Глобальный художник Ай Вэйвэй • Интерьер+Дизайн
Ай Вэйвэй (艾未未) — самая «тяжелая» и влиятельная фигура современного китайского искусства. «Пекинский Энди Уорхол», фотограф и блоггер Ай Вэйвэй (р. 28 августа 1957) сконцентрирован на главных современных конфликтах. Его сила — в масштабе. Проблема будет глобальной, средства выражения — музейного уровня. Сегодня Вэйвэй говорит о кризисе беженцев и миграционных проблемах.
По теме: Art Basel 2017 — дорого и интересно
«Кризис беженцев — кризис человечности… В отношении к мигрантам мы потеряли наши самые базовые ценности», — говорит Вэйвэй. — В наше время неопределенности мы нуждаемся в большей терпимости, сострадании и доверии друг к другу. Иначе человечество столкнется с еще большим кризисом».
В 2017 Ай Вэйвэй отметил свое шестидесятилетие и показал пять захватывающих проектов по всему миру.
1. «Закон о путешественниках». Прага. В Пражской национальной галерее Вэйвэй представил самую большую свою инсталляцию Law of the Journey: 70-метровая надувная лодка с 258 надувными фигурами обличает политику европейских стран, игнорирующих тяжелое положение миллионов беженцев, плывующих к безопасным берегам.
По теме: Ай Вэйвэй: беженцы, Лесбос и спасательный плот
2. «Гензель и Гретель». Нью-Йорк. Вместе с архитекторами Жаком Херцогом и Пьером де Мероном Ай Вэйвэй размышляет об эпохе тотальной слежки и отсутствии конфиденциальности. Навеянный сказкой «Гензель и Гретель» о брошенных детях, оставлявших следы из хлебных крошек, иммерсивный проект предлагает задуматься о том, какие следы оставляем мы в современном информационном поле. Посетители (через черный ход) попадали в мрачное пространство, наполненное инфракрасными камерами и дронами. Любое действие тут же фиксировалось и проецировалось на пол, служащий экраном. Скрыться от вездесущих камер можно лишь возле стен. Для участия во втором акте необходимо было пройти через главный вход и оказаться по другую сторону экрана: просмотреть свое путешествие по первому залу или наблюдать за другими. До августа проект демонстрировался в Park Avenue Armory в Нью-Йорке.
По теме: Ай Вэйвэй и архитекторы Herzog & de Meuron: мания преследования
3. «След». Вашингтон. В вашингтонском музее Хиршхорна выстроили масштабную инсталляцию «След». Китайский художник сложил из детского конструктора LEGO портреты ста семидесяти шести правозащитников, узников совести и гражданских активистов со всего мира. Собранный вручную «ковер» из тысяч и тысяч разноцветных пластмассовых кирпичиков занимает почти весь пол второго этажа круглого музейного здания. Его общая протяженность составила 213 метров.
По теме: Недетская игра Ай Вэйвэя
4. «Человеческий поток». Венеция. Фильм «Человеческий поток» дебютировал на Венецианском кинофестивале в сентябре.
Документальный и очень эмоциональный расказ о перемещении миллионов людей по всему миру. Со своей камерой художник побывал в секторе Газа (Палестина), Турции, Бангладеше, Иордании, на американско-мексиканской границе. Фильм включен в шорт-лист документальных фильмов-номинантов Оскаровской премии.
5. «Хорошие заборы — хорошие соседи». Выставка Good Fences Make Good Neighbors так же посвящена проблеме миграции. Площадкой для 300 экспонатов стал весь Нью-Йорк, а деньги собирались при помощи краудфандинговой компании на платформе Kickstarter. Баннеры с изображением беженцев наклеены на автобусные остановки в Гарлеме, Бруклине и Бронксе. Важнейшей частью проекта стала огромная стальная клетка, построенная под аркой на Площади Вашингтона, которая уже пользуется невероятной популярностью в инстаграме. Появление необычной экспозиции было спровоцировано планами Дональда Трампа по возведению стены на границе с Мексикой. Название же позаимствовано из стихотворения Роберта Фроста «Починка стены» (Mending wall), посвященного бессмысленности подобных преград.
По теме: Ай Вэйвэй о границах, заборах, соседях и мигрантах
формы сотрудничества – журнал «Искусство» Сын репрессированного в годы «культурной революции» поэта, можно сказать, потомственный диссидент, Ай Вэйвэй с детства привык относиться к искусству как к форме эскапизма, внутренней эмиграции — и, по его словам, с удивлением замечал, как из года в год его собственное искусство становится всё более политизированным и социально активным. Важнейший компонент художественной практики Ай Вэйвэя — сотрудничество с писателями, […]
Сын репрессированного в годы «культурной революции» поэта, можно сказать, потомственный диссидент, Ай Вэйвэй с детства привык относиться к искусству как к форме эскапизма, внутренней эмиграции — и, по его словам, с удивлением замечал, как из года в год его собственное искусство становится всё более политизированным и социально активным. Важнейший компонент художественной практики Ай Вэйвэя — сотрудничество с писателями, дизайнерами, кураторами, кинематографистами, ремесленниками и архитекторами, а также — через его блог — с более широкой аудиторией.
Ай Вэйвэй. Фонтан света, 2007
Сталь и стеклянные кристаллы на деревянной основе
Права на изображение принадлежат художнику
Под ногами
В 2002 году Ай Вэйвэй начал большую серию фотографий «Временные пейзажи» (2002—2008). На них — «зачищеные» под строительство участки в разных городах Китая, особое пространство между прошлым и будущим, лишённое материальных объектов и деятельности, и, как отмечает Ай, «пустое, потому что никто не говорит ни слова, никто не спрашивает, кто стоит за всем этим; как стало возможно, что в коммунистической стране, где земля теоретически принадлежит народу, народ не имеет на эту землю никаких прав — это очень краткий момент, но именно сюда никто не хочет смотреть.
Здесь стоит знак вопроса, огромная, огромная пустота. Прошлое печально, но и то, что приходит ему на смену, тоже печально. Ситуация уникальна, это пустота со множеством вопросов, однако люди не хотят замечать её и поднимать эти вопросы»
i
.
Здесь стоит знак вопроса, огромная, огромная пустота. Прошлое печально, но и то, что приходит ему на смену, тоже печально
Ай не ностальгирует, он акцентирует взгляд на бесцельном разрушении чьих-то домов ради выгоды власти и к ней приближённых. Горькая ирония: в 1949 году землю в Китае отобрали у землевладельцев и отдали народу под управлением государства. Теперь ту же землю продают на аукционах брокеры с разрешения и в сговоре с государством. Словно блуждая между моментами создания и разрушения, по очереди выхватывая картины строительства или же уничтожения, фотографии пейзажа обнаруживают нестабильность вещей, и более того — насколько мера ценности зависит от прихоти тех, кто находится у власти i .
Парадоксы китайского культурного наследия символически представлены в «Сувенир из Пекина»/»Настоящее Пекина» (Beijing Present, 2002).
В каждую из пяти шкатулок (они сделаны из фрагментов снесённых храмов династии Цин) художник положил кирпич из разрушенных домов. Старые кварталы длинных узких улиц, «хутун», сровняли с землёй, чтобы освободить место для коммерческой недвижимости, массового жилого строительства и для кольцевых дорог вокруг центральной оси Запретного города. На первый взгляд, произведения Ай Вэйвэя функционируют как некие реликвии-напоминания о «теле», которое обрело вечный покой. Неоднозначность английского слова present («настоящее» и «подарок») предлагает и альтернативное прочтение: как это разрушение может стать подарком кому-либо, кроме тех, кто наживается на разрушении чужих домов? Разумеется, и само произведение художника в этой ситуации включает подарок из прошлого.
Великое культурное богатство и материальная история континентального Китая легкомысленно разрушаются и разворовываются в процессе образования нового государства на руинах, созданных его же собственными усилиями. Сейчас процесс экспроприации завуалирован масштабным государственным строительством музеев.
Великое культурное богатство и материальная история континентального Китая легкомысленно разрушаются и разворовываются в процессе образования нового государства
В 2003—2005-м годах Ай выполнил целую серию инсталляций, из которых наиболее известны «Ноги» и «Руки» (2003). Первая — десять ног буддийских статуй эпохи династии Северная Вэй (386—534 годв), а вторая — двенадцать рук буддийских статуй того же периода. Ай закрепил приобретённые на антикварном рынке фрагменты статуй на каменные и деревянные постаменты и устроил некое подобие музейной экспозиции. Части предметов культа анонимны и лишены ритуального характера.
Между правосудием и законом
В 2003 году Ай Вэйвэй углубляется в разработку своей концепции о первичном элементе, из повторения которого, как из кирпичей, выстраивался бы новый смысл. Конструкция из велосипедов «Велосипеды навсегда / Велосипеды Forever» (Forever Bicycles, 2003), на первый взгляд, — игривая абстракция, возникшая вследствие лишения объекта его функциональности. Тем не менее, аллюзия с названием известной марки велосипедов Forever позволяет также прочесть эту скульптуру как преобразование «символического объекта китайской жизни в винтик гигантской геометрической структуры, остроумно лишённый какого-либо содержания»
i
. Ай Вэйвэй был глубоко захвачен трагическим инцидентом с Ян Цзя.
1 июля 2008 года Ян Цзя напал на полицейский участок, в котором его держали, убил шестерых и ранил троих полицейских. На суде его адвокаты пытались доказать, что он был невменяем, хотя сам Ян Цзя объявлял, что не является психически больным — таковыми были те, кто его бил. Его признали психически здоровым и вынесли смертный приговор.
Ай Вэйвэй. Велосипеды навсегда, 2003
42 велосипеда
Права на изображение принадлежат художнику
Для власти или для народа?
Один из самых значительных проектов Ая Вэйвэя — сотрудничество с архитектурным бюро Херцог и де Мёрон по разработке проекта олимпийского стадиона. Проект был запущен в конце 2003 года, а окончилось стротельство накануне открытия летних Олимпийских игр 2008 года i .
Приступая к работе над проектом, Херцог и де Мёрон ставили перед собой цель разработать стадион, который стал бы воплощением концепта «олимпийского парка» — как часть городского публичного парка, то есть построить здание, которое после Олимпиады станет общественным пространством. Херцог отмечал, что государственные заказчики всё больше предпочитают строить стадионы, а не музеи, поскольку именно стадионы могут дать импульс преобразованию городской среды. Один из ярких примеров этого — Барселона, где олимпийское строительство способствовало обновлению города и улучшению качества общественного пространства.
Архитекторы хотели свести к минимуму усиление политической власти и государственного контроля — тех опасностей, что часто сопровождают модернизацию или перестройку городских районов. И они, и Ай Вэйвэй рассматривали стадион в Пекине не как государственный монумент, а как живую форму, которая предназначена для использования (пусть и не владения) обычными людьми.
Однако стадион прославился задолго до завершения строительства — прежде всего как символ нации и Пекина как резиденции центральной власти. Именно способность китайского государства не просто заказать всемирно известной архитектурной фирме проект национального стадиона, но и организовать его признание во всём мире в качестве национального символа, оказалась одним из главных факторов, повлиявших на строительство стадиона. Он был призван олицетворять олимпийский девиз «Один мир — одна мечта» и стать бриллиантом в короне китайского государства, оправдывая его способ управления и строгий надзор над развитием нации.
Несмотря на такое изменение смысла проекта, и архитекторы, и Ай Вэйвэй не оставляют надежды, что стадион может послужить катализатором процесса дальнейшего раскрытия общества и стать «выражением радикальной свободы»
i
.
В опубликованной беседе с Жаком Херцогом Ай Вэйвэй отмечает, что он видит, как стадион становится «частью природы — ведь Китай обладает традицией глубоко ценить всё, что связано с естественными, природными состояниями, как, например, уступ скалы или прогулка в саду». Он говорит о заложенном в стадионе потенциале стать общественным пространством — таком, куда люди с готовностью придут, чтобы побыть вместе
i
. Ай Вэйвэй видел стадион не как архитектурную икону или символ глобальной державы, скорее, стадион представлялся как структура свободы.
Ай Вэйвэй. Шаблон, 2007
До разрушения
Деревянные окна и двери из разрушенных домов династий Мин и Цин (1368—1911), деревянное основание. Проект для 12 фестиваля «Документа» в Касселе, Германия
Права на изображение принадлежат художнику
Ай Вэйвэй. Шаблон, 2007
После разрушения
Деревянные окна и двери из разрушенных домов династий Мин и Цин (1368—1911), деревянное основание. Проект для 12 фестиваля «Документа» в Касселе, Германия
Права на изображение принадлежат художнику
Ай Вэйвэй.
Сувенир из Пекина / Настоящее Пекина, 2002
Кирпичи из демонтированных в хутунах домов и коробки, сделанные из железа и дерева (древесины из Тиели) из демонтированных храмов династии Цин (1644—1911)
Права на изображение принадлежат художнику
Ай Вэйвэй. Олимпийский стадион, 2005—2008
Цветная печать. Размеры варьируются
Права на изображение принадлежат художнику
Демократизирующие сказки
В начале 2007 года Ай Вэйвэй сделал работу для галереи Тейт в Ливерпуле «Фонтан света», которая символизировала неоправдавшиеся надежды на создание коммунистического государства. Эта скульптура высотой 7 м, установленная посреди бассейна с водой, состоит из спиралей света. «Спираль — динамическое движение вверх, уходящее в никуда… форма памятника опровергает тот самый интеллектуальный идеал, который она должна была символизировать: по иронии, она становится метафорой того, как сила в итоге обрушивается сама на себя, поскольку романтические чувства, с которыми вечно конфликтует рациональный разум, всегда разрушают его самого»
i
.
Конструкция скульптуры Ая напрямую отсылает к знаменитому архитектурному проекту — памятнику III Интернационалу Владимира Татлина (1919—1920). Супрематист и конструктивист, Татлин придал формальное выражение утопическим идеалам коммунизма, руководствуясь эстетическими и духовными принципами, воплощёнными в государстве. Ай Вэйвэй следует модели Татлина, но, создавая спираль, уходящую в никуда, он предъявляет модель, которая обращена против себя самой. В какой-то момент «Фонтан света» имел подзаголовок «В работе» (Under Construction), характеризуя свою действующую структуру как «вывинчивающуюся из одного и ввинчивающуюся в другое»: результат принципиально недостижим, но продолжает манить, как и несбыточные обещания коммунизма.
Когда Ая попросили разработать проект для кассельской «Документы 12», он предложил назвать его «Сказка» (2008). Трёхчастный проект отвечал на три главных вопроса, сформулированных куратором «Документы»: «Является ли современность нашей античностью?», «Что такое голая жизнь?» и «Что делать?»
В рамках проекта в Кассель бесплатно привезли 1001 рядового китайца.
Для Ая это был, по сути, 1001 отдельный проект, поскольку «каждый человек получал свой собственный независимый опыт». Все гости заполнили анкету из 99 вопросов и документировали на камеру своё путешествие с момента подготовки и до возвращения в Китай. «Всё это стало совершенно необычным опытом в жизни каждого из них»
i
. Каждая стадия этого проекта, от приглашения до визовой поддержки, покупки билетов и строительства временных жилищ, требовала тщательного надзора и планирования. Ай Вэйвэй рассказывает: «Как сделать так, чтобы у них были абсолютно корректные условия для путешествия и существования на этой „Документе“ и в качестве зрителей, и в качестве части самого проекта? Я вижу весь процесс как собственно произведение искусства. Я вижу их надежды, что их беспокоит, что их мучает… как они ждут, предвкушают… потом мечтают, потом воображают, а потом… возможно, удивляются»
i
. Стремление осознать каждый момент «этого процесса заставило людей по-настоящему понять, что значит быть мужчиной или женщиной как отдельной единицей и частью нации: для этого нужно пройти через целую систему, и система эта может быть простой или сложной»
i
.
Собирая вместе обычных людей со всего Китая, данное произведение в буквальном смысле «делает их китайцами». Можно даже сказать, что китайское искусство и состоит в том, чтобы «быть китайцем».
Можно сказать, что китайское искусство и состоит в том, чтобы «быть китайцем»
Участники жили вместе на протяжении месяца в домах, построенных по эскизам Ая и его команды дизайнеров. Единственное, что от них требовалось — дать интервью художнику до, во время и после выставки, по возвращении в Китай. Путешествие за границу — это по-прежнему почти недоступная мечта для простых граждан Китая. Поездка в Кассель стала уникальным опытом для них и как для коллектива, и как для отдельных лиц. Участие в этом проекте глубоко преобразило их восприятие мира и их самих, а также наделило их новой ролью по возвращении, когда они стали делиться своим опытом «китайцев за границей» с другими, и тем самым символически расширяли понимание того, что значит быть китайцем.
Ай Вэйвэй. Сказка, 2007
1001 китайский посетитель фестиваля «Документа» в Касселе, Германия
Права на изображение принадлежат художнику
Второй проект — инсталляция из 1001 стула эпохи поздней Мин и Цин в различных выставочных пространствах.
Легко переносимые и удобные для использования в общественных помещениях, стулья задумывались как «станции рефлексии» для «1001 китайца», жителей Касселя и гостей выставки. «Кассель — это место, где люди собираются, живут и словно испаряются, как только выставка закончилась, — говорит художник. — Мне кажется, прошлое и будущее, эти две действительности, одновременно внутренние и внешние для каждого человека, интегрируются в самых различных формах и возможностях, делая каждую личность уникальной, давая ей собственную жизнь, окружение, возможности… Все эти мифы и стереотипы о Востоке — Западе или даже страх будут здесь же, под луной, на той стороне улицы, и они встретятся. Сейчас вокруг Китая столько шума. Это ведь касается 1/5 населения мира. По поводу этой страны существует множество фантазий и страхов. По-моему, самое время, чтобы все эти фантазии о жизни и искусстве смогли встретиться»
i
. Третьим и последним проектом стал «Шаблон», состоящий из 1001 деревянной оконной или дверной рамы эпохи поздней Мин и Цин из области Шаньси на севере Китая, где были разрушены целые древние города и деревни.
Художник собрал все эти детали, соединив их таким образом, что получилась вертикальная конструкция с восьмиконечным основанием, в центре которой образовался пространственный объём, своими очертаниями напоминающий традиционный китайский храм. Ай так прокомментировал свою работу: «Для меня сам храм — вы знаете, я нерелигиозен — это место остановки, где можно подумать о прошлом и будущем, это пустое пространство. Выбор места, а не сам по себе материальный храм, свидетельствует о том, что настоящий в физическом смысле храм не здесь, он создаётся из остатков прошлого»
i
. «Шаблон» рухнул во время бури, которая обрушилась на Кассель — по иронии судьбы это незапланированное событие, безусловно, находилось в согласии с мыслями Ая о разрушении, переживаемом народом и культурой Китая.
Выстраивание сотрудничества
За последние несколько лет ощущение физического присутствия зрителя привело к значимым изменениям в работе Ая. Хотя скульптурный элемент остаётся основным, художественные решения больше не диктуются с позиций чистой визуальности.
Присутствие зрителя — главный фактор существования произведения.
В 2008 году Ай работал над проектом «Херцог и де Мёрон и Ай Вэйвэй: инсталляция для Венецианской биеннале». Здесь мы видим, как концепт архитектурного начинает влиять не просто на форму инсталляции, а реализуется благодаря эффекту присутствия зрителя — словно инсталляция принадлежит тем, кто оказывается внутри неё. В качестве студийной модели для венецианской инсталляции Ай сконструировал структуру из длинных бамбуковых жердей, пересекающих пространство прямоугольной комнаты. В этой инсталляции, похоже, ощущаются отзвуки не только урбанистического паттерна Венеции с арками мостов через каналы и длинными проходами и улочками, но и китайской традиции деревянной застройки хутун.
В Итальянском павильоне биеннале инсталляция была сведена к более абстрактной форме. Здесь нет моста, нет ничего, что могло бы слишком легко ассоциироваться с Венецией или Китаем или служить прямой метафорой обоих. Ряд ритмически переплетающихся бамбуковых жердей пересекает пространство, присоединяя к себе бамбуковые стулья.
Стулья функционируют как синтаксические связки или паузы в средоточии множества пересекающих линий или проходов — эти линии расходятся в разных направлениях, предлагая неограниченный набор возможностей. Именно в этом ощущении бесконечного расширения инсталляция выходит за пределы метафоричности и знаменует торжество абстракции.
По сути, Ай создал произведение, служащее воплощением сотрудничества, в данном случае архитекторов Херцога и де Мёрона и китайских ремесленников, которые построили инсталляцию.
Ай Вэйвэй. Змеиный потолок, 2009
Рюкзаки
Права на изображение принадлежат художнику
Огласить имена
12 мая 2008 года случилось сычуаньское землетрясение, жертвами которого стали тысячи людей. Во время землетрясения обрушилось множество школьных зданий, погибло огромное число учащихся. Пострадали именно школьные здания — расположенные рядом здания правительственных учреждений выдержали удар стихии.
Несмотря на требования родственников погибших раскрыть информацию о масштабах трагедии и опубликовать имена жертв, правительство долгие месяцы хранило молчание.
И Ай Вэйвэй решил сам провести расследование и выяснить, сколько детей в действительности погибли. Он сформировал группу «Гражданское расследование», и его добровольные помощники стали звонить местным чиновникам, которые их «отфутболивали». Следующий шаг — посещение конкретных семей и школ в пострадавшем регионе и получение от них разрешения выложить информацию на сайте bulloger.com. Как и во многих других случаях, по всему миру — в Боснии, Чили, Аргентине — назвать имена мёртвых оказалось самой существенной формой поминовения для семей и общества в целом. Однако «труднее всего оказалось проводить проверки и опросы на месте… потому что многие семьи не хотели публичности; они жили в страхе, поскольку многим угрожали или даже отправляли в тюрьму. Чувствуя опасность, они не смели говорить правду»
i
.
Когда Ай Вэйвэя спросили, не занялся ли он этим ради будущих поколений, он ответил: «Мы не можем отвечать за следующее поколение, как мы не можем отвечать и за предыдущее. Мы едва способны отвечать за своё»
i
.
В это время для выставки в Художественном музее Мори Ай Вэйвэй придумал инсталляцию «Змеиный потолок» (2009) — сооружение из десятков школьных рюкзаков, змеёй вьющихся по потолку — своего рода памятник сычуаньским школьникам. Это произведение, как и «Сказка», обращено к именованию, к называнию обычных людей — в одном случае они получают имя, идентичность, а в другом — им помогают справиться с забвением. При этом оба проекта появились как результат сотрудничества с представителями разных классов, которые, создавая сообщества, формируют новые социальные и художественные практики.
Более ранняя версия этого очерка была опубликована в книге Ai Weiwei: According to What (Токио, Музей искусств Мори), 2009, с. 172—180.
Ай Вэйвэй | ART Узел
Родился 28 августа 1957 в Пекине, Китай. Современный китайский художник и архитектор, куратор и критик, основатель и директор «China Art Archive & Warehouse».
В рейтинге за 2011 год «Сто самых влиятельных персон в арт-мире», составляемом журналом «Art Review», Ай Вэйвэй занял первое место. По версии журнала «Time», он занимает 24-ю строчку в списке самых влиятельных людей мира.
С 1958 по 1978 год Ай Вэйвэй жил в Синьцзяне. В 1978 году поступил в Пекинскую киноакадемию, где обучался анимации. Стал в 1980 году одним из основателей арт-группы «Звезды».
В 1981 году бежал в США, опасаясь преследования со стороны властей. В 1982 году поступил в нью-йоркскую Школу дизайна «Парсонс». С 1981 по 1993 год жил в США, преимущественно в Нью-Йорке. Наибольшее впечатление на Вэйвэя в США произвели поп-арт и концептуализм.
В 1993 году вернулся в Китай из-за болезни отца. В 1994 году основал «China Art Archives and Warehouse» в Пекине. В 2003 году стал специальным экспертом по дизайну национального олимпийского стадиона олимпийских игр 2008, в сотрудничестве с Herzog & de Meuron. Живёт и работает в Пекине, Китай.
Предпринял собственное расследование обстоятельств Сычуаньского землетрясения 2008 года. Публиковал в своем блоге не попавшие в официальную статистику имена погибших детей и сведения о коррупции в строительном бизнесе, вследствие которой в первые минуты катастрофы разрушились десятки плохо построенных школ. Ай Вэйвэй был жестоко избит полицией за то, что попытался выступить на суде в поддержку обличавшего сычуаньскую администрацию правозащитника.
Вэйвэю запрещено покидать Китай, а его мастерская в Шанхае снесена по распоряжению местных властей. В 2011 году в пекинском Центре современного искусства Улленса (UCCA) отменили проведение первой в стране крупной ретроспективы Вэйвэя.
В марте 2011 года было объявлено о переезде Вэйвэя в Берлин в связи с политическими репрессиями.
3 апреля 2011 года в пекинском аэропорту перед посадкой в самолет, на котором Ай Вэйвэй собирался вылететь в Гонконг, художник был арестован двумя полицейскими, которые заявили сопровождавшим Ай Вэйвэя, что у художника появились «другие дела» и он никуда не полетит. Также на время обысков на несколько часов были задержаны жена художника Лю Цин и восемь его сотрудников, были обысканы дом, студия и галерея художника. Полиция изъяла компьютеры и другие цифровые устройства. С 4 апреля запросы с именем художника в китайских интернет-поисковиках были заблокированы.
С требованием освободить Ай Вэйвэя 4 апреля выступили представители мирового арт-сообщества, среди которых директор Галереи Тейт Николас Серота, скульпторы Энтони Гормли и Аниш Капур, близкий друг Ай Вэйвэя Олафур Элиассон. 5 апреля США потребовали от Китая немедленно освободить художника и диссидента Ай Вэйвэя.
Официальное заявление появилось лишь 7 апреля 2011 года: государственное информагентство «Синьхуа» обнародовало сообщение о том, что «Ай Вэйвэй находится под законным следствием и подозревается в неких экономических преступлениях».
Музей Гуггенхайма создал онлайн-петицию с призывом освободить Ай Вэйвэя. Эту инициативу поддержали также нью-йоркский Музей современного искусства (MoMA), Лос-анджелесский музей искусства, Институт искусств Миннеаполиса и мн. другие. На 12 мая 2011 года эту петицию подписали боле 130 000 человек.
17 апреля 2011 года в поддержку арестованного художника была проведена Всемирная акция «1001 стул для Ай Вэйвэя». В ходе акции люди будут приходить со своими стульями к посольствам Китая в мировых столицах (Нью-Йорк, Стокгольм, Лондон, Париж, Бостон, Берлин, Афины, Москва и др.) и в течение часа будут молча сидеть перед зданиями посольств.
23 апреля 2011 года на улицы Гонконга в поддержку Ая Вэйвэя вышли больше тысячи протестующих. На стенах зданий Гонконга начали появляться портреты Ая, выполненные неизвестными уличными художниками, которых уже ищет полиция.
В начале мая 2011 года в поддежку Ай Вэйвэя с официальным заявлением выступили Фонд Энди Уорхола и Фонд Роберта Раушенберга.
В мае 2011 года английская ежедневная газета «The Times» начала кампанию солидарности с Ай Вэйвэем. Газета начала публиковать заявления известных людей с требованиями немедленного освобождения художника из заключения. Одними из первых стали Дэмиен Херст и Аниш Капур.
22 июня 2011 года был освобождён с формулировкой «как признавший свою вину и по состоянию здоровья». Сторонники Вэйвея считают, что Пекин попытался «сохранить лицо» в канун начинающихся в ближайшие дни визитов премьера Госсовета КНР Вэнь Цзябао в Берлин, Лондон и Будапешт.
Творчество.
Искусство Ай Вэйвэя формально часто опирается на утопические амбиции «нового мира» конструктивизма. При этом, художник создает тонкие политические произведения, которые занимают критическую позицию в отношении радикальных изменений, происходящих в Китае. Эклектичная и энергичная деятельность Ай Вэйвэя охватывает широкое поле в области искусства и культуры — от кураторской деятельности и руководства «China ArtArchive & Warehouse» до работы архитектора-консультанта «Птичьего гнезда» (олимпийского стадиона в Пекине), при этом художник активно выставляется по всему миру. Название его компании — «Fake Design» напоминает о репутации Китая как страны подделок. Но Ай Вэйвэю оно нравится также потому, что китайское произношение звучит как английское ругательство.
Ай Вэйвэй был основателем и членом группы художников, которые называли себя «Xing Xing» или «Звезды». В 1979 художники выставили их работы на тротуаре перед художественным музеем в Пекине. Полиция закрыла выставку на второй день.
После возвращения в Китай в 1993 Ай Вэйвэй обратился к элементам традиционной китайской культуры в своем творчестве, используя национальный символизм в провокационной манере. Художник начал создавать себе имя, портя бесценные китайские артефакты. Он разбирал антикварную мебель и затем собирал из неё странные нефункциональные объекты. Для одной из своих работ он позволил урне династии Хань упасть на землю и разбиться. Другой объект национальной гордости также был испорчен — он нарисовал на древней вазе логотип Coca Cola. Ай Вэйвэй часто использует керамику в творчестве. Керамическое искусство сильно связано с китайской культурной самобытностью. Одна из его работ, Pillars (2006—2007) — лес из ваз большого размера, среди которых посетители могут прогуляться.
На выставке «Документа» в 2007 Ай Вэйвэй представил масштабный проект, названный Fairytale, для которого художник оплатил приезд из Китая в Кассель 1001 читателю своего блога, снабдил их всем необходимым собственного дизайна, от чемоданов до койкомест в импровизированных хостелах, и задокументировал сказочное путешествие бедных соотечественников, даже не мечтавших побывать на Западе, в фотографиях и видео. Помимо 1001 китайца, которые получили шанс впервые побывать в Европе, Ай Вэйвэй купил 1001 стул династии Цин, которые можно было обнаружить на всей выставочной площади «Документы».
Forever (2003) — большая и в то же время невесомая скульптура, сделанная из самых полезных объектов китайской повседневной жизни — велосипедов. 42 настоящих китайских велосипеда (были сделаны в 1940 и до сих пор производятся в Шанхае) собраны в круговую инсталляцию, своего рода памятник бесконечному движению и редимейду Дюшана.
Descending light (2007) — огромный светильник, который занимает почти всю комнату в галерее. Произведение состоит из 60000 красных кристаллов. Светильник не свисает с потолка, он будто бы упал на землю и лежит, все ещё светясь, изогнувшись на полу. Красный свет ассоциируется в Китае с коммунизмом и традиционным китайским праздником. Descending light является частью серии световых скульптурных форм, которую Ай Вэйвэй начал в 2002 с работы Chandelier, созданной для Триеннале Гуанчжоу.
Произведение «Worldmap» состоит из 2000 слоев одежды, аккуратно вырезанных в форме карты мира. Для создания «Worldmap» понадобилось много рабочих рук — преднамеренный шаг со стороны Вэйвэя, который хотел подчеркнуть статус Китая, как место с неисчерпаемым количеством дешевой рабочей силы в швейной и текстильной промышленности.
Проект, открывшийся в октябре 2010 года в Турбинном зале лондонского музея Тейт Модерн, представляет собой 100000000 семян подсолнечника, ровным слоем рассыпанных по полу Турбинного зала. Семена вручную изготовлены из фарфора и раскрашены. Над их изготовлением трудилось 1600 китайских рабочих. По ковру из семечек разрешалось ходить посетителям музея, но вскоре после открытия выставки «хождение по фарфору» было прекращено: это создавало много фарфоровой пыли, опасной для здоровья.
Источники: galerieursmeile.com
Ай Вэйвэй назван самым влиятельным деятелем искусства
- Дэмиан Грамматикус
- Би-би-си
Автор фото, Reuters
Подпись к фото,Ай Вэйвэй стал вторым художником, когда-либо возглавлявшим престижный рейтинг ArtReview
Китайский художник Ай Вэйвэй возглавил сотню самых влиятельных людей искусства, которую каждый год определяет британский журнал ArtReview.
Но сам художник сказал Би-би-си, что влиятельным себя совсем не чувствует.
В июне Ай Вэйвэй вышел на свободу после 80 дней в заключении.
Как подчеркнули представители журнала ArtReview, жюри выбрало китайского деятеля лидером своего знаменитого рейтинга как из-за его политической активности, так и благодаря художественным достижениям.
Китай выступил с критикой решения журнала, заявив, что оно «политически предвзято».
Редактор ArtReview Марк Рапполт не согласился с этим утверждением.
«Благодаря его деятельности, художники перестали думать, что они работают внутри привилегированного пространства, ограниченного стенами галереи или музея», — сказал он в своем заявлении.
«Расширились возможности того, что можно делать с искусством, и как ты, будучи художником, можешь использовать свой голос», — добавил редактор.
«Политическая предвзятость»
«В Китае есть множество способных художников. Мы считаем, что выбор основан исключительно на политической предвзятости и нарушает цели, которые ставит перед собой журнал», — заявил представитель китайского министерства иностранных дел Лю Вэйминь.
Художник Ай Вэйвэй был задержан в апреле, когда садился на самолет, чтобы лететь из Пекина в Гонконг. Его арест вызвал бурю негодования по всему миру, и началась кампания за его освобождение.
Китайские власти обвиняли его в уклонении от налогов, однако семья и сторонники художника многократно выражали уверенность, что он был арестован из-за своих критических замечаний в адрес коммунистического режима страны.
Освобождение Ай Вэйвэя обусловили тем, чтобы он не давал интервью журналистам и не пользовался интернетом, но тем не менее ему удалось поговорить с Би-би-си.
«К примеру, этот разговор с вами является нарушением. Из-за него у меня могут быть серьезные неприятности», — отметил художник в интервью со Всемирной службой Би-би-си.
«Я не сторонник концепции разделения искусства и повседневной жизни. Для меня они единое целое. Всегда одно целое. Как найти способ самовыражения, отличный от того, как ты общаешься с людьми? Искусство — это то, как мы строим свою жизнь в тех условиях, которые существуют», — сказал художник.
Международное признание
Будучи одним из самых известных деятелей искусства Китая Ай Вэйвэй стал фигурой мирового масштаба, после того как по его дизайну был построен стадион «Птичье гнездо» к Олимпиаде 2008 года в Пекине.
В 2010 году он покрыл «ковром» из 100 миллионов фарфоровых «семян подсолнечника» зал в галерее современного искусства Тейт в Лондоне.
До него только одному художнику удалось возглавить рейтинг самых влиятельных людей искусства журнала ArtReview. Им в 2005 и 2008 годах становился британец Дэмиен Херст, среди самых громких работ которого — законсервированная в аквариуме с формальдегидом акула.
В этом году на втором месте в списке оказались директора Лондонской галереи «Серпентайн» (Serpentine) Ханс Ульрих Обрист и Джулия Пейтон-Джонс.
Третье место занял глава нью-йоркского Музея современного искусства (MoMA) Гленн Д. Лоури, а на четвертом оказался американский галерист Лари Гагосян, в прошлом году возглавивший рейтинг.
Ай Вэйвэй – Citizen K – Коммерсантъ
В Лондоне, Берлине и Нью-Йорке открылись выставки Ай Вэйвэя. Они стали частью мировой кампании в поддержку главного современного китайского художника, арестованного властями
Художники, галеристы, писатели, политики и люди на улицах требуют освобождения Ай Вэйвэя — пишут петиции и граффити, устраивают пикеты и перформансы. Самый известный художник современного Китая по-прежнему находится в заключении, и о его местонахождении ничего не известно. Это печальное положение — новая стадия в истории вражды Ай Вэйвэя с правительством, длящейся уже три года. Возникла она, конечно, не из-за искусства, а из-за общественной деятельности Ай Вэйвэя, которая началась с того, что он предпринял собственное расследование последствий сычуаньского землетрясения. До этого момента карьера художника удивляла на редкость гармоничным сочетанием вписанности в китайский истеблишмент и искреннего нонконформизма.
Пересказывая даже вкратце биографию Ай Вэйвэя, сложно удержаться от житийной тональности. Его репрессированный в конце 50-х отец, известный поэт-модернист и убежденнейший коммунист Ай Цин, пять лет чистил общественные сортиры и жил с женой и малолетним сыном в яслях — буквально как Святое семейство. Сына, Вэйвэя, он с модернистской иронией называет удвоенным иероглифом «нет еще». После родительской реабилитации и попыток устроиться в Китае Ай Вэйвэй уезжает на 12 лет в Нью-Йорк, познает там весь западный авангард, возвращается к больному отцу в Китай в 93-м году и в последующие 15 лет становится главным художником страны. За эти годы он устраивает запрещенные выставки и участвует в проектировании павильона пекинской Олимпиады, работает в построенной властями специально для него большой мастерской и видит, как эту мастерскую громят бульдозеры. С 2008 года главным его интересом становится Сычуань, он ищет пострадавшие семьи, вывешивает списки погибших и завязывает непрерывные утомительные тяжбы с властями.
Rock and tree, 2011
Фото: Ai Weiwei, Courtesy of neugerriemschneider, Berlin
Однако нынешнее возбуждение мирового арт-сообщества связано не только с правозащитной деятельностью Ай Вэйвэя и с его тяжелой ситуацией и даже не с тем волнующим фактом, что знаменитого художника могут преследовать по политическим соображениям и, значит, искусство все еще может кому-то угрожать. Ай Вэйвэй просится в иконы современного искусства не просто как мученик, это лишь одна сторона.
Ай Вэйвэй — один из немногих художников, возвращающих современное искусство к его корням, к героическому авангарду первой четверти XX века. Он разыгрывает в других декорациях дадаистские и конструктивистские практики так, что они вдруг обретают смысл не воспоминания, а живого жеста. Международная известность Ай Вэйвэя началась, кажется, с того, что он — как князь Мышкин — разбил вазу (серия фотографий «Роняя вазу династии Хань»). Древние сосуды стали одним из любимых его материалов: еще парочку он позже украсил логотипом кока-колы; на открывшейся только что лондонской выставке есть три десятка ваз, тоже проживших пару тысячелетий, покрашенных в веселенькие цвета строительной краской. Если верить художнику, он творчески воспроизводит агрессивное наплевательство по отношению к историческому наследию, на котором стоит современный Китай. Но помимо критического, есть еще один важный аспект: когда Вэйвэй портит свои вазы, мы не вспоминаем ностальгически о том, как Дюшан рисовал Джоконде усы, а удивляемся, что такая яркая профанация снова возможна. Такое же ощущение и от его неоконструктивистских инсталляций.
Если он и посылает иронические приветы своим любимым художникам (громоздит друг на друга сотню велосипедов в честь первого дюшановского реди-мейда или превращает татлинскую «Башню III Интернационала» в огромный фонарик), это скорее трепетное студенческое издевательство над учителями, чем над беспомощной отстраненной традицией.
Coffin, 2005
Фото: Ai Weiwei, Courtesy the artist and Lisson Gallery
Конструктивизм для Ай Вэйвэя — не только предмет визуальных отсылок. Большая часть его искусства основана на экспериментах с социальным строительством. Они есть в самых известных вэйвэевских проектах: в «Сказке», где материалом для работы служит недельный быт тысячи человек, в «Семенах подсолнуха», где ремесленники, изготавливавшие семена, и посетители выставки, взбивавшие их в фарфоровую пыль,— полноценные соавторы проекта. И даже в его правозащитной деятельности, построенной во многом на изобретательном вовлечении все большего количества людей — помощников, сочувствующих, случайных свидетелей, становящихся полноправными участниками действия.
В России преследование и исчезновение Ай Вэйвэя привлекло меньше внимания, чем по всему миру. У нас тем временем разворачивается своя история с группой «Война», нам не до чужого политического искусства. Между анархической русской группой и китайским художником есть важная разница. Ай Вэйвэй почти признает за китайским режимом право на существование, пытается жить по его формальным правилам и требовать от него того же, проповедует не революцию, а хорошо знакомое нам «жить не по лжи» — хотя в его случае, скорее всего, этот иероглиф означал бы одновременно что-нибудь обсценное. По одной из версий, поводом для ареста Ай Вэйвэя послужила фотография, на которой он — голый в прыжке прикрывает гениталии игрушечной ламой; иероглифы под ней можно прочитать двумя способами, один из них: «еб твою мать, ЦК компартии».
Когда видишь вроде бы архивное слово «диссидент», примененное к ироничному современному художнику, последователю дада, это чуточку смешно. Но Ай Вэйвэй — именно то. Все его издевательские отношения с китайскими властями — это классическое «соблюдайте свои законы».
Классическое диссидентство он превратил в радикальный жизнестроительный перформанс — с ерническим, безжалостно-творческим отношением ко всему. К лицемерной судебной системе, которую он допекает бесконечными запросами, к вечной слежке (в ответ на расставленные вокруг его дома камеры Ай Вэйвэй сам стал снимать каждый свой шаг), к дурацкой ситуации с «Твиттером» (официально запрещенным в Китае, но используемым там миллионами и долгое время бывшим главным средством связи Ай Вэйвэя с миром), к мастерским, от которых раз за разом ничего не остается, к собственному переносящему избиения симпатичному пухлому телу. Он соединяет изобретательность диссидента, думающего, как бы еще ущучить систему, с изобретательностью художника-акциониста, умеющего превратить каждый такой ход в остроумный и страшный жест.
У него получается то, что не очень удается «Войне». Ай Вэйвэй возвращает индивидуальному политическому жесту то же пропавшее звучание, что и омертвевшим практикам авангарда. И одно от другого, конечно же, неотделимо. Грубо говоря, Ай Вэйвэй бьет вазы потому же, почему его бьет полиция,— и отчасти эти действия наполняют смыслом друг друга.
Есть еще одна удивительная вещь. В истории с расследованием последствий сычуаньского землетрясения, со списками жертв, тасканием по судам, с осмысляющими этот опыт текстами и инсталляциями Ай Вэйвэй придумал, как сделать материалом искусства такую странную вещь, как «правда». Не право на независимое расследование, не память о погибших — вещи необходимейшие,— а именно «правду», такую в общем скомпрометированную, ненадежную вещь, в которую искусство привыкло верить примерно так же, как китайское правительство. И, может, именно этот опыт делает Ай Вэйвэя кем-то более важным, чем жертва борьбы за свободу художника в тоталитарном государстве.
Игорь Гулин
Хроника: до ареста
Хроника: после ареста
Инсталляция Ай Вэйвэя «История бомб» появилась в Имперском военном музее Лондона — Культура
ЛОНДОН, 2 августа. /ТАСС/. Инсталляция китайского художника Ай Вэйвэя «История бомб» появилась в лондонском Имперском военном музее, который в субботу вновь начал принимать посетителей после более чем четырехмесячного перерыва. Ай Вэйвэй оформил атриум музея с использованием изображений 50 наиболее известных бомб и ракет.
«Когда ты видишь подобное оружие вплотную, это ощущается совершенно по-иному, чем когда слышишь о нем в новостях, — рассказал Ай Вэйвэй британскому телеканалу Sky News. — Я рассказываю о вещах, которые надо знать и которые необходимо ощутить физически, прикасаясь к ним или стоя на них».
Пол просторного музейного атриума и ограждения лестниц, согласно замыслу художника, оклеили черной акриловой пленкой, на которую нанесены монохромные изображения бомб в натуральную величину, снабженные краткими описаниями. В помещении также можно увидеть 14-метровый корпус немецкой баллистической ракеты «Фау-2», которыми в конце Второй мировой войны обстреливали Лондон, и проржавевший остов автомобиля, искореженный взрывом бомбы террориста-смертника. Последняя работа, получившая название «5 марта 2007 года» в память о теракте на багдадском рынке, унесшем жизни 38 человек, была создана британским художником концептуалистом Джереми Деллером и размещена в музее в 2010 году.
Новая инсталляция приурочена как к открытию музея после карантина, вызванного пандемией COVID-19, так и 75-летию атомных бомбардировок Японии в августе 1945 года. Она не только дает посетителям представление об истории развития оружия, но и предупреждает о катастрофических последствиях военных конфликтов, предваряя масштабную выставку, посвященную беженцам.
«Раскрывая темы международной миграции и конфликта как основополагающей причины переселения людей, а также отношений между индивидом, обществом и государством, «История бомб» основывается на опыте художника, много лет изучающего природу власти и политики», — говорится в описании экспозиции на сайте музея.
Среди 50 боеприпасов, выбранных китайским художником для своей инсталляции, — массивные гранаты системы Чипелли, которые сбрасывали с аэропланов в ходе Итало-турецкой войны 1911-1912 годов, американские атомные бомбы «Малыш» и «Толстяк», сброшенные на Хиросиму и Нагасаки в 1945 году, советская термоядерная «Царь-бомба», испытанная в 1961 году на острове Новая Земля, а также российская гиперзвуковая ракета «Кинжал».
О художнике
Ай Вэйвэй, сын китайского поэта Ай Цина (1910-1996), считается одним из самых влиятельных людей в мире искусства. В 2011 году он возглавлял список «Ста самых влиятельных персон в мире искусств» по версии британского журнала ArtReview. Художник был архитектором-консультантом «Птичьего гнезда» — олимпийского стадиона в Пекине. Он также является автором инсталляции «Семена подсолнуха», состоящей из 100 млн фарфоровых семян.
В 2015 году властям Великобритании пришлось извиняться перед художником за проблемы при оформлении ему полугодовой визы в Соединенное Королевство. Изначально британское МВД отказалось выдать китайцу полугодовую визу, ограничившись выдачей визой на месяц. Позже это решение было отменено, художнику выдали полугодовую визу и принесли извинения. Тогда британская пресса высказывала предположения, что Лондон намеренно, чтобы не раздражать Пекин, намеревался выдать более короткую визу.
Ай Вэйвэй известен своими высказываниями, зачастую идущими вразрез с официальной линией властей КНР. С 2011 по 2015 год он не мог покинуть Китай, так как был лишен властями паспорта. Документ Ай Вэйвэя был конфискован после его задержания в аэропорту Пекина в апреле 2011 года по обвинению в уклонении от уплаты налогов. В сентябре 2012 года художник был приговорен судом пекинского района Чаоян к штрафу в размере 15 млн юаней ($2,41 млн).
В 2016 году он стал лауреатом премии мира имени Джона Леннона. Ее учредила вдова Леннона, американская художница-авангардистка Йоко Оно, присуждающая награду по своему усмотрению. Персональные выставки художника проходят на самых известных мировых площадках.
Ай Вэйвэй — художник диссидент Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»
Пашук А. А.
Пашук Александра Александровна /Pashuk Alexandra Alexandrovna — бакалавр
«изящных искусств»,
направление восточноазиатское искусство, культурно-исторический факультет,
Free University, г. Берлин, Федеративная Республика Германия
Аннотация: в статье анализируется и кратко описывается жизнь и творчество китайского артиста и диссидента Ай Вэйвея.
Ключевые слова: политика, Ай Вэйвэй, художник, Китай, современное искусство, искусство.
Китай является одной из старейших мировых цивилизаций. История Китайской цивилизации насчитывает более пяти тысяч лет, ее искусство, культура, научные достижения всегда оказывали большое влияние на весь мир. Сегодня «Китай — после двух столетий унижений и оскорблений со стороны внешнего мира, вторжения иностранных войск, гражданских войн, революций, голода — на рандеву со своей судьбой. Китай желает сам заново оценить свое место в истории. Почти два тысячелетия он был главным государством Азии. Но в XX веке утерял свое первенство. Западные державы и Япония заставили Китай почувствовать себя униженным. Китайцы мечтают вернуть себе прежнее положение в мире. Даже если это не говорится вслух, в глубине души они уверены: XXI век станет китайским веком» [1, с. 15).
Международное внимание приковывает к себе китайское искусство. Китайские художники создают удивительные, глубоко поэтичные, неповторимые по образному строю и художественному языку произведения.
Данная статья посвящена творчеству китайского художника-диссидента Ай Вэявэя (Ai Weiwei) на современном этапе. «К своим 52 годам Ай завоевал всемирную славу как художник, за последние десять лет его успех превзошел все ожидания. Он получил известность как архитектор, соавтор знаменитого пекинского олимпийского стадиона «Птичье гнездо», его инсталляции демонстрируются по всему миру, а в его студии документальных фильмов трудятся сто человек [2, с. 32].
Человек Возрождения, Ай Вэйвэй является известным китайским художником, одним из основателей арт-группы «Звезда», автор видеоинсталляций и даже поп-певец. В своем творчестве он обращается к элементам традиционной китайской культуры, национальному символизму и откровенной провокации, носящей ярко выраженный политический контекст. Ай Вэйвэй выступает с критикой Коммунистической партии Китая, ее политики в отношении интеллигенции (знаменитая скрипка, где вместо грифа приделан черенок лопаты) и культурной революции в стране.
«3 апреля 2011 года китайский художник Ай Вэйвэй был задержан в аэропорту Пекина, когда он собирался улететь в Гонконг. США и европейские страны выразили протест. В Пекине объявили, что он обвиняется в экономических преступлениях. Накануне визита китайского премьер-министра в Германию Ай Вэйвэя внезапно освободили» [1, с. 17].
Жизненный путь Ай Вэйвэя находит непосредственное отражение в его творчестве. «Отнюдь не чуждый развлекательной функции искусства, Ай Вэйвэй не менее умело совмещает ее с жесткими фактами собственной биографии, превращая в шоу каждую, даже самую неприятную ее страницу» [3, с. 46]. Поэтому, чтобы
добиться более глубокого понимания сути искусства Ай Вэйвэя, необходимо познакомиться хотя бы с основными фактами его биографии.
Ай Вэйвей родился 28 августа 1957 года в Пекине. Детство будущего художника прошло в ссылке, которую отбывали его родители в исправительном лагере в пустыне Гоби. Отец Вэйвэя был известным поэтом-модернистом по имени Ай Цин. «В первые годы созданной Мао Китайской Народной Республики он навлек на себя немилость тем, что критиковал подавление свободы слова. Его сослали сначала в Манчжурию, а затем на самый северо-запад Китая.
В течение последующих шестнадцати лет его работой была чистка деревенских общественных туалетов. «Он и меня этому научил, — рассказывает Ай. — Он был великим мыслителем. Его туалеты сверкали чистотой, он превращал их в произведение искусства, в подобие музея» [2, с. 18].
Ай Цин был реабилитирован только в 1978 году.
Мать художника тоже писала стихи, ее звали Гао Ин (Gao Ying).
«Я всегда чувствовал себя вне системы. Моя семья была объявлена одновременно «врагом народа», «врагом государства» и «врагом партии». Столько званий не присваивали даже отъявленным героям» [4, с. 8), — так Ай Вэйвэй говорит сегодня о своем детстве и юности.
В 1978 году Вэйвэй поступает в Пекинскую киноакадемию, становится одним из основателей арт-группы «Звезды». В 1981 году — эмигрирует в Америку, где учится в Парсоновской новой школе дизайна (Parsons The New School for Design) в Нью-Йорке. Чтобы прокормиться, работает уборщиком квартир, садовником, сторожем.
Классическим примером работ художника в годы учебы стала уже упоминавшаяся здесь скрипка с черенком лопаты. Так Вэйвэй выразил свое отношение к политике китайских властей о «трудовом перевоспитании» китайской интеллигенции. Туфли, сшитые вместе, стали символом стояния на месте.
В 1993 году художник возвращается на родину. Причиной этого стала болезнь отца. Вэйвэй понимал, что может повторить его судьбу, но был готов к этому: «Я начал заниматься искусством, потому что не хотел подчиняться законам общества, которое насквозь пронизано политикой. Но ирония заключается в том, что мое искусство становится все более и более политическим» [2, с. 19]. Он участвует в создании галереи China Art Archives & Warehouse, а в 2003-м открывает свое архитектурное бюро FAKE Design.
В 2000 году Ай Вэйвэй создает масштабную инсталляцию «Натюрморт». Им были собраны 3600 каменных орудий труда эпохи неолита, обработаны и разложены по полу галереи. Вэйвэй преследовал двоякую цель: с одной стороны он прославлял древность китайской цивилизации, извечного строительства и конструирования древней империи, с другой — показывал архивный, исторический характер тех ее останков, что когда-то были орудиями создания неких объектов, а теперь, потеряв свою утилитарность, сами стали подобными объектами.
Вэйвэй продолжает активно участвовать в выставках и к началу двухтысячных годов становится одним из самых известных китайских художников. Также Вэйвэй выступает автором ряда архитектурных проектов в Нью-Йорке и Китае. Так, он становится соавтором грандиозного проекта — строительства главной пекинской арены Олимпийских игр 2008 года. Стадиону было дано название «Птичье гнездо» из-за оригинальной конструкции — переплетенных стальных балок общей длиной 36 километров. Эксперты из журнала «Тайм» включили «Гнездо» в десятку лучших архитектурных сооружений года.
Ай Вэйвэй — один из самых интересных художников в мире. «Есть большой соблазн отнести его к арт-активистам, чьи хэппенинги равно возмущают спокойствие обывателей и политических цензоров. Он ронял перед фотокамерой древнюю вазу эпохи династии Хань, превратив ее в груду глиняных осколков, опускал другие старинные вазы в веселенькую малярную краску, которой раскрашивают стены,
фотографировался на фоне Колизея (и прочих попадавшихся ему по дороге памятников старины) с интуитивно понятным жестом fuck you и снимался голым в окружении чинно сидящих и стоящих обнаженных девиц — в собственной студии…» [5].
При этом он — соавтор пекинского «Птичьего гнезда», один из лучших знатоков старинной китайской керамики. На его счету публикация 5212 имен и дат рождения детей, погибших во время землетрясения. Не будучи политиком, Ай Вэйвэй сегодня -заметная политическая фигура Китая.
Литература
1. Млечин Л. М. Китай — великая держава номер один? М., BHV. 2012 г.
2. УайнзМ. Это вам не рококо! // Новая газета. 2009. 4 дек.
3. Долин А. Камера из мрамора. Ай Вэйвэй и кинематограф «шестого поколения». // Искусство Кино. 2014. № 6. Июнь.
4. Соловьёв С. Семечко к семечку. // Итоги. 2011. 3 окт.
5. Васильева Ж. Ай Вэйвэй: человек с фотоаппаратом. // Ай Вэйвэй в Париже и Берлине. // Art Хроника. [Электронный ресурс]: http://artchronika.ru/.
Интервью: дома с китайским художником Ай Вэйвэем
Познакомиться с искусством Ай Вэйвэя — все равно что укусить скорпиона. Обильно жгучая, острая и трудная для проглатывания. Так и должно быть. Вызывающий разногласия китайский художник посвятил свою жизнь, карьеру и свободу исследованию некоторых из наиболее актуальных проблем, стоящих перед человечеством. От его смелой и непоколебимой критики цензуры и авторитаризма в его родной стране до документирования эскалации миграционного кризиса, культурных стереотипов и мрачных пещер истории.
Познание искусства Ай Вэйвэя также является катарсисом. Он художник стойкости, дальновидности, оптимизма и несомненного остроумия. Его искусство осмеливается мечтать о мире, где есть свобода слова, царит равенство, власть привлекается к ответственности, а сатира может свободно бродить.
Вид на инсталляцию «Восторга» в Cordoaria Nacional, Лиссабон. Предоставлено студией Ай Вэйвэя
Посредством фильмов, инсталляций, скульптур, перформансов, фотографий и почти любого другого среднего искусства, которое есть в своем арсенале, Ай пригласил тех, кто видит его работы, прогуляться, пусть на мгновение, в чужой шкуре.
Величественная сельская гавань дворца Бленхейм может показаться далекой от предметов, на которые Ай часто обращал свое внимание, но его отношения с дворцом глубокие.
В 2014 году он стал первым современным художником за 300-летнюю историю Бленхейма, сделавшим дворец своим холстом. Шоу было смелым шагом со стороны его хозяина, и, как можно догадаться, условности были сведены к минимуму. Ай надел наручники на кровать в родильной комнате Уинстона Черчилля, представил Длинную библиотеку 40 фотографиям, на которых он «показывает пальцем» мировым организациям, и выпустил чуму фарфоровых крабов в Красной гостиной.Еще менее традиционным было то, что шоу было организовано удаленно, в то время как власти запретили Ай покидать Китай.
Ай Вэйвэй, Этюд перспективы , 1995–2011 гг. Вид инсталляции: «Ай Вэйвэй во дворце Бленхейм», 2014 г. Фотография: Бен Мерфи. Предоставлено Blenheim Art Foundation
Теперь Позолоченная клетка — впечатляющая интерактивная скульптура Ай, исследующая физические и идеологические ограничения беженцев — была установлена на территории дворца на долгое время.Мы воспользовались возможностью, чтобы поговорить с художником через Zoom о его необыкновенной жизни и творчестве.
Обои *: Где ты, когда мы говорим?
Ай Вэйвэй: В Португалии. Это за день до моей крупнейшей выставки [«Восторг» в Cordoaria Nacional, Лиссабон]. Это около 40 000 кв.
Я купил недвижимость в Португалии и теперь считаю, что Португалия — это то место, где я буду жить. Меня выгнали из Китая в течение шести лет. Я провел пять лет в Берлине и некоторое время в Великобритании в Кембридже, где мой сын до сих пор учится.Теперь, после пандемии, я был в Португалии по простой причине: много солнечного света.
W *: Как вам ваш новый дом?
AW: Я вроде как политический беженец. После того, как вы покинули свой дом, вы либо находитесь дома, либо вы иностранец за пределами своего дома. Поэтому я выбираю место просто инстинктивно. Я люблю солнечные места. Вы открываете дверь и видите солнце, вы открываете окно и видите солнце, и вы не чувствуете депрессии, вы чувствуете то, чему вы можете доверять: природу.Дарованное нам солнце такое щедрое, но, живя в городе, мы забываем.
Это естественная жизнь, а не городская борьба. Это очень мирно, и в моем 64-летнем возрасте вам нужно время, чтобы побыть одному.
Ай Вэйвэй, Клетка позолоченная (2017). Фотография: Пит Сивард, любезно предоставлено Blenheim Art Foundation
W *:
Позолоченная клетка (2017), которая только что была установлена во дворце Бленхейм, противостоит международному миграционному кризису, и большая часть вашей предыдущей работы была сосредоточена на идентичности, перемещении и неравенстве.Почему вы так увлечены этими проблемами?AW: Это как Инь и Ян: есть удачливые и не очень удачливые. У меня было много неудачных опытов, я рос со своим отцом в изгнании в течение 20 лет, поэтому я знаю, на что это похоже. Как человечество, мы всегда должны мыслить как «единое целое», поэтому всегда есть «удачливые» и «неудачливые». Но мы в основном такие же.
Если мы пойдем в лагеря беженцев, мы увидим маленьких девочек и мальчиков, и они такие умные.Их жизни имеют то же значение, но если мы не предоставляем очень простые возможности, такие как образование и питание, это просто становится пустой тратой. Всю их жизнь, миллионы, может быть, сотни миллионов людей, живущих в таких условиях, лишенных надежды.
[Для меня] это стало ответственностью. Это не милосердие или какое-то сострадание, это превращается в «ты действительно думаешь, что ты хороший человек» или «тебе действительно все равно?» Это вызов. Как художник, я не могу избежать совести, поэтому задаю себе тот же вопрос.Я снимаю фильмы и показываю выставки, чтобы познакомить институты с так называемым либеральным миром, чтобы сказать: «мы несем ответственность» и «мы не так свободны, как мы думаем».
W *: Были ли какие-то особые вольеры или клетки, которыми он был вдохновлен?
AW: Да, когда я делал фильм Human Flow (2017), я основывал его на 40 лагерях [беженцев] от сирийской границы до границы с Египтом, турецкой границы, Ливана, Иордании и Мьянмы.
[В фильме спрашивается] «Каково это, когда кого-то изгоняют из дома?», «Как они живут?», «Какое у них будущее?»
Итак, я получил все эти не очень красивые изображения.Что я помню наиболее ярко, так это несколько локаций; один — граница США с Мексикой. Вы можете видеть, что одна сторона настолько богата и многочисленна, а другая — в таком отчаянии, что вы всегда спрашиваете: «Почему это так?». А также в Израиле на Западном берегу люди должны проходить через эти тюремные заборы. Они очень узкие и очень длинные. Палестинский народ должен найти работу и ждать там часами. Я не знаю, почему они делают заборы такими узкими; люди сжаты, как сардины.Я думаю о психологической войне, которая заставляет людей чувствовать себя незначительными: «Я хозяин над тобой», «Я решаю твою жизнь». Так что это не фантазия, это реальность, поэтому я сделал небольшой забор, клетку, в которую можно входить и выходить; это могло занять всего 20 или 30 секунд. Это скульптура, инсталляция, маленький современный инструмент, [показывающий], как люди относятся к другим.
Вт *: Ранее работа выставлялась в Центральном парке Нью-Йорка.
AW: Да, это было в Центральном парке, недалеко от 59-й улицы, в нескольких кварталах от Trump Plaza.
Вт *: Это было намеренное размещение?
AW: Мне понравилось это место, потому что Нью-Йорк — город богатых и влиятельных людей. И, конечно, сегодня, если вы сильны, вы каким-то образом поймете клетку. Либо вы посадите других в клетку, либо вас могут посадить в клетку.
Здание позолоченной клетки Ай Вэйвэя во дворце Бленхейм. Видеосъемка Пита Сиварда, произведенная Blenheim Art Foundation
W *: Установка
Gilded Cage в Бленхейме — это своего рода возвращение домой для вашей работы.Вы были первым современным художником, который когда-либо выставлялся там, но в то время вас задержали в Китае. Каким был опыт?AW: При каждой возможности я говорю себе: «Это будет мое последнее выступление». Поэтому я всегда прилагаю максимум усилий, потому что, кто знает, меня могут посадить в тюрьму на следующие десять лет. Будь то большой проект или маленький, это одно и то же чувство. Жизнь коротка.
Вт *: История Бленхейма сложна. Он предоставил убежище 400 эвакуированным детям во время Второй мировой войны.Он также символизирует определенную британскую элитарность и изоляцию, но также является сценой радикального современного искусства. Что Бленхейм означает для вас как место, так и то, что он представляет?
AW: Бленхейм является очень исторической фигурой в лице [Уинстона] Черчилля, а также представляет борьбу Британии в наше время. Некоторые из них были умными, некоторые, возможно, сомнительными, но борьба настоящая. И такую борьбу мы не можем заменить. История только учит нас тому, насколько трудным [местом] является свобода.
W *: Это интересно. Я полагаю, что то, что сделал Бленхейм, выставив современное искусство, открыто для анализа и, возможно, критики его истории.
AW: Я считаю, что они смелые. Мое шоу было их первым, и они всегда были немного противоречивыми. Я попросил их надеть наручники на кровать в спальне Черчилля, и они согласились. Я вижу, что внуки Черчилля настолько непредубеждены; у них отличный юмор.
Ай Вэйвэй, Наручники , 2012 и Повешенный в фарфоре , 2009.Вид инсталляции: «Ай Вэйвэй во дворце Бленхейм», 2014 г. Фотография: Бен Мерфи. Предоставлено Blenheim Art Foundation
Когда я пытался повесить Study of Perspective — 40 фотографий, на которых я держал средний палец в 40 различных известных местах — в библиотеке Черчилля фотографии были больше, чем книжные шкафы библиотеки, поэтому мы задавались вопросом, как их повесить, потому что ничего казалось возможным. Они сказали: «Почему бы тебе не повесить их вот так [пейзаж]»? Итак, все пальцы теперь указывали вот так [горизонтально].Мне нравится такой ответ — доверять художнику и позволять чему-то случиться в этом «историческом реди-мейде». Они [имеют] уважение, а также видят возможность интегрировать современную культуру. Я думаю, что для этого нужно немного мужества, и это сделало шоу очень значимым для меня.
Обычно мы думаем, что не должны прикасаться к наследию и истории, но должны касаться их, иначе мы не существуем.
Вид на инсталляцию «Восторга» в Cordoaria Nacional, Лиссабон. Предоставлено студией Ай Вэйвэя
W *: Что было первым произведением искусства, которое вы помните, и что вы при этом почувствовали?
AW: Первое произведение искусства, которое я запомнил, было написано моим отцом.Он был художником, учился в Париже и был сослан на 20 лет с того года, как я родился. Мы были в Синьцзяне, провинции уйгуров и в пустыне Гоби, где он выполнял тяжелую работу. В пейзаже была черная дыра, и мы жили в этом доме пять лет.
W *: у вас есть изображение этого дома в качестве заставки на телефоне, это очень мощный инструмент.
AW: Это был мой дворец. Этот дом был похож на тот момент, если вы помните, когда армия США вытащила лидера Ирака Саддама Хусейна [который скрывался] с земли.Ужасный образ, но мы жили в такой дыре с моим отцом. Теперь вы понимаете, что дворец означает для меня совсем другое.
Но первое произведение искусства мне запомнилось. Мой отец убирал общественные туалеты для 200 фермеров. Было очень грязно, не было воды, крыши и ужасных мух. Это было наказанием за его оскорбление. Мой отец был поэтом. Вы можете видеть, через какую борьбу он прошел, потому что был писателем.
Он был самым важным писателем в Китае, но ему запретили писать в течение 20 лет.Для писателя это было лучшее время, с 47 до 67 лет, и ему не разрешали прикасаться к ручке. Однажды он схватил карандаш и нарисовал цветок передо мной. Я видел, как произошло волшебство. В то время это был старик, который должен был мыть туалеты. Я никогда не знал, что он умеет рисовать, а он просто рисовал, и линии были такими красивыми. Это заставляет меня чувствовать, что искусство связано с реальной жизнью, оно связано с реальностью, оно принадлежит нашему сердцу.
Вид на инсталляцию «Восторга» в Cordoaria Nacional, Лиссабон. Предоставлено студией Ай Вэйвэя
W *: Какой самый сложный арт-проект, над которым вы когда-либо работали?
AW: Мой самый сложный проект также связан с моим отцом [китайский поэт Ай Цин]. В 2011 году я был задержан [китайскими властями]. В заключении я понял, что знаю его очень мало, потому что я никогда не задавал ему вопросов. В моей голове было столько вопросов, но когда он был жив, я почему-то их не задавала. Я был глуп, я не был в сознании, и теперь я никогда не получу однозначного ответа.
В полиции мне сказали, что мне грозит десять лет лишения свободы. Так внезапно мне стало грустно, потому что моему сыну было чуть больше двух лет. Тюремный надзиратель сказал мне: «Через несколько лет ты выйдешь из тюрьмы, и твой сын не узнает тебя». Это очень сложно. Однажды я [решил] написать книгу о том, что происходит, поэтому мой сын знал своего деда и отца по их собственным словам, потому что могло быть много публикаций, использующих их собственные слова.
Итак, этот проект занял последние десять лет, и мемуары будут опубликованы 2 ноября (2021 г.), он называется 1000 лет радостей и печали , опубликовано Random House.Чтобы написать эту книгу, потребовалось много усилий. §
Вид на инсталляцию «Восторга» в Cordoaria Nacional, Лиссабон. Предоставлено студией Ай Вэйвэя
Ай Вэйвэй — самый опасный человек в Китае? | Искусство и культура
Стефен Чоу / Новус СелектВ прошлом году редакция журнала ArtReview назвала китайского диссидента Ай Вэйвэя самым влиятельным художником в мире. Это был необычный выбор. Разнообразные, разрозненные работы Ай не получают самых высоких цен на аукционах, и критики, восхищаясь его достижениями, не относятся к нему как к мастеру, изменившему искусство своего периода.В Китае Ай — храбрый и беспощадный критик авторитарного режима — провел время в тюрьме, правительство не разрешило ему выезжать из Пекина в течение года и не может путешествовать без официального разрешения. В результате он стал символом борьбы за права человека в Китае, но не в первую очередь. Он слишком донкихотская фигура, чтобы развить в себе моральную значимость великих людей совести, бросивших вызов тоталитарным режимам 20-го века.
Так что такого в Ai? Что делает его, в глазах Запада, «самым могущественным художником в мире»? Ответ кроется в самом Западе.Теперь, одержимый Китаем, Запад наверняка изобрел бы Гай, если бы его еще не существовало. В конце концов, Китай может стать самой могущественной державой в мире. Следовательно, у него должен быть художник сопоставимого уровня, который будет отражать как неудачи Китая, так и его потенциал. Ай (его имя произносится как eye way-way ) идеально подходит для этой роли. Проведя годы становления в качестве художника в Нью-Йорке в 1980-х годах, когда Уорхол был богом, а концептуальное искусство и искусство перформанса были доминирующими, он знает, как объединить свою жизнь и искусство в смелое и политически заряженное представление, которое помогает определить, как мы видим современный Китай.Он будет использовать любую среду или любой жанр — скульптуру, готовые модели, фотографию, перформанс, архитектуру, твиты и блоги — чтобы донести свое остроумное послание.
Персона Аи, которая, как и у Уорхола, неотделима от его искусства, черпает силу из противоречивых ролей, которые художники исполняют в современной культуре. Самые высокие — это мученики, проповедники и совести. Мало того, что Ай подвергался преследованиям и заключался в тюрьму, он также постоянно призывал китайский режим к ответу; например, он составил список, в который включены имена каждого из более чем 5000 школьников, погибших во время землетрясения в провинции Сычуань в 2008 году из-за плохого строительства школьного здания.В то же время он играет явно непривлекательную, вдохновленную дадаизмом роль — плохого парня-провокатора, который везде возмущает мягкие рубашки. (На одной из своих самых известных фотографий он показывает Белому дому пальцем). Не в последнюю очередь, он своего рода дальновидный шоумен. Он культивирует прессу, вызывает комментарии и создает очки. Его фирменная работа «Семечки подсолнечника» — работа галлюцинаторной интенсивности, ставшая сенсацией в лондонской галерее Тейт Модерн в 2010 году — состоит из 100 миллионов кусков фарфора, каждая из которых расписана одним из 1600 китайских мастеров, чтобы она напоминала семечко подсолнечника.Как сказал бы Энди невозмутимо: «Вау».
В этом году Ai станет предметом двух выставок в Вашингтоне, округ Колумбия, что является подходящим фоном для влиятельного артиста из списка лучших. Весной «Перспективы: Ай Вэйвэй» открылись в галерее Артура М. Саклера монументальной инсталляцией из Фрагментов (2005). Работая с командой опытных плотников, Ай превратил железную древесину, собранную из разобранных храмов эпохи Цин, в красиво построенное сооружение, которое на земле кажется хаотичным, но, если смотреть сверху, сливается в карту Китая.( Фрагментов олицетворяет дилемму, характерную для Ай: можно ли превратить древесину прошлого, по глупости отброшенную настоящим, в Китай, возможно, в лучший Китай, который мы еще не можем различить?) И музей Хиршхорна и сад скульптур будут представляют обширный обзор работ Ай за период с 7 октября по февраль 2013 года. Название выставки — «Согласно чему?» — позаимствовано из картины Джаспера Джонса.
Нечасто задают вопрос, является ли Ай как художник чем-то большим, чем просто современным феноменом.Например, Семена подсолнечника — это больше, чем проходящий заголовок? Будет ли Ай в конечном итоге иметь такое же значение для Китая — и для будущего — так же, как для сегодняшнего западного мира искусства?
Ай живет в Цаочанди, деревне в пригороде Пекина, излюбленной художниками, где, как король искусства в изгнании, он регулярно приветствует посетителей, приезжающих, чтобы отдать дань уважения его видению лучшего Китая. 55-летний Аи, крупный, крепкий мужчина, питающий нежность к местным диким кошкам, обезоруживающе скромен для того, кто так много времени проводит на виду у публики.Недавно он сказал Кристине Ларсон, американской писательнице из Пекина, которая брала интервью у художника для Смитсоновского института, что он по-прежнему удивлен его известностью. «Тайная полиция сказала мне, что это видят все, кроме вас, что вы так влиятельны. Но я думаю, [их поведение] делает меня более влиятельным. Они создают меня, а не решают проблемы, которые я поднимаю ».
Власти держат его в курсе новостей, например, преследуя за уклонение от уплаты налогов. Этим летом во время слушания по его налоговому делу, на которое ему не разрешили присутствовать, его студию окружили около 30 полицейских машин.История широко освещалась. В 2010 году он основал студию в предполагаемом районе искусств в Шанхае. Режим, опасаясь, что он станет центром инакомыслия, и заявив, что структура нарушает строительные нормы и правила, разрушил его в начале 2011 года. По словам Ай: «Это заставило каждого молодого человека, которому я раньше нравился или не нравился, думать, что я должен быть какой-то герой ».
Ай живет достаточно хорошо, даже под домашним арестом, но в нем мало экстравагантного или артистичного. Дом у него, как и у многих в районе, серый и утилитарный.В этом районе не так много улиц и кафе; По словам одного жителя Пекина, это такое место, куда люди идут, чтобы их оставили в покое. Его дворовый дом состоит из двух зданий: студии и резиденции. Студия — большое пространство с потолочным окном — имеет серый пол и белые стены и кажется намного менее загроможденной, чем другие студии художников. И студия, и резиденция имеют нейтральный воздух, как будто они еще не заполнены, но вместо этого представляют собой среду, в которой художник ждет идей, или действует импульсивно, или приветствует кошек и посетителей.Как и Энди Уорхол, у Ай всегда есть под рукой фотоаппарат — в его случае iPhone — как будто он ждал, что что-то произойдет.
Его жизнь, кажется, пропитана «до» и «после». По его словам, до наступления современной эпохи культура Китая была своего рода «тотальным состоянием, в котором присутствовали философия, эстетика, моральное понимание и мастерство». В древнем Китае искусство могло стать очень сильным. «Это не просто украшение или одна идея, а скорее общая высокая модель, которую может воплотить искусство». Он находит подобное и трансцендентное единство видения в творчестве одного из своих любимых художников, Ван Гога: «Искусство было верой, выражающей его взгляды на вселенную, какой она должна быть.”
Его непосредственным предшественником, однако, был не древний Китай, а тоталитарная культура, в которой он родился. Отец Ая, известный поэт Ай Цин, вступил в конфликт с режимом в конце 50-х годов, и его и его семью отправили в трудовой лагерь. Пять лет он чистил туалеты. (Ай Цин был реабилитирован в 1978 году и жил в Пекине до своей смерти в 1996 году.) Для Ай Вэйвэя был также другой, менее личный вид пустоты о Китае прошлого. «На улице почти не было машин», — сказал он.«Никаких частных автомобилей, только машины посольств. Можно было пройти посреди улицы. Было очень медленно, очень тихо и очень серо. На человеческих лицах было не так много выражений. После культурной революции мускулы еще не были развиты, чтобы смеяться или показывать эмоции. Когда вы увидели немного цвета — например, желтый зонт под дождем — это было очень шокирующим. Общество было все серым и немного синим ».
В 1981 году, когда китайские граждане получили возможность выезжать за границу, Ай отправился в Нью-Йорк.Он впервые увидел город в самолете ранним вечером. «Это было похоже на вазу с бриллиантами», — сказал он. Однако его привлекало не материальное богатство города, а его ослепительная свобода действий и слова. Какое-то время у Ай была квартира рядом с парком Томпкинс-сквер в Ист-Виллидж, где часто собирались молодые китайские художники и интеллектуалы. Но особых успехов у него как у художника не было. Он подрабатывал случайными заработками и проводил время на выставках. Поэт Аллен Гинзберг, с которым он подружился, сказал Ай, что галереи не будут уделять много внимания его работам.
Хотя он проявляет особый интерес к Джасперу Джонсу, Уорхолу и Дада, Ай не легко классифицировать. У него блуждающий ум, который может охватить самые разные, иногда противоположные элементы. Тот же художник, который любит трансцендентное единство Ван Гога, например, также восхищается заумной, а иногда и аналитической чувствительностью Джонса. Многие из самых известных работ Ай уходят корнями в концептуальное и дадаистское искусство. Он часто создавал «ready-mades» — объекты, взятые из мира, которые художник затем изменяет или модифицирует, — с сильным сатирическим элементом.В одном хорошо известном примере он поместил китайскую статуэтку в бутылку Johnnie Walker Scotch. Тем не менее, в отличие от многих художников-концептуалистов, он с самого начала продемонстрировал живой интерес к визуальным качествам своих работ и отправился учиться в Школу дизайна Парсонса и Лигу студентов-художников в Нью-Йорке.
ИнтересАй к дизайну и архитектуре побудил его в 2006 году сотрудничать с HHF Architects в строительстве загородного дома в северной части штата Нью-Йорк для двух молодых коллекционеров произведений искусства. Дом представляет собой четыре одинаковых по размеру ящика, покрытых снаружи гофрированным металлом; небольшие промежутки между коробками позволяют свету проникать в интерьер, где геометрия также смягчается деревом и удивительными углами.Отмеченный наградами дизайн удивительно прост и чрезвычайно сложен в использовании света и группировке внутренних пространств.
Но интерес Ай к дизайну и архитектуре связан не столько с тем, чтобы быть обычным архитектором, сколько с восстановлением — и перепроектированием — самого Китая. Вернувшись в Китай в 1993 году, когда его отец заболел, он был разочарован двумя новыми формами угнетения: модой и кумовством. «Дэн Сяопин поощрял людей к обогащению», — сказал он, добавив, что те, кто преуспел, сделали это благодаря своей принадлежности к Коммунистической партии.«Я видел так много роскошных автомобилей, но в этом обществе не было справедливости и справедливости. Отнюдь не.» Новые потребительские товары, такие как магнитофоны, принесли свежие голоса и музыку в умирающую культуру. Но вместо того, чтобы бороться за создание независимой идентичности, сказал Ай, молодые люди вместо этого приспособились к новому, легкому и движимому модой конформизму. «Люди слушали сентиментальную тайваньскую поп-музыку. Синие джинсы Levi’s пришли очень рано. Люди стремились, чтобы их отождествляли с определенным стилем, который избавляет от лишних разговоров.”
Ай ответил новому Китаю грубой сатирой, бросив вызов его пуританскому и конформистскому характеру, регулярно демонстрируя грубую и неистовую индивидуальность. Он опубликовал свою фотографию, на которой он изображен обнаженным, нелепо подпрыгивающим в воздухе, держа что-то над гениталиями. Подпись к фотографии — «Грязный конь, покрывающий середину» — звучит на разговорном китайском языке как грубая шутка о матерях и Центральном комитете. Он основал корпорацию под названием «Beijing Fake Cultural Development Ltd.«Он высмеивал Олимпийские игры, которые в Китае стали своего рода государственной религией. Башня видеонаблюдения в Пекине, спроектированная знаменитым голландским архитектором Ремом Колхасом, считается большой национальной гордостью; Китайцы пришли в ужас, когда во время строительства пожар охватил пристройку и соседний отель. Ответ Ай? «Я думаю, что если бы здание видеонаблюдения действительно сгорело, это было бы современной достопримечательностью Пекина. Он может представлять собой сгущающуюся огромную империю амбиций ».
Сопротивление Гая всем формам контроля — капиталистическому и коммунистическому — проявляется очень остро.Он отказывается слушать музыку. Он связывает музыку с пропагандой старины и предпочитает безмолвные пространства независимой мысли. «Когда я рос, нас заставляли слушать только коммунистическую музыку. Думаю, это оставило плохое впечатление. У меня много друзей-музыкантов, но я никогда не слушаю музыку ». Он винит китайскую образовательную систему в том, что она не способна породить какое-либо великое или открытое ощущение возможностей ни у отдельных людей, ни у общества в целом. «Образование должно научить вас думать, но они просто хотят контролировать ум каждого.По его словам, режим больше всего боится «свободного обсуждения».
Ai иногда говорит что-нибудь оптимистичное. Возможно, Интернет откроет дискуссию, которую школы сейчас сдерживают, например, даже если блог, который он вел, был закрыт. Однако по большей части комментарий Ай остается мрачным и обличительным. По его словам, в Китае мало кто верит в то, что они делают, даже в тайную полицию. «Меня допрашивали более восьми человек, и все они сказали мне:« Это наша работа.’… Они ни во что не верят. Но они говорят мне: «Тебе никогда не выиграть эту войну».
Во всяком случае, не скоро. На Западе художник-провокатор — известные примеры Марсель Дюшан, Уорхол и Дэмиен Херст — фигура знакомая. В Китае, который только зарождается в качестве мировой державы, где политические власти ценят конформизм, дисциплину и накопление богатства, художник, работающий в провокационных западных традициях, по-прежнему рассматривается как угроза. Китайские интеллектуалы могут поддерживать его, но в целом китайцы понимают Гай не лучше, чем типичный американец Дюшана или Уорхола.«В современном Китае нет героев», — сказал Ай.
Запад хотел бы превратить Гая в героя, но он, похоже, не хочет подчиняться. Он жил в постмодернистском Нью-Йорке. Он знает ракетку знаменитостей и ракетку героя. «Я не очень верю в свой ответ», — сказал он. «Мое сопротивление — символический жест». Но Ай, если не герой, нашел способы символизировать определенные качества, за защиту и отстаивание которых Китай может однажды прославить его. Бесплатное обсуждение — одно. Другое дело — мрачная раблезианская игривость.Но самое интересное из них — в его лучших произведениях искусства: вещий сон о Китае.
Большая часть искусства Ай вызывает лишь преходящий интерес. Подобно многим концептуальным искусствам, оно кажется не более чем схемой какой-то заранее задуманной морали. Искусство с моралью слишком часто заканчивается моралью, которая может остановить воображение. Взгляните на забавную и известную пьесу Ай Джонни Уокера. Означает ли это, что Китай окутан западной потребительской культурой и опьянен ею? Конечно, это является.Как только вы его увидели, вам больше не нужно об этом думать. Шутки, даже серьезные шутки такие. Во второй раз они не так хороши.
Но некоторые работы Ai принципиально отличаются по своему характеру. Они созданы не только из морали и комментариев. Они открыты, загадочны, порой утопичны по духу. Каждый из них напоминает — как и архитектура и дизайн — рождение нового. Самый необычный экземпляр — стадион «Птичье гнездо» Олимпиады-2008. Будучи страстным критиком пропаганды Олимпийских игр, Ай, тем не менее, сотрудничал с архитекторами Herzog & de Meuron при проектировании стадиона.Интересно, что за Китай взращивают в этом остроконечном гнезде?
По словам Гая, правительства не могут вечно прятаться от того, что он называет «принципами» и «истинным аргументом». Он осуждает утрату религии, эстетического чувства и морального суждения, утверждая, что «это большое пространство, которое необходимо занять». Чтобы занять это пространство, Ай продолжает мечтать о социальных преобразованиях, и он придумывает действия и работы, которые вызывают миры возможностей. Для Documenta 2007 года — известной выставки современного искусства, проводимой каждые пять лет в Касселе, Германия, — Ай внес две работы.Одной из них была монументальная скульптура под названием Template , хаотический Вавилон из дверей и окон из разрушенных домов династий Мин и Цин. Эти двери и окна из прошлого, казалось, никуда не вели, пока, как ни странно, шторм не сбил скульптуру. Его вторым вкладом была работа «социальной скульптуры» под названием Fairytale , для которой он привел в Documenta 1001 человека из Китая — выбранных через открытое приглашение в блог. Он разработал для них одежду, багаж и место для проживания.Но он не указал им в каком-то конкретном направлении. В этом маловероятном путешествии по лесу китайские паломники могут открыть для себя новый волшебный мир. Они тоже могут обнаружить, как это сделал Ай, когда он отправился в Нью-Йорк, «вазу с бриллиантами».
Семечки подсолнечника , его самая известная работа, дает аналогичные вопросы. Раскрашивание такого количества отдельных семян — это немного безумный тур де силы. Но масштаб работы, которая одновременно крошечная и огромная — капля дождя и океан — кажется не более безумным, чем общество потребления «Сделано в Китае» и его бездонные желания.Отражает ли количество семян головокружительное количество денег — миллионы, миллиарды, триллионы — которые генерируют корпорации и нации? Означают ли семена одновременно голод, которым отмечена история Китая? Вспоминают ли они краткий момент культурной свободы Китая в 1956 году, известный как «Кампания сотни цветов»? Представляют ли они как гражданина, так и нацию, отдельного человека и массу, наделяя их атмосферой возможности для роста? Интересно, зацветет ли когда-нибудь Китай радостной яркостью подсолнухов Ван Гога?
Кристина Ларсон из Пекина написала репортаж для этой статьи.
Художники Фотография СкульптураКитайский активист Ай Вэйвэй заявил, что Credit Suisse закрывает банковский счет его фонда
7 сентября (Рейтер) — Китайский диссидент и художник Ай Вэйвэй сообщил ему, что Credit Suisse сообщил ему о закрытии банковского счета его фонда в Швейцарии в начале этого года, сославшись на его «судимость» «в Китае, несмотря на то, что активист никогда не был осужден за преступление.
Один из самых известных китайских художников и политических активистов, Ай, который сейчас живет в Португалии, написал в статье для сайта Artnet, как швейцарский банк впервые сказал ему, что он закроет счет весной этого года. год.
«Credit Suisse изначально проинформировал меня, что у них есть новая политика по закрытию всех банковских счетов, связанных с людьми с криминальным прошлым», — сказал Ай Рейтер в заявлении по электронной почте, добавив, что в то время фонду было предложено перевести средства. до сентября.
В банке от комментариев отказались.
Ай помогал спроектировать знаменитый стадион «Птичье гнездо» на Олимпийских играх 2008 года в Пекине, прежде чем попал в сговор с коммунистическим правительством, которое задержало его на 81 день в 2011 году. Он сказал, что ему никогда не предъявлялись официальные обвинения и не осуждали за преступление.
Ай сказал, что Credit Suisse позвонил ему 24 июня и сообщил, что банк хотел бы закрыть счет, принадлежащий фонду свободы слова и искусства, который он основал в 2016 году, «как можно скорее». Он сказал, что менеджеры затем сослались на интервью, которое он дал швейцарской газете несколько дней назад, в котором он критиковал швейцарцев за голосование за более жесткую «антииммигрантскую политику» как причину закрытия.
Credit Suisse отказался комментировать какие-либо его утверждения, заявив, что в них не обсуждаются «потенциальные или существующие отношения с клиентами».
Ай сообщил Reuters, что в настоящее время счет находится в процессе закрытия и может использоваться только в очень ограниченных пределах, но средства все еще необходимо вывести из него.
СТРАТЕГИЯ КИТАЯ
Многие крупные западные банки, в том числе Credit Suisse, сделали успешный бизнес за счет постоянно растущего числа сверхбогатых в Китае центральной частью своих стратегий.Однако это создало геополитические проблемы для некоторых из них, когда они пытались сохранить благосклонность Пекина.
В прошлом году Reuters сообщило, что глобальные управляющие капиталом, включая Credit Suisse, изучали, имеют ли их клиенты в Гонконге связи с городским продемократическим движением, пытаясь избежать попадания под прицел нового закона о национальной безопасности Китая.
Как и другие управляющие активами, Credit Suisse сделал спонсорство искусства коммерческим аргументом благодаря своей подкованной клиентуре, выступая в качестве покровителя многочисленных музеев в Швейцарии и за рубежом, а также создавая собственную коллекцию из более чем 8000 произведений искусства. особое внимание уделяется начинающим художникам.
Ай сказал, что ранее он сталкивался с аналогичными исками со стороны одного банка в Германии и другого банка в Гонконге, но ни в одном случае не было дано объяснений.
«Вы знаете, эти банки очень высокомерны», — сказал Ай, добавив, что не верит, что Credit Suisse отменит свое решение. «Даже если они отменит это решение, я не желаю ассоциироваться с банком, у которого такие странные отношения с Китаем».
Отчетность Рэйчел Армстронг, Бренна Хьюз Негайви и Оливер Хирт; дополнительная информация от Сумита Чаттерджи; Под редакцией Алекса Ричардсона
Наши стандарты: принципы доверия Thomson Reuters.
Художники по направлению: концептуальное искусство
Художественное движение
Концептуальное искусство, иногда просто называемое концептуализмом, — это искусство, в котором концепция (и) или идея (идеи), задействованные в работе, имеют приоритет над традиционными эстетическими, техническими и материальными проблемами.Некоторые произведения концептуального искусства, иногда называемые инсталляциями, могут быть созданы кем угодно, просто следуя набору письменных инструкций. Этот метод был фундаментальным для определения концептуального искусства американским художником Солом Левиттом, одним из первых появившихся в печати:
Тони Годфри, автор книги «Концептуальное искусство» (Art & amp; Ideas) (1998), утверждает, что концептуальное искусство ставит под сомнение природу искусства, понятие, которое Джозеф Кошут возвысил до определения самого искусства в своем основополагающем раннем манифесте концептуального искусства. , «Искусство после философии» (1969).Представление о том, что искусство должно исследовать свою собственную природу, уже было мощным аспектом видения современного искусства влиятельным арт-критиком Клементом Гринбергом в 1950-х годах. Однако с появлением исключительно языкового искусства в 1960-х годах художники-концептуалисты, такие как Джозеф Кошут, Лоуренс Вайнер и English Art & amp; Языковая группа начала гораздо более радикальный допрос искусства, чем это было возможно ранее (см. Ниже). Одной из первых и наиболее важных вещей, которые они подвергли сомнению, было распространенное мнение о том, что роль художника заключается в создании особых видов материальных объектов.
Благодаря ассоциации с Молодыми британскими художниками и премией Тернера в 1990-х годах, в популярном употреблении, особенно в Великобритании, «концептуальное искусство» стало обозначать все современное искусство, которое не использует традиционные навыки живописи и скульптуры. Можно сказать, что одна из причин, почему термин «концептуальное искусство» стал ассоциироваться с различными современными практиками, далекими от его первоначальных целей и форм, заключается в проблеме определения самого термина.Как предположил еще в 1970 году художник Мел Бохнер, объясняя, почему ему не нравится эпитет «концептуальный», не всегда совершенно ясно, к чему относится понятие «концепция», и существует риск того, что его перепутают с «намерением». Таким образом, описывая или определяя произведение искусства как концептуальное, важно не путать то, что называется «концептуальным», с «намерением» художника.
Французский художник Марсель Дюшан открыл дорогу концептуалистам, предоставив им образцы прототипов концептуальных работ — например, реди-мейды.Самым известным из реди-мейдов Дюшана был Fountain (1917), стандартный писсуар, подписанный художником псевдонимом «R.Mutt» и представленный для включения в ежегодную выставку Общества независимых художников Нью-Йорка без участия жюри. Йорк (который отверг его). Художественная традиция не рассматривает обычный предмет (например, писсуар) как искусство, потому что он сделан не художником и не с каким-либо намерением быть искусством, а также не является уникальным или изготовленным вручную. Актуальность и теоретическая важность Дюшана для будущих «концептуалистов» была позже признана американским художником Джозефом Кошутом в его эссе 1969 года «Искусство после философии», когда он писал: «Все искусство (после Дюшана) концептуально (по своей природе), потому что искусство существует только концептуально».
Это часть статьи в Википедии, используемой в соответствии с непортированной лицензией Creative Commons Attribution-Sharealike 3.0 (CC-BY-SA). Полный текст статьи здесь →
Википедия: https://en.wikipedia.org/wiki/Conceptual_artАй Вэйвэй — Современный Остин
На виде в дельте Уоллера, рядом с эллингом Уоллер-Крик на Тринити-стрит, 74 и парком скульптур Бетти и Эдварда Маркусов в Лагуна Глория
Эта выставка на двух площадках является частью программы «Музей современного Остина без стен», которая знакомит общественность с произведениями искусства, а также представляет собой второе сотрудничество музея в области паблик-арта с Waller Creek Conservancy.
Пожалуй, ни один художник не объединил искусство и активизм в глобальном масштабе более успешно, чем Ай Вэйвэй (китаец, родился в 1957 году в Пекине). То, что некоторые могут назвать практикующим искусство как жизнь — его жизнь — это его работа, и наоборот — сегодня Ай Вэйвэй приближается к мифологии через целую жизнь политической активности и правительственного инакомыслия в сочетании с плодотворным творчеством и мастерством двадцать первого — века общения. Отец художника, прославленный поэт Ай Цин, был мишенью широкомасштабного государственного подавления радикальных интеллектуалов до и во время Культурной революции (1966–1976).Вместе со своей женой, поэтом Гао Инь и маленьким ребенком, Ай Цин был отправлен в изгнание в отдаленные районы Маньчжурии, западный регион Синьцзян и, наконец, в пустыню Гоби в Китае, где Ай Вэйвэй провел свое детство. 1 Сегодня жесты Ай — не только с помощью предметов искусства, но и с помощью его действий, перформативных вмешательств, сотрудничества, писем, фильмов и устных слов — продолжают это наследие, провоцируя деспотический режим в Китае, раскрывая правду о повседневной жизни, существование которой ставит под сомнение и угрожает стабильности государственного контроля.
Когда семья вернулась в Пекин в 1976 году, Ай Вэйвэй сохранил свои радикальные корни, а в 1983 году он переехал в Нью-Йорк отчасти для того, чтобы добиться творческой свободы и избежать художественной цензуры, ставшей повсеместной для Китая. Именно здесь художник столкнулся с историческими влияниями современного западного искусства, в первую очередь с французским художником Марселем Дюшаном. Начиная с 1913 года, Дюшан, дадаист и якобы дед концептуального искусства, впервые применил практику изъятия утилитарных предметов из мира, превратив их в так называемые арт-объекты.Он называл эти работы вспомогательными или чистыми «реди-мейдами», включая закрепление вращающегося велосипедного колеса на кухонном табурете (с помощью), размещение писсуара на пьедестале (чистый) или выставление стеллажа для бутылок как есть (чистый). Как заявил Ай: «Я думаю, что Дюшан — самая, если не единственная, влиятельная фигура в моей так называемой художественной практике». 2 Ранние работы искусственного интеллекта, такие как Hanging Man , 1985, скульптура, сделанная из вешалок, а также недавние работы, включая Forever Bicycles , 2014, отсылают к темам Дюшана.Связанные компоненты сюрреализма, дадаизма, концептуального и минимального искусства также проявляются в его работах как подводные течения.
Хотя творчество Аи перекликается с этими западными движениями, несомненно, наиболее распространенными темами остаются историческое, культурное и политическое влияние Китая. Художник сделал минимальное количество работ в течение своего десятилетия в Нью-Йорке, в то время, когда он «просто бродил», 3 без галерейных представлений и редко выставляясь; но в 1993 году Ай вернулся в Пекин, где всерьез занялся искусством.С тех пор художник создал концептуальную и подрывную работу, в широком смысле: от ссылки на повсеместное использование вуайеристским правительством камер наблюдения, память о количестве детей, погибших в результате мощного землетрясения в Сычуани, и различных итерациях художника, показывающего средний палец в фотографии и скульптуре. к уничтожению древних китайских урн и других исторических объектов в качестве философского заявления о ценности. Одновременно художник освоил Интернет и социальные сети для оперативного и широкого распространения информации как средства передачи своих политически и социально мотивированных посланий и мобилизации огромного количества людей, групп и инициатив за короткий промежуток времени, несмотря на то, что или в некоторых случаях из-за неоднократных попыток китайского правительства помешать ему.В последние годы Ай вступил в пресловутую и публичную корриду с рогами китайского правительства, кульминацией которой стал его арест китайскими властями в 2011 году и конфискация его паспорта с последующим восьмидесятидневным тюремным заключением.
Хотя эта биографическая история и сокращена, эта биографическая история представляет собой контекст для этой двухчастной инсталляции работ Ай Вэйвэя в рамках программы «Музей современного Остина без стен» — инициативы, которая расширяет коллекцию музея и программы в обществе через партнерство с другими парками и организаций — и постоянное сотрудничество музея с Waller Creek Conservancy.Здесь представлены две основные работы художника: Forever Bicycles , 2014 г. и Iron Tree Trunk , 2015 г., на долгосрочном снимке в дельте Уоллер-Крик и в парке скульптур Бетти и Эдварда Маркусов в Лагуна Глория соответственно. В качестве дополнительного компонента выставки музей будет сотрудничать с Austin Film Society над серией фильмов, куратором которой является художник в ноябре 2017 года.
Первая из этих двух работ, Forever Bicycles , 2014, расположенная в дельте Уоллер-Крик, состоит из более чем 1200 велосипедов, превращенных в игривый, эффектный монолит скульптуры.В характерной манере художник выводит из строя и реконструирует функциональный повседневный объект: велосипед. Название, Forever Bicycles , отсылает к бренду Forever (Yongjiu) — компании, базирующейся в Шанхае, чьи велосипеды массового производства заполонили улицы Китая в детстве художника, но оставались недоступными для многих в финансовом отношении — но также предполагает глобальный утилитарный вид транспорта теперь исчезает, поскольку автомобильная культура становится преобладающей. Концептуальная предпосылка этой серии состоит из нескольких или тысяч велосипедов, собранных в композицию, обычно с аркой внизу, через которую могут пройти зрители.Работа существовала во многих итерациях с течением времени, каждая версия сайта была привязана к ее местоположению, по количеству велосипедов, позиционированию и формированию. Будучи статичными, велосипеды вместе становятся головокружительной структурой из стали, света и тени, превращая слово «навсегда» в названии в метафору смысла за пределами бренда и заключая в себе оптический эффект, когда зритель смотрит вверх в, казалось бы, бесконечную загадку колес. , рамки и спицы на фоне неба. Убедительно просим посетителей не трогать, не садиться и не взбираться на велосипеды Forever .Посмотрите это видео, чтобы узнать больше!
Последним днем для просмотра велосипеда Forever Ай Вэйвэя будет среда, 15 мая 2019 года!
Вторая работа, Iron Tree Trunk , 2015, расположенная в парке скульптур Бетти и Эдварда Маркуса The Contemporary Austin в Лагуна Глория, продолжает интерес Ай к природным объектам с пятнадцатифутовой точной копией ствола мертвого дерева. Вдохновленный своим визитом в город Цзиндэчжэнь на северо-востоке провинции Цзянси, где художник стал свидетелем того, как местные жители собирают и продают сухую древесину и стволы деревьев за их уникальную форму и эстетику, в 2009 году Ай начал серию крупномасштабных работ, основанных на элегантном стиле. и кривые формы стволов мертвых деревьев, собранные с гор.В нескольких итерациях он объединил части из разных деревьев, чтобы создать единое целое, намеренно оставив свидетельства их франкенштейновского происхождения, например, в виде болтов и винтов, скрепляющих элементы. Ствол железного дерева , отлитый из найденных останков массивного дерева, отходит от этой тактики сборки, но сохраняет свою земную загадочность: элегантный изгибающийся монолит в ярко-оранжевом цвете, характерный для окисленного железа, ржавеющего с течением времени, вызывая как природу, так и индустриализацию.
1 Тэнкок, Джон. «Рожденный радикал», в Ай Вэйвэй (Лондон: Королевская академия искусств, 2015), 30.
2 Художник в интервью с Тимом Марлоу, «Ай Вэйвэй в разговоре», в Ай Вэйвэй , 20.
3 Там же, 17.
Эту выставку организовали Хизер Песанти, старший куратор The Contemporary Austin, и Джулия Хендриксон, помощник куратора. Текст — Песанти.
Поддержка выставки Ай Вэйвэй: Фонд Эдварда и Бетти Маркус, Сторонники выставочного фонда, Лора Рейнольдс и Куинси Ли
Приобретение
Ствол железного дерева
В октябре 2018 года Contemporary объявила о приобретении Ай Вэйвэя Iron Tree Trunk , что стало возможным благодаря щедрой поддержке более семидесяти человек и организаций:
Фонд Эдварда и Бетти Маркус
Stratus Properties
Художественный фонд «ФЛАГ»
Грант городского лесного фонда города Остин
Кирстен и Джонатан Кун | Лорена Юнко Маргейн и Эдуардо Маргейн | Жанна и Майкл Кляйны | Гильермо Николас и Джим Фостеры | Мэри Кей и Роберт Пельтье | Мельба и Тед Уотли
Чарльз Атталь | Сара и Эрнест Батлер | Энтони Грант | Сюзанна МакФайден | Даниэль Ничяг и Брайан Шарплс | Лора Рейнольдс и Куинси Ли | Джилл и Роберт Тернер | Фонд семьи Уолтон
Майкл Чессер | Сюзанна Дил Бут | Джейми и Блейк Чандли | Кимберли и Тимоти Доулинг | Марта и Джеймс Дайсс | Лиза и Сэнди Готтесман | Карен и Рик Хокинсы | Джери и Мэтью Хукс | Холли и Джордан Леви | Кэтлин Ирвин Лафлин и Крис Лафлин | Фонд MaddocksBrown | Майкл Мэнкинс и Роберт Кэмп | Крис Матссон | Фредерика и Дэвид Миддлтон | Адрия и Брайан Шет
Паула Гринфилд Бернс и Кевин Бернс | Карли и Клейтон Кристофер | Аррон и Крис Хестер | Кэрри и Роберт Хикс | Мелоди и Шейн Маккейг | Келли Купер МакКлюр и Гэри МакКлюр | Аманда и Брэд Нельсен | Эллен и Джереми Смитил | Линда и Джон Суэйнсон | Аврора и Чарли Теймс | Семейный фонд Вильгельма
Дебора Дюпре и Рич Ротберг | Элизабет и Джейми Баскин | Кристин и Грег Гиш | Джей Мур | Лорен Мурман
Susan Benz | Кармел и Том Бордерс | Морган и Джон Бернхэм | Джеки и Джош Клэмэн | Кристен и Джо Коул | Хэнк Фейр | Джинни Фрейлих | Энн Киппен и Луи Грахос | Милтон Гиберто | Линдси и Марк Ханна | Кэти Кайм | Бесс Лёвенбаум | Сьюзан и Ричард Маркус | Ларри Макгуайр | Люси и Джон Нидхэм | Аманда Аудт | Шалини Раманатан и Кристофер Томлинсон | Линдси и Форд Смит | DJ Stout | Мэри и Расти Талли | Рассел Вальдес | Кимберли и Дэвид Уэст | Тереза и Даррелл Виндхэм
6 работ AI Вэйвэя, которые смело привлекают внимание к правам человека в Китае
Художник Ай Вэйвэй , несомненно, самый известный из ныне живущих китайских творцов, но правительство его страны не дает ему должного признания.В коммунистическом Китае, где свобода слова жестко регулируется, разнообразный портфель работ Ай не продается по самым высоким ценам на аукционах, и критики не хвалят его. Вместо этого активист рассматривается как угроза «гармоничному обществу». Он провел время в тюрьме, был избит полицией и постоянно находится под наблюдением. В 2011 году ему даже запретили выезжать из Пекина на целый год. В результате он стал незамеченным героем и символом борьбы за права человека в Китае.
От разбивания древней вазы до демонстрации коррупции и халатности правительства — драматические действия Ай ликвидируют разрыв между искусством и социальными проблемами. «Творчество — это способность отвергать прошлое, изменять статус-кво и искать новый потенциал», — говорит он. «Проще говоря, помимо использования воображения — что, возможно, более важно — творчество — это сила действовать».
С помощью скульптуры, фильмов, инсталляций, фотографии и архитектуры — а также с использованием множества материалов, включая керамику, мрамор, краски и чай, — Ай исследует китайскую идентичность в современном мире, а также социальную историю культуры.Читайте, чтобы открыть для себя шесть из его самых известных работ.
Вот шесть ключевых работ со всей карьеры Ай Вэйвэя.
Падение урны династии Хань , 1995Одна из самых ранних работ Ай под названием Падение урны династии Хань демонстрирует стремление художника вызвать возмущение и споры. Как следует из названия, Ай сфотографировал себя, разбивающего церемониальную урну 2000-летней давности времен династии Хань (206 г. до н.э. — 220 г. н.э.).Древний артефакт имел не только значительную денежную ценность, но и огромную символическую и культурную ценность. Династия Хань считается определяющим моментом в китайской цивилизации, а урна представляет собой часть истории, которую Мао уничтожил во время Культурной революции (1966-76).
Во время культурной революции в Китае произошло повсеместное уничтожение древностей, а также уничтожение старых обычаев, привычек, культуры и идей Китая. Преднамеренный и шокирующий акт разрушения Гая ссылается на этот огромный культурный сдвиг и подчеркивает, как создаются и уничтожаются культурные ценности.По словам художника, «генерал Мао говорил нам, что мы сможем построить новый мир, только если разрушим старый».
Исследование перспективы Площадь Тяньаньмэнь , 1995На этом провокационном снимке Ай показывает средним пальцем у ворот площади Тяньаньмэнь. Ворота, также известные как «Врата небесного покоя», — это бывший главный вход в Запретный город. Это также место, где государственные солдаты стреляли и убивали мирных демонстрантов в 1989 году.Китайское правительство никогда публично не признавало зверскую бойню и подвергало цензуре все видеозаписи и письменные записи этого события.
Ai’s Study of Perspective Square Tiananmen Square является частью серии фотографий, сделанных в период с 1995 по 2017 год. На каждой фотографии Ай использует один и тот же оскорбительный жест, чтобы показать свое презрение к государственной власти. Он поднимает средний палец на важные учреждения и памятники со всего мира, включая Эйфелеву башню в Париже, Рейхстаг в Берлине и Белый дом в Вашингтоне Д.C. Сериал имитирует фотографии туристов и предлагает зрителям усомниться в том, что они согласны с властью.
Когда полиция допросила Ай об этой фотографии в 2011 году, художник заявил, что отвергает «феодализм», отметив, что ворота были построены императором Мин. Однако единственный палец Ай также представляет собой тему из недавней истории, о которой его следователи не могли говорить. Он имитирует образ «танкиста» — одного из убитых демонстрантов 1989 года, который был сфотографирован перед линией танков.
Тонна чая , 2008Для Тонны чая Ай сжал тонну традиционных чайных листьев пуэр до объема в один кубический метр. В Китае чай до сих пор прессуют в кубики, хотя и намного меньше по размеру. Скульптура Ай увеличивает повседневный предмет домашнего обихода, создавая форму минималистской конструкции, которая выглядит так, как будто она может быть сделана из металла. Выбирая чай в качестве материала — старейшего экспортного товара Китая, — Ай ссылается на глобализацию, в то время как современная форма куба привлекает внимание к будущему и растущему влиянию западной культуры.
Прямой , 2008-12Straight — острая реакция Ай на землетрясение в провинции Сычуань в 2008 году. В результате разрушительного события 90 000 человек погибли или пропали без вести, и, к сожалению, более 5000 детей были убиты, когда на них рухнули плохо построенные школьные здания. Здания поддерживались стальными стержнями, которые во время землетрясения изгибались и изгибались. Ай, архитектор-самоучка, был возмущен, обнаружив, что смерти детей можно было избежать с помощью более совершенных конструкций.Он хотел, чтобы правительство взяло на себя ответственность.
Ай собрал сломанные стальные прутья с места землетрясения и начал создавать мемориальные произведения искусства. Он поручил мастерам выпрямить прутья так, чтобы они выглядели так, как до землетрясения. Затем Ай расположил тысячи отдельных частей, каждая из которых представляла потерянную жизнь, в виде волны, напоминающей колебания сейсмографа при землетрясении. Ай потребовалось четыре года, чтобы завершить эту монументальную напольную скульптуру, которая имеет размеры почти 40 футов в длину и 20 футов в ширину и весит 200 тонн.
Семена подсолнечника , 2011 г.В 2011 году 100 миллионов искусственных семян подсолнечника были залиты в огромный Машинный зал в галерее Тейт Модерн. Каждое уникальное изделие было изготовлено вручную из фарфора в Цзиндэчжэне, китайском городе, который когда-то производил императорский фарфор более 1000 лет. Для изготовления семян 1600 ремесленников потребовалось более двух лет. Каждый был вылеплен из каолиновой глины из местных гор, расписан вручную, а затем обожжен при 1300 градусах. Семена подсолнечника предлагает вопросы о современных методах массового производства в Китае. Многие продукты все еще производятся вручную, потому что машины дороги, а человеческий труд дешев.
Пока семена демонстрировались в Лондоне, Ай был арестован и задержан без объяснения причин со стороны китайских властей.
S.A.C.R.E.D. , 2012В воскресенье, 3 апреля 2011 г., Ай был арестован в аэропорту Пекина и незаконно задержан в секретном месте на 81 день.За ним 24 часа в сутки наблюдали двое охранников, которым было запрещено общаться с ним. Для S.A.C.R.E.D Ай воссоздал каждую деталь своей камеры с помощью шести диорам: Supper , Accusers , Cleansing , Ritual , Entropy и Doubt .
Через окна в металлическом фасаде каждой «комнаты» высотой до плеч зрители могли вглядываться в каждую сцену — все они были созданы в два раза меньше реальной камеры.Ай заполнил пространство стекловолоконными фигурами себя и двух охранников, раскрывающих их действия. Работа дает убедительное представление о том, насколько мрачным и клаустрофобным было содержание под стражей. Диорамы показывают, как охранники стояли рядом с Ай, пока он спал, ел, принимал душ и пользовался туалетом, при этом практически не оставляя места для личного пространства.
Ай Вэйвэй: Веб-сайт | Facebook | Instagram
Статьи по теме:
20 лет политической деятельности Ай Вэйвэя на новой выставке
Ай Вэйвэй обращает внимание на кризис с беженцами с помощью новой мощной установки
7 ярких произведений искусства, рожденных революцией
6 фактов о монументальной Великой Китайской стене
Ай Вэйвэй: усиление «полицейского государства» Китая в связи с пандемией коронавируса
Автор Стефи Чанг, CNN
Пока мир борется с беспрецедентными мерами изоляции, Ай Вэйвэй оказывается на знакомой территории.Откровенный художник провел почти три месяца в крошечной комнате, когда его задержали власти Китая в 2011 году.
Позже его обвинили в уклонении от уплаты налогов — обвинение, которое широко интерпретировалось как наказание за его политическую активность. После освобождения у Ай был конфискован паспорт, и он был помещен под пристальное наблюдение в Пекине. В Кембридже, Англия, где сейчас проживает 62-летний диссидент, самоизоляция пробудила аналогичные чувства одиночества. «Вы (чувствуете) диссоциацию, дисфункцию и неуверенность в собственном будущем… вы пытаетесь представить, как ведете себя по отношению к другим », — сказал он по телефону об ограничениях, введенных для сдерживания коронавируса.На снимке, сделанном 16 мая 2019 г., показана установка« SACRED », созданная Ай Вэйвэй на ретроспективе работ художника в художественном музее K21 Kunstsammlung Nordrhein-Westfalen в Дюссельдорфе, Германия. Диорамы в «SACRED» (2013) изображают время содержания активиста под стражей. Фото: INA FASSBENDER / AFP / AFP via Getty Images
Ai критически относился к тому, как Китай справился со вспышкой, которая была впервые выявлена в городе Ухань и с тех пор распространилась на более чем 210 стран и территорий, заразив более двух.5 миллионов человек. В недавней статье для The Art Newspaper он утверждал, что тактика сдерживания правящей Коммунистической партии доказала «эффективность авторитарных правил», в то время как неспособность других стран контролировать пандемию выявила «недостатки и злоупотребления свободных и демократических обществ. . »Такие комментарии согласуются с его более широкой оценкой далеко идущих полномочий китайского государства. Многие проблемы, поднятые пандемией, от цензуры до надзора, являются предметами, над изучением которых Ии потратил годы.
Контроль над повествованием
В последние недели много внимания уделялось попыткам Китая скрыть первоначальную вспышку вируса — утверждение, которое Пекин категорически отрицает.По словам Ай, выборочная передача информации Китаем на раннем этапе предоставила «шанс для распространения вируса». Однако понимание мотивов Китая так же важно для Ии, как предполагаемое сокрытие или предположение о занижении количества зараженных и погибших в стране.
«Запад винит очень поверхностно, — сказал Ай. «Они (на Западе) практически говорят только о Китае — (что он) не раскрывает информацию. Но они никогда не спрашивают:« Почему? »»
По мнению Ай, Китай не мог бы функционировать как государство без «контроль и манипулирование» информацией.
«Для Китая все используется в политических целях. И у них есть явная причина давать цифры, которые они хотят, или ограничивать, или изменять, или искажать так называемую правду», — сказал Ай.
«Число для них ничего не значит», — сказал он, добавив, что мало кто узнает людей и «глубокие души», составляющие список погибших.«Во многих случаях в Китае вы даже не можете узнать настоящие имена или количество людей. Они полностью потеряны, потому что государство хочет (сохранить) свой собственный имидж».
Опрос официальных аккаунтов — не новость для Ai. После землетрясения в Сычуани 2008 года, которое, как считается, унесло жизни почти 90 000 человек в западном Китае, Ай создал группу для выявления самых маленьких жертв, встречаясь с их родителями и записывая их имена, даты рождения и школы, в которых они учились. правительство пыталось подвергнуть цензуре.По меньшей мере 5000 детей были убиты, многие из них раздавлены под тяжестью ветхих школьных зданий. В своем произведении 2009 года «Вспоминая» Ай разложил 9000 студенческих рюкзаков, чтобы прочитать: «Все, что я хочу, это дать миру вспомнить, что она жила счастливо семь лет», — это строчка из письма, написанного ему матерью жертвы.«Воспоминание» Ай Вэйвэя. Вид на инсталляцию в Haus der Kunst в Мюнхене, 2009 г. Фото: любезно предоставлено Ai Weiwei Studio
По словам Ай, истории суждено повториться в Китае, если правительство не признает прошлые ошибки.
«Китай никогда не научится. Неважно, с какой катастрофой они столкнутся. Единственное, что они узнают, — это то, насколько хорошо они используют эту авторитарную власть, чтобы манипулировать историей. Такое высокомерие и успех приведут их к очередной кризис.
«Жалко. Очевидно, что они должны изменить свое поведение и научиться быть более научными и доверять своим людям, но просто в Китае нет доверия между лидерами и их собственным народом, между самими людьми и между отдельными людьми в понимании происходящего. ситуация и (их) собственное будущее.»
Поддержание государственного контроля, возможно, стало намного проще. Во время пандемии власти Китая разработали цветовую систему» кода здоровья «, предназначенную для отслеживания перемещений людей и сдерживания распространения вируса. Использование мобильных технологий и больших данных, уникальное цифровые QR-коды были назначены сотням миллионов граждан, указывая на их состояние здоровья и давая им доступ (или запрещая им пользоваться) общественным транспортом, ресторанами и торговыми центрами.В результате, Ай считает, что вирус только усилил то, что он называет «полицейское государство», позволяющее правительству продолжать сбор данных и более глубокое понимание своих граждан.«В Китае 1,4 миллиарда человек и одна единственная держава. Они должны поддерживать такую власть, зная всех — что у них на уме и их поведение».
Создание произведений искусства
Ай начал наблюдение за первоначальной вспышкой вируса в Ухане, где живет ряд его родственников и друзей, еще в январе, работая удаленно с местными съемочными группами, чтобы снимать происходящее на земле и в окрестностях. больницы.
Это были его ночи. Дни он проводил, руководя генеральными репетициями оперы Пуччини «Турандот» для римского оперного театра Teatro dell’Opera di Roma.Интерпретация Ай либретто начала 20-го века уже опиралась на близкие его сердцу современные темы: глобальный кризис беженцев и продемократические протесты Гонконга. Кризис Covid-19 был поздним дополнением — в последней сцене должны были появиться все актеры, одетые в медицинскую одежду.
Два актера во время репетиций «Турандот» в начале марта 2020 года. Предоставлено: любезно предоставлено студией Ай Вэйвэй.
Сначала он поставил под сомнение эту идею, задавшись вопросом, имеет ли смысл упоминание вируса.
Оказывается, это было даром предвидения. Премьера постановки была отложена всего на несколько недель, так как в Италии в начале марта взорвалось несколько случаев заражения. «Я был шокирован, — сказал он. — Не потому, что нам пришлось остановиться. оперу, но потому что мои работы, которые я готовил более года, столкнулись с реальностью ».
С тех пор эта реальность становилась все более мрачной: общее число погибших от вируса выросло до более 177000 человек. Многие из них смерть наступает в одиночку, в больничных изоляторах вдали от членов семьи или друзей.Мысль о том, что так много людей отсутствуют ради «последнего взгляда или последнего предложения своих близких перед тем, как покинуть эту планету», глубоко печалит художника.
«Я совсем как другой человек, совершенно потерянный», — сказал он. Он оценил роль искусства в это время.
«Даже с точки зрения хорошего письма, философского мышления или хорошего изображения невозможно сравнить или справиться с глубокой печалью, грустью и разочарованием нашей текущей ситуации или даже нашим пониманием будущего.«
Итак, на данный момент он занят планированием документальных фильмов, записью аргументов и проведением интервью. И иногда« форма выйдет наружу »- как во время недавней прогулки в Кембридже, когда он обнаружил лежащее бревно.
