Дизайнеры Atelier Caito for Herve Pierre — о Мелании Трамп и будущем моды
В первую очередь Atelier Caito for Herve Pierre ассоциируется с тем самым платьем Мелании Трамп, которое она надела на инаугурационный бал. С одной стороны, бренд — новичок на мировой модной арене (был запущен в 2017 году), с другой — Пьер Эрве и Николя Каито знают индустрию так давно, что даже не верится, что запуск собственного проекта занял у них столько времени. За плечами дизайнеров работа в Lanvin, Oscar de la Renta, Balmain, Maison Martin Margiela и других крупных домах. А Пьер Эрве в течение 15 лет был креативным директором Carolina Herrera.
— Как долго вы знаете друг друга?
Пьер: Впервые мы встретились 11 сентября 2001 года. Николя прилетел в Нью-Йорк накануне для рабочего собеседования. Помню, как пришел на работу удостовериться, что все в порядке: все было перекрыто, а мне надо было попасть в офис, убедиться, что никто из сотрудников не живет на Манхэттене, туда ведь нельзя было попасть.
Одним словом, обстоятельства встречи были странными. Но вместе мы работаем последние три года.
Реклама на РБК www.adv.rbc.ru
Николя: А отвечая на ваш вопрос — мы знаем друг друга 18 лет.
— В дизайнерских дуэтах всегда тяжело оценивать работу каждого из его участников: не всегда понятно, кто и за что отвечает. А у вас с этим как дела обстоят?
Николя: У нас особенный союз. Пьер отвечает за дизайн, все скетчи и идеи — его, а я их оживляю, облачаю в реальную форму, придаю объем. Пьер работает с плоской поверхностью, а я в 3D. Потом мы встречаемся во время примерок и на этой стадии начинаем обмениваться мыслями, потому что Пьер понимает конструкцию. Вот тут уже может быть какое-то смешение в том, кто и за что отвечает, но все же Пьер — креативный директор, а я, скорее, технический.
— Николя, Elle USA считает вас лучшим конструктором. Вас наградили этим статусом за работу в Atelier Caito for Herve Pierre или за ваши предыдущие проекты?
Николя: Знаете, когда я только пришел в эту сферу, мне был 21 год.
И начинал я в самой простой школе, с самых азов. Был интерном, подмастерьем, прошел очень много этапов. Сначала работал только с карманами, потом появились юбки, за ними — пояса юбок, подолы жакетов. У меня ушло восемь лет на то, чтобы научиться работать со всеми элементами. Когда я ушел из Lanvin, то в первую очередь решил подвести итоги и понять — кто я есть сейчас, что я умею, ведь я работал с разными мастерами и учился у множества людей. Наверное, это и есть причина, по которой меня наградили таким статусом.Пьер: Это как на кухне: вы не становитесь шефом, пока разносите воду.
Пьер Эрве
© пресс-служба
— Вместе вы проработали во множестве знаменитых модных домов, а вы, Пьер, были креативным директором бренда Carolina Herrera на протяжении 15 лет. Что сложнее, рискованнее и интереснее — отвечать за чужой или за свой бизнес?
Пьер: Работая в большом доме вроде Carolina Herrera, Dior или Balmain, ты будто находишься на круизном лайнере: можно нажать несколько кнопок, и люди ниже приведут механизм в работу.
А когда у тебя свое дело — это практически то же самое, что учиться грести на лодке с веслами. По сути, ты по-прежнему на водном транспорте, но приходится начинать сначала, как будто ты забыл все, что учил ранее: «Господи, я что, должен осуществлять все эти действия, чтобы лодка плыла?!» Когда открываешь свою компанию — это куда больший вызов, в первую очередь себе. Нужно по-прежнему попасть из точки А в точку Б, но способ транспортировки отличается.
Николя: Кроме того, у крупного бренда уже есть ДНК и нужно найти способ не разрушить систему, но при этом пытаться привнести что-то свое. Когда запускаешь компанию, ты создаешь ДНК с нуля, прорабатываешь каждый шаг, каждую деталь, спрашиваешь мнение каждого.
Пьер: Все, чему мы научились в крупных компаниях — производству, коммуникации, стратегическому мышлению, мы используем сейчас. Это подарок. Ты не стартуешь свежий, как весенняя маргаритка, а приходишь с четким планом действий: так, мы проходили это и это, у нас есть видение того, как платье должно быть сконструировано и как оно должно выглядеть.
Мы не цыплята, мы люди с опытом — в этом вся разница.
Николя: Это как с кулинарной книгой. В устоявшемся бренде ты действуешь строго по рецепту, а какие-то погрешности можно поправить.
— А как бы вы охарактеризовали ДНК своего дома, его эстетику? И кого вы считаете основной клиенткой?
Пьер: Что касается клиентки, то мы пытаемся создавать вещи на очень разные типы фигур, но при этом и для разных характеров. Наш бренд базируется не только на видении дизайнера. Что достаточно необычно — мы внимательные слушатели. Нас часто спрашивают, есть ли на в наших коллекциях бестселлер. И отчасти это ответ на ваш вопрос: у нас нет «мертвых лошадей». Мы работаем для самых разных женщин: молодых, богатых, в возрасте, среднего достатка, стараемся соответствовать самым разным запросам. Помню, однажды была клиентка, вся в татуировках, это было очень классно, но мы бы никогда не догадались, что она покупает наши платья. Мы смотрим на одежду со стороны: это ведь здорово, когда женщина с немодельным размером выглядит столь же хорошо в том же платье, что и модель на подиуме.
Николя Каито
© пресс-служба
— Вы представляете свои коллекции в мусульманских странах, включая Кувейт. Приходится ли вам как-то адаптировать вещи для местных клиентов?
Пьер: Иногда там и правда могут быть особые запросы: более закрытые платья, например. Поэтому мы никогда не поедем в Кувейт с платьями исключительно без рукавов, мы захватим модели, которые прикрывают руки. И нам не надо их переделывать или шить новые: подходящие модели и так всегда есть в коллекциях.
Николя: Мы небольшая компания, а потому можем позволить себе быть гибкими. Если клиентка видит платье без рукавов, и оно ей нравится, но ей нужно платье именно с рукавами, мы их добавим.
— А где у вас производство? Все на территории США?
Николя: Не просто в США, все сделано в Нью-Йорке, на 7-й авеню. Ранее американская индустрия моды была внушительной, но каждый день она сокращается. Глобальное влияние нельзя игнорировать. Мы привлекаем ремесленников, для нас это честь — иметь возможность заявить, что мы производим коллекции в Нью-Йорке.
— Верите ли вы, что будущее моды, в том числе вечерней, в технологиях? Платья из переработанных бутылок на дорожке «Оскара» — уже реальность.
Пьер: Думаю, что все именно к этому идет. Не знаю, в каком точно виде, ремесленники все равно останутся, люди по-прежнему будут хотеть носить все эти прекрасные итальянские ткани. Сложно ответить на этот вопрос. Мне кажется, будто сейчас 1971 год и вы спрашиваете меня про бигмак, а его просто еще не существует. Тяжело прогнозировать будущее моды. Мы уже отошли от окрашивания с помощью воды и используем иные методы. Внешняя оболочка вещей вряд ли поменяется, но подход к созданию будет другим.
Николя: Если подумать о том, какое ужасное воздействие масс-маркет оказывает на планету, понимаешь, что перемены неизбежны.
70% того, что производится массово, оказывается на свалке. Мода — это вторая самая загрязняющая среду отрасль промышленности после нефтяной.
Пьер: Мы выпускаем продукцию небольшими тиражами, от наших вещей не избавляются после сезона. Мы не участвуем в этой гонке, не стремимся отшить как можно больше и не разрушаем экологию своей деятельностью.
— Как часто у вас выходят коллекции? Каждый сезон новая? Или у вас есть основа, в которой периодически что-то появляется?
Пьер: Мы выпускаем коллекции дважды в год. Но, если честно, для нас сезон не важен. Показываем от 12 до 15–17 моделей, что-то перевыпускаем, немного меняя дизайн: играем с длиной, переделываем плечи. Я не вижу смысла делать больше. Даже для меня, человека, который очень любит моду, все эти бесконечные обновления — перебор. Вспомните Гальяно: он показывал по 90 моделей за показ, а потом попал в Christian Dior и началось: две кутюрные коллекции, две коллекции ready-to-wear, две круизные, а еще коллекции для его собственного бренда.
Когда я работал в Carolina Herrera, мне надо было производить так много вещей за сезон, что это превратилось в рутину, отлаженный процесс: так, делаем двубортный жакет, здесь ставим молнию, тут используем красный. В этом нет ничего радостного. Вот поэтому теперь мы делаем все в небольших количествах, продумываем и конструкцию, и дизайн, и крой.
Николя: Наши клиенты всегда могут вернуться в предыдущий сезон и заказать то, что им понравилось из прошлой коллекции.
Пьер: Это, кстати, хорошая проверка. Я, конечно, могу изловчиться и продать вам мечту один раз, но вот год спустя клиенты возвращаются и говорят: «Ваше платье — ожившая сказка!» Это лучший комплимент.
Вот у вас наверняка есть вещи, за которыми вы идете в определенные магазины: Saint Laurent делают идеальные брюки, у Prada — великолепные костюмы. Мы тоже предлагаем продукт, который клиенты хотят покупать только у нас и нигде более.
© пресс-служба
— Не могу не спросить о ваших клиентках, Пьер. Знаю, что вы давно работаете с Белым домом, одевали Лору Буш, Хиллари Клинтон, Мишель Обаму. У вас также много звездных клиентов, например, Леди Гага. С кем сложнее работать? С людьми из большой политики или большого шоу-бизнеса?
Пьер: Расскажу вам одну историю: это был первый день после рождественских каникул, третье января, если не ошибаюсь. Никогда не забуду два первых рабочих письма. В одном шла речь об ужине Мишель Обамы в Белом доме, организованном в честь президента Франции, и надо было предложить ей платье. Следующее письмо — от Harper’s Bazaar: «У нас Леди Гага на обложке», а далее три слова: «нагота», «пластик», «кружево». Это было очень забавно. Ближе к концу работы над платьями я постоянно напоминал себе: не перепутай ничего, а то не дай бог Мишель Обама получит платье Леди Гаги и наоборот.
Нет принципиальной разницы в работе с селебрити и политиком. Просто надо уважать обстоятельства, место и время. Шанель говорила, что нельзя идти в театр в образе моли, а на рынок в образе бабочки. Нужно всегда помнить о функции наряда, чтобы не выглядеть смехотворно.
— Пьер, как получилось, что вы стали стилистом в Белом доме?
Пьер: Если честно, я никогда не просил об этом. Знаете, я работал у Оскара де ла Ренты, а он был очень близок с Клинтонами. Впервые я пришел в Белый дом 25 лет назад и не в статусе стилиста, конечно же, а как помощник. Потом, когда я пришел в Carolina Herrera, клиенткой дома была миссис Буш. Так что в прошлом я был не стилистом, а, скорее, присутствовал на примерках, контролировал процесс. Миссис Обама изначально не была постоянной клиенткой Oscar de la Renta и Carolina Herrera, но стала ею, больше углубившись в моду, и я одевал ее несколько раз.
С Меланией Трамп иная история, хотя раньше мы с ней никогда не встречались: она искала стилиста, изучила мое портфолио и отметила, что я не стилист.
«Скорее, дизайнер», — сказал я. Ее такой вариант устроил, потому что она хотела заказать несколько платьев, включая платье на инаугурацию. Для меня это было большое событие и большая честь: хоть я и живу в Америке очень давно, я все же иностранец, а мне предоставили одевать первую леди. В свое время я одевал и Карлу Бруни, впрочем, когда она еще работала моделью. А самая первая примерка такого рода, на которой я присутствовал, была у мадам Миттеран. Мне было 22 года, и я просто выпросил возможность пойти к ней. Мне разрешили, но сказали, чтобы я держал язык за зубами и не разговаривал. Возможность присутствовать на примерке, просто находиться в комнате — это было большой честью.
— Как вам работается с Меланией Трамп? Тяжело ли было решиться на это сотрудничество, когда почти весь модный мир объявил ей бойкот?
Пьер: Есть люди, которые не хотят связываться с ней и одевать ее, — это их право и их позиция. Ну а кто-то готов на это, и позиция этих людей также заслуживает уважения.
Почему нет? Мелания Трамп красива, очаровательна, элегантна. В этом вся прелесть демократии — каждый делает то, что считает нужным. Наконец: это же просто платье! Мы ведь не мир и людей тут спасаем. Есть вещи куда более важные и тревожные, чем гардероб первой леди. Ну платье и платье, что тут такого.
© Photo by Win McNamee/Getty Images
— Расскажите, как вы создавали ее наряд на инаугурацию?
Пьер: У нас было всего 11 дней на создание платья, а это уже очень особенное обстоятельство. Но есть и еще кое-что: вот вы часто берете интервью, для вас в этом нет ничего особенного, но представьте, что однажды вы сделаете материал, который будет до конца дней ассоциироваться только с вами, люди будут набирать ваше имя в Google, а в результатах будет только это интервью. Если погуглить мое имя, то вы увидите только Меланию Трамп. И это навсегда. Теперь это часть моей жизни и глава моего раздела в «Википедии».
— У вас есть клиент мечты? Кого бы вы очень хотели одеть?
Пьер: Для меня это вопрос не внешности и типа фигуры.
Ключевой фактор — сама личность и ее харизма. Я бы не смог выбрать между Мишель Обамой и Леди Гагой. Это все о характере, силе влияния, причем не столь важно, в какой именно сфере — на политической арене или в поп-культуре. Несколько раз я имел счастье одевать Мерил Стрип. Помню, как она приехала в первый раз: на мопеде, в шлеме, привязала мопед цепью к дереву и поднялась к нам в студию. Когда она сняла шлем, я дар речи потерял, не мог вообще ничего произнести, а потом собрался и только и смог выдавить: «Вы Мерил Стрип!» Она тогда сказала, что перемещаться таким способом ей удобнее всего, мол, окажись она в такси, все бы шептались: «Боже, это же Мерил Стрип». И она может позволить себе такое появление, ей можно вообще не думать о моде, в этом часть ее красоты. В ту встречу мы говорили в основном об экологии. Более того, если начать говорить с ней о кино, то вы ее тут же потеряете, она не будет поддерживать эту тему, ее интересуют абсолютно другие вещи, и это тоже удивительная особенность таких женщин: ты настраиваешься на одно, а потом говоришь с ними и поражаешься, что они еще более прекрасны и интересны.
Интервью с личным стилистом Мелании Трамп Эрве Пьером и дизайнером Николя Кайто
Без нее я так и был бы «литературным негром», – Эрве Пьер сказал мне о своей главной клиентке Мелании Трамп то же, что и в интервью Сьюзи Менкес через год **–**после инаугурации.
Смелое заявление, особенно если учесть отношение самого влиятельного критика моды к республиканцу Трампу. (В начале 2017-го, сразу после выборов, Сьюзи написала в Vogue колонку о том, что мода предсказывает политику. Так, за бешеным хайпом по поводу откровенных луков Ким Кардашьян последовала президентская кампания Трампа «с его непристойными комментариями, сексуальной женой и очевиднейшим популизмом. Некоторым Кардашьян кажется такой же безвкусицей, как риторика Трампа. Но миллионам нравится – настолько же сильно, насколько не понравился брючный костюм Хиллари Клинтон».)
Дизайнеры старого образца тоже умели благодарить своих первых леди: Олег Кассини, например, так дружил с Жаклин Кеннеди, что чуть не разорил ее великую страну.
Но вот прямо сказать, что клиентка вывела тебя в люди…
У Эрве Пьера потрясающее для модного человека терпение. Платье Мелании Трамп для инаугурационного бала было первым, которое он сшил под своим именем. Ему было уже пятьдесят два года. Впрочем, в 2014-м на важный для фэшн-стейтмента обед в честь президента Франции Мишель Обама (предшественница Мелании с противоположного – демократического – полюса) тоже вышла в платье от Эрве Пьера. Но все написали, что голубые шелка Мишель Обамы – это Carolina Herrera, потому что Эрве с 2001-го по 2016-й работал креативным директором за спиной этой женщины с хорошими связями. Следовательно, в 2005-м Лора Буш танцевала на инаугурационном балу тоже не без помощи Пьера. Как и Хиллари Клинтон в 1997-м – с той лишь разницей, что тогда (с 1993-го по 1997-й) Эрве Пьер работал на Оscar de la Renta.
Биография этого дизайнера выглядит как марафон желаний, начиная с того, что он родился в долине Луары – в Сансере, где жизнь пахнет лучшим в мире совиньон-блан.
Родители дер- жали там ресторан и гостиницу, сестра одно время была даже мэром. В 1991 году, в возрасте двадцати шести лет, его назначили главным в Balmain, и он заседал в Синдикате Высокой моды вместе с Ивом Сен-Лораном, Юбером Живанши, Пако Рабанном.
– Они смотрели на меня и думали, что раз я Эрве, то, наверное, Эрве Леже. Тогда все дизайнеры были такими – жили в своих башнях из слоновой кости. Я жутко боялся жать им руки.
Balmain тогда тоже был не то, что сейчас. Дом не раздевал Ким Кардашьян, а, наоборот, одевал – королеву Таиланда Сирикит, королеву Дании Маргрете II, жен министров.
– Это очень специфическая аудитория. Никаких «Я богата – значит, популярна, значит, должна кого-то промоутировать. Смотрите все – я купила у них платье и пальто!». Теперь женщины без промообязательств одеваются у нас. Как любит говорить Николя, «у них есть маленький секрет». Вот красивое платье, но по принту не определишь, что за бренд. На нем большими буквами не написано, что оно стоит пять тысяч долларов.
Впрочем, у нас есть и за тысячу девятьсот.
Эрве Пьер с Меланией Трамп на презентации инаугурационного платья в Смитсоновском музее, 2017.
Все, чем богаты, обаятельные манхэттенские французы привезли в ЦУМ. Эрве и его бизнес-партнер Николя Кайто сидят передо мной в баре «Хаятта» – оба в мягких пиджаках, оба преодолели национальную склонность на третьем слове перескакивать с любого известного им языка на родной. Николя Кайто, интроверту и умнице, заказывают выкройки Proenza Schouler, Zac Posen, Calvin Klein Collection, Ralph Lauren. Он прилетел к Эрве в Нью-Йорк устраиваться на работу 11 сентября 2001 года, и с этой страшной даты они стараются держаться вместе. Но общий бренд у них появился только в конце 2017-го, под Рождество.
Эрве отвечает в Atelier Caito for Herve Pierre за дизайн платьев и контакт с клиентками. На лацкане у него белая с желтым маргаритка, на шее – платок Hermès. Без них он с юности не выходит из дома, школа общения со снобами кутюра научила его не снимая носить свои собственные знаки отличия.
Сейчас это уже не так важно – индустрия моды стремится работать по алгоритму, – но Пьер сделал ставку на soft skills в первоначальном смысле: эмпатию, личную коммуникацию. Его платья – это деми-кутюр с уклоном в индпошив, каждая модель существует в диапазоне от минимума до шестнадцатого размера, можно заказать что-нибудь из прошлого. Две коллекции в год – условность, ни к моде, ни к погоде они отношения не имеют. Зато у них молния на спине и нежнейшая шелковая подкладка, чтобы можно было за секунду одеться и пойти в ресторан, по дороге заскочив на совет директоров. Или в суд: очень известная нью-йоркская судья заказала платье и мантию в тон. Дизайнер нежно называет сильных женщин «акулами». Глаза смеются, но ничего по-настоящему обидного он не произносит. Пьер сумел установить контакт даже со Сьюзи Менкес – в апреле 2018-го она пригласила его в Лиссабон на конференцию Condé Nast говорить на актуальную феминистическую тему Language of Power Dressing. Там он сообщил, что платье должно быть удобным, рассказал историю о том, как Моника Левински сняла квартиру на том же этаже, где и он, и умчался в Вашингтон одевать Меланию Трамп, слушать «Марсельезу» во дворе Белого дома, а потом ужинать с первыми лицами – все по случаю официального визита Макронов.
Президент Франции Франсуа Олланд с президентом США Бараком Обамой и его женой Мишель на приеме в Белом доме, 2014.
«Это святой Эрве. Он понятия не имеет, кто вы такая».
Любому дизайнеру мне всегда хочется задать вопрос, как именно он добивается любви частных клиенток. Эрве – первый, кто, наверное, не обидится и не нагрубит в ответ на «Что в вас такого особенного?». Он и не нагрубил:
– А это все вопрос эго.
– Расскажите о своем эго, пожалуйста.
– Оно было большим.
– Потом уменьшилось?
– Нет, но я по-другому им пользуюсь. Меня уволили из Balmain, потому что я был слишком молодым, слишком зеленым и не привел за собой толпу клиенток. Поэтому меня заменили на Оскара де ла Ренту. А он был умен и нанял меня обратно, предупредив: «Звезда здесь я. Ты будешь просто моим ассистентом». Представьте, у вас только что была жизнь суперзвезды в Париже, приглашения и все дела, а потом вдруг – бац! Я спалил свои крылья, я был слишком близко к Солнцу.
Думал, меня больше никогда никуда не позовут. Но Оскар меня вернул и сказал, что я буду делать прет-а-порте в Нью-Йорке, а он – кутюр в Париже. И я был совершенно счастлив. А Оскар велик, он привел американских женщин в Париж. Вот тогда мое эго и начало меняться. Французы ведь снобы по природе: вино, сыр, кутюр… А тут такой перелом – Нью-Йорк и прет-а-порте (хотя кутюр я тоже продолжал делать). Oh my gosh, там тебе вместе с американским паспортом дают американский акцент. И мода в Америке – как табуретка с тремя одинаковыми ножками, из которых дизайнер – только одна, а две другие – это производство и PR. Там мое эго еще немножко подвинулось.
Логично было бы предположить, что Эрве за тридцать два года в моде завел достаточно могущественных подруг, чтобы опять взлететь к Солнцу. Но он говорит, что с клиентками ни в коем случае нельзя дружить:
– Только попробуешь – и все потеряешь. Ты им не приятель – ты предоставляешь сервис. Так что соблюдай дистанцию. Каждый раз, как я захожу в Белый дом, мне хочется себя ущипнуть.
Охрана узнает в лицо и пускает без пропуска, я много раз ночевал там и вполне насладился качеством матрасов, но понимаю, что это не мой дом, не для меня руки в белых перчатках зажигают канделябры и ставят в вазы лилии. У Мелании Трамп сейчас потрясающий образ жизни. Хотя, знаете, я в начале девяностых одевал жену французского президента Мишеля Рокара. Мы все работали на то, чтобы она могла пойти в оперу в безупречном виде. Но Сесиль говорила, что это все пройдет. Через пару лет мы с ней встретились в Париже в рейсовом автобусе. Она сказала: «Мы же оба знали, что будет именно так?»
Что еще нужно, чтобы тебе после окончания романа с Carolina Herrera (Эррера ушла на пенсию, и новый менеджмент распустил всю студию) позвонили и предложили за две недели сшить инаугурационное платье для первой леди, которую отказались одевать Софи Теалле, Том Форд, Марк Джейкобс и голливудский стилист Рейчел Зоэ? Видимо, репутация человека, который скажет, что платье – это всего лишь платье, никакой политики.
(Хотя в свое время Эрве Пьеру предлагали работать эксклюзивно на Лору Буш, а он вежливо увернулся.) И огромный опыт общения с женщинами, у которых миллионы – в банках и акциях, а не в инстаграме. (А у некоторых – и в инстаграме тоже: Эрве одевал даже Леди Гагу.) Мудрый дизайнер не будет давить на «я художник, я так вижу», а приспособит свой вкус к их образу жизни. Сделает выводы из ситуации, когда предлагаешь Хиллари Клинтон сшить юбку-карандаш, а она тебе говорит, что карандаш плохо сочетается с ее Manolo Blahnik и она не сможет во всем этом элегантно вскарабкаться в вертолет. (Или не сделает выводы: для первого Дня благодарения в Белом доме Эрве сшил Мелании коричневую кожаную юбку-карандаш и надел на нее не что иное, как Manolo Blahnik.)
Он согласится быть персональным шопером, который ходит вместо своей клиентки к конкурентам в Michael Kors, Bergdorf Goodman и Saks. И отдает себе отчет, что плащ Burberry будет воспринят как призыв к брекзиту – назавтра можно будет с Меланией обсудить реакцию соцсетей и вместе поcмеяться: «Да ну их.
Эти люди непредсказуемы». Он не считает клиентку своей музой и не шьет ей платье, которое в глубине души хотел бы носить сам. И у него достаточно чувства юмора, чтобы сказать:
– Да, мы дискутируем. Но я всегда помню, что это она наденет платье. А я – нет.
Без самоиронии в этом деле никак. Эрве Пьер рассказывает мне смешную историю, которая случилась в конце девяностых, когда он два года работал в Vera Wang:
– До того я одевал высший класс, а тут оказался в зарождающейся индустрии красной дорожки, в эпицентре поп-культуры. В которой был double zero, если не меньше. Но пошел шить свадебное платье только что родившей Виктории Бекхэм. Мне сказали, что она из Spice Girls. О, отлично, эти два слова я слышал. Виктория пришла с сестрой, и я спросил: «Кто из вас невеста?» С тех пор Вера, представляя меня клиентам, всегда говорила: «Это святой Эрве. Он понятия не имеет, кто вы такая».
Годы работы на женщин, чей доход несоизмерим с твоим, подразумевают особый этикет – и дресс-код тоже.
Для особых случаев дизайнер купил на Сэвил-роу пару приличных костюмов, но все остальное у него из Uniqlo. Кеды Converse он надевает даже на церемонию передачи инаугурационного платья в Национальный музей американской истории. Недвижимость – другой разговор: Эрве живет в квартире на пересечении Бродвея с Пятой авеню, окнами на Дом-утюг. Барочный фальшкамин и панели он два года сам вырезал из гофрокартона и очень собой гордится:
– Это фейк, абсолютнейший фейк!
Восемьдесят пять метров ткани в сине-белую клеточку виши подарила Каролина Эррера, и он сшил из нее шторы и балдахин над кроватью – настоящей, французской, XVIII века. Когда Пьер пришел шить платья для Опры Уинфри, у той на тумбочке лежал еженедельник New York Magazine, в котором Эрве сняли возлежащим на этой постели. Опра спросила: «Это ведь вы? Умираю – хочу такую кровать!» Дизайнер ответил: «Нет. Это моя кровать, и она мне нужна». И посоветовал купить похожую на парижском блошином рынке, потратившись на доставку в Нью-Йорк.
Дизайнеры Николя Кайто и Эрве Пьер в своем ателье в Нью-Йорке.
Эрве Пьер с детства умеет с достоинством восхититься чужим имуществом. Брук Астор, королеве света 1930-х, 1940-х и 1950-х из семьи владельцев Waldorf Astoria, он в ответ на извинение за опоздание сказал: «Ну что вы, я четыре часа провел в раю, осматривая вашу коллекцию искусства». А у нее там правда был рай: Бранкузи, Матисс, Фрэнсис Бэкон, полная стена Пикассо. С аудиторией девяносто плюс Эрве начинал знакомство с просьбы: «Расскажите мне свою историю». А потом тоненьким голоском передразнивал: «Я так скучаю по моему Тьеполо. Его на целых три месяца забрали на выставку в Метрополитен». Любая из нас осветила бы сие событие в сторис, а старушки даже не разрешают упоминать их имена в каталоге. У них нет сторис – и у Мелании Трамп тоже нет.
В Москве инстаграма, конечно, много. Но влиятельных женщин, которым не хочется пиарить свои хорошо сидящие платья, тоже немало. Проблема в том, что секретности старых денег
в современных условиях добиться невозможно.
Даже в Москве. В ту секунду, как Татьяна Навка выходит на дорожку ММКФ 2019 года, все уже знают, что у нее за платье.
Первая леди США Лора Буш с дочерью Дженной на инаугурационном балу, 2005
Президент США Билл Клинтон с женой Хиллари на инаугурационном балу, 1997
Фигуристка Татьяна Навка на ММКФ, 2019.
Фото: Архивы пресс-служб.
Бывший стилист Мелании Трамп Эрве Пьер обращается к платежу в размере 60 000 долларов — WWD
Признавая недавнее сообщение о том, что комитет политических действий, поддерживаемый Дональдом Трампом, «Спасти Америку» заплатил ему 60 000 долларов, бывший стилист Мелании Трамп Эрве Пьер сказал, что это не было связано ни с модой, ни за любые услуги, оказанные в годы правления Белого дома.
USA Today сообщила 6 августа, что документы Федеральной избирательной комиссии показывают, что Save America выплатила Пьеру 60 000 долларов четырьмя частями в период с 7 апреля по 24 июня за «стратегический консалтинг». СМИ и некоторые другие, следившие за этой историей, подчеркнули, что ФИК «не разрешает комитетам кандидатов, которые формируются для сбора денег для конкретного кандидата, тратить деньги на личные вещи, включая одежду».
На просьбу прокомментировать платеж Пьера в размере 60 000 долларов, в понедельник офис опубликовал следующее заявление: Пьер – всемирно известный художник. Его работа распространяется на многие области, а не только на дизайн одежды. Его опыт используется для специальных проектов и мероприятий».
Пьер, которая помогала Трампу с выбором гардероба во время правления ее мужа, с тех пор переключилась на дизайн интерьера. В понедельник он заявил, что продолжает работать над другими проектами, не связанными с бывшей первой леди.
Помимо того, что он был стилистом, ранее он работал дизайнером одежды в компании Carolina Herrera, а ранее занимал должности в европейских домах высокой моды. Пьер, который создал инаугурационное платье бывшей первой леди в 2017 году, в следующем году стал соучредителем нью-йоркского ателье Caito для Эрве Пьера вместе с Николой Кайто.
Как и многие малые предприятия, Atelier Caito не пережила закрытие из-за пандемии и последующие последствия.
Компания незаметно закрылась в апреле 2021 года, и Кайто вернулся во Францию, чтобы жить и работать. С тех пор Пьер сосредоточился на проектах дизайна интерьера.
Пьер продолжает работать с Трампом над специальными проектами после Белого дома, не связанными с модой, в том числе историческими. Подчеркнув, что его ателье закрыто и у него нет оборудования для производства платьев, Пьер сказал, что время от времени советуется с бывшей первой леди по поводу ее выбора одежды. Но эта часть его консультаций минимальна, может быть, всего 5 процентов, сказал он.
В понедельник он сказал: «Как и у любой другой первой леди, у Белого дома есть жизнь после Белого дома, которая включает в себя множество других аспектов, помимо моды. Мне повезло, что я работала в престижных домах, разрабатывала [костюмы] для балетов, а в последнее время занималась домашним декором. На этой [сцене] после Белого дома есть много предстоящих проектов» 9 .0003
На вопрос, входит ли в число проектов президентская библиотека, Пьер отказался от комментариев.
Пьер сказал: «Для меня большая честь и очень творчески высказать свое мнение о некоторых из этих проектов».
Подчеркивая свою работу с другими декораторами над другими проектами, не связанными с Трампом, Пьер сказал: «Теперь моя другая работа — декор дома», добавив: «В целом, это уже не столько о моде, поскольку я [закрыл] наше ателье. ».
Эрве Пьер: одевание первой леди
Дизайнер, который вышел из тени, чтобы создать гардероб Мелании Трамп, запускает капсульную коллекцию
Всего 12 маленьких черных платьев или, возможно, насыщенного чернильно-синего цвета составляют первую коллекцию, названную именем Эрве Пьера в честь четверть века в моде. И все это благодаря Мелании Трамп.
С тех пор, как первая леди Америки надела его платье на инаугурационный бал своего мужа – белоснежное, с драпировкой с открытыми плечами, каскадной оборкой и узким красным поясом с узлом – дизайнер французского происхождения вышел из тени и вошел в моду.
центр внимания.
Опубликована часть Suzy Menkes (@suzymenkesvogue) в
«Без нее я, кажется, до сих пор был бы скрыт; Я был бы «писателем-призраком», — говорит Эрве, проработавший 15 лет в «Каролине Эррера» после работы в «Оскар де ла Рента». Оба дизайнера одевали представителей высшего общества Нью-Йорка, и Эрве может считать своими клиентами трех бывших первых леди: Хиллари Клинтон на «Оскаре»; и Лаура Буш и Мишель Обама в Herrera.
Опубликована часть Suzy Menkes (@suzymenkesvogue) в
О Мелании, которую дизайнер всегда называет «первой леди», он, понятно, уклончиво говорит только о том, что сшил для нее четыре платья; что он также выступает в роли стилиста, предлагая другие наряды; что да, он встречается с ней; и что она много общается текстами.
«Моя роль — одевать первую леди и давать ей советы — я не стилист; Я советник, и она непреклонна в этом», — говорит Эрве. «Кому как свободной женщине будут указывать, что носить? Это общение, сотрудничество. Без интеллектуальных рассуждений мой совет уважителен и имеет смысл».
С осторожностью дизайнера, который имел дело с высокопоставленными клиентами с тех пор, как в возрасте 23 лет работал в Balmain в Париже, пройдя путь от стажера до креативного директора и попутно отправляя гигантские коробки с богато украшенными платьями королеве Таиланда Сирикит. Эрве показывает только проблески этого прошедшего сказочного года.
Эти виньетки включают ночлег в Белом доме, где он обнаружил, что «чувствует призраков»; мельком увидеть «балет» рук в белых перчатках, «меняющих люстры, все красящих»; и осторожно суетился вокруг, чтобы найти место, где можно вымыть руки, не заходя в безупречную ванную комнату первой леди.
Хотя 52-летний Эрве предсказуемо ошеломлен своим нынешним моментом на солнце, теперь он стремится использовать свой опыт работы в качестве швеи за тронами и начать свою собственную работу в сотрудничестве с такими влиятельными нью-йоркскими магазинами, как Bergdorf Goodman.
, Sak’s Fifth Avenue и интернет-магазин предметов роскоши Moda Operandi.
Первое «шоу» для этих покупателей в понедельник, 4 декабря, должно быть сдержанным: манекены в облегающих платьях, скроенных с кутюрным мастерством и спроектированных таким образом, чтобы скользить по изгибам тела, закрывая верхнюю часть рук и, возможно, с рукавами до щиколотки. запястье. Но в то же время в дизайне есть штрихи современности – скажем, тонкие рулоны ткани, похожие на узкие ребра, пересекающие лиф; или вечернее платье «испанской инфанты», сшитое без нижней юбки, достаточно легкое, чтобы развеваться на ветру.
Опубликована часть Suzy Menkes (@suzymenkesvogue) в
Этикетка, скрытая на атласной подкладке, гласит: «Atelier Nicolas Caito for Hervé Pierre», имея в виду владельца крошечной нью-йоркской мастерской, где в конце комната.
Дружба Николя и Эрве началась, когда они оба работали во Франции, и теперь они являются партнерами в компании. Они надеются, что эта небольшая коллекция элегантных платьев — шесть коротких и шесть длинных, мешковатых или обтягивающих, с рукавами или без них — станет основой для бизнеса.
Опубликовано имя Сюзи Менкес (@suzymenkesvogue) в
С тех пор, как первая леди стала «более разоблаченной», магазины стали спрашивать Эрве, «что вы сделали в Herrera в своем собственном словаре».
К счастью, в прошлом году он стал американским гражданином. «Я Янки Дудл», — объявляет он. «Я прожил в Америке 22 года и теперь у меня есть американский паспорт. И я не думаю, что смог бы служить первой леди, если бы не сделал этого».
instagram.com/p/BcR1C_MnCpq/» data-instgrm-version=»8″>
Опубликована часть Suzy Menkes (@suzymenkesvogue) в
Дизайнер долго обсуждал с магазинами способ упростить представление коллекции Carolina Herrera и объяснил, что именно Оскар де ла Рента научил его важности практического планирования.
«Оскар был очень хорош в реалити-шоу моды», — говорит Эрве. «Он сказал мне успокоиться и изучить бизнес — мне не было и 30, когда я приехал в Нью-Йорк — что я и сделал».
Затем последовали пятнадцать лет в Каролине Эррера, но с жестоким концом. Хотя дизайнер сдержанно относится к своему уходу, его друзья говорят, что испанская парфюмерная компания Puig, которой принадлежит бренд Herrera, не предприняла никаких усилий, чтобы побудить его стать дизайнером, и просто уволила его. Один источник говорит, что затем Эрве попросили создать еще одну незаметную коллекцию от кутюр для Givenchy в Париже, но он отказался.
Опубликовано имя Сюзи Менкес (@suzymenkesvogue) в
Итак, вот дизайнер в поисках бизнеса, который он мог бы назвать своим. Очарование Эрве Пьера в том, что он видит мир моды с изнаночной стороны. Или, может быть, его жизнерадостная внешность восходит к тому, что он вырос в отеле своих родителей в Сансере, винодельческом районе в долине Луары в центральной Франции. Воспитанный матерью так, чтобы он никогда не «раздевался» на публике, Эрве известен на Мэдисон-авеню в Нью-Йорке как мужчина в элегантном пиджаке, жилете и, возможно, с цветком на лацкане. И его родители гордились его достижениями задолго до того, как он начал одевать первую леди.
«Помню, когда я шила платье для Рене Зеллвегер, когда она получила «Оскар» за «Холодную гору», на ней было это платье с огромным белым бантом сзади, — говорит Эрве.
