LOVE STORY :Серж Генсбур и Джейн Биркин | Блогер olgito на сайте SPLETNIK.RU 16 января 2010
В его жизни было много, очень много женщин. Они приходили и уходили через час, через день, месяц или несколько лет, оставляя после себя след губной помады на его подушке, отпечаток ладони на его щеке, а кое-кто даже чернильный штамп в его паспорте. И только очаровательная нескладеха Джейн оставила зарубку на его сердце. Не будучи красивее или умнее прочих (рядом с ним всегда были только умницы и красавицы), отчего-то именно Джейн задержалась дольше других. Целых 12 лет они были вместе, 12 лучших лет в его долгой и беспорядочной жизни. Для нее он творил, из нее в песне Je t’aime… moi non plus («Я тебя люблю… я тоже нет») извлекал стоны и вздохи, которым внимал весь мир. «Я тебя люблю… – звенел тоненький девчачий голосок Джейн, – я тебя люблю». «…я тоже нет», – отвечал Серж. И то, что при жизни автора мыслилось как изящная любовная лирика, теперь, после его смерти звучит как манифест. Манифест окаянного циника, который мог, но не посмел стать счастливым. Журналисты часто спрашивали его: «Почему у вас нет песен о счастье?» Действительно, почему? Песни о расставании есть, об одиночестве, о любви к деньгам и о любви к конфетам тоже, о маленьких одалисках в белых носочках, об уругвайских нацистах, о Каменеве и Зиновьеве, о Микки Маусе, наконец… Но ни одной о счастье! «Счастье? Я не в состоянии определить, что это такое. Поэтому не ищу счастья и не верю в него», – отвечал Генсбур. Бог весть, откуда берет истоки эта его бесконечная печаль, плохо рифмующаяся с ролью триумфатора и культурного еретика. А еще хуже с «роллс-ройсами», шикарными женщинами, бриллиантами шокирующих размеров и прочей атрибутикой жизни обитателей седьмого округа Парижа. Возможно, все дело в пресловутых «русских корнях» – родители будущего культурного революционера Ольга и Иосиф Гинзбурги были выходцами из России, эмигрантами первой волны, бежавшими в семнадцатом году в Париж, подальше от ужасов белого и красного террора. Или виной тому страх и унижения, пережитые юным Гинзбургом во время немецкой оккупации, когда он, как и все евреи, был обязан носить на своей одежде желтую звезду. А может, и вовсе нелепая откровенность его матери, зачем-то рассказавшей сыну о том, что он и его сестра-близнец Лили появились на свет только потому, что она оказалась ужасной трусихой: пришла к врачу делать аборт и испугалась разложенных на столе инструментов. И хотя Ольга Гинзбург оказалась настоящей «идише мамэ», души не чаявшей в своих детках, впечатлительный Серж, по его признанию, всю жизнь чувствовал себя до некоторой степени рожденным случайно, по ошибке. Даже имя Люсьен, данное родителями, казалось ему безвкусным и глупым, выбранным наспех. Поэтому по достижении 15 лет он стал Сержем, а заодно подправил орфографию фамилии – с Гинзбург на Генсбур, чтобы французы произносили ее, не коверкая. Последнее было важно: Серж Генсбур в ближайшее время собирался стать знаменитым. Кем именно – не так уж важно. Художником, например! Годы учебы в парижской Школе изящных искусств, последовательное увлечение наби, кубизмом, абстракцией и, наконец, осознание того, что художника, по крайней мере, такого как Курбе, из него не выйдет. Тогда, может, стать поэтом? Генсбур писал стихи, кое-что даже публиковали в литературных альманахах. Но какой же мальчик из интеллигентной семьи не пишет стихов?! Выходило, что вернее всего искать себя в музыке. Тем более что отец был музыкантом. И Серж с сестрой выросли на Брамсе, Бартоке, Дебюсси. Правда, в Париже папа смог устроиться всего-навсего тапером. Нет, если уж быть музыкантом, то великим… композитором, например. Или все-таки лучше певцом? Так и не решив для себя вопрос, кем же ему быть, он стал и поэтом, и певцом, и музыкантом, и актером. Да, соб¬ственно, так ли уж важно, кто ты! Гораздо важнее появиться в нужное время и в нужном месте. Франция на тот момент окончательно превратилась из нации мушкетеров в нацию галантерейщиков Бонасье. Войну проспала на печке. Евреев сдала без напоминаний со стороны оккупационной администрации. Колонии покидала с нервными ультиматумами. Образцом мужественности считался гомосексуалист Жан Маре. Ниша героя пустовала. И тут появился он, Серж Генсбур. С непомерными амбициями, огромными ушами и длинным полишинелевским языком, которым он непрерывно молол, по большей части непристойности, но непристойности изящные, французские. Со спутанными лохмами, небритой физиономией, в туфлях на босу ногу и принципиально без нижнего белья, что, по всей видимости, демонстрировало его эстетический конфликт с миром. Работал и пил одинаково – запоем. Творил и дурил. Мешал французский шансон с джазом, рок-н-роллом, классическими хоралами и африканскими ритмами. Мешал анисовую водку с мятным ликером. Пижонские ботинки Repetto с тряпьем, которое даже на клошаре выглядело бы чересчур живописно. Отчаянное донжуанство с не менее отчаянным женоненавистничеством. «Я отражаюсь в твоих глазах, поэтому ты выглядишь умнее», – пел Генсбур, и эти слова могла бы отнести на свой счет любая красавица, посещавшая номер 314 в отеле «Паризьен», обычном месте его любовных свиданий. Сколько их там перебывало! Массажистки, парикмахерши, певички, шлюхи-профессионалки и самые роскошные женщины эпохи вроде Зизи Жанмер, Жюльетт Греко, Петулы Кларк и даже, представьте себе, самой великолепной ББ, Брижитт Бардо. Серж никогда не упускал возможности похвастаться количеством и качеством своих женщин. Охотно рассказывал журналистам о том, как поклонницы толпятся у дверей его номера, посвящал в интимные подробности своих романов, в общем, вел себя преотвратно. Но вот ведь какая странность – женщины не обижались! Даже Брижитт Бардо, известная своим вздорным характером, комментировала гадкие выходки Сержа с почти материнской мудростью: «У него очень ранимая, очень нежная душа. И ему, бедняжке, кажется, что цинизм делает его неуязвимым». Цинизм, однако, не мешал ему время от времени по-настоящему влюбляться и даже жениться. Но эти истории только укрепляли его худшие чувства к женскому полу. Первый брак с дочерью русских аристократов случился, когда ему было всего 20 лет, и продлился около трех месяцев. Серж даже вспоминать о нем не хотел: «Так, глупая история из богемной жизни». Вторая жена была еще более голубых кровей – красавица Франсуаза Антуанетта Панкрацци, княжна Голицына. Этот семейный очаг он покинул через год по причине «слишком скандального характера княжны, которая устраивала дикие сцены ревности». Надо полагать, не на пустом месте устраивала. Поэтому Серж сам оплатил бракоразводный процесс и даже подарил княжне в утешение шикарный «роллс-ройс». Обретя свободу, зажил по-прежнему: водил женщин в № 314, писал для них прекрасные песни и никогда не забывал напомнить, что он обо всех них думает. Так продолжалось до 11 мая 1968 года, то есть до того дня, как он встретил Джейн. Если честно, то о Джейн Биркин образца 1968 года сказать особо нечего. Краси¬вая. Молодая – вдвое моложе Генсбура. Хорошая девочка из хорошей семьи. Папа – капитан Королевского флота Великобритании. И не солдафон, а просвещенный человек со склонно¬стью к изящным искусствам. Мама – довольно известная актриса Haymarket Theatre. Папа любит маму, мама любит папу, и оба души не чают в своей дочери. Даже когда дочь в неполные восемнадцать лет засобиралась замуж за композитора Джона Барри, родители отнеслись к ее решению уважительно, что в такой ситуации с родителями случается крайне редко. Ну и Джейн оправдала доверие. Совершенно неожиданно для всех, включая ее родителей, она оказалась образцовой женой. То есть настолько, что журналист Newsweek, который прожил в их доме почти неделю, наблюдая бытоуклад известного композитора, озаглавил свою статью так: «Джон Барри, его образцовый «Ягуар» и его образцовая жена». Маленькая Джейн ловко руководила прислугой, следила за тем, чтобы в доме поддерживался безукоризненный ¬порядок, чтобы бульон, подаваемый композитору ровно в 12.00, был подогрет до 50 градусов, простыни подкрахмалены, корреспонденция рассортирована и т.д. Что касается развлечений, то здесь она тоже в большей степени ориентировалась на вкусы и желания супруга. ¬Супруг был домосед, но время от времени они все-таки выходили куда-нибудь – в Альберт-холл, например, послушать Малера в исполнении Ростроповича. Бог весть, что там у них произошло! Почему Барри через два года после свадьбы все-таки бросил Джейн с маленькой дочкой на руках? Джейн никогда и никому не рассказывала об этом, предпочитая отшучиваться фразой: «Это был слишком идеальный брак для неидеальной девочки». Однако известно, что Джейн тяжело пережила развод. И родители даже опасались, как бы она от всех этих переживаний не прыгнула в Темзу. Поэтому отправили девочку за границу. Поезжай, мол, развейся, а о внучке мы позаботимся. В столь юном возрасте сердечные раны, как бы ни были они глубоки, заживают быстро. Спустя несколько месяцев Джейн уже снималась в «Фотоувеличении» у Антониони, где бесстрашно носилась в кадре голышом – Биркин, как и Генсбур, тоже была в некотором роде культурной революционеркой. Их обоих, Генсбура и Биркин, пригласил сниматься в фильме «Слоган» режиссер Пьер Гримбла. Играли они отвратительно. Известный донжуан Генсбур смотрел на Джейн так, будто она была дурно скроенной куклой. Он бесконечно изводил ее разного рода колкостями, смысл которых она не всегда понимала, зато тон был понятен ей вполне. Во время любовной сцены насмешливо мурлыкал в нежное розовое ухо: «С какой это стати вы решили сниматься во французском фильме, если не знаете ни слова по-французски, а, дорогуша?» Джейн бледнела и путала текст. Несчастный Гримбла не знал, что ему делать с этими двумя. Единственное, что пришло ему в голову, – пригласить их в ресторан, якобы для обсуждения сценария, а самому не придти. Пусть Серж и Джейн поужинают вместе, пообщаются и, возможно, отношения между ними потеплеют. Не исключено, что завяжется любовная интрижка… Вполне водевильная уловка, но результат превзошел все ожидания. Бог весть как, но в первый же вечер им удалось найти общий язык. Сложно предположить, о чем они вообще говорили, если она не понимала по-французски, а он не очень хорошо знал английский! Но как бы то ни было, она поняла, что тот, кто казался ей таким высокомерным и таким циничным, на самом деле стеснительный и ранимый, как подросток, и, кажется, очень одинок. Он же, в свою очередь, понял, что одна женщина – это, может быть, совсем не хуже, чем много. Даже лучше. Известие о том, что Генсбур покупает апартаменты в престижном седьмом округе Парижа, рядом с Сен-Жермен-де-Пре, его друзья истолковали однозначно – Серж влюбился в маленькую англичанку, и, похоже, на этот раз дело обстоит серьезно. Иначе с чего бы это ему понадобилось соб¬ственное жилье! До 40 лет без претензий жил в родительском доме на avenue Bugeaud, пил и встречался с подружками в легендарном № 314. Рассматривать вариант с № 314 даже в качестве временного приюта Джейн отказалась наотрез. Она прекрасно помнила первый их вечер, когда Серж привел ее в «Паризьен», и портье, окинув ее взглядом, сказал: «Вы с дамой, мсье Генсбур? Тогда, как обычно, № 314». Джейн ужасно разозлилась, но в ситуации, когда ты ночью приходишь в отель с малознакомым по сути человеком, глупо выказывать какие-то претензии. Хорошо, что тогда между ними так ничего и не случилось. Когда она вышла из ванной, Серж уже спал. А на следующий день он привез ее в квартиру своей приятельницы Петулы Кларк, и это тоже было свидетельством того, что он выделяет ее из сонма многочисленных девиц. Его особое отношение к Джейн замечали все, но никто и не предполагал, что эти двое будут вместе целых 12 лет. Слишком многое было против такой перспективы. Например, привычки Генсбура, плохо совместимые с семейной жизнью. И то, что в сорок лет люди обычно эти привычки не меняют. И большая разница в возра¬сте – все-таки в двадцать и в сорок люди хотят от жизни разного. Языковой барьер – тоже не пустяк. Наконец, ей легко было найти кого-нибудь помоложе и посимпатичнее. Последнее, похоже, тревожило Сержа больше всего. После того как съемки у Гримбла закончились, Джейн пригласили сниматься в «Бассейн» вместе с красавчиком Делоном. И Серж, взрослый серьезный мужик, целыми днями околачивался возле съемочной площадки, стоически переживая насмешливые взгляды коллег по цеху. Ну да, он ревновал! Боялся, что смазливый Делон уведет его маленькую Джейн: «Вы ведь, девушки, падки на все красивое. И того не понимаете, что уродство значительней красоты. И сохраняется дольше. Еще пару десятков лет, и Делон сморщится, как груша из компота. Он станет жалким и противным. А я останусь такой как есть, потому что хуже уже не бывает». Как-то раз Генсбур взял напрокат роскошный лимузин и прикатил на нем на съемочную площадку – забрать Джейн. Они ехали в лимузине с откинутым верхом, пили шампанское прямо из бутылки, а за ними на своем «рейндж-ровере» поспешал Делон. «Смотри, – сказал Генсбур, указывая на Делона, – он похож на злую муху». Поэт, он знал силу слова. Первый год их совместной жизни они почти не расставались. Генсбур даже забросил собственную карьеру. Зато они много выходили в свет, посещали модные клубы и рестораны. Генсбур обожал такие публичные выходы, и то, что его узнают, явно доставляло ему удовольствие, хотя он изо всех сил демонстрировал обратное. Эта его черта умиляла Джейн. Она попыталась стать его личным cтилистом, покупала ему какие-то вещи, придумывала прически. Ей казалось, что в своем стремлении к показной небрежности он зашел слишком далеко. Но Серж решительно отметал ее участие: «То, что я в 40 лет связался с маленькой дурочкой и строю с ней семью, – уже само по себе смешно. Но то, что ты пытаешься из старого облезлого волка сделать хорошенького котенка, навязав ему на шею дурацких бантиков – совсем уж нелепо». Впрочем, равнодушие к соб¬ственной внешности тоже было скорее показным, демонстративным. Распахнутые на груди рубахи, продранные джинсы, галстуки, повязанные вокруг голой шеи, и трехдневная щетина, которую, кстати, именно Генсбур ввел в моду, – все это было тщательно продуманным имиджем левобережного пижона, который презирает систему, но прекрасно умеет ею пользоваться. Поэтому и туфли у него из кожи питона, а из кармана джинсов торчит портсигар, инкрустированный бриллиантами. Зато Джейн он часто покупал очень дорогие, красивые вещи. «Лучше подари мне какую-нибудь песню», – однажда попросила она. И он подарил ей самую лучшую и самую честную песню о любви Je t’aime… moi non plus («Я тебя люблю… я тоже нет»). Вообще-то Генсбур написал ее за полтора года до встречи с Джейн для блистательной Брижитт Бардо. На четверть песня состояла из страстных женских вздохов, остальное – весьма откровенный текст о взаимопроникновении, в самом что ни на есть физиологическом понимании этого слова. Серж и ББ даже сделали рабочую запись, но Брижитт вдруг застеснялась содеянного, сказала, что это слишком откровенно для нее, и уговорила Сержа запись не выпускать. Так в 1969 году партию Бардо спела Джейн. Тоненьким слабеньким голосочком, несколько придушенным, как будто лицо ее прижато к подушке: «Я люблю тебя…» – «Я тебя тоже нет», – хриплым прокуренным голосом негодяя отвечал ей Серж. И это было прекрасно и кощунственно одновременно. Настолько, что в большинстве европейских стран песню запретили, а Римский Папа публично выразил свое неодобрение. Что, как это часто случается, послужило лучшей рекламой. Диск разошелся тиражом в несколько миллионов. Генсбур в одночасье превратился в самого продаваемого музыканта. Его прошлый успех не шел с этим ни в какое сравнение. Фотографии на обложках глянцевых журналов, интервью для прессы, для радио и телевидения. И неизменный вопрос: «Почему «я тоже нет»? Что это значит, мсье Генсбур?» – «Это значит, что я предпочитаю убежать от счастья первым, пока счастье не убежало от меня». Возможно, Джейн тогда не слишком хорошо знала французский, чтобы эта фраза могла как-то встревожить ее. А может, она просто толковала ее как обычный треп – нужно же что-то отвечать назойливым журналистам. В конце концов, их повседневная жизнь никак не свидетельствовала о том, что Серж пытается куда-то убежать от счастья. Как раз напротив. Похоже, в новом бытовании он чувствовал себя превосходно. Даже пить стал меньше. Прежде всякий его день начинался с «Пастис 51» – анисовой водки, которую он называл «сто второй» из-за перманентно удвоенной дозы, и продолжался прочими беспорядочными возлияниями. Серж всегда почитал алкоголь естественным стимулятором творческого процесса, но теперь таким стимулятором стала его маленькая жена. Он почти перестал писать песни для других певиц. А если ему хотелось сказать миру что-то важное, он придумывал песню для Джейн. Или снимал фильм. Они часто ездили в Лондон. Джейн познакомила его с родителями и братом Эндрю, и Серж произвел на всех самое благоприятное впечатление. Особенно на маму, которая была франкофилкой и большой охотницей до поэзии, так что зять-француз, да еще поэт, пришелся ко двору. Родители Сержа тоже полюбили Джейн. Про¬сто за то, что она была рядом с их сыном. И Кейт, дочку Джейн от первого брака, свекровь приняла как родную внучку, баловала без всякой меры. Словом, началась нормальная ¬семейная жизнь, в которой если чего и не доставало, так это детишек побольше. Но и за этим дело не ¬стало. На третий год их совместной жизни, а именно 21 июля 1971 года, на свет появилась Шарлотта. В одном из интервью Джейн вспоминала: «Серж никогда не делал разницы между Кэт, которая жила с нами, и Шарлот¬той. Одинаково дурачился с обеими девчонками, и ту и другую учил играть на рояле… Более того, часто их дет¬ские споры разрешал в пользу Кэт. Но иногда я перехватывала его взгляд, который он останавливал на Шарль. В этом взгляде было такое бесконечное обожание, такая гордость, что у меня сдавливало сердце. Нет, на Кэт он никогда не смотрел так. Но ведь это естественно». Конечно, это естественно! И вовсе не Шарлотта явилась причиной тому, что они с Джейн стали вдруг ссориться. Да так, что однажды, после очередного скандала, Джейн сиганула в Сену. Сейчас она уже и не помнит, в чем там было дело, но что-нибудь в этом роде случалось почти ежедневно. Может, он просто разлюбил Джейн? Но его близкий друг Этьен Дао категорически отрицает и эту версию: «И на пятый, и на десятый год брака Серж любил Джейн не меньше прежнего. Но этой любви ему было мало. Ему, как воздух, была потребна любовь всей Франции, а лучше – всего человечества. Вот с кем у Сержа продолжался роман всю жизнь». Очень похоже на правду. Джейн никогда не давала Генсбуру повода усомниться в своей любви. И он довольно скоро привык к ней, как привыкают ко всему хорошему. Любил, может, и не меньше прежнего, но спокойнее. Что до французского народа, то тут оснований для спокойной уверенности попросту не было. Это был бурный роман с попеременными взлетами и падениями. От торжества обладания Генсбур переходил к бешеной ревности, которая сменялась черной меланхолией. Он заигрывал, паясничал, эпатировал, пускался во все тяжкие, вытворял такое, что не могло переварить общественное мнение даже самой свободной в мире страны. И все с единственной целью: еще раз обратить на себя внимание. Именно это желание нравиться всем – от антисемитов до десантников – побудило еврея Генсбура выдать целый альбом в стилистике наци-рок и потешно перепеть «Марсельезу». Евреи жаловались в письменной форме, десантники ломились на концерты бить Сержу морду. Но ведь заметили! Не остались равнодушными! Кто там еще не охвачен? Сексменьшинства? Для них диск «Баллада о Мелоди Нельсон» про любовь с несовершеннолетней и песенка «Лимонный инцест», навеянная Шопеном и дочерью Шарлоттой. Несколько позже – одноименный фильм, настолько откровенный, что многие поверили в то, что за этим действительно что-то есть. Серж читал статьи критиков, торжествовал и негодовал одновременно. Торжествовал потому, что о нем опять написали. Негодовал, ибо эти писаки выставили его каким-то извращенцем, маньяком. Неадекватная оценка очень его удручала. «Просто его внутренняя планка свободы была намного выше, чем у окружающих», – эту фразу Джейн скажет уже после его смерти. При жизни все больше молчала, терпела. И не только потому, что терпения у нее было больше, чем у других женщин. Просто оба были ¬заняты делом. Джейн была почти так же известна и востребована, как и Серж. Так что им было не до выяснения отношений. Хотя, конечно, случалось всякое. Даже драки. Во хмелю Серж бывал буен. А во хмелю он с некоторых пор бывал постоянно. Особенно стало плохо, когда Серж стал вести телешоу Droit de reponse. Для этого телешоу он придумал себе альтер эго по прозвищу Генсбарр, что-то вроде персонального мистера Хайда, который совершал в эфире разного рода непристойности, вслух размышлял о слепке с собственного члена и притворялся гомосексуалистом. Джейн тошнило от выходок Генсбарра, она ненавидела его. Но Генсбура любила по-прежнему… Почему же ушла? Что еще должно было случиться, чтобы она вдруг в одночасье забрала детей и переехала жить в отель? Да ничего! Не было той пресловутой капли, которая переполнила чашу ее терпения. Наверное, она просто повзрослела. И поняла, что устала от эпатажных выходок своего мужа, что у нее двое детей, наконец, и она несет за них ответственность. Вопреки ожиданиям Серж к ее переезду отнесся довольно спокойно. Кажется, он воспринял это именно как переезд, а не как разрыв. В определенном смысле так и было. Они продолжали встречаться, говорили о музыке, о детях. Серж дарил подарки – всегда очень дорогие и эффектные. Однажды купил для нее «порше». Но Джейн отчего-то вдруг застеснялась, стала отказываться от подарка: «Ох, не знаю, Серж, прилично ли мне принимать от тебя такую машину. Я ведь на шестом месяце беременности. Отца ребенка зовут Жак Дуайон, он режиссер. Мы будем жить вместе…» И только тогда он понял: это конец. Но, как всегда, погорячился. До конца оставалось еще целых десять лет. За это время он успел жениться на 19-летней внучке генерала фон Паулюса, родить с ней сына и написать много-много новых песен для Джейн. Последнюю, самую грустную, Amour des feintes ¬(«Смертельная любовь»), он написал за три месяца до смерти.
Jane Birkin & Serge Gainsbourg: picturehistory — LiveJournal
Джейн Мэллори Биркин известна длительным личным и творческим союзом с французским певцом, актёром и режиссёром Сержем Генсбуром.
Биркин и Генсбур моментально стали самой модной парой Франции; в 1969 году они выпускают свой совместный сингл Je t’aime… moi non plus («Я тебя люблю… Я тебя тоже нет»), в финале которого Биркин начинала стонать, а затем имитировала оргазм. Сингл стал самой продаваемой песней года во Франции (более миллиона копий в первые недели продаж) и хитом во всех странах Европы. Это произошло несмотря на запрет исполнения песни в радиоэфире целого ряда государств, а также на официальное заявление Папы римского с осуждением композиции. Так или иначе, песня стала визитной карточкой скандальной пары.
Кроме того, песня обозначила начало певческой карьеры Джейн Биркин. Серж Генсбур продолжил писать для её хрупкого, тонкого, срывающегося голоса песни, ставшие впоследствии «лицом» Биркин-певицы. Творческий союз Биркин с Генсбуром подкреплялся их личными отношениями, продолжавшимися 12 лет.
В 1971 году у пары родилась дочь Шарлотта, популярная сегодня актриса и певица. На протяжении совместных с Генсбуром лет, Джейн Биркин продолжала активно сниматься в кино. С её участием вышло более тридцати картин, в основном комедий и детективов, не снискавших особого успеха. Однако была и одна совместная киноработа с Генсбуром — Я тебя люблю… Я тебя тоже нет (по названию песни).
Брак Генсбура и Биркин продлился 12 лет и закончился бурным разрывом. Но творческий союз композитора и его музы продолжался до самой смерти Генсбура в 1991 году.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Биркин,_Джейн
См.также:
Ещё много обнажённых фото!
Знаменитые киноактрисы 60-х
Знаменитости Julian Wasser
Знаменитости от Jean-Claude Deutsch
celebrities by Daniel Angeli
барышня и хулиган » Литературно-художественный журнал «ЭТАЖИ»
Они были одной из самых красивых, стильных, скандальных и богемных пар в 70-80-е годы двадцатого века.
Он — с большим горбатым носом, торчащими ушами (но из тех некрасавцев, что способны соблазнить любую), одетый с иголочки, редко трезвый и с неизменной сигаретой «Житан» в руке.
Она — юная красотка модельного типа, намного моложе его, с обворожительной улыбкой, соломенной корзинкой в руке (над которой все поначалу смеялись, а потом один престижный французский дом моды в честь ее владелицы создал свою знаменитую модель сумки).
«Я люблю тебя», — пела она слова из песни, которую он вообще-то сочинил для своей предыдущей возлюбленной. «Я тебя тоже нет», — отвечал он ей с сарказмом. Хотя, на самом деле, она была любовью всей его жизни, он любил ее до последнего дня, даже после того, как она ушла от него и счастливо зажила с другим.
Серж Генсбур и Джейн Биркин — две знаковые фигуры французской культуры, хотя не все знают, что Джейн — англичанка, а Серж родился в семье выходцев из России и Украины.
Мальчик, боящийся зеркал
Люсьен Гинзбург (Сержем Генсбуром он станет гораздо позже) родился 2 апреля 1928 года в Париже. Его родители, Ольга и Иосиф Гинзбурги в 1919 году бежали во Францию от кровавой русской революции. Оба закончили Санкт-Петербургскую консерваторию, Иосиф был прекрасным пианистом и композитором, а Ольга — камерной певицей. У Люсьена была сестра-близнец Лилиан и старшая сестра Жаклин. Музыкой были пропитаны все годы жизни в родительском доме: отец заставлял детей играть по часу на фортепиано, сам постоянно музицировал, младшие дети пели в хоре. Иосиф был универсальным пианистом, и это передалось сыну: он умел играть все, от классики до латиноамериканских мелодий. Другой страстью мальчика была живопись — первоначально он мечтал стать художником, учился в Академии живописи на Монмартре и подавал совсем не плохие надежды. Одним из его педагогов был сам Фернан Леже. Но однажды, решив, что великого художника из него не выйдет, да и денег много на этом ему не заработать, он вознамерился стать музыкантом и певцом. Люсьен сжег все свои картины, и лишь одну из них его сестра Лилиан все же сумела сохранить.
Мальчик с детства не любил зеркала и боялся в них смотреть — оттуда на него глядела, как сам он называл свое лицо, рожа. Он считал себя некрасивым и стеснялся этого. Он вообще был очень застенчив, и, как многие робкие люди, часто надевал на себя маску, сотканную из цинизма, сарказма и нахальства. И лишь близкие знали его настоящую, очень ранимую, неуверенную в себе, тщеславную, творческую душу. Говорят, что два обстоятельства особенно повлияли на его характер. Однажды в детстве он узнал, что мать, после смерти одного из детей (сына Марселя) не хотела рожать его с Лилиан, пришла на аборт, но в самый последний момент струсила и убежала. А еще он не мог забыть годы, проведенные в оккупированной нацистами Франции: маленький еврейский мальчик с большой желтой звездой Давида на школьном пиджаке, он жил в постоянном страхе и играл со смертью в прятки. Его семье удалось скрыться подальше от Парижа, в маленьком городке на юге страны, где сестер взяли в женский монастырь, а ему приходилось притворяться сыном местных крестьян, и нередко скрываться в лесу, когда облавы были слишком жестокими.
После несостоявшейся карьеры живописца отец решает, что Люсьен должен зарабатывать деньги, играя вместе с ним по ресторанам и клубам. Это было, по словам самого Люсьена — лучшей школой для него, там он закрепил свой широкий репертуар, и именно тогда впервые решился сочинять и исполнять собственные песни. Правда, выступая, он все время пытался делать так, чтобы его лица никто не видел, то надевал маску, то отворачивался и прятался за инструментом и дымом сигарет.
В конце 1950-х Люсьен Гинзбург меняет свое имя и становится Сержем Генсбуром — он всегда гордился своим русским происхождением, имя Люсьен считал подходящим лишь парикмахерам, Сергей Рахманинов был одним из его любимых композиторов, ну а Генсбур звучало привычнее для французского уха.
Сольная карьера тех лет не была особо удачной. Публика не могла свыкнуться с его непрезентабельной внешностью, да и манера исполнения была слишком оригинальной, а темы песен — провокационные, полные цинизма и женоненавистничества. Тогда Серж решает сочинять для других исполнителей. И вот в 1965 году юная певица Франс Галль побеждает на Евровидении с песней, написанной Сержем Генсбуром. Вот теперь-то к нему пришли слава, богатство, кроме музыкальной, началась кинокарьера, ну и конечно, бесчисленные похождения и романы. А еще он понял, что скандал плюс провокация — составляющие успеха. Говорят, 18-летняя наивная бедняжка Франс, для которой мастер эпатажа Серж написал новую песенку «Леденцы» вовсе не подозревала, что за эротический смысл скрывался в этой простенькой песенке. Потом несколько лет она просто не выходила на сцену, но скандал принес еще большую славу Сержу.
Генсбур писал не привычные для французского шансона песни о романтической любви, но тексты о самой реальной страсти, не всегда такой красивой и возвышенной. Про интрижку с женой друга или про запретное влечение к нимфеткам.
Долгое время он продолжал жить с родителями, а своих многочисленных любовниц приводил в отель, где у него был закрепленный за ним номер, а все портье знали его. Будучи некрасив по общепринятым стандартам, он обладал сексуальной притягательностью и харизмой, а иначе как было объяснить, что самые красивые, роскошные женщины Франции крутили с ним романы? Особенно известной была его недолгая, но очень страстная история любви с замужней Бриджит Бардо. В порыве страсти она кровью написала ему «Люблю тебя», попросила сочинить для нее самую красивую песню о страсти, и он за ночь написал две: «Bonnie and Clyde» и «Je t’aime moi non plus» («Бонни и Клайд» и «Я тебя люблю. Я тебя тоже нет»). Вот только последнюю, которую они спели дуэтом, где она сексуально стонет, то ли имитируя, то ли, как они сами говорили, взаправду испытывая восторги любви прямо в студии звукозаписи, Бриджит не разрешила выпустить на публику. Будучи замужем, она не хотела таких очевидных доказательств своей неверности. В конце концов, Бардо бросила своего музыканта, он впал в глубокую печаль, и потому что любил ее и потому что ведь теперь вся Франция знала, что его отвергла божественная Бриджит. Но он по-своему отомстит этой красотке, а та потом пожалеет себя за нерешительность. Он подарит эту песню другой своей пассии, и спев ее вместе, они станут знаменитыми, а песня до сих пор — одна из самых известных песен о любви.
Барышня и хулиган
Джейн Мэллори Биркин родилась 14 декабря 1946 года в Лондоне в семье военного Дэвида Биркин и актрисы Джуди Кэмпбелл. В 17 лет она начала карьеру актрисы, сначала в театре, в постановке Грэма Грина, затем в мюзикле, на пробах к которому познакомилась с композитором Джоном Барри, уже известным к тому времени автором музыки к фильмам про Джеймса Бонда. Ей было всего девятнадцать, когда она, по большой любви, выскочила замуж за этого человека старше себя. У Джейн стала складываться удачная кинокарьера. Ее пригласил в свой, ставший потом культовым, фильм «Фотоувеличение», сам Микеланджело Антониони. Поначалу Джейн смущало, что ей придется играть сцены совершенно обнаженной, да и муж скептически заметил, что она даже в спальне всегда выключает свет, прежде, чем они занимаются любовью. Но это лишь подстегнуло ее. Фильм стал лауреатом Каннского фестиваля, а Джейн — известной. Но личная жизнь не была такой радостной. В семье родилась дочь Кэйт, но ни юность и красота жены, ни маленький ребенок не удержали Джона от измен. В конечном итоге, он бросил семью и уехал в Америку. Джейн переехала к родителям, совершенно опустошенная и уверенная, что ее жизнь закончилась. Она согласилась поехать на кинопробы во Францию, взяв с собой малютку Кэйт, но совсем не надеялась на удачу, она вообще не знала французский и просто уехала подальше от Англии, чтобы немного забыться.
Фильм «Слоган» снимал режиссер Пьер Грембла, а в главной роли там играл Серж Генсбур. Серж только что расстался с Бриджитт Бардо, по сценарию героиня Джейн должна была быть его возлюбленной, но увидев Джейн впервые, Серж не мог скрыть циничной усмешки: эта тощая, глазастая простушка после роскошной Бардо была «просто каким-то несчастьем», по его словам. Джейн тоже не впечатлилась много возомнившим о себе Сержем, в письмах к брату она жаловалась на его грубость и снобизм. Хотя на пробах он проникся к ней жалостью и, подсказывая в одно ухо слова, в другое шептал, что невозможно приходить на съемки неподготовленной. Она плакала, и от своей беспомощности, и от еще свежего предательства мужа, а Серж говорил, что реветь у этой англичанки получается хорошо, хотя он и не приемлет, когда личные проблемы переносятся в профессию.
Чтобы как-то наладить отношения с Сержем на съемочной площадке, Джейн предложила режиссеру сходить им всем троим на ужин, но Грембла хитро и дальновидно решил оставить парочку наедине. Джейн до сих пор любит вспоминать, что весь снобизм и эпатаж Сержа в ее глазах улетучился, а лед тронулся, когда она пригласила его на танец, и «Мистер Казанова» так отдавил ей ноги, так неуклюже двигался, что она поняла, что за маской надменного ловеласа скрывается робкий и даже милый мужчина. В тот вечер Серж показал ей свой Париж: он возил ее из одного ресторана в другой, и всюду его знали и радостно встречали, и владельцы, и постоянные посетители. В русском «Распутине» Серж попросил музыкантов выйти на улицу и в честь Джейн сыграть самый красивый и печальный вальс, а сам щедро одаривал всех музыкантов чаевыми, засовывая купюры им в футляры. В конце вечера он галантно поинтересовался, отвезти ее домой или… и она выбрала «чашечку кофе» в отеле, куда он водил своих подружек. Ее смутило, когда портье спросил у ее спутника: «Вам как обычно, мсье Генсбур? Тот же номер?» Поднявшись наверх, она побежала в ванную, все еще сомневаясь — девочка из хорошей английской семьи боролась в ней со спонтанной и страстной женщиной. Однако, войдя к Сержу в спальню, она застала знаменитого любовника мирно посапывающим, тогда в соседнем магазинчике она купила диск с любовными песенками и поставила его в ноги Сержу, а сама, улыбаясь, поехала в свой отель, к дочке и няне. Не трудно догадаться, что после той, хоть и невинной ночи, любовную историю их героев в фильме им не надо было больше играть, притворяясь.
После съемок в «Слогане» Джейн думала вернуться обратно в Англию, она не хотела становиться просто девочкой при известном Генсбуре, такой она себя уже успела ощутить с первым мужем. Но внезапно ее пригласили сниматься в фильме «Бассейн» с Аленом Делоном и Роми Шнайдер. Серж сходил с ума, он собрал вещи и поехал с Джейн на съемки, испугавшись, что красавчик Делон соблазнит его любимую. Серж шутил, что Ален Делон состарится и станет страшным, а ему уже терять нечего, хуже он не станет. Сержу было сорок, Джейн двадцать два. Эта милая, юная девочка внесла в его жизнь искренние эмоции, радость и смех, а он залечил ее душевную рану: после того, как первый муж бросил ее, Джейн во всем винила себя, считая неумелой любовницей и неинтересным человеком. «Ты похожа на каникулы», — говорил герой Генсбура в фильме «Слоган», но это как-будто сам Серж обращался к Джейн.
Они прожили вместе тринадцать лет, хотя официально женаты не были. До Джейн у Сержа было две жены и росло двое детей от последнего брака. Серж и Джейн — не только красивая и грустная история любви, но и удачный творческий союз музы и музыканта, принесший обоим славу и интересные проекты.
Роман Биркин и Генсбура часто сопровождался скандалами. Любитель провокаций и эпатажа Серж, нашел в Джейн свою Бонни — вместе они не боялись рисковать и делать слишком откровенные фотосессии, эротические клипы и сниматься в скандальных фильмах.
Их первый совместный сингл «Je t’aime moi non plus »(«Я тебя люблю. Я тебя тоже нет»), тот самый, который Бриджит Бардо записала еще раньше, но побоялась отдать на публику, стал сенсацией и скандалом номер один. В финале песни Джейн стонала, имитировала оргазм (снова ходили слухи, что парочка, действительно, записала песню, занимаясь любовью, на что Серж съязвил, что тогда она была бы намного длиннее). В первые же недели продаж песня разошлась миллионным тиражом, Би-Би-Си отказалось транслировать ее по радио, а сам Папа Римский наложил на нее проклятие, за что Серж назвал его своим лучшим пиарщиком.
Женщинам было легко влюбиться в Генсбура. Он был типичным «плохишом», но в то же время, галантным и нежным. Циник и романтик, нахал и скромный влюбленный, к тому же, он сочинял стихи и песни, играл на фортепиано и снимался в кино. «Его лицо было намного интереснее любого другого лица, которое я когда-либо видела. С необыкновенно грустными глазами и красивым ртом. Он читал мне свои стихи, и это всегда была игра слов. Такая необычная черта — быть одновременно романтичным и смешным», — говорит Джейн.
Серж и Джейн часто ссорились на публике. Однажды в кафе, после того, как Серж рылся в ее сумочке, пытаясь найти доказательства измены, она запустила в его лицо пирожным. Тот пришел в ярость и погнался за убегающей Джейн по бульвару Сен-Жермен. Тогда она, не долго думая, бросилась в Сену. Пожарники помогли ей выбраться, промокшая, но хохочущая, она вышла из реки, и они с Сержем, кто любил такие выходки, пошли под руку домой — эти двое вели себя, как герои-любовники из какого-нибудь французского фильма.
По ночам ходили по клубам и ресторанам, возвращались к пробуждению детей, теперь они растили уже двух девочек (Джейн родила от Сержа дочь Шарлотту), ложились спать, пока те были в школе и спали до их прихода. Потом Джейн гуляла с ними в парке, играла и приводила домой на ужин к няням, а сама с Сержем шла на очередные вечеринки. Серж безумно любил и первую дочь Джейн от брака с Барри, и свою Шарлотту, он посвящал ей песни и снял в своем фильме. Начав жить с Джейн, Серж купил особняк, но каждое воскресенье, как примерный еврейский сын, он с Джейн навещал своих родителей. Мать готовила любимому сыну борщ, пирожки и вареники.
С Джейн Серж, казалось, был действительно счастлив, он писал для нее песни, они вместе много снимались, и в совместных проектах, и отдельно. И он даже, кажется, полюбил себя, стал охотно фотографироваться, ему очень шел новый имидж, который родился не без участия Джейн: с трехдневной щетиной, небрежно-шикарно одетый, в белых мокасинах Repetto без носков. Джейн однажды выбрала ему эту обувь, и он потом до конца жизни продолжал покупать туфли того же бренда. А носки она не любила на мужчинах: «Ну представьте, раздевается он, чтобы заняться любовью, стоит нагой и в носках — смешно и нелепо», — шутила она. Любовь и эротизм их отношений был виден невооруженным глазом, без слов, и этой любовной магией, этой химией они наполнили свои песни, клипы и фильмы.
Джейн никогда не обладала выдающимися вокальными данными, как, впрочем, и Серж, но все вместе: ее красота и стиль, его музыка и лирика, их роман, эпатаж, образ, который они создали, сделали из них известную и любимую пару Франции. Французы даже простили Джейн то, что она была англичанкой и говорила на языке с акцентом.
«Серж нашел во мне ребенка, двенадцатилетнюю красотку, он нашел во мне напряженность, томление, готовое разрешиться взрывом. Вот эту меня он нашел и вытащил на поверхность. На это ушли три фильма и все годы, что мы прожили вместе». Образ юной Лолиты всегда волновал его больше классической женственности. Гораздо позже он даже снимет свою дочь Шарлотту возраста нимфетки в неоднозначном фильме «Шарлотта навсегда» и в странном клипе на свою песню, где они сыграют влюбленную пару, и это вызовет скандал и разговоры об инцесте.
Стиль Джейн Биркин до сих пор является культовым и узнаваемым. Ей каким-то образом удавалось, совершенно не прилагая усилий, а естественно, выглядеть одновременно и модно, и уникально. Можно смело брать любой ее образ тех лет, и он будет актуальным сейчас. Она носила ультра короткие платья, шорты и юбки, но не выглядела вульгарно, могла надеть просто белую майку и джинсы и выглядеть стильно. Они оба были образцами того самого французского шика, хотя в их жилах не текла французская кровь.
«Мне всегда нравились мужчины-меланхолики, — говорит Джейн, — которые много пьют, не в ладу с собой и так далее. Вот именно такой, небритый, который сидит в баре, прямо в плаще, со стаканом виски и что-то пишет в блокноте, а не все эти гламурные красавцы в дизайнерской одежде с лейблами наружу».
Однако, жить с постоянно пьющим Сержем, у которого часто были депрессии, и он становился агрессивным, вести такой ночной образ жизни, когда девочки уже подросли, ей становилось все труднее. А Серж, хотя у него было все, чтобы быть счастливым, казалось, просто не умел, не знал или не хотел быть в этом состоянии. «Я не пригоден для счастья», — говорил он. Возможно, он считал, что творческому человеку нельзя быть сытым от жизни и специально надевал на себя маску страдания и недовольства, возможно, на то были его, внутренние причины. Но все, знавшие его, говорили, что ему свойственно саморазрушение и суицидальность.
Серж минус Джейн
Когда она уже больше не могла терпеть, а тут еще интересный французский режиссер Жак Дуайон обратил на нее внимание и предложил сняться в фильме, Джейн собрала вещи, взяла дочек и ушла от Сержа. Он поначалу не воспринял это всерьез. Они продолжали общаться, дружить, он так и писал для нее песни и словно думал, что ее уход временный. Только когда на его предложение купить ей новую машину, она тихо ответила, что это будет несколько странно, потому что она уже беременная от Дуайона, Серж вроде бы вернулся из грез. Но свою любовь к ней он похоронить не смог никогда, в его теперь одиноком и пустом доме все оставалось, как было при ней, это был словно музей Джейн, все ее вещи, даже маленькие заколки, так и лежали там, где она их оставила, он не позволял другим женщинам бывать в их спальне.
Когда Джейн родила третью дочь от нового мужа, Генсбур прислал ей коробку с детской одеждой и открытку с подписью «второй папа», а позже он и стал крестным малышки Лу. Они с Джейн продолжали оставаться лучшими друзьями, свои самые грустные, красивые песни о любви он написал для нее именно после их разрыва — теперь, кажется, он, действительно, стал несчастен, у него были на то настоящие причины. «Он был мой товарищ, мой лучший друг. Он мог заявиться ко мне в любое время дня и ночи, и для него у нас всегда была комната. Я готовила ему ужин или приносила чашку чая — и сидела с ним и болтала. Мне повезло: на самом деле, я никогда не теряла Сержа», — говорит Джейн. А он потерял все: умерла мама, любимая собака, и Джейн обрела новую жизнь. Свое горе он выплескивал в стихи, посвященные ей.
«Помни, — надо меня забыть.
Я не забуду.
Поклянись, что не будешь память хранить.
Я не буду.
Узелок на беспамятство завяжи.
Я завязала.
Или…лучше его развяжи.
Я развязала.
Обещай, что больше не будет слез.
Меньше не будет.
Это дым от твоих папирос.
Больше не будет.
Помни, надо меня забыть,
В черную яму
Воспоминания надо свалить.
Я телеграмму
В срок тебе вышлю: ты знаешь, о том,
Что встречи не будет.
Только ты помни, ты знаешь, о чем.
Только ты помни…»
(перевод Тамми Ф.В.)
Джейн вспоминает, как было невыносимо грустно и странно ей петь его песни, в словах которых была его боль. Она записывала их в студии, а он стоял за стеклом и плакал. Позже он женится в последний раз, на девушке, младше его на тридцать один год. Каролин фон Паулюс, (Бамбу, как он звал ее), модель, певица и актриса была наполовину азиаткой и внучкой генерала-фельдмаршала Фридриха Паулюса. Серж купил ей отдельную квартиру, несмотря на то, что у них позже родился сын Лулу, маленький Люсьен Генсбур, и никогда не давал ключи от своей. Она его очень любила, а он… наверное, продолжал жить в воспоминаниях об их счастье с Джейн.
Долгое время Серж писал песни для других, их исполняли все самые знаменитые актрисы и певицы Франции, сам он редко пел, но после разрыва с Джейн снова стал выступать с сольными концертами. Хотя популярность к нему пришла после простеньких, незамысловатых мелодий, он был довольно серьезным и талантливым композитором и аранжировщиком, который даже повлиял на некоторые современные жанры. Начав с шансона, он обращался ко всем стилям, от рок-н-ролла, джаза до классики, рэпа и новой волны. Он часто использовал в своих мелодиях классические сочинения Брамса, Шопена, первым во Франции стал играть рэгги, гостил у самого Боба Марли, играл с его ансамблем, переложил Марсельезу на мотив рэгги, чем вызвал огромный скандал и даже был побит патриотами. Впервые во Франции он начал выпускать концептуальные альбомы. Хотя сам он не считал себя серьезным поэтом, в его песнях есть изысканные рифмы, каламбуры, он избавил французский шансон он старомодных канонов.
Оставшись без Джейн, он стал кутить еще больше, его эпатаж тоже не знал предела. Ему всегда был свойственен какой-то русский размах: он любил пение цыган, застолья, был щедрым, всегда раздавая большие чаевые официантам и музыкантам, любил русскую музыку, особенно грустную, и сам был по-русски меланхоличен и любил предаться печали, правда, чаще под стакан виски, нежели водки. Весь Париж знал про его выходки: он мог завалиться в полицейский участок и требовать, чтобы его арестовали, а потом везли домой непременно под звуки сирен. Увидев, как пожарники спасают пострадавших, он мог всю команду пригласить в дорогой бар и напоить шампанским. Однажды на телешоу он демонстративно сжег 500-франковую купюру в знак протеста против высоких налогов. А юной Уитни Хьюстон он прямо во время совместного интервью заявил, что хотел бы заняться с ней любовью. «Провокация — мой кислород», — так говорил Генсбур.
Сержа нельзя представить без сигареты в руке — кажется, он не курил лишь во время сна, но и спал он недолго. Он не выпускал любимый «Житан» из рук — курил на сцене, когда пел или давал интервью, курил, когда сочинял, курил постоянно. «Если я брошу пить и курить, то ведь могу долго прожить. А это скучно», — то ли всерьез, то ли с сарказмом говорил он.
В 1973 году у него случился первый инфаркт, а 2 марта 1991 года, не выдержав пятого, Серж умер в своей квартире, будучи там один, прямо за рабочим столом, во сне. Джейн в то время была в Англии, возле больного отца, но сразу же примчалась в Париж. Она, ее дочки и Бамбу четыре дня не могли заставить себя отойти от умершего Сержа. За день до смерти он звонил Джейн и сказал, что купил ей большой бриллиант взамен того, что он подарил ей когда-то, а она его потеряла. «О, Серж! Прекращай пить!»— ответила она, уверенная, что это его пьяный эпатаж. Он также оставил ей завещание на получение процентов с его альбомов. «Он всегда был моим ангелом, он им и остался! » — сказала Джейн.
На его похоронах, вместе с самыми известными творческими людьми, были таксисты, официанты, музыканты из ресторанов, простые парижане — он был всенародным любимцем. Президент Франсуа Миттеран в надгробной речи сказал: «Он был нашим Бодлером, нашим Аполлинером. Он возвел песню в ранг искусства». Катрин Денев прочитала над его могилой написанное им стихотворение «Бежать от счастья». А Джейн положила в его гроб свою самую любимую игрушку, войлочную обезьянку, с которой спала и не расставалась с шести лет. Дом, где он жил, и его могила на кладбище Монпарнас — до сих пор наиболее часто посещаемые, там всегда лежат игрушки, цветы, фотографии, стоят свечи и его любимые «Житан». Сам про себя Серж говорил: «Во всем я достиг успеха, кроме собственной жизни». После смерти Сержа Джейн упрекала себя. Иногда ей казалось, что она могла бы спасти его от алкоголизма, если бы осталась рядом. Сержу было всего 62 года.
Жизнь без Сержа
Через три дня после смерти Сержа умер отец Джейн, которого она боготворила. Джейн впала в черную тоску, а муж стал изменять, не в силах выносить ее постоянной скорби и причитаний, что все любимые ею люди покинули этот мир. Закончилось тем, что они развелись — Жаку было нестерпимо делить Джейн с призраком, кажется, умерший Серж вызывал у него большую ревность, чем живой. И осталась Джейн с тремя дочками. Все они позже в жизни нашли себя в творчестве. Старшая Кейт стала известным фотографом знаменитостей, Шарлотта — актрисой и певицей, а Лу — певицей, актрисой и моделью.
За всю жизнь Джейн снялась во многих фильмах, но, пожалуй, до знакомства со своим третьим мужем, режиссером Жаком Дуайеном, ей доставались роли милашек и простушек, не обремененных интеллектом, да и язык она знала тогда далеко не в совершенстве. Муж-режиссер увидел в ней драматическую актрису, он заявил, что застегнет ее платье на все пуговицы, имея ввиду, что не будет спекулировать на ее сексапильности, и выжмет из нее настоящую игру. Впоследствии, она снялась в интересных и значимых фильмах режиссеров Ж.Л. Годара, А. Варды, Б.Тавернье, А.Рене.
Еще в в восьмидесятые, на одном из рейсов, она разговорилась с попутчиком, который оказался представителем дома Hermes, и посетовала, что не может найти сумку, в которую бы все помещалось, но которая была бы меньше, чем чемодан, и больше, чем их популярная модель Kelly. Так, в 1984 году в модный мир явилась сумка, названная в честь Джейн — Birkin. Сейчас Джейн распродала все свои именитые сумки, они слишком тяжелы для нее, да и позволить она себе их уже не может. В 2015 году она требовала, чтобы сумку перестали называть ее именем из-за жестокого обращения с крокодилами на ферме поставщиков, но Hermes смог доказать, что не имеет к этому отношения, и конфликт был исчерпан, сумка так и носит ее имя.
Джейн продолжала петь песни Сержа и после его смерти, хотя иногда ей казалось, что надо прекратить, и она брала перерывы. Она снималась в фильмах, сама выступила в роли режиссера в автобиографическом фильме «Коробки», пробует себя в сочинительстве песен и очень много времени отдает благотворительности.
В 2004 году из рук Королевы Великобритании она получила «Национальный орден за заслуги».
Последние годы были тяжелыми для Джейн. В 2013 году, в возрасте 46 лет, ее старшая дочь покончила с собой, выбросившись из окна своей парижской квартиры. Следующие два года Джейн вообще не могла выходить на люди, не бралась за проекты, но постепенно вернулась к жизни. А недавно стало известно, что уже после этого несчастья она боролась с раком и уверена, что искусство помогло ей выжить. Врачи говорили, чтобы она смотрела кино, посещала театры, общалась с другими, чтобы не оставаться наедине с собой.
Серж никогда не воспринимал свой успех как данность. Его всегда удивляло и приводило в восторг, что зрители ходят на его концерты, любят его песни и музыку. Полный зал на его концерте, со светящимися зажигалками в темноте в его честь, мог растрогать его до слез. Вряд ли он когда-нибудь думал, что знаменитый нью-йоркский Карнеги Холл через двадцать семь лет после его смерти будет набит до отказа на концерте Джейн Биркин, исполняющей его песни. О любви. Его любви. Их любви. Написанной им для нее.
Джейн пела в сопровождении симфонического оркестра Wordless Music Orchestra песни со своего нового альбома Le Symphonique с песнями Сержа, написанными для нее. Сам Генсбур очень любил классическую музыку, часто использовал элементы из знаменитых произведений в своих мелодиях, потому его песни под симфоническое исполнение звучат органично.
«Что я могу сделать для него сейчас, когда уже поздно? Я хотя бы могу носить частичку его, брать его с собой, произносить его слова», — сказала Джейн. И какое-то незримое, потустороннее присутствие Сержа Генсбура ощущалось в атмосфере зала. Возможно, потому, что Джейн, хотя и пела для зрителей, мысленно обращалась к своему любимому. Да и разве мог он не поддержать ее, где бы он ни был.
Песни некрасивого, неуверенного когда-то в себе мальчика, боящегося зеркал, слушал Карнеги Холл: кто-то пускал слезу, кто-то подпевал, другие слушали, затаив дыхание. Его любимая Джейн все еще помнит и любит его, а его песни пережили его самого. Только самую первую песню, скандальную «Я тебя люблю. Я тебя тоже нет» Джейн не исполнила. То ли потому, что без Сержа она не имеет смысла, то ли потому что изначально она была написана не для нее.
«Я бы хотела снова испытать любовь,— говорит Джейн, чтобы петь о настоящих чувствах, а не о воспоминаниях».
Но их любовь уже не повторится. И это так красиво, и печально — совсем в духе неисправимого циника и романтика Сержа Генсбура.
Текст Ольги Смагаринской, специально для журнала «Этажи»
Ольга Смагаринская. Окончила факультет журналистики МГУ. В годы студенчества сотрудничала с различными (на тот момент еще советскими) изданиями. Жила в Чикаго, Лондоне, Сингапуре, в настоящее время обосновалась в Нью-Йорке с мужем и двумя детьми. Публикуется в Elle Russia, Elegant New York, Ballet Insider, RUNYweb.com, Этажи, Музыкальные сезоны. Лауреат премии литературно-художественного журнала «Этажи» в номинации «Лучшее интервью 2017 года».
Серж Генсбур и Джейн Биркин, 1970, Париж
Он был страшон как чёрт, элегантно небрит и вечно пьян. Дымил как паровоз «Gitanes» и сыпал циничными скабрезностями. Но женщины любили его, прощали дурацкие выходки и охотно помогали предаваться низменным страстям.В своей болезненной тяге к скандалу и эпатажу Серж Генсбур, заигравшись, нередко переходил границы дозволенного. В немецкой форме времён Второй Мировой он исполнял «Марсельезу» в стиле регги, изображал преступный инцест с рано созревшей дочерью Шарлоттой, инсценировал собственные похороны и предлагал юной Уитни Хьюстон потрахаться не выходя из прямого эфира. Боготворившая его публика, каждый раз списывала всё на провокационный стёб, чрезмерный талант и извращённое эстетство.
Суровые рокеры копировали его пьяный треш и угар, а молодёжь видела в помятом, богемном дядьке в чёрном костюме и белых туфлях на босу ногу живого культурного идола из славного «свингующего и ревущего» прошлого.
Но начиналось всё совсем не так шоколадно. В 1919 году одесское семейство музыкантов Гинзбургов помахало ручкой революционно настроенным массам трудящихся с переполненной палубы парохода, отбывающего в Стамбул. Конечной точкой путешествия стал Париж, распахнувший свои гостеприимные объятия подвядшим цветам белой эмиграции. Нужда заставила главу семейства, композитора, пианиста и художника Иосифа Гинзбурга сесть за рояль в баре, аккомпанируя супруге, камерной певице Ольге Безман.
Трагически потеряв первого ребёнка, пара не планировала заводить детей, но со временем родила двух чудесных девочек и застенчивого мальчика Люсьена. Люсьен страшно комплексовал по–поводу своей ярко выраженной семитской внешности, являя собой классический образ еврея с нацистских карикатур, щедро наводнивших Париж в годы фашистской оккупации. Позднее, начав с подачи отца играть по барам и кабаре, он старательно забивался в тень, изредко огрызаясь на чрезмерно любопытных посетителей.
Со временем смущение спряталось за дерзостью, застенчивость под цинизмом, а некрасивость за обаятельным сарказмом. Эта бесконечная борьба с собой вознесла его к вершинам французского музыкального Олимпа и всенародного обожания, но полностью разрушила внутри.
Недовольный слащавым именем и труднопроизносимой фамилией, Люсьен переименовывает себя в эффектного Сержа Генсбура, делая двойной реверанс в сторону Сергея Рахманинова и Томаса Гейнсборо. С детства разрываясь между любовью к живописи и тягой к музицированию, Серж всё–таки выбрал последнее, как более доходное и перспективное, попутно уничтожив все свои полотна, дабы не отвлекали и не мозолили глаза.
Жребий был брошен и Рубикон перейдён: отныне он джазовый музыкант, композитор и креативный поэт. А после того, как неподражаемый Борис Виан его «заметил и в гроб сходя благославил», о Генсбуре заговорили всерьёз. Придя к выводу, что для хороших песен требуется чуть более красивая упаковка он начинает писать для других.
В 1965–ом юная бельгийка Франс Гааль взорвала Евровидение двусмысленной песенкой нашего героя. На волне успеха Серж выдал ещё один хит — «Леденцы». Под звуки бесхитростной мелодии милая и доверчивая девчушка воспевала завуалированные радости орального секса. Когда всё вскрылось, творческий дуэт распался, а акции композитора Генсбура заметно подросли.
Восхитительная Джейн Биркин и эпатажный Серж Генсбур – самая скандальная пара Парижа!
Иконы стиля 60х-70х годов, талантливые, яркие, эпатажные, как только их не называли. Они писали музыку, пели, играли в кино, и снимали его. (Их самую известную совместную песню «Я тебя люблю, я тебя тоже нет» официально запретили во Франции, Италии, и Испании.)
«Улыбайтесь – и вы будете выглядеть на 10 лет моложе». Джейн Биркин
История любви и творчества Джейн Биркин (Jane Birkin) и Сержа Генсбура (Serge Gainsbourg).
Джейн родилась в декабре 1947 года в Лондоне. Английская аристократка по происхождению, она сделала выбор в пользу Франции для развития своей карьеры. Поворотным в ее жизни, бесспорно, стало знакомство в 1968 году с культовым провокатором и обаятельным интеллектуалом, знаменитым французским певцом, автором кино и музыки, поэтом, актером и режиссером — Сержем Генсбуром.
В юности Генсбур хотел стать художником, даже специально учился. Затем передумал, сжег картины, подрабатывал пианистом в барах. Начав писать традиционный французский шансон с элементами джаза, Генсбур перешел к рок-н-роллу, регги, фанку и рэпу. Они встретились на съемке фильма, и не расставались 12 лет, а их творческий союз длился до самой смерти Генсбура в 1991. Двадцать лет назад на его похоронах президент Франции Франсуа Миттеран произнес: «Он был нашим Бодлером, нашим Аполлинером. Он поднял песню до уровня искусства».
Иконы стиля 60х-70х годов, талантливые, яркие, эпатажные, как только их не называли. Они писали музыку, пели, играли в кино, и снимали его. (Их самую известную совместную песню «Я тебя люблю, я тебя тоже нет» официально запретили во Франции, Италии, и Испании.)
Генсбура своим кумиром называли Мадонна и Джонни Депп, a в честь Биркин бренд Hermes назвал свою культовую модель сумки. Сложно переоценить влияние этого союза на моду, музыку, кинематограф, стиль жизни в целом.
По версии журнала Time Джейн Биркин входит в Топ-100 людей »повлиявших более всего на развитие моды». Она снялась более чем в 25 картинах, в том числе «Бассейн» с Аленом Делоном, и «Дон Жуан» с Бриджит Бардо. Стиль Биркин — небрежный и женственный шик. В нем есть простота, загадочность, сексуальность, игривость, естественность. Микс свинцующего Лондона, элегантного Парижа, бохо-шик 70х, и немного рок-н-ролла.
Фото со свадьбы Биркин и Генсбура. Их дочь родилась в 1971 и так же стала актрисой, aвтором песен и певицей.
Манера одежды, а скорее даже образ Джейн Биркин, превратился в эталон французско-английского шика. Тренды трендами, а ее фирменная челка, макияж, свободные белые рубашки и джинсы с высокой посадкой, короткие черные платья и многое другое — это стиль вне времени, актуальный всегда.
«Мода проходит, стиль остается». Коко Шанель
Время никого не щадит…
Источник
Jane Birkin & Serge Gainsbourg | Блогер IvannaIvanova на сайте SPLETNIK.RU 16 декабря 2017
«Все твердили мне, что Серж — плохой, опасный и сумасшедший русский, но после совместного ужина я поняла, что он абсолютно очарователен. Он все еще был влюблен в Бриджит Бардо, а я была все еще влюблена в Джона Барри, но постепенно мы залечили друг другу раны.»
Серж Генсбур: «Когда я впервые увидел Джейн, я подумал: Что это еще за английская свинья?»
Джейн Биркин: «Когда я впервые увидела Сержа, меня поразило не его лицо, а его манера поведения. Я нашла его просто… ужасным!»
«Я люблю Джейн, она значит для меня очень много, а точнее, все. Я никогда раньше подобного не произносил, но я действительно люблю эту девушку».
«Джейн как луч света в моем царстве тени. Для такого мерзкого, опасного и во всех отношениях подозрительного типа, как я, Джейн просто подарок».
«Однажды мы с Сержем сидели в баре, и он перевернул мою знаменитую корзинку, так, что, ко всеобщему веселью, все ее содержимое вывалилось на пол. Я сразу же поклялась ему отомстить. На столе был пирог с заварным кремом, который уже через пару секунд летел в сторону Сержа! (смеется) Весь в креме и остатках пирога, он вышел из бара и пошел по бульвару Сен-Жермен. Необходимы были крайние меры, и поэтому я пронеслась мимо него, сбежала по ступенькам, ведущим к Сене и, недолго думая, бросилась в реку. К радости Сержа, от моего топа St. Laurent ручной работы практически ничего не осталось. После этого я вылезла из реки и, рука об руку, мы счастливо направились в сторону дома. Серж был настоящим поклонником таких красивых жестов.»
«Раньше, когда я покупала цветы, то оставляла их умирать на столе прямо в упаковке, считая это романтичным. Сейчас я тщательно обрезаю ст:) и каждый день меняю воду. Я изменилась благодаря Сержу. Он научил меня ценить жизнь».
«Мне кажется, что первые годы с ним были для меня каким-то возвратом в детство, золотым веком, когда все было позволено и все было возможно. Я помню, как мы поехали в Дубровник и купили там детский поезд. В номере мы нагрузили его бутылочками водки из бара, и Серж запускал его, чтобы он проезжал под кроватью. Это был момент неописуемого счастья!»
Семейные фото
P.s.: Серж Генсбур, Джейн Биркин и Марина Влади встречают Новый 1979 год в русском ресторане «Распутин»
Про Сержа Генсбура и его Биркин
Французский музыкант Серж Генсбур был в равной степени гением и безумцем; музыкантом и актером; мужем и плейбоем; любовником и филандером; музыкальным маэстро и охотником за тяжелым страстным дыханием; он был эпатажным, скандальным и абсолютно популярным шансонье.
Человек, которого публика знала как Сержа Генсбура, по происхождению Люсьен Гинзбург, был сложным, как двуликий Янус — циник под алкоголем, и нежный и ласковый трезвым. Он стал титаном французской поп-музыки.
Гениальный композитор-песенник, не поверите – он боялся публики и отдававший лучшие песни другим исполнителям.
Он был большим пьяницей, шутником и душой любой тусовки.))
А еще совратителем. Как это ему удавалось, ведь внешне он был неказист – невысокий, ушастый, с большим еврейским носом, который в народе зовут шнобель.
Но он совратил 8 знаменитых актрис 😊.
.. Брижит Бардо, Ванессу Паради, Джейн Биркин …. На истории С Биркин остановимся – он посвящал ей свои песни до самой смерти, она мать его дочери Шарлотты, культовая актриса, певица и модель талантливых фотографий, сделанных Френсисом Джакобетти для журнала Lui в декабре 1974 года и Хельмутом Ньютоном в 1978 году.
Джейн Биркин познакомилась с Сержем Генсбуром на съемочной площадке Слогана в 1968 году, у них вспыхнули чувства. Страстные и творческие. Отношения длились 13 лет. Они никогда не были женаты, несмотря на слухи.
В 1971 году у них родилась дочь, не менее знаменитая актриса и певица Шарлотта Генсбур.
Биркин бросила Генсбура в 1980 году.
Еще несколько снимков, но уже не Ньютона.
Песня Генсбура и Биркин Je t’aime… moi non plus стала европейским хитом, несмотря на запрет радиотрансляции в Испании, Швеции, Великобритании и Португалии. Во Франции радиостанциям было разрешено крутить ее только после 11 ночи.
Джейн Биркин сегодня жива и сегодня, а Сержа Генсбура не стало более 25 лет назад.
«Мне всегда нравились мужчины-меланхолики. Которые много пьют, не в ладу с собой и так далее.
Когда обнаруживаешь себя рядом с одним таким мужчиной, вторым, третьим, начинаешь думать: «Может, мне действительно именно это и нужно? Вот именно такой, небритый, который сидит в баре, прямо в плаще, со стаканом виски и что-то пишет в блокноте, а не все эти гламурные красавцы в дизайнерской одежде с лейблами наружу».
Джейн Биркин
Ютьюб
