Морец хлоя интервью: Интервью с Хлоей Морец

Читай интервью с Хлоей Грейс Морец! | Европа Плюс

Ведущий утреннего шоу на Европе Плюс Джем провел новогодние праздники не только приятно, но и с большой пользой! Преодолев моря, океаны и далекие страны, он добрался на другой конец света и встретился там с Хлоей Грейс Морец! Исполнительница главной роли в новом фантастическом фильме «5-я волна», который выходит на большие экраны 21 января, дала Джему эксклюзивное интервью и не отказала в селфи. 🙂 А какими секретами поделилась Хлоя со спецагентом Бригады У, ты узнаешь, если прямо сейчас прочитаешь интервью на нашем сайте!

Джем: Хлоя, привет! Мы с ребятами, Вики и Ильей ведем утреннее шоу Бригада У и сразу по его окончании идем завтракать. А как завтракаешь ты?

Хлоя: Так, что же у меня обычно на завтрак… По-разному. Честно, я не большая любительница завтраков. Допустим, я встаю в 5 утра, а есть захочу только часам к 8-9, организм не требует еды. Но если ем, то это яичница, омлет или просто белки, все зависит от того, сколько энергии мне требуется. А так это фрукты, колбаски и картошка. Да, картошечка…

Джем: Ты правда встаешь в пять утра?!

Хлоя: Да нет конечно.:) Чтобы все успеть, я просыпаюсь в 8-9. По крайне мере, стараюсь. Если не надо на работу, я сплю, но потом все равно начинается – спорт, встречи, всякие дела…

Джем: А что у тебя со спортом?

Хлоя: Обожаю пилатес. У меня такой крутой персональный тренер! Ее зовут Ким, она просто лучшая!

Джем: Давай поговорим о твоем последнем фильме «5-я волна». Я его уже посмотрел, а нашим слушателям было бы интересно узнать о нем побольше.

Хлоя: Пожалуйста! Могу в трех словах, могу в трех предложениях, как хочешь?

Джем: Давай поразвернутей! 🙂

Хлоя: Ок, во-первых, это потрясающая история молодой девушки, которой приходится сталкиваться со многими трудностями, сражаться, защищать, выживать. Во-вторых, этот фильм одновременно и триллер и экшн, а это должно понравиться как детям, тинейджерам, так и их родителям. Ну и, в-третьих, романтическая линия, несмотря ни на что. Любовь в фильмах – это же так прекрасно!

Джем: А этот фильм может чему-нибудь научить?

Хлоя: Конечно! Мужественности, самосовершенствованию, тому, как нужно действовать в критических ситуациях, спасая свои семьи, своих любимых.

Джем: А тебе пришлось научиться чему-нибудь ради съемок в «5-й волне»?

Хлоя: На самом деле нет. Я больше работала над эмоциональной составляющей своей роли, и это было потрясающе – сотрудничать с Джеем Блейксоном, режиссером фильма. Он мне очень помог создать целостный образ моей героини.

Джем: А ты слышала, что «5-ю волну» сравнивают с «Голодными играми»? Что думаешь об этом?

Хлоя: Мне кажется, нет причин для сравнения. Единственное, что объединяет эти два проекта, это девушка с геройскими качествами. И все. У нас не настолько все наворочено, у нас нет такого жесткого разделения по половому признаку, нет политических интриг. Это почти реальная история, которая может произойти не сегодня, так завтра, если инопланетяне все-таки нападут. Так что это совершенно два разных фильма. Даже не знаю, что еще… просто они разные. 🙂

Джем: А если представить, что тебе предложили какую-то известную роль в уже известном фильме. Кого бы ты сыграла?

Хлоя: У меня всегда появляется возможность пробовать что-то новое. Но если бы мне предложили из старенького, я бы выбрала новеллу Трумена Капоте «Завтрак у Тиффани». Такая тяжелая, драматичная история. Я бы очень хотела показать настоящую Холли Голайтли.

Джем: Люблю этот фильм.

Хлоя: Да, он крутой!

Джем: Странно, что ты его знаешь, тебе же всего 18. А снимаешься в кино лет десять?

Хлоя: Побольше. Уже двенадцать!

Джем: Тем более. Какие «за» и «против» такой жизни?

Хлоя: Я могу назвать гораздо больше плюсов, чем минусов. Я очень люблю то, чем занимаюсь, ведь можно сказать, сбылась моя мечта! Я старалась, стремилась к этому и смогла начать карьеру актрисы. А всякие издержки популярности, типа папарацци, это ничто, по сравнению с тем, что я имею.

Джем: А ребенком ты успела побыть с таким взрослым графиком?

Хлоя: Конечно! Да я все еще такой ребенок. 🙂 Я каждую неделю хожу с друзьями на какие-нибудь концерты, мы дурачимся с девчонками, остаемся ночевать друг у друга. Ну и моя семья делает все возможное, чтобы я оставалась ребенком, чувствовала себя как в детстве.

Джем: А путешествовать любишь?

Хлоя: Очень люблю, потому что мне нравится знакомиться с чужой культурой и особенно с местной кухней, это прямо мое!

Джем: А ты пробовала русскую кухню? И вообще, была ли ты в России и что ты о ней знаешь?

Хлоя: Я никогда не была у вас, но очень хотела бы! Мне кажется, у вас там все по-другому. А русскую кухню я люблю, мы с мамой иногда заглядываем в русский ресторан у нас тут в Лос-Анджелесе, там столько всего вкусного, картошка, рыба, лук. :)))

Джем: Приезжай к нам, накормим тебя нашими вкусняшками!

Хлоя: Спасибо большое! С удовольствием!

Хлоя Грейс Моретц откровенно рассказала о проблемах с питанием

  • Главная страница
  • Звезды
  • org/ListItem»> Новости

11.02.2021 14:02

«Я превратилась в маленького демона».

REX / Shutterstock Хлоя Грейс Моретц

24-летняя актриса стала звездой нового номера журнала Shape и в интервью рассказала о «довольно нездоровых взаимоотношениях с едой» и попытках держать себя в форме, которые не приводили к ожидаемому результату. В юности Хлоя Грейс Морец старалась создавать дефицит калорий, но «никогда не чувствовала себя полностью удовлетворенной», пока не осознала одну простую вещь.

REX / Shutterstock Хлоя Грейс Моретц

«Одна важная вещь, о которой я узнала, — это осознанное питание: ешьте, что хотите, но делайте это с умом, — поделилась звезда. — Я повзрослела и начала есть здоровую пищу. Кроме того, я пью алкоголь только по выходным».

Во время карантина Хлое пришлось изменить привычный образ жизни, о чем она позже пожалела. Актриса не только перестала заниматься с тренером, но и изменила пескетарианству — типу питания, при котором нельзя употреблять мясо теплокровных животных (рыба и морепродукты допускаются). 

Instagram @shape Хлоя Грейс Моретц

«В самоизоляции я просто не могла не есть жареную курицу. Целых две недели каждый день я ела по два сэндвича с жареной курицей. Я превратилась в маленького демона. Тогда я подумала: «Что-то случилось. Я не в порядке. Я плохо усваиваю пищу.

Состояние кожи резко ухудшилось». Как только я вернулась к привычному питанию, все наладилось», — добавила Моретц.  

Интервью — Анна Симэн

Это интервью было заказано и первоначально опубликовано в журнале Hadara Magazine

Фотография Раби Юнеса. Предоставлено журналом Хадара.

ИНТЕРВЬЮ АННЫ СИМАН

ФОТОГРАФИЯ РАБИ ЮНЕС

В январе 2018 года Султан Суд Аль-Кассеми, основатель шарджийского фонда Barjeel Art Foundation, объявил, что приостанавливает международную деятельность Barjeel и деятельность в ОАЭ на два года. За это время он занимал ряд преподавательских должностей в некоторых ведущих академических учреждениях Америки и вложил часть своей, казалось бы, неисчерпаемой энергии в готовящуюся публикацию об архитектуре Шарджи. В этом месяце первая за два года выставка Барджила открывается в галерее Grey Art Gallery Нью-Йоркского университета.

Принимая форму: абстракция из арабского мира, 1950–1980-е годы. прослеживает появление и развитие абстракции в арабском регионе и включает почти 90 работ из коллекции Барджила. Здесь мы встретимся с Аль Кассеми, чтобы поговорить о прошедших 48 месяцах, а также о планах на будущее.

АННА СИМАН: В январе 2020 года закончился ваш двухлетний «военный перерыв», во время которого вы сказали, что планируете консолидировать и подвести итоги деятельности, коллекции и выставок Barjeel Art Foundation. Чем был вызван этот перерыв?

СУЛТАН СУД АЛЬ КАССЕМИ:  В период с 2015 по 2018 год мы отыграли так много концертов, что чуть не выгорели. Поэтому, когда я увидел подходящий момент, чтобы сделать паузу, сделать шаг назад и посмотреть на все происходящее, я сделал это. Хорошей новостью является то, что у нас уже была выставка, готовящая на «холодном огне», так сказать, в галерее Grey Art Gallery Нью-Йоркского университета, так что она медленно назревала. Перерыв также позволил мне отвлечься от Барджила и семейного бизнеса и взглянуть на все эти знания, которые я накопил за последние полтора десятилетия, что дало мне время, чтобы предложить класс в ряде университетов США и продолжить академическую деятельность.

карьера.

Вы занимались несколькими преподавательскими практиками, последняя из которых была в Джорджтаунском университете в Вашингтоне, округ Колумбия. Что было самым полезным в обучении?

Да, я преподавал в Центре Хагопа Кеворкяна в Нью-Йоркском университете, Йельском университете, Джорджтаунском университете и [в этом месяце] я собираюсь в Бостонский колледж. Самым полезным для меня, без сомнения, были студенты. Они как продолжение моей семьи. Когда вы преподаете, формируются особые отношения, которые могут быть похожи на отношения со сверстниками, и в какой-то момент они становятся почти отцовскими, в том смысле, что вы вкладываетесь в чье-то будущее. И затем, во многих случаях, эти студенты тоже становятся подопечными.

Что самое сложное в этом?

Никогда нельзя недооценивать учеников. Они более осведомлены, чем можно было бы подумать. Очень важно быть в курсе искусства и культуры. Я также иногда нахожу технологии сложными. Многих из этих гаджетов не существовало, когда я учился в университете, поэтому я всегда прихожу в класс как минимум на час раньше, чтобы убедиться, что все работает.

Курс остается одинаковым в каждом учебном заведении?

Курс называется «Политика современного ближневосточного искусства» и представляет собой развивающийся курс, состоящий из 13 модулей. Иногда я приношу уроки внешней политики или модули о граффити или искусстве арабской весны. А для Бостона я включил несколько модулей, посвященных художникам-феминисткам, а также абстрактному искусству.

Фотография Раби Юнеса. Предоставлено журналом Хадара.

Есть ли связь между вашей преподавательской деятельностью и турне по США? Почему США, почему эти города, почему сейчас?

Весной 2017 года, когда я преподавал в Нью-Йоркском университете Кеворкяна, Линн Гумперт, директор Grey Art, и я определили дату выставки. Через несколько недель она предложила идею сделать шоу на тему абстракции. В арабском мире было проведено несколько выставок современного искусства Ближнего Востока, но никогда не было выставки, посвященной панарабской абстракции. Я должен подчеркнуть, что, хотя я был очень открытым, это была первоначальная идея Линн. Что касается экскурсионной части, то в туре пять университетских музеев. Шоу Grey Art, очевидно, появилось, когда я был приглашенным преподавателем в Нью-Йоркском университете. У Нью-Йоркского университета также есть договоренность с Северо-Западным университетом, где они проводят выставки, так что это было согласовано в качестве следующего места. Еще два университетских музея — Корнеллский и Бостонский колледж — были музеями, которые я посещал лично и встречался с директорами, поэтому эти выставки проводились по моей инициативе.

Почему шоу такого масштаба так важно для американской аудитории прямо сейчас?

Должен сказать, что помогает, когда преподаватель или директор учебного заведения знаком с регионом, как, например, Салах Хассан в Корнелле, который сыграл важную роль.

Я обращался в другие университеты в других частях Америки, в которых не было ни профессорско-преподавательского состава из исламского мира, ни интереса; был полный отказ. Это действительно отражение того, насколько дальновидными и прогрессивными являются учреждения, принимающие шоу. Также важно отметить, что мы работаем только с университетскими музеями в Америке по двум причинам. Во-первых, это музеи среднего размера, и они гораздо более податливы, чем более крупные учреждения, которым требуются годы, чтобы собрать выставку. Другой аспект — это образовательный аспект: в каждом из этих музеев будут проводиться симпозиумы, конференции и беседы, и в них будут участвовать студенты, что действительно важно.

Образовательные программы и распространение знаний всегда были для вас приоритетом. Считаете ли вы, что он был успешным в изменении восприятия или борьбе со стереотипами об арабском искусстве и культуре?

Изменение — громкое слово. Я не хочу сказать, что меняю восприятие, но я предлагаю возможность тем, кто хочет узнать больше. Вы не можете изменить чье-то мнение, если оно установлено. Если вы скажете кому-то, что планета круглая, а они будут настаивать на том, что она плоская, вы ничего не сможете с этим поделать. Также не следует пренебрегать и самим регионом. Многие люди в регионе не знают об арабском искусстве, поэтому подход должен быть двусторонним. Помимо этого тура, я очень надеюсь, что у людей будет больше возможностей увидеть искусство в регионе, который во многих отношениях важнее, чем США.

Эта выставка не вернется в регион?

Не в этой итерации, нет. Но работы будут доступны. Они пойдут в музеи. На самом деле, многие работы уже зарезервированы с января 2022 года. Также к этому моменту я захочу поработать над новым проектом.

Фотография Раби Юнеса. Предоставлено журналом Хадара.

В то время как Barjeel приближается к своему второму десятилетию, и теперь, когда у вас была возможность подвести итоги, как далеко, по вашему мнению, вы продвинулись в своих достижениях и как далеко, по вашему мнению, вам нужно идти?

Я думаю, что мы добились значительного прогресса, но когда вы начинаете с очень низкой точки, даже если вы удваиваете или утраиваете свои цифры, это все равно очень мало. Нам действительно нужно 100 учреждений в арабском мире, чтобы делать то, что делает Барджил, а в регионе с населением 400 миллионов человек иметь 100 публичных коллекций произведений искусства — это немного. Я не хочу этого говорить, но никто больше не проталкивает арабское искусство за границу. Возьмем в качестве примера Матхаф [Арабский музей современного искусства в Дохе]. Она существует так же долго, как и мы, но они провели только одну выставку за границей. Один. Через десятилетие. Я уверен, что мы можем добиться большего успеха как регион. Единственной другой крупной передвижной выставкой, о которой я могу вспомнить, была выставка сюрреализма, которую курировали Сэм Бардуил и Тилль Феллрат, которая началась в Центре Помпиду в Париже. Это было чисто египетское искусство, которое тоже было велико. Но это не может быть просто так. Нам нужны другие коллекционеры, другие фонды, другие учреждения, особенно те, которые поддерживаются государством, чтобы продвигать это искусство на международном уровне и идти туда, где искусство еще не было, а на самом деле оно есть везде.

Вы довольны?

Да, я доволен. Мне было так весело, показывая искусство и путешествуя с ним. Я думаю, что веселый аспект не следует недооценивать. Вы чувствуете себя культурным агентом, отправляя своих представителей в Тегеран, в Турцию, в Европу или в Америку, Канаду и Сингапур. Важно, чтобы вы протянули руку.

Недавно вы громко заявляли о необходимости равенства в искусстве, и выставка в Художественном музее Шарджи была перенесена, чтобы подчеркнуть баланс между мужчинами и женщинами-художниками. Насколько легко было принять собственный вызов?

Что ж, я рад сообщить, что это стоило мне больших денег, что и хорошо, и плохо. Из 120 работ, находившихся в начальном зависании, осталось только 20. Шестьдесят уехали в Америку, а мы убрали 40 работ мужчин и добавили 40 новых работ женщин. Я взял на себя задачу перестроить выставку с соотношением мужчин и женщин 50:50 без ущерба для качества. Моим первым беспокойством был вопрос, не оказал ли я женщинам медвежью услугу, потому что у женщин не было таких же возможностей, как у их коллег-мужчин. Справедливо ли показывать пятерых мужчин и пять женщин, когда только одна из женщин имеет профессиональное образование? Тем не менее, я должен сказать, что качество женских работ намного превосходит то, что некоторые думают, и шоу выглядит очень хорошо.

Итак, как вы думаете, проблема была в том, что женщинам изначально не предоставили платформу?

Да. Женщинам не дали шанса. Кто контролирует музей, кто контролирует финансирование? Это мужчины в большинстве. Даже если главой культурного авторитета является женщина, это патриархальные общества и, в конце концов, ответственность ложится на мужчину. Мужчины должны признать, что они являются причиной того, что женщинам не разрешается парить и демонстрировать то, что делают их коллеги-мужчины. Я бы сказал, что необходимо радикальное решение проблемы недопредставленности женщин в музеях. Эти радикальные решения могут включать системы квот или, как Балтиморский музей искусств, [который] недавно объявил, что будет приобретать работы женщин только на один год. Это способы исправить дисбаланс.

Что вы лично чувствуете, когда посещаете выставку произведений из своей коллекции?

Недавно я вернулся в Шарджу после работы преподавателем в Джорджтауне и пошел в художественный музей. Я был удивлен. Где еще вы можете пройтись вверх и вниз и попасть из Марокко в Египет, в Сирию, в Ирак, в Эмираты и Саудовскую Аравию в одном пространстве? Просто такое удовольствие видеть культурную продукцию прошлого века. Мне кажется, что я садовник, который работает над приобретением семян, песка, почвы и удобрений, а затем перемещает рассаду, приводит ее в порядок, сажает в нужное время, поливает и терпеливо ждет. Теперь мой сад расцвел и стал похож на Версаль. Это действительно красиво и, на мой взгляд, недостаточно хорошо, что это единственное место, где искусство этого региона можно увидеть в таком масштабе.

Фотография Раби Юнеса. Предоставлено журналом Хадара.

Как будто обучения и организации передвижной арт-выставки было недостаточно, вы работаете над публикацией книги Building Sharjah в 2021 году, в которой рассказывается социальная история Эмирата через призму архитектуры. Что вас особенно вдохновляет в архитектуре?

Я всегда любил архитектуру. Даже слово Barjeel является архитектурным словом [оно означает ветряную башню], и я назвал свою первую компанию, предоставляющую финансовые услуги, Barjeel в 2000 году. Итак, 20 лет спустя, а она все еще сильна. Архитектура — это определенно то, чем я всегда интересовался, даже с детства. Книга рассказывает об истории некоторых современных зданий Шарджи, которые были снесены и сохранили свое место в коллективной памяти эмирата. Я хочу рассказать историю Шарджи в 1960-х, 70-х и 80-х годов. Вы можете рассказать историю через искусство, вы можете рассказать ее через поэзию или газеты, но вы также можете рассказать ее через архитектуру.

Какие ваши любимые здания в ОАЭ?

Вау. Хорошо, мне нравится Всемирный торговый центр в Дубае за его экологичность. И хотя я не люблю стекло, я люблю Emirates Towers. В Шардже мне нравится Бэнк Стрит. В Абу-Даби мне определенно больше всего нравятся здание Аль-Ибрахими на улице Электра и старое здание Аднок.

Какие у вас самые ранние воспоминания об архитектуре Шарджи?

Раньше я ходил в начальную школу в Choueifat, и по дороге в школу мы проходили мимо здания под названием Mothercat на улице Аль-Вахда. Это было красивое суперсовременное здание, окруженное деревьями и расположенное перед большой кольцевой развязкой. На нем была гигантская неоновая вывеска с котом. Его снесли около 20 лет назад, и поэтому, спустя 30 лет после моих поездок в школу, я начал задавать вопросы о нем и спустя годы нашел его изображение. Это потрясающе; Я не могу сказать вам, как это красиво. Это было почти забыто, но теперь у него будет новая жизнь хотя бы в виде документации.

Вы так страстно говорите о Шардже. Несмотря на то, что вы сейчас живете во многих городах мира, всегда ли он будет вашим домом?

Всегда. Шарджа со мной везде, куда бы я ни пошел. Я так привязан к нему, что мысль о том, что коллекции Барджила здесь нет, абсурдна. Это даже не то, что я бы развлекал. Хотя я должен сказать, что разочарован тем, что никто не обратился к нам, чтобы купить коллекцию. Я бы, конечно, отказался от них. Но я хочу, чтобы они этого захотели. Однако единственное место, где по-настоящему ценят эту коллекцию, — это Шарджа. Единственное место на Ближнем Востоке, где я могу продемонстрировать лучшее искусство арабского мира, — это Шарджа. Ни один другой город не дал бы нам такое большое пространство на такое долгое время. Только Шарджа.

Ранее вы называли себя арабским националистом. Что ты имеешь в виду?

У меня есть арабский национализм 21 века. Это не воссоздание арабского национализма 20-го века. Это арабский национализм для современной эпохи. Это национализм, который признает меньшинства, а не пытается их подавить, игнорировать или пренебрегать ими. Это национализм, который прославляет другого, а не враждует с ним. Это национализм культурный, а не политический. И это национализм, который является инклюзивным, а не исключающим. Даже неарабы могут быть частью этого, потому что это национализм, который включает в себя тех, кто не является арабом по этническому, но культурному признаку. И это то, что мы пытаемся продвигать через наши выставки. Я считаю, что мы не можем двигаться вперед, не признавая ошибок прошлого, и культура — это способ сделать это. Это национализм, который является положительной силой в мире.

Features, Editor’s PicksAnna Seaman Султан Суд Аль Кассеми, журнал Hadara, Художественный музей Шарджи, Шарджа, Раби Юнес

0 лайков

Бывшая помощница Джона Леннона подала в суд на Йоко Оно после нового интервью

Instagram/Kishin Shinoyama

Знаменитости

Йоко Оно подает в суд на Фредерика Симэна за предполагаемое нарушение постановления суда, запрещающего ему обсуждать покойного музыканта Beatles в интервью.