Интервью с композитором Евгением Гальпериным: о «Нелюбви» и свободе | Vogue Ukraine
После успеха на Каннском кинофестивале в 2017 году, в украинском прокате появилась «Нелюбовь» Андрея Звягинцева. Композитор фильма Евгений Гальперин рассказал Vogue UA, как написал музыку для картины.
С Евгением Гальпериным мы встречаемся за завтраком в старом парижском бистро Chez Léon неподалеку от вокзала Сен-Лазар. Это одно из тех типично французских заведений, где десятилетиями работают одни и те же официанты, а круассаны к завтраку привозят из одной и той же булочной. Евгений, который последние 20 лет живет в Париже, здесь давно свой. Войдя, он сначала долго со всеми здоровается, обменивается шутками, справляется о новостях – и только потом заказывает кофе и наконец усаживается за столик. Гальперин приветлив и доброжелателен, разговор с ним строится легко, будто мы два случайных, невзначай разговорившихся посетителя кафе. Сам он говорит, что простота и легкость в общении для него самые ценные качества.
Евгений Гальперин (шерстяной костюм, хлопковая сорочка, все — Dior)Гальперин вырос в Киеве, на Подоле, – и называет этот город своей «безусловной любовью». «Мы жили в квартире папиных родителей на улице Константиновской, и каждый день трамваи играли для нас свои незамысловатые произведения в духе минимализма. Я родился в Челябинске, но он мне совсем не запомнился, и именно Киев стал городом, в котором прошло мое детство. Подол, во дворах которого я проводил много времени; Крещатик, куда мы с моим лучшим другом Славой ходили «грабить» киоски с мороженым: подбегая сзади, хватали горстку монет из тарелки со сдачей, бежали без задних ног, а потом, поделив улов в какой-нибудь подворотне, шли покупать себе игрушки».
Гальперин вырос в Киеве, на Подоле, – и называет этот город своей «безусловной любовью».
В начале 90-х Евгений переехал во Францию вместе с родителями и младшим братом. Его отец Юлий Гальперин был признанным российским композитором, но во Франции ему все пришлось начинать сначала. «Мое первое парижское впечатление – пустой Макдоналдс напротив Северного вокзала в Париже. Тогда в Москве к Макдоналдсу стояли километровые очереди. Я сразу понял, что мы попали в совершенно другой мир». Первые годы Гальперина в Париже – классическая эмигрантская история. Вместе с младшим братом Александром играли музыку на улице, чтобы заработать мелкие карманные деньги. «Когда я поступил в музыкальную школу в Париже, мама, чтобы поздравить меня, купила чизбургер. У меня на глаза навернулись слезы: меня это очень растрогало. Тогда даже это было роскошью. Денег не хватало ни на что».
Первым важным фильмом в карьере композитора стала французская драма 2010 года «Человек, который хотел жить своей жизнью». Во Франции картина прошла с успехом и привлекла внимание к молодому композитору. После этого карьера Гальперина начала развиваться в ускоренном темпе. За пару лет у него случилось несколько крупных проектов, в том числе «Малавита» Люка Бессона и «Секреты прошлого» Асгара Фархади.
Евгений говорит, что успех дал ему главное – свободу. «Я отказываюсь от многих предложений. Проекты выбираю исходя не из бюджетов, а из близости мне по духу». Вознаграждения за такую преданность себе долго ждать не пришлось: Гальперина пригласили написать музыку к фильму «Нелюбовь» Андрея Звягинцева, о работе с которым он давно мечтал.
«Не пригласили! Я сам пригласился! – шутит Евгений. – Я завершил работу над музыкой для фильма по неснятому сценарию Тарковского «Светлый ветер» – и отправил Звягинцеву СМС: «Закончил работать над проектом по сценарию Андрея Тарковского, считаю логичным продолжить работать с Андреем Звягинцевым». И он очень быстро откликнулся».
Звягинцев дал Евгению именно то, что ему было больше всего необходимо: неограниченную свободу. Звягинцев не показал ни сценария, ни одного отснятого отрывка – Гальперину нужно было написать музыку абсолютно вслепую, ориентируясь только на рассказы режиссера. В основе сюжета «Нелюбви» – история супружеской пары, полностью поглощенной решением своих личных проблем и абсолютно пренебрегающей собственным ребенком – вплоть до момента, когда мальчик бесследно исчезает. «Я подумал: что происходит в голове у родителей, которые потеряли своего ребенка? А что если попробовать передать это состояние одной нотой, одним аккордом, одним ритмом?» Так родились «11 циклов ми» – главная музыкальная тема фильма. Чтобы добыть этот тревожный, вязкий аккорд, Евгению пришлось играть смычком на раме погнутого велосипедного колеса.
Сегодня Гальперин с головой ушел в новые проекты: заканчивает музыку ко второму сезону Baron Noir – популярного во Франции политического сериала, а также готовится к большому проекту с Аль Пачино – фильму Барри Левинсона Happy Valley.
Текст: Максим Тетерюк
Фото: Ruben de Wilde
Стиль: Ferdi Sibbel
Ассистент стилиста: Jessie Baltus
vogue.ua
«Самое интересное в искусстве происходит на стыке жанров» | Статьи
На стриминговых сервисах вышел новый фильм HBO «Патерно», в котором знаменитый Аль Пачино сыграл лучшего тренера в истории популярного в Америке университетского футбола — Джо Патерно. Музыку к фильму написали композиторы российского происхождения Евгений и Саша Гальперины, на счету которых саундтреки ко многим популярным европейским и американским фильмам. В преддверии релиза корреспондент «Известий» встретилась с Евгением Гальпериным в Американской киноакадемии.
— Какую задачу режиссер «Патерно» Барри Левинсон поставил перед вами?
— Мы уже второй раз работаем с Барри, а это значит, что у него к нам больше доверия, а у нас — больше творческой свободы. Мы немного обсуждали именно музыкальную часть, a в основном говорили о фильме, о главном герое, о том что музыка должна в нем раскрыть для зрителя. В предыдущем проекте, который мы делали с Барри, фильме «Лжец, Великий и Ужасный» с Робертом Де Ниро, музыка была создана из необычных электронных тембров и имела холодный и минималистичной характер. В «Патерно» Аль Пачино главный герой намного более эмоционален, а это значит, что музыка может позволить себе больше мелодических элементов и быть более доступной для зрителя.
— Какой стиль у Барри Левинсона в работе с композиторами?
— Я не могу сказать, что у Барри Левинсона какой-то особенный стиль работы с композитором. Он опытный режиссер и поэтому правильно подбирает членов своей команды, что позволяет ему предоставлять им больше свободы и не загружать большим количеством информации. Но он очень четко знает, что сработает, а что нет, поэтому сотрудничать с ним очень легко.
— Вы также писали музыку к фильму «Нелюбовь» Андрея Звягинцева. Он стал первым, кто получил французскую премию «Сезар». Вам, как человеку из России, но живущему во Франции, наверное, особенно приятна эта награда?
— Да, вы правы. Я действительно живу во Франции и пишу музыку как к российскому и французскому, так и к голливудскому кино. Мне давно хотелось поработать с Андреем Звягинцевым потому, что он один из самых интересных современных режиссеров, и он близок мне по духу. Мне повезло — Андрей предложил написать музыку к «Нелюбви», но с одним условием — я должен был делать это как бы «вслепую». Я не видел ни кадра из его фильма и даже не читал сценарий. Он просто пересказал мне краткое содержание. Дело в том, что Звягинцеву нравится, когда музыка дополняет изображение, а не иллюстрирует его.
И случилось чудо: музыка не просто понравилась Андрею, но еще и практически идеально легла на монтаж. Мне каким-то образом удалось попасть в «волну» фильма, в его генокод и, конечно, этому помогло то, что я прекрасно знал его предыдущие фильмы.
— Вы, наверное, получили огромное творческое удовлетворение от этой работы?
— Это так, и это опыт, который хочется повторить. Очень часто случается, что музыка в кино довольно-таки слабая и не несет в себе энергетического заряда потому, что слишком зависит от картинки. А бывает, что музыка, как лупа, преувеличивает эмоции персонажей. И очень редко музыка оказывается достаточно автономной и самобытной. Именно такие саундтреки писал один из самых интересных композиторов в кино Йохан Йоханнссон, который, к сожалению, недавно умер. Его мелодии действительно многое привнесли в фильмы, а не были для них обоями. Помните, чудесные фильмы «Прибытие» Дени Вильнева, «Вселенная Стивена Хокинга». На днях вышел фильм «Мария Магдалина» с его музыкой, но, к сожалению, он до премьеры не дожил…
— Вы пишите музыку в основном для кино?
— Да, хотя у меня классическое музыкальное образование и я сочинял классическую музыку. Я продолжаю этим заниматься для себя, но большую часть времени я пишу для кино. Впрочем, Звягинцев предоставил мне полную свободу творчества, так что получилось, что я писал для него, но чувствовал, что пишу для себя.
— Есть ли у вас ученики?
— Я иногда провожу мастер-классы и выступаю на тематических конференциях. Однако, у меня нет времени заниматься этим постоянно, так как у меня практически всегда имеется какой-то текущий проект, над которым я работаю.
— А подмастерья у вас есть?
— У нас с моим братом-композитором Сашей Гальпериным творческий дуэт. Он мой друг и соратник, которого я уважаю и которым горжусь. Мы часто работаем вместе — в том числе и для фильма «Патерно». У нас с ним нет так называемых гострайтеров (дополнительных сотрудников-композиторов. — «Известия»). Мы сочиняем потому, что нам хочется этим заниматься, а не потому, что мы стремимся быть частью индустрии. Поэтому если появляется проект, за который мы взялись, нам хочется писать музыку самим.
— Что вы можете пожелать начинающим композиторам?
— Говорят, что талант всегда найдет себе дорогу. Но очевидно, что надо много работать, если хочешь достичь успеха, а результаты твоей работы должны говорить сами за себя. Работать и над тем, как донести результаты своего творчества до тех, кто в состоянии помочь вам утвердиться в профессии. Надо учиться общаться с людьми, не бояться показывать свою музыку.
Когда я, будучи начинающим композитором, поднимал трубку телефона, чтобы позвонить кому-то и предложить свои услуги, то у меня перехватывало дыхание. Я много раз клал трубку на место, а потом снимал ее снова. Продавать свою музыку оказалось для меня очень сложно. Поначалу часто даже приходилось выпивать успокоительное, так как я просто не мог говорить. Но после того, как я сделал сто или двести подобных звонков, мне стало гораздо легче, хотя я не могу сказать, что получаю от этого удовольствие.
— В чем всё-таки главная особенность написания музыки для кино?
— Когда ты пишешь музыку для фильма, а не для себя, то невольно становишься членом команды. Это значит, что вам приходится сотрудничать с другими людьми, и это должно вам нравится. Мне кажется, сегодня самое интересное в искусстве происходит на стыке нескольких жанров — литературы, изобразительного ряда, танца, музыки. В наше время сложно найти оригинальные ходы в каждом отдельно взятом искусстве. Живопись, как мне кажется, в тупике. И я давно не читал что-либо такое, что перебило бы впечатление от прочитанного в прошлом. Поэтому на первый план выходят такие синтетические жанры, как балет, театр, кино, разного рода инсталляции.
И, конечно, для успешной работы в кинематографе нужно очень хорошо разбираться в кино, любить его. Если ты равнодушен к этому виду искусства, не понимаешь его язык, значит не сможешь на нем говорить.
Справка «Известий»Евгений Гальперин родился в 1974 году на Урале.
Учился в Российской академии музыки имени Гнесиных, в 16 лет переехал во Францию, где продолжил обучение в Булонской консерватории. В 2000 году был принят в Национальную музыкальную консерваторию в Париже. В кино дебютировал музыкой к короткометражке «Самый маленький принц» (2003). Композитор кинокартин «Цветок дьявола» (2010), «Захватчик» (2011), «Белый квадрат» (2011), «Ева» (2011) и других. Работает в дуэте со своим братом-композитором Сашей Гальпериным.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
iz.ru
Композитор Евгений Гальперин. «Святая к музыке любовь»
“Бизнес и культура” продолжает публикации по итогам VIII Одесского международного кинофестиваля…
Читайте:
► первая часть публикации
по творческой встрече с кинокомпозитором Евгением Гальпериным на ОМКФ
Кинокритик Андрей Алферов: …После того, как прозвучало слово “эпоха”, грех было бы не вспомнить и не посмотреть фрагмент фильма “Бойцовая рыбка” (1983) Фрэнсиса Форда Копполы. Фильм – реквием по всему поколению “нового Голливуда”, где сыграли яркие роли Микки Рурк, Мэтт Диллон и совсем молодой Николас Кейдж. Здесь важно музыкальное оформление – о нем мы будем говорить…
▲ Эпизод из фильма “Бойцовая рыбка” (1983)
▲ Композитор Евгений Гальперин: …Старший брат в исполнении Микки Рурка – легенда своего района, motorcycle boy, смелый, отважный, бесстрашный хулиган и очаровательный молодой человек, а младший хочет на него равняться. А потом в отрывке, который мы не видели, герои идут по улице, вокруг кружат какие-то тени, и вдруг слышится звук проходящего поезда… С самого начала картины мы слышим почти незаметное тиканье часов – “звук времени”, которое сочтено для главного героя, – и вскоре оно превращается в абсолютно разрушающий грохот поезда, который показывает, что у motorcycle boy, несмотря на то, что у него все есть и он может иметь все, что захочет, – что-то внутри сломлено, и он жить больше не хочет и не может. Младший брат пытается понять, что происходит, – и, конечно, ему это не удается… Музыка в том знаменитом эпизоде с поездкой на мотоцикле начинается в попсовом стиле – просто ребята на байке едут по городу, но очень быстро начинают проявляться диссонансы, странные интонации… Вдруг мы понимаем, что это не просто прогулка по городу, а что-то произойдет такое, что никак не будет связано с невинным времяпрепровождением двух братьев с девочками, сигаретами и алкоголем.
Я очень советую этот фильм, это один из лучших фильмов Копполы. Он начинается с тиканья часов, а в момент, когда герой Микки Рурка появляется в кадре, это тиканье часов передается другим шумовым эффектом – что, естественно, находит отражение в музыке. Далее мы слышим звуки ударных молотков, стройки – и это идет так ритмично, неотразимо, и все нарастает и нарастает, и становится шумом поезда, грохотом колес по рельсам… И это происходит буквально за несколько минут до того, как одному из главных героев суждено погибнуть… Смерть он практически провоцирует сам. В чем-то “Бойцовая рыбка” напоминает психологически форму “Как трусливый Роберт Форд…” Там главный герой картины – легендарный американский бандит, “Робин Гуд” своего края – у него, как у рок-звезды, куча фанатов, которые приезжают к нему отовсюду. Но мы замечаем, что он как-то в свою жизнь не верит. Мы постепенно чувствуем, что время его сочтено, – в основном благодаря прекрасной музыке. Хоть и нет никакого тиканья часов – но суть та же. Мы на протяжении картины наблюдаем, как человек сам организует собственную смерть…
Андрей Алферов: Мы живем в глобализированном мире, и уже не имеет значения, где ты находишься – в Лос-Анджелесе или Париже, в Киеве или Берлине. Тем не менее есть ли какая-то разница в работе с американскими авторами и французскими? Взять Жака Одиара и Барри Зонненфельда – какой у них подход?
Евгений Гальперин: Я думаю, разница видна из-за того, что это разные люди, разные режиссеры. И безусловно, когда работаешь на крупных голливудских картинах – там значительную роль играет продюсер, чего не встретишь во Франции, где чтится авторская школа, так что режиссер в основном решает практически все. Конечно, чем более коммерческий проект, тем больше продюсер может вмешиваться в фильм… Так что разница заметна, думаю, в очень крупном голливудском кино, на котором я не работал, – а в проектах, которые я делал с легендами американского кино Зонненфельдом и Барри Левинсоном, режиссеры решали все сами.
Андрей Алферов: Фильм “Девять жизней” (2016), к которому ты писал музыку, главную роль играет Кевин Спейси.
Евгений Гальперин: Нет, там кот играет главную роль…
Андрей Алферов: Но ведь под личиной кота прячется Кевин Спейси… Расскажи, каково было работать там, какие задачи перед тобой ставились? Тебе показывали какие-то фрагменты или дали сценарий?
▲ Саундтрек к фильму “Девять жизней” (2016)
Евгений Гальперин: Уже был готов фильм. В Америке, особенно в коммерческом кино, зовут композитора, когда картина закончена и практически утверждена. Весь фильм перед глазами – и ты начинаешь писать музыку. Там процесс очень разделен. А в авторском кино он часто сильно перемешан: ты можешь писать музыку еще на этапе сценария, монтажа – когда даются первые склейки. С “Девятью жизнями” процесс был разделен: Барри Зонненфельд – профессионал, который очень четко знает, чего хочет и чего не желает. Мы предложили ему несколько вариантов музыкальных тем, и он выбрал то, что показалось ему самым интересным, – дальше мы шли по такой комедийной, иронической линии, ведь в его фильмах такая странноватая ирония присутствует всегда. Так что, зная предыдущие фильмы режиссера, всегда проще найти язык его новой картины.
Андрей Алферов: А ты до этого смотрел “Людей в черном” (1997)?
Евгений Гальперин: Еще как! Даже не представляешь, сколько раз! “Люди в черном” были одним из моих любимых фильмов, во всяком случае, из зрелищных. В Париже у нас был период, когда мы с друзьями на каждой вечеринке – когда все уже не были в состоянии разговаривать, но расставаться не хотелось – включали “Людей” и до 6 утра в той или иной степени его досматривали. Это была культовая абсолютно картина – причем этот статус она приобрела не опосля, а сразу в момент выхода. Ну и “Семейка Аддамс” (1991) – когда мы ее посмотрели с братом в первый раз, то были приятно удивлены: все-таки привыкли к американскому кино как к такому форматированному, немножко одинаковому, а тут такой политически некорректный юмор, неожиданный, циничный, куча странных персонажей… Такой свежий глоток воздуха для Голливуда и надежда на то, что он еще может все-таки удивлять, развиваться по таким параллельным каналам…
Конечно, мы с братом очень хотели поработать с Зонненфельдом. Хоть и ожидали, что “Девять жизней” будут подаваться немножко с другого ракурса, более детского… Но работать было очень просто: показали музыку режиссеру, он отметил, что нравится, если нет – то почему. Напротив, Жак Одиар, с которым довелось поработать чуть-чуть – буквально пару композиций наших он взял для фильма, – он “ищущий” режиссер, постоянно меняет свое мнение… Думаю, самая большая разница в подходе к кино – в личности каждого режиссера и в том, что он ищет в музыке, что от нее ждет, а не в странах, где мастера живут и работают.
Подписывайтесь на обновления сайта «Бизнес и культура» в соцсетях!
Читайте также:
► «Вкус кино»: 10 фильмов, которые научат вас всему в кинопроизводстве
Андрей Алферов: Ты работал с Асгаром Фархади, дважды обладателем Оскара, – когда тот во Франции снимал картину “Прошлое” (2013). В «теле» самой истории не звучит ничего, кроме интершумов, а к финалу начинает звучать твоя музыка. Вот такая двойная задача, двойное экспонирование: как работать с иранским режиссером, который приезжает в чужую культурную среду, во Францию – и ставит тебе задачу показать историю такого же героя, иранца, оказавшегося во Франции?
Евгений Гальперин: Непросто работалось. Ты правильно заметил, что, когда происходит столкновение двух культур, это всегда сложно. Фархади – особенно известны его фильмы “Развод Надера и Симин” (2011) и прекрасный, более камерный “Коммивояжер” (2016), который в этом году получил Оскар, – приезжает со своими вкусами, своими идеями, при этом понимая, что что-то из этого ему придется изменить, переделать под вкус европейской публики. Во всяком случае, в “Прошлом” двое из трех героев – французы. Взять свою стилистику и принести ее в Европу тяжело.
А вы знаете, что Моцарт, когда писал свои симфонии, все самое важное, что хотел сказать, помещал во вторую, более медленную часть произведения? А финал он переписывал в зависимости от вкуса публики в Германии, Италии, Франции… Во Франции любили виртуозность, в Германии драматичность – и финал очень сильно преображался, в зависимости от той страны, для которой было написано произведение. Так же, естественно, поступает и Асгар Фархади…
▲ Евгений Гальперин — “Les Adieux” (inspired by The Rose of Jericho, by Youli Galperine)
И это тот редкий случай, когда режиссер хочет музыку только в конце картины. Он хочет, чтобы музыка была авторским комментарием, но абстрактным – чтобы его можно было интерпретировать по-разному. Было интересно, что он постоянно показывал мне примеры какой-то иранской музыки: “А можно нам что-то такое?” А я Фархади объяснял, что “это слишком романтично, слишком плаксиво, слишком сладко для публики…” И он тут же соглашался – мы пробовали что-то еще, а потом он снова возвращался к иранской музыке… До тех пор, пока режиссер не смог “отделить” ее от себя и понять, что необходимо двигаться к какому-то другому языку.
Это был такой двухнедельный путь – и в конце концов музыка была им выбрана: композиция, основанная на одной из фортепианных пьес моего отца Юлия Гальперина. Когда я посмотрел фильм, мне показалось, что это сочинение в какой-то вариации может прозвучать. Асгару оно понравилась, далее мы поработали над ее развитием – и “отходом” от всех красок иранского кино, которые бы в Иране прозвучали замечательно, а во французском фильме звучать не могли. То, о чем мы говорили раньше: очень важно знать кино и понимать все тонкие различия…
Андрей Алферов: “Лжец, Великий и Ужасный” (2017) – первая за много лет сильная работа Роберта де Ниро, где он не использует весь свой арсенал, к которому мы привыкли и, безусловно, любим, – здесь же он дает какую-то новую актерскую интонацию, прежде невиданную…
Евгений Гальперин: Очень было интересно работать над этим фильмом: здесь выражается еще одна манера использования музыки в кино – когда музыка не одна, а переплетается с диалогом. В этом случае она должна писаться только с “картинкой” и постоянно с ней сверяться. Музыка, в свою очередь, должна находиться как бы обособленно, но в то же время вплетаться в общую ткань фильма, где присутствует достаточно насыщенный монолог: журналистка рассказывает о судьбе Бернарда Мейдоффа. Он знаменитый американский финансист, который вдруг сошел с ума – во всяком случае, только так можно объяснить произошедшее: Бернард решил устроить “пирамидальную” аферу, как когда-то делал Мавроди. Только последний брал деньги у бедных, а Мейдофф обманул самых богатых людей Америки – в конце концов украденных денег набралось на $60 млрд. До сих пор непонятно, действительно ли он собирался их украсть, – что звучит очень наивно, или, скорее, просто хотел “обещать”: он обещал 20% годовых с минимальным вкладом в $500 млн. В кабинет к финансисту невозможно было попасть, к нему ломились миллионеры и миллиардеры… Бернард был очень избирательным – и “иллюзия” финансового счастья была создана идеально. Непонятно – может, он хотел предложить людям то, что никто другой не мог, и этим быть абсолютно особенным…
▲ Трейлер к фильму “Лжец, Великий и Ужасный” (2017)
Такой сложный, таинственный и очень закрытый персонаж – вся история, с ним произошедшая, послужила началом распада семьи: жена с ним больше не разговаривает, один из сыновей покончил жизнь самоубийством, другой умер от рака… И фильм “Лжец, Великий и Ужасный” – про то, как один шаг человека, у которого все есть, вдруг разрушает вокруг себя все, в том числе самое близкое… Режиссер Барри Левинсон, легенда американского кино, очень тонко разбирается в музыке: для этого фильма идея была в том, что музыка должна будет выражать сложный, непонятный внутренний мир главного героя. Даже близкие не знали, что происходит с Мейдоффом, – никто не знал! И музыка – глиссирующие струнные, препарированное фортепиано с глухим звуком, странные инструменты, которые мы не сразу можем разобрать, – все это было составляющей общего музыкального ключа, где мы чувствуем, что что-то происходит… Кстати, Мейдофф до сих пор в тюрьме и, как я слышал, там вполне процветает – организовал какой-то бизнес, кажется, сигареты продает…
bkjournal.org
Гальперин, Евгений Рафаилович — Википедия. Что такое Гальперин, Евгений Рафаилович
Материал из Википедии — свободной энциклопедииЕвгений Рафаилович Гальперин (1909 — 1995) — специалист в области радиотехники, один их основателей Радиотехнического факультета (РТФ) Московского энергетического института, первый Заведующий кафедрой Радиопередающих устройств МЭИ (1938—1946), декан РТФ (1943—1947). Лауреат Сталинской премии.
Биография
Болеслав Казимирович Буль родился в 1909 году. В 1927 году окончил Ленинградский электротехнический институт (ныне Санкт-Петербургский государственный электротехнический университет). С 1927 года работал в Московском энергетическом институте (в составе МВТУ).
С 1930 по 1941 года работал в Москве на заводе им. С. Орджоникидзе Министерства радиотехнической промышленности, с 1934 по 1940 год работал по совместительству преподавателем в Московском энергетическом институте, читал лекции по радиопередающим устройствам.
С началом Великой Отечественной войны был эвакуирован с группой студентов в город Лениногорск. Там продолжал читать лекции, вел курсы радиоприёмных устройств, передатчиков, антенно-фидерных устройств и др. С 1940 по 1951 год был заведующим кафедрой радиопередающих устройств (РПдУ) МЭИ, доцент.
После войны в 1952—1955 годах работал начальником технического отдела Госрадио треста Министерства радиотехнической промышленности. С 1955 по 1976 год работал в Московском НИИ радиосвязи, потом — главным конструктором системы радиопеленгации спускаемого аппарата и космонавта при парашютном спуске в НИИ в Подлипках (г. Королёв Московской области).
Награды и звания
- Орден «Знак Почета» (1936) — за разработку радиостанции для самолета АНТ-25.
- Сталинская премия (1943) — за разработку радиостанции для танков.
- Орден Трудового Красного Знамени (1960) — за работу по обеспечению полета корабля «Восток»
Литература
- МЭИ: история, люди, годы: сборник воспоминаний. В 3 томах, 2010, Москва. «Издательский дом МЭИ» с. 197.
- Слово об Е. Р. Гальперине. Крисс П. Ж. // Радиотехнические тетради. № 52 . 2014. С. 15-18.
Ссылки
wiki.sc
