Генсбур шарлотта интервью: Шарлота Генсбур в интервью для Vogue

Интервью с Шарлоттой Генсбур — Афиша Daily

Поп-культура

Николай Овчинников , Кристина Сарханянц

11 июля 2019  17:14

Популярное на сайте

Сложный тест Чей это голос в фильме Балабанова? Сложный тест «Афиши Daily» Тем временем в России Глобальное потепление в России: «Мы потеряем большое количество биоразнообразия» Книги Оксана Васякина — об Анни Эрно, лауреатке Нобелевской премии Театр Прости, конечно же, нелепо: «Саша, привет!» в Театре Наций

Фотография: Albert L.Ortega/Getty Images

На прошлой неделе в Россию с концертами приезжала Шарлотта Генсбур. Все билеты на ее выступления были проданы.

По случаю концерта «Афиша Daily» задала свои вопросы певице в эфире радиостанции «Культура» об альбоме «Rest», книге, жизни в Нью-Йорке и жизни в турне.

— Что лучшее и что худшее в гастрольной жизни?

— Лучшее — я нашла отличную команду. Это впервые так. То есть у меня был замечательный опыт и раньше. Может, потому что группа росла вместе со мной: сперва был один человек, потом еще и еще. И вот это впечатление, когда ты являешься частью рабочего процесса, участвуешь в творчестве. И мы так хорошо поладили. Это лучшее… А худшее — то, что мы путешествуем, в автобусе, впятнадцатером (смеется). Это весело, но я единственная женщина.

— Альбом «Rest» — очень личный альбом, и первый, для которого вы написали большую часть песен. Что было отправнной точкой для его написания?

— Когда я закончила предыдущий тур с Коннаном Мокасином (новозеландский продюсер и сонграйтер. — Прим. ред.), он сказал, что пойдет со мной куда угодно, лишь бы я попробовала: «Я не понимаю французский, не понимаю того, что ты поешь, но попробуй». Он терпеливо работал со мной, сочинял мелодии. Я пыталась сочинять тексты. Это был долгий путь. Я всегда хотела писать, я всегда пыталась — без особого успеха. И вот впервые у меня было несколько песен, которые мне понравились, и вот это было отправной точкой. То есть у нас не было намерения написать альбом, было просто несколько песен. А потом я услышала SebastiAn (французского продюсера и музыканта, продюсера альбома «Rest» — Прим. ред.). Мне хотелось записать альбом с электронным звуком.

— Как у вас устроен сочинительский процесс?

— У меня нет методов. Вот почему я нервничаю из‑за этого: мне хочется все сделать быстро, а сочинение песен занимает так много времени. У меня нет каких‑то особых инструментов. С каждой песней все происходит по-разному. В 2013 году моя сестра (Кейт Барри. — Прим. ред.) умерла. Это было шоком для меня. Я решила покинуть Францию. Я перебралась на какое‑то время в Нью-Йорк, там я могла писать, находясь в определенной изоляции. И весь альбом посвящен ей [сестре].

Главная и самая известная песня Генсбур на альбоме с изящным клипом в духе «любви все возрасты покорны»

— Вы говорили, что нервничаете при создании песен. А приходилось ли вам прибегать к самоцензуре в эти моменты?

— На альбоме я говорю об очень личных, интимных вещах. Но это единственный способ что‑то сделать. Моя жизнь приоткрыта для людей, так что я не смущаюсь, что заставила кого‑то чувствовать себя некомфортно. Я не раскрывала никаких секретов, я просто была очень честной. Эта идея честности, откровенности важная для меня, потому что иногда мне кажется, что это единственное, что я могу сделать.

— Как сочетаются ваша актерская и музыкальная карьера?

— Между ними нет связи, что довольно странно. Потому что ты снимаешь клипы, делаешь визуальное оформление к альбомам, а параллельно снимаешься в фильмах… Люди в этих индустриях не связаны друг с другом. И мне это нравится: я могу переходить из одного мира в другой, и, скажем, в музыкальном мире, меня знают с одной стороны, а в кинематографическом — с другой. Это восхитительно иметь два разделенных мира.

—А есть еще и третий мир. Вы собираетесь выпустить книгу в этом году.

— Она уже вышла во Франции. Это скорее не книга, а такой альбом. Смотрите. Сперва я выпустила альбом. Это был первый шаг. Потом, с помощью моих друзей, я решила выпустить видео. Это был следующий шаг. Одна из подруг увидела, что я рисую и фотографирую. И она сказала: «Было бы классно сделать книгу». Я была заинтересована этом. Но я в итоге отдала все мои работы, и их уже публиковали без меня, я не хотела этого ощущения, что я делаю книгу. Это было бы для меня слишком претенциозно.

— Но вам нравится результат?

— Да. Это такое другое лицо альбома. Это все, что я делала во время его создания. Это автопортреты, Нью-Йорк… Это такое саморазоблачение.

Это видео дает определенное представление о том, как звучит вживую Генсбур. Грандиозно звучит.

— Вы упоминали уже Нью-Йорк. Каково стать его жительницей?

— Я ей себя не чувствовала. Мне нравилось быть иностранкой. Я окружена иностранцами. Это город, где тебя привечают, но… Мне кажется, пять лет спустя я поняла, откуда я родом и как я скучаю по Европе. Так что я вернусь. Не знаю когда, но вернусь. Что мне нравится в Нью-Йорке — я все еще открываю для себя что‑то новое. Очевидно делать творческие вещи здесь, потому что каждый здесь творец. Здесь все менее серьезно. Если бы я выпустила книгу во Франции, то ощущала бы давление на себе. А в Нью-Йорке я этого не чувствую, потому что никто меня не знает.

Подробности по теме

Шарлотта Генсбур — про «Обещание на рассвете», переезд в Нью-Йорк и свои концерты

Шарлотта Генсбур — про «Обещание на рассвете», переезд в Нью-Йорк и свои концерты

Шарлотта Генсбур: «Ярлык иконы французского кино в Нью-Йорке был с меня снят» — Звезды

Интервью

О том, как изменилась жизнь актрисы после неожиданного переезда, — в интервью

Агния Лисицына

10 декабря 2020 17:53

Шарлотта Генсбур

Фото: RexFeatures/Fotodom. ru

Если и есть в современном шоу-­бизнесе кто-­то, кто олицетворяет собой французский шик точнее и полнее, чем Шарлотта Генсбур, то мы о таких не знаем. Дочь известнейших родителей, музыканта Сержа Генсбура и актрисы Джейн Биркин, она сумела построить и собственную карьеру. Шарлотта оказалась талантлива и как певица, и как актриса. Интерес к ней мировых СМИ, всегда стабильно высокий, буквально взлетел после ее ролей в нескольких фильмах режиссера Ларса фон Триера. Как же поменялась жизнь Генсбур после этого сотрудничества и внезапного переезда из Парижа в Нью-­Йорк?

— Шарлотта, уже некоторое время ты со своей большой семьей живешь в городе «Большого Яблока». Теперь, спустя несколько лет, можешь рассказать, почему поменяла родную Францию на США?

— Теперь да. После смерти моей сестры Кэти я не могла дышать там. Сознаюсь — и вам всем, и сама себе — это был побег. Не знаю, останусь ли здесь надолго, правда, я уже седьмой год так отвечаю. Но пока я еще не готова вернуться в Париж. Альтернативы не вижу.

— Как встретил тебя Нью-­Йорк?

— На удивление хорошо. Я почувствовала гостеприимство, будто глотнула свежего воздуха. И это для меня стало настоящим открытием. Ведь европейцы воспитываются в некотором… пренебрежении, наверное, к американцам, их культуре, их традициям и привычкам.

— Знаю, что именно здесь ты написала свой последний альбом, и это первый раз, когда ты от и до написала все тексты. Название у диска, прямо скажем, говорящее — «Отдых»…

— Да, я почувствовала, что готова выйти к людям и раскрыть себя, обнажить душу, продемонстрировать что-­то более личное, чем всегда. Это был принципиальный вопрос. Я такая трусиха, а тут набралась смелости. Конечно, все мои мысли возвращались к погибшей Кейт, и это странным образом помогло. В какой-­то момент я поняла, что мне все равно, хорошим или плохим получится мой альбом, и впервые не заботилась о том, как воспримут его люди. Многие спрашивали тогда, был ли «Отдых» своеобразной терапией, выражением скорби. Нет! Да, писать его иногда было болезненно, но я получила огромное удовольствие от творчества. И я не использовала диск для решения своих проблем, это не уменьшило моего горя. Нет ничего, что могло бы помочь, только расстояние и время. И именно благодаря расстоянию и времени я смогла быть достаточно искренней и говорить прямо. И наконец перестать слушать голос отца, который иногда звучит в моей голове, оценивая то, что я делаю.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Charlotte Gainsbourg (@charlottegainsbourg)

— Знаешь, очень символично вышло, не находишь? Во многих интервью до твоего «Отдыха» ты постоянно отсылаешь журналистов к образу своего отца, сравниваешь себя с ним… И, может, впервые за всю твою певческую карьеру ты…

— Да, приняла свое несовершенство. Я никогда не была довольна собой: ни как певицей, ни как актрисой. Но кое-­что я поняла сразу, и в этом мне помог мой папа: даже если у тебя нет голоса, это не главное. Дыхание, интонации — вот что заставляет звучать тебя живо. Я наблюдала за отцом долгое время, в конце концов мой первый альбом был создан при его всестороннем участии, но, чтобы «дойти» до этого самой, потребовалось много времени. Зато теперь я готова однозначно заявить, что я предпочитаю ошибки красивой и идеальной картинке, которую сегодня тиражируют из всех социальных сетей.

— Поменялась ли твоя актерская карьера после переезда в Америку?

— Только хотела рассказать! Да, она тоже поменялась. Вернее, изменилось собственное восприятие себя как актрисы. Во Франции я постоянно чувствовала, что вот мои родители, и они те, кто они есть, а я должна оправдывать ожидания.

— Родительские?

— Нет, общества. Ни мама, ни папа никогда не давили на меня. Может быть, потому что они и сами себя не воспринимали всерьез.

— Как же вышло, что при таком влиянии окружения ты рискнула и стала и актрисой, и певицей?

— Быть может, я могла бы сделать больше. Я понимаю, почему США называют страной возможностей. Тут я гораздо отчаяннее и смелее, чем в Европе. Ну а там… там я постоянно одергивала себя. Оглядывалась назад и понимала: у меня нет такого таланта, как у папы, значит, не стану и пробовать. Американцы куда легче становятся к творцами, художниками. Здесь это не такая уж и проблема.

— Помимо всего ты остригла свои волосы!..

— Да, ярлык иконы французского кино в Нью-­Йорке был с меня снят, я была предоставлена самой себе. Представь, я даже начала носить легинсы для уличных тренировок. Я не могла себе этого позволить в Париже. До сорока лет! Сейчас мне все равно: я могу покататься на велосипеде, потом отвести детей в школу, и все это в легинсах, растянутом свитере и кроссовках. Такое чувство, что во Франции я постоянно старалась, а здесь не хочу прилагать никаких усилий.

— И тем не менее ты очень близка к миру моды, не правда ли?

— Я просто дружу с Энтони Ваккарелло (креативным директором марки Saint Laurent. — Прим. авт.). По большому счету меня не очень волнует мода. Мой лучший образ — белая футболка и свободные джинсы. Да, иногда я посещаю показы, но только тогда, когда ожидаю увидеть перфоманс. Прийти на шоу ради того, чтобы сфотографироваться и посидеть пятнадцать минут в первом ряду, — это ужасно! Все, что меня на самом деле интересует, — чтобы в шкафу была чистая одежда.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Charlotte Gainsbourg (@charlottegainsbourg)

— Знаю, что именно ради Ваккарелло ты вернулась в Париж.

— Ненадолго, только ради его шоу. Пока я не готова снова жить здесь.

— Хочу спросить у тебя о — да-­да — работе с Ларсом фон Триером.

— О «Нимфоманке» конкретно?

— Да, о ней, но не только. Это же был не первый раз, когда ты сотрудничала с ним?

— Да, до «Нимфоманки» были «Антихрист» и «Меланхолия».

— Говорят, что Ларс писал сценарий «Нимфоманки» специально под тебя. Как тебе кажется, это так?

— Возможно, но не до конца. Сейчас поясню. Я совершенно точно не была музой режиссера, скорее, он знал, что я стану подходящим инструментом для исполнения его замысла. Он относится ко всем актерам уважительно, но только до момента, пока те не войдут в кадр.

— Имя твоей героини и имя твоей дочери — Джо. Думаешь, и это было в некотором роде не совпадением?

— Знаешь, я просила Ларса изменить имя, но он ответил, что это важно. «Мне нужно мужское имя, и я хочу, чтобы в фильме звучала песня Hey Joe».

—…И он предложил тебе поменять имя дочери?

— Ага! (Смеется.)

— Тяжело ли тебе было сидеть на закрытом показе в Каннах?

— Было страшно, но не из-­за неловкости или чего-­то такого. Я помню воспоминания моей мамы, которая рассказывала, как в Каннах зрители освистывают фильмы, которые им не нравятся. Они могут быть по-­настоящему агрессивными, и я была уверена, что нас ждет нечто подобное. Очень нервничала. Но нет, все были очень уважительны. Я даже немного разочаровалась! (Смеется.)

Шарлотта Генсбур

Фото: RexFeatures/Fotodom.ru

— Как выглядит твой баланс между актерской и певческой карьерой? Я знаю, что сейчас ты больше снимаешься, а вот туры не любишь. Все потому, что съемки происходят в ограниченном кругу «своих» людей, в то время как выступления на сцене — всегда работа вживую?

— В точку. Я никогда не могла найти места на сцене. Я не уверена, что мне должно быть прямо-таки удобно, но как минимум я не должна страдать, верно? А я постоянно дергаюсь и совсем не получаю удовольствия.

— Значит, и театральный опыт прошел мимо тебя?

— Однажды я пробовала, и мне понравилось. Я совсем не училась актерству, и потому было здорово репетировать месяц или два, проводить семинары, взаимодействовать с режиссером, который даже задания и упражнения мне давал! Но это было давно, еще во Франции, тогда у меня не было детей. Думаю, мне было двадцать два года. А вскоре мне и вовсе стало скучно, и я продолжила писать песни.

— А ты пишешь что-­то кроме лирики?

— Ну нет. Иногда веду дневник, но и это скучно (улыбается), потому что я веду его вот уже двадцать лет.

— Любишь оглянуться назад, лет эдак на десять?

— Да. Например, когда я была совсем юной, я писала фальшивые записки своему возлюбленному. У нас был своеобразный ритуал: каждый раз, когда мы встречались, он должен был читать мой дневник. После я перечитала все эти письма. Довольно глупые. (Улыбается.)

— Они все еще у тебя?

— Слава богам, нет. У меня дома случился потоп, и все эти дневники расплылись и испортились. Но даже без них назад оглядываться забавно. В течение многих лет после смерти отца я записывала только отчаянные, удручающие мысли. А потом у меня появились дети, я начала писать о них. И на случай, если они когда-нибудь найдут эти записи, я решила писать исключительно хорошее. О себе же я рассказывать не хочу. Мне кажется, это немного эгоцентрично.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Charlotte Gainsbourg (@charlottegainsbourg)

— А мне думается, что людям будет интересно это увидеть. В конце концов, твой отец писал о себе. Кстати, как тебе кажется, он понимал, что творит искусство?

— Он нарочито недооценивал свое творчество. Во Франции искусством принято считать классическую музыку, и то, что делал папа, он называл второстепенным. Мама же всегда говорила, насколько она плохая актриса. Но они обсуждали это открыто, пытаясь разобраться, как стать лучше, наверное. При этом, знаешь, папа был очень претенциозным. Всегда думал (и был прав), что он лучший среди всех. И в то же время никогда не считал себя гением, как его называют сейчас. Странное сочетание одержимости собственной персоной и отрицания себя. Каждый день покупал газеты, чтобы проверить, не попал ли он в них.

— А как ты относилась к тому, что иногда рядом с ним мелькала и ты?

— Я ненавидела то, как я выглядела, и папа никак не мог понять, почему я не в восторге от того, что мое лицо появляется в журналах.

— Не странно ли было ходить в школу на следующий день после того, как ты засветилась на обложке?

— Мне было все равно. Я росла очень закрытым ребенком. У меня, по сути, не было друзей, я каждый год меняла школу.

— Специально или так выходило?

— Специально. Мне не хотелось, чтобы кто-­то знал обо мне слишком много. Сейчас я сожалею об этом, потому что именно тогда я закрылась от всего. Но это был мой способ справляться с популярностью, родителей и своей. Просто я была очень тихой и скрытной, вот и все.

— И неужели у тебя совсем не было друзей, ни одного за все время учебы?

— У меня было два приятеля, но наши пути разошлись. Только им я рассказывала про все, в том числе про мой тайный роман. Я даже родителям не говорила про возлюбленного.

— Почему?

— О, он был намного старше меня.

— И как долго длились эти отношения?

— Почти пять лет.

Некоторые считают, что Ларс писал сценарий «Нимфоманки» специально под Шарлотту, однако она с этим не согласнао под

Фото: материалы пресс-служб

— Тебе никогда не хотелось взбунтоваться и, например, сбежать с тайным возлюбленным подальше от славы твоих родителей?

— Нет, никогда. В то время я была очень привязана к своей семье. Отец умер, когда мне было девятнадцать лет, и как раз тогда он был мне очень нужен. Я собиралась жить с папой, а он ушел. Потому я стала так близка со своими сестрами. Держалась за любых родных, за которых могла. А после встретила Ивана. (Ивана Аттала. — Прим. авт.)

— Твоего мужа?

— Он не мой муж, мы официально не женаты, хотя вместе уже почти тридцать лет. Я познакомилась с ним, когда мне было восемнадцать, а потом я потеряла папу, и он был рядом. Я плакала каждый божий день, падала в обмороки.

— Когда тебе стало легче?

— Когда у меня родился первый ребенок. Тогда мир открылся мне. До этого мне казалось, что я бесконечно смотрю на смерть, а после родов поняла, что всегда смотрела в жизнь. Я создала нового человека! Создала новую семью! И знаешь, я всегда была далека от претенциозности и эгоцентризма, но скажу очень пафосную вещь: кажется, это лучшее, что когда-либо у меня получалось.

— Знаешь, ты совсем не такая, какой тебя изображает пресса…

— Да, это всегда удивляет людей.

— Какой ты сама себя считаешь?

— Авантюристкой. Я люблю удивлять и удивляться. Мне нравятся противоречивые вещи. И я не такая спокойная и мягкая персона, какой представляюсь. Мягкость меня утомляет. Так что я куда более жестокая личность, чем могу показаться. Осторожнее со мной! (Смеется. )

Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзен

интервью, шарлотта генсбур

Милана Тюльпанова: «Когда его не стало, почва вылетела из-под ног»

Блогер и общественный деятель рассказала в эксклюзивном интервью Womanhit.ru о важности ментального здоровья, правильном воспитании детей, смерти отца и токсичных отношениях

Как не набрать вес: 5 продуктов, которые стоит добавить в осенний рацион

Певец Руслан Богатырёв делится лайфхаками, которые однозначно стоит взять на вооружение

Серябкина показала публике упругую грудь в прозрачном наряде

Также звезда блеснула своим нижним бельем

Возраст и ваша улыбка: 5 пунктов, о которых нужно знать

Стоматолог, кандидат медицинских наук Владимир Лосев — о том, какие изменения происходят с годами с нашими зубами

Антитренды мужского гардероба: 6 вещей, от которых нужно избавиться этой осенью

Дизайнер Наз Маер рассказал о том, что точно не стоит оставлять в своем гардеробе в нынешнем сезоне

Юлия Михалкова продемонстрировала огромную грудь в прозрачной кофте

Поклонники звезды оценили ее сексуальный образ

«Хороший размер»: Юлия Михалкова похвасталась голой грудью без нижнего белья

Звезда поделилась откровенным фото в классическом костюме

Наталия Антонова блеснула огромной грудью в прозрачной накидке

Артистка позировала в нижнем белье

Кадры недели: жена Прилучного показала нового члена семьи, Долина — ноги в дерзком мини

Самые интересные новости из мира шоу-бизнеса в еженедельном видеообзоре WomanHit. ru

Как оставаться всегда в хорошей форме: 6 простых шагов к фигуре мечты

Своими лайфхаками делится актер театра и кино Семен Якубов

Секреты красивой и уверенной самопрезентации

Певец и композитор Алекс Анохин советует, как научиться оказывать влияние на формирование общественного мнения о себе

Виктория Маслова: «Я эту боль запрятала очень глубоко»

Звезда «Триггера» — о домогательствах в профессии, желании устроиться продавцом и… конфликте с проституткой

Когда ПП не работает: 7 лайфхаков для тех, кто не может похудеть

Иногда «вставший» вес можно стимулировать простыми повседневными хитростями

Советы, к которым лучше не прислушиваться

Артист театра и кино Семен Якубов и 4 фразы, к которым стоит относиться настороженно

Наталья Рудова блеснула голой грудью в ресторане

Знаменитость вышла в свет в платье с глубоким декольте

Игорь Яцко: «Отношения с женой у нас выстраиваются так, что театр оказывается на первом месте»

В эксклюзивном интервью WomanHit. ru актер рассказал о том, почему отказывается от съемок в кино, не сложно ли жить с женой-актрисой и своей любви к театру

Шарлотта Генсбур о своей новой жизни в Америке, материнской вере и бабушкиных пирожках

«Сегодня дивная погода. Вы не против, если я поговорю с вами во время прогулки?» — вежливо предлагает в трубку Шарлотта, и ее тут же заглушает сирена полицейской машины. В Москве 9 вечера, а на том конце провода, в Нью-Йор­ке, — разгар дня, крики прохожих и тихий голос французской актрисы, которая теперь живет в Америке. Мы созваниваемся обсудить ее новый фильм — экранизацию авто­биографического романа Ромена Гари «Обещание на рассвете», но вскоре выходим за рамки означенной темы. Сыграв в картине мать, которая предрекает своему сыну великое будущее, Шарлотта многое может рассказать об отношениях между родителями и детьми. Дочь известного певца Сержа Генсбура и актрисы Джейн Биркин, она с детства боролась с чужими ожиданиями и собственными противоречиями, но всегда оставалась верна себе. И теперь, отвечая на каждый вопрос, старается говорить как можно честнее — ей важно быть понятой.

Четыре года назад Шарлотта вместе с мужем и детьми перебралась из Парижа в Нью-Йорк. Но в родную Францию по личным и рабочим делам актриса возвращается очень часто. На фото — на Каннском кинофестивале, 2017 год

Слышала, что вы беретесь лишь за те проекты, которые по-настоящему трогают. Чем вас задела эта история?

Во-первых, «Обещание на рассвете» — экранизация чудесной книги Ромена Гари. Во-вторых, режиссер Эрик Барбье — большой интеллектуал, который тщательно передал на экране дух романа. И никто раньше не предлагал мне ничего столь масштабного: сыг­рать женщину, так преданно верящую в то, что ее сын добьется всего на свете. Ее вера удивительна, а ее судьба — от эмиграции из России до жизни во Франции — полна не­ожиданных поворотов.

Ее судьба в чем-то еще и повторяет опыт вашей бабушки (мать Сержа Генсбура бежала из России после революции. — Ред. )…

Представляете, до съемок я плохо знала ее биографию — бабушка не любила говорить о прошлом. В нашей семье она всегда была примером человеческой стойкости, а также хранителем традиций: например, часто готовила блюда русской кухни. А еще она почему-то больше всего любила именно отца, а не его сестер. Не то чтобы она была жестокой женщиной, но мои тети ее побаивались.

Серж Генсбур и Джейн Биркин с месячной Шарлоттой

Она не учила вас готовить русские блюда?

Бабушка ушла из жизни, когда мне было 13 лет. В том возрасте меня больше интересовали сами ее кулинарные изыски, а не то, как их приготовить. (Смеется.) К счастью, старшая сестра моего отца переняла все эти рецепты. Я и сама хорошо помню бабушкины borsch и pirozhki… Они были очень вкусные.

В кино ваша героиня проходит путь от 30 до 60 лет. Много грима пришлось накладывать?

А то! Моему облику добавили не только морщин, но и не один десяток килограммов, чтобы сделать настоящую старушку с грузным животом. Мне понравилось, что в кои-то веки не надо было беспокоиться, насколько красиво я выгляжу. Кстати, ради нескольких сцен в преклонном возрасте приходилось проводить у гримера по четыре часа. Не представляю, как выдерживают актеры, которым нужно делать это каждый день!

«Обещание на рассвете» — экранизация автобиографии писателя Ромена Гари. Обладатель Гонкуровской премии, дипломат и знаменитость, в книге (и на экране) он признается в любви своей матери, которая верила в его успех с самого его детства. Главные роли в картине сыграли Шарлотта Генсбур и Пьер Нинэ. В российский прокат фильм выходит 28 февраля

Ваша героиня видит сына великим писателем и дипломатом. Вы строили насчет своих детей такие грандиозные планы?

Не без этого. Я сама всегда любила танцы, но, к сожалению, особого таланта к ним у меня не было. Всегда хотелось, чтобы кто-то из детей (у Шарлотты две дочери и сын. — Ред.) построил карьеру именно в этой сфере. Но со временем пришлось смириться с неутешительным фактом: все, с чем связана моя жизнь, совсем неинтересно моим детям. У них свои мечты и желания, и, как только я пыталась подтолкнуть их к чему-то, они начинали сопротивляться.

И вы решили отпустить ситуацию?

Именно. Я вовремя вспомнила своих родителей: они никогда не заставляли меня заниматься тем, что мне не нравится. Кино и музыкой я увлеклась сама, это было именно мое решение. Уверена: когда ты сам делаешь выбор, то осознаешь, что именно ты ответственен за свою жизнь.

21-летний Бен, 16-летняя Алис и 7-летняя Джо не связывают свою жизнь с кино и музыкой, но с радостью участвуют в проектах мамы: недавно Бен снялся в клипе на песню Шарлотты Ring-A-Ring O’ Roses, а ее дочери — в ролике Deadly Valentine

Алис

Джо

И никто от тебя ничего не ждет и не требует?

Как-то так, да. От меня, впрочем, ожидали довольно многого, просто это были окружающие, а не близкие родствен­ники. Я ведь выбрала ту же профессию, что и родители. Поначалу было сложно представить, что я смогу показать достойный результат на их фоне. Всю жизнь я борюсь с ассоциациями, которые вызывает у людей моя фамилия, и лишь в последние годы почувствовала себя своей в профессии. Оглядываясь, радуюсь, что пришла в кино так рано — в 12 лет. У меня не было времени на рефлексии и сомнения — они пришли, когда я повзрослела и идти на попятную было уже поздно. Не завидую молодым людям, которым приходится решать свою судьбу в 18 лет. Стать главным героем своей жизни порой бывает очень сложно. У меня же это произошло словно само собой.

Ваши родители вели пуб­личный образ жизни, от которого вас не всегда получалось оградить. Пытаетесь не повторить их ошибок и защитить детей от лишнего внимания?

Хорошо помню тот момент, когда мать с отцом расстались и обожание прессы тут же сменилось агрессией. Я для себя сразу решила, что буду скрывать подробности личной жизни. Но пару лет назад что-то изменилось: я осознала, что хочу вовлекать детей в свою работу. Например, сняла дочек в музыкальном клипе на песню Deadly Valentine из нового альбома Rest. C Иваном (режиссер Иван Атталь — гражданский муж Шарлотты. — Ред.) мы вместе создали фильм, в главной роли — наш сын Бен. Возможно, теперь я сама делаю детей более уязвимыми для прессы, но отказать себе в удовольствии от работы с ними не могу.

Шарлотта часто называет отца мужчиной своей жизни. Когда его не стало, актрисе было 19 лет. Примерно в это же время она познакомилась на съемках с режиссером и актером Иваном Атталем, и с тех пор они неразлучны

К тому же вы сами выбираете, что показывать, а что нет, а не фотографы.

Это лишь иллюзия контроля, поверьте. В прошлом во Франции я много раз судилась с газетами, когда в них появлялись наши «папарацционные» снимки, — и всегда выиг­рывала. Но недавно хотела сделать то же самое в Америке — и ничего не получилось. Мне сказали: «Вы сами показываете своих детей в кино, а значит, ваши границы приватности изменились». К счастью, в Нью-Йорке нас узнают не так часто, как в Париже, здесь спокойнее.

Вы поэтому переехали в Америку?

Частично и поэтому, да. Франция навсегда останется моим домом, но в Нью-Йорке у меня словно открылось второе дыхание, началась новая глава жизни. Это место бесконечной свободы, где я дышу полной грудью и совсем не волнуюсь о том, как выгляжу. Просыпаюсь каждое утро, отвожу детей в школу и просто иду гулять по городу, в джинсах и куртке. Мне на все наплевать, и это прекрасно! (Смеется.)

И что же, совсем не следите за новинками индустрии, не ходите на показы?

Я люблю моду, и мне нравится иногда красиво нарядиться на премьеру, но fashion-индустрия всегда была для меня про людей, а не про тренды. Я обожаю Николя Жескьера времен его периода в Balenciaga, Энтони Ваккарелло в Saint Laurent… До знакомства с ними я стеснялась своего тела, не нравилась себе, но они превратили моду в увлекательную игру, а примерку одежды — в способ самопознания. Но то дорожки. В обычной жизни с трудом подбираю вещи и, если найду что-то подходящего кроя, вцеплюсь мертвой хваткой. Правда, до сих пор не подобрала себе идеальную пару джинсов. Возможно, в будущем сама создам марку одежды, чтобы помочь таким же несчастным, как я, обрести счастье. (Смеется.) И даже заведу для этого дела аккаунт в Instagram, которого у меня нет: буду использовать его как площадку для рассказа о работе и творчестве.

И на кого из знаменитос­тей подпишетесь?

Ни на кого! Не считайте это снобизмом, просто для меня соцсети совсем не инструмент общения. Так и напишите: актриса Шарлотта Генсбур ужасно старомодна и предпочитает общаться с людьми при личной встрече. (Смеется.)

Шарлотта Генсбур: интервью Vogue | Британский Vogue

Collier Schorr

Три года назад все изменилось для Шарлотты Генсбур. Скорбя о смерти своей сводной сестры Кейт, актриса и музыкант уехала из родного Парижа в Нью-Йорк, взяв с собой в путешествие своего давнего партнера Ивана Аттала и их троих детей.

«Я больше не мог дышать», — говорит Генсбур о Париже, сидя в номере лондонского отеля «Блейкс». «Я не знаю, надолго ли останусь [в Нью-Йорке], потому что чувствую, что это что-то среднее, но я еще не готов вернуться в Париж. И не вижу альтернатив. Я чувствовал, что это было так гостеприимно и так освежающе, когда я туда попал. Это было настоящим открытием».

«Мне потребовалось много времени, чтобы понять это: что я предпочитаю ошибки хорошим, совершенным вещам»

Именно в Нью-Йорке вышел новый альбом Генсбура, Rest , который выйдет 17 ноября, развернутый. Она писала тексты и обдумывала идеи песен в течение нескольких лет, но только когда она оказалась в новой стране, она почувствовала, что готова поселиться в студии с продюсером Себастьяном. Rest — пятый альбом певицы (ее последний, Stage Whisper , вышел еще в 2011 году), и это первый раз, когда она написала свои собственные тексты. В прошлом Генсбур полагалась на сотрудников, которые формировали ее слова для нее, но на этот раз она чувствовала себя готовой выйти и раскрыть что-то более личное.

«Это был вопрос мужества, — говорит она. «Поскольку все это на самом деле собиралось в Нью-Йорке после того, как я уехал из Парижа, основное внимание было уделено моей сестре, потому что это все, о чем я действительно думал тогда. И мне было все равно, хорошо это или нет. Вот что я хотел сказать. И сказать себе — я действительно не думал о том, что люди услышат».

Самый популярный

Кольер Шорр

Как музыкальный исполнитель, Генсбур часто жила в тени успеха своего отца Сержа. Он до сих пор считается одним из самых влиятельных музыкантов Франции, и ее первый альбом 1986 года Charlotte For Ever был создан вместе с ним. На Отдых она, наконец, чувствует себя готовой отпустить это и принять несовершенство.

«Я никогда не был доволен собой как актер и как певец, — размышляет Генсбур. «Но я с самого начала работы с отцом понимал, что когда у тебя нет певческого голоса, это маленькие случайности. Дыхание, когда ты иногда не в ладу — те мелочи, которые заставляют тебя звучать живо. Мне потребовалось много времени, чтобы понять это: что я предпочитаю ошибки хорошим, совершенным вещам».

Эми Троост

Самая популярная

Во время работы над альбомом, который также включает песню «Songbird In A Cage», написанную для нее не кем иным, как Полом Маккартни, фильмы. Она появилась в прошлогоднем фильме День независимости: Возрождение , а этой осенью играет любовную связь с Майклом Фассбендером в триллере Снеговик . Она также снимается в новой экранизации романа Ромена Гэри «9».0013 Обещание на рассвете , который в настоящее время участвует в кинофестивалях в Европе. Она разборчива в том, за что берется, и, по словам Генсбур, переезд в США также изменил ее восприятие себя как актрисы.

«Во Франции было очень тяжело осознавать, что мои родители такие, какие они есть, и что я должна оправдать их ожидания», — объясняет она. «Это означало, что если бы я считал, что у меня нет такого же таланта, как у моего отца, я бы не осмелился попробовать. Тогда как в Америке я чувствовал, что могу все. Это было очень открыто. Люди очень легко становятся художниками. Это не такая уж большая проблема».

Подробнее: Самые стильные фильмы Джейн Биркин

Как и ее мать, Джейн Биркин, Генсбур является международным символом французского шика. Но в Нью-Йорке давление было снято. Она подстригла волосы и теперь оставляет их наедине. Она даже начала носить леггинсы для упражнений вне дома, чего она никогда не могла делать в Париже.

«Во Франции я хочу приложить усилия, а когда я в Нью-Йорке, я не хочу прикладывать усилия», — смеется она. «Мне все равно, я еду на велосипеде, отвожу детей в школу, ношу леггинсы для пилатеса и выхожу на улицу в этом, в большом джемпере и кроссовках. Я бы никогда не сделал этого в Париже. Никогда! Вы не должны заниматься в спортзале или заботиться о своем теле. У меня совершенно другой характер!»

Эми Трост

Самый популярный

Тем не менее, Генсбур поддерживает партнерские отношения с Сен-Лораном и его создателем, режиссером Энтони Ваккарелло, который стал хорошим другом. Ваккарелло попросил ее стать частью бренда, и ее первая рекламная кампания под руководством Натали Кангилхем была снята в начале этого года. Кангилем, который вместе с Генсбуром создал все визуальные эффекты для Rest , является одним из немногих людей, к которым певец обращается за советом по стилю. Вместо этого она предпочитает ежедневно надевать белую футболку Saint Laurent и свободные джинсы (в том числе и во время этого интервью).

«Меня не слишком волнует мода, — признается Генсбур. «Мне нравится ходить на шоу, когда оно великолепно, но я ненавижу саму идею посещения шоу. Идея сфотографироваться в 9 утра и просто посидеть там 15 минут. Это ужасно.» Она добавляет о Saint Laurent: «Я чувствую [партнерство] настоящим подарком, и они очень щедры на одежду. Вот что меня интересует — иметь одежду в шкафу».

Подробнее: Saint Laurent Весна/Лето 2018 Ready To Wear

Генсбур поселилась в Нью-Йорке, но в сентябре она вернулась в Париж на весенне-летний показ Saint Laurent 2018 года. «Это было невероятно, — говорит она. «Добираясь туда, я молился за него. Я думал, я надеюсь, что это хорошо. Чтобы переместить все на Эйфелеву башню и заставить ее блестеть, это должно быть хорошо. И это действительно соответствовало стандартам».

Подробнее: What Happen at… PFW

НовостиШарлотта Генсбур

Vogue рекомендует

Интервью с Шарлоттой Генсбур

08

Эми Трост

В этом году у Шарлотты Генсбур было свидание с судьбой.

Fortune обещала, что однажды дочь Сержа Генсбура выпустит поистине исключительный альбом, и теперь это произошло с ее пятым опусом, Rest . Чтобы чудо произошло, она, наконец, согласилась поцеловать наследие своего отца прямо в губы. Впервые она сама написала все тексты (многие из них на французском языке), отдав дань уважения своему родителю не только эмоциональными Lying With You , но прежде всего в музыкальном плане, превознося некую ностальгию в размашистых, но личных треках с каденцией пьянящих электронных припевов, одновременно 80-х и барокко, а иногда и немного диско. Если ей это удалось, то, конечно же, отчасти благодаря ее продюсеру Себастиану, ультраталантливому электро-виртуозу, хорошо известному поклонникам лейбла Эда Бангера. Но это также потому, что это был вопрос выживания, канализация боли, которую она испытала после смерти своей сестры Кейт Барри в 2013 году. Если потери и горе преследуют этот альбом, они выражены в яркой готической форме, которая несет в себе тексты песен. чистой эмоции. Неудивительно, что Генсбур подумывал назвать альбом 9-м.0013 Take One , потому что кажется, что она впервые по-настоящему была собой.

 

Numéro: В этом альбоме вы без ложной скромности встречаете смерть отца и сестры. Было ли это формой траура для вас?

Шарлотта Генсбур: Нет, в альбоме не было ничего терапевтического. Даже если писать это иногда было больно, на самом деле я получал от этого огромное удовольствие. Мне нужно было вытащить это из себя. Я должен был быть искренним и говорить прямо. Я не мог иначе говорить о своем отце [ Лежу с тобой ] или моя сестра [ Отдых и

Кейт ]. Возможно, я зашел слишком далеко, но я не жалею об этом. Я не использовал альбом для решения проблемы, и он не уменьшил моей боли. Нет ничего, что могло бы сделать это терпимым; только расстояние помогло мне. После смерти сестры я не мог оставаться в Париже, я бы рухнул. Это был вопрос выживания. Нью-Йорк был очевидным местом.

 

 

«Мое детство — это период моей жизни, который запомнился мне больше всего и по которому я больше всего ностальгирую. Возможно потому, что он был самым загадочным. Однако я полностью вышила свои воспоминания».

 

 

Rest преследует смерть, но он также наполнен сумасшедшим, жизненным динамизмом, который смешивает электронные биты, отсылки к 80-м годам и оркестровые последовательности.

Это может удивить людей, потому что я спокоен — лживо так! [Улыбается.] Но мне нравится неожиданное, я люблю удивлять и люблю удивлять себя. Это то, что мне также нравится в моей работе актрисой. Мне нравятся вещи, требующие усилий, мне нравится брутальность. Мягкость утомляет меня, даже если я могу очень быстро впасть в самодовольство, какое-то угрюмое наслаждение. Но смерть, потеря и сожаление также могут выражаться через ярость. И это то направление, в котором меня подтолкнул Себастьян. Конечно, это направление естественно для него в его музыке…

 

Что заставило вас выбрать для этого альбома такого продюсера электронной музыки, как SebastiAn?

Ничто не предопределяло нас к совместной работе. Но я думаю, что в электронной музыке вы найдете инновации. Еще я очень люблю рэп, Dr Dre и т. д. И, наверное, мне немного наскучил английский рок. В любом случае, я дал понять, что мне нравится то, что делает Себастьян. Мой лейбл назначил встречу у меня дома, и он пришел… совершенно пьяный. В то время он еще много пил, был немного мусором. Ничего похожего на сегодняшнего Себастьяна, который курит фальшивые сигареты. Он был таким высокомерным! Он хотел показать, как хорошо он знает, что я должен делать. [Улыбается.]

 

Высокомерие очень застенчивых?

Точно. Это то, что я увидел в нем и что мне понравилось. Так что я был очень терпелив и продолжал настаивать. Я пошел к нему. В то время он работал с Филиппом Катерином [над альбомом Magnum ]. Пришла Катерина, мы посмеялись, послушали, что они делают… и особо ничего не сделали. Только я поехал в Нью-Йорк, чтобы он наконец проглотил наживку. Он чувствовал, что альбом кристаллизуется прямо здесь, что это срочно. Впервые мне удалось написать свои собственные тексты. Мне было очень больно, но я ушел, потому что хотел жить. Я жаждал открывать для себя что-то новое. И в музыке SebastiAn была сила, динамизм и брутальность, которые привлекали меня. Мне было очень любопытно посмотреть, сработает ли это с моим голосом, который не очень… сильный, можно сказать. Я нашел это противоречие захватывающим.

 

В результате есть что-то ярко-готическое…

Да, конечно. По был определенно источником вдохновения, его поэзия — готическая, романтическая, размашистая. Призрачная сторона действительно резонирует со мной. Я также думал о музыке к французским фильмам: Le Mépris и Camille Жоржа Делерю с его красивыми оркестровками… Я хотел, чтобы части альбома были немного грандиозными, с настоящими струнами. Но больше всего меня вдохновляли фильмы ужасов моего детства. Моя мама взяла меня посмотреть Челюсти , когда мне было четыре года, что меня травмировало! Я тоже очень хорошо помню Ночь охотника

. Это было как-то тяжело. И не будем переходить к моему отцу, показывающему мне Кэрри … Моя мать все это продолжала, она рассказывала нам эту ужасную немецкую сказку о парне со сверхдлинными ногтями, который приходит и отрезает тебе большой палец. Меня это и пугало, и смешило. Мое детство было вовсе не Care Bears. Эми Трост осталась со мной очень сильно до такой степени, что я воспроизвела то же самое, показав фильмы своим детям, когда они, вероятно, были слишком маленькими. Я хотел противопоставить им сильные образы.

 

Collier Schorr

Детство также присутствует в этом альбоме.

Мое детство очень присутствует в моей жизни. И я утверждаю это, потому что это период моей жизни, который запомнился мне больше всего и по которому я ностальгирую больше всего. Возможно потому, что он был самым загадочным. Однако я полностью вышил свои воспоминания: они не совпадают с тем, что произошло на самом деле. Моя сестра Кейт была там, чтобы напомнить мне, так как она тоже пережила это, даже если она была на четыре года старше.

Она всегда говорила: «Но это было совсем не весело! Мы никогда не видели наших родителей! И все эти каникулы в Нормандии — боже, как же нам было скучно!» Но для меня это было не так. Должно быть, я создал фантастический параллельный мир. Я лжесвидетель в отношении прошлого.

 

 

«Недавно я спросил свою дочь о Ким Кардашьян: «Чем она так интересна?» Она ответила: «Вы говорите, что у мамочки, но у Ким Кардашьян миллионы подписчиков».

 

 

Правда ли, что вы сняли собственные видео, потому что Ларс фон Триер отказался?

Когда дело дошло до создания видео, я хотел начать с Rest , трека, написанного с Ги-Мануэлем де Омем Кристо [одна половина Daft Punk]. Я не мог удержаться, чтобы не отправить его Ларсу, а потом позвонить ему. Но он был в середине фильма, он не мог взяться за это. Но он, тем не менее, сказал: «Я объясню, что именно вам нужно сделать», и я сделал заметки.

 

Что он тебе сказал?

«Как только вы начнете петь, вы будете иллюстрировать произносимое вами слово изображением, которое вы либо найдете в архивах, либо заснимете. Но каждое слово должно быть проиллюстрировано. Поскольку трек работает как цикл, который повторяется, вы в конечном итоге создадите свой собственный язык. И когда ты не поешь, когда дышишь, ты будешь снимать в студии. И это должно быть как можно скучнее». [Смеется.]

 

Ваши дети фигурируют в двух других ваших видео. Не боялись ли вы разоблачить их так же, как ваш отец в

Lemon Incest и Charlotte Forever ?

Я так счастлив, что мой отец снял меня на видео и что он не подверг себя цензуре, даже если эти кадры могут кого-то шокировать. Они выжили, они считаются. Я очень благодарен своим родителям за то, что они позволили мне сниматься в кино в таком раннем возрасте. Мне было 12. Я пошла на съемочную площадку с Эли Шураки [ Paroles et Musique ], затем Жак Дуайон [ La Tentation d’Isabelle ] и Клод Миллер [ L’Effrontée ]. Раньше я пел с отцом — делал три дубля, а потом нырял в бассейн. Меня это совершенно не беспокоило, беззаботно. Он был очень благосклонен ко мне; он был так счастлив, что я смог это сделать, несмотря на все фальшивые записи! Он был тронут, и нет ничего прекраснее этого. Я хотел предложить своим детям то же самое, даже если я не думаю, что это так же волшебно, как с ним.

 

Рискуете разоблачить их?

Знаете, люди больше не смотрят музыкальные клипы. [Смеется.] Меня больше беспокоит их понимание образов и их восхищение знаменитостями, чего я просто не понимаю. Недавно я спросил свою дочь о Ким Кардашьян: «Чем она так интересна?» Она ответила: «Вы говорите, что мама, но у Ким Кардашьян миллионы последователей». Так вот как сейчас оцениваются вещи? Набрав тысячи лайков? Именно в этот момент я уже не знаю, то ли я что-то упустил, и я просто старый туманный человек, то ли это просто преходящая мода. С другой стороны, я прекрасно понимаю эгоцентризм селфи для подростков. Это был я в том возрасте. Но не устаешь ли ты в конце концов от себя?

Читать далее

• 21

  Музыка 5 вопросов Кали Учис, звезде R’n’B, которая заигрывает с хаус-музыкой 21 Сентябрь

• 09

  Культура Джастин Бибер, Джей Ло, Лил Нас Х: когда знаменитости встряхивают интернет 09 Сентябрь

• 05

  Музыка Как звучит музыкальный дебют дочери Мадонны Лолахол, она же Лурдес Леон? 05 Сентябрь

Шарлотта Генсбур остается приземленной, несмотря на то, что она муза Бека, редактор Vogue и звезда арт-хаусного кино

Une étoile Modeste

Слова Д. К. спела «Лимонный инцест» со своим отцом — печально известным провокационным певцом и автором песен, актером, режиссером и продюсером Сержем. В промо-видео песни 13-летняя Шарлотта с короткой мальчишеской стрижкой растянулась на большой двуспальной кровати, одетая в мужскую рубашку, а Серж полулежал рядом с ней без рубашки. Добавьте это к роскошным, эротическим шепотам великого человека 19 лет.67 дуэт с Бриджит Бардо, «Je T’aime…Moi Non Plus», который был фактически выпущен два года спустя с участием актрисы/певицы Шарлотты, матери Джейн Биркин, и становится ясно, почему Шарлотта, как известно, не уклоняется от споров.

В 2009 году она разыграла сцену калечащих операций на половых органах в фильме Ларса фон Триера « Антихрист », что вызвало как бурю негодования, так и похвалу. Однако что не имеет смысла, так это робкая, тихая женщина, которая сидит передо мной, осторожно наливая чай с подноса для завтрака, заваленного выброшенной посудой. «Выступать не в моем характере, — признается она. Это скромное заявление от человека, у которого за плечами такой плодотворный актерский и музыкальный опыт.

«Я думаю, что многие актеры — застенчивые люди», — уточняет она. «Возможно, я не стесняюсь, но мне стыдно за себя. С актерской частью нормально, а со съемочной группой поначалу сложно, а потом можно забыть. С публикой все совсем по-другому, потому что вы там для них, поэтому вы должны смотреть на них».

Родившаяся в Лондоне в июле 1971 года, но выросшая в Париже, Шарлотта впервые окунулась в кино, когда ей было 12 лет, в роли дочери Катрин Денев в фильме Эли Шураки «19 лет».84 фильм Слова и музыка . Два года спустя она выпустила свой первый альбом «Charlotte For Ever» (так в оригинале), который был написан и спродюсирован ее отцом. Совсем недавно она снялась вместе с голливудской актрисой Кирстен Данст в другом фильме Ларса фон Триера « Меланхолия », в котором две сестры справляются с эмоциональным стрессом в необычных, опасных для жизни обстоятельствах. Он был выпущен за два месяца до рождения ее третьего ребенка — сына Джо Аттала — и она только что закончила снимать фильм с одним из любимых инди-дураков британского таблоида Питом Доэрти и моделью Лили Коул (под названием «Исповедь ребенка века»). ), не говоря уже о ее двойном альбоме «Stage Whisper», который вышел в конце января.

Так много всего произошло (и произошло) за одну жизнь, что трудно понять, с чего начать, поэтому я спрашиваю Шарлотту, не хочет ли она начать. — О нет, я никогда не знал, что сказать. Она застенчиво хихикает и наклоняется вперед. «Всегда очень неловко объяснять, почему ты что-то сделал и как ты это сделал. Вы просто хотите, чтобы люди слушали музыку или шли смотреть фильм, и ничего больше. Я не против послушать других людей, когда это очень абстрактно, и я ничего не знаю об их жизни, иногда это интересно, но я не знаю, что сказать о себе».

Возможно, в таком случае лучше начать с музыки. После выхода «Charlotte For Ever» прошло 20 лет, прежде чем французская певица выпустила продолжение. «Ну, с первым альбомом мне было 16, и мой отец просто написал его для меня», — начинает объяснять Шарлотта. «Я даже не помню, чтобы говорил об этом до того, как мы это сделали. Все было готово, и это означало провести с ним неделю в студии. Он все делал, даже руководил мной за микрофоном. Он был как кинематографист. Потом, когда он умер, мне было 19и я думал, что больше никогда не буду заниматься музыкой. Это казалось невозможным, потому что я получила столько удовольствия от него, что совершенно потерялась без него, поэтому прошло много времени, и только когда я встретила ребят из Air и Найджела Годрича, продюсера, мы встретились в Париже [ на концерте Radiohead] — и я собирался спросить их, не хотят ли они поработать со мной, но они собирались задать тот же вопрос, потому что все трое поговорили вместе и сказали, что это может быть хорошей идеей.

«Итак, мы собрались вместе, и мне понадобился год, чтобы попасть в студию, потому что я так нервничал. Жан-Бенуа [Дункель] из Air сказал: «Мы не можем продолжать просто говорить об этом, мы должны что-то делать». Иди в студию, и если тебе не понравится, мы не выпустим, но все же ты должен попробовать». Так что он подтолкнул меня к этому, и это была хорошая идея. Но именно поэтому это заняло у меня так много времени. Я так нервничал и очень не был уверен, что для меня законно заниматься музыкой или что я имею право что-то делать, даже если я не писал, я не сочинял. Я чувствовал себя недостаточно артистом и до сих пор им не являюсь, но мне уже все равно. Я все еще могу делать то, что мне нравится».

Пока она торжествующе улыбается, преодолев свои иррациональные сомнения, я спрашиваю, почему она не считает себя художницей. «Я тоже не вижу себя актрисой, — оправдывается она. «Мне просто трудно навесить на себя ярлык, потому что я ничему не учился, это просто случилось. Мне очень повезло, что я мог сниматься в кино, когда был так молод, и это продолжается до сих пор. Музыка, которую я чувствую больше… э… voluntaires ?» Она смотрит на меня вопросительно, в надежде на перевод. — Добровольно? — повторяет она на королевском английском, настолько совершенном, что трудно поверить, что это не ее родной язык. «Потому что я действительно хотел, чтобы это произошло. Что касается фильмов, проекты продолжали поступать, и я была просто счастлива, находясь на съемочной площадке, и постепенно я поняла, что мне нравится в игре, но то, что я не ходила в школу актерского мастерства, не давало мне права быть актрисой. Раньше мне было стыдно за все это. Сегодня я в порядке с тем, кто я есть».

На своем втором альбоме 2006 года «5.55» Шарлотта сотрудничала не только с эмбиентными французскими саундскейперами Air, но и с британским шутником Джарвисом Кокером и фронтменом The Divine Comedy Нилом Хэнноном. Это был в основном мягкий, шепчущий роман с урезанными джазовыми инструментами и большим количеством фортепиано, который был обменян на эксперименты и гораздо более уверенный вокал в партии Шарлотты с третьим LP «IRM» (французский перевод MRI).

Выпущенный в январе 2010 года, альбом последовал за несчастным случаем во время катания на водных лыжах в 2007 году, в результате которого у Шарлотты произошло кровоизлияние в мозг, которое могло убить ее, но вместо этого он приоткрыл крышку колодца вдохновения, даже если Бек, продюсировавший альбом, был один качает его. Заглавный трек, для начала, представляет собой жуткую пост-панк-какофонию жужжания, эха и других шумов, похожих на сканеры, издаваемые аппаратом МРТ. Сингл «Heaven Can Wait», на котором два дуэта, представляет собой эксцентричный инди-поп с четким темпом, наполненный фортепиано, в то время как «Vanities» изображает хрупкую простоту Эллиотта Смита, когда Шарлотта поет о регрессивном поведении над струнной секцией. Она говорит, что ничего не пишет, но ее влияние очевидно в ретро-стилях музыки, учитывая, что она в основном слушает старые записи. «У меня есть старый виниловый проигрыватель, поэтому я возвращаюсь к старым вещам», — соглашается она, но признает, что «недавно открыла для себя Флоренс и Машину» с улыбкой и легкой дрожью в голосе, как будто она смущена тем, что может быть поздно на отметке.

Возвращаясь к «IRM», струны также появляются во французском треке «Le Chat du Café des Artistes» («Кошка из кафе художников»), который представляет собой кавер на канадскую песню, которую выбрал Бек. «Забавно, что даже не я придумала французскую песню», — усмехается Шарлотта, объясняя, насколько Бек был впереди.

«Он все написал и все сочинил, но я думаю, что то, что я была там, повлияло на все», — заявляет она. «У меня были слова здесь и там, но никогда не было целых текстов. Что ж, в «La Collectionneuse» у меня была книга французского поэта по имени Аполлинер, и я хотел взять некоторые из его стихов, и Беку понравилась эта идея, что это будет смесь вещей. Так что в конце этого трека я прочитал стихи, которые выбрал сам. В конце концов [песни] действительно связаны между собой, есть что-то, что объединяет их все вместе, но это не имело значения, если это были вещи, которые я имел в виду в то время и которые на самом деле не имели смысла. Я не искал особого смысла — это было просто то, что повлияло на меня в то время. У меня также было много песен моего отца из записанного им перкуссионного альбома [‘Percussions’, 1964], потому что Бек начинал каждую песню с ритма, и меня это очень привлекало, так что это было другое направление.

«Но на этом альбоме с новыми треками — не с Беком — а с четырьмя другими, это был совершенно другой процесс, потому что они присылали демо уже написанной песни, поэтому у меня не было тот же ввод».

Учитывая ее робкое поведение, «Stage Whisper» демонстрирует огромный рост с тех пор, как Шарлотта работала с Air над «5.55». Она сделала прыжок еще дальше и оказалась по колено в электро-попе и ритмичном темпе. Открывающая песня «Terrible Angels» сильно намекает на Goldfrapp, с мечтательным вокалом поверх битов в стиле диско, в то время как фантастически женственно-электро «Paradisco» вполне уместно смотрелось бы на сборнике Kitsuné. На пластинке есть и более тонкие звуки, такие как «Got to Let Go», которая состоит из олдскульных синтетических шумов, которые пульсируют и скулят с ноющей надеждой, на которые ее утонченные тона красиво ложатся рядом с глубоко хриплым фоном. вокал Чарли Финка из Noah And The Whale. Ее сотрудничество с Коннаном Мокасином в «Out of Touch» — еще одна мягкость; «All The Rain», похоже, находится под влиянием Radiohead в своих нервных ритмах, непоколебимых ударных и слитном вокале.

Восемь студийных треков очень похожи на продолжение «IRM» и так хорошо сочетаются друг с другом, что трудно представить, что они не были созданы в одной комнате, не говоря уже о тех же музыкантах. «С Коннаном он пришел и работал над лирикой, пока я была там», — объясняет Шарлотта. «Для других песни уже были готовы, так что было забавно влюбиться в песню, которая уже была написана, даже если они были написаны для меня. Песню Villagers [Memoir] он спел на демо, которое уже казалось идеальным. Это заставляло меня нервничать, мысль о том, что я могу быть менее хорошим. У всех остальных был включен вокал, кроме Коннана, который что-то бормотал. Он думал, что я придумаю какой-нибудь текст», — смеется она, настолько тихо, насколько это возможно.

«В случае с «All The Rain» с Беком, — уточняет она, — эта песня была почти закончена, но он не был доволен песней в том виде, в каком она была, и хотел еще поработать над ней, так что она наконец была закончена. недавно и очень захотелось, обожаю эту песню. Но помимо этого, другие, такие как «Terrible Angels», после тура я снова поехал в Лос-Анджелес и спросил его, может ли он написать что-нибудь с другой динамикой, что-то немного более грубое, чтобы я пел более сильным голосом. Тур помог мне пройти этот путь. Я хотел попробовать что-то немного другое. Он очень хорошо все понял, и это было именно то, на что я надеялся.

«Потом с остальными было забавно, потому что я как будто вернулся к более мягкому голосу, к чему-то более интимному и не акустическому, но с меньшим количеством электроники. И я думаю, что если бы я не выпустил концертный альбом сейчас, я бы продолжал встречаться с людьми и сотрудничать, как раньше, и записал бы больше треков. Было приятно, что вещи только что произошли и были завершены, чтобы мы могли записать их на этот новый компакт-диск, потому что я не хотел, чтобы это был только концертный альбом».

Концертная часть «Stage Whisper» представляет собой смесь песен «IRM» и «5.55» — ​​идеальное знакомство с репертуаром Шарлотты Генсбур, если вы еще ничего не слышали. «The Operation», одна из «5.55», — это мощная композиция с резким фортепиано и неряшливыми риффами, которые намекают на Патти Смит, особенно когда вокал Шарлотты становится более жестким и глубоким. И сырой «Trick Pony» из «IRM» звучит на твердом фортепиано, которого нет в студийной версии, вместе с своенравными синтезаторами и неряшливыми риффами.

К альбому прилагается концертный DVD, который, по словам Шарлотты, был для нее очень важной частью. «Это история как о музыке, так и о визуальном плане, потому что это был мой первый тур. Для меня было совершенно волшебно пройти через Америку и Европу и закончить Японией, поэтому я хотел, чтобы эти образы были там, а не просто как целый концерт, я хотел выбрать лучшие фрагменты. Я не гордился всем как живыми треками, поэтому я хотел иметь возможность выбирать».

Это может показаться удивительным, но Шарлотта впервые выступила вживую только в 2010 году. «Мое первое выступление было в Париже, это было ужасно, и я подумала, что не создана для этого. Потому что были приглашены только люди с бокалами шампанского и это было ужасно. Я был так несчастен быть там, что люди чувствовали это, и это было похоже на то, что я был в темном туннеле в надежде увидеть свет. Но затем в Бруклине, после того ужасного шоу в Париже, Эммануэль, менеджер моей звукозаписывающей компании, сказал: «Дайте себе еще один шанс в Америке, и тогда вы решите, хотите ли вы уйти или продолжать». Так что я сделал два в Бруклине и один в Филадельфии, и это было здорово. Даже если я очень нервничал, это было прекрасно».

Так почему же потребовалось так много времени, чтобы добраться до этой точки?

«Что касается моего предыдущего альбома с Air, я помню, что люди спрашивали меня, собираюсь ли я в тур, и я действительно задавал себе вопросы, будучи очень обеспокоенным, потому что я довольно застенчивый, а также тот факт, что Air выпускали свой собственный альбом. в то время, что означало, что они собирались отправиться в тур прямо сейчас, и чтобы сделать это самостоятельно, я не чувствовал себя достаточно уверенно. Но в этот раз Бек подготовил меня очень заранее, начав рассказывать о музыкантах и ​​о том, действительно ли я хочу этим заниматься, как могу. Так что у меня сложилось впечатление, что он все еще немного держал меня за руку, потому что я мог репетировать в Лос-Анджелесе, куда он приехал, и он знал музыкантов, и я хотел быть максимально верным трекам. Даже если теперь я понимаю, что жить и выступать — это совсем другая история, приятно снова вдохновляться песнями, но по-другому».

Говоря о живых выступлениях, Шарлотта дебютировала в театре в «Олеанне» Дэвида Мэмета в 1994 году, что вызывает вопрос, почему она так боялась сцены?

«Очень похоже, — соглашается она, — но опять же, вы не смотрите на публику. Это то же самое, что камера, которую вы избегаете. Вы признаете аудиторию, и вы не играете так интимно, как на экране, поэтому есть сходство, но я сделал это, я бы сказал, 18 лет назад, очень давно. Это был отличный опыт, очень, очень насыщенный и замечательный.

«Еще одна проблема — начать так поздно. Обычно у тебя есть группа, когда тебе 16 и ты выступаешь. Я никогда не делал этого раньше. Этого не было в моей культуре. Я не думаю, что видел так много живых выступлений, и мне всегда было очень приятно слушать музыку, но всегда студийные записи и очень спродюсированные. Не было чем-то очевидным, что мои родители, которые были музыкантами, моя мать до сих пор… они никогда не начинали с выступлений, они сделали это очень поздно в своей карьере, так что это не было чем-то очень очевидным».

Говоря о преодолении страха, Шарлотта говорит, что на самом деле не справилась, пока не увидела реакцию людей. «Поскольку я никогда этого не делала, я думала, что меня осудят очень жестоко, как я буду судить себя, а потом поняла, что люди пришли, потому что очень хотели, и их никто не заставлял приходить. Так что я использовал их и их энтузиазм, чтобы чувствовать себя хорошо в том, что я делаю. Я все еще был в панике, и я все еще был бы в ней сегодня, но тот факт, что я должен был выступить на Коачелле в самом начале моего тура, был таким нереальным; чтобы увидеть это поле людей, это было очень Impressionnante … как бы это сказать? Впечатляет, но как-то нервно?»

Подавляющее?

«Да. Это было похоже на то, как если бы я перебрался через край». Под этим мы предполагаем, что она имеет в виду нырнуть в самую гущу событий.

Сидя в этом стильном номере отеля в Шордиче, Лондон, в окружении косметичек (всего шесть), с ее маленьким сыном, спящим в соседней комнате, и Шарлоттой, элегантно одетой в свободную рубашку и полосатые брюки, это Легко понять, почему эту певицу так любят во всем мире. Ее манеры такие же мягкие, как и ее тон, ее волосы остаются длинными и взлохмаченными, несмотря на ее 40 лет, и хотя она не сама заложила начальные кирпичики своей карьеры, она успешно поддерживает ее самостоятельно. То, что ее родители были такими выдающимися игроками в шоу-бизнесе, уже не имеет большого значения, и Шарлотта в этом совершенно уверена.

«Вначале, да, конечно, я попал на первое прослушивание благодаря моей маме, которая встречалась с директором по кастингу, который сказал ей, что они ищут девушку моего возраста — мне тогда было 12 лет. Так что этот первый шаг был благодаря ей и моей первой записи, да, конечно, это было с моим отцом, так что это благодаря ему, но потом, я думаю, люди перестали бы спрашивать, было ли это связано только с тем фактом, что я дочь моих родителей. Поэтому я думаю, что сейчас прошло достаточно времени, чтобы я почувствовал, что имею право быть тем, кто я есть сам по себе». Она сияет от облегчения и отмечает, что, хотя ее отец был очень талантливым музыкантом, ее не сильно сравнивают с ним, хотя она старается не читать о себе в прессе. «Мне нравится быть очень наивной в отношении себя и того, что я делаю», — признается она. «[Меня просят] постоянно говорить о моих родителях, да, но сравнения — нет. Я сам всегда нахожусь под влиянием того, что сделал [мой отец], он всегда у меня в голове. Но людей не надо сравнивать. Нет. Я уже довольно жестко себя сужу, знаете ли, думать, что он так много сделал, уже трудно. Так что нет, люди не ставят нас в один ряд».

Все в сторону, пока Шарлотта размышляет о другом туре. «Возможно, этого не произойдет, но я надеюсь, что с Коннаном Мокасином мы могли бы провести несколько свиданий вместе, — говорит она, — мне бы это понравилось. И это стало для меня таким открытием, потому что мы дали небольшой концерт в Париже, поэтому мы встречались несколько раз и довольно много репетировали, и идея тура с ним делает это совершенно другой историей».

А что касается сцены, она все еще находит эту перспективу нервной?

— Нет, — тихо произносит она после долгой паузы, во время которой ее взгляд обшарил всю комнату в поисках адекватного ответа. «Не до такой степени, что я окаменел и хочу отступить. Теперь я хочу сделать это снова», — говорит она, наконец удовлетворенная. «Было забавно, после окончания тура в Великобритании — я выступил на фестивале — и на следующий день мне пришлось прыгать в самолет, чтобы лететь в Швецию, чтобы снимать фильм с Ларсом фон Триером, и переход был из одной крайности в другую. . От звука фестиваля со всеми музыкантами и публикой до внезапно тихой, почти церковной атмосферы съемок с Ларсом, но как только я туда попал, я пропустил тур.