Смысл неоновый демон – Смысл фильма Неоновый демон

Содержание

Смысл фильма Неоновый демон | Какой Смысл

Сегодняшняя статья посвящена объяснению фильма Неоновый демон режиссёра Николаса Виндинг Рефна. Вас наверняка интересует смысл фильма Неоновый демон и его концовки, но обо всём по порядку.

Фильм «Неоновый демон» появился в 2016 году и почти сразу привлек к себе внимание как известных кинокритиков, так и простых зрителей. Фильм относится к жанру арт-хаус, а подобные картины всегда вызывают много обсуждений. Ведь трактовать такие фильмы каждый стремится по-своему: кто-то видит в арт-хаусе интересные посылы и восхищается создателем, кто-то считает, что фильмы такого жанра слишком претенциозны, и в них либо слишком мало смысла, и идея не впечатляет, либо наличие таких вещей как смысл и идея вовсе отрицаются зрителями. В этот раз мы разберем картину чуть подробнее, чтобы понять, в чем смысл фильма «Неоновый демон», возможно, этот анализ поможет кому-то найти смысл там, где его не видел, а кто-то лишь убедиться в правильности своих рассуждений.

Сюжет и смысл фильма Неоновый демон

Молодая девушка Джесси приезжает в большой город Лос-Анджелес, чтобы устроиться в модельное агентство. Она говорит ассистенту, что ее родители погибли, однако стоит обратить внимание, что при оформлении документов директору агентства она этого не говорит и, более того, подделывает подписи родителей. Неизвестно, что на самом деле произошло с семьей Джесси, но вероятно, что ничего страшного, просто девушка сбежала от родителей. Девушка очень застенчива и не может сначала понять, почему окружающие испытывают такой восторг при ее виде, однако на первом модном показе она принимает свою красоту. Это становится ее достоянием.

Если раньше ее внешностью хвалили и восхищались ей самой только единичные персонажи, то на показе она увидела восторг целой толпы. Сразу после показа мы видим сцену, где Джесси целует свое собственное отражение, это переломный момент в жизни девушки — она понимает, что красива. Если до этого момента невинность девушки преподносилась как что-то милое, она и сама не осознавала того факта, что так прекрасна, то после показа она стала осознавать свои сильные стороны.

Восхищение со стороны разных персонажей часто перерастает в желание обладать девушкой физически, однако режиссер не случайно в течение фильма несколько раз отмечает, что Джесси невинна. После принятия своей необыкновенной внешности как настоящего дара, девушка не хочет идти на сексуальные контакты не потому что рано, или ей страшно, а по

kakoy-smysl.ru

Рецензия на «Неоновый демон» Рёфна

Фильм «Неоновый демон» датского режиссера Николаса Виндинга Рёфна называют первым хоррором о красоте. Он бесконечно мрачен и бесконечно эстетичен. Красивые застывшие кадры в стилистике нео-нуара словно взяты с обложек глянца. Это Лос-Анжелес — столица моды и азартных игр, гремучая смесь, от которой вскипает мозг и ломается характер. Очень скоро мы понимаем, что под панцирем из брендовой одежды, косметики и новинок пластической хирургии кипят все те же страсти. Эти страсти, эта боль по наслаждению, даруемому восхищенным взглядом другого. На обратном полюсе — смерть и небытие. Что лучше — быть призраком, невидимкой, или стать сексом или едой? Героиня актрисы Эль Фаннинг пытается пройти по кромке и не разбиться.

«Гламур — это красота, застывшая в высшей точке своей безжизненности», — как-то заметил философ Александр Секацкий. Возможно потому, что очарование гламура находится в полной зависимости от взгляда объектива и телекамеры, которые действуют как формалин. Под блеском софитов меркнут полутона, остаётся только правильная, выверенная, политкорректная красота, вечная, как само искусство, но, в отличие от искусства, совершенно нежизнеспособная вне рамок сооруженной для нее сцены. Это вечность мотылька, летящего к огню. Еще одна вспышка, и его самого не стало.

Нетронутая детская и вместе с тем демоническая красота главной героини в исполнении актрисы Эль Фаниннг резко контрастирует с этим миром латекса и ботокса. Мать называла ее «опасной» — красота Джесси буквально сводит людей с ума. «Кто ты, еда или секс?» — такой вопрос обращен к ней новой подругой в первые дни ее пребывания в Лос-Анжелесе, куда сирота из Джорджии приехала сразу после школы в надежде стать супермоделью.

Рёфн, который сам писал сценарий, видимо хорошо осведомлен о чеховском «правиле ружья» — в его фильме нет ничего случайного, от первого кадра до последнего, и его интересно разбирать как головоломку. Это укладывается в логику паранойи, которой страдает главная героиня: все связано со всем и ведет к неизбежной развилке – еда или секс? С детства окруженный актрисами и моделями, Рефн, по его признанию, хотел снять фильм о красоте и о том, что красота и попытки угнаться за ее стандартами, навязанными обществом потребления, делают с людьми. Однако у него получилось нечто большее – он снял гениальный фильм о скопическом влечении, влечении взгляда, которое в мире фэшн-индустрии является определяющей страстью, толкающей людей на страшные поступки.

Итак, разберем эту головоломку шаг за шагом.

Бриллиант в море стекла

О детстве Джесси мы знаем немногое. Ей 16 лет, она приехала из штата Джорджия. Из-за несовершеннолетия ей приходится лгать и говорить всем, что ей 19 (ведь 18 – слишком подозрительно). Своему новому другу, начинающему фотографу Дину, который помогает ей сделать ее первое портфолио, она рассказывает, как в детстве любила вылезать на крышу. Луна казалась ей большим глазом, под взглядом которого она часами мечтала о том, кем станет, когда вырастет. «Я ведь ничего не умею, никаких особых талантов. Но я симпатичная. И я подумала, почему бы не стать моделью», — рассказывает она о выборе профессии.

Красота – единственное ее достояние, за это ее ценят, за это берут на работу в престижное модельное агентство; уже спустя неделю своего пребывания в Лос-Анджелесе она оказывается на подиуме. «Джесси – алмаз в море стекла. Истинная красота – это самая большая ценность. Без красоты она ничто», — говорит о ней модельер Роберт. Те странные знаки, которые проплывают у нее перед глазами во время ее выступления на подиуме – треугольник со вписанными в него треугольниками и ромб – тоже об этом. Ромб – это она, бриллиант (в английском языке бриллиант и ромб – diamond). Само название фильма, демон также содержит отсылку к слову даймонд. Треугольник со вписанными в него четырьмя треугольниками – это, с одной стороны, море стекла. Но центральный треугольник, в который помещает себя героиня, образует ромб со всеми соседними треугольниками. Так, Джесси превращается в бриллиант под взглядом Другого, обращенным на нее в обожании и зависти. Режиссер очень изящно подчеркнул этот момент кадром, где Джесси стоит в треугольном просвете входа на подиум в своем шикарном платье из черных кружев, в котором она завершает показ, и этот треугольник отражается в глянцевой поверхности пола. В этот момент она галлюцинирует, видя свои собственные враждебные отражения. Их взгляд одновременно придает ей ценность, достраивая ее до совершенного бриллианта, но он же таит в себе угрозу. Эти двойники мечтают занять ее место, стать ею.

Злобные двойники – три подруги Джесси

Визажист Руби, девушка с лесбийскими наклонностями – первая, с кем знакомится Джесси в Лос-Анджелесе. Как и все вокруг, она немедленно замечает, что в Джесси что-то есть («В ней что-то есть. В ней есть что-то», — фраза Роберта). Она приглашает девушку на вечеринку, где знакомит с моделями Джиджи и Сарой. Именно Руби принадлежит монолог о цветах губной помады, которую называют в честь секса или еды, после чего она обращается к Джесси с вопросом: «Как бы ты назвала свой цвет? Ты еда или секс?» «Она десерт», — подхватывает эту игру Джиджи.

Джиджи – преуспевающая модель. Она выступает на подиумах, ее постоянно снимает лучший фотограф Лос-Анджелеса. Однако ее «срок годности», по выражению Сары, подходит к концу. «Ты – кислое молоко, она – свежее мясо», — говорит Сара о Джесси. Джиджи считает, что красота – это то, что можно создать искусственно, и весьма в этом преуспела. «Мой доктор называет меня «бионическая женщина». Знаешь, что я сделала? Я думала, с грудью поменьше, чтобы я выглядела как вешалка, у меня будет больше работы. Но доктор Эндрю нашел, что у меня много других проблем. Так что мне поправили челюсть, немного подняли брови, сделали нос, щеки, липосакцию, а еще прижали уши, чтобы носить хвост. Никому не нравится своя внешность», — заключает Джиджи. На что Джесси возражает, что ей ее внешность нравится.

Сара – модель, которую никто не замечает. На пробах комиссия смотрит словно сквозь нее, чего нельзя сказать о Джесси. Стоит ей появится в зале, как скучающий Роберт буквально роняет вещи из рук. После очередного провала разъяренная Сара разбивает зеркало в туалете и рвет на части свои фотографии. В суровом мире фэшн-индустрии она такое же «кислое молоко». Попытки Джесси утешить ее ни к чему не приводят. «Люди тебя видят, замечают, а я – призрак. Каково это, ты входишь в комнату где вокруг зима, а ты словно солнце?», — спрашивает ее Сара. Отпрянувшая в ужасе Джесси режет руку об осколки стекла. Вид ее крови пробуждает у Сары желание припасть к ране губами и начать пить ее кровь, словно этот магический жест поможет ей приобщиться к миру цвета и солнца, который воплощает собой Джесси. В этот момент она действительно кажется бесцветной и невидимой, в то время как у Джесси на щеках играет румянец и блестят глаза.

Пума в номере

Обычного невротичного субъекта отличает тот факт, что он когда-то утратил объект. Из всемогущего ребенка, которому принадлежит целый мир он в какой-то момент превращается в человека с нехваткой. То, что Фрейд назвал кастрацией. Ребенок осознает, что у него чего-то нет, и узнает он об этом благодаря матери, которая не может находиться все время рядом с ним. Она отлучается, и эти ее уходы и приходы указывают ребенку на то, что у нее есть какое-то другое желание, кроме как быть все время рядом с ним. Т.е. ребенок не может полностью ее удовлетворить, у него чего-то нет, и мать ищет это «что-то», чего ей не хватает, за пределами детской комнаты. Она идет к отцу, на работу, на учебу, на курсы визажиста, оставляя ребенка наедине с этой странной загадкой желания матери.

Открывая, что мать желает что-то помимо него, ребенок расстается с иллюзией всемогущества. Одновременно с этим из него выпадает «объект» — то, что Лакан назвал объект а. Это объект нехватки, объект – причина желания. То, чего лишается ребенок, он отныне ищет в Другом, в своем партнере, в своей окружении, работе. Сама утрата объекта – это то, благодаря чему мы вообще можем желать, ведь совершенному существу нечего желать, у него все есть.

В отличие от невротика, психотик – это субъект, который по какой-то причине не прошел через Эдипов комплекс, кастрация его не коснулась. Следовательно, объект остался с ним, он его не утратил. Однако этот факт вносит в его жизнь несколько неприятных следствий, которые мы можем наблюдать на примере героини фильма «Неоновый демон» Джесси.

Джесси знает, что она красива. Совершенная красота — это ее объект а. Если невротик постоянно сомневается в своей внешности, как это делает Джиджи, то Джесси нет. Она уверена, как в своей красоте, так и в том, что Другому что-то от нее нужно – ее объект, которым он хочет насладиться – сексуально или орально.

Атмосферу нарастающей тревоги, в которую погружен параноик, хорошо иллюстрирует момент с появлением пумы в номере. Хищный зверь оказывается в комнате Джесси, которую она снимает в мотеле на отшибе Лос-Анджелеса, сразу после прогулки с Дином. На прощанье парень пытается поцеловать девушку, однако Джесси уклоняется. Этот намек на существование сексуальных отношений, в котором сразу всплывает основная дилемма психотичного субъекта – чего хочет от нее Другой: убить или трахнуть? кто она, секс или еда? – немедленно вызывает прорыв Реального в жизнь девушки. Животное словно материализовалось в ее комнате, ведь нам показали, что дверь Джесси была закрыта. Реальное в лакановской топологии — это то, что нельзя схватить образом (с помощью воображения) или словом (с помощью символического). Другими словами, это тот остаток, который не поддается никакому означиванию. Черный хаос, сближение с которым всегда вызывает непереносимую тревогу.

В историю с необъяснимым появлением животного в номере, конечно же, не верит менеджер отеля, которого играет Киану Ривз. Он требует от девушки денег за нанесенный ущерб (пума порвала постельное белье и поломала мебель). Этот агрессивный выпад делает героя Киану Ривз преследующим большим Другим, который угрожает психотику. Отныне Джесси всячески избегает менеджера, прокрадывается в номер у него за спиной, и не открывает шторы на окнах, чтобы он не знал, вернулась она или нет.

«Я не хочу быть ими. Они хотят быть мной»

По сути, единственным человеком в фильме, который не относился к Джесси исключительно как к симпатичной оболочке, как к прекрасному объекту, был ее приятель Дин. Но по иронии судьбы, именно с ним она решительно порывает после его неосторожной фразы в баре, где она вместе с Робертом и другими моделями отмечала свой премьерный показ.

Дин спорит в Робертом, и пытается настаивать на том, что красота – это не главное. «Да, знаю, ты сейчас скажешь, что внутренний мир тоже имеет значение», — презрительно бросает Роберт. Дин соглашается, для него Джесси интересна не только своей внешностью, но и другими качествами. Но как раз этого Джесси не может ему простить. Для нее самой ее ценность заключается во внешности, и как только Дин признает, что это ничего не стоит, она сразу же теряет к нему интерес.

— Я хочу уйти, — произносит парень после надменной реплики Роберта.

— Ну так иди, — отвечает она.

— Ты этого хочешь? Быть как они? – недоумевает он.

— Я не хочу быть ими. Они хотят быть мной, — отвечает девушка.

Эта сцена – поворотный момент в фильме. Отвергая единственного друга, который относился к ней как к субъекту, как к человеку, у которого могут быть свои желания и мечты, а не как к объекту, пусть даже прекрасному, Джесси устремляется в пропасть, где лишь одна развилка – секс или еда. Происходит окончательное развязывание ее мегаломанического бреда: она – сверхценный объект, который все хотят.

Когда она возвращается в номер, она первым делом выбрасывает цветы, подаренные Дином, после чего, охваченная каким-то томлением, пришедшим вместе с осознанием своей сверхценности, ложится на кровать. Нам показывают, как по телу девушки прокатываются волны наслаждения, она потягивается, тянет ноги в туфлях с высоким каблуком, любовно разглядывает себя. Это явно сексуальная сцена. Но секс для 16-летней девственницы Джесси – слишком тревожная тема. В дверь внезапно начинает что-то ломиться. Очевидно, что это галлюцинация. Джесси закрывает дверь на цепочку, после чего в изнеможении засыпает. Но кошмар продолжается. Ей снится, как в ее комнату проникает менеджер отеля, и засовывает ей в рот нож. Еще одна сексуальная сцена. «Глубже! Глубже!», — настаивает он, засовывая нож в горло почти по рукоятку. От ужаса она просыпается, обнаружив, что заснула прямо на полу.

В это время в дверь снова кто-то начинает ломиться, однако Джесси уже закрылась на цепочку. Тогда преследователь отправляется в соседний номер, где, как мы знаем по рассказу менеджера отеля, поселилась 12-летняя «Лолита», сбежавшая от родителей. Парализованная ужасом, Джесси слушает, как девушку за стеной избивают и насилуют. Было ли это на самом деле, или эта сцена – лишь еще одна галлюцинация, мы так и не узнаем. Однако происшедшее послужило поводом для Джесси, чтобы обратиться за помощью к своей новой подруге Руби.

Девушка с золотым макияжем

Золотой макияж на лице Джесси – эта тема красной нитью проходит через весь фильм. Первые кадры – прекрасная Джесси со стразами на лице и порезанным горлом в луже собственной крови в дорогом отеле. Пока это только артхаусная фотосессия, с которой ей помогает Дин, но намек прозрачен. Точно такие же вспышки камер обычно бывают на месте преступления, оцепленном полицией.

Золотой макияж наносит на лицо Джесси Руби, когда готовит ее к фотосессии с местной знаменитостью, фотографом Джеком, которого играет Дэсмонд Харрингтон. Сам Джек – очень любопытный типаж в этом фильме. Короткостриженный, скуластый, с пронзительным впивающимся взглядом, словно этот человек подчинил всю жизнь одному скопическому влечению. Ни отношения, ни секс, ни деньги этого социопата не интересуют. Важно только одно, как выглядят модели в кадре. Если модель перестала его удовлетворять, он моментально объявляет ей, что она уволена.

Внимательно посмотрев на Джесси, он объявляет, что на сегодня съемки окончены и выпроваживает остальную съемочную группу за дверь, после чего просит девушку раздеться. Пока Джесси дрожащими руками снимает платье, абсолютно не представляя, что собирается сделать с ней этот человек-взгляд, он возвращается с ведром золотой краски. Его задача как фотографа – подчеркнуть объект, который он сумел разглядеть в модели, и он покрывает красивую кожу Джесси золотом. Сияющий демон, золотой телец для заклания – такой он ее увидел.

Джесси отказывается быть сексом

Спасаясь от опасного менеджера мотеля, Джесси приехала на загородную виллу к Руби. Джесси благодарит Руби за доброту, что та воспринимает буквально как приглашение к сексу. Она набрасывается на девушку, но та отвергает ее притязания, и защищаясь сбрасывает подругу с кровати. Руби чувствует себя отвергнутой. Она рисует помадой на зеркале мертвое лицо с крестами вместо глаз – зловещий намек, и отправляется на работу. Подрабатывает востребованный визажист в морге, гримируя трупы для похорон. Там она направляет свое неудовлетворенное влечение на труп девушки, чем-то похожей на Джесси.

Оставшись одна на вилле Джесси исследует здание и находит чучело леопарда. Как и ворвавшаяся в номер пума – это намек на наличие сексуальной угрозы. Там же девушка находит приготовленное для нее платье, и наносит на лицо золотой макияж. Она отказалась быть сексом, однако осознает, что Другой рано или поздно насладится ею. Устав от бесконечной тревоги, Джесси идет на встречу своей судьбе, прихорашивая себя словно натюрморт. Вернувшаяся с работы Руби застает ее стоящей на мостике на краю глубокого пустого бассейна. Явно суицидальное поведение. Девушка завороженно смотрит вниз, произнося свой знаменитый монолог о том, что мать называла ее «опасная девочка». «Она права. Я знаю, как выгляжу. И что в этом плохого? Многие убить готовы за такую внешность. Они себя режут, делают инъекции, голодают, мучаются, молятся, надеясь стать моей второсортной копией».

Однако Руби пришла не одна. Она привела с собой Сару и Джиджи. Вышедшие в тираж модели, те самые второсортные копии, искалечившие свои тела многочисленными пластическими операциями, девушки страстно мечтают обладать тем, что есть у Джесси – ее объектом. Они преследуют свою жертву до края бассейна, после чего Руби толкает ее вниз. Джесси вновь лежит в луже крови, как в начале фильма, только на этот раз все по-настоящему. Убив девушку, они вымазываются ее кровью, пожирают ее плоть, пытаясь таким способом присвоить себе этот самый сверхценный объект, которым обладала Джесси, сделать его частью себя. Однако не всем это удается.

Заключительная фотосессия у Джека

На следующий день после кровавой оргии Сара и Джиджи отправляются на фотосессию к Джеку. Джек снимает Джиджи, а Сара едет за компанию с подругой. Обе находятся в состоянии эйфории. Джек недоволен второй моделью, и приглашает Сару заменить ее. Она больше не призрак, опытный взгляд Джека уловил отблеск объекта в Саре, вероломно похищенного ею у Джесси. Мечта обеих подруг сбылась, из выходящих в тираж моделей они вновь стали востребованы. Затянутые в тугие корсеты, на высоких каблуках, они стоят под палящим светом софитов и калифорнийского солнца на краю бассейна.

Однако вид бассейна пробуждает у Джиджи другие воспоминания, ее начинает мутить. После недовольного окрика Джека: «Не пялься в бассейн, смотри в камеру», — она убегает в ванную комнату. Там на полу девушка отчаянно пытается вызвать рвоту. Зашедшая к ней Сара видит, как ее рвет сгустком крови, в котором можно рассмотреть глазное яблоко. В слезах Джиджи произносит: «Я не могу вытащить ее из меня», — после чего закалывает себя ножницами. Сара спокойно наблюдает эту сцену, после чего берет глазное яблоко, кладет его в рот, и возвращается к Джеку.

Сверхценный объект и объект-отброс

Последние кадры указывают на то, что в фильме два психотических субъекта – это Джесси и Сара. Объект а, который не утратил психотик – не всегда что-то ценное. Это может быть буквально плохой объект, объект-отброс, с которым идентифицируется психотик. Если для Джесси отношения с другими людьми являются фрустрирующими потому, что они хотят завладеть ее объектом, желают насладиться ею, держат ее постоянно в напряжении, то для Сары – этот другой ее отрицает, не замечает. Она для него призрак.

Отличительной особенностью психотика является его отношение с речью. Для психотика нет измерения метафоры, для него слова – это вещи. Поэтому Сара верит, что правильный объект Джесси можно усвоить буквально путем поедания. В свою очередь Джиджи, для которой вид бассейна стал той самой метафорой, указывающей на преступление, которое она совершила, восприняла наличие объекта внутри себя как нечто инородное, от чего необходимо избавиться. Объект притягивает невротика, но близость его всегда вызывает тревогу. В свою очередь воссоединение с объектом на уровне реального тела является чем-то совершенно непереносимым. После неудачных попыток вызвать рвоту, Джиджи убивает себя. Нанесенная ею самой себе рана восстанавливает ее в статусе субъекта нехватки, пусть и посмертно.

Поведение Руби здесь стоит особняком. Она отличается от своих подруг-моделей тем, что имеет социально-востребованную профессию (визажист), а не просто демонстрирует свое тело (как это описала Джесси: «Я ничего не умею делать, зато я симпатичная»). Вкупе с лесбийскими наклонностями, а также тягой к некрофилии, можно предположить, что она является первертом. Хотя информации о ней в фильме явно недостаточно, чтобы делать окончательные выводы.

* * *

«Мы смотрим в глаза, а видим взгляд», — сказал кто-то из классиков. И конечно же, «история глаза», которую снял Виндинг Рёфн, это в первую очередь «история взгляда». Глаз — это орган, говорит Лакан, в то время как взгляд имеет отношение к объекту а. То, что любящий способен узреть в любимом, существует лишь в его взгляде, «красота в глазах смотрящего». И Джесси нужны другие люди, чтобы под их взглядом достроить себя со совершенного бриллианта. И даже когда других людей рядом нет, ей нужен «глаз луны», чтобы мечтать. Разница между нею и Сократом, который в диалоге «Пир» возражает своему собеседнику, утверждающему, что внутри него скрыто сокровище (агальма), в том, что Сократ прекрасно знает, что он пуст, в то время как Джесси верит, что ценность, сообщаемая ей взглядом другого, принадлежит ей самой. Именно поэтому Сократ может вступать в любовные отношения, тогда как Джесси — лишь бесконечно метаться между двумя одинаково мучительными крайностями — кто она для другого: еда или секс.

concepture.club

рецензия на фильм «Неоновый демон»

Джесси (Элль Фаннинг) приехала покорять мир моды в большом городе, и делает первые шаги на пути к славе. Довольно быстро она становится восходящей звездой модельного мира — однако ее конкурентки не рады новой сопернице и собираются объяснить наивной девушке, что ради красоты они способны на очень многое.

На «Неонового демона» нужно идти в кино лишь в двух случаях, и они довольно специфичны. Случай первый: вы — (упоротый) фанат фильмов Николаса Виндинга Рефна. Случай второй: вы — (упоротый) фанат визуального аспекта в фильме, и вам более или менее неважно, «что», «зачем» и «как», но важно, чтобы было «красиво».

В обоих случаях вы, безусловно, целевая аудитория, и вы можете спокойно идти в кинотеатр, ничего не читая дальше. Скорее всего, кино вам очень даже понравится. Для всех остальных людей вопрос, стоит ли идти на нового Рефна, скажем мягко, не имеет очевидного ответа. И сейчас вы поймете, почему.

«Неоновый демон» — восхитительно красивое кино. Каждые пять минут перед зрителем встают кадры, которые хочется поставить на паузу и распечатать на постер или поставить на рабочий стол. Да, в какой-то степени, это заслуга оператора, художника и монтажера, но Рефн, очевидно, уделяет очень большое внимание визуальному стилю своих работ вообще. Фильм наполнен яркими, сочными образами, и вся тематика модельного бизнеса только усиливает эту концентрацию красоты. Визуальная стилистика напоминает Hotline Miami (что, кхм, очевидно), и даже немного отдает строго итальянским жанром giallo. Все блестит и сияет; калейдоскоп образов то замедляется, то ускоряется, но красота непреклонно сопровождает фильм от первых кадров до последних.

Здесь прекрасный саундтрек: вновь ассоциации с Hotline Miami, первой частью «Терминатора» и замечательной группой Dance With The Dead. Если вы имеете привычку уходить сразу после старта титров — останьтесь, там отдельный видеоряд и песня Sia, возможно, вам это понравится.

Помимо очевидно великолепной Эль Фаннинг отмечу Джену Мэлоун (Ракета из «Запрещенного приема»), и Десмонда Харрингтона (выживший парнишка из самого первого «Поворота не туда»). Еще здесь есть Киану Ривз с небольшой, но, без сомнения, колоритной ролью. «Неновый демон», вообще, кино не про мужчин — участие их здесь сугубо вторично и, я бы даже сказал, несет технический характер.

«Но если все перечисленное в фильме хорошо»,
— спросите вы, — «То что же плохо?»
«Все остальное», — отвечу я.

Если бы «Неоновый демон» был книгой по континентальной философии, то назывался бы он, непременно, «Красота и Ничто». «Демон» абсолютно ничтожен как художественное высказывание, как жанровый фильм, как артхаус-хоррор, в конце концов. Как набор красивых сменяющихся кадров он работает, но сейчас не 1896 год, и мы ждем от кино все-таки немного другого.

В чем именно проявляется его ничтожность? Очень просто: кроме красоты, в нем нет ничего. Он столь же пуст, сколь и красив, и это лишь оттеняет его беспомощность. Николас Виндинг Рефн не собирается ничего предлагать зрителю: ни захватывающего сюжета, ни идеи, ни вызывающих сочувствие персонажей, ни даже старого доброго ультранасилия (оно есть, но в настолько гомеопатических дозах, что это просто несерьезно).

При этом в фильме очень много ничем не оправданной претенциозности: Рефн, видимо, искренне верит в свою гениальность, и он сосредоточен целиком на художественной форме, начисто выскабливая из нее какое-либо осмысленное содержание. В результате фильм получается ровно такой же, как и его героини: безумно красивые, но лишенные какого-либо налета человечности модели, одержимые лишь проблемами собственной телесности. На фоне отсутствия даже минимальной (само)иронии такая фиксация на визуальной составляющей выглядит не глубокомысленно, а нелепо, особенно если вспомнить, что работа Рефна — не первый в истории кинематографа фильм о темной стороне погони за совершенством.

Но Рефна все это не волнует. Ему и так хорошо, он же гений! Это ощущение сквозит во всем фильме: «Смотрите, вот я вам покажу Эль Фаннинг с такого ракурса, смакуйте! Смотрите, вот я вам покажу лесбиянок в крови, смакуйте! Смотрите, вот я вам покажу грехопадение невинной души, смакуйте!». И так во всем. Рефну ничего не нужно, кроме красивой, но абсолютно пустой картинки.

Да, изредка в сюжете проскальзывают какие-то попытки высказаться о демоничности женской природы или о том, что модельная индустрия, на самом деле, кровавая мясорубка, превращающая людей в биороботов-потрошителей. Но эти обрывки мыслей не складываются в какую-то четко оформленную авторскую позицию или связный социальный комментарий — именно из-за увлеченности режиссера формой произведения, а не его содержанием.

Знаете, как любят ругать блокбастеры, начиная от «Дня независимости» и «Годзиллы» до «Мумии» и «Кинг-Конга»: «красиво, но безыдейно»? Так вот, поверьте мне: любой летний блокбастер по сравнению с «Неоновым демоном» — кладезь глубоких истин, и он содержит в себе тонны смысла.

Это плохие новости, потому что «Неоновый демон», в конечном итоге, — ужасно скучное кино. В нем происходят события, но отсутствует история, способная захватить зрителя хотя бы на полчаса. В нем великолепные виды, потрясающие видеоинсталляции с моделями и музыкой, но все это выветривается через пару минут после просмотра.

Его красота утомляет, и когда становится понятно, что кроме нее в фильме ничего не будет, рука сама тянется к часам: сколько мне еще смотреть на красивых женщин, живых снаружи, но мертвых внутри? Правильно сказал один из героев фильма: искусственную красоту сразу видно. Все верно, Николас. Все верно. Ты даже не представляешь себе, черт подери, насколько ты прав.

disgustingmen.com

Рецензия на фильм Неоновый демон от Станислава Зельвенского

Сегодня «Неоновый демон» откроет кинофестиваль на «Стрелке», а в четверг выйдет в российский прокат. Станислав Зельвенский — о самом спорном и непристойно красивом фильме режиссера Рефна.

Джесси (Эль Фэннинг), едва ей исполнилось 16, рванула откуда-то из Джорджии в Лос-Анджелес делать модельную карьеру. Она представляется сиротой (скорее всего, врет) и снимает комнату в затрапезном мотеле у какого-то дальнего родственника Нормана Бейтса (Кеану Ривз). Ослепительная невинность, которую излучает Джесси, немедленно открывает перед ней многие двери и притягивает как паразитов, так и хищников. Вот вроде бы положительный поклонник (Карл Глусман), с которым она познакомилась в интернете. Вот стерва — агент (Кристина Хендрикс), которая первым делом учит ее убедительно накидывать себе три года. Вот звездный фотограф (Десмонд Харрингтон), плотоядно ее щелкающий. Вот болтун-дизайнер (Алессандро Нивола), сразу же отбирающий ее на показ. Вот стареющие, за двадцать, конкурентки (Белла Хиткот и Эбби Ли), которые, кажется, еще не решили, надо ее игнорировать или опасаться. И вот, наконец, Руби (Джина Мэлоун), гример на фэшн-съемках — это, как выяснится, не единственная ее работа, — которая принимает в судьбе Джесси особенно живое участие.

В немаленькой уже фильмографии Николаса Виндинга Рефна главными героями до сих пор были исключительно мужчины, пытающиеся выжить в мужском — криминальном, как правило, — мире: охранник, заключенный, драгдилер, гонщик, воин. Не очень трудно было угадать, чем станет зарабатывать на жизнь его первая героиня. Причем модельная индустрия per se, очевидно, возбуждает режиссера постольку-поскольку — ему нужен был аналог тюрьмы строгого режима, или ночного Бангкока, или страны викингов: высококонкурентная женская среда, зоопарк, где в вольерах скалятся изящные блондинки (а балетную тему в этом смысле уже закрыл Аронофски). Мужчины здесь тоже обладают властью и представляют угрозу (чего стоит одна сцена с Кеану Ривзом), но они в «Неоновом демоне» — для отвлекающего маневра, им отведены роли преимущественно пассивные, а подлинное напряжение проходит по другой оси. За это Рефну уже прилетело от феминисток, и, возможно, это не самый объемный взгляд на мир — мог ведь снять биографию женщины-ученого, — но в последовательности датчанину не откажешь.

Вообще, нормальных людей в этом фильме будет бесить, разумеется, все, начиная с парфюмерного названия. Его ледяная глянцевая красота: эксперименты со светом, цветом и пространством под пульсирующий электронный саундтрек. Его неторопливость, неповоротливость и непроницаемость, за которой куда чаще мерещится пустота, чем какие-то глубины. В одной сцене кажется, что Рефн патологически лишен чувства юмора, а в следующей — что он откровенно издевается (спойлер: да, он издевается), причем теоретически одно другому не мешает; уже на восьмой минуте упоминается помада Redrum. Если это фильм ужасов, то почему у него полуторачасовое вступление. Если это сатира, то почему Рефн не выбрал мишень еще попроще, чем фэшн-закулисье (потому что такой не существует?). По жилам «Демона» бежит кровь из всех, кажется, великих женских хорроров на свете — от «Суспирии» до «Малхолланд-драйв», от «Отвращения» до «Побудь в моей шкуре», от «Кэрри» и «Сестер» до «Необратимости», — но, конечно, ощутимо пожиже.

Все это понятно (и фильм сперва был освистан в Каннах, а потом с оглушительным треском провалился в Штатах, где его попытались выпустить в широкий прокат). И вместе с тем «Неоновый демон» — пока что самый, вероятно, занимательный киноопыт года. Да, это фильм, работающий с поверхностями, — но не диктует ли сам материал такой подход? В желании Рефна шокировать, соответствовать глубоко, в сущности, архаичному в XXI веке статусу провокатора есть что-то ребяческое, но он и вправду не безобиден. В случае Рефна, как и его знаменитого компатриота, эксплуатация — больше, чем жанровое определение, это важный инструмент его режиссерского метода. В фигуре автора (которая, оговоримся, вовсе не обязательно равна Рефну-человеку) есть какая-то подлинная, ненаигранная безнравственность, которая беспокоит, будоражит и, безусловно, притягивает.

Рефн не обличает зло подиумов, это смешно, а честно пытается разделить ответственность между наблюдателем и наблюдаемым, как завещали Хичкок с Майклом Паэуллом. В тяжелом, зачастую неподвижном взгляде камеры на фантастическую Эль Фэннинг (которой на съемках было 16 или 17, что еще явно уберегло ее от каких-то ракурсов) больше аморального, чем в собственно происходящем на экране. Что такое кино, если не попытка украсть чужую красоту, выпить чужую кровь, воспользоваться чужой невинностью. Героев и героинь оправдает финальный Гран-Гиньоль — там происходит уже такое, что все взятки гладки, — а режиссеру скрыться негде, он остается перед нами — голый, в безжалостном свете софитов, обмазанный золотой краской. «Демон» в конечном счете непристойно красивая, восхитительно дурновкусная кровавая шутка, но кажется очевидным, что его темы — в первую очередь нарциссизм и судьба красоты в самом широком смысле — волнуют Рефна всерьез, так что сказка про девочку-подростка в Лос-Анджелесе — возможно, первый по-настоящему личный фильм 45-летнего датчанина.

Отрезаем лишнее, оставляя суть: в этом сообщении меньше 280 символов — так же, как и в нашем твиттере

daily.afisha.ru

Неоновый демон

Романтика похода на этот фильм с окровавленным торсом главной героини на афише заключался в его ночном просмотре: в это время неоновые огни встречают тебя уже на улице — иллюминацией зданий, светом фар и светофоров, превращающихся в текучий поток цвета для наблюдателя в разогнавшейся на безлюдном проспекте машине, чернота которой сливается с чернотой ночи и кажется ты сам растворяешься в этом потоке неона ночного города.

Неоновый свет продолжается уже в развлекательном центре: в отражениях стеклянной шахты лифта и его хромированной кабины, бесшумно поднимающей тебя наверх в царство синемы, последовательно минуя бутики магазинов с безжизненно застывшими манекенами, боулинг, с резкими звуками разбивающихся шаров, и кафе, наполненном успокаивающими звуками лаундж.

Первые кадры фильма — постановочная фотография с медленно отъезжающей камерой, работа фотографа с моделью. До этого долго шли титры в виде скринсейвера с меняющейся неоновой подсветкой. Все это напоминало погружение и медитацию, в техно- сферу, иное измерение, не человеческое. Ведь неоновый свет, его свечение не встречается в природе, это символ искусственного, техногенного, не естественного, а скорее противоестественного и, вместе с тем, современного, модного, запредельного. Это цвет и свет дискотек и модельных подиумов, ночной жизни города, другой жизни, во многом противоположной свету дня, во многом потусторонней, непонятной, пугающей, смертельно опасной и, вместе с тем, загадочной, манящей.

Если понимать и трактовать буквально, то любовь к потустороннему, загробному миру в предельном выражении этого влечения есть некрофилия, и в этом фильме она показана со всей пугающей откровенностью, включая лесбийские занятия сексом с трупом в морге.

Искусственной красоте богемных «львиц» модельного бизнеса противопоставлена естественная красота 16-летней провинциалки, которая, словно молодой Растиньяк, приезжает покорять большой город, полная идеалистических представлений и надежд. В умах, романтизму 19 века, на смену пришел экзистенциальный ужас человеческого существования 21 века. Гимн человеку и его красоте превращается в его насилие и похороны, торжеству власти искусственного и безжизненного совершенства.

Естественной красоте, наполненной искрой жизни, харизмой, неуловимым шармом и изюминкой в результате, во многом, как раз благодаря этой самой девичьей наивности, грёзам под луной, наполненностью внутренним содержанием в виде фантазий и надежд, ну и, конечно, силе молодости — противостоит циничный, холодный взгляд рассчитанных пропорций, совершенства формы, пожертвовавшей содержанием, натянутой кожи лица и тела, вследствие большого числа хирургических вмешательств, превративших лицо в безжизненную, лишенную мимики маску.

Такая искусственная, созданная красота и выхолощенная жизнь, в поиске идеальной формы, формы возведенной в абсолют, превращает моделей в вещи, в живых манекенов, кукол, в форму без содержания, превращает субъекта в объект.

Полагаю этим определено такое изобилие сексуальных перверсий в фейшн индустрии как в фильме, так и в реальной жизни. Отношение к другому как к объекту, взгляд на него как на притягательную вещь, обладающую характеристикой, которая так возбуждает есть фетишизм и в своих проявлениях он многообразен: это гомосексуальность как мужчин, так и женщин, БДСМ, эксбиционизм, вуайеризм, педофилия и некрофилия.

Своеобразный клуб искусственных или бионических женщин («Пластический хирург называет меня бионической женщиной!») защищает свою власть в закрытом мире модельного бизнеса от проникновения в него молодых девушек с естественной красотой.

Возглавляет и организует повсеместный контроль визажистка, через руки которой проходят все новые модели. Она же лесбиянка и некрофил, она же, собственно и является неоновым демоном фильма (об этом же визуально ясно намекает и её татуировка на груди под конец фильма с черными крыльями падшего ангела).

Главной героини досталась роль жертвы, которой она становится, отвергнув пути других исходов, не смертельных, предлагаемых ей ухаживающим за ней парнем и собственно самой демонессой-визажисткой, также испытывающей к ней сексуальное желание. Визажистка с самого начала фильма предлагает героине выбрать кем она в этом, новом для неё мире, может стать — едой или сексом, расставляет ловушку, в которую та попадает и, отвергнув секс, фатально становится едой, причем едой в буквальном смысле — после расправы, её съедают.

Кажется, каннибализм как способ магического мышления никуда не делся, несмотря на все достижения цивилизации. Модели буквально съедают обладающую необъяснимой харизмой и притягательностью, обошедшую их самих конкурентку, купаются в её крови (обмазывают кровью всё тело, всю кожу, принимают кровавую ванну). Всё ради того, чтобы завладеть силой и качествами убитого врага. Как первобытный охотник выпивает кровь убитого хищника, чтобы завладеть его силой и ловкостью.

Фильм вылился бы в красивую форму о других формах в мире форм, если бы автор сценария, он же режиссер, Николас Виндинг Рефн не добавил содержания в виде 3 интересных сцен-диалогов — загадочных, философских и заставляющих задуматься.

Первая сцена-диалог с вопросом «ты еда или секс?» отсылает меня к диалогу из «Матрицы» Морфеуса с также ново-обращающимся Нео, которому предстоит сделать выбор — «какую таблетку выберешь красную или синюю?» Кстати, красивая сцена, когда фотограф подходит к модели в пустом, залитым белым цветом пространстве, и они как бы зависают вдвоем в пустоте — тоже отсылка к «Матрице».

Вторая сцена напомнила скорее «Шоссе в никуда» Дэвида Линча: он и она разговаривают о Луне как о всевидящем глазе в темноте небес, на фоне горящего неоновыми огнями ночного города внизу.

Третья сцена-диалог — с модельером в ресторане: «ты скажешь, что главное — это внутренний мир, только, боюсь, не будь она красива, ты бы на нее даже не посмотрел».

Что важнее форма или содержание? — вопрос, мучавший философов начиная с Платона, здесь, в этом фильме сводится к доказательству на примере: в мире торжества форм отказ от себя, своей души, внутреннего содержания ведет к опустошению и патологизации существования, в конечном итоге, к некрофилии как к предельному выражению влечения к форме.

lifedict.ru

Кто на свете всех милее?

Это было очень правильное решение — впервые показать фильм «Неоновый Демон» (режиссер Николас Виндинг Рефн) именно на Каннском кинофестивале, еще и в конкурсной программе. В городе, где витрины магазинов сводят с ума вновь приехавших модниц и туристов, в стране, где из ничего умеют сделать «красиво» и весело при этом произнести «вуаля». Потому что фильм «Неоновый демон» — не просто о молодых девушках, которым кружит голову мир моды, не только о красоте и закулисье модельного бизнеса. Фильм — о том, сколько счастья, горя и проблем приносит в жизни красота. «Не родись красивой» — сказали бы в России. И еще скажут, посмотрев кино после 28 июля (а именно тогда фильм выходит в прокат).

Фильм «Неоновый демон» снят так, что его нужно не просто смотреть, а разглядывать. Как создан образ, макияж, подобран Look — с первого же кадра. Для Эль Фаннинг, играющей красавицу-провинциалку, приехавшую покорять Лос-Анджелес, это звездная роль. Актриса еще нигде так не сыграла — ни в «Трамбо», ни в «Малифисенте», ни в «Загадочной истории Бенджамина Баттона». Ее роль в «Неоновом демоне» — мечта любой актрисы и модели — так подробно и красиво снимает ее режиссер. При таком способе съемки супермодель можно сделать практически из любой девчонки с неплохими внешними данными. Но тут еще есть, что снимать. Безупречная кожа, стройная фигура, прозрачные глаза, густые волосы… И актрисе — малейшим движением губ, взглядом, позой, молчанием удается передать, что именно чувствует молодая девушка, знающая, что красива, что все хотят ею обладать. Это превосходство, перерастающее в нарциссизм и влюбленность в себя — главная составляющая образа провинциальной девушки Джесси. Контраст ее жизни — дорогие коллекции и шоу-румы на фоне затрапезного мотеля с отклеивающимися обоями на окраине. Но красота нуждается в защите, иначе на нее сможет посягнуть любой — ведь прекрасное действительно сводит людей с ума. Десять человек посмотрят на розу, но один сорвет ее. Киану Ривз играет такого — охотника за красотой, без правил. Хозяина мотеля, который знает, что в Лос-Анджелес в поисках счастья съезжаются юные неопытные и еще безмозглые милашки со всей страны. Денег у них пока нет. Но на них можно заработать и даже стать на какое-то время обладателем этой красоты. Причем, достичь этого любым способом.

Джена Мэлоун — одна из звезд «Голодных игр» — также играет охотницу за красотой — мстительную и властную лесбиянку, у которой свои правила жизни. Она работает визажистом. Но рисует людям лица не только для подиума и съемки, но и …в морге. Фильм определен по жанру как фэшн-хоррор, так что страшного в нем столько же, сколько красивого. Кукольная Бэлла Хиткот призвана в фильм показать разницу между красотой естественной и сделанной. Но, если начало фильма — некое упивание красотой, то к концу изображенное на экране становится все отвратительнее и отвратительнее. Весь фильм построен на оттенках, картинах, позах, взглядах, нарядах. Диалоги тут кажутся лишними — тем более они намеренно просты до примитивности. Но сцены в картине показывают проблемы, которые в изображаемом мире одним так важны, а другим кажутся глупыми и надуманными. Лишний килограмм, выбор дизайнера — почему эта, а не та, вдохновение художника, создающего портфолио… В этом мире главная преграда — кровавая зависть, выстроенная на патологической ревности. «Кто на свете всех милее?» И как далеко эта ненависть может завести? Финал «Неонового демона» — сплошь иносказание. Смотреть невозможно, но смысл еще должен дойти.

Люди из мира моды — от изысканных фриков до дизайнеров — будут пересматривать «Неонового демона» бесконечно, буквально затерев его глазами до дыр, а потом возведут его в культ — как произошло с «Черным лебедем» Даррена Аронофски. Люди попроще поставят картину на одну доску с «Шоу Герлз» Пола Верховена. Люди, которые находятся далеко от мира красоты и давно забыли, что она значит, или нашли ее в чем-то другом, не во внешнем, будут раздражаться, смотря «Неонового демона», и, может быть, даже уйдут с показа. Впечатлительным, не склонным искать аллегории и скрытый смысл, пожалуй, лучше просто самоиспариться из зала с последних сцен…

Приготовьтесь, перед тем, как пойти на эту картину, услышать самые противоречивые мнения о ней. Но составьте все-таки свое.

rg.ru

Рецензия на фильм «Неоновый демон»

В российский прокат выходит провокационная лента Николаса Виндинга Рефна «Неоновый демон», которая была представлена на Каннском кинофестивале в основной программе. Сюжет фильма очень прост: провинциальная девушка приезжает в Лос-Анджелес, чтобы стать знаменитой. Но не отступая от древних обычаев кинокритиков, после просмотра картины, столь красочно эксплуатирующей насилие и табу, публика разделилась на два противоборствующих лагеря. Одни воспевали автору дифирамбы, а другие громко освистали его прямо в зале. Кому же всё-таки не рекомендуется смотреть новый опус режиссёра «Драйва», и кому он точно придётся по вкусу?