Как в Иванкове спасли картины Марии Примаченко во время оккупации — новости Украины, Культура
Утром 25 февраля в Иванковский историко-краеведческий музей попал снаряд. Здание почти полностью сгорело. Но главную ценность – 14 картин Марии Примаченко – спасли. Сторож музея, его жена и несколько местных вырвали руками решетки из окон музея и вынесли работы художницы из горящего зала. А потом прятали в секретном месте весь период оккупации.
LIGA.net побывала в Иванкове и узнала, как местные жители спасали от россиян себя и то, без чего не могут себя представить. Как планируют восстановление и пытаются жить, как раньше, и что из этого выходит.
Утром 25 февраля жители Иванкова сидели в подвалах. Вертолеты летали над рекой, а во всем поселке был слышен сильный гул – русские танки шли по окружной. На мосту со стороны Киева уже стояли россияне. Украинские военные отошли за мост, и оккупанты, как вспоминают местные, «гатили по ним светящимися снарядами».
Обломки летели в сторону домов, а одиночные российские БТРы уже ездили по поселку. Казалось, вокруг происходит конец света.
Наталья и Анатолий Харитоновы живут прямо рядом с Иванковским историко-краеведческим музеем: два шага – и упираешься в их забор. Анатолий – сторож в музее. Наталья – заместительница директора в Иванковском доме детского творчества.
Утром 25 февраля они, как и все, сидели в подвале. Обстрел продолжался долго, а когда закончился, Анатолий поднялся наверх. Вернулся быстро и спокойно сказал: «Наталья, иди посмотри, в крышу музея попал снаряд».
«Я вышла, смотрю – стены целые. Ну, думаю, слава Богу, никто туда не залезет. Да и пошла себе во двор, а муж – смотреть, будут ли еще бомбить, – вспоминает Наталья. – Через 20 минут он прибежал и говорит:» Быстро вызывай пожарных! Начала гореть крыша, сильный ветер, и все разгорается». Пожарные не брали трубку. Пока звонила, вижу – уж очень разгорается огонь. Ну и мы с мужем приняли решение – срывать решетки и выбивать окна.
Выносить что сможем».
Пока срывали решетки руками, из парка поблизости прибежали помогать мужчины. Сторож Анатолий и еще двое местных залезли в музей через окно и сразу побежали к старинной дубовой бочке – туда накануне спрятали картины Марии Примаченко. Когда все 14 работ были снаружи, начали спасать другие экспонаты – то, что еще не горело. Их передавали через окно и переносили во двор к Харитоновым. Все делали «на автомате», по первому импульсу – никто не думал об опасности, да и вообще ни о чем не думал.
«Спасли старинные вещи – рушники, вышитые сорочки, – рассказывает Наталья и начинает сокрушаться о том, что не удалось спасти. – Там были еще рушники известной мастерицы Анны Верес, а мы о них даже не подумали! Если бы я знала, что они уникальны, что их невозможно восстановить, то, может, кричала бы, чтобы их тоже вынесли. Но уже случилось, как случилось».
Когда все спасенные из огня экспонаты были уже снаружи, их погрузили в «Славуту» и отвезли в условно безопасное место.
«ВОССТАНОВИЛА МУЗЕЙ С НУЛЯ»
Галина Коренная работает в Иванковском музее с 2015 года. До этого почти всю жизнь тоже работала в сфере культуры. Музей – дело ее жизни, она говорит о нем с нежностью.
Сейчас от музея остались только обгоревшие стены. Галина Николаевна проходит мимо всего здания и будто видит его целым:
«Вот здесь в пристройке был ЦНАП – они арендовали у нас помещение, – женщина указывает на часть здания, которая пострадала меньше всего. – Здесь у нас был зал, где висели картины Марии Примаченко и ткацкие изделия народной художницы Анны Ивановны Верес».
Мы проходим мимо выбитых обгоревших окон, и Галина Николаевна показывает в каждое: здесь была комната природы – с чучелами кабанов, лосей и волков, которые водятся в местных лесах. Здесь – комната украинского быта, где и стояла бочка, куда спрятали картины, там – комната Полесья со старинной посудой и мебелью, с рушниками, которым было 200-300 лет.
А сюда попал снаряд.
Официально Галина Николаевна работает смотрительницей музея, по факту – исполняет обязанности директора. Экскурсоводов в музее не было – только открытые вакансии для них. Из работников – сторожи. Когда Коренная пришла работать в музей в 2015 году, он был в аварийном состоянии, а одна из стенок почти провалилась в грунт.
«Я начала бегать и кричать по всем инстанциям: «Помогите! Спасите музей!» Наконец нам выделили средства на ремонт, – вспоминает смотрительница. – Мы вывезли экспонаты, музей закрыли. А в 2018 году он был уже отремонтирован, и я своими силами собрала экспозицию».
Коренная собирала старинные вещи обихода по местным – и люди несли в музей свои семейные реликвии. Среди них были столярные и ткацкие станки, рушники, бочки. Старинную мебель для макета украинской комнаты передал руководитель Государственного научного центра защиты культурного наследия от техногенных катастроф Ростислав Омеляшко.
До обновления экспозиции в музее не было картинной галереи – работы Примаченко хранились в фонде.
Галина Николаевна вместе с другими работниками отдела культуры отреставрировали их, купили для них рамы.
«В 2019-2020 годах у нас было много экскурсий. Приезжали люди со всей страны и из-за границы – туристы, историки, краеведы, журналисты, – вспоминает Галина Николаевна и улыбается своим воспоминаниям. – Приезжали ученики со всей области, студенты писали контрольные по нашим работам Марии Примаченко».
Последнюю экспозицию Галина Николаевна собрала за месяц до полномасштабной войны. Батюшка из Вышгородского района подарил музею старинную богослужебную одежду, Евангелие и молитвослов XIX века, церковные рушники и деревянную икону – она была сломана, и Галина Николаевна сама ее склеивала.
«Где-то за неделю до войны одна женщина принесла нам в музей вышивки своей бабушки, старинные рушники и миску, – рассказывает Коренная. – Я успела только описать их, в экспозицию они еще не попали. Сгорело все».
ДВЕ НЕДЕЛИ В ПОДВАЛЕ С СОБАКОЙ
С вечера 24 февраля Галина Николаевна сидела в подвале своего дома на Мурашках – это район Иванкова, наиболее пострадавший от обстрелов.
Утром 25 февраля ей позвонил сначала сторож Анатолий, потом его жена Наташа – сказали, что в музей попал снаряд. «Конечно, я хотела бежать, – вспоминает Коренная. – Но уже у нас стреляли, рвались снаряды, шли бои. Поэтому вылезти из подвала я не могла. Только набирала 101, но к нам никто не приехал».
Галина Николаевна сидела в подвале до 12 марта. У ее дома проходят две дороги – из Беларуси и из Чернобыля. По ним постоянно шла российская техника, рядом шли бои.
«Вам не передать, какой это было ад, – вспоминает женщина, и уголки ее губ сразу опускаются вниз. – Летали самолеты и сбрасывали бомбы, обломки и снаряды летели в нас. У меня вылетели окна с рамой, у соседей сгорели дома – их разбомбили. Дочь со своим мужем сразу 24-го выехали в Шпили – соседнее село за мостом. Я была одна с собакой. Я в подвале, пес на улице. И он меня через маленькое окошко предупреждал, что сейчас будут бомбить. Придет, попищит и убегает – через секунду начинается бомбежка».
В углу в подвале Галина Николаевна положила поролоновые подушки с софы, сверху – несколько одеял.
Там и сидела все время в шапке, двух куртках, трех штанах и валенках. С одной стороны отодвинула банки с консервацией, с другой стоял мешок с картошкой. Там же в подвале было ведро – вместо туалета. Иногда поднималась в дом – взять воду и еду. Но есть не хотелось. За две недели в подвале Коренная похудела на 20 кг.
«Бомбить всегда начинали в два-три ночи – и до утра, – вспоминает работница музея. – В девять утра уже никакой бомбежки не было, я выходила из своего подвала, соседи – из своих. Смотрели друг на друга: живы. Смотрели на дома: наши цели, а там – сгорели. Где-то в 11 снова начиналось: орки идут из Беларуси и Чернобыля, а наши их там встречают. Начинается бой, мы снова прячемся».
Галина Николаевна принесла в подвал маленькие иконы и молитвослов, которые достались ей еще от бабушки. Жгла свечи, потому что не было света, и все время молилась. Связи тоже не было, поэтому как там дети в Шпилях – она не знала. Думала, это село тоже оккупировано.
«12 марта зять на резиновой лодке переплыл через реку и пришел меня забирать.
Так я и узнала, что до Шпилей орки не дошли, – рассказывает Галина Николаевна, и ее лицо снова немного светлеет. – Я зарезала кур – 18 штук, собрала все продукты, взяла собаку, и мы пошли к реке на лодку. Когда пришли, собака сбежала домой. Зять ее вернул, посадил в лодку – и она снова убежала. Тогда зять отвез меня, вернулся с внуком, засунул собаку в мешок – а она у меня большая, похожа на дога. И так переправили. Я без собаки не могу. Когда жила в подвале, всем с ней делилась. Лучше сама не съем кусочек, а собаке дам».
Первые три дня в Шпилях Галина Николаевна не поднималась с постели – все время спала. Потом «стало нормально, но очень хотелось домой». Вернулась в Иванков в первые дни апреля – сразу после известия о деоккупации. Пришла к музею и заплакала.
«КУДА НИ СМОТРИШЬ – ВЕЗДЕ ЗАРЕВО»
Надежда Константиновна Бирюк с 1996 года возглавляет отдел культуры Иванковской райгосадминистрации. В ее ведомстве находится историко-краеведческий музей.
Когда он горел, она вместе с племянником под обстрелами бежала спасать картины Примаченко, вывозить их в безопасность.
Бирюк оставалась в Иванкове всю оккупацию. 25 февраля, когда картины Примаченко уже уехали на «Славуте» из двора Харитоновых, шла домой. По дороге увидела в центре Иванкова светящуюся метку, испугалась и начала ее «обезвреживать»: «Сначала немного потерла кирпичом, а потом позвонила Вите Позняку – тренеру, и говорю: «Витя, прибеги и набросай землю». Он прибежал, набросал. Хотя тогда по Иванкову уже ездили одиночные россияне».
Дальше начались дни в подвале. Сначала из-за звуков боев на окружной наружу почти не выходили. Потом сын с невесткой иногда ездили на хлебозавод – в очередь за хлебом (и сейчас сохранилась бумажка с номером в очереди – 407), и на «рыбжаб» – так в народе называют местное рыбное предприятие. Там выдавали рыбу.
«7 марта россияне впервые пришли к нам и стучали в ворота. Мы не открыли, – вспоминает Надежда Константиновна.
– На следующий день они снова приехали, а муж как раз возился на улице. Я смотрела из окна второго этажа, как он с ними разговаривает, и сердце уходило в пятки. Потом они уехали, он вошел и говорит: «Надя, по твою душу приходили. Сказали, что хотят, чтобы ты открыла Дом культуры и раздавала гуманитарку. Я ответил, что ты уехала из Иванкова». У меня был нервный срыв. С того момента я почти перестала выходить из дома. Или так: что-то постирала, выхожу на улицу развесить, тут вижу, они идут – прячусь за дом».
В первые дни оккупации Иванкова россияне расстреливали людей, пытавшихся уехать на машинах. Наталья Харитонова, которая вместе с мужем спасала картины Примаченко, говорит, что только из ее знакомых расстреляли 10 человек. Среди них – батюшка из местной церкви, который выезжал по делам. Дальше начали ходить по домам ветеранов АТО. Кувалдой выбивали двери тем, кто не открывал. Некоторым просто говорили сидеть дома – объявляли «домашний арест». Остальных забирали с собой.
«Есть те, кто не вернулся. Одного мужчину нашли мертвым. Некоторых отпускали», – говорит Наталья.
Россияне вскрыли местные магазины – вынесли алкоголь и сигареты. Вслед за ними в открытые магазины бежали местные маргиналы и выносили все, что видели.
«Голода у нас не было, – рассказывает Надежда Константиновна. – Некоторые магазины работали за наличные. Дети ходили, брали там то, что надо и не надо – дорогую тушенку, консервы дорогие. Что было. Владик, внук, очень хотел конфет, но было только варенье. Мы все за это время похудели, но не из-за голода. Представьте: сидишь себе, и тут хоп – два самолета пролетели на Киев, потом еще два самолета. А они же низко летят, очень слышно. Потом возвращаются – мы считаем, сколько их пролетело. Бежим смотреть в окно: Бородянка – зарево, Гостомель – зарево, Буча – зарево, Пуща-Водица – зарево. Смотрим в другую сторону: Олизаровка – зарево, Тетеревское – зарево. Как тут на нервах не похудеть?»
Ближе ко второй половине марта Надежда Константиновна начала понемногу выходить из дома – страх притупился.
Она знала, что россияне вскрыли музыкальную школу и сельсовет и переживала за свой Дом культуры. Поэтому договорилась с другими сотрудниками – тихонько ходить на работу, сжигать документы, прятать компьютеры, украинские флаги, рабочие записные книжки, спортивные кубки.
«Мы приходили в Дом культуры, девочки поливали там вазоны, – вспоминает Надежда Константиновна. – Здесь у нас было столько орхидей на окнах – ни одной не осталось. Но другие цветы выжили».
В последние дни марта люди в Иванкове стали передавать друг другу слух – будто россияне, которые стоят на окружной, скоро будут уходить.
В шесть вечера 31 марта Надежда Константиновна лежала в спальне, ее муж возился на улице. Раздался мощный взрыв, женщину подбросило на кровати. Она выбежала на улицу звать мужа, а через несколько минут они оба узнали, что россияне взорвали мост и уходят.
«На следующий день приехала моя подруга Света Габорак и говорит, что уже обнималась на площади с нашими военными, что там уже подняли украинский флаг, – рассказывает Надежда Константиновна и широко улыбается.
– Я прибежала на площадь, а там все целуются, обнимаются! Вот это была радость».
ПРИМАЧЕНКО СРЕДИ ИВАНКОВЦЕВ
Между Киевом и Иванковом – много маленьких населенных пунктов с кроткими, даже сказочными названиями – Лютеж, Катюжанка, Феневичи. Возле каждого – остановка, разрисованная цветами и узорами в народной стилистике. Одну из них, в селе Розважев, расписывал ученик Марии Примаченко – Василий Шелигацкий.
Примаченко, кстати, также жила в пяти километрах от Иванкова – в селе Болотня. Шелигацкий познакомился с ней в 1964 году. Художнице тогда было 55 лет, будущему ученику – 12. Ему нравилось рисовать, однажды он зашел в дом Примаченко и спросил, можно ли приходить учиться. Мария ответила: «Пожалуйста, как хотите».
Мальчик начал ездить к ней по субботам – летом на велосипеде, зимой на лыжах. Примаченко исправляла его работы, подсказывала, как улучшить. Шелигацкий стал рисовать в ее стиле, а потом искать свой.
Наталья Харитонова, которая работает в Доме детского творчества в Иванкове, вспоминает и свою встречу с Примаченко: в 1993 году, когда Наталья только устроилась в Дом творчества, у художницы был юбилей – 85 лет. В отделе образования дали задание: взять детские работы и вместе с учениками поехать в Болотню поздравить.
«Я хорошо помню, как мы зашли в хату, вот так стояла печь, а так – кровать Марии Авксентьевны, она на ней сидела, – рассказывает Наталья. – Она подарила нам свою картину – на голубом фоне там были нарисованы вишенки и чаечка на гнездышке. И подписала – что это деткам из Дома творчества. К сожалению, потом эта картина исчезла при загадочных обстоятельствах. Тогда этим работам еще не придавали такой ценности: пропала и пропала. Уже теперь мы понимаем, что это потеря».
Наталья продолжает: «Мария Примаченко для нас была живым человеком. Мы ее помним, она лично с нами общалась. Она была хорошая женщина, любила гостей, очень открытая.
Мы знаем ее внуков – Петра и Ивана. А занятия наших детей в кружках сейчас обязательно связаны с творчеством Марии Авксентьевны – на уроках по керамике детки лепят сказочных зверей из глины. В кружке «Ниточки» – делают аппликации по произведениям Примаченко. Для нас очень важно – сберечь ее для Иванкова».
Сразу после деоккупации работы Марии Примаченко вывезли из поселка и спрятали в более безопасном месте вне района. Где именно – секрет.
Руководительница отдела культуры Надежда Бирюк, рассказывая о художнице, вскользь вспоминает: «Внук Марии Примаченко, Петр, сейчас воюет. А его жену Наташу я недавно видела – мы одноклассницы».
«Сейчас картины, тьфу-тьфу-тьфу, в безопасности, – продолжает она. – Но когда мы уже вышли на работу, то к нам стали приезжать то из областного управления культуры, то из министерства. Даже сам министр приезжал. Все хотят наши картины. Но на основании чего? Картины стоят на балансе нашего отдела культуры. Бабушка (то есть Мария Примаченко.
– Ред.) когда-то часть из них нам подарила, часть мы купили. Они наши, иванковские! Мы берегли их до войны, сохранили в войну и никому не отдадим».
Пылкую речь начальницы отдела культуры прерывает стук в дверь – пришел Василий Шелигацкий. Он привез в отдел культуры свои документы. Среди них – открытка. Полвека назад, когда Василий служил в армии, Мария Примаченко нарисовала открытку специально для своего ученика и вложила ее в письмо.
ПОСЛЕ ОККУПАЦИИ
Иванков пытается жить обычной жизнью. В поселке зафиксировали разрушения, в библиотеке проводят переучет книг, по всем государственным учреждениям – инвентаризацию имущества. Музыкальная школа в мае работала онлайн, чтобы выдать детям свидетельства об окончании.
«Россияне жили в сельских клубах в районе. Сейчас мы убираем и восстанавливаем клубы после них, – рассказывает Надежда Константиновна. – Они рисовали чертиков на стенах, писали «Зеленский дурак», расстреливали украинскую символику, растапливали помещение книгами, укрывались шторами.
В Обуховичах в сцене клуба сделали дыру! Или оно туда залезало какать, или оно там пряталось, или что оно делало в этой сцене – я не знаю».
В Доме культуры сейчас работает гуманитарный штаб, а для восстановления музея уже нашелся меценат, и даже приезжал архитектор, чтобы делать проект.
Обо всех этих планах мы говорим 27 июня. Всю неделю до этого в новостях постоянно говорили о возможности нового нападения из Беларуси, вечером накануне президент Зеленский обратился к беларусам на русском языке – так же, как ночью 23 февраля – к россиянам. Дежавю было тревожное, в Иванкове это тоже чувствовали.
«У меня окна всю оккупацию были зашторены черными мешками для мусора, – Надежде Константиновне пора идти, но она все равно продолжает говорить. – Они и сейчас висят. Да, я их закинула вверх на карниз, но они все равно есть. Вот мне надо дома окна покрасить, тюль постирать. А я этого не делаю. Только когда в огороде работаю – будто набираюсь сил. Так станешь тупо, что-то делаешь.
Посмотришь на цветочек – и будто радуешься ему, но как-то не так. Как радоваться, когда работаешь – а тут тревога? С одной стороны – двинуло раз, с другой – два раза. Сейчас мы с вами сидим – и тоже воздушная тревога. А на границе уже стоят».
В управлении культуры две недели назад презентовали книгу «Славные люди земли Полесской». Презентацию планировали еще до полномасштабной войны, а сейчас тянуть уже некуда – кто-то выехал из района, а кого-то за эти месяцы не стало. Что будет дальше – неизвестно.
Во дворе Натальи и Анатолия Харитоновых в двух шагах от музея стоит обгоревший трактор – один из первых, которым возделывали землю в Иванковском районе. Он тоже музейный экспонат. После деоккупации волонтеры нашли кран и солярку – и достали его из разрушенного здания. Когда музей восстановят, трактор вернется на место.
***
Ученик Марии Примаченко, 70-летний Василий Шелигацкий – оптимист и фаталист: «Чего мне бояться? От смерти не уйдешь, а где она ходит – никто не знает.
У нас в Розважеве были люди, которые хотели уехать. Вышли из дома, вещи вот так возле машины поставили, а тут сверху эта кассетная бомба – бабах. Один человек погиб на месте, другой – в больнице. А когда неподалеку от меня кассетная бомба взорвалась – я раскрыл рот и смотрел. Никогда не видел такой фейерверк. И ничего, обошлось. Такая судьба».
Во время оккупации Шелигацкий написал пять картин. Обычно он не так продуктивен: днями работает в огороде, времени на творчество мало. Но в марте других занятий, кроме рисования, не было.
Сейчас Шелигацкий показывает свои работы на экране маленькой фотокамеры-мыльницы: это вазоны в разбитом окне, это последний день оккупации, когда взорвали мост, это материнские слезы, это зловещая птица с огромными когтями в цветах российского флага, а вот – хищник с языком в виде пламени. У хищника близко посажены глаза, тонкий нос, довольно большие уши, а сам он – будто в огне.
– Что символизирует этот хищник?
– Я не знаю, мне просто пришел такой образ, – отвечает Василий Иванович и лукаво улыбается.
– Я рисовал его в момент, когда в наш дом шли двое русских солдат. Пришлось прятать за печь, чтобы не увидели. Ведь каждый видит в картинах свое, но в этой – большинство видит Путина.
Иванковский отдел культуры сейчас готовит выставку работ Шелигацкого, в том числе оккупационных. Их собираются продавать на аукционе. Деньги пойдут в поддержку ВСУ.
Читайте также
Роды в подвале. Как роддом «Аист» встретил войну
Если Вы заметили орфографическую ошибку, выделите её мышью и нажмите Ctrl+Enter.
Картины Примаченко спасли. Но не все. Часть пропала еще до войны
- Главная
- Происшествия
13 апреля 2022 09:30 0
Фото: скриншот видео Ukrainian Witness
От историко-краеведческого музея в Иванкове осталось пепелище.
Но работы Марии Примаченко, находящиеся в экспозиции, не погибли в огне.
После войны хранители наследия народной художницы намерены разыскать, собрать все полотна и осуществить свою мечту. А вот какую, «КП в Украине» рассказала правнучка Марии Примаченко Анастасия
Где спрятаны, даже не рассказывают
Музей, расположенный посреди центрального парка Иванкова, загорелся утром 25 февраля – на второй день войны. Местные жители говорят, что в него попал снаряд из истребителя. Результаты варварского обстрела показаны на YouTube-канале проекта «Український свідок», там же приведены слова охранника, который с риском для жизни спасал картины вместе с женой.
Анастасия Примаченко немного дополняет этот рассказ:
— Когда загорелась крыша музея, вместе с этим охранником картины спасал мой хороший знакомый и совсем юный паренек. Они вырвали решетки, закрывающие окна, выбили стекло и забрались в комнату, где были картины Марии. Знакомый рассказывал, что видел их 10 — 12, но в тот момент никто считал.
Анастасия говорит, что сама еще не смотрела спасенные полотна, есть только их фото, не очень хорошего качества, но это не беда. Главное, что картины живы, увезены из Иванкова и спрятаны в надежном месте.
— Где спрятаны, мы пока даже не хотим рассказывать, — добавляет правнучка художницы.
Анастасия Примаченко, директор фонда «Творческое наследие Марии Примаченко. Фото: facebook.com/PrimaMariaBrand/
Много лет назад было 33 работы
Сколько картин кисти Примаченко хранилось в музее на момент войны, пока неясно. В СМИ говорили о 25 полотнах, на сайте Кабмина упоминали, что «около 20».
— Много лет назад, это было еще в советское время, на выставку в Иванков привезли 33 работы Марии – 31 картину и два расписанных блюда. Так гласят акты передачи на временное хранение, которые остались у нас в семье. Никаких фотографией, детальных описаний тогда не делали. На момент загорания в комнате было 12 картин и те самые блюда.
Анастасия считает, что после выставки не все картины достались музею. Что-то могли передать в библиотеку, что-то в школу, а что-то и в руководящие партийные органы. Коммунистические боссы любили украшать свои коридоры престижными предметами искусства, которые потом запросто могли перекочевать в частные коллекции.
— Куда делись картины, мы будем изучать после войны. Если их не было в музее, то они точно не сгорели – и это самое важное.
Наша собеседница говорит, что расстрел Иванковского музея получил большой резонанс в заграничных культурологических институциях.
— Мы получали и продолжаем получать отклики и предложения. В течение месяцы было много благотворительных проектов. В частности, мы разрешили размещать на муралах работы Примаченко на военную тематику и все заработанные деньги планируем отдать на восстановление музея.
Так Иванковский историко-краеведческий музей выглядел до пожара.
Деньги от продаж передают в Украину
Сейчас Анастасия является директором фонда «Творческое наследие Марии Примаченко».
— Почти каждый день к нам обращаются, чтобы получить изображения работ Марии и начать изготавливать разные вещи с ними. Деньги от продаж передаются в Украину. Собранных средств пока не очень много, но процесс идет. Мы планируем направить часть этих денег на поддержку армии, а часть опять же на восстановление музея. Еще к нам обратились из Германии, предложили принять участие во внеконкурсном проекте – привезти работы Марии Примаченко на запланированную выставку. Наша команда планирует во время мероприятия говорить и о необходимости восстановлении музея в Иванкове.
Для семьи художницы этот участок украинской земли особенно дорог, потому что сама Мария была родом из села Болотня в Иванковском районе и провела в нем всю свою жизнь.
А теперь о мечте, которую наследники обязательно осуществят после войны. Она зрела давно, но сейчас окрепла и стала целью.
— Мы будем создавать музей Марии Примаченко, где выставим ее работы и работы сына Федора, моего деда. Многие коллекционеры уже готовы передать туда картины Марии, — говорит Анастасия.
По ее задумке, музей будет знакомить посетителей не только с творчеством Примаченко, то также ее жизнью, вещами, письмами и с людьми, которые разглядели в простой сельской девушке великий талант, помогли ему окрепнуть и прославиться на весь мир.
Мария Примаченко
Досье КПМария Примаченко родилась 30 декабря 1908 года в украинском селе Болотня. Отец был плотником, мастером резных фигур, мать – знаменитой в округе вышивальщицей. У нее девочка научилась мастерски класть стежки на полотно.
Сама Мария вспоминает, что первый свой рисунок сделала в детском возрасте – увидела у реки синюю глину и измазала ею хату. Да так, что соседи просто ахнули от восторга. Рождающиеся в фантазиях цветы стала перекладывать на бумагу, а потом пришло время сказочных животных.
В 1936 году Марию пригласили в Школу народных мастеров при Киевском музее украинского искусства. На территории Лавры, где были мастерские, девушка познакомилась со своим земляком из Болотни Василием. Пара вместе уехала домой, где в 1941-м родился сын Федор. Ему не суждено было знать отца, который вскоре погиб на войне, но любовь матери и ее талант помогли стать известным художником.
Мария Примаченко умерла в возрасте 89 лет, имея мировую славу. Ее картины экспонировались на выставках в Париже, Варшаве, Софии, Монреале, Праге и других крупных городах. Она получила звание народного художника УССР, а в 1994 году была награждена Почетным знаком отличия Президента Украины. При жизни именем Примаченко назвали планету, а после смерти ставили в ее честь памятники и создавали художественные композиции.
Новости по теме: Музей пожар Искусство Картины Война Украины с Россией
Подписывайтесь на нас в соц.
сетяхРоссийские войска уничтожили искусство украинской художницы Марии Примаченко
Наша армия, наши защитники (1978)
На фоне ожесточенных боев, которые развернулись примерно в 50 милях к северо-западу от Киева 25 февраля во время российского вторжения в Украину, Иванковский исторический и Краеведческий музей сгорел, согласно The Kyiv Independent . «Еще одной из невосполнимых потерь историко-культурного авторитета Украины является уничтожение Иванковского историко-культурного музея агрессором в эти адские для нашей страны дни», — написал директор музея в сообщении в Facebook. В результате министр культуры Украины Александр Ткаченко потребовал, чтобы Россия лишилась членства в ЮНЕСКО.
Реклама
Пока не подтверждено, сколько экспонатов в фондах музея сохранилось, но среди уничтоженных экспонатов, как сообщается, около 25 работ знаменитой украинской художницы Марии Примаченко, которая умерла в 1997 году в возрасте 88 лет. гуашь и акварель на бумаге, Примаченко, как известно, превращал культурные мотивы (желтые солнца и графические, похожие на трафарет цветы) в яркие и дико выдуманные повествования, в которых слоны стремились быть моряками, лошади путешествовали в космос, а крестьяне угоняли гигантских змей.
. Сегодня около 650 ее работ, датируемых с 1936 по 1987 год, также хранятся в Национальном музее украинского народно-прикладного искусства в соседнем Киеве. Был ли Иванковский музей преднамеренным нападением или нет, его потеря — явный удар по культурной истории Украины, ее коллективному духу, ее художественной душе.
Девушка играет на лютне и ждет любимого (1982)
Развлечения
Как свобода формировала украинское искусство, дома и за рубежом
Б. Дэвид Зарли, Брайан Зарли
Мария Примаченко родилась в 1908 году недалеко от Иванова, в селе Болотина. Ее отец был ремесленником и плотником; от матери и бабушки она научилась украинскому искусству вышивки и ручной росписи пасхальных яиц. С раннего возраста, не имея формального художественного образования, Примаченко начала создавать способ работы, основанный на ее встречах в лесах и полях диких цветов, в окружении животных. Легко представить ее как сказочного персонажа, идущего по хлебным крошкам, как одно из ее собственных придуманных животных, совершающее темное или ярко окрашенное путешествие по лесу.
Позже она расскажет историю о том, как однажды, пася стаю гусей, она последовала за своими товарищами на небольшой пляж, где начала рисовать на песке, обнаружив под поверхностью слой голубой глины. Инстинктивно она зачерпнула его горстями и принесла домой, используя в качестве пигмента для рисования цветов на внутренних стенах.
Объявление
Примерно в 1936 году киевская художница Татьяна Флору увидела вышивки Примаченко в продаже на иванковском рынке и пригласила ее присоединиться к Центральной экспериментальной мастерской Киевского музея украинского искусства, собранию народных мастеров со всего мира. страна. Это изменило жизнь Примаченко, которая в Киеве перенесла операцию по поводу осложнений детского полиомиелита, что, наконец, позволило ей ходить. В 1936 году ее работы были включены в Первую республиканскую выставку народного творчества в Киеве, которая затем побывала в Москве и Ленинграде, а в следующем году некоторые из ее рисунков были представлены на Международной выставке в Париже, где она получила золотую медаль и диплом аннотация всей жизни от Пабло Пикассо.
«Преклоняюсь перед художественным чудом этого гениального украинца». —Пабло Пикассо
«Я преклоняюсь перед художественным чудом этой блестящей украинки», — как сообщается, сказал Пикассо, посетив ее выставку в том же году, когда он написал « Гернику». Другой поклонник, Марк Шагал, тоже попал под обаяние ее картин: когда он начал рисовать животных в своих магических реалистических сценах в родной Беларуси, то назвал своих существ «двоюродными братьями диковинных зверей Марии Примаченко». Другие родственники в этом воображаемом зоопарке: изображения животных Анри Руссо, Ники де Сен-Фалль.
Да будет проклята ядерная война! (1978)
Вернувшись в Киев, Примаченко встретила своего жениха Василия Маринчука, прежде чем он ушел на войну, чтобы никогда не вернуться. Ее брат был застрелен нацистами. Примаченко вернулась в Иванков матерью-одиночкой, работающей в колхозе. Она вышивала цветы на черном фоне скатерти и не брала в руки кисти до конца 1940-х годов.
Реклама
В последние десятилетия ее жизни, когда ее творчество приобрело повествовательный характер, работы Примаченко выставлялись и публиковались на международном уровне. Репродукции ее картин украшали украинские марки, а ее изображение с платком было изображено на украинской серебряной монете. В 19В 66 году она получила Национальную премию Украины имени Тараса Шевченко, а в 1970 году была признана Народной артисткой Украины, высшей культурной наградой страны. Ее картины также становились все более странными. Кроме своих львов, тигров, быков, она рисовала сельских жителей в полном традиционном костюме, стоящих у колодца или несущих урожай репы, девиц, играющих на лютнях и тоскующих по возлюбленным, старух, тоскующих по утраченным годам, пьяниц, сгрудившихся вокруг того, что поначалу взгляд кажется столом, за исключением того, что картина называется Четыре пьяницы верхом на птице. Многие из ее работ были вдохновлены снами.
Развлечения
Познакомьтесь с Индианой Джонсом из «Украденного искусства»
Беккет Мафсон
Она подписала свои инициалы на лицевой стороне своих картин и написала загадочный текст на оборотной стороне которые предложили большие истории в сфере о новом и сюрреалистическом ( Кукурузная лошадь в открытом космосе ) и на языке местных жителей ( Трус пошел на охоту, Иван прокатил хозяина на его двуколке и упал внутрь ). Подобно почитаемому художнику, поэту и национальному культурному герою XIX века Тарасу Шевченко, она призывала к себе язык народа и глубокую любовь к своим местам, в которые вкладывала тайну. На ее картине Тараса Шевченко поэт изображен возвращающимся из ссылки после того, как был осужден за пропаганду независимости своей страны и написал на ее языке, как он жаждал быть похороненным «в моей любимой Украине… среди бескрайних степей. ” Примаченко нарисовала его с густыми усами, немного ошеломленным, в окружении цветов.
Тарас Григорьевич Шевченко прибывает из ссылки в цветущую Украину (1968)
Работы Примаченко не являются исключительно политическими, но она действительно создавала картины сопротивления, особенно с натяжкой в конце семидесятых брежневских лет.
Наша армия Наши защитники , с 1978 года, предвосхищает войну, в которой простые граждане берутся за оружие, в которой родители делают коктейли Молотова со своими детьми и укрепляют свои окна книгами и газетами. Также в 1978, она нарисовала сильно разукрашенного розового льва, язык которого представляет собой раздвоенную ярко-зеленую змею — Да будет проклята эта ядерная война! В своей работе 1982 года Могу ли я подарить этот украинский хлеб всем людям в этом огромном мире, женщина в орнаментальном платье стоит в центре, протягивая корзину, в то время как гигантские подсолнухи, кажется, вырастают из ее головы, расходясь наружу в блестящий синий фон.
На этой неделе Дэвид Ремник написал в The New Yorker : «Нападение Путина на суверенное государство не только помогло объединить Запад против него; это помогло объединить саму Украину». Если нападение на иванковский музей было преднамеренным, если оно имело целью искоренить культурную память и ослабить его идентичность, то оно имело обратный эффект.
С тех пор, как разнеслась весть о взрыве, изображения работ Примаченко распространяются повсюду, как столько украинского хлеба, рассыпанного по большому белому свету.
Следите за новостями Ребекки Бенгал в Твиттере.
Пикассо склонил перед ней голову. Вдохновляющее путешествие по жизни Марии Примаченко
12 января исполнилось 114 лет со дня рождения Марии Примаченко, известной украинской художницы в жанре «наивный примитивизм». Ее картинами восхищались Пикассо и Шагал, по всему миру устраивались выставки. После полномасштабного вторжения работы Примаченко стали символом украинского сопротивления.
Проект Pro Ukraine делится интересной информацией и фактами из жизни одного из самых известных украинских художников.
Детство и судьбоносная болезнь
Примаченко родилась на Киевщине в небольшом поселке Болотня, где все жители знали друг друга. Ее семья не была богатой, но у всех были золотые руки. Ее отец был плотником-виртуозом, который из любого бревна мог сделать что-нибудь красивое.
Ее мать была вышивальщицей. Она украшала подушки, полотенца, скатерти, рубашки и свадебные платья. Моя бабушка была писанкой (писанкар). Таким образом, с самого детства Мария была окружена абсолютной красотой.
В возрасте восьми лет девочка заразилась полиомиелитом, инфекционным заболеванием, передающимся через слюну, зараженную воду или пищу, что приводит к параличу. Таким образом, ногу Марии парализовало.
Как Мария спасла свою семью в голодное время и получила первые деньги
К сожалению, несмотря на все усилия родителей, им не удалось спасти ногу. Будущему художнику было сложно передвигаться. После четвертого класса ей пришлось бросить школу из-за болезни. Время, которое ей давала болезнь, Мария использовала для занятий своим искусством.
По словам художницы, ее творческий путь начался недалеко от ее дома, за рекой, где она пасла гусей. Сначала Мария рисовала цветы на песке, а потом заметила голубой глей, пластичную глину, которую крестьяне мазали на печи и трубы, чтобы делать горшки и рисовать.
Она набрала немного глины в подол и покрасила свой собственный дом.
Там было так красиво, что даже соседи приходили посмотреть на дом Примаченко. Позже один из соседей предложил украсить и ее дом. Затем слава о маленьком художнике разнеслась по окрестным деревням.
Первый заработок Марии был не в деньгах, но благодаря им семье никогда не приходилось страдать от голода. Одна состоятельная семья пригласила девушку расписать дом, где через неделю должны были отпраздновать свадьбу. Впечатленный результатом, домовладелец долго думал, как отблагодарить художника.
Когда отец приехал забирать дочь, ему сделали абсолютный подарок – живую свинью, которая спасла семью Примаченко от голодной смерти.
Талантливая девушка из Болотни и поездка в Киев
Успеху Марии способствовала мастерица-ткачиха и вышивальщица Татьяна Флора. Активно участвовала в культурной жизни страны. Ей доверяли поиск талантливых художников и мастеров.
Однажды на рынке в Иванкове Флора наткнулась на талантливую Марию.
Увидев работы Примаченко, Татьяна пригласила художника в Экспериментальные творческие мастерские в Киеве. Там Мария получила художественное образование. В этот период жизни Мария написала картины: «Бык на прогулке», «Синий лев», «Пятнистый зверь», «Красные ягоды» и другие.
Хирургия и выставки
1936 год был знаменательным в карьере художника. Тогда же проходила Всеукраинская выставка народного творчества, где были выставлены ее «Болотные звери». За свою работу она была награждена дипломом первой степени.
В день, когда ей сообщили о победе, Мария находилась в больнице, где ей сделали несколько сложных операций по выпрямлению ноги. Было больно, но артистка знала, что после операции сможет пользоваться протезом.
Пока Мария лечилась несколько месяцев, ее «животные» ездили по выставкам по всему миру. Картины Примаченко собирали награды и почетные звания в Москве, Ленинграде, Варшаве, Пекине, а позже и на Международной выставке в Париже.
Война, любовь и оккупация
Перед началом войны Мария вышла замуж за солдата Василия Маринчука.
Вскоре они узнали, что собираются стать родителями.
Марии оставалось всего несколько месяцев, чтобы стать любимой женой. Ее муж, которого одним из первых забрали на фронт, так и не увидел своего новорожденного сына. В последнем письме он пожелал сыну счастья и сообщил, что едет участвовать в пятой атаке. Больше новостей от него не было.
Война и смерть любимого человека тяжело сказались на творчестве Примаченко. Кроме того, она осталась с маленьким сыном Федором и престарелыми родителями в полуразрушенном доме. В послевоенное время художник не вписывался в рамки тогдашних художественных течений, прославлявших социалистическую действительность.
Послевоенные годы и возвращение к творчеству
Жизнь потихоньку налаживалась, и Мария вернулась к нормальной творческой жизни. Своей кистью художница рассказала, как провела свои последние годы. Теперь ее картины не всегда были полны цветов и добрых животных. Мария добавила к своим рисункам следующие подписи:
‘Я дарю звезды одиноким женщинам.
Пусть не забывают годы юности, которые война украла из их жизни. Я проклинаю это.
‘Проклятие войны, вместо цветов растут бомбы’;
«Цветы Победы. Солнце освещало плачущих матерей, увидевших своих сыновей».
Ее рисунки помогли отчаявшимся снова полюбить этот мир.
Будь проклята война, вместо цветов растут бомбыОбщественное признание
Со временем на холст вернулись цветы и добрые друзья – животные. Каждой работе Мария давала ласковое название. Например, «Растения радости (патлашки-животные)», «Слоненок, который хотел быть моряком», «Крыса в пути».
Картины снова путешествовали по миру. Мария стала получать благосклонные отзывы от многих известных артистов. А Примаченко даже не знала, кто они такие.
Во время выставки в Париже она услышала, как испанец по имени Пабло Пикассо сказал, что склонил голову перед гениальной Марией. Но художник не очень хорошо представлял себе, кем был Пикассо в мире искусства.
Однажды журналист принес Марии домой альбом с работами Пикассо. Художник посмотрел на это и нахмурился: – Нет, в нашей деревне этого не поймут.
Крыса в путиМария Примаченко в наше время
Картины Марии Примаченко стали одним из символов украинского сопротивления в русско-украинской войне.
В селе Иванков Киевской области во время вторжения российской армии сгорел музей местного наследия, в котором находилось около двух с половиной десятков работ всемирно известной художницы Марии Примаченко.
Однако вскоре местные жители сообщили нам, что картины удалось спасти. Руководитель отдела культуры, туризма, молодежи и спорта Иванковской сельской общины Надя сообщила, что огонь видел охранник музея. Когда они с женой вышли из подвала, где они прятались от взрывов, то увидели, что горит крыша музея. Супруги разбили окна здания и под огнем стали выносить картины из пламени.
Судьба картин Марии Примаченко не только привлекла внимание мировой общественности.
