Картина дали гала: Love story in pictures: Salvador Dalí and Gala

Гала. Дали [Maxima-Library]

Гала

Эту женщину Сальвадора Дали воспевал полвека, порой изображая то обнаженной Ледой, то — кощунственно — Богоматерью. Для него она стала в чем-то подобной если не святой Деве Марии, то повивальной бабке. Без нее он вряд ли стал таким, каким мы его привыкли представлять.

Предваряя свой «Дневник одного гения», Дали написал:

«Я посвящаю эту книгу МОЕМУ ГЕНИЮ, моей победоносной богине ГАЛЕ ГРАДИВЕ, моей ЕЛЕНЕ ТРОЯНСКОЙ, моей СВЯТОЙ ЕЛЕНЕ, моей блистательной, как морская гладь, ГАЛЕ ГАЛАТЕЕ БЕЗМЯТЕЖНОЙ».

Судя по детским воспоминаниям Сальвадора Дали, в волшебном «театрике оптических иллюзий» у сеньора Трайта он увидел чудесную страну Россию и «русскую девочку, которую в тот же миг полюбил…

Блестящие глаза и резко обозначенные крылья носа придавали ей сходство с каким-то таежным зверьком, но мягкий овал лица, столь же соразмерного, как у мадонны Рафаэля, и вся гармония ее черт говорили о высочайшем даре нежности, особенно редком в сочетании с жизненной энергией, сквозившем во всем ее облике.

То была Гала? Я никогда не сомневался — то была она».

Такова романтическая версия. Не исключено, что образ русской девочки из театрика иллюзий для него воплотился в русской женщине Елене Дьяконовой, жене поэта-сюрреалиста Элюара. Луис Бунюэль вспоминал о встречах с ней:

«Эту женщину я всегда избегал и не собираюсь этого скрывать. Я впервые встретил ее в Кадакесе в 1929 году по случаю Барселонской международной выставки. Она приехала с Полем Элюаром, за которым была замужем, и их дочкой Сесиль…

Все началось с моей оплошности.

Я жил у Дали в километре от Кадакеса, где остальные остановились в гостинице. Дали с большим волнением сказал мне: «Приехала божественная женщина». Вечером мы отправились выпить, после чего все решили проводить нас до дома Дали. По дороге, разговаривая о разных вещах, я сказал — Гала шла рядом со мной, — что в женщине у меня особое отвращение вызывают слишком широкие бедра.

Назавтра мы отправились купаться — и я вижу, что бедра у Галы именно такие, которые я терпеть не могу.

С этого дня Дали невозможно было узнать. Мы больше не понимали друг друга. Я даже отказался работать с ним над сценарием «Золотого века». Он говорил только о Гале, без конца повторяя ее слова.

… Однажды вместе с женой рыбака Лидией мы отправились на пикник в скалы. Показав Дали на пейзаж, я сказал, что мне это напоминает картину Сорольи, довольно посредственного художника из Валенсии. Охваченный гневом, Дали закричал:

— Как можешь ты нести такой бред среди столь прекрасных скал?

Вмешалась, поддерживая его, Гала. Дело оборачивалось скверно.

В конце пикника, когда мы уже изрядно выпили, не помню, по какому поводу, Гала снова вывела меня из себя. Я резко вскочил, схватил ее, бросил на землю и стал душить.

Перепуганная Сесиль вместе с женой рыбака спрятались в скалах. Стоя на коленях, Дали умолял меня пощадить Галу. Несмотря на весь свой гнев, я не терял над собой контроля. Я знал, что не убью ее. Я хотел лишь увидеть кончик ее языка между зубами.

В конце концов я отпустил ее. И она через два дня уехала».

Если все было точно так, то весьма характерно выглядит поведение Дали. Зная, что Бунюэль значительно сильнее его, Сальвадор благоразумно предпочел не спасать «божественную женщину», а смиренно встал на колени в сторонке. Это похоже на его поведение и в некоторых других ситуациях. Он был не только трусоват, но и обладал холодным расчетливым рассудком.

Можно возразить: он поступил логично, ибо не смог бы справиться с разъяренным Бунюэлем. Да, конечно. Однако показательно: в тот момент, когда его любимой женщине угрожала опасность, он быстренько сообразил, как поступить, чтобы самому не пострадать ненароком.

Интересно завершение воспоминаний Бунюэля о Гале:

«Мне рассказывали позднее, что в Париже — где мы некоторое время жили в одной гостинице неподалеку от Монмартрского кладбища — Элюар не выходил на улицу без маленького, с инкрустацией на рукоятке револьвера, так как Галя сказала ему, что я хотел ее убить.

… Однажды в Мехико, спустя лет пятьдесят, в восьмидесятилетием возрасте, я увидел Галю во сне. Я видел ее со спины в театральной ложе. Тихо окликал. Она оборачивалась, подходила ко мне и любовно целовала в губы. Я все еще помню запах ее духов и нежную кожу.

Это, вероятно, самый удивительный сон в моей жизни».

Настоящий сюрреализм!

Фрейдист волен сделать вывод: все ясно! Тогда, в молодости, Бунюэль набросился на Галу, как Отелло на несчастную Дездемону, из ревности. Он подсознательно вожделел к ней, что и доказало сновидение, раскрывшее его потаенные от самого себя желания. Чтобы не выдать этого чувства, он уверял других и самого себя, будто ему не нравятся женщины с широкими бедрами. Да и не так уж и широки они были у Галы. Вдобавок ко всему он ревновал ее как соперницу, отбившую у него друга…

Всякое можно придумать с позиций фрейдизма… На мой взгляд, все проще. Подвыпивший Луис вдруг ощутил, что перед ним находится демон-искуситель, способный воспользоваться слабостями Сальвадора и сделать из него художника на потребу богатой публики, приспособленца к буржуазной среде, где высшее мерило ценности человека — капитал.

Елена Дмитриевна Дьяконова (1894–1982) родилась в Казани. Отец, небогатый чиновник, рано умер. Мать Елены вышла за состоятельного адвоката. В 1911 году семья переехала в Москву. Елена училась в женской гимназии М. Г. Брюхоненко — там же учились Марина и Анастасия Цветаевы. Последняя писала о ней:

«В полупустой классной комнате на парте сидит тоненькая длинноногая девочка в коротком платье. Это Елена Дьяконова. Узкое лицо, русая коса с завитком на конце. Необычные глаза: карие, узкие, чуть по-китайски поставленные. Темные густые ресницы такой длины, что на них, как утверждали потом подруги, можно рядом положить две спички. В лице упрямство и та степень застенчивости, которая делает движения резкими».

Елена росла худой, бледной, болезненной. В 1912 году ее отправили в швейцарский санаторий для лечения от туберкулеза. Здесь она познакомилась с юным французским поэтом, сыном богатого торговца недвижимостью Эженом-Эмилем-Полем Гранделем (стал знаменитым под псевдонимом Поль Элюар). Он был на год моложе Елены. Они влюбились друг в друга. От ее болезненности не осталось и следа. Тогда же у нее появилось новое имя — Гала, с ударением на последнем слоге. По-французски это означает «веселый оживленный праздник».

Им пришлось вскоре вернуться к своим родным. Началась страстная переписка. Говорят, разлука для любимых как ветер для огня: слабый огонек гаснет, сильный разгорается в могучее пламя. Влюбленные Поль и Гала решили встретиться и не расставаться никогда. Отец Грандель был против брака сына с загадочной русской.

Весной 1916 года Елена приехала в Париж. Шла война, жених был в армии, но свадьба в феврале 1917-го все-таки состоялась. Год спустя у них родилась дочь. Еще через три года семья Элюар побывала в Кёльне у немецкого художника-авангардиста Макса Эрнста. Гала ему позировала и вскоре стала его любовницей. На следующий год Эрнст переехал к Элюарам во Францию. Сложился прочный любовный треугольник (у интеллектуалов тех лет это бывало нередко).

Гала в феврале 1917-го стала одной из героинь сексуальной революции в послевоенной Западной Европе.

В немалой степени этому содействовал ее муж, считавший семейные узы формальностью, не имеющей никакой власти над свободной любовью.

В августе 1929 года Поль Элюар с женой и дочерью приехали в Кадакес к Сальвадору Дали. По пути Поль рассказывал жене о талантливом молодом художнике. «Он не переставал восхищаться своим милым Сальвадором, — вспоминала она, — словно нарочно толкал меня в его объятия, хотя я его даже не видела».

К тому времени Дали посетил владелец парижской галереи Камил Гоэманс, заключив с художником договор на выставку его картин и распределение выручки от их продажи. Гоэмансу понравились еще не законченные «Угрюмые игры». Приехали также художник-сюрреалист Рене Магритт с женой и Луис Бунюэль.

На Дали временами нападали приступы смеха, к которым его друзья привыкли. Судя по всему, для него это была игра, и нередко он потешался над ними. (Он: «Им-то откуда знать, что я хохочу над тем, что лезет мне в голову!») Со временем приступы хохота стали смахивать на истерику.

При первой встрече с Галой Дали отметил ее «на редкость умное лицо». Семью Элюар проводили в гостиницу, а вечером устроили пикник в тени платанов. Выпив немного вина, Дали похохотал, обратив на себя внимание Галы. Они разговорились, и она убедилась, что он высказывает интересные суждения. Ему пришлось выслушать от нее сравнение с танцором аргентинского танго — с его густо набриолиненными волосами, ожерельем, браслетом и агрессивными манерами.

На следующий день он судорожно готовился к встрече с ней:

«Обдумывая и мастеря свой наряд, я измучился, но вот я наконец готов. К чему готов? На что? Кадакесский колокол отзвонил одиннадцать. Я подошел к окну. ОНА стояла на берегу. Вы спросите: «Кто?» А я скажу: «Не перебивайте!» ОНА стояла на берегу — и этого было достаточно. Гала, жена Элюара. Это ОНА! Галюшка Возрожденная! Я узнал ее по обнаженной спине. Это ее кожа, нежная и гладкая, как у ребенка. Эти выступающие ключицы; сильные, как у молодого атлета, спинные мышцы — и женственно-плавная, изящная линия бедра.

Контраст между ними подчеркивала тонкая, может быть, слишком тонкая талия — мастерский, завершающий штрих!

… Разве не для нее я вырядился с утра самым дурацким, дичайшим образом? Для нее — то был мой свадебный наряд. Разве не для нее я умащался козьим пометом и лавандовым маслом, разве не для нее изорвал в клочья свою лучшую рубаху тончайшего шелка, разве не для нее искровянил себе бритвой подмышки? Но вот она пришла, и я не решаюсь предстать перед ней в таком виде. Я глянул в зеркало и впал в отчаяние. «Ты смахиваешь на дикаря, — сказал я своему отражению, — и я тебя презираю».

Да, смахиваю, но ведь состояние дикости — это всего-навсего проявление атавизма, свойственный людям вид душевного нездоровья!

Я немедленно скинул дурацкий наряд, снял украшения и кинулся мыться, чтобы истребить исходивший от меня зубодробительный аромат. Но ожерелье, якобы жемчужное, и красную герань за ухом решил оставить, только цветок выбрал поменьше.

И понесся навстречу Гале, но вместо того, чтобы приветствовать ее, расхохотался. Она обратилась ко мне с каким-то вопросом, и ответом ей снова был тот же истерический хохот. Я не мог вымолвить ни единого слова… Бунюэль пребывал в страшном раздражении — он приехал в Кадакес, полагая, что мы будем писать сценарий нового фильма, я же впал в транс и самозабвенно лелеял свое безумие. Я думал только о том, как бы половчее свихнуться, и о Гале.

Говорить с нею я не мог, зато всячески старался услужить ей: кидался за подушкой, чтобы поудобнее усадить на тахте, бежал за стаканом воды, предлагал пойти к скамейке, откуда открывается изумительный вид. И с несказанным восторгом сто раз на дню помогал переобуть сандалии. И если на прогулке моя рука ненароком касалась ее руки, меня пробирала дрожь и дождь мелких зеленых яблок, плодов моей любовной мечты, обрушивался на мою голову — так, словно бы не руки наши соприкоснулись, а мощная великанья десница сотрясла деревце моей страсти, осыпая незрелые плоды…

С каждым днем ее интерес ко мне, причем интерес чисто практического свойства, возрастал. Она считала меня гением, правда, полусумасшедшим, но с высокими нравственными ориентирами».

Был ли ее интерес к художнику сугубо практического свойства? Трудно поверить. К молодым симпатичным и талантливым мужчинам у нее был интерес и телесного свойства тоже. Но торопить события она не желала.

Однажды утром он зашел за Галой в гостиницу, и они отправились к скалам, называемым Эль-Кексальс (Клыки). Оба молчали, и это длительное молчание действовало на обоих сильнее всяких слов. Он ждал, когда она заговорит. Но она — женщина опытная — держала долгую паузу.

По его словам, он «молчал, потрясенный самим ее присутствием. Нет, не нужно ни исповедей, ни признаний. Я читаю ответ в тонком рисунке ее лица, в изящных пропорциях ее фигуры».

Дальнейшее описал так:

«Я дотронулся до нее, обнял за талию, и Гала едва ощутимо сжала мою руку, вложив в это легкое движение всю свою душу. Этот миг следовало ознаменовать приступом хохота — и я нервно рассмеялся, понимая всю неуместность своего поведения и предвидя свои грядущие страдания по этому поводу. Но Галу мой хохот не оскорбил, более того — она пришла в экстаз. И, явив нечеловеческое самообладание, вновь, чуть сильнее, сжала мне руку… Она поняла, что это не веселый смех, вообще свойственный людям… Изо всех моих убийственных взрывов хохота этот, разразившийся в ее честь, оказался самым убийственным: я кинулся в бездну, к ее ногам — с какой заоблачной высоты!

И она сказала: «Дитя мое! Мы никогда не расстанемся!».

Эти слова оказались пророческими.

«Гала явилась и посягнула на мое одиночество, разрушила его, и я, ощутив это, испытал смятение. Случалось, я осыпал ее совершенно незаслуженными упреками — мешаешь мне работать, прокралась ко мне в душу, погубила мое «я»! И еще я был убежден, что когда-нибудь она обязательно меня обидит. И когда на меня накатывал страх, говорил ей: «Ты не должна меня терзать, слышишь? Никогда! Обещай мне. И я никогда не причиню тебе обид. Мы не станем вредить друг другу».

Я знал, что близится час великого испытания, великого испытания любовью… И чем ближе был час принесения жертвы, тем страшнее мне становилось — я не осмеливался даже думать о том, что предстояло…

Ты ведь ждал этого всю жизнь, и вот наконец — Она явилась! Пробил час, а ты дрожишь от страха, Дали!. .

Гала все чаще говорила о чем-то, что неизбежно должно произойти, о чем-то важном для нас обоих — что все решит. Но разве могла она положиться на меня, когда мое возбуждение достигало уже степеней невменяемости, когда надо мною уже реял ореол безумия, а позади волочился шлейф симптомов, не оставляющих места для сомнений? Мало того — мое безумие в конце концов нарушило свойственное Гале душевное равновесие: безумие заразительно.

Мы молча подолгу, до изнеможения блуждали по оливковым рощам и виноградникам, словно надеясь, что сумеем скинуть непосильную ношу таимых чувств, скрученных тугим узлом, освободиться от давящего ярма немоты…

О, эти наши долгие прогулки вдвоем! Оба, она и я, — безумцы. Потрясающее, должно быть, зрелище. Иногда я бросался к ее ногам и целовал ремешки сандалий…

Я не торопил Галу, не просил сказать, что ее тревожит. Больше того — я ждал ее слов, как ждут приговора, который неминуемо будет приведен в исполнение. Она скажет — и сожжет мосты. Я никогда еще не предавался любви и воображал, что это нечто чудовищное, зверское и вообще мне не по силам — «куда мне!». И с маниакальным упорством твердил: «Помнишь, мы обещали не огорчать друг друга?» Гала злилась».

Гала была опытной женщиной, знавшей толк в мужчинах. Он был девственником, страдающим от надуманных страхов, а прежде всего — от неуверенности. Его приводило в замешательство ее молчание. Может показаться, что она играла с ним, как кошка с мышкой: чуть придавит мягкой лапкой, чуть отпустит, но стоит мышке попытаться скрыться, тотчас когти хищницы возвращают ее на место.

Для него это была пытка любовью — вожделенной и страшной. А для нее?

Пожалуй, она была в недоумении и раздражении: этот симпатичный ей молодой человек вел себя как-то странно.

Сумасшедший? Ведь бывают же такие гении. Что он хочет от нее? Утолить свою сексуальную страсть? Что ему мешает наброситься на нее в этом безлюдном месте, повалить на землю, говорить бессвязные слова, целовать, срывать с нее одежду, насладиться соитием…

День за днем он медлит, изнывая от… любви? Он еще так молод… Но если это серьезно, то как быть с дочерью? Для Поля все это ничего не значит, а для Сальвадора? От него можно ждать чего угодно.

Что произошло дальше, узнаем с его слов:

«Эта идиллия тянулась до самой осени. Друзья-сюрреалисты отбыли в Париж, и Элюар с ними. Гала осталась в Кадакесе. Каждый раз, встречаясь, мы понимали: «Пора! Пора разрубить этот узел!» Уже гремели по холмам охотничьи выстрелы, все раньше до боли ясную синеву августовских небес сменяли сумерки, разбавленные «наплывающими облаками»; начинался сбор винограда — пришла пора срывать и гроздья нашей страсти.

Гала сидела на глянцевом крае скалы и ела черный виноград, становясь все прекраснее, все ослепительнее с каждой ягодой. И так день за днем. В напряженной тишине я физически ощущал, как она наливается сладостью, отбирая ее у ягод. Я дотрагивался до нее и понимал, что касаюсь не плоти, а небесной золотистой виноградной мякоти. И оба, она и я, думали — завтра! Я выбирал для нее две грозди и спрашивал: «Белую или черную?»

В тот — назначенный — день на ней было белое платье из легкой ткани. Оно трепетало на ветру, пока мы поднимались в гору, и меня била дрожь. Ветер крепчал, я предложил вернуться.

Мы спустились к морю и укрылись от ветра на скамье, вырубленной прямо в скале. То было одно из самых пустынных и диких мест Кадакеса, одно из стержневых, доисторических его мест. Чесночная долька обреченного молодого месяца в пелене извечных слез, вдруг вставших комом у меня в горле, стыла в сентябрьском небе прямо над нами. Но нет, сейчас не до слез! Надо разрубить этот узел… Я обнял ее и спросил:

— Что мне сделать с тобой?

Она хотела ответить, но от волнения не сумела вымолвить ни слова и наконец тряхнула головой. По лицу ее текли слезы. Но я не отставал:

— Что мне сделать?

Гала наконец решилась и жалобным девчоночьим голосом проговорила:

— А если я скажу и ты не захочешь, ты никому не скажешь?

Я поцеловал ее в губы — впервые в жизни я так целовал.

Я и не подозревал прежде, что это такое.

Я схватил ее за волосы, оттянул назад ее голову и заорал срывающимся в истерику голосом:

— Скажи, что сделать с тобой! Скажи внятно, грубо, непристойно, чтоб стало стыдно! Скажи!

У меня перехватило дыхание. Я ждал, глядя на нее во все глаза, чтобы не упустить ни слова, чтобы впитать их все, выпить до капельки, упиваясь агонией, ибо страсть меня убивала. И тогда лицо Галы озарилось неземной прелестью, и я понял, что она меня не простит и не пощадит — она скажет. Вырвавшись на простор безумия, страсть моя бушевала. Я понял, что времени мне отпущено ровно на одну фразу, и вскричал, тиранствуя и издеваясь:

— Что мне с тобой сделать?

И Гала… приказала:

— Прикончи меня!

Сомнений быть не могло: она сказала именно то, что сказала. И осведомилась:

— Сможешь?

Я был ошеломлен, растерян, подавлен. Вместо приказа любить, которого я ждал и страшился, затягивая отсрочку, я услышал совсем другое — как дар Гала возвращала мне мою страшную тайну.

— Сможешь? — снова спросила она.

И в голосе ее зазвенело презрение — она усомнилась во мне. Из гордости я взял себя в руки. И вдруг испугался. Гала свято верит и моему безумию, и нравственной силе, и я должен во что бы то ни стало спасти эту веру. Я вновь сжал ее в объятиях и со всею суровостью, на которую был способен, ответил:

— Да!

И впился в ее губы, а в душе у меня звучало: «Нет! Я тебя не убью!»

Исполненный притворной нежности, тот, иудин поцелуй спас ей жизнь и воскресил во мне душу».

Похоже, так было. Они не предались, как говаривали в старинных романах, бешеной страсти. Гала стала объяснять ему причину своей просьбы: ее страшит жуть последних минут, и лучшая смерть — внезапная, в минуты счастья.

Он предложил сбросить ее с колокольни собора в Толедо. Гала не согласилась: падая, она испытала бы чувство ужаса, а на Дали могло пасть подозрение в убийстве. Использовать яд он не желал, предпочитая падение в бездну…

Представьте себе: влюбленные, изнывая от жажды взаимного обладания, вдруг начинают обсуждать проблему самоубийства. Симпозиум, да и только! Не слишком ли бесхитростно понял Сальвадор слова Галы: «Прикончи меня!»? Или он в глубине души догадывался, что за этими словами скрывается — «Возьми меня!»?

Сексуально активная и раскрепощенная Гала, судя по всему, была не только возбуждена, но и доведена до отчаяния странным поведением любовника. А Сальвадор вновь, как в юности, испытав порыв страсти, а затем охлаждение, охотно перешел на обсуждение острой, но в данной ситуации нелепой темы.

Трудно сказать, была ли причиной физиологическая особенность Дали, или проявились его психические «комплексы» (одно другого не исключает, вопрос лишь в том, что первично). Несмотря на свою порой шокирующую откровенность, в данном случае Дали не дал никаких объяснений этой детально описанной сцене и оставил ее без финала. Добавил только:

«Итак, Гала отлучила меня от преступления и излечила от безумия. Благодарю! И жажду ее любить! (Жениться на ней я был просто обязан.)

Симптомы истерии исчезали один за другим, как по мановению руки. Мой смех снова покорился мне, я мог улыбнуться, мог расхохотаться и смолкнуть, когда захочу. Сильный и свежий росток здоровья пробился в моей душе.

Поезд отошел от перрона фигерасского вокзала, увозя Галу в Париж, и я, потирая руки, воскликнул: «Вот оно, вожделенное одиночество!»

Только теперь мое одиночество и стало одиночеством в полном смысле слова, и я полюбил его еще сильнее. Я заперся у себя в мастерской в Фигерасе и не выходил целый месяц. Продолжилась привычная мне монашеская жизнь. Я быстро закончил живописный портрет Поля Элюара, начатый летом, и два больших полотна; одному из них предстояло стать знаменитым.

На нем изображена огромная, желтая, словно воск, голова: мясистая щека, длинные ресницы, нос касается земли. Рта на лице нет — вместо него прилепился громадный дохлый кузнечик. Брюшко его разлагается со страшной силой — кишит муравьями. Муравьи лезут и туда, где полагается быть губам, расползаются по лицу. Оно печально. Архитектурные детали начала века довершают картину. Называется она «Великий рукоблуд».

Завершив свои картины, он уехал в Париж, где в галерее Гоэманса открылась 20 ноября выставка его работ, продолжавшаяся две недели. Прибыв в столицу Франции, он приобрел букет роз для Галы и отправил на ее адрес. В галерее встретил Поля Элюара и узнал от него, что Гала крайне изумлена тем, что он ее не посетил.

Вечером Сальвадор ужинал у Элюаров в компании сюрреалистов. Не дождавшись открытия своей выставки, он вместе с Галой отправился «праздновать медовый месяц» (его выражение). Они провели его в Барселоне и в небольшом приморском городке, где бродили по пустынным зимним пляжам.

Весь месяц он не давал о себе знать отцу, а затем, когда Сальвадор вернулся домой, произошла та сцена «изгнания сына», свидетелем которой стал Бунюэль. Об этом событии, а также о его причинах Сальвадор предпочел умолчать.

Божественная Гала

Божественная Гала Многие знаменитые деятели европейского искусства своим творчеством были обязаны именно женщинам-вдохновительницам. Например, к таковым относятся Ольга Хохлова, первая жена Пикассо, или Лилия Делекторская, подруга Матисса. В ряду русских муз Галина

Гала

Гала Эту женщину Сальвадора Дали воспевал полвека, порой изображая то обнаженной Ледой, то — кощунственно — Богоматерью. Для него она стала в чем-то подобной если не святой Деве Марии, то повивальной бабке. Без нее он вряд ли стал таким, каким мы его привыкли

Гала

Гала Осенью тетя Аня, дядя Костя, Сева и Витя работали на уборке клещевины (растения, из плодов которого добывают касторовое масло), бабушка возилась по хозяйству, а я слонялся по дому и вокруг, не зная, чем заняться.Иногда в гости к нам приходила соседская девочка лет

Гала Элюар-Дали

Гала Элюар-Дали Молодые любовники в подарок Любой женщине хотелось бы быть верной. Сложность в том, чтобы найти мужчину, которому она будет хранить верность. Марлен Дитрих Га?ла? Элюа?р-Дали?, настоящее имя Елена Ивановна Дьяконова (1894–1982) – жена Поля Элюара, любовница

Гала: от сказки к мифу

Гала: от сказки к мифу А поскольку она всегда мечтала о некоем подобии собственного мифа, она начала думать, что только один я способен создать его для нее. С. Дали. Тайная жизнь Сальвадора Дали «Перед моим домом остановилась машина. Из нее вышли Поль Элюар и его жена. Они

Елена Дьяконова – Гала

Елена Дьяконова – Гала МАДОННА СЮРРЕАЛИЗМАВ 2004 году мир отмечал сразу две даты, связанные с одним из самых известных художников XX века – Сальвадором Дали: 100 лет со дня рождения и 15 лет со дня смерти. Признанный гений, чье влияние на современное искусство неоспоримо и

От галер до гала — концертов

От галер до гала — концертов В сентябре 1950 года, когда Эвелин уехала в турне, я решил перебраться жить к Флоранс Веран, Ришару Марсану и Билли Флорану, которые самовольно захватили просторную квартиру на улице Виляре?де — Жуаез, в двух шагах от Порт Майо. Поскольку они

Дьяконова Елена Дмитриевна (гала)

Дьяконова Елена Дмитриевна (гала) (род. в 1894 г. — ум. в 1982 г.)В историю искусства вошла как муза сюрреалистов, источник вдохновения Поля Элюара, Сальвадора Дали, Макса Эрнста и других художников и поэтов.Елена Дмитриевна Дьяконова, вошедшая в историю мировой поэзии и

Глава 24. «Гала, видишь, ты — это я, ты зеница моего ока…»

Глава 24. «Гала, видишь, ты — это я, ты зеница моего ока…» В те дни, когда Гала, подоткнув подол, словно простая рыбачка, стирает белье или чистит на берегу рыбу, в Париже выходит сборник Элюара «Любовь поэзия». «Посвящаю Гала эту книгу без конца», — объявляет автор и

САЛЬВАДОР ДАЛИ И ГАЛА

САЛЬВАДОР ДАЛИ И ГАЛА Выдающийся испанский художник и его Муза прожили вместе более полувека. По признанию Дали, без Гала он не смог бы ни творить, ни жить. Но это вовсе не означает, что в жизни супругов не нашлось места и для других сердечных привязанностей…Дали никогда

Дали и Гала

Дали и Гала Сальвадор Дали — испанский живописец, график, скульптор, режиссер, писатель. Он родился в мае 1904 года в городе Фигерасе в семье зажиточного нотариуса.Дали был сообразительным, но заносчивым и неуправляемым ребенком. Многочисленные комплексы и фобии мешали ему

Глава 24 «Гала, видишь, ты – это я, ты зеница моего ока…»

Глава 24 «Гала, видишь, ты – это я, ты зеница моего ока…» В те дни, когда Гала, подоткнув подол, словно простая рыбачка, стирает белье или чистит на берегу рыбу, в Париже выходит сборник Элюара «Любовь поэзия». «Посвящаю Гала эту книгу без конца», – объявляет автор

XVI Золотые идеи Гала

XVI Золотые идеи Гала Желанный гость на всех вечеринках, закрытых показах, банкетах, за несколько лет жизни в Америке Дали успел сделать многое. Здесь были написаны его картины «Солнечный столик» (1936), «Поэзия Америки» (1943), «Метаморфозы Нарцисса» (1936–1937), «Загадка Гитлера»

XXIV Три загадки Гала

XXIV Три загадки Гала В осиротевшем доме, на столе в мастерской Сальвадора лежала картина, законченная Дали за год до смерти жены. «Три загадки Гала», три женских профиля, три периода их совместной жизни.1929 год. Ветер треплет его курчавые волосы цвета смоли. Они стоят на

Сальвадор Дали и Гала

Сальвадор Дали и Гала Об истории любви великого испанского художника-сюрреалиста Сальвадора Дали и его жены Елены Дьяконовой, больше известной под именем Гала, можно написать не один захватывающий роман. Однако в рамках этой книги попробуем рассказать ее

Гала

Гала Самое главное на свете – это Гала и Дали. Потом идет один Дали. А на третьем месте – все остальное, разу меется, снова включая и нас двоих. Сальвадор Дали Итак, летом 1929 года перед 25-летним Дали вдали (напрашивающаяся рифма) появилась Гала. «Вдали» – вполне уместное

10 грязных тайн Сальвадора Дали

О Сальвадоре Дали написаны тысячи книг и песен, снято множество кинофильмов, но смотреть, читать и слушать это всё необязательно — ведь есть его картины. Гениальный испанец на собственном примере доказал, что в каждом человеке живёт целая вселенная и увековечил себя в полотнах, которые ещё не одно столетие будут в центре внимания всего человечества. Дали уже давно не просто художник, а что-то вроде глобального культурного мема. Как вам возможность почувствовать себя репортёром жёлтой газеты и вдоволь покопаться в грязном белье гения?

Содержание

  1. 1. Самоубийство деда
  2. 2. Зависимость от мастурбации
  3. 3. Секс у Дали ассоциировался с гниением
  4. 4. Любовь зла
  5. 5. Гений-вуайерист
  6. 6. Джордж Оруэлл: «Он болен, а его картины омерзительны»
  7. 7. «Скрытые лица»
  8. 8. Бьёт, значит… гений?
  9. 9. Вместо скелетов в шкафу — труп жены в машине
  10. 10. Адский инвалид

1. Самоубийство деда

В 1886-м году Гал Хосеп Сальвадор, дед Дали по отцовской линии, свёл счёты с жизнью. Дедушка великого художника страдал от депрессии и мании преследования и чтобы досадить всем, кто за ним «следит», решил покинуть этот бренный мир.

Однажды он вышел на балкон своей квартиры на третьем этаже и стал кричать, что его обокрали и пытались убить. Прибывшая полиция смогла убедить несчастного не прыгать с балкона, но как оказалось, лишь на время — спустя шесть дней Гал всё-таки бросился с балкона вниз головой и скоропостижно скончался.

Семья Дали по понятным причинам пыталась избежать широкой огласки, поэтому самоубийство замяли. В заключении о смерти не было ни слова о суициде, лишь отметка, что Гал умер «от черепно-мозговой травмы», поэтому самоубийцу похоронили по католическому обряду. Долгое время родственники скрывали от внуков Гала правду о смерти деда, однако художник в конце концов узнал об этой неприятной истории.

2. Зависимость от мастурбации

Будучи подростком, Сальвадор Дали любил, если можно так выразиться, померяться пенисами с одноклассниками, причём свой он называл «маленьким, жалким и мягким». Ранние эротические переживания будущего гения этими безобидными шалостями не закончились: как-то к нему в руки попал порнографический роман и больше всего его поразил эпизод, где главный герой хвастался, что «может заставить женщину скрипеть, как арбуз». Юноша был так впечатлён силой художественного образа, что вспоминая об этом, корил себя за неспособность делать с женщинами тоже самое.

В автобиографии «Тайная жизнь Сальвадора Дали» (в оригинале — «The Unspeakable Confessions of Salvador Dali») художник признаётся: «В течении долгого времени мне казалось, что я импотент». Вероятно, чтобы преодолеть это гнетущее чувство, Дали, как и многие мальчишки его возраста, занимался мастурбацией, к которой он настолько пристрастился, что на протяжении всей жизни гения онанизм был для него основным, а иногда даже единственным способом сексуального удовлетворения. В то время считалось, что мастурбация может привести человека к безумию, гомосексуализму и импотенции, так что художник постоянно пребывал в страхе, но ничего не мог с собой поделать.

3. Секс у Дали ассоциировался с гниением

Один из комплексов гения возник по вине его отца, как-то раз (нарочно или нет) оставившего на пианино книгу, в которой было полно красочных фотографий мужских и женских гениталий, обезображенных гангреной и другими заболеваниями. Изучив очаровавшие и одновременно ужаснувшие его снимки, Дали-младший надолго утратил интерес к контактам с противоположным полом, а секс, как он позже признавался, стал ассоциироваться у него с гниением, разложением и тленом.

Конечно, отношение художника к сексу заметно отразилось на его полотнах: страхи и мотивы разрушения и распада (чаще всего изображённые в виде муравьёв) встречаются практически в каждой работе. Например, в «Великом мастурбаторе», одной из самых значимых его картин, присутствует смотрящее вниз человеческое лицо, из которого «вырастает» женщина, скорее всего списанная с жены и музы Дали Галы. На лице сидит саранча (гений испытывал необъяснимый ужас перед этим насекомым), по брюшку которой ползают муравьи — символ разложения. Рот женщины прижимается к паху стоящего рядом мужчины, что намекает на оральный секс, при этом на ногах мужчины кровоточат порезы, свидетельствующие о страхе художника перед кастрацией, который он испытывал в детстве.

4. Любовь зла

В молодости одним из самых близких друзей Дали был знаменитый испанский поэт Федерико Гарсиа Лорка. Ходили слухи, что Лорка даже пытался соблазнить художника, но сам Дали это отрицал. Многие современники великих испанцев поговаривали, что для Лорки любовный союз живописца и Елены Дьяконовой, позже известной как Гала Дали, стал неприятным сюрпризом — якобы поэт был убеждён, что гений сюрреализма может быть счастлив только с ним. Надо сказать, несмотря на все сплетни, точных сведений о характере отношений двух выдающихся мужчин нет.

Многие исследователи жизни художника сходятся в том, что до встречи с Галой Дали оставался девственником и хотя в то время Гала была замужем за другим, имела обширную коллекцию любовников, в конце концов была на десять лет его старше, художник был очарован этой женщиной. Искусствовед Джон Ричардсон писал о ней: «Одна из самых противных жён, которую мог выбрать современный успешный художник. Достаточно с ней познакомиться, чтобы начать её ненавидеть». На одной из первых встреч художника с Галой тот спросил, чего она от него хочет. Эта, вне всякого сомнения, незаурядная женщина ответила: «Я хочу, чтобы вы меня убили» — после такого Дали сразу её полюбил, окончательно и бесповоротно.

Отец Дали на дух не переносил пассию сына, ошибочно полагая, что она употребляет наркотики и заставляет художника их продавать. Гений настаивал на продолжении отношений, в результате чего остался без отцовского наследства и уехал в Париж к возлюбленной, но перед этим в знак протеста обрил голову налысо и «похоронил» волосы на пляже.

5. Гений-вуайерист

Бытует мнение, что Сальвадор Дали получал сексуальное удовлетворение, наблюдая, как другие занимаются любовью или мастурбируют. Гениальный испанец подглядывал даже за собственной женой, когда та принимала ванну, признавался в «волнующем опыте вуайериста» и назвал одну из своих картин «Вуайерист».

Современники шептались, что художник каждую неделю устраивает у себя дома оргии, но если это правда, скорее всего, сам он не принимал в них участия, довольствуясь ролью зрителя. Так или иначе, выходки Дали шокировали и раздражали даже развращенную богему — арт-критик Брайан Сьюэлл, описывая знакомство с художником, рассказывал, что Дали попросил его снять штаны и мастурбировать, лёжа в позе эмбриона под статуей Иисуса Христа в саду живописца. По словам Сьюэлла, Дали обращался с подобными странными просьбами к многим своим гостям.

Певица Шер вспоминает, что однажды они с мужем Сонни зашли в гости к художнику, а тот выглядел так, будто только что участвовал в оргии. Когда Шер принялась вертеть в руках заинтересовавший её красиво раскрашенный резиновый жезл, гений торжественно сообщил ей, что это вибратор.

6. Джордж Оруэлл: «Он болен, а его картины омерзительны»

В 1944-м году знаменитый писатель посвятил художнику эссе под названием «Привилегия Духовных Пастырей: Заметки о Сальвадоре Дали»,в котором высказал мнение, что талант художника заставляет людей считать его безупречным и совершенным.

Оруэлл писал: «Вернись завтра на землю Шекспир и обнаружься, что его любимое развлечение в свободное время — насиловать маленьких девочек в железнодорожных вагонах, мы не должны говорить ему, чтобы он продолжал в том же духе только потому, что он способен написать еще одного „Короля Лира“. Нужна способность держать в голове одновременно оба факта: и тот, что Дали хороший рисовальщик, и тот, что он отвратительный человек».

Писатель также отмечает ярко выраженную некрофилию и копрофагию (тяга к экскрементам), присутствующую в полотнах Дали. Одной из самых известных работ подобного рода считается «Мрачная игра», написанная в 1929-м году — в нижней части шедевра изображён испачканный фекалиями мужчина. Подобные детали присутствуют и в более поздних творениях живописца.

В своём эссе Оруэлл приходит к выводу, что «такие люди [как Дали] нежелательны, а общество, в котором они могут процветать, имеет какие-то изъяны». Можно сказать, писатель сам признался в своём неоправданном идеализме: ведь человеческий мир никогда не был и не будет совершенным и безукоризненные полотна Дали — одно из ярких тому свидетельств.

7. «Скрытые лица»

Свой единственный роман Сальвадор Дали написал в 1943-м году, когда вместе с женой находился в Соединённых Штатах. Кроме всего прочего, в литературном произведении, вышедшем из-под руки живописца, присутствуют описания выходок эксцентричных аристократов в охваченном огнём и залитом кровью Старом Свете, при этом сам художник называл роман «эпитафией довоенной Европе».

Если автобиографию художника можно считать фантазией, замаскированной под правду, то «Скрытые лица» скорее — истина, прикидывающая вымыслом. В нашумевшей в свой время книге есть и такой эпизод — победивший в войне Адольф Гитлер в своей резиденции «Орлиное гнездо» пытается скрасить своё одиночество разложенными вокруг бесценными шедеврами искусства со всего мира, играет музыка Вагнера, а фюрер произносит полу-бредовые речи о евреях и Иисусе Христе.

В целом отзывы о романе были благоприятными, хотя литературный обозреватель «The Times» критиковал прихотливый стиль романа, чрезмерное количество прилагательных и сумбурный сюжет. В тоже время, например, критик из журнала «The Spectator» писал о литературном опыте Дали: «Это психотический бардак, но он мне понравился».

8. Бьёт, значит… гений?

1980-й год стал для престарелого Дали переломным — художника разбил паралич и он, будучи не в состоянии удержать в руках кисть, прекратил писать. Для гения это было сродни пытке — он и раньше не был уравновешенным, однако теперь стал срываться по поводу и без, к тому же его сильно раздражало поведение Галы, которая тратила вырученные от продажи картин гениального мужа деньги на молодых поклонников и любовников, дарила им сами шедевры, а также частенько пропадала из дома на несколько дней.

Художник начал бить жену, да так, что однажды сломал ей два ребра. Чтобы успокоить супруга, Гала давала ему валиум и другие седативные препараты, а однажды подсыпала Дали большую дозу стимулятора, которая нанесла психике гения непоправимый ущерб.

Друзья живописца организовали так называемый «Комитет спасения» и определили его в клинику, но к тому времени великий художник представлял собой жалкое зрелище — худой, трясущийся старик, постоянно пребывающий в страхе, что Гала бросит его ради актёра Джеффри Фенхольта, исполнителя главной роли в бродвейской постановке рок-оперы «Иисус Христос — суперзвезда».

9. Вместо скелетов в шкафу — труп жены в машине

10-го июня 1982-го года Гала покинула художника, но не ради другого мужчины — 87-летняя муза гения скончалась в одной из больниц Барселоны. Согласно её завещанию, Дали собирался похоронить любимую в принадлежащем ему замке Пуболь в Каталонии, но для этого её тело необходимо было вывезти без юридической волокиты и не привлекая лишнего внимания прессы и публики.

Художник нашёл выход, жутковатый, но остроумный — он приказал одеть Галу, «посадил» труп на заднее сиденье её «Кадиллака», а рядом расположилась медсестра, поддерживающая тело. Покойную доставили в Пуболь, набальзамировали и одели в её любимое красное платье от Dior, а затем похоронили в склепе замка. Безутешный муж несколько ночей провёл, стоя на коленях перед могилой и изнемогая от ужаса — их отношения с Галой были сложными, но художник не мог представить себе, как будет без неё жить. Дали практически до самой своей смерти жил в замке, часами рыдал и рассказывал, что видит различных животных — у него начались галлюцинации.

10. Адский инвалид

Через два с небольшим года после смерти жены Дали снова пережил настоящий кошмар — 30-го августа кровать в которой спал 80-летний художник, загорелась. Причиной пожара стало короткое замыкание в электропроводке замка, предположительно вызванное тем, что старик постоянно теребил кнопку звонка для вызова прислуги, прикреплённую к его пижаме.

Когда на шум пожара прибежала сиделка, она обнаружила парализованного гения лежащим у двери в полу-обморочном состоянии и тут же бросилась делать ему искусственное дыхание изо рта в рот, хотя тот пытался отбиваться и называл её «сука» и «убийца». Гений выжил, но получил ожоги второй степени.

После пожара, Дали стал совершенно невыносим, хотя и раньше не отличался лёгким характером. Публицист из «Vanity Fair» отмечал, что художник превратился в «инвалида из ада»: нарочно пачкал постельное бельё, царапал лицо медсёстрам и отказывался есть и принимать лекарства.

После выздоровления Сальвадор Дали переехал в соседний городок Фигерас свой театр-музей, где и умер 23-го января 1989-го года. Великий Художник как-то сказал, что надеется воскреснуть, поэтому хочет, чтобы после смерти его тело заморозили, однако вместо этого его согласно завещанию, набальзамировали и замуровали в пол одной из комнат театра-музея, где оно находится и по сей день.

  • Автор: Дмитрий