звезда «Нимфоманки» о роли андроида в новой фантастической драме: Кино: Культура: Lenta.ru
Российский кинопрокат постепенно отходит от многомесячной паузы, вызванной пандемией коронавируса, — и на экраны уже начинают выходить заметные фильмы. Главная премьера этой недели — фантастическая драма Гэвина Ротери «Мой создатель», повествующая об ученом, который пытается загрузить сознание покойной жены в созданного им самим андроида. Робота в этой вдумчивой и меланхоличной картине сыграла Стейси Мартин, актриса, которая прославилась требовавшими от нее полного обнажения ролями в «Нимфоманке» Ларса фон Триера и «Молодом Годаре» Мишеля Хазанавичуса, а в «Моем создателе», напротив, была вынуждена облачаться в полное робообмундирование. «Лента.ру» поговорила с Мартин о фильме.
«Лента.ру»: Каким темам посвящен «Мой создатель»?
Стейси Мартин: Это кино о любви и горечи утраты — но также и об идентичности. Все эти темы раскрываются через сюжет об ученом, который создает андроида J3, чтобы таким образом воссоединиться с покойной женой.
Вы ведь, соответственно, сыграли и жену, и андроида?
Даже больше. Я играю и Джулс, и J3, а еще озвучиваю J2 — предыдущую, неудачную версию. J3 и J2, как и предшествовавшая им J1, в определенном роде все являются эхами Джулс, ушедшей из жизни жены Джорджа, героя Тео Джеймса. J3 — его наиболее продвинутое творение. Она — полноценный, почти человекоподобный робот.
Как вы попали в этот проект?
На самом деле я подключилась, еще когда он существовал только в виде сценария — мне сразу очень понравилась история. Мне показалась очень интересной идея героя, который так тяжело переживает горе, что превращает его в источник творческой, продуктивной энергии — Джордж создает роботов, потому что не способен смириться со смертью жены. В сценарии, который режиссер «Моего создателя» Гэвин Ротери написал там, к тому же уже чувствовалось его мощное видение того, как эта история будет снята. Какое-то время от него и продюсеров не было новостей, а спустя год после того, как я впервые прочитала сценарий, они мне позвонили и предложили обсудить участие в фильме.
Мы встретились с Гэвином — и он не замолкал, наверное, целый час. Я только чай пила и не успевала даже слово вставить. Такая страсть не могла не подкупать. Я влюбилась в проект, потому что Ротери так сильно горел им. Решиться на участие было, в общем, очень и очень легко.
Что было для вас главным вызовом в работе над «Моим создателем»?
Вообще, меня с самого начала больше всего привлекла идея сыграть робота — ничего подобного я прежде не делала. У меня где-то в дневниках даже записано: моя следующая роль должна быть прямой противоположностью того, что я делала раньше. И список составила возможных ролей, которые бы подходили под этот принцип. Сыграть робота было в самом вверху этого списка. И тут мне предлагают эту роль, представляете? Это был знак. Меня интриговал сам процесс. Каково это играть робота? Тем более, что хотя J3 и андроид, но у нее есть собственная личность. Даже душа. Она думает и чувствует, как человек, но вот двигается, функционирует иначе. Мне также показалось интересным, что Гэвин очень ясно дал понять: он хотел, чтобы J3, J2 и J1 отличались от всех предыдущих роботов в истории кино.
Чтобы каждая из них обладала отдельной, особенной сущностью.
Как выглядел сам процесс работы над ролью?
Он невероятно сильно отличался от любого опыта, который у меня был в кино до этого. В других ролях мне нужно было отталкиваться от самой себя — вырабатывать связь или эмпатию к своей героине и выстраивать ее характер на основе собственных чувств. А в случае J3 персонаж так сильно определялся внешним видом, что уже сам костюм андроида задавал импульс для моей игры. Ротери к тому же очень четко описывал, как он видит эволюцию персонажа. С каждой фазой своего создания J3 должна была становиться все более и более человекоподобной. Я знала, как будет меняться ее цвет, какими будут линии на ее лице.
А потом мне приходилось всю эту машинерию на себя надевать
Стейси Мартин
.
Все спецэффекты в фильме аналоговые. Никакого CGI. По-моему, это очень умное режиссерское решение — так моя героиня выглядит намного более реальной, чем если бы она была нарисована на компьютере или если бы мы создавали ее с помощью motion capture.
Так что на мне целыми днями был полный костюм робота — буквально с ног до головы была покрыта протезами. Это определяло буквально все — как я двигалась, как говорила, даже как думала. Никогда даже не могла представить, что костюм может так мощно влиять на твою игру.
«Мой создатель», получается, был полноценным авторским кино Гэвина Ротери?
Да, он придумал почти все в этом фильме — от идеи сюжета до дизайна. Он с самого начала сказал мне, что хочет использовать как можно больше рукотворных спецэффектов, включая как костюм, так и декорации на площадке. Поэтому все в «Моем создателе» так органично сочетается друг с другом. Текстуры, цвета, даже шрифты определяют то, как каждый робот двигается, например. Я знала, что у Ротери была блестящая идея, но не могла и вообразить, что ему удастся воплотить ее настолько полноценно, без всяких компромиссов. Благодаря четкости его видения я могла расслабиться на площадке. В сущности, я себя чувствовала как ребенок в песочнице. И это при том, что когда ты каждое утро перед съемками по пять часов проводишь на гриме, все, чего тебе хочется, это ворчать.
Это очень утомительный процесс, поверьте. И даже когда он заканчивается, тебе не становится легче — потому что буквально все твое тело оказывается покрыто костюмом. Я с большим трудом слышала, что говорят люди вокруг — потому что на мне были специальные уши-протезы, в которых себя чувствуешь, как в зимних наушниках. Ни черта не слышно! Все мое лицо было покрыто гримом настолько, что мои собственные эмоции вообще никак не считывались на нем. Поэтому на площадке я неизбежно все время была в образе — и все вокруг видели не меня, а персонажа. Проще говоря, человеческое общение вдруг стало почти невозможным. Но именно это и требовалось — я же, в конце концов, играла робота!
«Мой создатель» (Archive) вышел в российский прокат 13 августа
«Все вокруг бурлило» Звезда «Нимфоманки» пустилась во все тяжкие с молодым Годаром: Кино: Культура: Lenta.ru
В российский прокат выходит фильм «Молодой Годар» — портрет культового режиссера в критический для него и для Франции период волнений 1968-го.
В то время вся Франция была охвачена волной протестов и жаждой перемен — и Годар, к тому времени уже ставший идолом для молодого поколения, не мог остаться в стороне. Фильм известного по оскароносному «Артисту» режиссера Мишеля Хазанавичюса основан на воспоминаниях бывшей супруги Жан-Люка Годара, актрисы и писательницы Анн Вяземски. Ее в новом фильме сыграла Стейси Мартин, а молодого Годара — Луи Гаррель. Мартин, прославившаяся благодаря фильму Ларса фон Триера «Нимфоманка», рассказала «Ленте.ру», почему «Молодой Годар» получился комедией.
«Лента.ру»: Стейси, что для вас значит 1968 год? Вы читали о событиях, всколыхнувших тогда Францию?
Стейси Мартин: Конечно, я же тут выросла, ходила во французскую школу. Та эпоха сильно повлияла на будущее, привела к серьезным переменам в стране. Люди тогда задались чувствительными политическими вопросами и явно подняли градус дискуссии. Студенты, профсоюзы хотели сказать «нет» правительству и делали это, как умели. Можно сказать, Французская Республика до сих пор пожинает плоды 1968-го.
Но вы в «Молодом Годаре», похоже, видите в этой значимой для истории и политики эпохе повод и для комедии?
Ну да, мы увидели возможность для не совсем серьезного фильма. Мишелю Хазанавичюсу не хотелось «грузить» зрителей — цель была, напротив, развлечь. И отпраздновать завоевания поколения 1960-х. Для меня самыми захватывающими стали съемки манифестаций. Никогда не видела на площадке такой большой массовки, и чтобы одновременно в толпе разворачивалось столько событий.
Ваша героиня ведь наполовину русская, аристократка из семьи князей Вяземских. С другой стороны, она внучка классика французской литературы Франсуа Мориака. Имидж бунтарки, очевидно, контрастировал с ее происхождением, да и в самом фильме журналисты атакуют Анну вопросами, что думают о ее провокационном творчестве родственники. Наверное, непросто, будучи из такой семьи, ассоциироваться с Годаром?
Во всех интервью Анн Вяземски шутила над интересом к ее знаменитым родственникам. Я читала ее книгу воспоминаний, и сценарий, надо сказать, весьма близок к первоисточнику.
Но до съемок не встречалась с автором, решила довериться собственному пониманию. Моя героиня молода и влюблена, должно быть, она не слишком задумывалась, кто она и кем были ее родители. Ее душа и тело принадлежали настоящему времени, она жила здесь и сейчас. Все вокруг бурлило, менялось — и в культурном плане, и в женском вопросе. Знаете, это так захватывающе — попасть в свое время. И мне увлекательно было просто существовать в пространстве картины. Хотя внешне я, по-моему, не очень похожа на Анн.
Ваша героиня ведь и сама творческая натура, но в отношениях с Годаром ей приходится скорее быть ведомой, поддержкой ему.
Наверное, поэтому их брак не мог продлиться слишком долго. Она поняла, что нуждается в развитии, она выросла, многому научилась. Анн, конечно, сильная, самодостаточная личность. Но этот этап — жизнь с Годаром — был важен и нужен ей. Она восхищалась Жан-Люком, и роль музы помогла ей определиться с собственными жизненными целями. Ей, как бы это выразиться… стало что сказать самой — и как писательнице, и как актрисе.
Отношения Годара и Вяземски в фильме выглядят нежными, мягкими, иногда забавными, видно, насколько любовь их вдохновляет. Но муза полюбила художника одним — а он взял и изменился. Это и привело к расставанию. Как моя героиня говорит о бывшем возлюбленном, когда он пытался свести счеты с жизнью: «Он тогда не умер, но что-то в нем умерло навсегда».
А что вы думаете про кино без режиссера? Годар приходит к этой идее в конце фильма: его новая съемочная группа голосует, какой быть чуть ли не каждой сцене. Вам такое близко, или режиссер, по-вашему, все же должен быть диктатором?
Мне нравится работать с режиссером, который держит все в своих руках. Когда все знают, что он тут главный. То есть мне нравится сотрудничать, пробовать что-то вместе, но должен быть кто-то, кто решит, что же мы в итоге делаем. Мне кажется, для Годара это был лишь период, и позже он вернется к режиссерскому, авторскому кино. Да и не уверена, что полное отсутствие постановщика в принципе возможно: просто направляя на что-то камеру, вы уже режиссируете.
Ларс фон Триер, между прочим, снял фильм «Самый главный босс», где «режиссером и оператором» объявил… камеру в офисе.
Но это же была своего рода игра! Причем и такая игра невозможна без режиссерской руки и мысли, ведь он выбирает, где камеру поставить, сколько этих камер будет и что вырезать при монтаже.
Ну, в «Нимфоманке», где вы снялись, режиссер уже не отказывался отвечать за то, что в кадре; что важного для себя вы вынесли из работы с Триером?
Он поверил в меня, когда никто не верил. Помог убедиться, что я могу быть актрисой, научил относиться к работе весело, помог внутренне раскрепоститься и не бояться непредсказуемого.
«Молодой Годар» выходит в российский прокат 16 ноября
Нимфоманка: Том. Я (2013) — Стейси Мартин в роли молодого Джо
Молодой Джо
:
Теперь я понимаю.
Женатый мужчина в поезде : Что это вы понимаете?
Молодой Джо : Почему ты не занимался с нами сексом.
Женатый мужчина в поезде
:
Это было не потому, что я не хотел.
Молодой Джо : [Джо улыбается и хватает свой член] Ух ты. Он такой большой, не правда ли.
Женатый мужчина в поезде : Я умоляю тебя. Не. Пожалуйста, не надо.
Молодой Джо
:
Ты был чертовски возбужден.
Женатый мужчина в поезде : [Джо начинает делать мужчине минет] Ах, бля! О, ты очень хорош в этом! Поднесите к горлу.
Женатый мужчина в поезде
:
[другие пассажиры смотрят на мужчину в огромном шоке]
Эм, Джо? Стоп, они смотрят на нас.
Молодой Джо : Мне все равно. Я хочу, чтобы ты кончил мне в лицо.
Женатый мужчина в поезде : Я кончу тебе в лицо! О Боже!
Молодой Джо : [Он кончает Джо в лицо] Да! Ты удивительный!
Дирижер : Ты! Остановись прямо там!
Женатый мужчина в поезде
:
Тебе лучше бежать.
Молодой Джо : Ну, я тоже могу предложить ему минет.
Интервью со Стейси Мартин и Кристианом Слейтером о нимфоманке
Перейти к основному содержанию
- Главная »
- Интервью со Стейси Мартин и Кристианом Слейтером о нимфоманке
Мы садимся со Стейси Мартин из Nymphomaniac и Кристианом Слейтером, чтобы поговорить об обнажении всего ради последней работы Ларса фон Триера.
Мэтью Шухман | |
| Количество комментариев:0
Секс. Если вы не хотите копать глубже, легко заявить, что это все, что датский режиссер Лас фон Триер хотел показать на экране в своем последнем фильме «9».0051 Нимфоманка . Оба тома Нимфоманка содержат в себе больше, чем некоторые готовы признать, и все же ставят некоторых из своих мощных звезд в довольно рискованное положение. Мы встретились с двумя из них, Стейси Мартин и Кристианом Слейтером, и поразмышляли над тем, каково это работать с таким режиссером, как фон Триер, и как легко ему выложиться. Особенно для Мартина, который в свои 22 года сыграл Молодого Джо, подростковую и 20-летнюю версию сексуально предприимчивой героини Шарлотты Генсбур в фильме «9».0051 Нимфоманка Том I . Во время фильма у Джо появилось много плотских желаний, а Слейтер сыграла ее очень доброго и интеллектуального отца. Вместе они составили очаровательную пару для разговора.
Ребята, что вы подумали о сценарии, когда впервые его прочитали?
Стейси Мартин: Очень понравилось. Мне понравился весь сюжет, юмор. Я думал: «Как все это будет работать?» Я имею в виду, что это сумасшедшая история. Для меня это был первый сценарий, который я прочитал, рассматривая роль. Так что было интересно пройти через этот процесс в первый раз.
Для такой ранней роли она была для тебя очень уязвимой. Это было сложно?
СМ: Было и не было. Когда я читал Джо, я увидел в нем много от Шарлотты, но я также увидел кого-то очень одинокого, но при этом очень решительного в себе. В ней много противоречий. Для актера это подарок, потому что ты работаешь над персонажем, который так далек от тебя, и это много работы. Это магия быть актером. Вы можете просто полностью погрузиться в чужой разум. Это что-то безумное, необычное и сложное.
Много раз, когда вы являетесь человеком, который сейчас отражает кого-то позже во времени, вы хотите как бы получить их чувства. Не обязательно подражать им, но как бы посмотреть, кто они. Ваша история действительно строит то, кем она станет. На этот раз все пошло наоборот?
СМ: С Шарлоттой мы на самом деле не говорили о Джо, на что многие люди сказали бы: «(Вздох) Вы не делали это вместе?» Нет, мы этого не сделали. На самом деле мы, наверное, много говорили о семье, но на самом деле мы не готовились вместе. Для меня это было здорово, потому что Джо, я играю ее в годы ее становления. Она многое открывает, поэтому я не хотел иметь четкое представление о том, кем она была, потому что она не знает, кто она в этом возрасте. Я хотел сохранить любопытство и возможности. Когда Шарлотта вступает во владение, она знает, кто она, она знает, во что верит.
Сколько раз вы ходили на прослушивания и перезвоны?
SM: Я был на двух прослушиваниях в Лондоне, а потом на кинопробе. В тот момент я понятия не имел, что такое экранный тест. «Что ты имеешь в виду? Они собираются тестировать камеры? «Нет. Это хороший знак, если вы пойдете на кинопробу». Это классно.
Как это сработало для вас [Кристиан Слейтер]? Они просто позвонили тебе и сказали: «Снимайся в моем фильме»?
Кристиан Слейтер: Нет. Для меня это был мой агент. Мой агент Даррен Богосян читал что-то вроде агентской лекции в Дании. Он взял поездку, чтобы встретиться, я думаю, это было полтора часа езды до студии Ларса, чтобы встретиться с ними. Он назвал мое имя там, и они сказали: «О, это определенно не то имя, которое мы бы придумали, чтобы играть отца, но это интересно». Потом они захотели посмотреть, как я выгляжу сейчас. Я выглядел достаточно взрослым, чтобы играть отца? Я, конечно, использовал небольшую хитрость. Я использовал косметику жены, чтобы убрать темные круги под глазами, отправил им фото, и они сказали: «О, да. Он выглядит достаточно болезненным. Мы можем сделать это.»
Присоединяйтесь к нашему списку рассылки
Получите лучшее из Den of Geek прямо на ваш почтовый ящик!
Цветы тоже прислали?
CS: Да, «Нам лучше схватить его сейчас, пока он…» Вот и все. Я был очень, очень, очень счастлив. Я был очень взволнован тем, что мое имя было брошено в него, потому что это определенно не та роль, в которой люди обязательно видели меня или не обязательно увидят меня, но я думал, что это особенная роль, и я был взволнован, счастлив , и очень удивился. Чтобы получить возможность работать с кем-то вроде Ларса, я был одновременно взволнован, напуган и трепетен. Я был очень взволнован.
Если Ларс предлагает вам что-то, вы автоматически берете это? Или вы хотите пройти сценарий и прочее?
CS: Нет. Я был так взволнован перспективой работать с ним. Я сказал «да», и все, что я знал, это то, что я буду играть отца Джо. Вот оно. Потом я получил сценарий, и он был очень пугающим и очень насыщенным. «Теперь я в этом и должен выучить эти речи о деревьях и ясенях. Как это будет работать? И есть сцена в больнице…» Впервые я встретил Ларса в Германии, в Кёльне, где мы снимали часть этого. Он пригласил меня на ужин, и мы были только вдвоем, и мы отлично поговорили. Он был таким феноменально приземленным, и я сразу почувствовала себя в безопасности и комфортно с ним. Я просто чувствовал, что сделал бы что-нибудь с этим парнем.
Была ли импровизация? Или все это было в сценарии?
СМ: Есть немного. Не так много.
CS: Я бы не сказал, что там было так много импровизации, но в сценарии была бы строчка вроде «Отец выпадает из лучших». Что-то в этом роде. Нам дали много свободы и простор для творчества. Одна из замечательных вещей, которые я помню, это то, что у меня была одна из речей о деревьях, и я думаю, что быть актером в Голливуде во многом означает: «Давайте начнем. У нас большая речь. Давайте получим те страницы, которые должны получить». В этом, как правило, все дело. Это было больше связано с получением моментов. Для меня было замечательно переключать передачи и слышать: «Помедленнее. Не принимайте близко к сердцу. Мы никуда не пойдем. Никто не хочет быть где-то еще. Это действительно то, чем мы сейчас занимаемся. Нам не нужно быть на другой вечеринке. Мы действительно можем просто позволить себе быть в моменте и не торопиться, а просто не торопиться и получать его».
Я давно читал, что Бьорк посоветовала Николь Кидман не браться за роль в Догвилль . Вы чувствовали себя напуганными, зная послужной список Ларса и то, через что он заставляет актеров пройти?
СМ: Нет. Думаю, с Бьорк и Ларсом это слишком гении, и они не пойдут на компромисс.
Так Николь Кидман не гений?
СМ: Нет, она. (смеется)
CS: Люди по-разному относятся к Ларсу.
SM: От человека к человеку.
CS: Это. Я думаю, то же самое, как вы сказали ранее, с его фильмами. Люди их либо любят, либо боятся, либо совсем наоборот. Он просто такой тип личности. С первого момента, когда я встретил его, я полюбил его за то, какой он милый. Для меня он был просто феноменально милым, нежным и забавным. У него определенно очень ироничное чувство юмора. Мы снимали эти сцены, и они были очень напряженными и очень актерскими. Он позволял этим моментам происходить, а в конце подходил и говорил: «Ну, ты, наверное, больше никогда не будешь работать». Если вы вообще не уверены в себе или не понимаете этого, вы будете в шоке от этого. Я просто сказал: «Да, хорошо, приятель. Это весело». Я бы посмеялся над такими вещами и постарался бы не воспринимать это всерьез. Я был в других ситуациях, когда режиссеры приходили и говорили: «О, это было потрясающе. У нас действительно есть что-то особенное». А потом вы видите это позже, и это ужасно. Это было противоположностью тому.
Думаю, вам обоим будет интересно сыграть эти роли. В будущем вы, ребята, будете смотреть на вещи немного по-другому? Заставит ли это вас больше хотеть бросить себе вызов или больше заинтересоваться чем-то другим?
SM: Это полностью повлияло на мою жизнь, потому что теперь я оказался в ситуации, когда я могу позволить себе роскошь работать над тем, что мне так нравится. Будет это с Ларсом фон Триером, голливудским фильмом или Диснеем или нет, я открыта для любых возможностей, потому что это моя работа как актрисы. Вот что так захватывающе: возможно, сделать противоположное тому, что я только что сделал. Я бы снова поработал с Ларсом, если бы он снялся в другом фильме. Для меня только что открылся целый новый мир.
Какой у тебя следующий проект?
CS: Что ж, я работал над этим фильмом Машина времени в джакузи, часть 2 , и это было очень весело. Я прекрасно провел время, делая это. Эти ребята, Крейг [Робинсон], Роб [Кордри] и Стив Пинк, были замечательны. Хороший опыт. Я думаю, что дальше я работаю над этим фильмом с Эдом Харрисом. Поработав с кем-то вроде Ларса фон Триера и получив этот опыт, двигая вещи в определенном направлении, вы как бы пристрастились к этому, и это становится всем, чем вы хотите заниматься. Вы хотите работать с художниками и людьми, которые готовы рискнуть и действительно выйти за рамки возможного. Это было очень захватывающе.
Я думаю, что саундтрек к фильму просто потрясающий. Это так идеально подходило. Я разговаривал с Кирстен Данст после «Меланхолии ». Она сказала, что в свободное от съемок время она была одержима повторным прослушиванием Beach House. Мне интересно, слушали ли вы, ребята, какую-нибудь музыку, когда на самом деле не снимались.
SM: Нет, не какую-то конкретную музыку. Когда ты на съемочной площадке и не снимаешься, замечательно то, что все такие замечательные. Он построил вокруг себя семью. Он работал с теми же людьми. Художник по костюмам сделал Рассекая волны вместе с ним. Так что это действительно удивительно. Вы просто проводите с ними время. Несмотря на то, что опыт на съемочной площадке был невероятным, то, что я беру с собой, — это опыт вне съемочной площадки со всеми этими удивительными творческими людьми.
CS: Вы действительно видите, как сильно они его любят. Они просто смотрели на него с такой любовью. Вы просто чувствуете, что каждый, кто там находится, полностью посвящен тому, чтобы воплотить в жизнь то, что он видит.
Иногда его считают антиамериканцем, но он выбирает невероятные американские песни, такие как песня Talking Heads. Идеальный.
CS: У него отличный музыкальный вкус. Музыка определенно провела меня через разные периоды моей жизни. У меня были темы, которые я слушал, и музыка, безусловно, является жизненно важной частью. Но на мой вкус, я не знаю. Даже слушать, как Бейонсе поет «Survivor», иногда полезно для меня. Я вхожу в это. Но Билли Джоэл и Фрэнк Синатра. Я как бы нахожу тот, который мне нравится, и я придерживаюсь его. Это просто как-то зацикливается в моей голове.
Когда вы только начинали свою карьеру, могли ли вы вспомнить моменты, когда вы были в ужасе?
CS: Ага. Черт, да. Я вырос в Нью-Йорке и был просто ребенком, который дурачился в этом бизнесе. Я играл в театре и получил там отличный опыт, и мне это нравилось. Помню, я был очень взволнован тем, что получил работу в Radio City для участия в рождественском спектакле. Я подумал: «Вот оно. Я сделал это!» Затем я получил эту работу в The Name of the Rose , где я играл монаха 13 века, у которого была довольно откровенная любовная сцена в этом фильме. Мне было лет 15. Помню, в тот момент мне было особенно страшно. И работать с Шоном Коннери было пугающе. Я был всего лишь ребенком с улиц Манхэттена, втянутым в это, в халате и с бритой головой. Это было странно. Захватывающий, но сумасшедший.
Для такого резкого фильма между вами двумя были настоящие темы нежности. Я думал, что это действительно особенная вещь. Я думаю, может быть, поэтому они соединили вас вместе. Но была определенная химия. Это было важным элементом в контексте всего фильма. Это было отдельно от фильма, но, тем не менее, реально. Он развивался по ходу фильма?
СМ: Это очень деликатные отношения. Для меня отношения с папой всегда постоянны. Когда он умирает, он всегда остается частью ее, и она всегда связана с ним очень интимным образом, который не имеет ничего общего с остальной частью ее жизни. Это тот самый якорь, который держит ее на плаву. Это так по-человечески. Вот когда вы видите, что у нее есть чувства, в некотором роде, потому что она так их лишена. Вы просто думаете: «Она робот?» Он самый важный человек в ее жизни. Вы подключаетесь к этому, потому что все мы в какой-то момент говорим: «Вот черт».
CS: Ага. Определенно важный ингредиент, который должен быть в фильме. Да, когда я посмотрел на это, потеря ее отца, эти отношения, которые были на самом деле уместными и честными с кем-то, кому она действительно доверяла — потеря этого человека создает очень глубокий колодец и пустоту в ее характере. Я думаю, что она тратит много времени, пытаясь вернуть себе эти чувства.
Можете ли вы представить, как бы вы, мужчина, чувствовали себя с такой дочерью?
CS: Боже мой.
