Рене Магритт. Мысли, зависшие в пространстве ⋆
Рене Магритт – бельгиец, принадлежащий кругу дадаистов и сюрреалистов, один из самых узнаваемых художников 20 века.
Образы его полотен неоднократно тиражировались в рекламе и печатных изданиях. В своих работах художник предвосхитил появление поп-арта и концептуализма в искусстве.
«В детстве казалось, что нет ничего невозможного. Казалось, что с помощью мысли можно воплотить любую мечту – передвигать предметы, видеть будущее и даже летать. И не полетел я только потому, что недостаточно старался. Недостаточно сосредоточился. Вот и тогда, когда мать вытащили из реки, я подумал, что зря все плачут, ведь мне осталось совсем немного потренироваться, и я силой мысли верну ее к жизни. Обязательно верну».
Что такое жизнь и что такое смерть? Что такое человек и что такое искусство? Человечество посвятило этим вопросам много трудов, и каждый философ давал свой ответ, но не один из них не удовлетворил Магритта.
Рене Франсуа Гислен Магритт родился в конце девятнадцатого века, 21 ноября 1898 года, во франкоговорящей части Бельгии в семье коммерсанта. Позже у Рене появилось два младших брата, Раймонд и Поль. Жизнь их складывалась по-детски безмятежно и радостно. Родители оберегали сыновей от насущных проблем.
Рене было всего 14 лет, когда одним прекрасным утром он вместе с братьями вышел к завтраку, но мамы на кухне не оказалось. Не было ее и в комнате, и у соседей — она исчезла. Поиски были хаотичными. Никто не знал, куда она могла уйти среди ночи. Младшие тоже продолжали искать мать, не веря, что с ней могло произойти что-то серьезное. Но вот раздались чьи-то крики и все устремились на берег реки. Рене увидел безжизненное тело матери, которое мужчины доставали из воды. Она утопилась. Взрослые кинулись утешать мальчика. Они понимали – с потерей матери детство его кончилось.
Образ утопленницы на всю жизнь остался в его памяти, но не как страшное видение смерти, а как загадка, которую ему предстояло отгадать. Много лет спустя художник напишет серию картин «Женщины-русалки». Возможно, в этих работах и таится ответ на вопрос, почему погибла его мать.«Я назвал ее русалка наоборот. Тело ее наделено всеми женскими атрибутами, а вот голова как у немой, слепой и глухой рыбы. У этой русалки есть только плотское начало. Ее деградировали до предмета сексуального желания. Лишили души и воли».
После смерти жены отец Магритта, чтобы унять свою печаль, увлекся амурными похождениями. А Рене находил утешение в своем вымышленном мире, куда он погружался, благодаря своей фантазии. Он придумывал невероятные сказки и игры для своих младших братьев в надежде, что жестокий мир реальности отступит. Но брат Раймонд был не похож на Рене: он презирал его за поэтический склад ума, считал психом. Это презрение с возрастом только усугубилось, и братья расстались. Куда девалось безмятежное гармоничное существование?
Магритт быстро взрослел, хотя и сопротивлялся этому изо всех сил. Он хотел сохранить детский взгляд на мир, сохранить веру в чудеса. И иногда ему это удавалось. Однажды Рене отправился с друзьями на ярмарку. В сумерках города аттракционы, фейерверки, фокусники и шарманщики сливались в одно целое. И вдруг посреди этого хаоса Магритт увидел девушку. Она была одна, и казалась отстраненной от общего шума и веселья. Юноша пошел к ней навстречу, и девушка, как ни странно, не растворилась. К его счастью она была совсем-совсем реальной, и звали ее Жоржетта Бергер. Это была любовь с первого взгляда.Они часто гуляли по старому заброшенному кладбищу, приподнимали железную решетку и спускались под своды склепа. Однажды выйдя из тьмы на свет божий, они увидели художника. Он писал аллею кладбища. Магритт никогда не видел, как работает художник. Рене и Жоржетта стояли за спиной у чудотворца и не могли оторвать глаз от белого холста, который от прикосновения кисти проявлял скрытый в нем мир.
Искусство художника казалось им волшебным, а сам он существом, наделенным силой свыше.Но вот прошло лето. Рене было 15, Жоржетте – 13. Несмотря на их взаимную привязанность, они были слишком юны, чтобы решать сами за себя. И когда летние каникулы кончились, родители решили разлучить влюбленных.
Разлука с Жоржеттой стала для молодого Магритта настоящим ударом. Переполненный новыми чувствами, Рене делает первые рисунки. А на следующий год уже твердо решает стать художником. Он переезжает в Брюссель и поступает в Академию изящных искусств. Его окружают самые интересные люди того времени, и Рене впитывает в себя все новое. Он восхищен живописью, околдован. Рамки мира раздвинулись, перед ним открывается бесконечное изломанное пространство зазеркалья. Наконец, молодой человек может дать выход своим фантазиям, грезам и даже превратить свои детские игры в профессию, в дело своей жизни.
Магритт не принадлежал к числу художников, которые легко расставались со своей свободой ради признания. У него была иная точка зрения на мир. Чем дальше от общепринятого были его картины, тем больше он наслаждался.Но вот учеба окончена, и пора зарабатывать самому на хлеб. Одно дело рассуждать об искусстве в парниковых условиях академии, не заботясь о деньгах, совсем другое – пробивать себе дорогу в реальном мире. Молодой художник пытается найти себе применение, и устраивается художником плакатов и рекламы на фабрику бумажной продукции, где он проработает до 1926 года, когда контракт с брюссельской галереей Сенто позволил ему полностью посвятить себя живописи.
Однажды, выйдя с работы, Рене решает прогуляться. День стоит мрачный, облачный, накрапывает дождь. Под гнетом собственных мыслей художник плетется в сторону Ботанического сада, и вдруг он видит знакомый силуэт. Женская фигурка словно возникла из загустевшего тумана. Сердце художника начинает неистово биться. Не веря своим глазам, Рене идет навстречу ей и видит Жоржетту. Это была удивительная встреча, чистая случайность, может быть промысел. Они решили больше не терять друг друга. Жоржетта стала не только женой, но и музой. Ей суждено было вдохновить одного из самых гениальных художников эпохи.
Для четы Магриттов началась тихая семейная жизнь. Рене был неисправимым домоседом, человеком замкнутым, меланхоличным. Больше всего он не любил шумного общества. Однажды Жоржетта уговорила мужа съездить с друзьями в Голландию на выставку популярного художника. Но перед самым входом в музей Рене вдруг объявил: «Моя собака Лулу не желает смотреть эту выставку. Мы с ней подождем вас в кафе, попивая яичный ликер».
Магритт был не похож на других художников и в быту, и в искусстве. У него не было своей мастерской и вообще не было конкретного места, где бы он работал. Основной творческий процесс Магритт переживал еще задолго до того, как подойти к мольберту. Когда философская концепция картины была найдена, художник не видел необходимости продолжать работу. Многие его картины так и остались в его голове, а не на холсте.
Рене не только писал картины, он печатал свои теоретические труды в журналах, сотрудничал с неистовыми экспериментаторами-дадаистами, и, наконец, решился на смелый поступок – уволился с фабрики обоев.
Во Франции дела художника складываются более удачно. Он знакомится с Андре Бретоном, идеологом сюрреалистического движения и вступает в его кружок. Главной темой сюрреалистов была тема смерти и сновидений. Рене кажется, что он вытянул счастливый билет: возможно, именно здесь ему помогут приоткрыть завесу тайны потустороннего мира.
Но Магритт слишком самобытен, чтобы слушать кого-то другого. И вот начинаются его первые разногласия с коллегами и наставниками. Главный теоретик сюрреализма Андре Бретон, по профессии врач-психиатр, придавал психоанализу Фрейда решающее значение. Он стремился применить в искусстве те же методы, что и в лечении психических расстройств.
В 1938 году художник создает неожиданную, шокирующую картину. «Грядущее». На полотне – торжество смерти над жизнью, абсолютный конец всего, пустыня. Ни единого живого существа, даже травы. Палящее неумолимое солнце и одинокая могила без надписи. Когда Магритт показал работу Жоржетте, она нащупала на груди крестик и выбежала из комнаты. Это полотно – своего рода победа смерти над жизнью, сильно испугало ее. Рене словно выкинул, перечеркнул все годы творчества философского поиска, предал им же созданный мир. Ему казалось, что он в тупике, но картине «Грядущее» не было суждено стать финальной точкой в творчестве Магритта.
В 1940 году началась немецкая оккупация. Идет война, и смерть подкрадывается так близко, что у художника перехватывает дух. Смерть, которая гуляет по Европе, гораздо страшнее той, которую он воображал с детства. Ни мать-утопленница, ни самые смелые его картины — ничто не может сравниться с ужасами войны. Магритт жаждет проникнуть в суть вещей, а сделать он это может единственным ему доступным способом. Он вновь берется за кисти и краски.
Однажды утром Жоржетта обнаружила Рене перед мольбертом — он проработал всю ночь как одержимый. Жоржетта взглянула на холст. На фоне яркого солнца парил голубь мира с букетом цветов вместо хвоста. Магритт мечтал о силе, которая положила бы конец войне. Так начинался новый этап в творчестве Магритта, период яркого солнца.
Но когда война кончилась, ему стало неинтересно создавать жизнеутверждающие образы. В мирное время в них отпала необходимость. Всю оставшуюся жизнь художник проведет в мучительном поиске сути вещей. Его стремление постичь окружающий мир делает из него редкого, уникального художника – художника-философа.
Магритт умер 15 августа 1967 года в возрасте 69 лет, оставив недописанной новый вариант своей, возможно, самой известной картины «Империя света». Она навсегда осталась в их комнате на мольберте. Жоржетта говорила, обращаясь к мужу: «В одном ты ошибался – в конечности собственной жизни, в победе смерти надо всем. Ты остался жив не только для меня, но и для всех тех, кто смотрит на твои картины: ведь в них весь ты. Я смотрю на них и разговариваю с тобой, и спорю, как всегда. Ты все-таки сделал то, о чем мечтал. Ты проник в зазеркалье, но остался. Ты победил смерть».
Коллективное изобретение. 1934Недвижимость. 1966Лицо в тениПрепятствие пустоты. 1965Интимный разговор. 1945Черная магия. 1946Сын человеческий. 196416 сентября. 1956Аргоннская битва. 1959Атака. 1932Беззаботность спящего. 1928Белая раса. 1937Белая раса. 1938Благовещение. 1930Богиня окрестностейБольшие надежды. 1940Большие путешествия. 1926Большое счастье. 1945Будущее. 1936В поисках истиныВ поисках совершенства. 1960Важность чудес. 1927Вальс колебаний. 1950Великая весть. 1926Великая война. 1964Вечная очевидность. 1948Вечное движение. 1935Взгляд изнутри. 1942Вид сверхуВкус слез. 1948Влюбленные. 1928 (Канберра, Нац. галерея Австралии)Влюбленные. 1928 (Нью-Йорк, Музей современного искусства)Рене Магритт. Картина «Влюбленные» (краткое описание)
Что может волновать больше, чем любовь — рассуждал художник. Но изображение влюбленных в привычном виде не имеет яркого художественного воздействия. Я же стремился передать суть любви. Смятение чувств, будоражащее душу.
Фигура, накрытая полотном — один из постоянных образов в его работах.
Многие исследователи творчества Магритта склонны полагать, что ткань, закрывающая лица влюбленных на полотне — отголосок детской травмы, связанный с гибелью матери. Рене видел, как бездыханное тело утопленницы накрывали простыней, и нежные чувства к ней отразились в произведении.
- Рубрика записи:ЖИВОПИСЬ
Картинки с выставки
Александр Генис: Прощаясь с 2014 и, как обычно, подводя итоги его культурным достижениям, мы сегодня напомним нашим слушаетлям о трех лучших выставках года, проходивших в трех лучших музеях Нью-Йорка.
Нашу экскурию мы начнем в Музее современного искусства, который все знают по аббревиатуре МОМА, где с огромным успехом прошла выставка великого сюрреалиста Рене Магритта.
Эту экспозицию, признанную лучшей из всех ретроспектив бельгийского мэтра, назвали “Тайна повседневности”. Но на самом деле, это крик повседневности. Он был неизбежной реакцией на тотальный кризис разума, вызванный Первой мировой войной, столетие которой мы отмечали весь уходящий год. В окопах Вердена умер рациональный человек Европы, зачатый в Афинах и завоевавший викторианский ХIХ век.Он полагался на логику, верил прогрессу и находил смысл в истории. Но все, что от него осталось после войны, было воронкой. С ужасом обходя ее по кругу, искусство выживших не могло не принимать в расчет соседство убийственной пустоты.
Магритт принял вызов времени на своих условиях. Не соблазнившись ни спекуляцией родного сюрреализма, ни хулиганством двоюродного дадаизма, он отличался от коллег тем, что ставил эксперименты на выходце из прошлого — на респектабельном господине в котелке. Не снимая его, он живет в мире, лишенном прежнего смысла. Осознать эту ситуацию ему помогает художник, подвергающий разрушительному сомнению все устои бытия. Взрывая повседневность, Магритт, эта Большая Берта искусства, уничтожает главное — то, на что полагалась старая, еще надежная жизнь: очевидное и само собой разумеющееся.
Чтобы уцелеть на этой бойне реальности, надо подвесить привычные суждения и выучить язык уцелевших.Картины Магритта — грамматика абсурда.
Начав карьеру рекламным художником, Рене Магритт интересовался собственно живописью лишь настолько, насколько она была способна передать замысел, сделав его работы узнаваемыми и незабываемыми. Каждая из них напоминаетрекламный ребус, разгадав который наше подсознание тянется за подсунутым товаром. Различие в том, чторебусы Магритта нельзя решить, но можно решать. Художник формулирует для зрителя задачу, не имеющую однозначного ответа.
Магритт обнаруживал спрятавшийся от намозоленного глаза абсурд бытия. При этом, абсурд должен быть осмысленным, обладать содержанием и наводить на мысли, хоть и не известно — какие.
Вот этим-то Магритт выгодно отличался от Сальватора Дали, голого короля сюрреалистов. На своих полотнах Дали сочетал не возможное с невозможным, а что попало. Брак зонтика с швейной машиной не обещает потомства, другое дело — союз художника с моделью. Ею Магритту служили жена и реальность, и он не жалел обеих. Особенно на той картине, где художник, похожий на Магритта,пишет обнаженную женщину, неотличимую от его жены.Поскольку мужчина и женщина, автор и его модель, воспроизведены на холсте с одинаковой степенью натурализма, мы вправе считать персонажей Пигмалионом и Галатеей. Беда в том, что превращение не завершено.Художник не дорисовал даме второй руки. Для статую это не важно (у Венеры Милосской рук вообще нет), но для той настоящей женщины, которую недооживил художник,незаконченность катастрофична.
Его модель ни живая, ни мертвая, ни вещь, ни человек, ни потрет, ни натюрморт. Она погружена в лимб реальности, в немыслимую зону, расположившуюся между возможным и невозможным.
Магритт не только ввел в живопись грамматическую категорию одушевленности, но и усложнил ее сравнительной степенью. На холстах Магритта персонажи с разной степенью одушевленностью устраивают балет живого с мертвым. Пример тому — одна из его многострадальных ню, обнажившая под мясным плечом древесную структуру. Так могла бы выглядеть на вскрытии нимфа Дафна, обратившаяся, как известно, в лавр.
Играя с невозможным в прятки, Магритт заменял очевидность скепсисом. Он расширял наши сознание, расшатывая в нем представления о себе и мире. Его живопись нельзя свести к парадоксам оптических иллюзий. Это не трюк, не аттракцион и не фокус. Картина Магритта- требующиймедитативного прочтения метафизический трактат, сведенный к алгебраической формуле реальности и записанный визуальными средствами.
Сложно? А что остается делать живописи, отказавшейся вторить классикам, повторяя зады своего искусство?
Когда современная эстетика наложила запрет на воспроизведение окружающего, художник вынужден манипулировать действительностью, а не изображать ее.
(Музыка)
Александр Генис: Соломон, естественно после Магритта говорить об абсурде. У вас трудная задача, потому что музыка абсурда, конечно же, существовала, в первую очередь — в движении дадаизма, авторы которого производили анархические звуковые шумы и называли это музыкой. Но Магритт не подходит сюда, Магритт был мастеровитый человек, и его абсурд был в первую очередь мастерски сделан. Можно ли найти нечто подобное в музыке?
Соломон Волков: По-моему, совершеннейшая аналогия именно тому сочетанию, о котором вы сказали, то есть абсурдизм и мастеровитость, назовем это высоким профессионализмом, присутствует у человека, которого на первый взгляд не так просто соотнести с Магриттом, но в данном контексте, он, по-моему, очень хорошо будет смотреться с Магриттом в одной паре. Это — Шостакович, как это может быть не неожиданно прозвучит. Шостакович был человек склонным к такому абсурдистскому юмору, ему и в жизни нравился абсурдистский юмор. Он, например, собирался писать оперу под названием «Карась» на либретто Олейникова, по абсурдистскому стихотворению Олейникова. Ему вообще были обэриуты очень близки, он с ними дружил. Вопрос об опере «Карась» рассматривался даже на уровне Большого театра, можете себе представить. Но Олейников так никогда не написал либретто.
Зато Шостакович написал замечательную, я бы сказал, гениальную абсурдистскую оперу «Нос». В первую очередь нужно отдать должное Николаю Васильевичу как автору. По-моему, более абсурдистского текста просто нет. Пушкинский«Домик в Коломне», конечно, не выдерживает соревнования с «Носом», «Нос» его значительно превосходит своим абсурдизмом.
Александр Генис: Я думаю, что «Нос» вообще не с чем сравнить, поэтому меня больше всего удивляет, что эту книгу прочли современники…
Соломон Волков: И как-то не шибко удивились.
Александр Генис: Да, вроде как: “ну бывает и такое, с кем не случается”.
Соломон Волков: “Хотя пользы никакой для родины от этого”, как заметил Гоголь, но как-то они это приняли. То есть не возмутились, не вываляли Гоголя в перьях и в дегте.
Александр Генис: При том, что Гоголь одним этим произведением перечеркнул всю логику развития литературы. Нечто подобное произошло уже в другом веке с Кафкой. Знаменитый рассказ «Превращение». Ведь в чем заключается ужас этой новеллы? В том, что никто особенно не удивился из-за того, что герой превратился в жука: “Бывает, что делать”. Точно так же, как и в «Носе»: да, убежал нос, причем, в Ригу хотел сбежать, что важно для нас, рижан.
Соломон Волков: Это, кстати, обыграно замечательно Шостаковичем в опере. Конечно, выбор был очень неожиданный, подавался он Шостаковичем и дружественной ему критикой под соусом обличения проклятого царистского прошлого, что уже само по себе довольно абсурдно. Но опера, она ведь, что интересно, совершенно не обличительная. Ее трудно назвать сатирической, она именно что абсурдистская, все в ней абсурдистское. Недоброжелательная критика постановки оперы в 1929 году так и рассматривала эту оперу. Один из заголовков в рецензии был таким: «Ручная бомба анархиста».
Александр Генис: Да, это похоже.
Соломон Волков: Ее восприняли как анархистскую хулиганскую выходку. Это положило, между прочим, начало восприятию довольно длительного периода творчества Шостаковича, как хулиганства. Например — у почтенных профессоров, в том числе, у Александра Борисовича Гольденвейзера, с которым я имел счастье быть знакомым. Он записывал у себя в дневнике, что это хулиганские опусы Шостаковича. Опера Шостаковича «Нос», мне кажется, является хорошей параллелью к творчеству Магритта.
Я хочу показать фрагмент — антракт из «Носа», в котором идеям абсурдизма служит прием музыкальный, а именно это фуга, но эта фуга сочетается с галопом, замедленным, но тем не менее, с галопом. Вот это сочетание фуги с галопом и создает элемент абсурдизма.
Александр Генис: То есть фуга — это коса, в которую вплетен галоп? Это действительно так же абсурдно, как и картины Магритта.
Соломон Волков: Мне кажется, что этот музыкальный фрагмент Шостаковича из «Носа» будет являться замечательным аккомпанементом к полотнам Магритта.
(Музыка)
Александр Генис: Экскурсию АЧ по лучшим выставкам года мы продолжим походом в Музей Гуггенхайма, который сам по себе считается одной из главных туристских достопримечательностей Нью-Йорка. Здесь проходила интересная и актуальная, если учесть последние политические события, связанные с агрессией Путина и оживлением интереса к истории фашизма, выставка “Итальянский футуризм”. Грандиозная экспозиция, заполнившая всю спираль музея, исследовала пути искусства и фашизма, отмечая общие истоки, судьбоносные перекрестки и летальные расхождения.
Надо сразу сказать, что в отличие от русского итальянский футуризм остался локальным феноменом. Его громадное историческое значение состоит в другом: в создании работающей модели фашизма.
Футуристы дали первый и самый громкий ответ на вызов прогресса. Они презирали прошлое, интересовались настоящим и стремились в будущее. Родившись на окраине тогдашней Европы, в отсталой, увязшей в своем классическом прошлом стране, они мечтали перелицевать ее по своей выкройке. Маринетти звал соотечественников избавиться от «подлой действительности» и в манифесте 1920 года потребовал предоставить «всю власть людям искусства».
Среди тех, кто его услышал, был Муссолини. Трактуя государство как произведение искусства, он увидел себя художником, творящим не кистью и резцом, а силой и беззаконием. Взяв пример с ренессансных князей, Муссолини представлял историю бесконечно пластичной, а себя — мистическим воплощением ее художественного духа.
— Что, в конце концов, значит фашизм? — спросили Муссолини его интеллектуальные сторонники, уставшие искать определение в зарослях логических и идейных противоречий этой политической доктрины.
— Фашизм — это я, — лаконично, но исчерпывающе ответил диктатор.
Не ревнуя, как Гитлер, к художникам, Муссолини сперва не навязывал им ту державную концепцию героического реализма, которой служило искусство других тоталитарных режимов. Он видел всю Италию своим полотном, и хотел разрисовать его не красками, а достижениями прогресса. Муссолини верил, что итальянцы смогут обойти Англию и Америку и стать лидерами. В 1930-е годы Италия добилась наглядных успехов в разных, но равно заметных областях. Итальянцы тогда делали лучшие гоночные машины, отличные бипланы, элегантные пишущие машинки. Быстрее других пересекал Атлантику роскошный лайнер “Rex”, изображенный в фильме “Амаркорд”. Открылся Венецианский кинофестиваль. Италия стала чемпионом мира по футболу. Пиранделло получил Нобелевскую премию. Боксер Примо Карнера по кличке “Кинг-Конг ринга” победил всех соперников в спорте, который Муссолини называл “лучшим выразительным средством фашизма”. Казалось, что Италия дотягивается до того кристального будущего, о котором мечтали футуристы. Даже фашистский салют, заменивший чреватое заразой рукопожатие, объясняла гигиена нового и чистого общества.
Муссолини считал фашизм омолаживающим гормоном, который, вырвав Италию, как и предсказывал Маринетти, из вековой спячки, позволит ей не брести, не шагать, а бежать впереди всех. Последнее надо понимать буквально. В том же “Амаркорде” есть сцена парада, на котором начальники осматривают строй бегом. Это не комическая выдумка Феллини, а отражение повсеместной практики. Демонстрируя вирильность режима, Муссолини ввел бег в сапогах, орденах и при шпаге.
Фашизм вобрал в себя футуризм и тем сделал его ненужным. Для власти он оказался чересчур эксцентричным, другими словами — свободным. Маринетти по-прежнему был звездой. Один художник написал его портрет в виде “итальянского громкоговорителя”. Другой изобразил его апофеоз на фарфоровых тарелках. Но в целом футуризм сдулся, уступив место мастерам классического жанра и монументальных пропорций.
Характерная деталь. Выставку завершает “Фашистский триптих”, в центре которого икона Муссолини. На ней, словно пародируя троицу, художник изобразил дуче с тремя головами. В любом ракурсе, однако, он напоминает не Августа, а Нерона.
(Музыка)
Александр Генис: Соломон, как вы проиллюстрируете наш разговор о итальянском футуризме и о том, как он повлиял на появление фашистской эстетики?
Соломон Волков: Я хотел показать образец музыки, которую немецкие нацисты… Тут надо всегда различать: когда мы говорим «фашисты», в Советском Союзе фашистами традиционно называли немцев.
Александр Генис: А сейчас всех, кто Кремлю не нравится.
Соломон Волков: Но ведь фашизм — это определение итальянского политического течения, у немцев это был нацизм.
Так вот, таким ярким музыкальным талантом, чье творчество в нацистской Германии считали своим, признавали его за своего и представляли в качестве образца того, как должна звучать подлинная нацистская музыка, хотя были значительные неприятности и у этого композитора, был Карл Орф. У него были неприятности, связанные с нацистским режимом, тем не менее, его «Кармина Бурана» вполне принимали к сердцу, исполняли.
Александр Генис: «Кармина Бурана» — чрезвычайно популярная и сегодня музыка, которая часто звучит в голливудских фильмах. Но еще интереснее, особенно для нашего поколения стихи, которые положены на эту музыку.
Дело в том, что «Кармина Бурана» — стихи вагантов, рукопись из монастыря в Баварии 13 века. Казалось бы, все это давно устарело. Но когда открыли вагантов, то произошла революция в истории. Михаил Леонович Гаспаров, который много занимался средневековыми латинскими произведениями, в частности, переводил и вагантов, сказал, что открытие вагантской поэзии, доказало, что в средние века не только молились и не только страдали, но веселились и пировали. Когда в 19 веке поздние романтики открыли вагантов, Средние века считались черной эпохой, тем ярче засверкало эта поэзия.
Однако, все равно это была историческая поэзия, которая хранилась в антологиях, в специальных хрестоматиях, пока не явился переводчик Лев Владимирович Гинзбург, который выпустил книгу «Лирика вагантов», и она сыграла огромную роль в моей личной жизни. Это было в 1970 году, мы прочитали вагантов в переводе Гинзбурга, и оказалось, что эти стихи необычайно созвучны тому времени, в котором мы жили, а это был, как принято теперь говорить, брежневский застой. Вот что мы прочли в этих стихах.
Хочешь к всенощной пойти,
чтоб спастись от скверны?
Но при этом, по пути,
не минуй таверны.
Свечи яркие горят,
дуют музыканты:
то свершают свой обряд
вольные ваганты.
Стены ходят ходуном,
пробки — вон из бочек!
Хорошо запить вином
лакомый кусочек!
Жизнь на свете хороша,
коль душа свободна,
а свободная душа господу угодна.
Очень интересно, что Гинзбург в предисловии к своей книге, а книга эта была настольной во всей моей компании, рассказал, что в Штутгарте вышел «Сборник вагантов». Составитель этой антологии включил не только вагантов, которые жили в Западной Европе, но и бардов, и германских скальдов, и наших гусляров. Там были знаменитые русские песни «Вот мчится тройка удалая по Волге-матушке зимой» или «Ехал на ярмарку ухарь купец». То есть он присоединил в вагантам всю, как он говорил, “кочующую поэзию”. Он считал, что у всех вагантов мира есть что-то общее. Мне очень близка эта идея, потому что я считал, что ваганты среди прочего вполне годятся для того, чтобы описать компанию Венички Ерофеева. Так что «Кармина Бурана» для нас имеет особый смысл.
Соломон Волков: Вот мы ее сейчас и послушаем.
(Музыка)
Александр Генис: Завершится наш обзор трех лучших выставок 2014 года в лучшим музее Нью-Йорка и Америки — в Метрополитен, где проходила великолепно организованная выставка бронзовой пластики — статуэток, изображающих мир и миф дикого Запада в 19 веке.
Запад в американской традиции ощущается провиденциальной родиной Америки. Принято считать, что именно тут, на Западе, человек вкусил опасное счастье свободы: пустая, как в первые дни творения, земля, на которой можно и нужно строить жизнь сначала. Каждый вестерн – будь то, роман, картина, песня, комикс или фильм — построен на одной и той же формуле: одинокий ковбой посреди прекрасного и свободного Запада.
Уникальная роль ковбойского мифа связана с психологией Америки, которую сумел изобразить в своих скульптурах самый знаменитый художник Запада Фредерик Ремингтон. Его лучшая работа стала американской иконой и удостоилась места в овальном кабинете Белого Дома.
Больше всего эта полуметровая композиция нравилась Рональду Рейгану. Отменный наездник, он умел оценить бронзовый танец человека с лошадью, который сам художник назвал “Объездчик Бронко”. На полумексиканском слэнге ковбоев “бронко” — слово, обозначающее коня, еще не знавшего узды. Это же можно сказать и о ковбое, объезжающем жеребца Поджарые и скуластые, они похожи даже внешне. И тот и другой пойманы автором в момент динамического равновесия, который может кончиться падением обоих.
Несуразная для скульптуры поза раскрывает потаенный смысл шедевра. Метафора дикого Запада стоит на двух ногах, и обе — лошадиные. Ковбои живут в коротком настоящем, в промежуточном состоянии между бесшабашной волей и неизбежной цивилизацией. Не удивительно, что конь встал на дыбы.
Лошадь — один из самых древних символов бессознательного, стихийного. Только обуздав это могучее и строптивое начало, человек подчиняет разрушительные силы как во внешнем, так и во внутреннем мире – в самом себе. Исключительные географические обстоятельства — молодость американской судьбы — опрокинули архаический миф в современную историю. В ее контексте миф о ковбое разыгрывает на просторах дикого Запада мистерию рождения порядка из хаоса. Как знает каждый любитель вестернов, из одиноких ковбоев выходят лучшие шерифы.
Но помимо историософской интерпретации сюжет “человека в седле” имеет и вполне конкретное, бытовое значение. Скульптура Ремингтона, который изучал жизнь ковбоев в Монтане и Канзасе, рассказывает о верховой езде все, что вы хотели узнать, но не решались испытать.
Необъезженный конь ковбою нужен, чтобы использовать энергию свободы, а скульптору — чтобы запечатлеть зенит Запада. Еще дикий, но уже ненадолго, он притягивал тех, кто его цивилизовал и убивал. Короткая передышка прогресса давала шанс вновь пережить ажиотаж доисторической схватки с природой. Азарт этого поединка второй век кормит мир сырыми эмоциями. Но если миф ковбоев оказался долговечным, то самих ковобоев хватило ненадолго. Железная дорога и колючая проволока отняла у них работу, кроме, разумеется той, что давал шоу-бизнес. Исчезнув сто лет назад из трудовой американской жизни, ковбои в нее вернулись в качестве аттракциона, который в одном Техасе привлекает каждый год по 200 тысяч туристов, в основном – из Европы.
(Музыка)
Александр Генис: «Бронзовые ковбои», о которых мы говорили и которыми нью-йоркцы с таким удовольствием любовались в музее Метрополитен, конечно, живо напоминают других ковбоев, тех, которых показывают на киноэкранах. Поговорим о музыке вестерна. Мне кажется, что не было бы вестерна, если бы не было специфической киномузыки к нему. Именно она создает тот драматизм, ту предельно напряженную ситуацию, без которой вестерны невозможны: музыка в вестерне, как в ковбойской дуэли, растягивает время, создает ожидание и накаляет эмоции.
Соломон Волков: Парадокс тут заключается в том, что лучшим композитором музыки вестернов, на мой взгляд, является вовсе не американец, а итальянец Эннио Морриконе, классик киномузыки, количество фильмов, к которым он написал музыку, давно перевалило за сто. Но для меня его наивысшим достижением и знаковым явлением в культуре 20 века является музыка к фильмам Серджо Леоне, создателя или во всяком случае главного автора того, что мы именуем спагетти-вестерн, вестерны, которые снимались в Италии. Мне из всего жанра вестернов нравятся именно спагетти-вестерны, а в них мне больше всего нравится фильмы Леоне. Потому что он сделал из этого жанра настоящую оперу. Его вестерны развиваются как оперы, в них все оперное, жесты оперные, замедленный темп, в котором все это движется, величественность кадра.
Александр Генис: Причем, все это — преувеличенное, гиперболическое почти до пародии.
Соломон Волков: Глядя на экран, все время ожидаешь, что Клинт Иствуд сейчас запоет. Кстати, он единственный американец, по-моему, кто в фильмах Леоне участвует, массовка вся итальянская, но звездой главной был Клинт Иствуд. Ты удивляешься, почему он сейчас не откроет рот и не запоет какую-нибудь классическую итальянскую арию.
Александр Генис: При том, что музыка там как раз совсем не похожа на оперную музыку. Мне кажется, она очень специфическая.
Соломон Волков: Но она подчеркивает общую какую-то оперность, какую-то сказочность того, что разворачивается на экране. Мне очень нравится творчество Эннио Морриконе, и я покажу сейчас отрывок из его ковбойской музыки.
(Музыка)
Антракт, 1928 по Rene Magritte (1898-1967, Belgium) | Реплика Рене Магритта
Добавить в избранное | Отправить как электронную открытку | Добавьте его на свой сайт |
- Похожие работы на ArtsDot.com
- Все произведения в стиле СЮРРЕАЛИЗМ с цветами:
- Произведения, сделанные в 1928 году.
- Все художники сюрреализма
- Все 569 картин Рене Магритта
Рене Магритт
- Год : 1928
- СМИ : холст, масло
- Размер : 114 х 161 см
Это произведение может быть защищено авторским правом. Он размещен на сайте в соответствии с принципами добросовестного использования
Репродукции или распечатки недоступен для этого произведения искусства
Мы используем здесь термин авторского права, основанный на смерти авторов в соответствии с Законом об авторском праве , (70 лет).
Произведения искусства , защищенные авторским правом , предназначены только для созерцания. Изображения этого типа произведений искусства запрещено копировать, печатать или воспроизводить в любом виде и доводить до всеобщего сведения, поскольку эти действия могут считаться нарушением авторских прав . Подробнее …
- Темы работ
- Абстрактное
- Животные
- Архитектура
- Искусство
- Ванны
- Пляж
- Птицы
- Рождение и смерть
- Лодки
- Корпус
- Бутылка
- Здания
- символов
- Дети
- Города
- Часы
- Одежда
- Облака
- Цвет
- Состав
- Произведения в музее
- Художественный институт Чикаго (Чикаго, США)
- Гуггенхайм (Нью-Йорк, США)
- Музей Израиля (Иерусалим, Израиль)
- Коллекция Menil (Хьюстон, США)
- Миннеаполисский институт искусств (Миннеаполис, США)
- Музей современного искусства (Нью-Йорк, США)
- Musées Royaux Des Beaux-Arts (Брюссель, Бельгия)
- Национальная художественная галерея (Вашингтон, США)
- Париж (Франция)
- Музей современного искусства Сан-Франциско (Сан-Франциско, США)
- Коллекция Менил (Хьюстон, США)
- Музей современного искусства (Нью-Йорк, США)
- Список СМИ
- Коллаж
- Чертеж
- Гравировка
- Гуашь
- Литография
- Масло
- Холст, масло
- Масло на панели
- Скульптура
- Темпера
- Все периоды
- 1919
- 1920
- 1921
- 1922
- 1923
- 1925
- 1926
- 1927
- 1928
- 1929
- 1930
- 1931
- 1932
- 1933
- 1934
- 1935
- 1936
- 1937
- 1938
- 1939
- Искусство по цвету
Загрузка биографии Рене Магритта. …
Все похожие работы
Все произведения из Рене Магритт
Антракт частный
Рене Магритт
Retrato de su Mujer
Франсиско Доминго Маркес
Портрет Марии Анны Хосефы, приносящей клятву
Хосе де Альсибар
Освобождение Арсинои
Тинторетто (Якопо Комин)
Команда пахарей, Рассвет
Роберт Полхилл Беван
Дополнительная информация об этом произведении на этом веб-сайте
«Искусство есть объективация чувства и субъективация природы».
Сюзанна Лангер (1895–1985).
The Dominion of Light at SFMOMA
Французское название L’empire des lumières, неоднозначно в переводе, становясь либо «империей», либо «владычеством». В нашем каталоге Сандра Залман обсуждает различие: «Хотя империя существует по отношению к правителю, доминион не обязательно требует этого».
На протяжении всей своей карьеры художник-сюрреалист Рене Магритт (1898–1967) рисовал дома. Его самые сюрреалистические творения были созданы в его гостиной и кухне-студиях, поэтому неудивительно, что даже сонные обыденные жилые улицы обладали для Магритта поэтической силой. SFMOMA представит галерею, которая позволит вам погрузиться в мир Магритта, захватывающее пространство, демонстрирующее невероятные образы самых известных жилых улиц Магритта.
В серии картин, каждая под названием Власть Света , Магритт изображает сонную жилую улицу, ряд обычных домов, где горят уличные фонари и сквозь пустые окна пробивается свет. Над этой спокойной ночной сценой — дневное небо — поразительное, невозможное столкновение ночи и дня, которое делает обычное необычным.
Рене Магритт, Доминион Света , 1950; масло на холсте; Музей современного искусства, Нью-Йорк, дар Д. и Ж. де Менил; © Charly Herscovici, Брюссель / Общество прав художников (ARS), Нью-Йорк
Магритт создавал этот образ 27 раз за свою карьеру, маслом и гуашью, в немного разных размерах, но всегда с одним и тем же навязчивым, сияющим эффектом. В Рене Магритт: Пятый сезон будет шесть картин маслом и одна гуашь, собранные вместе в одной галерее — самая большая и самая маленькая версии, горизонтальные и вертикальные композиции, каждая из которых предлагает другой вид, другой дом и новый набор цветов и сопоставлений для просмотра. И эта таинственная улица для Магритта не просто сюжет; часть его всплывает на другой картине в соседней галерее.
Все это может звучать так, как будто видение Магритта для сериала было запланировано заранее, но Доминион Света изначально не планировался как основной сериал. Фактически, его тщательное исследование этой сцены было вызвано отчасти случайным рыночным спросом.
На Венецианской биеннале 1954 года версия картины «Владычество света» в ретроспективе Магритта оказалась настолько желанной, что была обещана трем разным покупателям и в конечном итоге продана Пегги Гуггенхайм.
Магритт нарисовал четыре версии
Владычество Света— по одной для каждого потенциального покровителя, вернувшегося домой с пустыми руками.
Рене Магритт, L’empire des lumières (Доминион Света) , 1954; Коллекция Пегги Гуггенхайм, Венеция; © Charly Herscovici, Брюссель / Общество прав художников (ARS), Нью-Йорк
Хотя несколько версий 1954 года были созданы, чтобы исправить определенную путаницу, Магритт явно был привлечен таинственной поэзией изображения, рисуя вариации на протяжении более десяти лет. В свои 19В речи 56 премии Гуггенхайма Магритт обратился конкретно к Доминиону Света , сказав: «Я считаю, что воскрешение ночи и дня наделено силой удивлять и очаровывать нас. Я называю эту силу поэзией».
Учитывая, насколько важна серия в карьере Магритта, еще более удивительно, как редко изображения выставляются вместе. До сих пор в одном и том же месте в одно и то же время было только три масла, и это было 50 лет назад. В Рене Магритт: Пятый сезон 902:48, будет шесть. Это собрание, которое случается раз в жизни, стало возможным благодаря щедрым и полным энтузиазма кредиторам.
По словам Гэри Гаррелса, старшего куратора отдела живописи и скульптуры Элизы С. Хаас, и Кейтлин Хаскелл, младшего куратора отдела живописи и скульптуры и куратора выставки «Рене Магритт: Пятый сезон », ни одна галерея на этой выставке не требовала столько дипломатичности. работы по созданию презентации, но это стоило затраченных усилий. Гаррельс в восторге от того, что эти шедевры впервые собираются вместе в Сан-Франциско.
«Эти картины не были задуманы или разработаны таким же образом, как, например, стога Моне, но они могут поддаваться такой конфигурации», — объяснил Хаскелл. «Дело не в том, что эта идея такая уж исключительная — люди хотели попробовать, — но сложность в сборе кредитов такова, что до сих пор, спустя пятьдесят лет после смерти Магритта, никто не пробовал».
Особая постановка этих полотен в одной галерее в рамках Пятый сезон выявит тонкие различия между работами и усилит иммерсивные качества каждой из этих картин. Раньше никогда не было возможности напрямую сравнивать работы, что создает беспрецедентную исследовательскую возможность увидеть развитие идеи на протяжении всей карьеры Магритта. Небо одного цвета? Как насчет свечения в домах? Как изменились дома?
Холсты большие — большинство из них имеют ширину или высоту более трех футов, включая гигантскую версию Гуггенхайма высотой более шести футов — и все они лишены человеческих фигур, что позволяет представить себя внутри этой сцены. Они представляют жуткие, пустые места, напоминающие другие тихие ночные сцены, созданные примерно в то же время в Америке такими художниками, как Эдвард Хоппер. Магритт и Хоппер одинаково интересуются одиноким главным героем — для Хоппера это может быть женщина в пустом театре, как в фильме SFMOMA «9».0247 Антракт , а в сюрреалистическом мире Магритта это, казалось бы, живой уличный фонарь на пустой улице.
В 1950-х годах Магритт создал несколько фресок в Бельгии, в том числе 360-градусную панораму под названием The Enchanted Domain. Несколько моделей для этого проекта будут представлены на SFMOMA.
Создание иммерсивного выставочного пространства перекликается с другими работами Магритта примерно в то время, когда он писал эту серию.