Серт мися – Мися Серт — пожирательница гениев | Чудеса и Приключения

Мися Серт — пожирательница гениев | Чудеса и Приключения

«Когда вы начинаете рассказывать о ней, у вас возникает чувство, что бесполезно пытаться передать её жизнь словами, ибо зрительный образ предшествует всем посвящённым ей текстам. Мися просто не позволяет рассказывать о себе. Она стремится рассказать о себе сама, — так начал свою книгу о Мисе Серт французский писатель и путешественник Поль Моран, поддерживавший с Мисей дружеские отношения с 1914 года. — Мися Парижа начала века, Парижа символистов — это красивая пантера, властная, кровожадная, несерьёзная, это кошка, которой нельзя доверить птенцов, с которой нельзя медлить, любительница талантов, способная за один вечер потратить миллион».

На коленях у Листа

Она позировала всем знаменитым художникам своего времени, она разместилась в стихах и письмах почти всех более или менее известных людей, заняв там весьма существенное место, просто заполонив их собой. Она любила артистов не за их творчество, а просто их любила. Просто восхищалась ими и гордилась тем, что знала их близко. Подобно ребёнку, она изумлялась волшебному жесту творящей руки. Творчество было для неё чудом, а художники — волшебниками. Она прожила искромётную жизнь и осталась прекрасной и редкой загадкой, оставив дерзкий и лёгкий след, который оставляют музы, вдохновительницы и подруги гениев.

По рождению Мися была полькой. Она родилась в холодном, сыром Санкт-Петербурге. В императорской резиденции в Царском Селе её отец, польский скульптор и профессор Академии художеств Киприан Годебский, участвовал в проекте реставрации дворца.

Девочку назвали Мария-Софья. На польский манер это имя звучало как Мизия-Зофия. Мать девочки Эжени Серве была дочерью бельгийского виолончелиста и композитора Адриана-Франсуа Серве. Она планировала рожать в Брюсселе. Но накануне родов получила из России анонимное письмо. В нём неизвестный доброжелатель информировал Эжени о том, что её супруг в Санкт-Петербурге уделяет внимание одной из юных княжон Юсуповых и проводит много времени в их имении.

Эжени разволновалась не на шутку и решила отправиться в далёкое и опасное путешествие. Эта поездка оказалась для неё роковой. А известие о том, что всё написанное в письме правда, — смертельным ударом.

Эжени Серве умерла во время родов в первый же день своего приезда в Царское Село. Новорождённую девочку вскоре забрала бабушка, одна из фрейлин и ближайших подруг королевы Бельгии, владелица огромного поместья под Брюсселем.

Там прошло детство Миси. На старинной вилле всегда было множество гостей. В бальных залах располагалось семь роялей. По воспоминаниям тех, кто посещал дом, они не умолкали ни на минуту. Так что ноты Мися освоила гораздо раньше, чем научилась читать и писать. Бабушку Миси частенько навещали известные люди. Одним из них был Ференц Лист. Однажды великий композитор посадил очаровательную девочку себе на колени и попросил её сыграть для него Бетховена. Мися блистательно справилась с задачей.

Когда Мисе исполнилось десять лет, бабушка умерла. Отец женился в третий раз, и его новая супруга решила поместить Мисю в монастырь Сакре-Кёр для окончания образования. Однако у Миси оставалась влиятельная покровительница. Королева Бельгии не забывала о внучке своей подруги. В пятнадцать лет Мися получила от неё приглашение на придворный бал и была очень рада.

Мися отправилась во дворец в великолепном платье из бледно-голубого тюля с широким муаровым поясом. Она имела ошеломительный успех, все обращали на неё внимание. После бала девушка категорически отказалась возвращаться в монастырь. Втайне от отца Мися заняла денег у одного из его друзей и бежала в Лондон. Там она давала уроки игры на фортепьяно и сумела даже получить известность.

Через три месяца Мися вернулась в Париж. На неё обратил внимание профессор музыки Габриэль Форе. Мися стала заниматься у него и всё так же давала уроки музыки. Учениками с ней щедро делился профессор Форе. В частности, он рекомендовал Мисю Бенкендорфам — семье русского посланника в Париже. Посол заинтересовался ею, узнав, что Мися родилась в Царском Селе.

Вскоре Мися дала в Париже первый сольный концерт, имевший успех. Профессор Форе предсказывал девушке блестящую карьеру исполнительницы. Музыкальность, чувствительность, быстрота — он находил у Миси все необходимые достоинства. Однако случилось неожиданное.

Дама Кошка

В Мисю безумно влюбился её кузен Таде Натансон. Это был известный журналист, владеющий на паях с братом журналом «Ревю бланш». Натансон буквально осаждал скромную квартирку Миси на Весенней улице в 17-м округе Парижа. Богатый поклонник заваливал Мисю букетами и подарками. Мися сопротивлялась недолго. К большому неудовольствию профессора Форе, она согласилась выйти замуж за Таде. И по этому поводу за один день истратила триста тысяч франков, оставленных ей бабушкой в качестве приданого, сделав покупки в лучшем бельевом магазине Брюсселя.

Мися забросила музыку. Теперь у неё появились другие интересы. В конце восьмидесятых годов XIX века журнал «Ревю бланш» — одно из самых популярных среди парижской богемы изданий. И Мися принимает в загородном имении очень интересных людей.

Здесь Тулуз-Лотрек, Вюйар, Руссель, Валлотон, Равель, Верлен. Мися беседует с гостями в овальной комнате, где ситцем в тонкую полоску обиты кресла и затянуты стены. Хозяйка играет на рояле, а Тулуз-Лотрек немедленно отражает это на полотне. Вообще излюбленным развлечением Миси было устроиться в тени деревьев с книгой и делать вид, что читает. А в это время Тулуз-Лотрек кисточками щекотал её голые пятки, рисуя на них «невидимые пейзажи».

«Она смотрит на него как кошка, Дама Кошка, сытая, но без всякого намёка на беспутство, с какой-то магической неподвижностью», — вспоминал Вюйар. Вюйар также много пишет Мисю в это время. «Мися в поле», «Мися на фоне цветастой драпировки», «Мися за партией в шашки». Кроме картин, он пишет ей письма. Смущённый, в вечном котелке, прикрывающем облысевший лоб, в чёрном галстуке, завязанном бантом. Его письма, мятые, неряшливые, письма художника, она, прочитав, просто комкала и бросала в угол. «Этой радостью, подаренной мне стариком Бетховеном, я обязан вам, Мися, я всегда так робок с вами, но счастье в том, что вы просто находитесь рядом».

Мися воспринимала его признания как должное. Она привыкла, что таланты «проносятся вокруг неё шелестом ветра», по выражению Коко Шанель. Верлен посвящает ей поэму, где сравнивает её с розой, Малларме — четыре строки, которые вмиг облетают Париж, а она просит изобразить их на веере и кокетливо обмахивается им в гостиной. «Из всех брачных контрактов, из всех видов на жительство это был единственный документ, который она сохранила среди беспорядка», — замечал Кокто.

В окружении Миси появляется ещё одна очень интересная фигура. «Монокль на ленточке, белая прядь волос, театральный бинокль и обязательная партитура в руках» — это Сергей Дягилев. Дягилев ставит балеты в Париже и ищет поддержки у Таде. Серж и Мися понимают друг друга с полуслова. Он пишет ей записку с признанием, которое дорогого стоит. «Вспомни, пожалуйста, что уже давно мы пришли к согласию, что ты — единственная женщина, которую я мог бы любить». Мися и к этому относится почти равнодушно.

Дягилев — дар судьбы для артистов из её окружения. Получить от него заказ — этого добивался каждый. К тому же Дягилев настоял на возвращении из Швейцарии Стравинского, и работы заметно прибавилось. Мися, как дирижёр в оркестре, незаметно руководила успехами своих протеже.

Опираясь на изогнутую спинку скамейки, чуть приподняв руки над головой, она вполголоса высказывалась то в пользу одного, то в пользу другого мастера. А в это время Ренуар или Тулуз-Лотрек отражали на полотнах её саму. Только кисти Ренуара, гения, она удостоилась восемь раз. Не говоря о других художниках. «Приходите. Обещаю вам, что на четвёртом портрете я сделаю вас ещё красивее, — писал художник. — А потом мы пообедаем.» Как это в стиле французской богемы той поры! Покутить, задать обед натурщице, угостить в знак признательности за её присутствие. Это было принято.

В сиянии зеркал

Однако на безоблачном небосклоне существования Миси и её любимцев вскоре стали появляться тучки. У Таде Натансона начались финансовые проблемы. Чтобы поправить ситуацию, Таде находит инвестора. Им оказался владелец самой популярной на тот момент во Франции газеты «Матэн» Альфред Эдвардс. Магнат как раз приобрёл в Венгрии угольные копи. Он нуждался в управляющем и предложил это место Таде.

Едва Эдвардс появился в их доме, Мися сразу же почувствовала его интерес к себе. Она уговаривала Таде не ездить в Венгрию. Но тот лишь отмахнулся. Как только Натансон уехал, Эдвардс принялся забрасывать Мисю приглашениями на ужин. Получив восемьдесят писем, она решила, что лучше согласиться. Во время ужина магнат неожиданно встал из-за стола и скрылся в кабинете. Его жена, аристократка Эмильенна д’Алансон, воспользовавшись отсутствием мужа, сказала Мисе прямо: «Он влюблён в вас, вы должны стать его любовницей».

Это возмутило Мисю. Она почти бегом покинула роскошную квартиру Эдвардсов и решила отправиться к мужу в Венгрию. Мися вскочила в «Восточный экспресс». Каково же было её удивление, когда она обнаружила, что купе рядом с ней занимает не кто иной как Эдвардс. Пока ехали до Вены, Эдвардс поведал Мисе о том, что Таде увлёкся социалистическими идеями. Он решил устроить рабочим на угольной фабрике райскую жизнь, влез в долги. И теперь ему предстояло их отдавать. Лучшим средством расплаты с боссом Таде посчитал Мисю.

В подтверждение своих слов Эдвардс показал Мисе телеграммы её мужа. В них Таде умолял об отсрочке и открыто предлагал Мисю в обмен на прощение долгов. Мисе же он писал: «Мися, уладь всё!»

Оскорблённая Мися вышла в Вене. Она попыталась скрыться от Эдвардса, сняв номер в маленькой гостинице. Это было ночью. А утром она узнала, что Эдвардс снял в этой гостинице все оставшиеся номера и расселил постояльцев. Мися назвала Эдвардса «людоедом», но на самом деле ей ничего не оставалось, как уступить. 24 февраля 1905 года в мэрии Батиньоля она стала мадам Эдвардс.

Эдвардс был на шестнадцать лет старше Миси. Его главным знаком внимания к молодой жене стала покупка вееров и драгоценных камней. Мися обожала наряжаться в перья и кружева. Но вкус миллиардера ей не нравился. Она считала, что в подарках Эдвардса она напоминает торговку подержанными вещами.

Правда, деньги Эдвардса позволяли подруге художников и поэтов ещё больше баловать своих любимцев. Они не стеснялись тратить его средства. Картина Боннара 1908 года «Мися в будуаре» показывает мадам Эдвардс в сиянии зеркал и блеске атласных стен. Но, как вспоминал сам Боннар, он не стал изображать на этой картине Тулуз-Лотрека, который храпел в будуаре у Миси на канапе после какой-то безумной ночи с одной из подружек.

Нет ничего странного в том, что Мися никогда не любила Эдвардса. Она лишь позволяла ему любить себя. Однако красивая жизнь пришлась ей по вкусу. Супруги владели огромной квартирой в Париже на улице Риволи. Одними из первых они обзавелись роскошной яхтой. В музыкальный салон плавучего дома Эдвардсов приходил распеваться Энрико Карузо. Но Мися холодно относилась к певцам, не то что к художникам. Вероятно потому, что у них не было возможности изображать её.

Каждый вечер Мися выходила из своей квартиры на Риволи и доходила до набережной Сены, где была пришвартована яхта. Она поднималась на палубу и, устроившись в кресле-качалке с бокалом белого вина, грустила. «Неужели и дальше моя жизнь будет такой беспросветной?» — писала она Коко Шанель.

С «людоедом» покончено

Благодаря деньгам и влиянию мужа салон Миси становится одним из самых популярных в Париже. Мадам Эдвардс навещает Марсель Пруст. Он пишет ей письма. Мися складывает их в коробку из-под шляпки, не читая. Пабло Пикассо приглашает её стать свидетельницей на его свадьбе с русской балериной Ольгой Хохловой, а знаменитый лётчик-ас Ролан Гаррос берёт Мисю с собой в полёт над Парижем.

Ренуар всё так же верен их дружбе. Художник часто приезжает на Риволи, чтобы написать портрет Миси. В конце жизни больной артритом Ренуар был парализован — специально для него в квартире Эдвардсов соорудили лифт. Ренуар на каталке въезжал в будуар Миси. Он прикреплял резинкой кисть к скрюченной руке и начинал писать. Всецело поглощённый работой, художник прерывался только для того, чтобы попросить свою модель приоткрыть то одну, то другую часть тела. «Вы не должны скрывать то, чем вас наградила природа», — говорил он. В благодарность за портрет Мися послала художнику чек с пустой графой «сумма». «Цифру впишите сами», — черкнула она в записке. Ренуар оценил свою работу скромно — в десять тысяч франков.

Это порадовало Эдвардса. Миллиардер уже начал беспокоиться, что поклонники жены опустошают его кошелёк. Сам же магнат частенько заглядывал в казино. Не моргнув глазом он проигрывал до полумиллиона франков. И нередко вынужден был возвращаться домой пешком в любую погоду, не имея и полфранка на такси.

Впрочем, деньги теперь требовались Эдвардсу и для других целей. Угольный магнат всерьёз увлёкся театром. Супруг Миси написал пьесу «Потерянный попугай». И, как положено драматургу, влюбился в исполнительницу главной роли — актрису Лантельм. Как когда-то он поступил с госпожой д’Алансон, так же Эдвардс обошёлся и с Мисей. Он открыто рассказал ей о своей страсти и отправил Мисю уговаривать Лантельм стать его любовницей. В процессе разговора выяснилось, что Лантельм лесбиянка и Мися интересует её гораздо больше Эдвардса. Лантельм поставила несколько условий. Она будет с Эдвардсом, если тот предоставит миллион франков, подарит жемчужное ожерелье и Мися останется с ними. Последнее было совсем уж неприлично, и, подумав ночь, Лантельм сдалась — Мисю из списка исключили, к её несказанной радости.

Мися отнеслась к измене мужа спокойно. Она считала, что жизнь надо подхлёстывать, взбивать как тесто. Иначе она становится скучной и тягостной. В её жизни также произошли изменения. Среди художников, посещавших её салон, появился один, который всерьёз задел сердце Миси. Испанец Хосе-Мария Серт, роскошный бородач, родился в Барселоне, в семье богатых промышленников. Он окончил Барселонскую школу искусств и приехал в Париж, в Мекку художников. Здесь он быстро снискал признание.

О Серте шутили, что он умеет удовлетворить вкусы и испанского духовенства, и парижской богемы, не изменяя себе. Использовать одни и те же мотивы для украшения собора в Виши, для оформления стен здания Лиги наций, гостиницы в Нью-Йорке и салонов парижской буржуазии — на это был способен только Серт.

«Господин Жожо всё посыпает золотой пудрой», — шутил о нём Кокто. Но все признавали: Серт обладает гениальным чутьём на предметы. У него редчайшее чувство грандиозного, и он умеет делать то, что, пожалуй, не удавалось никому прежде, — соединять противоречивые эпохи в своих произведениях.

Серт пригласил Мисю на обед в ресторан «Прюнье». Она сразу поняла, что в его лице ей представляется блестящий выход из положения с Эдвардсом. Серт получил наследство и не нуждался в деньгах. Кроме того, он обладал дарованиями, которых были лишены два предыдущих мужа Миси. Благодаря Серту Мися нашла для себя куда более подходящую обстановку, чем с «людоедом».

К тому же Серт дружил с Дягилевым. Вместе они создавали балеты, будоражившие весь Париж. «Серт — гениальный декоратор, — отзывался о новом муже Миси Сергей Павлович. — Он очень оригинально подходит к творчеству». Серт вспоминал, что однажды Дягилев хотел послушать «Волшебную лавку» Россини, и они вместе с Мисей приехали к нему в гостиницу. Мися пришла с зонтиком. Пока она играла, Дягилев всё время то открывал, то закрывал его. Закончив игру, Мися попросила Сергея оставить вещь в покое. «Открывать зонт в комнате — дурная примета, вы разве не знаете?» — спросила она.

Дягилев был суеверен. Он побледнел и отложил зонт. Через несколько минут в дверь позвонили. Дягилев открыл — опасения Миси подтвердились. Ему принесли телеграмму о женитьбе Нижинского, главного любимца Сержа.

В тот вечер Серт и Мися стали свидетелями ужасной сцены. Дягилева обуял такой гнев, что Серту едва удалось успокоить его. Вся гостиничная мебель была порушена. Чтобы отвлечь Сержа, Мися выписала ему чек на четыре тысячи франков. Она знала, что деньги были нужны, чтобы расплатиться со служащими «Гранд-опера» за балет «Петрушка». В противном случае они отказывались выдавать артистам костюмы. Премьера спектакля оказалась под угрозой срыва. Дягилева очень тяготило это.

Спустя некоторое время Мисе и Серту пришлось раскошелиться ещё раз. Но уже по печальному поводу. Дягилев тяжело заболел в Венеции. Получив его письмо, они почувствовали неладное и отправились к нему. Когда приехали в Венецию, Дягилев был уже при смерти. «Мися, я хочу, чтобы на моих похоронах ты была в белом», — попросил её Сергей Павлович. Это было прощанием. Через сутки его не стало. Мися выполнила последнюю просьбу друга. Она доставила Сержа на кладбище в чёрной гондоле, закутанная в белый шёлк. Серт стоял рядом с ней. Никто не проронил ни слова.

На похоронах Дягилева вместе с Сертами присутствовала Коко Шанель. Мися уговорила её поехать в Венецию, чтобы развеяться после гибели возлюбленного, бизнесмена Артура Кейпела. И вот ещё одна потеря. Но рядом были друзья. Шанель нередко признавалась позднее, что Серты спасли её и научили любить Венецию ничуть не меньше, чем Париж.

Однако вскоре Коко пришлось спасать саму Мисю. Случилось то, чего она менее всего ждала, — её обожаемый Хосе-Мария увлёкся грузинской художницей Русей Мдивани. И попросил Мисю о разводе. Это был удар. Мися старалась держаться и не теряла присутствие духа. Она дала согласие на развод. И даже помогла бывшему мужу выбрать обручальное кольцо для Руси. Мися сопровождала молодых супругов повсюду. И знакомые сплетничали об их «тройственном союзе». Однако эти сплетни не имели под собой никакой реальной почвы — Мися просто старалась сохранить лицо. Она даже горько шутила по этому поводу, написав Шанель: «Я чувствую себя при них то ли тёщей, то ли свекровью».

Из трёх мужей Миси Серт был единственным, кто подходил ей по духу. Она очень дорожила им. Когда он ушёл, для Миси, по её собственному признанию, «исчез всякий смысл существования». Результатом пережитого шока стала почти полная утрата зрения. Врачи предсказали Мисе полную слепоту. Она мужественно пережила это известие. Мися попросила Шанель поехать вместе с ней в Венецию. Там, в галерее Академии, она простилась с любимыми полотнами, понимая, что скоро не сможет их видеть. Шанель вспоминала, что Мися старалась запомнить каждую деталь и потом описывала по памяти.

Оставшись одна, Мися пристрастилась к морфию. Она употребляла наркотики открыто, делая себе уколы прямо на улице. Однажды полицейские даже арестовали её, так как обнаружили её имя в списке торговцев опиумом. В последние годы Мися сильно изменилась — похудела, постарела. Друзья покинули её. Кто уже умер, кто просто забыл о своей музе и нашёл новый источник вдохновения, как Пикассо.

Только Коко Шанель до конца оставалась рядом и пыталась спасти Мисю. Их связывали более тридцати лет близкого знакомства. Чтобы преодолеть депрессию, врачи посоветовали Шанель отвезти Мисю в санаторий в Швейцарию. Но организм Миси не выдержал. Она умерла в семьдесят восемь лет. Муза исчезла, оставшись лишь на полотнах великих мастеров прошлого.

Последние слова Миси, обращённые к подруге, были печальны: «Жизнь всё-таки не так прекрасна», — посетовала никогда не унывавшая Мися. И положила на грудь веер с четырьмя строками Малларме — всё, что осталось у неё от блестящей жизни.

chudesamag.ru

Мизиа Серт — муза, законодательница моды и символ Прекрасной эпохи: lovers_of_art — LiveJournal

Анри де Тулуз-Лотрек — Мадам Мизиа Натансон за пианино — 1898

Когда семилетняя Мизиа играла на фортепиано и не доставала до педалей, ее держал на руках Ференц Лист — и жал на педали за нее. Ноты она выучила раньше, чем буквы и цифры. Музыке ее учил Габриель Форе (Габриель Форе (1845-1924) — французский композитор, педагог, дирижёр), а разбираться в литературе — Анри ван де Велде (Анри ван де Велде (1863-1957) — бельгийский архитектор и художник, один из родоначальников стиля ар-нуво). В семнадцать лет Мизиа была верховным судьей и искательницей молодых талантов в литературно-художественном журнале La Revue Blanche, который издавал ее муж. А в тридцать шесть — главной советницей Дягилева: без нее не проходили прослушивания, без нее не брали в труппу артистов балета, не заключали контрактов с художниками и композиторами. Ее боялись, ею восхищались, ее боготворили. Десятки ее портретов украшают сейчас главные музеи мира.


Мизиа Серт — один из самых непростых и неоднозначных персонажей в истории искусства. Настолько, что издатели в предисловии к ее мемуарам уговаривают читателя не верить ни единому слову — и заранее снабжают историю предострегающими разъяснениями. Настолько, что воспоминания ее друзей и современников иногда прямо противоположны:

«Мизиа — капризная, коварная, объединяющая своих друзей, не знающих друг друга, чтобы «иметь возможность поссорить их потом», как уверял Марсель Пруст.

Гениальная в вероломстве, утонченная в жестокости, Мизиа, о которой Филипп Бертело (Филипп Бертело (1866-1934) — высокопоставленный французский дипломат) сказал, что ей не следует доверять то, что любишь. «Вот идет кошка, прячьте ваших птиц», — повторял он, когда она звонила к нему в дверь», — так говорил писатель Поль Моран.

А так писал поэт и драматург Жан Кокто в статье, посвященной Мизии:

«Нужно воздать хвалу пылким и глубоким женщинам, живущим в тени мужчин. Женщинам, от которых исходят драгоценные волны, побуждающие к таинству творчества. Невозможно вообразить золотые потолки Хосе-Мариа Серта, солнечные миры Ренуара, Боннара, Вюйара, Русселя, Дебюсси, Равеля, пророческие прожектора Лотрека, кристаллы Малларме, игру лучей заходящего солнца у Верлена и сияющий восход Стравинского без того, чтобы не возник образ молодой тигрицы, в лентах и бантах, с нежным и жестоким личиком кошечки, Мизии Серт».

Пожалуй, правда и то, и другое. Мизиа — кошка, нежная и грациозная, беспощадная и своевольная, перед ее природным очарованием немеют и теряют голову, а раны, нанесенные ее коготками, долго и утомительно лечат. Мизиа — кошка, которая прожила свои девять головокружительных жизней в окружении влюбленных, талантливых, вдохновленных художников, писателей, композиторов. Обладая феноменальным художественным вкусом, она делала знаменитыми тех, в кого верила, не смущаясь, признавала великими тех, кого высмеивали критики и зрители. Пока светские остроумцы развлекались тем, что вешали картины Боннара и Вюйара вверх ногами — и доказывали, что разницы никакой, Мизиа заказывала художникам панно для своей гостиной. Пока Ренуару платили копейки и бесплатно кормили, Мизиа вручала ему за работу чек с незаполненной суммой. Мизиа обожала быть щедрой. Мизиа обожала быть в центре внимания.

Жан Эдуар Вюйар — Мизиа Натансон — 1899

Мария София Ольга Зинаида Годебска родилась в артистической семье: дед-виолончелист и дед-писатель, бабушка — подруга бельгийской королевы и отец-скульптор. Появись она на свет в благоприятное время семейной истории, могла бы стать известной польской пианисткой или устраивать домашние концерты для многочисленных гостей. Но семейную историю как раз занесло в крутой вираж — и девочка родилась в разгар катастрофы. Пока мать Мизии Софи Годебска воспитывала двух сыновей и ждала рождения дочери в Брюсселе, отец, скульптор Киприан Годебски, уже полгода реставрировал императорский дворец в Санкт-Петербурге — и вдруг затеял роман с младшей сестрой собственной тещи. Да так стремительно, что его любовница уже готовилась подарить его жене двоюродного брата.

Мизиа (ласковое — от имени Мария) родилась в петербургской гостинице, куда ее мать, доведенная до отчаянья анонимным письмом с описанием похождений мужа, приехала накануне вечером. Изнуренная долгой дорогой, промозглой погодой и переживаниями, Софи родила дочку раньше срока и умерла на руках подоспевшего к трагической развязке мужа.
Отца Мизиа будет ненавидеть всю жизнь. И не только за то, что довел жену до смерти, а девочку лишил матери, но и за двух мачех, которые Мизию и ее старших братьев ненавидели, отправляли в исправительный дом, спихивали надолго учиться в монастыри, по полгода держали под замком за незначительные провинности. За то, что шесть лет обучения в монастыре Сакре-Кер ей ровным счетом ничего не дали.

Лишь несколько прекрасных воспоминаний сохраниились у Мизии о детстве: уроки фортепиано с Габриелем Форе и дом бабушки в окрестностях Брюсселя, где девочка жила несколько лет после рождения и где позже проводила каникулы.

Мизиа Годебска — 1890
Фото: www.todocoleccion.net

«В большом доме, как в старые времена, заполненном музыкантами, музыка доносилась отовсюду. Кроме двух больших концертных пианино в зале для приемов было еще шесть или семь в других комнатах. И они никогда не умолкали», — вспоминала Мизиа. Именитые бабушкины гости стали лучшими учителями и собеседниками маленькой Мизии.
Девочка быстро повзрослела и быстро поняла, что единственным способом покончить с чередой ненавистных мачех и изматывающих страхов будет побег из дома. И в четырнадцать лет она сбежала. В Лондон. А в пятнадцать уже вышла замуж.

Перед побегом Мизиа попросила денег у друга семьи, а по приезду в Лондон сразу купила очаровательную черную вдовью шляпку, чтоб выглядеть старше. Ходила по улицам и магазинам, привыкала быть взрослой. Несколько месяцев спустя вернулась в Париж — и начала давать уроки игры на фортепиано, зарабатывать вполне сносно, чтобы содержать небольшую квартирку с поношенной мебелью. С Таде Натансоном, которого знала еще с детства, Мизиа встретилась случайно — и тот сразу же заговорил о свадьбе.

«…я начала понимать, что свобода возможна только вдвоем, и одиночество меня тяготило», — пишет она в книге воспоминаний. И это как раз тот случай, о котором так настойчиво предупреждают издатели — вряд ли стоит автору безоговорочно верить. Мизиа не была влюблена в девятнадцатилетнего Таде, а свобода, о которой она говорит, — скорее финансовая свобода: свобода оставить все свое наследство в магазине белья, свобода съездить в Норвегию, чтоб посмотреть в театре пьесу Ибсена, а в Данию — чтоб разбросать букет фиалок в замке Гамлета. Наконец, замечательная свобода быть единственной женщиной на дружеской встрече, где Дебюсси впервые играет новую оперу.

Мизиа Натансон — 1901 — Фото Жан Эдуар Вюйар
Фото: beardbriarandrose.tumblr.com

Мизиа и Таде Натансон — 1890-е — Фото Жан Эдуар Вюйар

Мизиа в студии Анри де Тулуз-Лотрека — 1895 — Фото Жан Эдуар Вюйар

Феликс Валлоттон, Эдуар Вюйар, Ципа Годебски, Александр Натансон, Марта Мело, Таде Натансон и Мизиа — 1898 — Фото Альфред Натансон

Таде Натансон и его братья Луи-Альфред и Александр издавали в Париже авангардный журнал La Revue blanche — и редакция журнала располагалась прямо в той квартире, где юная Мизиа поселилась после замужества. Это было первое издание, опубликовавшее положительную рецензию на работы Поля Сезанна, это был журнал, где писал критик-анархист, большой поклонник пуантилистов Феликс Фенеон, где печатали Поля Верлена, Гийома Аполлинера и Марселя Пруста, где иллюстрации и литографии создавали Пьер Боннар, Анри де Тулуз-Лотрек, Эдуар Вюйар, Феликс Валлоттон. Надо ли добавлять, что все они до сих пор не были приняты официальной критикой и большинством зрителей, что для каждого из них это чудесный шанс высказаться.

В загородном доме Натансонов в Вальвене художники (им всем около тридцати, Мизии — почти двадцать) гостили неделями. После этих затяжных каникул мусорные корзины заполнялись сотнями меню и салфеток, изрисованных набросками, на веере Мизии появлялись стихи, написанные Малларме, или сонет Верлена, наскоро набросанный на клочке бумаги.

Феликс Валлоттон — Мизия за туалетным столиком — 1898

Пьер Боннар — Мизиа и Таде Натансон — 1906

Жан Эдуар Вюйяр — Мизиа у фортепиано — 1896.

Жан Эдуар Вюйяр — Мизиа Натансон и Феликс Валлоттон в Вильнёве — 1899

Анри де Тулуз-Лотрек — Портрет Мизии Натансон — 1897

«Дом в Вальвене стал слишком тесен для «лакировщиков» — как называл Валлоттон моих друзей-художников. Так как мне было неприятно, когда они уходили, а им хотелось остаться, приходилось их устраивать у нас в доме. И мы с Таде стали искать большой дом на берегу реки и недалеко от Парижа. Во время одной из автомобильных прогулок мы нашли в Вилльнёве на берегу Ионны прелестный дом, который служил когда-то почтовой станцией. Я быстро там обосновалась».

Во времена расцвета La Revue blanche Мизиа — центр восторженной группы почитателей. И не только потому, что удивительно хороша и молода. По вечерам она виртуозно играет на фортепиано, а целыми днями изучает рукописи, которые получает редакция. Она муза и терпеливая натурщица, но она же — чуткая к таланту редакционная комиссия журнала и главный рецензент.

Для издания авангардного журнала нужны деньги, огромные деньги, и их становится все меньше. Таде Натансон изобретает новые способы заработка, которые Мизии совсем не интересны. Она от скуки строит виллу и гоняет на одном из первых в Париже автомобилей, а Таде с детским восторгом и наивностью принимает должность генерального директора угольных разработок от крупного промышленника Альфреда Эдвардса.

Альфреду Эдвардсу пришлось приложить серьезные усилия, чтоб Мизиа стала носить его фамилию. Прежде всего он купил угольные копи в Венгрии, чтоб спровадить подальше от Парижа ее мужа. А потом медленно и уверенно добивался разорения Натансона и благосклонности его жены. Все закончилось печально для Таде и унизительно для Мизии: муж в отчаянье просил ее уладить дела с Эдвардсом. И она уладила.

Мизиа и Альфред Эдвардс на яхте — 1900-е — Фото Пьер Боннар

Сын Огюста Ренуара Жан в книге об отце рассказывает, каким человеком был Эдвардс:

«Турок по происхождению, он и казался скроенным поистине как турок. Он рвал зажатую в пальцах колоду карт и гнул монеты. … Эдвардсу принадлежала крупная газета, кажется, «Le Matin», угольные копи, медные, никелевые и железные предприятия. Он добывал в Провансе бокситы для изготовления нового металла — алюминия, которому предсказывал великое будущее. Желая доставить удовольствие Мизии, он приобрел автомобильную фирму — кажется, «Mors». Чтобы добиться такой женщины и на ней жениться, он придумал следующий способ: каждый вечер приглашал на обед всех ее друзей. Чтобы не оставаться одной, она была вынуждена присоединяться к компании. Эдвардс усаживал ее по правую руку и всякий раз под салфеткой она обнаруживала футляр с бриллиантом большой цены».

Мизиа Эдвардс стала сказочно богата. Чтобы Огюст Ренуар, прикованный к инвалидному креслу, мог писать ее портрет, в доме Эдвардсов построили специальный лифт для художника. Мизиа заставила мужа продать старинный замок, наводивший на нее ужас, и взамен построить яхту с гостиной, столовой, спальней и пятью каютами для гостей, которую она так любила, что подолгу жила на ней.

Пьер Огюст Ренуар — Портрет Мизии Серт — 1904

Пьер Огюст Ренуар — Портрет Мизии Серт (Девушка с грифоном) — 1907

Круг друзей Мизии, повзрослевшей, но сохранившей невинный девичий облик, только расширялся: старые друзья приводили к ней молодых писателей, композиторов, художников. Она страдала, если не была еще знакома с какой-нибудь восходящей парижской звездой и не успела поучаствовать в ее судьбе. Ей жизненно необходимо стало покровительствовать и быть центром артистического мира. Деньги Эдвардса этому только способствовали.

Тем скорушительней оказался удар. У Альфреда появилась любовница, девятнадцатилетняя актриса Женевьев Лантельм, — и семейная жизнь Мизии превратилась в дешевую декадансную антрепризу: безрассудная страсть, скандалы, ночные поездки жены к любовнице, раскаяние обезумевшего мужа, мольбы о прощении — и опять всё сначала.

Для Женевьев Лантельм эта пьеса оказалась трагически короткой — однажды во время морского путешествия с Эдвардсом она потерялась. В Париже поговаривали, что выпала за борт с чьей-то помощью. Газеты пестрели скандальными заголовками. А Мизии даже не пришлось уходить со сцены — эту партию для нее писал изобретательный драматург. За ней лишь менялись декорации, а перед ней возникали новые герои.

Герой явился к ней прямо домой в сомбреро и черном плаще, говорил на изысканном французском с экзотическим испанским акцентом, не умолкал ни на секунду и в завершение вечера позвал хозяйку дома отправиться с ним вместе в Рим. Это был испанский художник Хосе Мария Серт — первая и последняя настоящая любовь Мизии.

Пьер Боннар — Мизиа на диване — 1914

«Натансон был другом детства, и я, пятнадцатилетний ребенок, вышла замуж за товарища. Очаровательного товарища, тонкого и культурного, которому я обязана лучшим в своем умственном и духовном развитии. Эдвардс был почти ровесником моего отца и сделал из меня самую избалованную девочку на свете. А с Сертом я как равная вступала в жизнь. … В первый раз я испытала ослепляющее, успокаивающее и грозное чувство чего-то окончательного», — писала потом Мизиа.

Серт был восходящей звездой, писал громадные фрески и панно по всей Европе, в соборах, ратушах, дворцах. Мизиа и Хосе засыпают в шикарных гостиничных номерах на рассвете, чтобы через несколько часов уже проснуться, заскочить в автомобиль и ехать дальше, в следующий город. Он блестяще образован и харизматичен — и любое путешествие превращает в экспедицию первооткрывателей, охоту за антиквариатом, погоню за тайнами, в цирк, театр, молитву, битву. В историю.

Они не спешат жениться, чтобы Мизиа не потеряла приличное содержание, назначенное Эдвардсом после развода. В Париж Мизиа и Серт возвращаются, чтобы увидеть новый балет Дягилева.

Сергей Дягилев был лучшим другом Мизии — так говорила она сама. И на этот раз ей можно осторожно поверить. Она ссужала Дягилева тысячными суммами без раздумий и без надежды когда-либо вернуть долг, спасала спектакли от угрозы срыва, выплачивала гонорары взбунтовавшимся артистам. В труппе Дягилева, которую в шутку сравнивали с восточным двором, Мизиа занимала грозную роль главного визиря, бесконечно преданного правителю и обладавшего практически неограниченной властью. Она работает лучше маркетологов и социальных сетей — ее друзья (а их сотни) становились страстными поклонниками и бессменными зрителями «Русских сезонов». Именно ей писали письма с просьбами танцовщики, ей рекомендовали композиторов и художников. Она принимала решения — и, надо отдать ей должное, руководствовалась безупречным природным чутьем на гениев.

Пьер Боннар — Мизиа с розами — 1908

Жан Эдуар Вюйар — Черные чашки. Мизиа Серт и ее племянница Мими Годебска — 1925

Эта дружба длилась двадцать лет, держалась на невероятном совпадении темпераментов, на взаимном восхищении, на интригах, хитростях, деньгах, партитурах, эскизах, газетных статьях, грандиозных декорациях и костюмах. На горячечном поиске новых идей и совершенных тел, на любовных скандалах и взаимной поддержке, самоотверженности и тщеславии. Когда Дягилев умирал в гостиничном номере в Венеции, он послал за Мизией. Она приехала сразу, среди ночи рванула покупать свитер мерзнувшему перед смертью Дягу, у которого из теплых вещей был только смокинг. Пригласила священника, смехотворно крошечное наследство разделила между «мальчиками», близкими тогда Дягилеву — Сержем Лифарем и Борисом Кохно. А похороны оплатила собственными, последними деньгами.

Когда двадцать лет спустя умрет Мизиа, рядом с ней тоже будет самый близкий друг, точнее — Подруга. Она оденет Мизию в белое платье, сделает макияж, уложит волосы, украсит гроб белыми цветами — и от всех приходящих на похороны будет принимать только белые цветы.

Это будет Коко Шанель.

Мизиа Серт и Коко Шанель — 1935

В книге воспоминаний Мизиа ни разу не называет Шанель по имени — об этом поросила она сама. Говорит просто «подруга». Они были знакомы почти сорок лет — пили, путешествовали, загорали на пляжах и ходили по музеям. Мизия и ее муж Хосе Серт открыли для Шанель весь мир, стали для нее учителями, проводниками, университетами, гидами, покровителями, личными музыковедами и искусствоведами, примером беспечности и расточительности.

«Если бы не Серты, я бы так и умерла дурой», — вспоминала Коко Шанель.

Она будет привязана к Мизии даже в те беспросветные времена, когда умрут поэты, писавшие стихи на ее веере, художники, ловившие каждый ее жест. Когда Хосе Серт бросит Мизию ради юной ученицы, а Мизия, искренне привязанная к его новой жене и все еще влюбленная в него самого, будет неотвязно следовать за ними по пятам, помогать, страдать, колоть себе морфий, колоть еще больше морфия. Она станет объектом насмешек или неловкого сострадания. Когда Хосе Серт умрет, Мизиа скажет, что жизнь потеряла для нее всякий смысл.

Мизиа не оставила наследников, не написала ни одной картины или фортепианной пьесы. То, что делала Мизиа Серт, в чем была талантлива, невозможно зафиксировать, сохранить, издать или повесить на стену. Ее главная способность была встроенным механизмом, как голос для певца или пластика для танцора. Способность смеяться, швыряться грубостями, читать партитуры и рукописи, отвергать, кутить, носить платья и шляпы, позировать, вдохновлять. Жить.

Мизиа Серт — муза, законодательница моды и символ Прекрасной эпохи

lovers-of-art.livejournal.com

Мися Серт. Русский след Коко Шанель

Мися, как и Дягилев, появилась на свет в 1872 году. Это случилось в России, в Санкт-Петербурге.

Поначалу ее мать, Эжени Софи Леопольдин Сервэ, планировала рожать дочь в Брюсселе. Но, получив анонимное письмо о том, что ее супруг, скульптор Сиприен Годебски, весело проводит время в России в имении князей Юсуповых, решила отправиться к мужу и узнать, с кем он развлекается.

Путешествие по занесенной снегом России стало для находящейся на девятом месяце беременности женщины роковым. А известие о том, что отец будущего ребенка изменяет ей с ее же теткой, добило окончательно. В первый же день своего прибытия в Царское Село Эжени Софи умерла во время родов.

Поначалу Мисю, проведшую в России всего пару дней и никогда не говорившую на русском, воспитывала бабушка, владелица огромного поместья под Брюсселем, одна из ближайших подруг королевы Бельгии.

На старинной вилле всегда было множество гостей; семь роялей, расположенных в бальных залах, не умолкали, казалось, ни на минуту. Неудивительно, что нотной грамотой Мися овладела намного раньше, чем азбукой.

В один из дней она была удостоена чести сыграть самому Ференцу Листу: великий композитор посадил очаровательное дитя себе на колени и попросил сыграть Бетховена. Пожелание Листа девочку не смутило, чего не скажешь о бородавках на лице композитора, о которых она до последнего дня своей жизни вспоминала с содроганием.

Когда Мисе исполнилось пятнадцать лет, от королевы она получила приглашение на придворный бал. Прибыв во дворец и увидев в зеркале красивую девушку в платье из бледно-голубого тюля с широким муаровым поясом, Мися пришла в такой восторг, что захотела поцеловать ее. Что немедленно и сделала: подошла к зеркалу и коснулась губами собственного отражения.

* * *

В это время она жила в монастыре Сакре-Кер, куда ее отправили отец и его третья супруга. Разумеется, после успеха на балу Мися отказывается возвращаться в монастырь. И, заняв у друга отца деньги, сбегает из Парижа в Лондон.

Впрочем, про друга отца Мися напишет в мемуарах. А знакомые семьи судачили, что в английскую столицу девушка бежала со своим любовником, который был на 40 лет ее старше.

Как бы то ни было, через два месяца в Париж вернулась уже совсем другая Мися – взрослая, независимая, знающая себе цену. Средства на жизнь зарабатывала уроками музыки, которые давала Бенкендорфам – семье русского посланника в Париже.

А вскоре вышла замуж за своего кузена Тоде Натансона, журналиста, владеющего на паях с братом

журналом «Ревю бланш». 300 тысяч франков, полученных от бабки в качестве приданого Мися истратила за один день, оставив все деньги в лучшем бельевом магазине Брюсселя.

Первое время семейная жизнь складывалась как нельзя лучше. В загородном имении супругов каждые выходные собиралось интересное общество – «Ревю бланш» был одним из самых популярных среди парижской богемы изданий. Излюбленным развлечением Миси было устроиться в тени деревьев с книгой, в то время как Тулуз-Лотрек кисточками щекотал ее голые пятки, рисуя на них «невидимые пейзажи».

Но вскоре у Тоде начинаются финансовые проблемы. Для того чтобы поправить ситуацию, Натансон находит инвестора – владельца самой популярной на тот момент во Франции газеты «Матен» Альфреда Эдвардса. Магнат как раз приобрел в Венгрии угольные копи и нуждался в управляющем, место которого и предложил Тоде.

Мися, почувствовав недвусмысленный интерес Эдвардса к себе, пыталась отговорить супруга от поездки. Но тот лишь отмахнулся: «Тебе вечно кажется, что в тебя все влюбляются». И уехал.

А Эдварде принялся забрасывать Мисю приглашениями. Получив с посыльным 81-е по счету письмо, мадам Натансон все-таки отправилась на ужин к Эдвардсам. Во время которого бизнесмен неожиданно встал из-за стола и скрылся в кабинете, оставив гостью наедине со своей женой. Та, внимательно посмотрев на Мисю, помолчала и произнесла: «Эдварде влюблен в вас, вы должны стать его любовницей».

Возмущенная подобным предложением, мадам Натансон почти бегом покинула роскошную квартиру Эдвардсов и решила отправиться к мужу в Венгрию. Остается только догадываться о ее чувствах, когда она увидела, что ее соседом по купе оказался ни кто иной, как… Альфред.

Пока поезд вез попутчиков до Вены, Эдварде поведал Мисе о том, что Тоде, решив воплотить наугольной фабрике свои социалистические идеи и, устроив рабочим почти райскую жизнь, влез в долги, платить по которым предстояло в ближайшие дни.

«Да вот, кстати, и его телеграммы», – мужчина протянул Мисе пачку бумаг. Среди просьб об отсрочке долга, обращенных к Эдвардсу, она нашла записки, адресованные ей: «Мися, уладь все!».

Оказалось, что сделать это было очень просто: бизнесмен был готов простить долги Натансона в обмен на то, чтобы Мися стала его женой. Поняв, что выбора у нее нет, она соглашается стать мадам Эдварде.

В феврале 1905 года Альфред и Мися сыграли свадьбу. Главным увлечением новоиспеченного супруга, бывшего на 16 лет старше Миси, стала покупка вееров и драгоценных камней для молодой жены. А Мися, обожавшая наряжаться в перья и кружева, ломала голову над тем, как остудить пыл коммерсанта. Ей казалось, что в подарках Эдвардса она будет напоминать торговку подержанными вещами.

Несмотря на то, что она никогда не любила Альфреда («Во время занятий любовью с ним я составляла меню завтрашнего обеда», – признавалась Мися подругам), красивая жизнь пришлась ей по вкусу. Супруги владели огромной квартирой в Париже на улице Риволи, и одними из первых обзавелись роскошной яхтой.

Музыкальный салон на плавучем доме Эдвардсов был таким удобным, что распеваться туда приходил сам Энрико Карузо. Правда, в конце концов, Мисе надоели неаполитанские арии в его исполнении, и она выставила певца за дверь.

Отныне проводить время на яхте она предпочитала в одиночестве. По вечерам выходила из своей квартиры на Риволи, доходила до набережной Сены, где была пришвартована яхта, поднималась на палубу и, устроившись в кресле-качалке с бокалом белого вина, вздыхала: «Неужели и дальше моя жизнь будет такой же беспросветной?».

Благодаря деньгам и влиянию мужа дом Миси становится одним из самых популярных в Париже. Марсель Пруст пишет ей письма, а она даже не распечатывает их, приказывая складывать в коробку из-под шляп. Знаменитый летчик-ас Ролан Гаррос берет ее с собой в полет над Парижем. Пабло Пикассо предлагает стать свидетельницей на его свадьбе с русской балериной Ольгой Хохловой и крестной матерью новорожденного сына.

Ренуар лично приезжает на Риволи, чтобы написать портрет Миси. В конце жизни великий художник был почти парализован из-за артрита, и специально для него в квартире Эдвардсов был сооружен лифт. Ренуар на каталке въезжал в будуар Миси, резинкой прикреплял кисть к поверженной болезнью руке, и начинал писать. Прерываясь лишь для того, чтобы попросить свою модель… приоткрыть прекрасную грудь: «Вы не должны скрывать то, чем вас наградила природа». В благодарность за портрет Мися послала художнику чек с пустой графой «сумма», предлагая вписать любую цифру. Ренуар оценил свою работу в 10 тысяч франков.

Скромность живописца удивила Мисю и обрадовала Эдвардса. За день до этого он проиграл в казино почти полмиллиона франков и пешком был вынужден добираться до дома. Когда супруга пожурила его за прогулку под дождем, Эдварде горестно воскликнул: «Ты никогда не считаешь деньги. Поездка на такси стоит полфранка, я не могу бросаться такими деньгами!».

Впрочем, Эдвардса теперь больше волнуют не деньги, а театр. А точнее – актриса Лантельм, для которой он написал пьесу «Потерянный попугай». Как часто случается с драматургами, Эдварде влюбился в исполнительницу главной роли. И не придумал ничего лучшего, как отправить Мисю к Лантельм, чтобы уговорить женщину стать его любовницей.

Лантельм приняла Мисю и поставила условие: жемчужное ожерелье, миллион франков и сама Мися, в которую, как оказалось, была влюблена актриса. Но через день она одумалась, и согласилась принять ухаживания Эдвардса.

* * *

Мися к измене мужа отнеслась более, чем спокойно. Во-первых, она и сама была увлечена испанским художником Хосе-Мария Сертом, за которого вскоре выйдет замуж. А во-вторых, в ее жизни появился «безумный русский».

Речь идет о Сергее Дягилеве, с которым Мися познакомилась в 1908 году во время премьерного показа «Бориса Годунова» в парижской Опера. Спектакль так потряс ее, что она скупила все нераспроданные билеты, чтобы у Дягилева сложилось впечатление финансового успеха и он вновь вернулся в Париж.

Их дружба продолжалась больше 20 лет. Дягилев говорил, что Мися Серт (к тому времени у мадам была уже эта фамилия) – единственная женщина, на которой он мог бы жениться.

Чтобы действовать и творить, нужно, прежде всего, иметь друга, на которого можно опереться.

Коко Шанель

Серт была посвящена во все секреты личной жизни своего друга. В 1913 году, оказавшись в Венеции в номере Дягилева, она стала свидетельницей того, как он узнал о женитьбе Нижинского, своего главного любимца.

Дягилев пригласил Мисю к себе, чтобы послушать исполнение «Волшебной лавки» Россини. Серт пришла с зонтиком, который во время ее игры на рояле Дягилев то открывал, то закрывал. Закончив игру, она попросила Сергея Павловича оставить вещь в покое: «Разве вы не знаете, что это дурная примета – открывать зонт в комнате?».

Суеверный Дягилев побледнел и отложил зонт. В этот момент раздался стук в дверь: принесли телеграмму о женитьбе Нижинского. Через несколько мгновений вся гостиничная мебель была разрушена. И только Серт было под силу успокоить взбешенного Дяга, как друзья называли между собой основателя «Русских сезонов».

Не раз деньги Миси выручали «Русские сезоны» от неминуемого, как казалось, краха. Именно благодаря 4 тысячам франков, которые Серт подарила Дягилеву, состоялась премьера балета «Петрушка» на музыку Игоря Стравинского. Без этой суммы служащие Гранд-опера отказывались выдавать русским артистам костюмы.

Друзья Дягилева только Мисе могли пожаловаться на прижимистость Дяга. «Этот грязный эксплуататор», – возмущался Лев Бакст. «Он свинья и вор», – вторил ему Игорь Стравинский. Сергей Павлович тоже изливал подруге свои обиды: «Я узнал, что мой первый сын Стравинский посвятил себя двойному служению – Богу и деньгам».

Мися всех слушала, всем сочувствовала и за все платила. На средства Серт и похоронили Сергея Павловича.

Саму Мисю в последний путь провожала Шанель, с которой ее связывали тридцать лет близкой дружбы. Как говорила сама Мадемуазель: «У меня в жизни была одна-единственная подруга». При этом в мемуарах Миси имя Коко не встречается ни разу.

Таково было желание самой Шанель. «Я сама напишу о себе», – сказала она. «А тебе и писать ничего не надо, – ответила Мися. – Просто опубликуй свои бухгалтерские книги».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Читать книгу целиком

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

biography.wikireading.ru

Википедия — свободная энциклопедия

Избранная статья

Первое сражение при реке Булл-Ран (англ. First Battle of Bull Run), также Первое сражение при Манассасе) — первое крупное сухопутное сражение Гражданской войны в США. Состоялось 21 июля 1861 года возле Манассаса (штат Виргиния). Федеральная армия под командованием генерала Ирвина Макдауэлла атаковала армию Конфедерации под командованием генералов Джонстона и Борегара, но была остановлена, а затем обращена в бегство. Федеральная армия ставила своей целью захват важного транспортного узла — Манассаса, а армия Борегара заняла оборону на рубеже небольшой реки Булл-Ран. 21 июля Макдауэлл отправил три дивизии в обход левого фланга противника; им удалось атаковать и отбросить несколько бригад конфедератов. Через несколько часов Макдауэлл отправил вперёд две артиллерийские батареи и несколько пехотных полков, но южане встретили их на холме Генри и отбили все атаки. Федеральная армия потеряла в этих боях 11 орудий, и, надеясь их отбить, командование посылало в бой полк за полком, пока не были израсходованы все резервы. Между тем на поле боя подошли свежие бригады армии Юга и заставили отступить последний резерв северян — бригаду Ховарда. Отступление Ховарда инициировало общий отход всей федеральной армии, который превратился в беспорядочное бегство. Южане смогли выделить для преследования всего несколько полков, поэтому им не удалось нанести противнику существенного урона.

Хорошая статья

«Хлеб» (укр. «Хліб») — одна из наиболее известных картин украинской советской художницы Татьяны Яблонской, созданная в 1949 году, за которую ей в 1950 году была присуждена Сталинская премия II степени. Картина также была награждена бронзовой медалью Всемирной выставки 1958 года в Брюсселе, она экспонировалась на многих крупных международных выставках.

В работе над полотном художница использовала наброски, сделанные летом 1948 года в одном из наиболее благополучных колхозов Советской Украины — колхозе имени В. И. Ленина Чемеровецкого района Каменец-Подольской области, в котором в то время было одиннадцать Героев Социалистического Труда. Яблонская была восхищена масштабами сельскохозяйственных работ и людьми, которые там трудились. Советские искусствоведы отмечали, что Яблонская изобразила на своей картине «новых людей», которые могут существовать только в социалистическом государстве. Это настоящие хозяева своей жизни, которые по-новому воспринимают свою жизнь и деятельность. Произведение было задумано и создано художницей как «обобщённый образ радостной, свободной творческой работы». По мнению французского искусствоведа Марка Дюпети, эта картина стала для своего времени программным произведением и образцом украинской реалистической живописи XX столетия.

Изображение дня

Рассвет в деревне Бёрнсте в окрестностях Дюльмена, Северный Рейн-Вестфалия

ru.wikipedia.green

Серт, Мися — Википедия

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Серт.

Мария-София-Ольга-Зинаида (Киприановна) Годебская (польск. Maria Zofia Olga Zenajda Godebska), более известная как Мися Серт (фр. Misia Sert, 30 марта 1872, Царское село — 15 октября 1950, Париж) — французская пианистка польского происхождения, хозяйка литературного и музыкального салона, модель известных художников, мемуаристка^[4].

Биография

Дочь польского скульптора Киприана Годебского (1835—1909), внучка писателя Ксаверия Годебского (польск.) и правнучка поэта Циприана Годебского. Мать — Софи Серве, дочь бельгийского виолончелиста и композитора Франсуа Серве^[fr], памятник которому, работы К. Годебского, установлен в бельгийском городе Халле. Родилась в Царском Селе, где её отец, будучи профессором императорской Академии художеств, участвовал в проекте реставрации императорского дворца. Её мать умерла при родах.

В детстве Мися (уменьшительная форма от имени Мария) до 10 лет жила в Брюсселе, где воспитывалась своей бельгийской бабушкой, близкой к королевскому двору. Среди друзей семьи был Ференц Лист. В 1882 году её отдали на воспитание в парижский монастырь сестёр Сердца Иисусова.

В 1890 году она уехала в Лондон, где давала уроки фортепиано, но вскоре вернулась в Париж. Здесь её исполнением заинтересовался Габриэль Форе. Композитор стал её наставником, направлял к ней учеников. Первый сольный концерт Миси стал заметным парижским событием.

В 1893 году она вышла замуж за Таде Натансона, основателя и главного редактора художественного журнала La Revue blanche. В 1905 году стала женой магната, основателя газеты Le Matin^[en] Альфреда Эдвардса^[en]. Развелась с ним в 1909 году. В 1914 году вышла замуж в третий раз за каталонского художника Хосе Мария Серта (1874—1945), наследника большого состояния. Жила в Париже и в Венеции, на протяжении многих лет была хозяйкой известного парижского салона.

Серт и её подруга Коко Шанель были последними, кто посетил Сергея Дягилева накануне его смерти 19 августа 1929 года. Они же оплатили похороны на острове Сан-Микеле, так как ни у покойного, ни у бывшего при нём Лифаря, не было при себе денег.

В 1928 году Хосе Серт развёлся с женой и женился на своей ученице, Изабель Мдивани (1905—1938). Изабель (Русудан Захарьевна) была дочерью полковника Захария Мдивани и Елизаветы Викторовны Соболевской^[5]. Её братья Алексей^[6], Сергей^[7] и Давид ^[8], называя себя «князьями», были более известны как Marrying Mdivanis — группа брачных аферистов, женившихся на богатых наследницах. В течение многих лет Мися, Серт и Русудан Мдивани жили втроём (Русудан умерла от туберкулёза в 1938 году, Хосе Серт — в 1945-м).

Мися Серт пережила немецкую оккупацию в Париже. Умерла в октябре 1950 года.

Салон Миси Серт

Имя Мися Серт было на слуху в Париже 1900—1920-х годов, она была известна как подруга и покровительница художников, поэтов, композиторов, как щедрая меценатка, связанная тесной дружбой с Сергеем Дягилевым.

Известны десятки портретов Миси, написанных О. Ренуаром, А. Тулуз-Лотреком, П. Боннаром, Э. Вюйаром, Ф. Валлотоном и другими художниками. Среди друзей Миcи были Пабло Пикассо, Жан Кокто и Серж Лифарь. Жан Ренуар, знакомый с ней ещё с тех пор когда она позировала его отцу, писал о её артистических знакомствах и связях^[9]:

Она испытала настоящую нищету, ей приходилось ночевать на скамьях в городских парках, была богата так, что не знала размеров cвoero состояния, выходила несколько раз замуж, дружила со всеми талантливыми представителями литературы и искусства, и это в годы, когда Париж не ведал счёта талантам. Её друзьями были Боннар и Дебюсси, Малларме и Ренуар. Она была замужем за Шарко, близка с Бертло, вдохновляла Дягилева, который говорил, что без Миссии не было бы русского балета в Париже. При том что её прошлоrо хватило бы на десять полноценных жизней, она сохраняла девичий облик.

Морис Равель, которого Мися познакомила с Дягилевым, заказавшим композитору балет «Дафнис и Хлоя», посвятил ей пьесы «Лебедь» и «Вальс». В 2008 году музыковед Давид Ламаз обнаружил в нескольких сочинениях Равеля зашифрованное имя Миси Годебской. Мисе Эдвардс — Серт посвятили свои сочинения И. Стравинский и Ф. Пуленк, так характеризовавшей Мисю «…приятельница Дягилева мадам Мися Серт, портреты которой писали Лотрек, Боннар, Ренуар, она была другом Малларме, другом всех на свете и Эгерией Дягилева…».

Поэты С. Малларме и П. Верлен посвящали ей стихи. Стала прообразом героини романа Ж. Кокто «Самозванец Тома» и двух персонажей романа М. Пруста «В поисках утраченного времени» (княгини Юрбелетьевой^[10] и мадам Вердюрен). Журналисты назвали Мисю «королевой Парижа», а Поль Моран — «пожирательницей влюбленных в неё гениев». Её близкими подругами были писательница Колетт и Коко Шанель, для которой Мися была неисчерпаемым источником вдохновения и подражания.

Известные гости салона

В 1920 году в гостиной Миси Морис Равель представлял первый вариант «Вальса» Дягилеву, Стравинскому и Пуленку. Дягилеву вещь не понравилась, Стравинский промолчал. По свидетельству Пуленка (1963), Равель забрал партитуру, покинул комнату и больше никогда не сотрудничал ни с Дягилевым, ни со Стравинским.

Образ в искусстве

Примечания

1. ↑ ^{1 2 3} Немецкая национальная библиотека, Берлинская государственная библиотека, Баварская государственная библиотека и др. Record #118613413 // Общий нормативный контроль (GND) — 2012—2016.
2. ↑ ^{1 2} идентификатор BNF: платформа открытых данных — 2011.
3. ↑ ^{1 2} SNAC — 2010.
4. ↑ Misia par Misia. Paris: Gallimard, 1952 (переведены на рус., англ., нем., исп. яз.)
5. ↑ Е. В. Соболевская в период с октября 1914-го по декабрь 1916 была в ближнем круге Григория Распутина.
6. ↑ Алексей Захарьевич Мдивани (1908—1935) родился в Батуми. Первым браком был женат на американке Луизе Астор Ван Ален (Louise Astor Van Alen), вторым — на наследнице состояния семейства Вулвортов Барбаре Хаттон. Погиб в автокатастрофе 11 августа 1935 года в Испании.
7. ↑ Сергей Захарьевич Мдивани (1903—1936) родился в Батуми. В 1927 году женился на голливудской кинозвезде Поле Негри (1897—1987), в 1931-м они развелись. Второй брак, с 1931 по 1933 — с Мэри Маккормик (Mary MacCormick), оперной певицей (сопрано) из Чикагской оперы. В феврале 1936 года женился на бывшей жене своего покойного брата Алексея, Луизе Астор Ван Ален, 15 марта 1936 года погиб под копытами собственной лошади во время игры в поло во Флориде.
8. ↑ Давид Захарьевич Мдивани (1902—1984) родился в Батуми, старший из братьев. В 1926 году женился на голливудской танцовщице Мэй Мюррей, которая была на 20 лет старше его. Развёлся с ней в 1933 году после её банкротства. После развода сблизился с французской актрисой Арлетти. В 1944 женился на богатой американке Вирджинии Синклер (Virginia Sinclair), владелице нефтяной компании Sinclair Oil^[en].
9. ↑ Ренуар, Жан. Огюст Ренуар. — М.: Искусство, 1970. — С. 188—189.
10. ↑ Волчек О. Е., Фокин Л. С. Примечания // Пруст М. Пленница. — С-Пб.: Амфора, 1999. — С. 509. — 527 с.

Литература

• Жан Кокто. Портреты — воспоминания. — М.: Известия, 1985.
• Мизиа, или «Пожирательница гениев» (Мемуары) / Пер. с фр., предисл., послесл., коммент. Н. Тодрия. — М.: Артист. Режиссёр. Театр, 2001. — 334 с.

• Kossak E.K. W stronę Misi z Godebskich. Warszawa: Czytelnik, 1978
• Gold A., Fizdale R. Misia: the life of Misia Sert. New York: Knopf, 1980 (пер. на фр., исп. и нем. яз.)
• Lützkendorf F. Die Muse von Paris. München: Schneekluth, 1981

• Tremblay Y. Misia Sert et le jeu de dés: roman. Québec: Centre de recherche en littérature québécoise, Université Laval, 1988
• Rzewuski A.C. La double tragédie de Misia Sert. Paris: Cerf, 2006

Ссылки

wikipedia.bio

Серт, Мися — Википедия

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Серт.

Мися Серт, Мария София Ольга Зинаида Киприановна Годебская (фр. Misia Sert, польск. Maria Zofia Olga Zenajda Godebska, 30 марта 1872, Царское село — 15 октября 1950, Париж) — французская пианистка, муза и покровительница поэтов, живописцев, музыкантов, хозяйка литературного и музыкального салона, модель известных художников.

Биография

Мися Серт — дочь скульптора Киприана Савельевича Годебского (1835—1909), внучка писателя Ксаверия Годебского и правнучка поэта Циприана Годебского. Мать — Софи Серве, дочь бельгийского виолончелиста и композитора Франсуа Серве^[fr], памятник которому, работы К. Годебского, установлен в бельгийском городе Халле. Родилась в Царском селе, где её отец, будучи профессором императорской Академии художеств, участвовал в проекте реставрации императорского дворца. Её мать умерла при родах.

В детстве Мися (уменьшительная форма от имени Мария) до 10 лет жила в Брюсселе, где воспитывалась своей бельгийской бабушкой, близкой к королевскому двору. Среди друзей семьи был Ференц Лист. В 1882 году её отдали на воспитание в парижский монастырь сестёр Сердца Иисусова.

В 1890 году она уехала в Лондон, где давала уроки фортепиано, но вскоре вернулась в Париж. Здесь её исполнением заинтересовался Габриэль Форе. Композитор стал её наставником, направлял к ней учеников. Первый сольный концерт Миси стал заметным парижским событием.

В 1893 году она вышла замуж за Таде Натансона, основателя и главного редактора художественного журнала La Revue blanche. В 1905 году стала женой магната, основателя газеты Le Matin^[en] Альфреда Эдвардса^[en]. Развелась с ним в 1909 году. В 1914 году вышла замуж в третий раз за каталонского художника Хосе Мария Серта (1874—1945), наследника большого состояния. Жила в Париже и в Венеции, на протяжении многих лет была хозяйкой известного парижского салона.

Серт и её подруга Коко Шанель были последними, кто посетил Сергея Дягилева накануне его смерти 19 августа 1929 года. Они же оплатили похороны на острове Сан-Микеле, так как ни у покойного, ни у бывшего при нём Лифаря, не было при себе денег.

В 1928 году Хосе Серт развёлся с женой и женился на своей ученице, Изабель Мдивани (1905—1938). Изабель (Русудан Захарьевна) была дочерью полковника Захария Мдивани и Елизаветы Викторовны Соболевской^[4]. Её братья Алексей^[5], Сергей^[6] и Давид ^[7], называя себя «князьями», были более известны как Marrying Mdivanis — группа брачных аферистов, женившихся на богатых наследницах. В течение многих лет Мися, Серт и Русудан Мдивани жили втроём (Русудан умерла от туберкулёза в 1938 году, Хосе Серт — в 1945-м).

Мися Серт пережила немецкую оккупацию в Париже. Умерла в октябре 1950 года.

Хозяйка салона

Имя Мися Серт было на слуху в Париже 1900—1920-х годов, она была известна как подруга и покровительница художников, поэтов, композиторов. как щедрая меценатка, связанная тесной дружбой с Сергеем Дягилевым.

Известны десятки портретов Миси, написанных О. Ренуаром, А. Тулуз-Лотреком, Боннаром, Э. Вюйаром, Ф. Валлотоном и другими художниками. Среди друзей Мизии были Пабло Пикассо, Жан Кокто и Серж Лифарь. Морис Равель, которого Мися познакомила с Дягилевым, заказавшим композитору балет «Дафнис и Хлоя», посвятил ей пьесы «Лебедь» и «Вальс». В 2008 году музыковед Давид Ламаз обнаружил в нескольких сочинениях Равеля зашифрованное имя Миси Годебской.

Мисе Эдвардс — Серт посвятили свои сочинения И. Стравинский, Ф.Пуленк, так характеризовавшей Мисю «…приятельница Дягилева мадам Мися Серт, портреты которой писали Лотрек, Боннар, Ренуар, она была другом Малларме, другом всех на свете и Эгерией Дягилева…».

Поэты С. Малларме и П. Верлен посвящали ей стихи. Стала прообразом героини романа Ж. Кокто «Самозванец Тома» и двух персонажей романа М. Пруста «В поисках утраченного времени» (княгини Юрбелетьевой и мадам Вердюрен). Журналисты назвали Мисю «королевой Парижа», а Поль Моран — «пожирательницей влюбленных в неё гениев». Среди гостей её салона в разное время бывали:

Её близкими подругами были писательница Колетт и Коко Шанель, для которой Мися была неисчерпаемым источником вдохновения и подражания.

Интересные случаи

В 1920 году в гостиной Мизии Морис Равель представлял первый вариант «Вальса» Дягилеву, Стравинскому и Пуленку. Дягилеву вещь не понравилась, Стравинский промолчал. По свидетельству Пуленка (1963), Равель забрал партитуру, покинул комнату и больше никогда не сотрудничал ни с Дягилевым, ни со Стравинским.

Мемуары

• Misia par Misia. Paris: Gallimard, 1952 (переведены на рус., англ., нем., исп. яз.)

Образ в искусстве

Литература

• Kossak E.K. W stronę Misi z Godebskich. Warszawa: Czytelnik, 1978
• Gold A., Fizdale R. Misia: the life of Misia Sert. New York: Knopf, 1980 (пер. на фр., исп. и нем. яз.)
• Lützkendorf F. Die Muse von Paris. München: Schneekluth, 1981
• Жан Кокто. Портреты — воспоминания. М. : Известия, 1985.
• Tremblay Y. Misia Sert et le jeu de dés: roman. Québec: Centre de recherche en littérature québécoise, Université Laval, 1988
• Rzewuski A.C. La double tragédie de Misia Sert. Paris: Cerf, 2006
• Мизиа, или Пожирательница гениев. М.: АРТ, 2001

Примечания

1. ↑ ^{1 2 3} Немецкая национальная библиотека, Берлинская государственная библиотека, Баварская государственная библиотека и др. Record #118613413 // Общий нормативный контроль (GND) — 2012—2016.
2. ↑ ^{1 2} data.bnf.fr: платформа открытых данных — 2011.
3. ↑ ^{1 2} SNAC
4. ↑ Е. В. Соболевская в период с октября 1914-го по декабрь 1916 была в ближнем круге Григория Распутина.
5. ↑ Алексей Захарьевич Мдивани (1908—1935) родился в Батуми. Первым браком был женат на американке Луизе Астор Ван Ален (Louise Astor Van Alen), вторым — на наследнице состояния семейства Вулвортов Барбаре Хаттон. Погиб в автокатастрофе 11 августа 1935 года в Испании.
6. ↑ Сергей Захарьевич Мдивани (1903—1936) родился в Батуми. В 1927 году женился на голливудской кинозвезде Поле Негри (1894—1987), в 1931-м они развелись. Второй брак, с 1931 по 1933 — с Мэри Маккормик (Mary MacCormick), оперной певицей (сопрано) из Чикагской оперы. В феврале 1936 года женился на бывшей жене своего покойного брата Алексея, Луизе Астор Ван Ален, 15 марта 1936 года погиб под копытами собственной лошади во время игры в поло во Флориде.
7. ↑ Давид Захарьевич Мдивани (1902—1984) родился в Батуми, старший из братьев. В 1926 году женился на голливудской танцовщице Мэй Мюррей, которая была на 20 лет старше его. Развёлся с ней в 1933 году после её банкротства. После развода сблизился с французской актрисой Арлетти. В 1944 женился на богатой американке Вирджинии Синклер (Virginia Sinclair), владелице нефтяной компании Sinclair Oil^[en].

Ссылки

wikipedia.green

Мися Серт: Грустное веселье

 

Она родилась под именем Мария София Ольга Зинаида Годебска. А в историю вошла как Мися Серт, любимая модель Ренуара и ТулузЛотрека, муза Стравинского и Равеля, героиня Марселя Пруста и Жана Кокто.

 

Мизия, или просто Мися, как все называли ее на русский лад, родилась в Санкт-Петербурге в 1872 году. Поначалу мать, Эжени Софи Леопольдин Сервэ, планировала рожать в Брюсселе. Но, получив анонимное письмо о том, что ее супруг скульптор Сиприен Годебски весело проводит время в России в имении князей Юсуповых, решила отправиться к мужу и узнать, с кем он развлекается.

 

 

Путешествие по занесенной снегом России стало для находящейся на 9-м месяце беременности женщины роковым. А известие о том, что отец ее будущего ребенка изменяет ей с ее же теткой, добило окончательно. В первый же день своего прибытия в Царское Село Эжени Софи умерла во время родов.

 

Поначалу Мисю, проведшую в России всего пару дней и никогда не говорившую на русском, воспитывала бабушка, владелица огромного поместья под Брюсселем, одна из ближайших подруг королевы Бельгии. На старинной вилле всегда было множество гостей; семь роялей, расположенных в бальных залах, не умолкали, казалось, ни на минуту. Неудивительно, что нотной грамотой Мися овладела намного раньше, чем азбукой.

 

В один из дней она была удостоена чести сыграть самому Ференцу Листу: великий композитор посадил очаровательное дитя себе на колени и попросил сыграть Бетховена. Пожелание Листа девочку не смутило, чего не скажешь о бородавках на лице композитора, о которых она до последнего дня своей жизни вспоминала с содроганием.

 

Когда девочке исполнилось пятнадцать лет, от королевы она получила приглашение на придворный бал. Прибыв во дворец и увидев в зеркале красивую девушку в платье из бледноголубого тюля с широким муаровым поясом, Мися пришла в такой восторг, что захотела поцеловать ее. Что немедленно и сделала: подошла к зеркалу и коснулась губами собственного отражения.

 

Мужья и поклонники

 

В это время она жила в монастыре Сакре-Кер, куда ее отправили отец и его третья супруга. Разумеется, после успеха на балу Мися отказывается возвращаться в монастырь. И, заняв у друга отца деньги, сбегает из Парижа в Лондон. Впрочем, про друга отца Мися напишет в мемуарах. А знакомые семьи судачили, что в английскую столицу девушка бежала со своим любовником, который был на 40 лет ее старше.

 

Как бы то ни было, через два месяца в Париж вернулась уже совсем другая Мися — взрослая, независимая, знающая себе цену. Средства на жизнь зарабатывала уроками музыки, которые давала Бенкендорфам — семье русского посланника в Париже.

 

А вскоре вышла замуж за своего кузена Тоде Натансона, журналиста, владеющего на паях с братом журналом «Ревю бланш». 300 тысяч франков, полученных от бабки в качестве приданого Мися истратила за один день, оставив их в лучшем бельевом магазине Брюсселя.

 

Первое время семейная жизнь складывалась как нельзя лучше. В загородном имении супругов каждые выходные собиралось интересное общество — «Ревю бланш» был одним из самых популярных среди парижской богемы изданий. Излюбленным развлечением Миси было устроиться в тени деревьев с книгой, в то время как Тулуз-Лотрек кисточками щекотал ее голые пятки, рисуя на них «невидимые пейзажи».

 

Но вскоре у Тоде начинаются финансовые проблемы. Для того чтобы поправить ситуацию, Натансон находит инвестора — владельца самой популярной на тот момент во Франции газеты «Матен» Альфреда Эдвардса. Магнат как раз приобрел в Венгрии угольные копи и нуждался в управляющем, место которого и предложил Тоде. Мися, почувствовав недвусмысленный интерес Эдвардса к себе, пыталась отговорить супруга от поездки. Но тот лишь отмахнулся: «Тебе вечно кажется, что в тебя все влюбляются». И уехал.

 

А Эдвардс принялся забрасывать Мисю приглашениями. Получив с посыльным 81-е по счету письмо, мадам Натансон все-таки отправилась на ужин к Эдвардсам. Во время которого бизнесмен неожиданно встал из-за стола и скрылся в кабинете, оставив гостью наедине со своей женой. Та, внимательно посмотрев на Мисю, помолчала и произнесла: «Эдвардc влюблен в вас, вы должны стать его любовницей».

 

Возмущенная подобным предложением, мадам Натансон почти бегом покинула роскошную квартиру Эдвардсов и решила отправиться к мужу в Венгрию. Каково же было ее удивление, когда ее соседом по купе оказался ни кто иной, как… Альфред.

 

Пока поезд вез попутчиков до Вены, Эдвардс поведал Мисе о том, что Тоде, решив воплотить на угольной фабрике свои социалистические идеи и устроив рабочим райскую жизнь, влез в долги, платить по которым предстояло в ближайшие дни.

 

«Да вот, кстати, и его телеграммы», — мужчина протянул Мисе пачку бумаг. Среди просьб об отсрочке долга, обращенных к Эдвардсу, она нашла записки, адресованные ей: «Мися, уладь все!» Оказалось, что сделать это было очень просто: бизнесмен был готов простить долги Натансона в обмен на то, чтобы Мися стала его женой. Поняв, что выбора у нее нет, она соглашается стать мадам Эдвардс.

 

В феврале 1905 года Альфред и Мися сыграли свадьбу. Главным увлечением новоиспеченного супруга, бывшего на 16 лет старше Миси, стала покупка вееров и драгоценных камней для молодой жены. А Мися, обожавшая наряжаться в перья и кружева, ломала голову над тем, как остудить пыл коммерсанта. Ей казалось, что в подарках Эдвардса она будет напоминать торговку подержанными вещами.

 

Несмотря на то что она никогда не любила Альфреда («Во время занятий любовью с ним я составляла меню завтрашнего обеда», — признавалась Мися подругам), красивая жизнь ей пришлась по вкусу. Супруги владели огромной квартирой в Париже на улице Риволи, и одними из первых обзавелись роскошной яхтой.

 

Музыкальный салон на плавучем доме Эдвардсов был таким удобным, что распеваться туда приходил сам Энрико Карузо. Правда, в конце концов Мисе надоели неаполитанские арии и она выставила его за дверь. Проводить время на яхте она предпочитала в одиночестве.

 

По вечерам женщина выходила из своей квартиры на Риволи, доходила до набережной Сены, где была пришвартована яхта, поднималась на палубу и, устроившись в кресле-качалке с бокалом белого вина, вздыхала: «Неужели и дальше моя жизнь будет такой же беспросветной?»

 

Благодаря деньгам и влиянию мужа дом Миси становится одним из самых популярных в Париже. Марсель Пруст пишет ей письма, а она даже не распечатывает их, приказывая складывать в коробку из-под шляп. Знаменитый летчик-ас Ролан Гаррос берет ее с собой в полет над Парижем. Пабло Пикассо предлагает ей стать свидетельницей на его свадьбе с русской балериной Ольгой Хохловой и крестной матерью новорожденного сына.

 

Ренуар лично приезжает на Риволи, чтобы написать портрет Миси. В конце жизни великий художник был почти парализован из-за артрита, и специально для него в квартире Эдвардсов был сооружен лифт. Ренуар на каталке въезжал в будуар Миси, резинкой прикреплял кисть к скрюченной руке и начинал писать. Прерываясь лишь для того, чтобы попросить свою модель… приоткрыть прекрасную грудь: «Вы не должны скрывать то, чем вас наградила природа». В благодарность за портрет Мися послала художнику чек с пустой графой «сумма», предлагая вписать любую цифру. Ренуар оценил свою работу в 10 тысяч франков.

 

Скромность живописца удивила Мисю и обрадовала Эдвардса. За день до этого он проиграл в казино почти полмиллиона франков и пешком был вынужден добираться до дома. Когда супруга пожурила его за прогулку под дождем, Эдвардс горестно воскликнул: «Ты никогда не считаешь деньги. Поездка на такси стоит полфранка, я не могу бросаться такими деньгами!»

 

Впрочем, Эдвардса теперь больше волнуют не деньги, а театр. А точнее — актриса Лантельм, для которой он написал пьесу «Потерянный попугай». Как и положено драматургу, Эдвардс влюбился в исполнительницу главной роли. И не придумал ничего лучшего, как отправить Мисю к Лантельм, чтобы уговорить женщину стать его любовницей.

 

Лантельм приняла Мисю и поставила условие: жемчужное ожерелье, миллион франков и сама Мися, в которую, как оказалось, была влюблена актриса. Но через день она одумалась и согласилась принять ухаживания Эдвардса.

 

Шанель и Дягилев

 

Мися к измене мужа отнеслась более чем спокойно. Во-первых, она и сама была увлечена испанским художником Хосе-Марией Сертом, за которого вскоре выйдет замуж. А во-вторых, в ее жизни появился «безумный русский». Речь идет о Сергее Дягилеве, с которым Мися познакомилась в 1908 году во время премьерного показа «Бориса Годунова» в парижской Опера. Спектакль так потряс женщину, что она скупила все нераспроданные билеты, чтобы у Дягилева сложилось впечатление финансового успеха и он вновь вернулся в Париж.

 

Их дружба продолжалась больше 20 лет. Дягилев говорил, что Мися Серт (к тому времени у мадам была уже эта фамилия) — единственная женщина, на которой он мог бы жениться. Серт знала все нюансы личной жизни своего друга. В 1913 году, оказавшись в Венеции в номере Дягилева, она стала свидетельницей того, как он узнал о женитьбе Нижинского, своего главного любимца.

 

Дягилев пригласил Мисю к себе, чтобы послушать исполнение «Волшебной лавки» Россини. Серт пришла с зонтиком, который во время ее игры на рояле Дягилев то открывал, то закрывал. Закончив игру, женщина попросила Сергея Павловича оставить вещь в покое: «Разве вы не знаете, что это дурная примета — открывать зонт в комнате?»

 

Суеверный Дягилев побледнел и отложил зонт. В этот момент раздался стук в дверь: принесли телеграмму о женитьбе Нижинского. Через несколько мгновений вся гостиничная мебель была разрушена. И только Серт было под силу успокоить взбешенного Дяга, как друзья называли между собой Сергея Павловича.

 

Не раз деньги Миси выручали «Русские сезоны» от неминуемого, как казалось, краха. Именно благодаря 4 тысячам франков, которые женщина подарила Дягилеву, состоялась премьера балета «Петрушка». Без этой суммы служащие Гранд-опера отказывались выдавать русским артистам костюмы.

 

Друзья Дягилева только Мисе могли пожаловаться на прижимистость Дяга. «Этот грязный эксплуататор», — возмущался Лев Бакст. «Он свинья и вор», — вторил ему Игорь Стравинский. Сергей Павлович тоже изливал подруге свои обиды: «Я узнал, что мой первый сын Стравинский посвятил себя двойному служению — Богу и деньгам».

 

Мися всех слушала, всем сочувствовала и за все платила. На средства Серт и похоронили Сергея Павловича. В 1929 году, словно почувствовав что-то неладное, Мися вместе с Коко Шанель приехали в Венецию. Первым делом Мися отправилась навестить Дягилева и застала его уже при смерти. «Мися, как тебе идет белый цвет. Носи только его», — были последние слова Сергея Павловича.

 

Оплатив погребение своего друга, Мися выполнила его последнюю просьбу: на похороны на кладбище Сан-Микеле черная гондола доставила облаченную в белое платье женщину. Саму Мисю в последний путь провожала Шанель, с которой ее связывали тридцать лет близкой дружбы. При этом в мемуарах Миси имя Коко не встречается ни разу. Таково было желание самой Шанель. «Я сама напишу о себе», — сказала она. «А тебе и писать ничего не надо, — ответила Мися. — Просто опубликуй свои бухгалтерские книги».

 

Однако несмотря на обмен взаимными колкостями, Шанель и Серт до последнего оставались самыми близкими людьми. Мися помогала Коко залечивать душевные раны после неудачных романов. А Шанель пришла Серт на помощь, когда обожаемый ею Хосе-Мария увлекся грузинской художницей Русей Мдивани и попросил Мисю о разводе.

 

Серт не только дала согласие на развод, но и помогла Хосе-Марии выбрать обручальное кольцо для Руси. Она ни на минуту не оставляла молодых супругов наедине друг с другом, дав таким образом повод для разговоров о «тройственном союзе». При этом никаких реальных оснований для этого не было. Мися, одинаково любя и Русю, и Хосе-Марию, признавалась, что чувствует себя «то ли тещей, то ли свекровью».

 

Когда Хосе-Мария Серт ушел из жизни, Мися написала в дневнике: «Вместе с ним для меня исчез всякий смысл существования». Результатом пережитого шока стала почти полная потеря зрения. Незадолго перед тем, как окончательно ослепнуть, Мися совершила последнюю поездку в Венецию, где в галерее Академии простилась с любимыми полотнами, по памяти вслух описывая то, что на них изображено.

 

Утешением ее последних дней стал морфий. Она в открытую употребляла наркотики, делая себе уколы прямо на улице. Однажды ей даже пришлось сутки провести в полицейском участке среди проституток и бродяг, так как ее имя было обнаружено в списке торговцев наркотиками.

 

Конец наступил в 1950 году. Коко Шанель пыталась вытащить подругу из депрессии, отправившись с ней в санаторий в Швейцарию. Но все уже было бесполезно. В возрасте 78 лет Миси не стало. Незадолго перед смертью она призналась подруге: «А знаешь, жизнь все-таки не так прекрасна!»

igorobolensky.com