В свете происходящих изменений мы считаем необходимым уважать внутренний мир наших религиозных граждан».

Логично предположить, сказал Гайар, что Горбачев — из «политического расчета» или «по сердечным причинам» — пришел к выводу, что у матушки-России есть душа.

«Этот человек был умен и знал русскую историю», — сказал он. Когда он бросил вызов основам советской власти, «он должен был думать о роли русской православной веры в этой культуре. Но были ли у него также и личные причины верить в это?»

Терри Маттингли возглавляет GetReligion.org и живет в Ок-Ридже, штат Теннесси.