Читать онлайн «Унесенные ветром. Том 2», Маргарет Митчелл – ЛитРес, страница 10
– Я… я устроила ему ад?
– Да, да, вы! Потому что вы – вечный соблазн, а люди его склада предпочитают то, что в наших краях называется честью, самой что ни на есть страстной любви. Мне даже кажется, что теперь у бедняги не осталось ни любви, ни чести, чтобы приободрить себя!
– У него есть любовь!.. То есть я хочу сказать, он любит меня!
– Любит? Тогда ответьте мне на последний вопрос, и покончим с этим на сегодня. Забирайте свои деньги и бросьте их в канаву, если хотите, мне наплевать.
Ретт встал и выбросил недокуренную сигару в плевательницу. Он двигался с той же свободной звериной грацией и сдержанной силой, которые Скарлетт подметила в нем еще в ночь падения Атланты, – зловещей и немного пугающей.
– Если он действительно любит вас, тогда какого черта он позволил вам отправиться в Атланту на поиски денег? Позволить такое любимой женщине… Да я бы…
– Он ничего не знал! Он понятия не имел, что я…
– А вам не приходило в голову, что ему следовало догадаться? – В его голосе клокотало еле сдерживаемое бешенство.
– Уж если он и вправду любит вас, как вы говорите, он должен был знать, на что вы способны в отчаянном положении. Он должен был убить вас, но не отпустить сюда… и не к кому-нибудь, а ко мне! Боже праведный!
– Но ведь он ничего не знал!
– Если он не способен догадаться без подсказки, значит, он вообще ничего не знает ни о вас, ни о вашем драгоценном уме.
Скарлетт возмутила его несправедливость. Нельзя же требовать от Эшли умения читать мысли! Да если бы он и догадался о ее планах, он все равно не смог бы ее остановить! Или смог бы? Вдруг она поняла, что Эшли мог остановить ее. Стоило ему тогда в саду хоть намекнуть ей, что все еще может измениться, и она никогда не поехала бы к Ретту. Одно нежное слово или хотя бы ласка на прощание, когда она уже садилась в поезд, удержали бы ее. Но он только и делал, что говорил о чести. И все же… неужели Ретт прав? Неужели Эшли должен был догадаться, что у нее на уме? Она торопливо прогнала предательскую мысль. Он ведь даже не подозревал.
Он даже представить себе не мог, что она способна на столь безнравственный поступок. Эшли слишком благороден, ему чужды подобные мысли. Просто Ретт пытается осквернить ее любовь. Он хочет разрушить то, что ей всего дороже. В один прекрасный день, мстительно подумала она, когда в лавке дело пойдет, и лесопилка будет приносить хороший доход, и у нее появятся деньги, она заставит Ретта Батлера заплатить за все горести и унижения, пережитые по его вине.
Он высился над ней и с легкой усмешкой смотрел на нее сверху вниз. Обуревавшие его чувства развеялись.
– Что вам за дело, в конце концов? – спросила Скарлетт. – Это касается только меня и Эшли, но уж точно не вас.
Он пожал плечами:
– Что мне за дело? Я испытываю глубокое и совершенно искреннее восхищение вашей стойкостью, Скарлетт, и не хочу видеть, как ваш боевой дух надломится под тяжестью непомерной ноши. Вам надо заботиться о Таре. Одного этого хватило бы, чтобы обеспечить работой по горло взрослого мужчину. К тому же у вас на руках больной отец.
Он вам уже никогда и ничем не поможет. Вам придется содержать его до самой его смерти. Кроме того, есть ваши сестры и слуги. Теперь вы взяли на свое попечение еще и мужа да, пожалуй, и мисс Питтипэт. По-моему, ваша ноша достаточно тяжела и без Эшли Уилкса с его семьей.
– Но он мне не обуза. Он помогает…
– Господи боже! – нетерпеливо перебил ее Ретт. – Не морочьте мне голову, мне это уже надоело. От него нет никакой помощи. Он нахлебник и останется нахлебником до конца своих дней – не для вас, так еще для кого-нибудь. Честно говоря, меня уже тошнит от разговоров о нем… Сколько денег вам нужно?
Ядовитые слова так и просились у нее с языка. После того как он нанес ей столько оскорблений, вытянул из нее себе на потеху все, чем она в жизни дорожила, он все еще думает, что она возьмет у него деньги!
Но она заставила себя промолчать. Как чудесно было бы посмеяться над его предложением и выставить его из лавки вон! Но такая роскошь доступна лишь самым богатым, занимающим прочное положение людям, а ей при ее бедности придется терпеть подобные сцены.
Зато, когда она разбогатеет – до чего же заманчивая и согревающая мысль! – она не потерпит ничего такого, что ей не понравится, она будет делать все, что пожелает, не откажет себе ни в одном капризе и не станет миндальничать с теми, кто придется ей не по вкусу.
«Я их всех пошлю к чертям собачьим, – подумала Скарлетт, – и первым будет Ретт Батлер!»
Эта приятная мысль вызвала радостные искры в ее зеленых глазах, и Скарлетт даже слегка улыбнулась. Ретт тоже улыбнулся.
– Вы очаровательны, Скарлетт, – сказал он, – особенно когда замышляете какой-нибудь адский план. За одну только ямочку на вашей щечке я готов купить вам чертову дюжину мулов.
Открылась входная дверь, и в лавку, ковыряя в зубах гусиным пером, вошел приказчик. Скарлетт поднялась со стула, накинула на плечи шаль и крепко завязала ленты шляпки под подбородком. Она приняла решение.
– Вы сегодня не заняты? Можете съездить кое-куда со мной прямо сейчас?
– Куда?
– Я хочу, чтобы вы отвезли меня на лесопилку.
Я обещала Фрэнку не ездить за город одна.
– На лесопилку? В такой-то дождь?
– Да, я хочу купить ее сейчас же, пока вы не передумали.
Ретт так громко расхохотался, что приказчик за прилавком вздрогнул и оторопело уставился на него.
– А вы часом не забыли, что вы замужем? Миссис Кеннеди не может на глазах у всех выезжать за город с негодяем Реттом Батлером, которого не принимают в лучших домах. Вы совсем не печетесь о своей репутации?
– Да ну ее, эту репутацию! Я хочу получить лесопилку, пока вы не передумали, пока Фрэнк не узнал, что я ее покупаю. Не будьте же таким увальнем, Ретт. Что нам какой-то дождик? Поспешим.
Лесопилка! Фрэнк мысленно рвал на себе волосы при каждом упоминании о лесопилке и проклинал тот день и час, когда рассказал о ней Скарлетт. Мало того, что она продала свои серьги – да не кому-нибудь, а капитану Батлеру! – и купила лесопилку, даже не посоветовавшись с ним, со своим мужем, так она еще и не передала ему право на управление этой самой лесопилкой.
Это выглядело просто ужасно. Как будто она ему не доверяет или сомневается в его умении вести дела.
Как и все знакомые ему мужчины, Фрэнк считал, что жена должна полагаться на мудрость своего мужа и полностью руководствоваться его суждениями, не имея собственного мнения ни по какому поводу. Он охотно позволил бы любой другой женщине поступать по-своему. Ведь женщины – такие глупенькие и забавные существа, почему бы не побаловать их, потакая их маленьким прихотям? Мягкий и добрый от природы, Фрэнк почти ни в чем не смог бы отказать жене. Он с радостью исполнял бы всякие причуды какой-нибудь очаровательной куколки и ласково пенял бы ей на глупость и мотовство. Но то, на что решилась Скарлетт, не умещалось ни в какие рамки.
Взять, к примеру, эту лесопилку. Он едва устоял на ногах, когда в ответ на его вопрос она с милой улыбкой заявила, что собирается управлять ею сама. «Я сама займусь этим делом» – таковы были ее слова. Никогда Фрэнку не забыть эту ужасную минуту. Она сама займется делом! Да это просто немыслимо! Во всей Атланте никто из женщин не управлял делами самостоятельно.
Более того, Фрэнк вообще слыхом не слыхал о том, чтобы женщины управляли делами. Если уж женщинам, к несчастью, и приходилось зарабатывать, чтобы прокормить семью, они делали это чисто по-женски. К примеру, миссис Мерриуэзер зарабатывала на выпечке, Фанни – на росписи посуды и на шитье, миссис Элсинг – на квартирантах, миссис Мид преподавала в школе, а миссис Боннелл давала уроки музыки. Да, они зарабатывали, но при этом сидели дома, как и положено женщинам. Но как может женщина покинуть надежные стены собственного дома и заниматься делами наравне с мужчинами, врываться в их жестокий мир и объявлять им конкуренцию, сталкиваться с их грубостью, становиться мишенью сплетен и оскорбительных нападок… Особенно когда ничто не принуждает ее к этому, когда у нее есть муж, способный обеспечить ее сполна!
Поначалу Фрэнк надеялся, что она просто хочет подразнить его и все это лишь шутка сомнительного свойства, но очень скоро понял, что Скарлетт настроена работать всерьез. Она действительно управляла лесопилкой.
По утрам она вставала раньше его, отправлялась на Персиковую дорогу и частенько возвращалась уже после того, как он, закрыв лавку, ждал ее к ужину у тети Питти. Она ездила далеко за город в сопровождении одного лишь осуждающего ее поведение дядюшки Питера и под его охраной, а леса так и кишели вольными неграми и белой швалью. Фрэнк никак не мог ездить с ней – кто-то должен был заниматься лавкой, а в ответ на его протесты она лишь заявила: «За этим прохвостом Джонсоном нужен глаз да глаз, иначе он будет воровать мои доски и продавать их, а деньги положит к себе в карман. Как только найду достойного человека, который сможет занять мое место на лесопилке, мне не придется так часто туда ездить. Я останусь в городе и буду торговать прямо здесь».
Торговать лесом в городе! Хуже некуда. Время от времени она действительно оставалась в городе и торговала лесом. В такие дни Фрэнку хотелось забиться в темную кладовую своей лавки и не показываться никому на глаза. Его жена торгует лесом!
По городу уже поползли слухи.
Люди отзывались о ней ужасно. Вероятно, о нем тоже: как он позволяет ей вести себя столь неподобающим для женщины образом? Он не знал, куда глаза девать, когда, стоя у прилавка, был вынужден выслушивать слова покупателей: «Я только что видел миссис Кеннеди тут неподалеку…» Никто не упускал случая досадить ему рассказами о ее «подвигах». Дюжину раз кряду ему пришлось выслушать отчет о том, что произошло возле строящегося отеля. Скарлетт подъехала, как раз когда Томми Уэллберн закупал лес у другого торговца, вышла из экипажа, смешавшись с толпой грубых ирландских каменщиков, которые закладывали фундамент, и напрямую заявила Томми, что его обманывают. Она сказала, что ее лес лучше и дешевле, в подтверждение своих слов быстро произвела в уме длинный подсчет и выложила ему подробную смету. Мало того, что леди толкалась среди грязных рабочих, гораздо хуже было то, что она публично продемонстрировала свои математические способности. Томми принял ее смету и сделал заказ, но Скарлетт и этого оказалось мало: вместо того чтобы скромно, тихо и быстро удалиться, задержалась на стройплощадке и вступила в разговор с Джонни Гэллегером, бригадиром ирландских рабочих, злобным коротышкой с дурной репутацией.
Весь город еще не одну неделю гудел слухами. В довершение всего она действительно имела доходы с лесопилки! Любой мужчина лишился бы душевного покоя, увидев, что его жена преуспевает в столь неженском деле. Все заработанные деньги Скарлетт отправляла в Тару и писала бесконечные письма Уиллу Бентину с указаниями, как следует ими распорядиться, не оставляя мужу даже части прибыли для использования в лавке. Кроме того, она огорошила Фрэнка сообщением о том, что если когда-нибудь покончит с ремонтом Тары, то начнет давать деньги под залог.
– О боже, боже, боже!!! – содрогался Фрэнк, вспоминая об этом. Женщина даже знать не должна, что такое залог.
В голове у Скарлетт роились грандиозные планы, и каждый следующий казался Фрэнку хуже предыдущего. Она даже заговорила о постройке салуна на том месте, где раньше располагался ее склад, сожженный армией Шермана. Фрэнк яростно возражал против этой затеи, хотя и не был трезвенником. Владение салуном – дело скверное, да к тому же еще и сомнительное: все равно что сдать свое жилище под публичный дом.
Он никак не мог внятно объяснить, почему владеть салуном стыдно, а на все его неуклюжие доводы она отвечала лишь: «Вздор! Чепуха!»
– Владельцы салунов – отличные арендаторы. Дядюшка Генри так говорит, – отвечала она ему. – Они всегда исправно вносят арендную плату, к тому же, поймите, Фрэнк, я могла бы построить для салуна недорогое здание из низкосортного леса, который не могу продать, и получать с него хороший доход, а потом на полученные деньги, на доход с лесопилки и на те, что я буду получать, давая под залог, можно будет купить еще несколько лесопилок.
– Сахарок, зачем вам новые лесопилки? – в ужасе вскричал Фрэнк. – Вам и эту-то лучше продать. Она отнимает у вас все силы: вы же знаете, как трудно заставить работать вольных негров!
– От вольных негров, несомненно, нет никакого толку, – согласилась Скарлетт, пропустив мимо ушей его намек на продажу лесопилки. – По словам мистера Джонсона, каждое утро, приходя на работу, он не знает, удастся ли ему набрать полную бригаду или нет.
На чернокожих теперь просто невозможно положиться. День-другой поработают, потом бездельничают, пока деньги не кончатся, а бывает, что и все за одну ночь разом сбегут. Смотрю я на эту их свободу и вижу, что это настоящее преступление. Свобода просто погубила негров. Большинство из них вообще не хотят работать, а те, кого удается нанять на лесопилку, настолько ленивы и непоседливы, что от них никакого толку нет. А попробуй их ругнуть – я уж не говорю, всыпать им немного для их же блага, – Бюро содействия свободным гражданам тут как тут.
– Сахарок, вы ведь не разрешаете мистеру Джонсону бить этих…
– Нет, конечно, – нетерпеливо перебила его Скарлетт. – Я ведь только что сказала, что за это янки могут упечь меня в тюрьму.
– Готов поклясться, ваш отец ни разу в жизни не ударил ни одного негра, – сказал Фрэнк.
– Только однажды. Мальчишку-конюха, который не вычистил лошадь после целого дня охоты. Но, Фрэнк, времена были иные. Вольные негры – это совсем другое дело, хорошая порка пошла бы им только на пользу.
Фрэнка поражали не только взгляды и планы супруги, но и те перемены, что произошли с ней со дня свадьбы. Женился он на милом, нежном, женственном существе. В краткий период своего жениховства он полагал, что нет в мире более привлекательной, скромной, несведущей и беспомощной леди. Теперь же все ее поведение было чисто мужским. Несмотря на все эти ямочки на розовых щеках и очаровательные улыбки, она вела себя как мужчина. Говорила отрывисто и убедительно, решения принимала на лету, без девичьих колебаний. Прекрасно знала, чего хочет, и, как мужчина, шла к цели самым коротким путем, хотя любая другая женщина на ее месте непременно попыталась бы действовать скрытно и в обход.
Фрэнку и раньше доводилось видеть властных женщин. В Атланте, как и в других южных городах, было множество вдов, которым окружающие старались не перечить. Никто не умел так навязывать другим свою волю, как могучая миссис Мерриуэзер, трудно было найти женщину более деспотичную, чем хрупкая миссис Элсинг, или более искусную в достижении своих целей, чем седовласая и сладкоголосая миссис Уайтинг.
Но к каким бы уловкам ни прибегали эти дамы, чтобы поставить на своем, все равно речь шла о чисто женских уловках. Они почтительно прислушивались к мужскому мнению, хотя и не всегда руководствовались им. Они милостиво делали вид, что признают главенство мужчины, – большего от них и не требовалось. А вот Скарлетт следовала только своим собственным представлениям и вела дело как настоящий мужчина, поэтому весь город перемывал ей кости.
«И наверняка, – сокрушался Фрэнк, – обо мне тоже судачат, потому что я позволяю ей слишком много».
А тут еще и этот Батлер. Его частые визиты в дом тети Питти стали для Фрэнка источником бесконечного унижения. Никогда Батлер не нравился Фрэнку, даже когда у них были совместные дела еще до войны. Фрэнк проклинал тот день, когда привез Батлера в Двенадцать Дубов и представил его друзьям. Он презирал Батлера за бессовестную расчетливость в спекуляциях во время войны и за то, что тот не сражался в армии. О восьми месяцах, проведенных Реттом в рядах Конфедерации, знала только Скарлетт: Ретт с притворным ужасом упросил ее никому не рассказывать о своем «позоре».
Больше всего Фрэнк презирал Батлера за присвоение золота Конфедерации, в то время как честные люди, например, адмирал Баллок и другие, оказавшиеся в подобной ситуации, вернули свои тысячи в федеральную казну. Увы, Фрэнку пришлось мириться с тем, что Ретт был частым гостем в доме.
Он являлся якобы повидать мисс Питти, а она по наивности верила этому и кокетничала с ним напропалую. А Фрэнка преследовало неприятное чувство, что Батлер ездит в дом отнюдь не ради мисс Питтипэт. Маленький Уэйд, стеснительный, сторонящийся взрослых мальчик, очень привязался к нему и даже называл его «дядей Реттом», хотя это коробило Фрэнка. К тому же Фрэнк никак не мог отделаться от воспоминаний о том, что во время войны Ретт ухаживал за Скарлетт и тогда об этом много говорили. Он опасался новой волны слухов, еще хуже прежних. Правда, никто из его друзей и знакомых не осмеливался высказаться на эту тему, хотя все дружно осуждали Скарлетт за успешное управление лесопилкой. Фрэнк не мог не заметить, что его и Скарлетт все реже и реже приглашают на званые обеды и приемы, да и к ним в дом все меньше заглядывают гости.
Но огорчался по этому поводу только он один. Большинство соседей не вызывали у Скарлетт ни малейшей симпатии, к тому же она была слишком занята на лесопилке, чтобы поддерживать отношения с теми немногими, кто не был ей неприятен, поэтому отсутствие светской жизни ее совсем не тяготило.
Фрэнка всегда заботило, что скажут соседи, его глубоко ранило и шокировало поведение жены, пренебрегавшей приличиями. Он видел, что все осуждают поведение Скарлетт, а заодно и его за то, что он позволяет ей «позорить свой пол». Она совершала множество поступков, которые муж должен был бы ей запретить, но стоило ему заикнуться об этом, возразить или хотя бы сделать замечание, как на его бедную голову тут же обрушивалась буря.
«О боже, боже! – беспомощно мысленно стонал он. – Еще никогда не видел, чтобы женщина приходила в бешенство так быстро и так надолго!»
Даже в те дни, когда все шло, казалось бы, замечательно, приходилось только удивляться, с какой необыкновенной быстротой любящая и нежная жена, хлопочущая по дому и беспечно напевающая что-то себе под нос, превращалась в фурию, стоило ему сказать: «На вашем месте, Сахарок, я бы…»
Ее черные брови стремительно сдвигались под острым углом у переносья, и у Фрэнка душа уходила в пятки.
Она была наделена поистине варварским темпераментом, а в такие моменты в ней просыпалось бешенство дикой кошки: казалось, она не замечала, что говорит и как больно ранят ее слова. Когда разражался очередной скандал, весь дом погружался во мрак и уныние. Фрэнк уходил в лавку пораньше и оставался там допоздна. Тетя Питти забивалась в свою спальню, как загнанный кролик в нору. Уэйд с дядюшкой Питером прятались в каретном сарае, а повариха не высовывала носа из кухни и даже воздерживалась от пения псалмов. Одна лишь Мамушка невозмутимо выносила бешеные взрывы темперамента Скарлетт, но ведь Мамушка прожила долгие годы рядом с Джералдом О’Хара и ко многому успела привыкнуть.
На самом деле Скарлетт совершенно не хотелось скандалить. Она искренне стремилась быть хорошей женой Фрэнку, она питала к нему теплые чувства и была ему благодарна за спасение Тары. Но он так часто и порой столь неожиданно испытывал ее терпение, что ей никак не удавалось держать себя в руках.
Она не могла уважать мужчину, позволявшего ей помыкать собой, а его смущение и нерешительность в любой неприятной ситуации, в столкновении с ней или с другими, раздражали ее до чертиков.
Она могла бы закрыть глаза на эти вещи и быть счастливой, поскольку ее денежные затруднения по большей части успешно разрешились, но ее недовольство росло с каждой новой мелочью, доказывающей, что Фрэнк – мало того, что сам никудышный управляющий, – и ей не желал успеха в делах.
Как и ожидала Скарлетт, Фрэнк долго отнекивался, не желая собирать деньги с неплательщиков, а когда она его все-таки вынудила, принялся за дело через пень-колоду, извиняясь на каждом шагу. Ей не требовалось других доказательств, чтобы убедиться, что семья Кеннеди никогда не выбьется из нужды, если только она в одиночку не заработает, сколько считает нужным. Теперь она знала, что Фрэнк до конца своих дней готов довольствоваться тем, что ему дает его грязная лавчонка. Похоже, он не сознавал, сколь ненадежно их положение и как важно зарабатывать побольше денег, ибо только деньги в эти опасные и трудные времена могли служить защитой от всех невзгод и напастей.
Может быть, до войны, когда это не составляло труда, Фрэнк и преуспевал в делах, но по нынешним временам, считала Скарлетт, его поведение было ужасающе старомодным: он упрямо держался за прошлое, хотя давно пора было понять, что от прошлого уже и следа не осталось.
Ее муж был начисто лишен предприимчивости, столь необходимой в изменившейся, более суровой обстановке. Что ж, самой Скарлетт предприимчивости было не занимать, и она намеревалась использовать ее сполна, нравится это Фрэнку или нет. Им нужны деньги, и она добывает деньги, хоть они и нелегко ей достаются. А Фрэнк, считала Скарлетт, мог бы хоть не вмешиваться в ее планы, уже приносившие плоды, о большем она бы уж и не мечтала.
При ее неопытности управлять лесопилкой было непросто, тем более что конкуренция с каждым днем становилась все более жесткой по сравнению с тем, что было вначале, и Скарлетт возвращалась домой поздно вечером, усталая, сердитая и озабоченная. А когда Фрэнк, сконфуженно покашляв, говорил ей: «Сахарок, я бы этого не делал» или: «Будь я на вашем месте, Сахарок, я поступил бы по-другому», она, как могла, сдерживала гнев, но у нее далеко не всегда хватало на это терпения. Если он сам по своей бесхарактерности не способен оторваться от стула и заработать денег, зачем же придираться к ней? К тому же он пилил ее по таким пустякам! Что за важность в теперешние-то времена, если она ведет себя не по-женски? Тем более что именно ее «позорящая ее как женщину» лесопилка приносит столь необходимые ей, ее семье, Таре и даже самому Фрэнку деньги.
Фрэнку хотелось тишины и покоя. Война, в которой он честно сражался, подорвала его здоровье, лишила состояния и превратила в старика. Он ни о чем не жалел и после четырех лет войны желал в мирной жизни лишь спокойствия и добра, хотел видеть вокруг себя любимые лица и ощущать одобрение друзей. Он очень скоро понял, что мир в доме имеет свою цену и цена эта – позволять Скарлетт делать все, что ей взбредет в голову. Устав бороться, Фрэнк принял мир на ее условиях. Иногда он думал, что дело того стоит: лишь бы видеть ее улыбающейся, когда холодными вечерами она открывала ему дверь и целовала в ухо, в нос, куда попало, когда она, укутанная в одеяла, засыпала, положив голову ему на плечо. Домашняя жизнь была просто раем, если все было так, как хотела Скарлетт. Но этот мир был лишь пустой видимостью, и Фрэнк заплатил за него непомерно высокую цену: пожертвовал всем, что считал правильным в семейной жизни.
«Женщина должна больше внимания уделять дому и семье, а не болтаться где ни попадя, как мужчина, – думал он.
– Вот если бы у нее был ребенок…»
При мысли о ребенке Фрэнк улыбнулся. Он часто думал о ребенке. Скарлетт весьма откровенно заявляла, что не хочет детей, но ведь дети часто появляются на свет без приглашения. Фрэнк знал, что многие женщины говорят о своем нежелании иметь детей, но это всего лишь порождение глупости и страха. Будь у Скарлетт малыш, она любовно заботилась бы о нем и согласилась бы оставаться дома и заниматься хозяйством, как все другие женщины. Тогда ей пришлось бы продать лесопилку, и всем его мучениям пришел бы конец. Всем женщинам для полного счастья нужен ребенок, а Фрэнк видел, что Скарлетт несчастлива. Не будучи знатоком женщин, он тем не менее не был слеп и замечал, что временами она очень и очень несчастна.
Иногда, проснувшись ночью, он слышал, как она тихонько плачет в подушку. Проснувшись от ее рыданий в первый раз, он тревожно спросил: «Что такое, Сахарок, что случилось?» – но в ответ получил лишь отчаянный крик: «Оставьте меня в покое!»
Да, ребенок сделает ее счастливой и отвлечет от всяких дел, которыми ей не пристало заниматься.
Иногда Фрэнк тяжело вздыхал и думал, что поймал ослепительно прекрасную тропическую птицу, хотя мог бы удовольствоваться простым воробушком. Это было бы даже гораздо лучше.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Для заглавия книги Маргарет взяла слова из стихотворения Горация в переложении Эрнста Доусона: «Я забыл многое, Цинара; унесенный ветром, затерялся в толпе аромат этих роз»…
Она составила отдельный документ, куда выписала все события последнего дня Атланты перед ее захватом армией США с точностью до минут. По сути – это отдельное исследование.
На пороге стоял долговязый юноша со странным выражением лица. Путаясь и заикаясь, он пригрозил:
Роль неотразимого Ретта Батлера единодушно было решено отдать Кларку Гейблу. Но сам он не хотел сниматься в этом фильме, прославившем его, утверждая, что эта роль выглядит ужасающе большой и ответственной. 
.. Я начинала читать раз пять, дальше тридцатой страницы не пошло. Наверное, у меня что-то с головой…
Она меня «купила» когда-то своим восприятием иврита на примере ивритского слова «ракезет»(координатор), вернее тем, как оно ложится на русскоязычное ухо: «МАРКИЗЕТ РОКОВОЙ НА КОЗЕ РОГАТОЙ». Кажется, это было в «Последний кабан из лесов Понтеведра».Tomorrow — очередной сиквел «Унесенных ветром» | Мировые новости
Сто сорок два года после гражданской войны в Америке, 71 год после того, как вымышленная Скарлетт начала тосковать по Эшли, 53 года после десегрегации образования и 16 лет после последней попытки воссоздать сагу о белых девицах в обруче юбки и их странно довольные рабыни, нам действительно наплевать?
Видимо да.
По крайней мере, так считают хранители наследия «Унесённых ветром».
Во вторник читатели получат еще одну возможность предаться ностальгии по довоенному югу, которая просто не умрет с выпуском еще одной версии романа Маргарет Митчелл. «Сама публика хотела еще одного продолжения», — сказал журналистам Пол Андерсон, член комитета, который консультирует имущество Митчелла.
Книга Дональда МакКейга «Люди Ретта Батлера» является одновременно и приквелом, и продолжением, и призвана рассказать эту захватывающую историю любви и утраты с точки зрения лихого негодяя, который на самом деле является большой любовью Скарлетт О’Хара, как она это понимает. поздно.
500-страничная книга открывается за час до рассвета туманным утром в Каролине, где молодой Ретт Батлер, увековеченный Кларком Гейблом в фильме, готовится к дуэли. Он, как сразу становится ясно, адский бунтарь.
Прошла дюжина лет, прежде чем Ретт и Скарлетт О’Хара увидели друг друга на барбекю на плантации Двенадцати Дубов в безмятежные дни — по крайней мере, для белых аристократов, которые обеспечивают Митчелла материалом — перед гражданской войной.
Но Ретт Батлер, в отличие от послушной и серьезной Эшли Уилкс, объекта непреодолимой привязанности Скарлетт и отпрыска Двенадцати Дубов, уже восстал против социального порядка Старого Юга.
От него отрекся отец, черствый плантатор риса из Каролины, который вычеркнул имя своего наследника из семейной Библии. Он дружит с афроамериканцами, свободными и порабощенными, и общается с белыми бедняками, которых презирает плантационное общество.
Отношения Ретта со Скарлетт такие же пламенные, как и в оригинальном романе Митчелла. Но, как и следовало ожидать, потому что иначе какую бы еще историю Маккейг мог рассказать, их роман не заканчивается, когда он уходит со знаменитой фразой: «Дорогая, мне наплевать».
Это третье переиздание саги о Маргарет Митчелл. В 1991 году Александра Рипли опубликовала первое продолжение «Унесенных ветром» под названием «Скарлетт», которое было раскритиковано критиками, но было продано 6 миллионов копий и было превращено в телевизионный мини-сериал.
Десять лет спустя поместье Митчелла подал в суд, чтобы заблокировать публикацию версии истории, рассказанной с точки зрения рабыни по имени Синара, сводной сестры Скарлетт.
Наследники Митчелла в конце концов отказались от иска против The Wind Done Gone, достигнув мирового соглашения с автором Элис Рэндалл. Книга неделями оставалась в списках бестселлеров.
«Люди Ретта Батлера» — еще одно свидетельство, как если бы оно было необходимо, того влияния, которое роман Митчелла оказывает на народное воображение. За более чем 70 лет после публикации роман был продан тиражом более 28 миллионов экземпляров, что сделало его одним из пяти самых продаваемых романов всех времен.
Мистер Маккейг, автор бестселлеров о гражданской войне, дополняет свою версию знакомыми фигурами из произведений Митчелла: святая Мелани Уилкс, жена Эшли, уходит в могилу, веря в едва уловимое добро в душе Скарлетт. Белль Уотлинг, супруга, также появляется; только теперь мы узнаем правду о ее связи с Реттом Батлером.
В дань современным нравам мы также гораздо яснее, чем в оригинале, видим жестокость рабства. В версии Маккейга рабов забивают до смерти, линчеют и подставляют после того, как их ложно обвинили в растлении белой женщины.
Но люди Ретта Батлера также делают ставку на наше, казалось бы, бесконечное увлечение романтическими стереотипами Старого Юга.
Вот Ретт Батлер и другие отважные мужчины того времени, связанные своими исчезающими идеалами чести. И есть великая страсть Ретта и Скарлетт.
По словам Маккейга, их роман приводит к довольной семейной жизни в Таре. Как размышляет Скарлетт: «Она и Ретт могли бы восстановить Тару. Или, может быть, они просто путешествовали бы какое-то время. Был мир мест, которые Скарлетт никогда не видела. Может быть, она и Ретт отправились бы в Йеллоустон и увидели бы эти чудеса природы».
Но как ни невероятно это может показаться, представить себе Ретта и Скарлетт в брачном блаженстве или находящихся за пределами томного юга, как сама героиня так классно сказала: «Завтра будет другой день».
· Эта статья была изменена в четверг, 8 ноября 2007 г. Мелани Уилкс была женой Эшли Уилкса в «Унесенных ветром», а не его сестрой. Это было исправлено.
Унесенные сиквелами
Ниже приводится статья из Читательница в ванной дяди Джона
Что происходит, когда поклонники чрезвычайно популярного романа и все книжные издательства в мире требуют продолжения, которого автор не хочет написать? Семья автора выжидает 50 лет, а затем нанимает кого-то, чтобы он продолжил «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл.
НИКОГДА СНОВА НЕ БУДЬТЕ ГОЛОДНЫМИ
«Унесенные ветром » , опубликованная в 1936 году, является одной из самых успешных и устойчивых книг всех времен. Он принес автору Маргарет Митчелл Пулитцеровскую премию, был продан тиражом более 30 миллионов копий (и он до сих пор печатается), а в 1939 году по нему был снят фильм, который стал одним из самых коммерчески успешных фильмов всех времен. В то время как роман заканчивается двусмысленно (Ретт Батлер встает и оставляет бедную Скарлетт О’Хара, и она не совсем знает, что делать дальше), Митчелл чувствовала, что ее 1037-страничный роман рассказывает законченную историю, и, несмотря на большой интерес со стороны ее издателя и общественность, она не была заинтересована в написании продолжения.
Митчелл умер в 1949 лет в возрасте 49 лет, так и не опубликовав ни одного романа.
СДЕЛАНО В КАРОЛИНЕ
В 1987 году, вскоре после 50-летия романа, поместье Митчелла объявило, что оно заказало продолжение романа «Унесённые ветром» . Почему? Срок действия авторских прав на книгу подходил к концу. Как только роман станет достоянием общественности, любой сможет написать продолжение, и поместье Митчелл потеряет контроль над персонажами. Мало того, они опасались, что рынок наводнит множество плохих, несанкционированных сиквелов, которые могут обесценить оригинальную работу.
Семья и ее адвокаты взяли интервью у 12 писателей, прежде чем выбрать Александру Рипли, южную писательницу, наиболее известную своими романтическими историческими романами, действие которых происходит на Юге (например, «Унесённые ветром», ), такими как «Чарльстон», «Покидая Чарльстон», и . Наследие Нового Орлеана . Семья Митчелла предоставила Рипли полную свободу действий, чтобы она могла написать любое продолжение, которое она хотела… при условии, что она будет следовать обширному набору правил (в первую очередь «никакого грубого секса») и завершить первые две главы к 19 апреля.
88. «Моя рука просто не напишет «скрипка-ди-ди», — сказала Рипли о правилах стиля. «Но я полагаю, что мне придется дать им по крайней мере три и добавить «Божья ночная рубашка!» «Огромные огненные шары!» и «Бог свидетель!»
В том апреле поместье отправило первые 39 страницы все еще безымянного романа каждому крупному нью-йоркскому издателю и дал им все 10 дней, чтобы сделать предложение. Предложивший самую высокую цену: Warner Books, которая согласилась заплатить 4,94 миллиона долларов, обойдя предложение Dell Books на 4,8 миллиона долларов. Рипли дали 18 месяцев, чтобы закончить книгу. (Митчеллу потребовалось 10 лет, чтобы написать «Унесённые ветром» .)
Ожидания были высоки, и у Рипли не было иллюзий по поводу стоящей перед ней задачи. «Этот никогда не будет моим», — сказала она Associated Press. «Я пытаюсь подготовить себя к всеобщей ненависти к тому, что я собираюсь сделать. Маргарет Митчелл может писать лучше меня. Но она мертва».
В сентябре 1991 года — почти через два года после первоначального крайнего срока Рипли — 823-страничная книга Scarlett появилась в книжных магазинах.
Сюжет: Скарлетт отправляется в Чарльстон, чтобы найти Ретта и противостоять его семье, а затем поселяется на исконной родине своей семьи в Ирландии.
СКАРЛЕТТА
Скарлетт была феноменом поп-культуры. Это была самая продаваемая книга 1991 года, продано более шести миллионов экземпляров — более чем в три раза больше, чем у книги Тома Клэнси, занявшей второе место, «Сумма всех страхов ». Он провел 28 недель в списке бестселлеров Publishers Weekly. CBS быстро объявила о планах адаптировать его для мини-сериала.
Единственная проблема: как и предсказывала Рипли, книжные критики и литературные пуристы ненавидели книгу. Критик Джанет Маслин из «Нью-Йорк Таймс» назвала это «потрясающе беспрецедентным». Джек Майлз из Los Angeles Times посетовал, что Скарлетт был показателем торжества ленивой коммерции над литературным искусством. «Честно говоря, моя дорогая, — пошутил Джон Гудспид из Baltimore Sun , — это воняет».
ИГРА РИПЛИ
Публике было все равно, что думают критики. Они приветствовали идею продолжения истории любимых персонажей Митчелла. Мини-сериал Scarlett с Джоанн Уолли в главной роли в роли Скарлетт О’Хара и Тимоти Далтоном в роли Ретта Батлера транслировался в течение четырех ночей 19 ноября.94 до высоких рейтингов, а позже получил две премии «Эмми». По сей день книга по-прежнему стабильно продается: каждый год покупают несколько тысяч экземпляров (хотя и не так много, как «Унесённые ветром» ).
Рипли смогла пережить бурю и вернуться к написанию собственных романов. «Есть две причины, по которым я пишу эту книгу, — сказала Рипли Contemporary Authors в 1987 году. — Я не могу сопротивляться этому, и как только это будет сделано, я смогу написать все, что захочу». Это означает, что ей больше никогда не придется беспокоиться об оплате счетов. Она была права; ей больше никогда не приходилось продавать. Она написала два романа после Scarlett — оба изданы Warner Books — From Fields of Gold (1994) и A Love Divine (1997).
Оба стали бестселлерами.
АНГЛИЙСКИЙ, ПАЦИЕНТ
Имуществу Митчелл (по сути, трем адвокатам, которые действовали от имени двух выживших племянников Митчелла) понравился успех, который принес Скарлетт , но они, как сообщается, не заботились о самом романе. Поэтому в 1995 году они поручили английской писательнице Эмме Теннант написать еще одно продолжение «9».0045 Унесенные ветром . Теннант был наиболее известен тем, что написал то, что на самом деле было хорошо принятым продолжением чрезвычайно популярной книги всеми любимого автора — Pemberley (1993), продолжением романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение ». Они дали Теннант те же рекомендации, что и Рипли, требуя от нее подражать голосу Митчелла и придерживаться персонажей оригинального романа. Ей также не разрешалось писать о каких-либо «актах инцеста, смешения рас или секса между двумя людьми одного пола». St. Martin’s Press купила права на издание книги Теннанта, заплатив поместью Митчелл 4,5 миллиона долларов.
ТАРА, УШЛА
Поместье имело полное право отказаться от любой законченной рукописи… и именно это они и сделали. Теннант представила 575-страничный роман под названием « Тара », и хотя она следовала указаниям поместья Митчелл, книга им не понравилась. Поместье хотело перезагрузки, чтобы смыть плохие чувства, оставленные Скарлетт , но книга Теннанта продолжилась именно там, где остановилась Скарлетт . Поместье сообщило Теннанту, что они не будут публиковать Tara (официальная причина: потому что она читалась как «слишком британская»), а затем подала судебный запрет, чтобы она никогда не увидела свет. И никогда не было.
Но люди Митчелла все еще были на крючке у St. Martin’s Press за аванс в размере 4,5 миллионов долларов. В 1996 году они обратились к другому известному автору: южному писателю Пэту Конрою, который написал «Принц приливов » и только что закончил писать предисловие к 60-летнему переизданию «Унесенные ветром 9».
0046 .
Конрой, конечно, был заинтересован, но он не хотел жертвовать своей творческой свободой, как это сделали Рипли и Теннант. Он также не хотел тратить месяцы на работу над рукописью только для того, чтобы ее отвергли из-за недостаточной «верности» исходному материалу. Конрой заставил поместье понервничать, когда высмеял «рекомендации» репортеру. Он пошутил, что откроет книгу со сцены Ретта Батлера и Эшли Уилкс в постели вместе с Реттом, говорящим: «Эшли, я когда-нибудь говорил тебе, что моя бабушка была черной?»
Адвокат поместья публично похвалил Конроя как «художника» и пообещал никоим образом не сдерживать его. Однако в частном порядке Конрой утверждает, что адвокаты отказались позволить ему довести до конца некоторые моменты его сюжета… в том числе убийство Скарлетт О’Хара. В конце концов, переговоры по контракту провалились, и Конрой ушел.
ЭЛЬФ НА ПОЛКЕ
К 2000 году издательство St. Martin’s начало сильно волноваться из-за того, что потратило более 4 миллионов долларов и пять лет на книгу, которая так и не была опубликована.
Руководители, работавшие над проектом, издатель Салли Ричардсон и редактор Хоуп Деллон, начали самостоятельно исследовать потенциальных авторов сиквела, не зная о поместье Митчелл. Однажды, просматривая книжный магазин в Нью-Йорке, Деллон нашла подходящего кандидата: она выбрала Лестница Иакова , исторический роман, действие которого происходит во время Гражданской войны (звучит знакомо?) писателя по имени Дональд Маккейг.
Деллон разыскал Маккейга и спросил, не заинтересован ли он в написании продолжения к «Унесенные ветром ». Она ожидала, что он немедленно воспользуется предложением, но он этого не сделал, потому что никогда не читал « «Унесённые ветром» ». (Но потом он это сделал и подписался.)
ВОЙНА МЕНЯЕТ ВСЕ
Концепция Маккейга для его сиквела: не делать его сиквелом вообще. Вместо этого он решил поместить роман в Гражданскую войну и изобразить события Унесенные ветром с точки зрения Ретта Батлера.
Почему? Он чувствовал, что без этого фона книге не хватило бы эмоционального резонанса. Простое продолжение, по словам Маккейга, было бы скучным и лишенным напряжения (что могло быть проблемой с Скарлетт ). «Вы убираете из этого Гражданскую войну и получаете эпическую историю любви, а все остальное вроде «О боже», — сказал Маккейг New York Times .
ЛЮДИ, ЧИТАЮЩИЕ ЛЮДЕЙ
Маккейг шесть лет работал над романом, проводя исследования в библиотеках и архивах документов по всему Югу. Он даже взял лодку в гавань Чарльстона, чтобы понять, как Ретт Батлер мог преодолевать жесткую морскую блокаду. Маккейг сдавал главы церкви Святого Мартина по мере их завершения, которые затем индивидуально рецензировались юристами поместья Митчелл — взаимно согласованная договоренность, чтобы они не отвергли (или ненавидели) всю рукопись постфактум, как это произошло с Скарлетт и Тара .
В 2007 году «Люди Ретта Батлера » наконец-то были опубликованы, хотя и с меньшей помпой, чем Scarlett , но с немного лучшими отзывами.
Его первый тираж в миллион экземпляров был почти распродан, опять же меньше, чем номеров Scarlett , но достаточно, чтобы поместье Митчелл и издательство St. Martin’s Press попросили Маккейга написать еще одну запись в саге «Унесенные ветром ». Это приквел, который расскажет о жизни «Унесённые ветром» — Мамочка, или «Рут», как её назовут в «Путешествии Рут» Маккейга.
УШЕЛ ПО ВЕТРУ
Но как ни старались поместья Митчелл держать под жестким контролем тех, кто писал о дальнейших приключениях вымышленных персонажей, которые Маргарет Митчелл впервые состряпала более 80 лет назад, они не смогли полностью подавить несанкционированные сиквелы. В 2001 году учительница из Северной Каролины по имени Кейт Пинотти самостоятельно опубликовала свой первый роман « Ветры Тары 9».0046 , ее собственное представление о том, что случилось с персонажами «Унесённые ветром » после завершения этой книги. Книга непосредственно следует за «Унесенные ветром» (игнорируя другие продолжения и ответвления), где Скарлетт покидает Атланту и возвращается домой в Тару, на плантацию ее семьи в Джорджии.
ВНИЗ ПОД
Самиздатовские книги редко бывают дойными коровами или привлекают внимание, но всегда бдительное поместье Митчелл узнало о Ветры и отправило письмо о прекращении действия, требуя, чтобы Пинотти прекратил печатать и распространение книги (хотя она была выпущена тиражом всего в несколько сотен экземпляров). Последовала судебная тяжба, в которой Пинотти утверждала, что ее книга была пародией, что считается «добросовестным использованием» в соответствии с законами США об авторском праве. Поместье Митчелла заявило о нарушении и выиграло судебный запрет на публикацию Ветры Тары в США.
Но это только США. Австралийское издательство Fontaine Press следило за этим делом, провело небольшое исследование и обнаружило, что срок действия австралийских авторских прав на «Унесенные ветром » истек в 1999 году. Это означало, что Фонтейн мог законно опубликовать продолжение в этой стране… что они и сделали, выпустив «Унесенные ветром».
Ветры Тары в 2008 году. Отзывы были неоднозначными, но если вам когда-нибудь удастся найти копию оригинального запрещенного самостоятельно изданного издания 2001 года, держитесь за него — оно обычно продается в Интернете по цене более 300 долларов.
Эта статья перепечатана с разрешения Canoramic Bath Reader дяди Джона . Книга Uncle John’s CANORAMIC Bathroom Reader, состоящая из колоссальных 544 страниц, представляет собой широкоугольный взгляд на мир вокруг нас. Он полон всего, что поклонники BRI привыкли ожидать от этой популярной серии викторин: захватывающая история, глупая наука и неясное происхождение, а также причуды, грубые ошибки, игра слов, цитаты и несколько сюрпризов.
С 1987 года Институт читателей ванных комнат возглавил движение в защиту тех, кто сидит и читает в ванной (и везде, если на то пошло). Серия Uncle John’s Bath Reader, изданная тиражом более 15 миллионов книг, является самой продолжительной и самой популярной серией в своем роде в мире.
