Психоделическая Алиса: как Эди Седжвик стала иконой 60-х
Один из снимков профессиональной фотосессии Эди от 1966 года.
В 2021 году музе Энди Уорхола исполнилось бы 78 лет, но жить так долго она, кажется, не планировала.
Принцесса в страшном королевстве
Ее любимой книгой была «Алиса в стране чудес» Кэрролла. Она даже мечтала однажды снять по ней фильм, в котором, конечно, сыграла бы главную роль. Увы, этому не суждено было сбыться. Хотя, если вдуматься, она и так была Алисой — хрупкой милашкой в непонятном мире, населенном странными людьми.
Эдит «Эди» Минтерн Седжвик появилась на свет в состоятельной и уважаемой калифорнийской семье с богатой родословной. Деньги, связи, большое поместье в Санта-Барбаре… Казалось, у них было все. Однако детство будущей иконы 60-х если и было похоже на сказку, то на жутковатую. Отцу Эди, Френсису Седжвику, еще до ее рождения поставили диагноз «биполярное расстройство». Врачи категорически не рекомендовали ему иметь детей: недуг передается по наследству.
Правда, ни Френсис, ни его жена Элис к советам не прислушались — родили восьмерых. Через много лет кузина Эди, голливудская актриса Кира Седжвик, скажет в интервью: «Та ветвь Седжвиков — просто кучка сумасшедших. Психические болезни — это у них в крови».
Энди Уорхол проверяет освещение на площадке одного из своих фильмов с Седжвик, 1965.
Жизнь как минимум троих из восьмерых детей сложилась трагически. Старший сын Седжвиков, Френсис-младший, покончил с собой в психиатрической лечебнице. Через 18 месяцев его брат Роберт разбился на мотоцикле, врезавшись на полной скорости в автобус. Официальной причиной гибели признали несчастный случай, но многие, включая Эди, были убеждены, что Бобби, как и брат, расстался с жизнью по собственной воле.
Трудно сказать, что стало главной причиной того, что психика юношей оказалась нестабильной и уязвимой — наследственность или травматичные отношения с отцом. Френсис был человеком деспотичным и жестоким. Детей держал в «черном теле», еще и перевел на домашнее обучение — они практически не покидали пределы поместья.
Сама Эди незадолго до смерти призналась брату Джонатану, что отец растлевал ее. Кроме того, как-то раз, в 13 лет, она застала его с очередной любовницей. В ответ на обвинения дочери Френсис ударил ее, обозвал лгуньей и отправил к психиатру, чтобы тот «вправил ей мозги».
С тех пор в жизни Эди началась длинная череда «каникул» в самых разных психиатрических лечебницах. Сперва ее лечили от анорексии и булимии, которые дали о себе знать на фоне нездоровых отношений с отцом, позже — от пристрастия к запрещенным веществам.
Путешествие в кроличью нору
Энди Уорхол и Эди Седжвик
Считается, что впервые Эди попробовала наркотики, став студенткой Кембриджа в 1963 году. Ее подруга и однокурсница Лилли Сааринен вспоминает: «Она была такой беззащитной, побаивалась мужчин. Хотя им она очень нравилась, многие хотели позаботиться о ней». Заботу, как известно, каждый понимает по-своему. Некоторые — как возможность устроить «подопечной» побег от суровой реальности.
Учеба Эди в Кембридже не продлилась долго.
Уже в 1964-м она переехала в Нью-Йорк, где родственница оставила ей в наследство квартиру. Вроде бы, она мечтала стать моделью и актрисой, но главная цель переезда была другой: «Я отправилась в Нью-Йорк, чтобы увидеть все своими глазами… Кажется, так пишут в детских книжках? Я переехала, чтобы понять, наконец, что такое настоящая жизнь», — говорила впоследствии сама Седжвик.
Лучше места, чем Нью-Йорк 60-х для того, кто мечтает узнать жизнь во всей полноте, не найти. Этот город, с его безумием, атмосферой бунта, творчества и свободы, стал для нашей Алисы кроличьей норой, в которую она надолго провалилась.
Эди на выступлении группы Velvet Underground, 1966
Баснословных денег у нее не было: родители не очень-то стремились ей помогать, а жизнь она вела роскошную не по средствам. Например, передвигалась исключительно на лимузинах, ела в лучших ресторанах, танцевала до утра на вечеринках, которые потом обсуждал весь Манхэттен. Наркотики в те годы окончательно стали ее любимой отдушиной — с помощью них Эди обретала уверенность в себе и в окружающем мире.
На одной из вечеринок, в 1965-м, она встретила Энди Уорхола, художника, иллюстратора, провокатора, режиссера независимого кино, основателя поп-арта, уже тогда одного из знаменитейших представителей нью-йоркской арт-сцены. «Она танцевала, словно древняя египтянка, — вспоминал он их первую встречу. — Красиво, грациозно наклоняла голову. Так не умел больше никто. Люди так и называли этот танец — „седжвиком“».
Если бы Уорхол не был гомосексуалистом, то наверняка бы влюбился. Но коль женщины его не интересовали, они с Эди довольно быстро стали парой в ином, платоническом смысле. Постоянно появлялись вместе на публике, вели длинные телефонные разговоры. Седжвик регулярно снималась в арт-хаусных короткометражных фильмах Уорхола. Самые известные — «Винил» (уорхоловская интерпретация «Заводного апельсина») и «Бедная богатая девочка». Последний показывал день из жизни беспечной светской тусовщицы — фактически Эди сыграла в нем саму себя. Картины не выходили в широкий прокат, их показывали лишь в арт-пространстве Уорхола, на так называемой «Фабрике» (гибрид мастерской, студии, сквота и места для вечеринок), но богемному Манхэттену этого хватило для того, чтобы возвести Эди Седжвик в ранг новой иконы.
«Она была рассеяна и беззащитна, это делало ее отражением тайных фантазией каждого. Она могла быть кем угодно — маленькой девочкой, женщиной, умной, глупой, богатой, бедной. Прекрасная-прекрасная пустышка» — так писал о своей музе Энди Уорхол.
Спрей, трико и ресницы
Одна из фотосессий Эди 1965 года
Энди утверждал, что из всех ныне живущих Эди больше других на него походит. И если бы о нем сняли фильм, то лишь ей он позволил бы себя сыграть. Между ними было и внешнее сходство: в Нью-Йорке Эди коротко подстригла свои длинные каштановые волосы и осветлила их с помощью серебристого спрея. Именно такой она и вошла в историю — хрупкой блондинкой с мальчишеской стрижкой и огромными, густо подведенными глазами с накладными ресницами.
В тот период своей жизни Эди влилась не только в арт-, но и в fashion-мир. Она подружилась с главным редактором Vogue Дианой Вриланд. Та, как ей и подобало, держала руку на пульсе манхэттенской жизни и была чрезвычайно заинтересована в новых it-girls.
Она окрестила Эди одной из так называемых youthquakers. Этим труднопереводимым, ею же придуманным словом Вриланд называла дерзких, юных, хрупких звезд, которые олицетворяли собой дух 60-х. В их числе, по мнению Дианы, были, например, Твигги, Джин Шримптон и Верушка. На самом известном фото для Vogue Эди — в черных колготках и трико — балансирует на одной ноге, вытянув руки в стороны, так, что кажется, будто вот-вот взлетит.
Эди Седжвик на съемках экспериментального фильма «Чао, Манхэттен!», 1967
Эди с партнером по площадке слушает музыкальное сопровождение к фильму «Чао, Манхэттен!», 1967
Облегающие черные вещи — трико и мини-платья — стали одной из самых ярких черт «стиля Седжвик». Еще она обожала леопардовые пальто — могла накинуть такое прямо поверх трико или на голое тело. Сумки Эди не любила и почти не носила, ее любимым аксессуаром были длинные серьги-шандельеры. «У нее была очень короткая стрижка и длинные сережки, — вспоминал Энди Уорхол. — Видимо, серьги заменяли волосы.
Она отбрасывала их рукой от лица, словно пряди».
В те же годы Седжвик была завсегдатаем культового для 60-х магазина футуристической одежды (блестящие ткани, строгие силуэты, мини и пластик) Paraphernalia. «Она была фактически моей первой моделью, — вспоминает владелица бутика, дизайнер Бетси Джонсон. — Походила на мальчишку. Думаю, с нее-то и началась вся эта мода на унисекс».
Свет, который сжигает
Энди Уорхол и Эди Седжвик на площадке одного из фильмов, 1965
Энди Уорхол и Эди Седжвик
Со стороны казалось, что Эди добилась всего, чего хотела. Но, как и ее фальшивое богатство, успех был лишь видимостью. Она мечтала о серьезной актерской карьере, а получала невразумительные, по ее собственному признанию, роли в арт-хаусных короткометражках Уорхола. Она грезила о большой любви, но и здесь ей не везло. По слухам, у Сэджвик был роман с Бобом Диланом. Якобы именно ей он посвятил свой альбом Blonde On Blonde. Она хотела выйти за него замуж и сняться с ним в большом полнометражном кино.
У Дилана, однако, были совсем другие планы: тайно от Эди он обручился с другой, а фильм, на который Седжвик рассчитывала, так никогда и не был снят.
После Седжвик отдала предпочтение лучшему другу музыканта Бобу Ньювирту. Но и тут ее ждало разочарование: новый любовник порвал с ней, не выдержав ее пристрастия к наркотикам — к середине 60-х для Эди все зашло слишком далеко.
Эди Седжвик и Джон Кейл, рок-музыкант, на ежегодном светском обеде, посвященном теме клинической психиатрии, 1966
Есть те, кто считает Энди Уорхола ответственным за то, что жизнь его музы постепенно стала превращаться в хаос. Уже во второй половине 60-х они стали отдаляться друг от друга. Но чья в этом вина, сказать сложно. Эди обвиняла Уорхола в том, что в своих картинах он выставляет ее на посмешище — ей казалось, она достойна большего, чем вечных ролей «богатых бедняжек», утверждала, что друг ее эксплуатирует. Эгоцентрик и «взрослый ребенок», Энди же не любил драматических сцен и чрезмерных сложностей, поэтому постепенно вычеркнул Седжвик из жизни и из своих проектов.
«Знаю, некоторые полагают, что это я погубил Эди, — писал Уорхол в своих мемуарах Popism. — Но я, во-первых, никогда не давал ей наркотиков. А во-вторых, помочь можно лишь тому, кто сам этого хочет. Эди не хотела».
Одной из последних попыток Седжвик собрать воедино свою распадающуюся, словно пазл, жизнь стали съемки собственного независимого фильма «Чао, Манхэттен!», где она в очередной раз сыграла себя же. Сумбурный и мрачноватый, фильм, по сути, превратился в исповедь отчаявшейся женщины с нестабильной психикой и множеством зависимостей. В период работы над картиной в номере отеля «Челси», где Эди тогда жила, случился пожар от непотушенных свечей. Седжвик попала в больницу с ожогами, а вскоре навсегда оставила свою «кроличью нору», вернувшись домой в Калифорнию.
Последняя вечеринка
Эди Седжвик на съемках экспериментального фильма «Чао, Манхэттен!», 1967
Эди вместе с актерским составом фильма «Чао, Манхэттен!», 1967
«Я была на самом дне.
Но теперь все иначе. Я намерена начать все с чистого лица и стать счастливой», — эти слова Эди записала на пленку, находясь в одной психиатрических лечебниц. С конца 60-х и до самой смерти она периодически попадала под надзор врачей. В клинике же она встретила будущего мужа — бывшего наркомана по имени Майкл Пост. Летом 1971 года они поженились, и в жизни Эди наступил короткий период без кокаина, таблеток и алкоголя. Увы, продлился он недолго. Уже осенью того же года все вернулось на круги своя: брак стал давать трещину, рядом оказались привычные «друзья» барбитураты.
«Можно быть рожденным для чего-то, так вот Эди была рождена, чтобы умереть от удовольствия. Она бы умерла от наркотиков независимо от того, кто ее на них подсадил» ─ Нико, певица, актриса и модель.
Символично, что свой последний вечер Эди провела на вечеринке — на показе мод в музее Санта-Барбары. По пути домой поссорилась с мужем, перед сном переборщила с таблетками и утром 16 ноября 1971 года уже не проснулась.
Ей было всего 28 лет. Впрочем, за эти годы она, пожалуй, сумела пережить, испытать и перечувствовать столько, сколько некоторые не успевают за семьдесят. Увы, водоворот той самой жизни, к которой она стремилась прикоснуться, затянул ее слишком глубоко, так и не позволив выплыть на берег.
Фото: Getty Images
Ксения Крушинская
Три музы Энди Уорхола — Газета.Ru
Энди Уорхол умел создавать прекрасное и странное — и это были не только произведения искусства. Любимые женщины Энди Уорхола становили it-girls Нью-Йорка 60-х, благодаря его усилиям. По случаю 90-летия со дня рождения художника «Газета.Ru» рассказывает, кем были его музы.
6 августа основоположнику поп-арта Энди Уорхолу исполнилось бы 90 лет. На протяжении всей его карьеры его вдохновляло все искусственное и странное — в том числе, и женщины. Музами Энди Уорхола становились самые необыкновенные женщины 60-х, впрочем, что их сделало такими — природа или рука художника — остается открытым.
Эди Седжвик
instagram.com/p/BmCFa6FlO2u/?utm_source=ig_embed» data-instgrm-version=»9″>Публикация от George Huxley (@georgehuxxley)
Модель и актриса Эдит Минтерн, или Эди Седжвик родилась в очень известной американской семье в Санта-Барбаре, штат Калифорния. Она познакомилась с поп-арт художником в его арт-пространстве «Фабрика» в 1965 году, когда Эди было 22 года. Выпускница Кембриджского факультета искусств и автор картины с банками томатного супа стали друзьями в тот же день, а позже — главными героями андерграундной культуры Нью-Йорка 60-х.
Однажды неразлучную пару — Эди и Энди — спросили, что они думают о войне во Вьетнаме. Седжвик резко ответила: «Мы смотрим другой канал».
В 1965 году Уорхола и Седжвик пригласили на ток-шоу Мерва Гриффина. Тогда оказалось, что прославленный художник не может спокойно разговаривать с ведущими перед живой аудиторией, потому что он не привык к большому скоплению людей.
Когда ему задавали вопрос, он шептал ответ на ухо своей музе, а она уже контактировала с остальными от лица Энди.
Богатая наследница стала ездить с Уорхолом на выставки по всему миру и снималась в его экспериментальном кино, которое превратило ее в суперзвезду и кумира девочек-подростков. Дружба Эди и Энди закончилась даже слишком тривиально для таких творческих людей, как они — из-за денег. Модель, которая к концу 1965-го уже не могла обходиться без наркотиков, открыто винила Уорхола в том, что он не доплачивает ей за съемки.
Уорхол обожал ее: свободный характер, уникальный стиль с ее черными трико, массивными серьгами и серебряной мальчишеской стрижкой, громкие романы с музыкантами Бобом Диланом и Бобом Ньювитом. Умерла она от передозировки в возрасте 28 лет.
Бьянка Джаггер
Публикация от @vintage_040
Первая жена солиста Rolling Stones Мика Джаггера запомнилась как главная героиня вечеринок в легендарном нью-йоркском клубе Studio 54 в 70-х годах прошлого столетия.
Когда ей исполнилось 32, и Бьянка решила остаться в истории клуба навсегда — весь вечер она передвигалась по заведению на белой лошади. Да, внутри клуба на лошади. Эта фотография и сегодня ассоциируется с эпохой вседозволенности, когда рок-звезды были молодыми, и умирали в основном от передозировки наркотическими веществами.
Уорхол даже принимал участие в воспитании Джейн, дочери Бьянки от брака с Миком. В 2012 году Джейн рассказала в одном из интервью, что в детстве она жила вместе с матерью в Нью-Йорке и в компании бездетных взрослых художников и дизайнеров чувствовала себя общим ребенком. «Ко мне было приковано много внимания, и многие люди передавали мне маленькие фрагменты своих знаний, что было довольно занимательно. Было мило быть талисманом и иметь таких наставников», — вспоминала Джейн Джаггер.
Когда в 1989 году свет увидела посмертная биография художника «Дневники Энди Уорхола», Бьянка пришла в ярость.
В книге она была изображена как наивная и пустая глупышка — бывшая миссис Джаггер даже подала на издательство в суд и выиграла моральную компенсацию, сумма возмещения не была названа до сих пор.
Редактор книги Пэт Хакетт позже рассказывала, что Энди действительно нравилась Бьянка, но иногда он считал ее глупой. По словам Пэт, прямолинейный Уорхол всегда говорил то, что думал, и Джаггер не раз слышала его нелестные комментарии относительно ее умственных способностей.
Несколько лет назад Джаггер стала борцом за права человека и успешно организовывает поездки различных благотворительных организаций в страны с низким уровнем жизни.
Вива
Публикация от Loulou & Yves (@loulou.ysl.book)
До того, как она стала «суперзвездой», молодую девушку строгого католического воспитания звали Дженет Сюзан Мэри Хоффман. В начале своей самостоятельно жизни Дженет хотела уйти в монастырь, а в итоге снялась в самом скандальном эротическом фильме «Грустное кино» культового Энди Уорхола.
Когда в 1968 году она впервые связалась с Энди, попросив дать ей роль в его новом фильме, он согласился при условии, что она будет сниматься топлесс. Для того чтобы не показывать всю грудь на большом экране, она решила заклеить соски скотчем. Так и началось их сотрудничество, совместные съемки и, конечно же, совместные вечеринки в «Фабрике». Во время одного из выходов Уорхол присвоил ей короткое и загадочное имя, под которым она известна до сих пор. Отныне в титрах ко всем лентам с ее участием появлялось простое Viva.
В тот же период вышло ее интервью с New York Magazine, в котором Вива сравнивала Энди с сатаной.
В 2017 году состоялся показ одного из фильмов Уорхола в рамках кинофестиваля Tribeca. Седая и закутанная в шаль пожилая женщина спросила у интервьюеров о том, хотят ли они что-то узнать, пока она не умерла, а дальше рассказала о том, каким был Уорхол на самом деле.
«Работать с Энди иногда было весело, — вспоминала Вива — он давал мне шанс сделать то, что я раньше боялась делать».
Она также говорила о том, что Энди мог быть злым, натравливал актеров на площадке друг на друга и всегда создавал дистанцию между всеми, кто на него работал. Бывшая актриса даже сделала вывод о режиссерском таланте Уорхола, который снимал все свои фильмы без репетиций или сценария, поэтому весь съемочный процесс ее в основном сильно раздражал: «Фильмы были довольно скучными», — заключила актриса.
Эди Седжвик — икона стиля
Эди Седжвик сложно однозначно охарактеризовать — она пробовала быть актрисой и моделью, но скорее вошла в историю как муза Энди Уорхола и первый модный инфлюенсер середины шестидесятых. Сама она прожила короткую жизнь, но уже больше полувека ее стиль вдохновляет и становится примером для подражания — у дизайнеров, художников и просто модных людей. Вот что стоит о нем — и о самой Эди — знать.
Варя Баркалова
Теги:
стиль
энди уорхол
Эди Седжвик — наследница респектабельной семьи из Санта-Барбары — решила покорять Манхэттен, когда получила от бабушки огромную 14-комнатную квартиру в Нью-Йорке.
Она всегда любила наряжаться и блистать и отправилась покорять город во всеоружии — перевезла туда свой гардероб и принялась ходить на самые громкие вечеринки. На одной из них, весной 1965 года, она познакомилась с Энди Уорхолом, и эта встреча оказалась судьбоносной: Эди покорила художника и быстро превратилась в его музу и творческого спутника, снявшись в 17 его фильмах и став завсегдатаем «Фабрики». Благодаря Уорхолу Седжвик коротко постриглась и стала высветлять свои каштановые волосы в платиновый блонд, а Энди, в свою очередь, черпал силы в ее смелости относительно стиля для собственных экспериментов. Их творческий союз был пусть и недолгим, но невероятно ярким.
У Седжвик не было какого-то определенного призвания или профессии. Она училась на скульптора, танцевала и пела, пробовала себя в моделинге и съемках. «Она была восхитительное, красивое пустое место», — говорил о ней Энди Уорхол, подчеркивая, с одной стороны, яркость Эди, а с другой — феноменальное отсутствие за ней какого-либо фундамента.
Главным секретом стиля Эди Седжвик было отсутствие каких-либо правил. Джон Данн, дизайнер по костюмам фильма «Я соблазнила Энди Уорхола» (Factory Girl) об Эди Седжвик (главную роль там сыграла Сиенна Миллер), много времени посвятил анализу гардероба Эди: «У нее не было любимого дизайнера, гуру или стилиста, как у всех нынешних икон стиля, она все придумывала сама. А как она умела миксовать: дешевое с дорогим, простое с вычурным, старое с новым! Она была первой девушкой, которая носила бабушкино норковое манто с чем угодно и без всего. По ее примеру модники того времени учились давать новую жизнь старым вещам, сочетать винтаж и футуристические вещи новомодных дизайнеров».
С одной стороны, Седжвик была воплощением стиля шестидесятых с его длиной мини, графичными короткими платьями-трапециями и плотными колготками, а с другой — сама задавала моду своего времени.
Другая характерная черта образов Эди Седжвик — избыточный, почти театральный макияж с сильно выделенными глазами. Похожим образом красилась и другая икона стиля шестидесятых — Твигги, но Эди превзошла ее по нагруженности мейкапа: она наносила десять слоев туши, а в ее коллекции были все оттенки теней, которые выпускала марка Revlon, и целых 50 пар накладных ресниц разных размеров, в том числе фантазийно-огромных, как крылья бабочки.
Любимых дизайнеров у Эди и правда не было, хотя находились те, кому она благоволила. Один из них — Руди Гернрайх, прославившийся созданием купальников монокини: именно он был автором розового эластичного платья с очень длинными рукавами, в котором (и в огромных серьгах-люстрах Kenneth Jay Lane) Эди снялась для журнала Life.
Еще Седжвик была лицом и амбассадором авангардного бренда Paraphernalia, который основала Бетси Джонсон — бывший редактор нью-йоркского журнала Mademoiselle.
Седжвик задавала тон светской хронике, которая отживала свое в старом формате и (во многом благодаря Эди) переключалась на новый. Ее фото публиковал New York Times с комментариями вроде «Эди Седжвик, новая суперзвезда андерграундных фильмов, пришла на пикник в своей знаменитой униформе: черные колготки, полосатая футболка и золотая панама с красной подкладкой». Главред американского Vogue Диана Вриланд настолько впечатлилась бескомпромиссными образами Седжвик, что придумала в журнале новую рубрику Youthquacker о юных и стильных.
Несмотря на короткую жизнь и трагичную судьбу (Эди умерла в 28 лет, отравившись, случайно или намеренно, смесью алкоголя и барбитуратов), первая it-girl стала источником вдохновения для плеяды дизайнеров. Элементы ее стиля использовали Saint Laurent, Marc Jacobs, Burberry, Louis Vuitton, Prada, Tom Ford и Emilio Pucci.
А Джон Гальяно посвятил Эди показ Dior в 2005 году и сказал: «Может, у нее и было 15 минут славы, зато ее образ вдохновил целое поколение».
Когда Эди Седжвик встретила Энди Уорхола ‹ Literary Hub
Эди совершенно не представляла, куда идет.
Она даже не знала, кто такой Энди Уорхол, и когда Чак Вейн попытался рассказать ей, она сказала: «Что это? Тосты?» Она сказала телеведущему Мерву Гриффину, когда была на его шоу: «Я пришла в студию Энди с другом, и я не знала Энди, и я действительно не слишком много знала о Нью-Йорке, и он был в процессе. создания андерграундного фильма, в который я, когда вошел, не мог толком сказать, что происходит. Было много огней и людей, которые бегали вокруг и что-то делали, а затем были люди, сбившиеся в кучу, с большим количеством света на них, и они как бы издавали… звуки.
И вдруг я понял, что они читают сценарий, и это часть фильма, и он в процессе. Ну, меня просто случайно толкнули на стул посреди всего этого, чтобы я села там, и я не имел к этому никакого отношения, потому что иначе я бы никогда этого не сделал.
И я просто сидел там, и с того времени я набрался смелости, чтобы сделать еще кое-что».
Но откуда Эди было знать, что то, что они видели в ней, было не талантом, а просто такой, какой она была, перенесенной на экран?
Актерский состав состоял из пяти парней — Джерарда и еще одного столпа Фабрики по имени Ундина, а также актера, флориста, исполнявшего роль доктора-садиста, и жертвы, мальчика по имени Ларри Латрейль — и съемка была Когда вошла Эди с серебристыми прядями волос, одетая в черное платье без бретелей и с поясом из леопардовой шкуры.
И это все, что она делает на протяжении большей части фильма, она просто сидит, курит и иногда пьет из белой чашки. Вы можете видеть, что она не совсем знает, что делать с собой, но затем музыка берет верх, и Джерард начинает танцевать, прыгать вверх и вниз и метаться, и она не может удержаться. Она начинает раскачиваться и двигать головой, закрывая глаза и томно двигая своими длинными белыми руками, танцуя, не шевелясь со своего места. Большую часть времени она сидит там отстраненно, скрещивая и снова скрещивая ноги, глядя и отводя взгляд, куря и стряхивая пепел со своей сигареты, и все это время прямо рядом с ней происходит какое-то серьезное садомазохизм.
А потом, когда они увидели, что у них есть, Эди полностью доминировала на экране. Вы не можете оторвать от нее глаз. Ундина сказала, что, когда они увидели повторы, они поняли, что происходит с Эди на Фабрике; он сказал, что у нее есть сила, о которой они даже не подозревали.
Как сказал Ронни Тавел: «Она украла фильм и за одну ночь стала звездой». Но откуда Эди было знать, что то, что они видели в ней, было не талантом, а просто такой, какой она была, перенесенной на экран?
И стоит ли ей верить, когда она рассказывает Мерву Гриффину, что впервые побывала на Фабрике? Потому что Ронни Тавел говорит, что Энди просто позировал с кинокамерой в тот день, чтобы Дэвид МакКейб мог сделать снимок, а затем он ушел, оставив оператора Бадди Виртшафтера. По словам Тавела, Энди был зол на Джерарда, поэтому он обманывал его и намеренно саботировал фильм. И, как жаловался Тавель Патрику Смиту, Энди также саботировал самого Тавела и его намерения относительно фильма, потому что по сценарию требовались только мужчины, и когда появилась Эди, Энди втиснул ее в самую гущу событий.
Технические доказательства подтверждают Тавела: в то время у Энди была практика держать камеру неподвижно во время съемки; таким образом, он мог уйти и позволить ему наблюдать за происходящим вместо него.
По сути, он рассматривал камеру как суррогат своего глаза. Однако, когда Виртшафтер вступил во владение, ему пришлось сделать внезапную корректировку, и это заставило его сдвинуться с мертвой точки. Энди никогда бы не убрал его и не ушел бы, если бы Эди Седжвик впервые появилась на Фабрике.
Однако во всем этом меня поражает не только то, что Эди так искусно обращалась с Мервом Гриффином, но и то, что говорит Ронни Тавел. Он говорит, что Энди много ходил с «дебютанткой на свидании… социальным регистром… красивой Эди Седжвик», и она привлекала к нему много внимания и внимания со стороны обозревателей светской хроники. Подождите: они познакомились 26 марта
Тот факт, что он думал, что она так хороша в кино, дал ей признание и внимание, чего она никогда раньше не испытывала; ясно, она чувствовала себя утвердиться.
Главное сейчас, однако, в том, что Эди оказалась завораживающей на пленке, и Энди сразу же захотел снять фильм именно о ней.
Он называется Бедная маленькая богатая девочка ; он был сделан в последние дни марта и в самом начале апреля, и в нем записано ее день на два барабана. Я знал, что этот фильм знаменит, но когда я наконец посмотрел его, я был сбит с толку, потому что сначала все, что можно было увидеть, это холмы белой пены, похожей на пену для ванны, вздымающейся и шевелящейся на мертвенно-черном фоне.
Правда, есть темные пятна, указывающие на волосы и глаза Эди, так что вы можете следить за ней, хотя вначале это вряд ли имеет значение, потому что первые три минуты камера фокусируется на ее голове и лице, пока она спит и ничего не движется. Затем мужской голос объявляет название, она садится и сразу же берет трубку. Вы слышите, как она говорит, спрашивает время (четыре часа) и немного болтает. Затем она звонит и заказывает пять апельсиновых соков и две чашки кофе (это один из ее навыков, она знала, как заказывать вещи по телефону, как получить обслуживание, чтобы ей не приходилось делать что-то самой) .
Она вытаскивает сигарету, закуривает, курит, сидит и смотрит по сторонам, а потом ей нужно что-то зажечь, потому что вдруг вы слышите, как Everly Brothers поют «Bye Bye Love», и после этого одну песню за другой, а иногда вы слышите она подпевает. Все, что вы видите, очень размыто, хотя, когда она встает, вы можете сказать, что на ней пышное белое платье, а когда она снимает его, становится ясно, что все, что на ней, — это крошечный черный лифчик и трусики. Теперь она с минуту лежит на своей кровати, крутит ногами на велосипеде и делает растяжку, затем встает и идет к своему туалетному столику, находит сигарету и курит ее, садится, пытается набрать номер телефона, высыпает кучу таблеток. ей в рот и запивает тем, что осталось в ее чашке, и время от времени ее голова и руки двигаются в такт.
Это продолжается добрых полчаса, пока в конце концов не кончается барабан — вы видите это прямо на экране — и появляются новые номера и идет обратный отсчет. И вот вдруг обнаженный белый живот Эди, пупок и все такое, совершенно четкое, обрамленное сверху и снизу ее черным кружевным бельем.
Камера отъезжает, показывая, как она сидит на краю кровати, и вы видите, что на ней прозрачные черные колготки. Теперь вы действительно наблюдаете, потому что камера фокусируется на ее лице, и она улавливает каждую вспышку выражения.
Я не могу понять, какая она очаровательная. Она кричит: «Чак? Чак, ты собираешься просыпаться? и он просыпается, и до конца фильма они болтают вдвоем, хотя он остается за кадром. (Это Чак Вейн, который представился в процессе создания фильма и хотел, чтобы его назвали сорежиссером.) Эди набивает трубку из конверта и спрашивает Чака, не хочет ли он еще, но он отвечает: «Пока нет». Они рассказывают друг другу свои сны, пока кто-нибудь не звонит, и она говорит очень долго и корчит рожи всякий раз, когда ей приходится слушать, а теперь он включает музыку, которая играет так громко, что ты не представляешь, как она может слышать, а ты не можешь понять. слово она говорит.
Наконец она вешает трубку, и они снова начинают болтать, но разговор становится туманным, и Эди продолжает терять нить.
В любом случае, трудно разобрать слова, пока вдруг она не спрашивает: «Что мне делать?» а он говорит: «Позвонить в банк?.. Женись на ком-нибудь богатом». Она отвечает, что знает много богатых людей, и все они свиньи; ты не можешь находиться рядом с ними. Затем она обворожительно смотрит на него и говорит вполне отчетливо: «Я хотела бы убить бабушку, только покончи с ней». Что? Я прослушал запись снова и снова, и я совершенно уверен, что это то, что она говорит, потому что она хихикает, а Чак говорит что-то об убийстве бабушки.
Это также говорит вам кое-что об Эди: она никогда не могла быть никем, кроме самой себя, и сама по себе она была абсолютно захватывающей на экране.
Эди просто смеется и набивает трубку. В какой-то момент она говорит ему: «Мама говорит, что они не дадут мне ни копейки, даже на лекарства». (Но они были, они всегда были, или, вернее, мама. Бог знает, чего ей это стоило.) Они говорят еще немного, и через некоторое время он говорит ей совершенно между делом: на глазах у всех», и мне показалось, что я слышала, как она сказала, что так она не толстеет.
(Разве она не понимает, что он заставляет ее выставлять себя напоказ? Разве она не возражает?)
Теперь она встает и идет к шкафу, достает знаменитое леопардовое пальто и надевает его поверх нижнего белья, чтобы показать ему. «Это самое красивое пальто в мире», — говорит она и поясняет, что это подарок от забавного англичанина, который хотел дать ей кучу денег. Она снимает пальто, высвобождается из-под своего леопардового пояса, не растрепав волосы, как улей, и берет белый комбинезон без рукавов, в который она надевает и завязывает пояс вокруг бедер, так что вы понимаете, что она готовится к выходу. Она выуживает очень длинную цепочку с медальоном, надевает и начинает рыться в чем-то с глаз долой, где с лукавым видом говорит, что положила стодолларовую купюру, потом сдается и наносит духи на всю шею. .
Чак говорит ей попробовать позвонить Доминику, он уходит в другую комнату, и вдруг вы слышите его голос, объявляющий название и титры, и это конец. Выяснилось, что в первый раз объектив камеры не работал должным образом, поэтому Энди снял еще одну версию, в которой нет дефекта, и объединил их, поставив размытую часть на первое место, потому что он был таким.
Он все это настроил, а потом разобрался с тем, что пришло. Энди сказал, что если бы Эди понадобился сценарий, она бы не подошла для этой роли, что говорит вам еще кое-что о его подходе к кинопроизводству.
Это также говорит вам кое-что об Эди: она никогда не могла быть никем, кроме самой себя, и сама по себе она была абсолютно захватывающей на экране. Когда Джонас Мекас увидел фильм, он был впечатлен: он написал, что « Poor Little Rich Girl », в котором Энди Уорхол записывает семьдесят минут жизни Эди Седжвик, превосходит все, что до сих пор делала правда кино». Но Эди так не считала: когда 26 апреля его показали в Синематеке, она вышла, убежденная, что ее заставили выглядеть нелепо.
Энди был очарован ею. Много лет спустя он писал: «Один человек из 60-х очаровал меня больше, чем кто-либо из тех, кого я когда-либо знал. И то увлечение, которое я испытал, было, вероятно, очень близко к определенной любви». Для Энди это экстраординарное признание, учитывая его уклончивость, его рефлекторную небрежность, когда дело касалось чего-либо даже отдаленно личного.
Он добавляет, что у нее было больше проблем, чем у кого-либо, кого он когда-либо встречал, и мне приходит в голову, что он мог защищаться, потому что к тому времени она умерла от передозировки, и многие люди обвиняли его в том, что с ней случилось.
Однако нет никаких сомнений в том, что в начале и в течение первых месяцев их совместной жизни Эди была в его глазах чудом, и, что бы это ни значило в его случае, он определенно выглядел влюбленным. Другого слова для этого нет. Только взгляните на эту фотографию Стива Шапиро: Эди в профиль смотрит прямо перед собой, а Энди смотрит на нее, склонив голову набок, совершенно ошарашенный. Думаю, фотография многое говорит об их отношениях: он смотрит на нее, а она смотрит, что ее ждет впереди.
Слово «любовь» не ассоциируется у меня с Эди; больше всего на свете она хотела получить интенсивный жизненный опыт. Ей хотелось того, что она называла «действием», и хотя никто не назвал бы Энди «возбуждающим», учитывая его расплывчатую, неуловимую манеру поведения и рецессивное присутствие, он генерировал вокруг себя огромное количество энергии, и Фабрика была очень захватывающим местом для занятий.
быть. Что еще более важно, Эди мгновенно и глубоко погрузилась в камеру, и она, должно быть, почувствовала, что Энди запечатлел ее. Тот факт, что он думал, что она так хороша в кино, дал ей признание и внимание, чего она никогда раньше не испытывала; ясно, она чувствовала себя утвердиться.
___________________________________
Выдержки из книги Элис Седжвик Воль « Как выясняется: размышления об Эди и Энди ». Copyright © 2022. Доступно в Farrar, Straus and Giroux, подразделении Macmillan, Inc.
Энди Уорхол и Эди Седжвик: судьбоносное дело Уорхола и его музы
Художник Энди Уорхол и Эди Седжвик, которая носит черное перо удав, посиди на лестнице поболтать. Недатированное фото. (Фото коллекции Джона Спрингера/CORBIS/Corbis через Getty Images)
Встреча
На протяжении многих лет у него было много муз, партнеров и подданных. Но в 60-х Энди Уорхол влюбился в Эди Седжвик — партнерство и дружба, которые доминировали в поп-культуре и продолжают помнить даже сейчас, несмотря на то, насколько они были краткими.
Они сблизились и разлюбили с жадностью. Тем временем они захватили общественное воображение как символы страстной дружбы и американской известности.
Когда Энди встретил Эди, они были на дне рождения драматурга Теннесси Уильямса. Это было 26 марта 1965 — Эди два года назад закончила колледж, а Энди хорошо зарекомендовал себя в Нью-Йорке как поп и экспериментальный исполнитель. На самом деле их встречу организовал кинопродюсер Лестер Перски, который чувствовал, что они могут понравиться друг другу. Действительно, по словам Перски, когда Энди впервые увидел Эди, у него «перехватило дыхание и… . . сказал: «О, она такая милашка», и каждая буква звучала как целый слог». Далее он дополняет свое первоначальное впечатление о ней в своей книге «Философия Энди Уорхола (от А до Б и обратно)».0010, сказав, что она казалась «такой красивой, но такой больной».
Делать то, что они любили, любить тех, с кем они это делали
На вечеринке Энди предложил Эди заглянуть на Фабрику в какой-то момент в будущем.
Так она и сделала месяц спустя, когда он снимал свой фильм « Винил ». Экранизация романа Энтони Берджесса «: Заводной апельсин » 1962 года, вышедшего за шесть лет до более известной версии Стэнли Кубрика, и представляет собой сжатую версию истории. Хотя Винил был полностью мужским составом, Энди почувствовал вдохновение в последнюю минуту, чтобы добавить Эди. Ее роль была невелика — она просто курила и танцевала на заднем плане вместе с Джеральдом Малангой в роли «Виктора» во время «Бежать некуда». играли Марта и Ванделлы, но, как и в случае со многими «музами» Энди, эта роль значительно повысила ее звездную мощь. Мало того, что публика влюбилась в ее молчаливую харизму и женственную физическую форму, но ее привлекательность особенно возросла с самим Уорхолом — так начались плодотворные рабочие отношения для них обоих, в которых она снялась почти в двадцати фильмах под руководством Уорхола, в том числе в 9.0009 Бедная маленькая богатая девочка и Красавица № 2.
Фото из Bob Adelman Estate привнесла в искусство и саму композицию того, кем она была. Сообщается, что он сказал это о ее роли в Poor Little Rich Girl : «Сыграть бедную богатую девочку. . . Эди не нужен был сценарий — если бы ей был нужен сценарий, она бы не подошла для этой роли». Ему она была искусством, а не кем бы она ни могла притворяться. В том же апреле она также сопровождала его во Францию на открытие его выставки Цветов , вскоре после их первой встречи. Именно в этой поездке Энди сказал слова, услышанные во всем мире искусства: он уходит из живописи. Это, очевидно, не было абсолютным обещанием, но все же стало важным моментом в его карьере. Возможно, это частично было мотивировано присутствием кинозвезды Энди, стоящей рядом с ним?
Фото Стива Шапиро/Corbis через Getty Images
Хорошие вещи разваливаются
Увы, все развалилось относительно скоро. В какой-то момент лета Эди заметила: «Эти фильмы выставляют меня полным дураком!» В это время она также начала сближаться с Бобом Диланом, с которым познакомилась в декабре 1964 года.
Ходят слухи об истинной природе их отношений, как и об Эди и Энди. Друг Эди, Дэнни Филдс, вспоминает, что Дилан и его менеджер Альберт Гроссман «не любили Фабрику», что «Гроссман собирался управлять ею, а Дилан собирался снимать с ней фильм», хотя ничего из этого не вышло. быть. Соревнование за расположение Эди в конечном итоге привело только к проигрышу.
Однажды ночью в декабре того же года, после дня съемок фильма Энди « Лупе » с Эди и Билли Нейм, Роберт Хайде встретил Энди в баре под названием «Рыбный чайник». Как вспоминает Хайде: «Когда я добралась туда, я увидела Эди. У нее были слезы на глазах. Я спросил ее, что случилось. «Я пытаюсь приблизиться к нему, но не могу», — прошептала она, и я понял, что она говорит об Энди. Вот когда он приехал. Обычно он носил грязный комбинезон и полосатую рубашку, но был одет в синий замшевый костюм из «Кожаного человека» на Кристофер-стрит. Он не сказал ни слова».
Столкновение, и без того тревожное и неудобное для всех участников, достигло странного пика напряжения, «когда к входной двери подъехал лимузин.
Вошел Боб Дилан. Эди оживилась и заговорила голосом маленькой девочки Мэрилин Монро. Больше никто не говорил. Это было очень напряженно. А потом Дилан схватил Эди за руку и прорычал: «Давай расстанемся», и они разделились. Энди ничего не сказал, но я мог сказать, что он был расстроен».
Лихорадочный сон продолжался даже после того, как Эди ушла с Бобом. Хайде звонит Энди и говорит: «Покажи мне здание, из которого выпрыгнул Фредди [Херко]». Пока мы смотрели в окно, Энди пробормотал: «Как ты думаешь, Эди позволит нам снять ее, когда она совершит самоубийство?» Это последнее. , знаменитая болезненная фраза Уорхола, казалось, отражала обилие истории, которую он и Седжвик сделали за последний год, а также мрачно предсказывала будущее, которое их ждет.
Вскоре после Лупе Энди и Эди прекратили сотрудничество. Ее отношения с Диланом также не продлились долго — он тайно женился на Саре Лаундс в ноябре 1965 года, о чем сам Энди рассказал Эди в феврале 1966 года во время обеда в ресторане Gingerman.
Хотя спустя некоторое время Эди стала встречаться с другом Дилана Бобби Нойвиртом, это тоже закончилось в начале 1967 года, как сообщается, из-за его отвращения к ее употреблению наркотиков.
Что случилось?
История Энди и Эди хоть и известна, но не была длинной. Они были в жизни друг друга в общей сложности чуть больше года, но она остается одной из его самых известных «суперзвезд». И порознь, и вместе они как бы олицетворяют темы и проблемы эпохи. Взлеты и падения Эди были вызваны наркотиками и борьбой за психическое здоровье — ее смерть в 1971 году наступила от передозировки барбитуратов, и она часто публично рассказывала о своих эмоциональных потрясениях. Часть очарования Энди ею, казалось, была связана с этой нездоровой живостью, которую она излучала. Она также, казалось, бросила вызов представлениям о сексуальности, с ее короткой стрижкой и отсутствием изгибов, которые стояли рядом с ее легкой женственностью. Между тем, несмотря на то, что он был геем, Энди казался таким же безрассудным, как и любой гетеросексуальный мужчина, и верил во все это Эди.
Зачем еще ему сниматься в стольких фильмах за такое короткое время?
Фото Стива Шапиро/Corbis через Getty Images
Их отношения были сладкими только на короткое время, прежде чем они начали сворачиваться. Было высказано много мнений о том, почему они так хорошо работали вместе и что позже привело к их ухудшению как вместе, так и по отдельности. Почти уместно рассмотреть все это в сумме и увидеть пики и впадины их отношений как искусства. Они не многого добились в грандиозной схеме своей личной истории, но то, что они сделали, оказало влияние не только друг на друга, но и на общество и культуру в целом. Они оба были сияющими звездами того времени, их светимость лихорадочно множилась благодаря их сотрудничеству. Уже одни иконы, вместе они олицетворяли страсти и чувства того периода в своих профессиональных и личных отношениях. Эди была гламурной, но настоящей, невинной, но зрелой, и Энди был очарован всем этим, продолжая работать с ней.
У них, возможно, были свои проблемы порознь, но вместе на короткое время у них была одна из самых чистых дружеских отношений в глазах общественности.
Они были легко популярными и провокационными — Энди был новатором и творцом, которым он был, а Эди исходила из своего прошлого, они представляли разные путешествия по Америке, которые могли собраться вместе и увидеть другого честно, без осуждения. Хотя в конце концов она распалась, они изменили определение «красоты» для американской поп-культуры таким образом, что это находит отклик и по сей день.
Эди Седжвик глазами ее сестры
В 1985 году, когда они везли свой Stutz Blackhawk домой, художник Эндрю Уайет повернулся к Бетси, своему менеджеру и сорокапятилетней жене, и сказал ей, что держит секрет. На чердаке водяной мельницы в их собственности в Чаддс-Форде, штат Пенсильвания, он спрятал около двухсот сорока рисунков и картин другой женщины, широколицей светловолосой соседки по имени Хельга Тесторф. Вернувшись домой, Бетси поднялась на чердак и осмотрелась. «Я чуть не упала замертво от качества работы и от того, сколько их было», — сказала она репортеру год спустя, когда стало известно о четверти тысячи новых неизвестных работ, созданных за последние пятнадцать лет одним из Правящие короли реализма Америки, созданные для дуэлей Time и обложки Newsweek .
Тесторф — экономка, медсестра и повар, который, как говорят, познакомился с Уайетом через свою сестру — очаровал публику. Репортеры разыскали ее (и были отвергнуты ее сыном-подростком, стоящим на страже у ее дома). Бетси, самая болтливая из партнеров, говорила за своего мужа: «Он сказал: «О, Боже, у меня никогда не было такой модели». Он упомянул, какой она была тихой, как никогда не разговаривала. Она была отличной моделью в том, что касается позирования». Сообщается, что Тесторф сохранял ее позы часами, останавливаясь только для того, чтобы вслух беспокоиться о том, что Уайет не дал себе перерывов, чтобы поесть или потянуться.
Преданность музы! Существо, вознаграждаемое за нее (часто, хотя и не всегда «она») неудобством, скукой, периодической подчиненностью обещанием вечного внимания. Она может также упиваться творчеством, но ее удовольствие никогда не рассматривается как цель. Карнавал вокруг Тесторфа был не о ней, а о том, чем она снабжала Уайета и, в свою очередь, тех, кто любил его творчество.
Если бы мы узнали о ней достаточно, смогли бы мы определить, что так очаровало легенду американского искусства? Можем ли мы понять электрический ток, порождающий великое искусство? Кто бы не хотел взять интервью у Моны Лизы?
За двадцать лет до судьбоносного путешествия Уайетов тусовщица и законодательница стиля Эди Седжвик казалась воплощением Моны Лизы — музы, которой хватило воодушевления выйти из-за собственного образа. Она и Энди Уорхол слились воедино после встречи в марте 1965 года на вечеринке по случаю дня рождения Теннесси Уильямса («О, она прекрасна», — заявил Уорхол) и превратили их дуэт в исключительную сенсацию. Один из них сам по себе был наблюдением, двое вместе — событием. На первой американской ретроспективе Уорхола в Филадельфии кураторы сняли картины со стен, потому что они (справедливо) опасались, что толпа фанатов испортит их — толпа была так взволнована, что они закричали и прижали пару к стене. Седжвик, как заметил куратор, «стал выставкой». Больше, чем кто-либо из других «суперзвезд» Уорхола (имя, данное его кругу художников и помощников), обаятельный и симпатичный Седжвик обеспечил жадному до славы художнику взлет в массовую культуру.
«Эди вывела Энди наружу», — сказал поэт и распространитель Уорхола Рене Рикар. «Она вернула его в реальный мир».
Об их партнерстве рассказывается в новой книге «Как выясняется» Алисы Седжвик Воль, старшей сестры Седжвик на двенадцать лет. В книге рассказывается, как Энди создал Эди, как Эди создала Энди, и бесконечное зеркало их общей идентичности. Большое удовольствие от сочинения Седжвик Воль заключается в том, что оно по-сестрински в самом прямом смысле: раздраженное, но защищающее, с каплями ревности. (Более шестидесяти лет спустя она по-прежнему обижена тем, что после того, как Эди спроектировала набор «отвратительной» мебели в форме сердца для своей спальни, ее изготовили скупые Седжвики.) Эта точка зрения означает, что Седжвик Воль может сосредоточиться на недостатках своего предмета. (она «никогда не платила по счетам» и представляла слишком большую угрозу даже для персонала психиатрического учреждения), но также укрепляла свое наследие в качестве художественного партнера с такой же свободой действий, как — если гораздо менее коварной, чем — Уорхол.
Седжвик Воль играет в классики через морозную родословную браминов Новой Англии своей семьи, их изолированный переезд на ранчо за пределами Санта-Барбары и «деспотическую» Осу, которая преследовала их по всей стране. Жизнь в их семье была странной, даже суровой: в иерархии их семьи восемь детей Седжвик (Эди была седьмой) были на нижней ступени лестницы, ниже наемной прислуги; некоторые дети даже спали в хижине на некотором расстоянии от главного дома. Один из братьев и сестер покончил жизнь самоубийством, а другой — в неоднозначной аварии на мотоцикле перед передозировкой Седжвика в возрасте двадцати восьми лет. Седжвик Воль мягко оспаривает некоторые известные обвинения в домогательствах к ее отцу (которого странно звали Пушистиком), но признает, что психиатр однажды посоветовал ее родителям не иметь детей.
Время от времени Седжвик Воль (семейное прозвище: Соси) ступает по земле, знакомой по исчерпывающей биографии Седжвик, написанной Джин Стайн в 1982 году. Но она также полна решимости объяснить, в чем Штейн (ее друг из школы-интерната) не совсем понял.
В течение многих лет, признается Седжвик Воль, она и ее сестра не разговаривали. Тем не менее, расстояние от объекта съемки — она сказала Стейну, что ненавидит его «от всей души» — дает еще больше преимуществ. У Седжвик Воль есть семейные притязания, и она делает это с удовольствием, но ее лучшие идеи касаются периода, когда она едва знала свою сестру, — знаменитого года, времени Эди и Энди.
Пара стала характерными представителями зарождающейся сцены поп-арта в центре Нью-Йорка, превратившись в размазанные чернилами мимеографы друг друга. Через месяц после их первой встречи Седжвик отрезала свои длинные, темные, спутанные волосы, полностью обесцветила их и уложила или, вернее, не уложила их в хаотичный ореол, как у Уорхола; он стал серебристым, увидев ее напыленные серые волосы. «Волосы Эди были окрашены в серебристый цвет, — сказал он в интервью, — и поэтому я скопировал свои волосы, потому что хотел выглядеть как Эди, потому что всегда хотел выглядеть как девочка». Оба были худы до крайности.
На Уорхола эффект был ошеломляющим — преднамеренная странность — тогда как Седжвик превратился в девятку.0009 Модель Vogue и икона стиля. «Подумайте о том, каким раскрепощающим, должно быть, было, — пишет Седжвик Воль, — для Энди, застенчивого и социально незащищенного, гулять с красивой желанной девушкой, которая выглядела как гламурная версия его самого».
Уорхол понимал силу повторения; он знал, что разукрашенную банку супа Кэмпбелл можно воспроизвести до бесконечности. В Седжвике он повторил самого себя, двойника, который мог сопровождать его в мир, чтобы выступать в рамках его трюка «артист как искусство». Можно утверждать, что их отношения были частью его работы. Но, как утверждает Седжвик Воль, вместо того, чтобы провести четкую границу между ними двумя, Уорхол принял идею их симбиоза. Он знал, что эта более сексуальная, менее высокопарная версия Эндрю Уорхолы — неуклюжий сын восточноевропейских иммигрантов из рабочего класса, болезненный неудачник и «самый одинокий человек без друзей», которого, по словам Трумэна Капоте, он когда-либо видел в своей жизни, — более чем удвоит его присутствие в мире искусства.
Уорхол хотел воспроизвести непринужденную красоту Седжвик, ее утонченное происхождение и, прежде всего, ее способность «быть совершенно непринужденной и владеть собой».
Естественность — великий дар музы. Подобно Хельге Тесторф, которой нужно было просто стоять на месте, чтобы Эндрю Уайет захотел транспонировать ее дух, Седжвик нужно было только ходить и говорить, чтобы Уорхол мог отслеживать каждое ее движение на пленке. «Энди всегда выбирает людей, потому что у них есть удивительное внутреннее пламя, и он использует его для целей своих фильмов», — сказал однажды куратор Генри Гельдзалер. «Он никогда не берет никого, у кого ничего нет, и не превращает его во что-то. Что он сделал, так это признал, что Эди была этим удивительным существом, и он смог сделать ее еще больше Эди, чтобы, когда он снял это на камеру, это стало доступным для всех». В фильмах Уорхола Седжвик изображала себя самой собой: наносила макияж, лежала в постели, сидела на подлокотнике дивана и осматривала комнату.
