22 главных редактора Vogue о своих любимых вещах
Анна Винтур, Vogue US
Всем известно, что бриллианты — штука вечная. Так вот, аметисты, цитрины и аквамарины ничуть не уступают им в надежности. Именно эти камни красуются на колье SJ Phillips, которое появилось у меня еще в 1980-х, когда я выходила замуж в Нью-Йорке. Надевая его, я думаю о муже, детях и о том, с чего начиналась моя карьера на посту главного редактора Vogue. Для меня это колье — воплощение термина устойчивость, оно навсегда останется неотъемлемой частью моего гардероба.
Эммануэль Альт, Vogue Paris
Жить не могу без джинсов Butler бренда A.P.C. Когда я их только купила, они были глубокого синего цвета и с годами становились все светлее и светлее. Их нынешний оттенок совершенно уникален. По-моему, искусственное состаривание денима — худшее, что можно сделать по отношению к окружающей среде. Мои джинсы достигли должного эффекта естественным путем, чему я очень рада.
Эмануэле Фарнети, Vogue Italy
Этот белый льняной пиджак когда-то принадлежал моему деду Адольфо Берии.
Он был судьей и сыграл немаловажную роль в истории Италии. Пиджаку почти столько же лет, сколько и мне, вот только стареет он куда элегантнее. Он идеально мне подходит. Думаю, сами по себе вещи не имеют особого значения до тех пор, пока люди не вдохнут в них жизнь, наполнив красивыми воспоминаниями.
Популярное
Эдвард Эннинфул, British Vogue
Свой самый любимый предмет гардероба я приобрел в 1990-х — это был черный пиджак Jil Sander. Ношу его уже 20 с лишним лет, а люди все продолжают спрашивать, где я взял эту чудесную вещицу. По мне, этот пиджак олицетворяет суть бережного отношения к природе: небольшой тираж, высокое качество, вещь-инвестиция на целую жизнь вперед.
Кристиана Арп, Vogue Germany
Самая любимая вещь в моем гардеробе — это жакет Chanel из коллекции весна-лето 2011. Креативный директор Дома Эрик Пфрундер подарил мне его после одной фотосессии. Я тогда переживала потерю близкого человека, Карл Лагерфельд знал и сообщил Эрику об этом.
Жакет обладает магической силой: как только я его надеваю, тут же чувствую себя в безопасности, словно в объятиях друга или родственника. Он буквально излучает жизнь и любовь.
Популярное
Филипп Власов, Vogue Ukraine
Серый свитшот — основа моих повседневных образов. Он отлично сочетается с белой футболкой и парой простых черных брюк, но и с рваными джинсами и кроссовками выглядит не хуже. Летом я ношу легкие модели марки Sunspel, зимой выбираю Mackintosh — их свитшоты выполнены из плотного хлопка и отлично сохраняют форму, а мне тем временем дарят тепло и уют.
Седа Доманич, Vogue Turkey
Я счастливая обладательница джинсового комбинезона мечты Ralph Lauren, обожаю носить его во время отпуска. Он просто идеален для вылазок на природу, катания на велосипеде, долгих прогулок и работы в саду. В любимом комбинезоне я чувствую себя свободно, он ни капельки не сковывает и к тому же совсем не мнется, так что в путешествиях просто незаменим.
Каждый раз, натыкаясь него в шкафу, я вспоминаю связанные с ним радостные моменты. Помню, надевала его на дегустацию вина в испанский Риохе.
Популярное
Эдвина Маккан, Vogue Australia
Я в восторге от своих расклешенных брюк с высокой талией австралийского дизайнера Мартина Гранта. Они у меня уже много лет и подходят абсолютно ко всему. Брюки выполнены из дышащей шерсти австралийского мериноса, в которой не жарко летом и тепло зимой. Никогда с ними не расстанусь!
Андреа Бехункова, Vogue Czech Republic
Большую часть своих украшений я получила в подарок, поэтому они очень много для меня значат. Кольцо Repossi мне преподнесли на прошлый день рождения, кольцо работы Виктуар де Кастеллан — на рождение дочери. Когда я сама только появилась на свет, моя бабушка подарила мне золотое колье с гравированной подвеской. Изделие очень хрупкое, поэтому я редко его надеваю. Мечтаю однажды передать его своей внучке — если мне, конечно, посчастливится ее иметь.
Еще я коллекционирую обувь. Сейчас у меня не так много пар, но одна из них мне особенно дорога — туфли чешской марки Denisa Nová, ношу их уже больше десяти лет.
Популярное
Евгения де ла Торриенте, Vogue Spain
У меня внушительная коллекция черных платьев. Я так часто их ношу, что они фактически стали моей униформой. Это платье Sybilla — одно из самых любимых. Его дизайнер понимает женское тело как никто другой. Оно красиво подчеркивает фигуру и при этом очень удобное. Мое платье идеально подойдет для путешествий — впишется в любую ситуацию, точно вам говорю. В нем я встречалась с четой Обама в Мадриде, смотрела показ Gucci во Флоренции, надевала его в офис в самый обычный день. Наверное, это прозвучит как клише, но, на мой взгляд, маленькое черное платье — сердце любого гардероба.
Прия Танна, Vogue India
Эти серьги с бриллиантами-солитерами я ношу уже больше 20 лет. Считаю их одним из самых разумных своих вложений: такое украшение никогда не выйдет из моды и впишется в любой образ.
Камни круглые, но оправа сконструирована так, что они кажутся чуть угловатыми. Эти серьги — мои верные спутники, классика на все времена.
Популярное
Куллавит Лаосуксри, Vogue Thailand
Я не расстаюсь со своим плиссированным пиджаком Issey Miyake Homme в поездках. Привез его из Токио много-много лет назад. Помню, как моментально влюбился в складки и в цвет, а вот по поводу угловатого квадратного силуэта сомневался. В итоге именно благодаря такой небрежной посадке пиджак стал идеальным дополнением к моим образам в путешествиях. И что самое крутое — он совсем не мнется!
Мануэль Арно, Vogue Arabia
Этот расшитый золотом пиджак традиционного силуэта достоин быть в музее. На его создание ушло больше сотни часов работы. Автор шедевра — дизайнер из Саудовской Аравии Лейла Мусса. Она моя хорошая подруга, что делает вещь еще более любимой. Пиджак определенно не из числа повседневных, поэтому я храню его на видном месте, чтобы можно было любоваться и вспоминать все те прекрасные моменты, которые были в нем прожиты.
Выгуливаю его по особым случаям, вроде свадьбы друзей или благотворительного вечера Ball of Arabia, который проводил наш журнал.
Популярное
Анжелика Чунг, Vogue China
Люблю белые блузки, они так универсальны: идеально вписываются в повседневные образы да и вечером незаменимы, я привыкла сочетать их с элегантными пиджаками. Моя абсолютная фаворитка — белая шелковая блуза Huishan Zhang. Дизайнер специально для меня создал несколько прекрасных вариантов: белую, синюю и цвета фуксии (такой красивый оттенок). Я познакомилась с ним, когда он только запустил свой бренд, и была свидетелем его превращения в одного из самых успешных китайских дизайнеров своего поколения. Эти блузки дают мне возможность почувствовать себя частью этой истории.
Карла Мартинес де Салас, Vogue Mexico
Этот пиджак Balenciaga я нашла в Barneys и тут же купила, дело было девять лет назад. С тех пор не могу покупать пиджаки — мой меня избаловал, он совершенно идеален.
Популярное
Филип Ниденталь, Vogue Poland
Когда я купил это пальто Helmut Lang из коллекции осень-зима 2000, мне было всего 22, я тогда только получил диплом. Денег у меня почти не было, с трудом припоминаю, как я смог его себе позволить. Помню только, что это была импульсивная покупка — я просто зашел в Harvey Nichols сентябрьским днем и купил пальто. Я всегда восхищался Хельмутом Лангом и этой его коллекцией в особенности. Помимо съемных кожаных накладок на воротнике, у пальто когда-то было два ремешка в районе поясницы, но я их где-то потерял. Оно много для меня значит. Это единственная вещь Helmut Lang в моем гардеробе.
Талия Карафиллиду, Vogue Greece
Эта винтажная блузка Céline раньше принадлежала моей маме, она купила ее лет 20 назад. В прошлом году мама наконец отдала блузку мне, она всегда знала, что я в нее влюблена. Еще бы, эта вещь — абсолютная классика, можно носить ее днем, а правильно подобрав аксессуары, блистать в ней вечером.
Ткань на ощупь просто невероятная. Всякий раз, когда надеваю эту блузку, думаю о маме.
Популярное
Кванхо Шин, Vogue Korea
В самом начале своей карьеры я работал на Jin Teok, одного из самых влиятельных корейских брендов. Там я выучил несколько важнейших для сотрудника модной индустрии уроков. Помню, что первую свою зарплату я потратил на семью, а вторую спустил на сшитую по индивидуальному заказу рубашку этой марки. Она у меня в гардеробе уже больше 20 лет и служит напоминанием о ключевых этапах моей карьеры. До сих пор ношу ее по особым случаям.
Паула Мерло, Vogue Brazil
Джинсовую рубашку Ralph Lauren я купила, когда мне было 13. Мы с папой тогда ездили кататься на лыжах в Вейл. Эта вещь у меня в шкафу уже 24 года и до сих пор отлично на мне сидит. Я так часто ее надеваю, что в некоторых местах уже дырки протерлись, но именно это и делает мою рубашку уникальной и такой любимой. С ней связано столько добрых воспоминаний.
Популярное
Мицуко Ватанабэ, Vogue Japan
Черный смокинг Balenciaga я купила лет десять назад, когда Николя Жескьер еще был креативным директором этого Дома. Стараюсь беречь его, надевать по особым случаям, на вечеринки и званые ужины. В модерновой эстетике Жескьера есть что-то особенное. Этот жакет — не просто вещь вне времени, он еще и невероятно хорошо сделан. В нем очень комфортно, и безупречный силуэт гарантирован.
Маша Федорова, Vogue Россия
В феврале 2018 года меня назначили главным редактором русского Vogue. Моя лучшая подруга, как только узнала, позвонила мне и заявила, что необходимо это событие отпраздновать. Начали мы с истории, которую прозвали «Дьявол носит Prada». Она зашла за мной, а уже через пару минут мы стояли напротив бутика Prada. Я думала купить что-то, что смогу носить круглый год, что навсегда станет важным элементом моего гардероба.
В дальнем углу магазина я обнаружила это платье. Оно из капсульной коллекции, поэтому разительно отличается от того, что обычно представлено в основной.
Заветное платье уже два года со мной, за это время я носила его несчетное количество раз. Почти всегда, когда надеваю его, получаю уйму комплиментов. Кстати, у Анны Винтур есть точно такое же, видела ее в нем в одном из эпизодов курса на MasterClass. Обожаю свое платье — оно идеально для лета, а когда похолодает, можно носить его в дуэте с шерстяным пиджаком, выглядит отлично.
Популярное
София Лукас, Vogue Portugal
Мне было лет шесть или семь, когда мама купила набор из трех шерстяных свитеров с V-образными вырезами: бордовый, темно-синий и черный. Я до сих пор помню, как сильно их тогда ненавидела, особенно черный. Они были мне велики и напоминали одежду моего деда. Маме, наоборот, нравились цвета и качество пряжи. Но сколько бы она ни пыталась заставить меня их носить, я отказывалась снова и снова.
Много лет спустя я наткнулась на свои старые свитеры в ящике комода. Я уже собралась отнести их в благотворительную организацию, как вдруг на меня нахлынула ностальгия.
Я примерила их и… они сели идеально, форма сохранилась безупречно. Сейчас, 40 лет спустя, я из этих свитеров не вылезаю. Моя дочь-подросток (ей их происхождение неведомо) любит одалживать их от случая к случаю. Эта история кое-чему меня научила — во-первых, мамы почти всегда правы, а вещи, как и люди, почти всегда заслуживают второго шанса.
Икона стиля и таланливый редактор журнала Vogue: Анна Винтур
Можно ли любить и ненавидеть одновременно? В мире моды контрастность эмоций и чувств не только норма, а главный стержень известности, лидерства, искусства быть на высоте долгое время.
Стремясь к совершенствованию своего стиля, работая над собственным имиджем, миллиарды женщин листают модные журналы, цепляясь за идеальные фотографии, с которых смотрят актёры, музыканты, медийные личности. Их образ вызывает восхищение и желание достичь своих целей. Но лишь одна из многих способна реализовать свои самые дерзкие мечты. Ведь высокая мода не для всех. Анна Винтур – одна из таких личностей.
Может ли быть такое яркое будущее у простой девчонки, родившейся в среднестатистической семье?
Не всё зависит от «папиных денег» и громкой фамилии, намного важнее, если ты знаешь свои мечты и достигаешь свои цели. Анна Винтур рождена под знаком скорпиона в год жёлтого быка (03.11.1949). Имя девочке досталось от её прабабушки по материнской линии. Чарльз Винтур известный главный редактор The Evening Standard (1950-1970) и Элеанора Бэйкер – дочь профессора Гарварда развелись, когда Анне было 30 лет. Семья перенесла потерю старшего брата Анны, Джеральда, погибшего в автокатастрофе в раннем детстве. Сестра Нора и брат Джеймс работали в международных организациях, а Патрик Винтур пошёл по стопам отца став редактором The Guardian.
Однако, судьбами членов её семьи СМИ не так озадачены, как самой Анной. Грандиозная, сильная женщина, гений своего дела, с юных лет взяла непреодолимые вершины лидерства в мире моды, оставаясь на высоте и по сей день.
Детство и юность Анны
Школа, North London Collegiate School, не являлась авторитетной для юной Анны.
Разногласия с правилами привели к исключению Винтур из стен заведения. Слишком яркие наряды, вычурная бижутерия, короткие юбки и открытый протест всем преподавателям не шли на пользу образования юной леди. Однако, отстранение от занятий, позволило Анне выбрать свой путь. С 14-ти лет Анна не меняет свою любимую прическу, карэ-боб. Одевается так, как велит ей чувство стиля и общается с нужными людьми. Более того, Анна всегда выражает свое мнение прямо и без сожаления.
Первое место работы Анны – продавец в магазине «BIBA». Но, имея другие жизненные цели, девушка уже через год, отказалась от этого места, окончательно определившись со своим будущим. Чтобы не расстраивать родителей, Анна прошла подготовительные курсы в универмаге Harrods. В итоге, со словами: «Вы можете знать моду или не знать её» девушка покончила с любыми попытками направления родственников на её дальнейшее обучение.
Начало карьеры
Во многих источниках описано продвижение Винтур по карьерной лестнице, как самостоятельное одиночное путешествие.
На самом деле, кроме железного характера и упёртости Анны, в профессиональной жизни Анну в основном поддерживали её мужчины.
Ранее Анна Винтур находясь рядом со своим отцом приобрела и оттачивала навыки работы, советуя ему оформление и сверстки новых выпусков The Evening Standard. В 16 лет Ричард Невилл, близкий друг Анны, предложил ей поработать в его журнале. Девушки хватило на пару месяцев. Сразу после этого Анна перешла обозревателем в Harpers & Queen, где через 6 лет службы заняла кресло заместителя редактора.
В этот период Винтур знакомится с независимым журналистом Джоном Бредшоу и переезжает с ним в Нью Йорк. В 1975 году Анна покоряет Harper’s Bazaar, как младший редактор моды. Настойчивость и стальной характер Анны не нравился, в общем никому. С ней было крайне сложно работать и невозможно отстоять мнение, которое она не разделяла. В итоге, не без помощи Джона, Анна получает новую должность в известном журнале Viva. Издательство для взрослых женщин принимает Анну хорошо.
Вскоре у неё появляется первый ассистент. Казалось, карьера идёт в гору до 1978 года. Внезапное решение о закрытии журнала Viva, как убыточное предприятие, выбивает женщину из привычного режима. Пауза в индустрии моды не идёт ей на пользу. Но, опять же железная леди знакомится с новым мужчиной, Мишелем Эстебаном. Новые знакомства приводят её во Францию. Между Парижем и Нью Йорком Анна прожила около 5 лет.
Отношения с Мишелем подарили ей новое вдохновение на следующий рывок. Многие утверждают, что Анна Винтур достигла успеха благодаря многочисленным романам с завидными мужчинами Бомонда и она не опровергает и не отрицает домыслы и сплетни людей. В конце концов, каждый имеет право на личную жизнь, которую он хочет, и никто не вправе в нее вмешиваться.
Свои правила ведения журнала Анна начала устанавливать в Savvy, открыв новую эпоху журнала. Самодостаточная женщина, не нуждающаяся в финансовой поддержке, карьеристка и хозяйка положения – вот новая читательница журнала.
Такой тип продвижения и, даже, революция издания, пришлась по нраву Эдварду Консеру, редактору журнала «New York».
Он боготворил Анну и желал с ней работать дальше. Однако, Винтур не забывала о своей цели и вскоре переступила порог своей золотой мечты – Vogue.
За полгода работы Анна продвинулась по карьерной лестнице так, как многие и не смеют мечтать. На предложение возглавить американский «Vogue», она выставляла свои условия и расценки…ей шли навстречу. Из – за неё с кресла сместили и Грейс. После 17 лет работы, она была переведена в Британию. В это же время икона стиля встречает своего старинного друга и отца двух своих детей, Дэвида Шеффера. В то же время начинается восход эпохи Винтур в корпорации Vogue.
В 1988 году выходит первый журнал под полным управлением «Леди Винтер». Микаэла Берку, заявленная на обложку того самого журнала, вовремя отдыха, не уследила за своей фигурой и не смогла войти в предоставленные для съёмки вещи. Решение пришло само собой: рядовые джинсы, доступные любому студенту и роскошная кофта от Christian Lacroix произвели настоящий фурор в мире моды.
Люди с обложки
«Vogue» набирал обороты, на обложку стремились все, кто мечтал о славе или уже купался в её лучах.
Но королева моды лично отбирала людей, фотографов и стилистов из бесконечной очереди. Каждый, кто участвовал в выпуске нового журнала, моментально становился в ряды VIP персон. Великолепная Опра скинула больше девяти килограмм, лишь бы оказаться на обложке нового выпуска. Ведь лишний вес – это первый и главный момент, мешающий не только быть на обложке журнала, но и получить любую должность в стенах Vogue.
Более того, Анна выставляла отсутствие вульгарности. Синди Кроуфорд, Мадонна, Хилари Клинтон, «Спайс гёрлс», Найоми Кэмпбел, Рене Зелльвегер, Бритни Спирс, Сара Дж. Паркер, Риана и немногие другие, удостоились чести украшать Vogue. Но, если вы подумали, что журнал приглашал лишь тех, кто блистал и удивлял, был на пике карьеры – нет, даже популярные звезды и знаменитости были отклонены, поскольку они не прошли дресс-код Анны Винтур.
Любовь, ненависть и правда о «Прада»
За жёсткий режим в управлении, Анну начали называть «Винтер» Зимняя женщина, с созвучной фамилией стала настоящей «ядерной зимой» перекрывая кислород всем, кто старался прыгнуть выше её головы.
А нападки со стороны защитников животных и «мнимых критиков» она вообще игнорировала. Так, на показе коллекции одежды Chanel в Париже, дефиле закончилось фееричным коллапсом: в Анну запустили огромный торт. Реакция королевы стиля не заставила себя долго ждать «Носите больше меха» властным голосом, сквозь слой крема, ответила женщина тем, кто решил её унизить. В этот раз коллекция достигла высшего пика популярности. После огромного скандала, связанного с книгой «Дьявол носит Prada», Анну стали знать даже те, кто не имеет ничего общего с миром моды. История случилась внезапно и шумно.
Впервые в жизни и только раз, Анна попустила свои правила, взяв на работу незаурядную девушку. Совершенно обычная, ничем не приметная Плам, проработала в «Vogue» около 10 месяцев, убежав из-под крыла железной начальницы, она опубликовала кричащую и правдивую книгу «Дьявол носит «Prada», в которой рассказала о её рабочих буднях под руководством Миссис Винтур.
До мелочей описанные правила принятия на работу, указания, поведение своей начальницы и штрафы корпорации. Подготовки к показам, дефиле, моменты выпусков и вёрстки самого журнала, раскрывали демонический характер Анны. Ходили слухи, что Анна угрожала всем, кто мог принимать участие в съёмках фильма тем, что сотрёт их с лица «модной земли» навсегда, если они поддержат авторов. Только эта информация так и осталась на уровне слухов. Ведь на показ своей художественной биографии, Ледяная леди явилась полностью одетая в Prada.
После выхода фильма ни один из актёров не пострадал ни морально, ни физически. С момента выхода картины прошло больше 13 лет, прототип Анны, Миранда Пристли (в главной роли Мэрил Стрип) так и остался прототипом. Ведь самые интересные факты из жизни Анны может рассказать только сама миссис VOGUE. Через три года на экраны вышел документальный фильм «Сентябрьский номер». Идея показать внутреннюю работу сбора важного выпуска пришла в голову самой Анне. Без купюр было показано всё, что делают удостоенные своей профессии люди, в команде, под руководством Анны Винтур, чтобы выпустить идеальный и неповторимый экземпляр сентябрьского шедевра.
В основу фильма была взята работа над номером за 2007 год.
Эти съёмки не только подтвердили подлинность слов юной писательницы, создательницы «Дьявол носит «Прада»», но и ещё раз доказали всем, что ещё не родился тот талантливый редактор, кто так легко сможет заменить непревзойдённую Анну в работе всей её жизни.
Стиль по жизни
Правда, что Prada является уважаемым именем для Винтур, однако нет оснований утверждать, что Анна – именно дьявол в Prada с ног до головы. Ей не свойственно разбрасываться вещами или приобретать что-то, что будет просто висеть в шкафу. Любимые туфли Анны от Manolo Blahnik уже 20 лет сопровождают свою хозяйку по светским вечерам. Поговаривают, что именно такой пары туфель у неё 2.
Одна подобрана специально под золотистый загар, другая – несколько бледнее. Анна это никак не комментирует.
За время работы в Vogue Анна не предала свою фирменную прическу «карэ». Изменился только образ женщины. Если ранее ей были по душе блестящие платья, многочисленные украшения и яркие цвета, то сегодняшняя Анна выглядит иначе.
Сдержанные цвета, приглушенные оттенки, драгоценности и юбки ниже колена – королевский стиль. Но, кажется, никогда Винтур не променяет свои большие тёмные очки, каблук и переливающиеся камни на шее на что-то другое. Как факт: Анна не любит дамские сумочки. Считая, что они мешают её образу…………или, вообще, женскому образу.
Для Винтур нет особой разницы сколько раз она показывала очередной наряд на себе. Несложно заметить законодательницу стиля в одном и том же платье бессчётное количество раз и не перестать преклоняться перед её образом и талантом быть всегда на высоте. Несмотря на прозвище «холодное сердце», Анну никто не смеет обвинить в ледяном сердце.
На данный момент, её личная жизнь и семья не предаются огласки. Известно, что после развода с детским психологом, единственным официальным мужем, Анна связала свою жизнь с Шелби Брайном. О свадьбе пара разговор не заводит.
Она икона стиля для всех. А дома — любящая жена, превосходная мать и бабушка.
Анна Винтур, великолепная женщина, талантливый редактор, которая умеет вдохновлять своим примером и выдающаяся личность, легенда в мире моды по сей день.
Редактор Vogue Эдвард Эннинфул: «Мною движет синдром самозванца» | Эдвард Эннинфул
Однажды утром в среду в 2020 году главный редактор британского Vogue шел на работу. Это был теплый день, и в Лондоне царила тишина, эта жуткая тишина, когда люди неуклюже возвращались к жизни — это был первый раз, когда Эдвард Эннинфул был в офисе после блокировки. Он был там, чтобы закончить сентябрьский номер Vogue – . Темой была «надежда», и на ней был черно-белый разворот с портретами активистов социальной справедливости, а на обложке были футболист Маркус Рэшфорд и модель Адвоа Абоа.
Эннинфуль был взволнован. Даже с надеждой. Во время изоляции он организовывал виртуальные круглые столы в ответ на убийство Джорджа Флойда и проводил кризисные дискуссии с темнокожими лидерами в других отраслях, такими как Опра Уинфри и герцогиня Сассекская, когда протестующие маршировали по улице под его квартирой. Они говорили и говорили о «движении вперед». Но когда он подошел к стеклянным дверям Vogue House, его остановил белый охранник. «Доставки проходят через погрузочную площадку», — крикнула она. У Эннифуля было две мысли. Первый, стон: «Не сегодня, сатана». Второй: «Я могу что-то с этим сделать».
Сразу после 8 утра на кухне Эннифула, почти пять лет с тех пор, как он стал редактором британского Vogue , и два года с тех пор, как он стал Vogue европейским редакционным директором, частью более крупной управленческой команды с Анной. Винтур. Там, где утренняя рутина Винтур включает в себя игру в теннис, а затем профессиональную прическу и макияж, Эннинфул встает в пять, чтобы помедитировать.
В этом году ему исполнилось 50 лет, и он отпраздновал свадьбу со своим 20-летним партнером Алеком Максвеллом. Слева от него, прислонившись к кухонной стойке, свадебный торт ростом со скромную женщину ждет своей очереди на хранение. Пока мы разговариваем, он находится на краю нашего поля зрения, излучая гламурную, безмерную радость.
Мы здесь, чтобы обсудить его новую книгу (это первый раз, когда я встречаюсь с Эннифулом, хотя я веду колонку мучительной тети на сайте Vogue ), мемуары первого мужчины, первого черного, первого рабочий класс и первый гей-редактор за 100-летнюю историю журнала. Прочитав ее (Опра Уинфри рассказывает мне по электронной почте), «я вижу, как все, что произошло в его жизни, сформировало его таким, какой он есть сейчас». Мужчина, по словам Уинфри, «находится на вершине индустрии моды и по-прежнему добр и чутко понимает чувства других людей». В тот же месяц, когда его остановил охранник, Эннинфул выгуливал свою собаку (бостон-терьера Ру, у которого более 17 000 подписчиков в Instagram) со своим другом, актером Идрисом Эльбой, объясняя, о чем будет книга.
— О, ты знаешь, — вздохнул он. «Мальчик из Ганы пробивается в расистскую, классовую индустрию и сталкивается с борьбой на этом пути».
Эльба остановила его. Нет, сказал он. Нет. «Мы видим гламур и чванство», — сказал Эльба. «Мы не видим борющегося чернокожего человека. Убедитесь, что вы даете нам силу и успех. Нам это нужно». Эннинфуль был ошеломлен. Он не чувствовал себя особенно сильным или успешным. Он не чувствовал, что «сделал это» — успех для иммигрантов, для большинства чернокожих, по его словам, хрупок. Но он слушал, и в написанной им книге есть и сила, и гламур, и юмор, но также и политика, и уязвимость, и немного ужаса.
Звездный поворот: с Опрой Уинфри. Фотография: Бертран Риндофф Petroff/Getty ImagesОн вспоминает, как рос в Аккре, пятый из шести детей в семье военного, с видом на холм, усеянный деревянными столбами. Именно здесь происходили казни. — О, сегодня расстрельный день? — спрашивал он свою мать-портниху Грейс, когда слышались выстрелы.
В 1981 году переворот в Гане означал, что его отец, Кросби, майор ганской армии, больше не был в безопасности, поэтому он быстро перевез семью в Лондон, где они остановились у тетушки в Брикстоне.
«По сути, нам пришлось бежать, — говорит он. «И люди говорят мне: «Как у тебя до сих пор такое позитивное отношение?» Работа должна приносить удовольствие, потому что я никогда не должен был быть здесь».
Вскоре после того, как семья переехала в Лондон («Другой вид зоны боевых действий», — пишет он о Британии Тэтчер — он наблюдал, как небо меняет цвет, когда Брикстон вспыхивал беспорядками у их дверей), он начал красть модные журналы у У. Х. Смита, а в 16 его рассматривали как модель для i-D . Именно на модных съемках в подростковом возрасте он впервые встретил друзей на всю жизнь, таких как Кейт Мосс, Наоми Кэмпбелл и Стив МакКуин, ныне художник, лауреат премии Тернера и известный режиссер. Лэдброк-Гроув в Лондоне, где они жили, был «всем», говорит МакКуин. Геи, натуралы, богатые, бедные, черные, белые. «И мы все влияли друг на друга. Эдвард воплощает это в своей работе. Все дело было в возможностях и открытости. И это было весело». Они оба поступили в Goldsmiths, чтобы учиться вместе, но в первый день, как говорит МакКуин, «когда мы подходили к зданию, он просто развернулся и пошел обратно к станции Нью-Кросс.
Он так и не вернулся». Вместо этого Enninful стал i-D директор по моде. Ему было 18 лет, и он оставался на этой работе следующие 20 лет. Он пишет, что его отец не разговаривал с ним 15 из них, настолько он был разочарован выбором карьеры сына. Выгнанный из семейного дома двумя годами ранее, «у меня была маниакальная энергия человека, который только что потерял свою семью и отчаянно пытался создать новую». Придет день, когда Кросби будет танцевать вместе с Мадонной и Наоми Кэмпбелл, избранной семьей Эннинфула, на вечеринке, посвященной его ВТО. По его словам, он принял ВТО только для того, чтобы им гордиться.
История его жизни развивается таким образом: не по годам развитый талант, невероятная боль, опоздание Рианны, серьезная операция, великолепная Наоми Кэмпбелл, имена падают, как конфетти, — таким ослепительным образом, что его величайшее достижение на сегодняшний день — стать редактором . Vogue , чуть ли не наименее интересная часть. Он работал в W Magazine и US Vogue , когда получил эту работу в 2017 году, и, вернувшись в Великобританию из Нью-Йорка, «я не осознавал, что страна так сильно изменилась.
Люди говорили о Brexit, говоря: «Ваша страна такая ксенофобская», но я думал, знаете, я иду домой, меня будут приветствовать». Он слегка вздрагивает. В то время как перед камерой был толчок к большему количеству цветных моделей (во главе с черным выпуском Enninful за 2008 год Vogue Italia , в котором участвовали только чернокожие женщины и который был распродан за 72 часа), сегодня в Британии только 0,2% журналистов чернокожие. Британский Vogue Эннинфул сменил Александру Шульман и увидел только 12 обложек из 306 с изображением чернокожих женщин и почти полностью белым персоналом.
За месяц до того, как вышел первый номер Enninful, Шульман написал колонку, в которой, по-видимому, осуждал модных редакторов, которые думают, что «основная часть их работы — фотографироваться… со списком известных друзей». Случайному зрителю это показалось восхитительно недостойным, но для Эннифул это было раняще.
«Мы сделали передачу, — вспоминает он о Шульмане, — и я подумал, что она прекрасная женщина. Я так уважал ее. Затем пресса обрушилась на меня — я думал, что как редакторы у нас будет определенное приличие друг с другом». В своей книге Эннинфул вспоминает ежедневные истории в прессе «о том, что замышлял этот радикальный гей, чернокожий мужчина. Помните, что это было за три года до того, как каждый журнал внезапно начал заботиться о разнообразии. Глобальное правое крыло еще не использовало слово «проснулся» как оскорбление день . Однако я был действительно шокирован и опечален, увидев такой же нестандартный скептицизм со стороны Алекса Шульмана». Однако «я не помню, чтобы Зэди Смит или Салман Рушди писали для нее в British Vogue , как они писали бы для меня, но вот». Пресса продолжила то, что было похоже на целенаправленную атаку. «Они назвали меня «аутсайдером», — говорит он теперь, — что было забавно для меня, потому что я был очень инсайдером, на самом деле, начав так рано.
Я был «темной лошадкой». Он поднимает брови. «Я всегда был «уроженцем Ганы». Была одна статья, от которой я тогда ужаснулся, а сейчас вообще смеюсь. Один из редакторов, который был готов к этой работе, сказал: «Это как если бы мы вошли в Крафтс, и кот победил». «В офисе люди сливали истории. Что я был «хаотичным». «Слишком много тратить». Все, что было… — вздох, — это было шокирующим.
Но в то же время часть его не была удивлена. «Один из самых важных навыков выживания для любого чернокожего человека в белом пространстве, — пишет он, — состоит в том, чтобы хорошо понимать, как работает институциональная белая психология… Войти в любое белое пространство без этого понимания — все равно, что идти на бой на мечах без рапиры». и щит». Быть чернокожим на рабочем месте, добавляет он, «это не рецепт внутреннего спокойствия». Какие чувства вызвала у него критика? «Ужасный. Но у меня были друзья, которые раньше были в похожем положении. Первый урок, который они мне преподали, был: не слушай, не читай, просто сосредоточься».
Друзей, которые? «Я позвонил Наоми. Я позвонил Рианне, людям, которые прошли через это. И я не говорил об этом — я просто продолжал идти, продолжал двигаться вперед».
Он вернулся в Лондон с манифестом — он хотел создать « Vogue , который действительно представляет женщин сегодня, как это было в 70-х годах. Обычные женские истории, активизм, истории о культуре и людях, которые творили мир. В своей голове я подумал: «Меня, наверное, уволят через три или четыре месяца, но я бы предпочел, чтобы меня уволили за то, во что я верю». Общепринятой точкой зрения всегда было то, что чернокожие женщины не продают журналы, но с тех пор, как Эннинфул взял на себя управление (более половины его обложек с участием цветных женщин), доходы выросли, цифровой рост огромен, а тираж увеличился. «Он настолько коммерчески успешен — мы не потеряли читателей, мы их действительно приобрели, каждый месяц на сайт заходит почти шесть миллионов человек — теперь это не просто журнал, мы создали бренд».
Итак, он все еще чувствует, что еще не «сделал это»? «Синдром самозванца — это то, что движет мной. Я никогда не буду одним из тех людей, которые могут сидеть сложа руки и говорить: «Я сделал это». Мой опыт не позволяет мне этого. Синдром самозванца никогда не покидает вас. Но я также понимаю – это то, что меня подталкивает. Знаете, когда всплывает проблема, мне нужно время, чтобы расслабиться, я всегда ищу ошибки, просто чтобы стать лучше. Нельзя почивать на лаврах, как говорила моя мама, нужно всегда двигаться». Свои ошибки, говорит он, «привели меня туда, где я есть. Не мои успехи. На этом пути будет больше сожалений. Но сейчас я не задерживаюсь. Это как: «Давай просто пойдем дальше». Ру носится по полу, и Эннинфул с поцелуями поднимает его к себе на колени. «Помогает то, что у меня лучшая команда. Я помню, как газеты писали: «Он избавился от всех в 9».0003 Vogue. ’» Был ряд блогов и Daily Mail сенсаций о том, что он увольняет «ленивцев Слоани» из штата, решив «убрать шикарных девушек» (он смеется — некоторые из его лучших друзей — шикарные девушки).
«Но любому хорошему редактору нужны люди с похожим видением, не так ли? Это одна из вещей, которыми я больше всего горжусь, иметь команду, которая действительно верит, что да, мода эксклюзивна, но мы также можем быть инклюзивными и приветствовать всех».
Что не означает, что они непогрешимы. Сентябрьский номер британской Vogue увидел Линду Евангелисту, снятую Стивеном Мейзелом для обложки, ее первое интервью после того, как она была «деформирована» косметической процедурой. В 2005 году Мейзел и Эннинфул совместно работали над скандальной съемкой Vogue Italia , в которой Евангелиста играла главную роль в роли дивы, бродящей по коридорам отеля в бинтах после косметической операции. На съемках в этом месяце она была покрыта шрамами и отретуширована, а также подверглась критике за «отфильтрованную версию снов». В New York Times Ванесса Фридман написала: «Представьте себе влияние, если Vogue поместил кого-то с предполагаемыми недостатками и все такое на обложку своего самого большого номера года и представил эти недостатки вовсе не как недостатки, а просто как неотъемлемую часть нового вида красоты».
Даже в 2022 году, даже здесь некоторые фантазии о красоте кажутся непреложными. Но Эннинфул говорит мне: «Я читал критику, и я не так подошел к обложке сентябрьского номера. У Линды был ужасный опыт за последние пару лет, и это было ее решение двигаться вперед с вневременным образом «Вечная Линда». Он добавляет: «Я уважаю выбор женщин в отношении собственного тела».
Квартира Эннинфула, по его словам, напоминает простой дом, в котором он вырос, и, несмотря на то, что это пентхаус в нескольких шагах от Гайд-парка, я понимаю, что он имеет в виду — беспорядочная, светлая, стены пустые, но за несколько фэшн-фотографий. Единственная примечательная мелочь — это кукла размером с Барби в его образе — марионетка, созданная Moschino, — которая настороженно сидит на комоде. Коридор завален архивом его журналов, а Бейонсе с обложки Vogue властно смотрит на обеденный стол.
Образцовый союз: с Наоми Кэмпбелл. Фотография: Reuters В 2019 году Эннинфул получил загадочное электронное письмо с предложением чая.
Он был подписан «М». Выпуск журнала, к которому привело свидание за чаем, под редакцией герцогини Сассекской Меган Маркл, стал международным новостным сюжетом, но негативная реакция была столь же резкой: Маркл критиковали за «разногласия» за прославление трансгендерных женщин, и слишком «левое крыло». Видит ли Эннинфул себя активистом? «Нет. Но я знаю несправедливость. Я люблю моду, но я также знаю, что хорошо, а что плохо. И когда люди говорят мне: «Ты такой бесстрашный», теперь ты знаешь, почему. Там, откуда я пришел, я потерял все. Меня выгнали из дома. Страх, возможно, делает меня… бесстрашным. И эмпатичный». Он делает паузу. «Я помню, как был очень чувствительным в детстве и так много чувствовал. Потом понял, что чем старше становишься, тем больше думаешь: «Мы можем оставить это чувство здесь на потом», — его руки имитируют разрезание куска торта, — «И разобраться с тем, с чем нам приходится иметь дело сейчас». в этой роли ты действительно закаляешься, но эмпатия очень важна, и я думаю, что это то, что делает британца Vogue что это такое.
Все эти люди, которые были другими, приводили их и приветствовали их. Я знаю, что сделал свою работу, когда ко мне подходит кореянка или маленькая черная девочка и говорит спасибо. Мне кажется, очень важно, чтобы люди увидели себя». Кроме того, добавляет он, «равенство и инклюзивность делают мир более захватывающим. Множество голосов всегда лучше, чем один. Вы так не думаете?
Привнесение политики Эннифула в Vogue , по словам МакКуина, никогда не обсуждалось. «Эдварда интересуют идеи. Конечно, есть все, что их окружает: политика может быть громкой. Но в первую очередь он художник. В последнее время ему приходилось ориентироваться в Vogue , и он полностью изменил разговор. Посмотрите вокруг, на билбордах и на подиумах, в других журналах. Он сделал очевидные вещи мейнстримом: создание долговечных, ошеломляющих и правдивых изображений. Это не просто. И есть также сопротивление этому». Благодаря Enninful культура, по словам МакКуина, «изменилась».
Эннинфул наблюдал за этим сдвигом — маршем под его окном, фотографиями на столе — с некоторой радостью, но с большим нетерпением.
«Конечно, я заметил перемены: черные модели теперь повсюду. Но для меня изменения должны происходить из-за кулис. Я думаю, что это путь вперед. Вот как вы решаете по-настоящему измениться, когда люди за кулисами также разнообразны и могут посоветовать и помочь сформировать повествование. Это следующий шаг». Возможно, он сам не идентифицирует себя как активист, но он регулярно размещает их на платформах, как людей, тихо работающих на благотворительность, так и звезд, которые сходят с подиума, чтобы поговорить о психическом здоровье или транс-правах. «Вот что делает современную знаменитость, — говорит он. «Должна быть цель. Вы не можете просто гулять по своему большому дому или сниматься на красной дорожке. Тебе нужно что-то отстаивать».
В тот летний день 2020 года Эннинфул был не в первый раз подвергнут расовому профилю. «И знаете, — усмехается он, — это не будет последним. Как черный человек, вы должны быть настолько самосознательны; вы должны знать, кто вы есть. Для меня нет ничего нового в том, что я черный.
В ресторанах моему партнеру вручают чек, знаете, мелочи. Я прошу моего [белого] помощника остановить нам такси. Но это предубеждения, которые я знаю всю свою жизнь. Важным моментом в тот момент было то, что я знал, что могу что-то с этим сделать, на этот раз. И я должен высказаться». Он думает секунду. «Но знаете, прелесть подобных вещей в том, что вы видите поддержку, союзничество. Чернокожие не могут делать это в одиночку, трансгендеры не могут делать это в одиночку, геи не могут делать это в одиночку. Женщины не могут сделать это в одиночку. Мы все должны стоять вместе. Кроме того, — улыбается он, — эти моменты делают меня настоящим. И это здорово. Как будто я просто еще один черный человек. Мне нравится, что.»
«Видимый человек» Эдварда Эннинфула (Bloomsbury, 25 фунтов стерлингов) выйдет на этой неделе. Купите копию на сайте guardianbookshop.com за 21,75 фунта стерлингов
Редактор British Vogue Эдвард Эннинфул о красоте и инклюзивности моды: NPR
Эдвард Эннинфул стал главным редактором британского Vogue в 2017 году.
Его новые мемуары — A Visible Man. Рафаэль Паваротти/Penguin Random House скрыть заголовок
переключить заголовок
Рафаэль Паваротти/Penguin Random House
Эдвард Эннинфул стал главным редактором британского Vogue в 2017 году. Его новые мемуары называются A Visible Man.
Рафаэль Паваротти/Penguin Random House
Черные женщины не продают журналы. Это то, что Эдвард Эннинфул слышал с самого начала своей карьеры в фэшн-индустрии. И для него это звучало просто абсурдно.
«Меня [воспитала] моя мать, которая была швеей, и она шила одежду для самых невероятных женщин, женщин всех размеров и женщин всех оттенков кожи и возрастов», — говорит Эннинфул.
«Для меня мода всегда была такой всеобъемлющей, прекрасной вещью».
Реальность в отрасли часто была другой. Семья Эннинфула эмигрировала в Великобританию из Ганы, когда он был ребенком. Подростком его «обнаружил» модельный агент в поезде, но когда он ходил на кастинги, его часто увольняли из-за его расы.
«Мне скажут, что я слишком темный, или что у меня слишком большие губы, или что у меня слишком широкий нос», — говорит он. «Я действительно воочию убедился, что в то время быть темнокожим или чернокожим было не так уж и желательно».
В 18 лет Эннинфул начал работать за камерой для i-D, журнала, посвященного уличному стилю молодежи. Как арт-директор журнала и при последующих публикациях он ставил перед собой цель представить мир во всем его многообразии: «Даже когда мне говорили: «О, еще одна чернокожая модель на обложке», я говорил: Да, и вот еще один! … И мне никогда не было по-настоящему страшно, потому что я знал, что мир, который я видел, должен быть отражен».
Это понимание является одной из движущих сил тридцатилетней карьеры Эннинфула в качестве стилиста, арт-директора и редактора некоторых из самых популярных модных журналов и брендов в мире. Он работал главным редактором британского Vogue с 2017 года, став первым чернокожим мужчиной и геем-редактором за 106-летнюю историю журнала.
Случайный дом пингвинов
Penguin Random House
О детстве в студии одежды его матери в Гане
У моей матери было ателье, где работало около 40 швей, так что в бунгало была почти огромная комната, и швеи все шили вокруг. А моя мама была бы в другой комнате. Если вы знаете африканские ткани, вы знаете цвета. Африканские женщины любят одеваться. С африканскими женщинами не принято раздеваться.
Так что я был помощником моей матери. Я буду рисовать с ней. Я буду буквально застегивать женщин в платьях с корсетом. Я буду играть с петельками, и меня преобразило то, что показала мне мама, что показали мне те дни, и когда люди говорят о сегодняшнем дне, инклюзивности и разнообразии, я просто знал с юных лет, что, действительно, красота для меня началась с фигуристыми женщинами.
О том, как африканская мода его матери сообщила его редакторскому глазу
Я помню, когда моя мама всегда любила зауженную талию, всегда такие большие рукава, трехслойные рукава и … трехслойные баски, [в] африканские восковые принты. И все, что я помню, это те платки, которые буквально касались неба, и юбки всегда были очень, очень узкими, поэтому женщины всегда ковыляли. Но все дело было в том, чтобы подчеркнуть изгибы женщины, а не скрыть их. Так что это было похоже на песочные часы. И я помню эти красивые, красивые принты — апельсины, зелень, зелень вперемешку с оранжевыми, желтые вперемешку с коричневыми, какие-то неожиданные цвета, о которых и по сей день, когда я соединяю цвета, люди всегда говорили: «О, это странная комбинация», но это работает.
Я был 18-летним парнем и руководил этим важным журналом. Так что же я сделал? Я просто погрузился в это. Я узнал все, что мог, о журналах. Я не спал. Я бы буквально стилизовал обложки. Я бы работал над линиями прикрытия. Я работал над статьями в журналах. Я работал на торговых страницах. Я имею в виду, это было похоже на армию из одного человека. А потом, вдобавок ко всему, я бы работал в отделе рекламы и учился продавать журнал. И у нас были эти клубные вечера. Так что я тоже ходил на эти клубные вечера, чтобы мы могли показать миру, что мы делаем как журнал, и заставить их инвестировать. Я был на художественном факультете. Когда тебе 18 и ты чувствуешь себя самозванцем, ты просто учишься всему, чему можешь научиться. Так что я не спал. Я только и делал, что работал и учился своему ремеслу. Несмотря на то, что это было довольно трудно [в течение] следующих скольких бы лет, в тот момент я знал, что не могу потерпеть неудачу.
О важности эмпатии в моде
Когда я работаю с Рианной, Бейонсе или невероятной иконой, я даже по небольшому выражению их лица могу сказать, комфортно ли им, или даже по легкому покачиванию от дискомфорта. Я замечаю все эти вещи из-за мастерской моей матери и изучения того, что заставляет женщину чувствовать себя действительно комфортно и действительно чувствовать себя лучше всего.
Как дизайнер, как стилист, вы должны действительно сочувствовать женщинам, женским телам и, по сути, их ощущениям.
Эдвард Эннинфул, главный редактор «British Vogue»
Если бы я не был рядом с мамой, впитывая женщин и красоту женщин, у меня, вероятно, не было бы такой чувствительности. И действительно, когда я освоился в те ранние дни, это была эмпатия. … Вы должны уметь чувствовать, что кто-то чувствует, потому что я всегда говорю, что одежда — это не просто одежда, это доспехи. Это то, как вы хотите, чтобы мир увидел вас, когда вы выходите из дома, это то, как вы хотите, чтобы вас воспринимали.
В полностью черном выпуске Vogue Italia 2008 года, полностью посвященном чернокожим, который поднял свою карьеру на новый уровень
Черный выпуск начался [после] то, что мы называем коллекциями прет-а-порте, два раза в год, когда дизайнеры демонстрируют свою одежду миру. И я просто помню, как сидел там и чувствовал себя очень грустным, потому что из линейки из 40 моделей не было ни одной модели Black. Не было ни одного! … И я помню, как вернулся в Нью-Йорк, потому что в то время я работал в Нью-Йорке 9 сентября.0003 W Magazine
и сказал моему сотруднику Стивену Мейзелу, который был главным фотографом итальянского Vogue , он снял все обложки. И я сидел со Стивеном, и мне было очень грустно, и я сказал: «Стивен, больше нет черных моделей для показов.
Там нет черных моделей, ни в журналах». …Стивен сказал: «Позвольте мне поговорить с Франкой Соццани». … [Она] была редактором итальянского Vogue в то время и настоящим провидцем буквально вернулась и сказала: «Давайте сделаем выпуск, полный чернокожих женщин … от корки до корки». Так что это был действительно невероятный момент. Я работал над съемкой с Токкарой Джонс, с Наоми Кэмпбелл, но было невероятно видеть выпуск, в котором участвовали Иман, Беверли Джонсон и Тайра Бэнкс, а также все молодые модели. И это была такая невероятная идея и невероятный момент. Он распродан. И я думаю, что в то время им пришлось переиздать 40 000 экземпляров. Но это показало, что черные могут продавать, что на самом деле мир ждал или хотел этого, но им просто не предлагали. Вот что показал черный выпуск.
О том, что значит получить награду от Британской империи в качестве иммигранта
Я только что понял, о Боже, я сделал что-то для своей страны.
И я не был тем маленьким аутсайдером, который прибыл на самолете со своими братьями и сестрами, что я смог воспользоваться возможностью и действительно усердно работать. Но при этом я также смог воспитать с собой людей, цветных людей. … Так что, когда я получил награду, это был действительно замечательный момент, особенно для моего отца, который буквально должен был приехать в другую страну, начать совершенно новую жизнь, не иметь возможности работать и не иметь денег и воспитывать шестерых детей. Так что для него это был особенный момент. Была также одна из причин, по которой я согласился принять его, потому что он очень гордился этим.
На основе своего воображения во время восстановления после операции на глазах
Пока я был в темноте, не имея возможности визуально стимулировать, я мечтал о большем. Я видел Техниколор. Я видел цвета. И я вышел из трех недель в темноте, чтобы создать одну из моих самых запоминающихся обложек с Рианной в образе королевы для W Magazine .
