Дочь Гала — Сесиль Элюар
Как известно, Сальвадор Дали не оставил наследников. Свое искреннее и неизменное на протяжении всей жизни нежелание иметь детей он объяснял очень просто: великие люди всегда производят на свет посредственных детей.
Иными словами, на детях гениев природа отдыхает. Но это «гениев» — а Сальвадор Дали, как мы знаем, считал себя не каким-то там рядовым «гением» — он был «божественным Дали», а «божественность», как всякому должно быть понятно, гораздо выше заурядной гениальности. Следуя, таким образом, собственной логике, художник ни единой секунды не сомневался, что на его детях природа «отдохнула» бы с особым цинизмом — и потому предпочитал обходиться без них.
Так или иначе, детей эпатажный каталонец не имел. Правда, совсем недавно одна интриганка из Фигераса, Пилар Абель Мартинес, умудрилась поднять бучу на весь свет, претендуя на то, что она является незаконнорожденной дочерью великого сюрреалиста, и даже добилась, вопреки здравому смыслу, эксгумации тела художника для ДНК-теста — однако, как и следовало ожидать, все ее притязания оказались беспочвенны.
Экспертиза наличие родственных связей между ней и Дали не подтвердила — так что Дали сохранил за собой статус не только самого скандального, но и самого бездетного творца 20-го века.
Иное дело — Гала. До того, как сделаться спутницей жизни и музой каталонского художника, она более десяти лет прожила в замужестве с французским поэтом-сюрреалистом Полем Элюаром (наст. имя — Эжен Грендель), и, как известно, в браке этом родила своего единственного ребенка, дочь по имени Сесиль.
Все, что окружало эту удивительную женщину, уроженку Казани Елену Дьяконову, более известную, как Гала, вызывало и продолжает вызывать повышенный интерес у наших туристов, и Сесиль, ее родная дочь — не исключение.
Однако насколько публичными персонами были Сальвадор Дали, Гала или Поль Элюар, отец Сесиль — настолько сама она всю свою жизнь всячески сторонилась известности.
Сесиль Элюар фактически не давала интервью, упоминания о ней в литературе очень немногочисленны, скупы по объему и редки.
Да, пока были живы ее отец и мать, она изредка и вскользь, лишь вынужденно и очень отраженно, как тень своих знаменитых родителей, возникала на общественном небосклоне, но после смерти Гала летом 1982-го года канула во тьму неизвестности окончательно.
Не сомневаюсь, в последние лет двадцать все, или почти все, были абсолютно убеждены, что Сесиль Элюар тихо и мирно скончалась и давно пребывает в ином, лучшем из миров — однако на самом деле это совсем не соответствовало истине. Рожденная в далеком 1918-ом, дочь Поля и Гала прожила, оказывается, очень долгую, длиною без малого в целый век, жизнь и умерла совсем недавно, 10 августа 2016 г., в Париже.
Этой статьей мы постараемся хоть немного нарушить информационный вакуум, окружавший и продолжающий окружать эту женщину — Сесиль Элюар.
Итак, «дитя сюрреализма» — прозвище, данное ей, как нельзя более точно отражает обстановку, окружавшую Сесиль с самых ранних лет. Да, от самого рождения ее окружали выдающие художники и поэты, что, впрочем, крошка вряд ли могла оценить по достоинству.
«Отец повсюду брал меня с собою и обожал показывать своим друзьям — что мне не очень-то нравилось. Все они казались мне слишком старыми, утомительными и скучными. Все, за исключением Пикассо. Тот брал меня с собою на боксерские матчи, и, кроме того, я была единственной, кому разрешилось приходить к нему в мастерскую на улице Грандс Августинс в Париже — без приглашения и когда мне вздумается».
«Скучные» друзья Поля Элюара — Луис Буньюэль, Ман Рэй, Макс Эрнст, Марсель Дюшан, Луи Арагон, Рене Магритт, то есть люди, которые во многом определили развитие всего авангардного искусства 20-го века — крошку Сесиль действительно обожали: она была первым ребенком, родившимся в этом славном сюрреалистическом братстве, ниспровергавшем все буржуазные ценности, но бессильном, к счастью вытравить из себя обычные человеческие чувства, такие, например, как любовь к детям.
Ман Рэй без конца фотографировал ее, Макс Эрнст и Пикассо с тем же увлечением рисовали Сесиль — более «звездное» детство трудно себе и представить.
Впрочем, сама Сесиль относилась к этому совершенно спокойно — так уж получилось, да и выбора ей, в конце концов, никто не представил.
«Звездной» болезнью ни тогда, ни после она, к чести ее, совершенно не страдала. «Моя жизнь? Моя жизнь была самой что ни есть обычной. Вот только окружение обычным назвать было нельзя, уж точно,» — любила уже в преклонные годы повторять она.
Гораздо больше малютку Сесиль уже в ранние годы беспокоило то, чему впоследствии суждено было превратиться в главную трагедию ее жизни — полное отсутствие материнской любви.
Элюар и Гала познакомились в санатории в швейцарском местечке Клавадель, близ Давоса, где проходили курс лечения от туберкулеза. Им было «тридцать шесть на двоих», как метко выразился в свое время Борис Гребенщиков, и оба влюбились друг в друга без памяти.
Да и что может быть прекраснее первой любви? Как сказано в одном романе о Барселоне:
«…Эта самая «первая» — до бессонницы и удушья; до внутренних бессильных слез от неумения прокричать о ней так, чтобы тебя услышала та, единственная и одна; до ежесекундной, ноющей сладко боли; до безумных и бесконечных качелей над пропастью: от полного неверия к робкой надежде и обратно — словом, самая обычная первая любовь сразила, словно слепо павший из космоса метеорит, маленького Пуйджа в четырнадцать лет…» — но вернемся к Гала и Полю.
Чувства эти сохранились и после того, когда курс лечения завершился, и влюбленным пришлось расстаться: Поль Элюар вернулся в Париж, Гала — в Москву.
Расстояние не охладило накал чувств, а разразившаяся вскоре Первая Мировая Война только, кажется, ускорила решение к которому неизбежно шли оба: в этой жизни им суждено быть вместе.
Так Гала, проехав на поездах половину континента, оказалась в Париже — призванный на военную службу Элюар не смог даже встретить ее, да и семья его поначалу приняла «эту непонятную россиянку» холодно.
В феврале 1917-го они поженились, и беременная к тому времени Гала отправилась в Нормандию, где у родителей Элюара имелся дом — подальше от подвергавшегося регулярным бомбардировкам Парижа.
Именно там, 10 мая 1918-го г., и появилась на свет крошка Сесиль Элюар. Часть, в которой служил ее отец, была расквартирована тогда в Леоне, и горячо ждавший рождения своего ребенка Поль не смог, к своему величайшему сожалению, присутствовать при ее рождении.
Однако, узнав, что роды прошли успешно, он был на седьмом небе от счастья — он страстно хотел этого ребенка, и впоследствии отца и дочь связывали самые сильные чувства.
Чего, кстати, совершенно не скажешь о маме — Гала. Очевидно, роль матери не совсем входила в ее планы — вот почему на немногочисленных фотографиях той поры Гала выглядит скорее озадаченной, удивленной и недовольной, чем счастливой.
Вскоре выяснилось, что материнский инстинкт вовсе не фигурирует в числе достоинств Гала, которая проявляла к Сесиль удивительное ранодушие. Похоже, она видела в дочери прямую угрозу тому свободному и богемному образу жизни, который был принят в творческой среде, и к которому она быстро и охотно привыкла.
Как вспоминала Сесиль, одно время они жили в небольшой деревушке Обонь, неподалеку от Парижа, и каждый раз, когда Поль Элюар уезжал на очередное собрание кружка сюрреалистов в столицу, Гала, вынужденная оставаться с дочерью дома, почти ненавидела ее за это.
«Поди погуляй в сад» — эту фразу в таких случаях Сесиль приходилось слышать от матери чаще всего.
Это «сад», где ей приходилось проводить долгие одинокие часы, Сесиль, в конце концов, просто возненавидела.
дочь гала сесиль элюар, экскурсии в музей дали, экскурсии по объектам дали
Именно в этом уютном домике в Обоне в течение года с четой Элюар и их дочерью проживал немецкий художник-сюрреалист Макс Эрнст, с которым у Гала закрутился бурнный, я бы сказал, испепеляющий роман — с которым Полю, дадаисту и сюрреалисту, активному стороннику свободной любви, оставалось только смириться.
Художник-гость, к которому Гала испытывала все большую страсть, расписал в доме фресками все стены и, в конце концов, выжил оттуда хозяина-поэта. В отчаянии, наевшийся сверх меры пресловутой «свободной любви» Поль пытался сбежать от жены и друга, с которым приходилось делить жену, в Азию — однако из бегства этого ничего не вышло.
К тому времени Гала сделалась его абсолютным наваждением, от которого он так и не смог избавиться до конца своих дней. Способствовали ли эти «африканские страсти» безоблачному детскому счастью Сесиль? Нет, и еще раз нет.
Впрочем, худшее еще ждало девочку впереди. В 1929-ом Гала и Дали впервые увидели друг друга — и после первой встречи уже не расставались.
До того у Сесиль все-таки была какая-никакая, пусть и не особенно любившая ее, мать. В новой жизни Гала места для Сесиль попросту не нашлось.
Конечно же, нужно принять во внимание крайне сложные финансовые обстоятельства, сопровождавшие начало совместной жизни Дали и Гала (был период, когда у них было ни копейки денег, равно как и крыши над головой), однако это не отменяет непреложного и жестокого факта: Гала, уйдя к новому спутнику жизни, решительно и даже, создается впечатление, с видимым облегчением навсегда вычеркнула родную дочь из жизни.
Не раз и не два я уже высказывал эту мысль, повторю ее и сейчас: очевидно, отмеренных Гала Всевышним запасов душевного тепла хватало лишь на одного человека одновременно — и таким человеком сделался для нее 25-летний каталонский художник. Точно такая же особенность была, кстати, присуща и Сальвадору Дали, и в этом он и Гала были похожи, как самые настоящие близнецы.
Что до Поля Элюара — впавший в пожизненную зависимость от Гала, он страдал безмерно, не в силах поверить, что в этот раз Гала ушла от него навсегда. Он бесконечно писал ей полные тоски и эротики письма, тщетно надеясь, что наваждение в лице Дали не продлится долго.
Хватаясь за всякий шанс вернуть Гала, он пытался взывать к ее материнмским чувствам: «Пиши почаще Сесиль, которая очень по тебе скучает. Я так сильно люблю ее, ведь у нее твои брови, твои глаза, потому что она твоя — и моя — дочь.»
Однако Гала не из тех, кого можно пронять сентиментальными вздохами. Страдающий и одинокий, Элюар подбирает на панели Нуш — бывшую танцовщицу, которая оказалась не в лучшей ситуации и на тот момент времени зарабатывала на жизнь проституцией. Такая же ранимая и хрупкая, как и сам Поль, Нуш станет ему любовницей, а затем и женой, хотя в глубине души не без печали будет осознавать, что в сердце Элюара на первом месте всегда будет Гала.
По словам самой Сесиль, они с Нуш прекрасно ладили, хотя мать ей новая избранница Поля заменить так и не смогла.
Да это и невозможно в принципе, ведь мать, по словам той же Сесиль, бывает только одна. Кстати, именно в этот период отношения между Сесиль и Пикассо были отмечены особой теплотой — даже в отпуска они выбирались одной компанией.
В 1938-ом, в возрасте 20 лет, Сесиль вышла замуж в первый раз — за поэта Люка Декана, брак с которым не продлился долго.
В 1946-ом она снова сочеталась узами брака: на этот раз с художником Жераром Вуллени, а после бывала замужем еще дважды.
В 1948-м умерла Нуш, вторая супруга Элюара, что стало для него тяжелейшим ударом — и Сесиль, беременная в то время дочерью Клер постоянно была в то время рядом с отцом.
Поль Элюар, успевший еще раз жениться на Доминик Лемор, умер четырьмя годами позже, а вот Гала — мать, которой у Сесиль никогда не было — пережила первого мужа на целых 30 лет и умерла 10 июня 1982-го.
Со смертью Гала связан и еще один печальный для Сесиль эпизод. Как мы уже сказали, никаких отношений с дочерью Гала не поддерживала, и о том, что мать ее находится при смерти, Сесиль узнала из газет.
Бросив все, она помчалась в возлюбленный и воспетый Дали Порт-Льигат, на самый что ни на есть средиземноморский край света, однако увидеть мать ей так и не довелось. Дверь открыла прислуга, заявившая, что Гала не желает видеться с дочерью.
Исходило ли это указание в тот момент от самой Гала, которая в последние недели находилась в практически бессознательном состоянии, либо таковы были инструкции, полученные служанкой загодя — неизвестно, но Сесиль, готовая простить свою сбежавшую однажды и навсегда мать, простить и примириться с ней, была лишена даже этой возможности.
Кроме того, Гала ни словом, ни полсловом не упомянула Сесиль в своем завещании. Через два дня после смерти была обнародована последняя воля умершей, согласно которой знаменитая коллекция Гала переходила супругу, Сальвадору Дали, а после его смерти — театру-музею Дали в Фигерасе.
От себя отмечу, что коллекция эта, которую Гала собирала на протяжении всей жизни и которая на момент смерти владелицы хранилась в Женеве, вовсе не пустячок: она включала в себя 75 замечательных работ Сальвадора Дали, среди которых стоит упомянуть такие известные вещи, как «Великий мастурбатор» и «Загадка Гитлера»!
Возмущенная до глубины души этим финальным проявлением материнского равнодушия, Сесиль, по совету своего адвоката, заявила свои права на часть наследства матери — что на наш взгляд, более, чем справедливо.
Однако спор между Сесиль и Испанским правительством, представялвшим интересу Сальвадора Дали, удалось, в конце концов удалось уладить без судебных тяжб.
Между сторонами было достигнуто мировое соглашение, в соответствии с которым Сесиль получила две работы Де Кирико, одну гуашь Пабло Пикассо, и две картины Саальвадора Дали, одна из которых — знаменитый «Портрет Поля Элюара» (впоследствии Сесиль продала его за 22 с половиной миллиона долларов), над которым Дали работал как-раз в то для кого-то роковое, а для кого-то счастливое лето 1929-го, в Кадакесе, одновременно воруя у Элюара жену, а у Сесиль — мать. Кроме того, ей достались 2,3 миллиона долларов и 50 миллионов песет.
Но снова, заметьте, снова мы говорим о чем угодно, но только не о самой Сесиль! Вот он, парадокс «дочери сюрреализма», возраставшей в окружении звезд необыйно ярких — но прожившей жизнь самую тихую и незаметную.
Жизнь, по своему определению сторонящуюся вского шума, вспышек софитов и суеты.
Почему? Да потому что главной страстью Сесиль были книги. Увлечение старинными и редкими книгами в конце концов переросло в профессиональную деятельность, которой, вплоть до самого удаления от дел, она занималась в Канне.
Что оставила после себя эта женщина, всю жизнь ощущавшая на себе холодный и подавляющий свет ее великой и недоступной матери? Троих детей, семерых внуков, трех правнуков… Как сказано на официальной странице «Ассоциации друзей Поля Элюара», почетным президентом которого являлась Сесиль, «всю жизнь она честно и преданно служила своему любимому делу; любовь и щедрость были ее главными качествами, и свою страсть к искуcству и литературе она передала своим детям…»
Сесиль умерла 10 августа 2016-го г., а тремя днями позже была похоронена на кладбище Пер-Лашез, рядом с отцом и его второй женой, Нуш.
Читать книгу «Жизнь, придуманная ею самой» онлайн полностью📖 — Галы Дали — MyBook.
Что выбрать
Библиотека
Подписка
📖Книги
🎧Аудиокниги
👌Бесплатные книги
🔥Новинки
❤️Топ книг
🎙Топ аудиокниг
🎙Загрузи свой подкаст
📖Книги
🎧Аудиокниги
👌Бесплатные книги
🔥Новинки
❤️Топ книг
🎙Топ аудиокниг
🎙Загрузи свой подкаст
org/BreadcrumbList»>Гала Дали
Жизнь, придуманная ею самой
© ООО «Яуза-пресс», 2017
* * *
Предисловие. Вся ее жизнь – мистификация
Вся.
Скупые строчки официальной биографии справедливы лишь в том, что Елена Ивановна (Дмитриевна) Дьяконова училась в московской гимназии (с сестрами Цветаевыми), лечилась в швейцарском Клаваделе и была супругой Поля Элюара и Сальвадора Дали (в первом браке родила дочь, которой интересовалась крайне мало).
Все остальное от имени до отношений с теми, чьей Музой была Елена Дьяконова – Гала Дали, – вполне может оказаться выдумкой.
Два величайших мистификатора XX века – Сальвадор и Гала Дали жили в придуманном ими мире, и где граница этого мира и действительности, понять невозможно.
Ее имя переиначили с Гали на Галу, словно подчеркивая, что она праздник («гала» по-французски означает «праздник»), но праздником Гала Элюар, как и Гала Дали, не была, скорее наоборот.
В жизни Галы намешано столько всякого, что разобраться трудно.
Елена Дьяконова, по ее словам, родилась в Казани в 1894 году, но исследователи не смогли найти там документы, свидетельствующие о семье Дьяконовых. Мало того, в доме, на который указала Гала, родился и вырос писатель Василий Аксенов, история этого дома хорошо известна, и в нем Дьяконовы никогда не жили.
И братья ее не учились в указанное время в казанских гимназиях. И отец Иван Дьяконов не числился служащим Министерства сельского хозяйства, как утверждала Гала.
Ничто из предоставленных ею сведений о жизни до Москвы не подтвердилось.
Зачем Гала солгала? Возможно, из опасений доставить неприятности своей семье. Но возможно, просто не желая открывать правду о своем происхождении. Почему-то это было для нее важно.
Она покинула Россию навсегда в 1916 году, чтобы стать женой Эжена Гренделя – будущего Поля Элюара. По некоторым сведениям, однажды бывала в Москве и Ленинграде, но родные воспоминания об этом визите почему-то не сохранили.
Гала дружила с сестрами Цветаевыми, практически создала Поля Элюара, заставив того поверить в собственные силы, все время вращалась среди поэтов, писателей, художников… Но писала ли она сама?
Всегда считалось, что нет. Детские нелепые стихи не в счет, но подражать Марине Цветаевой не удавалось, и Леночка бросила затею с рифмой. Стихи мужа и его друзей Гала только читала.
А кисти и в руки не брала, в семье достаточно одного гения-живописца.
Недавно в ее последнем пристанище, замке Пуболь, найден дневник, он переведен на несколько языков и опубликован.
Но в письме Галы к сестре однажды шла речь не только о дневнике, но и о романе.
Что это за текст – действительно незавершенный рассказ о самой себе, некое оправдание собственной жизни или попытка объяснить всему миру, кем же была Гала Дали, Муза трех Гениев (кроме Элюара и Дали Гала некоторое время вдохновляла и художника Макса Эрнста)?
Говорят, в ней притягивал прежде всего взгляд. Не глаза, а именно взгляд – пронзительный, проникающий внутрь, прожигающий насквозь.
Он таков на многих фотографиях, но далеко не на всех. Посмотрите на снимки, для которых Гала не позировала, те, на которых она запечатлена случайно. Там совсем иная женщина, во взгляде которой… неуверенность.
Сальвадор Дали почти всю жизнь играл – сначала не вполне осознанно, затем сознательно изображал сумасшедшего. «Разница между сумасшедшим и мной только в том, что я не сумасшедший». Но если очень долго играть роль, в нее вживаешься. Конечно, он не сошел с ума, но надевал маску с вытаращенными глазами мгновенно, стоило заподозрить присутствие чужого.
А Гала, носила ли она маску женщины-вамп, самоуверенной, жесткой, меркантильной?
Какой в действительности была Елена Дьяконова – Гала Дали?
Мы никогда не узнаем об этом, хотя Гала оставила дневник и даже попыталась рассказать о себе вот этим текстом.
И дневнику, и незавершенным мемуарам едва ли можно вполне доверять, ведь их писала великая мистификаторша, женщина, создавшая Сальвадора Дали. Несомненно, она показывает нам себя такой, какой хотела быть, но это не менее интересно – понять, какой же видела сама себя Гала Дали.
Интересно наблюдать, как она препарирует, а затем интерпретирует свою жизнь, что-то объявляя неважным, что-то выпячивая, а в чем-то откровенно привирая. Гала вправе делать это – ведь это описание ее жизни.
Несомненно, Гала писала о себе, это выдает местами взволнованное повествование, попытка даже спорить, только вот с кем – с теми, кто так и не понял ее, или вообще с самой собой?
Рефреном звучит фраза о том, что если окружающие ошибаются во мнении о ней, то какая разница, как и в чем именно ошибаются?
В воспоминаниях о детстве и жизни в Клаваделе она сбивается на «Галю», как называла себя сама еще тогда, а еще на «я».
Позже она стала Галой, согласившись на более понятный французский вариант имени. Гала – праздник. Ей очень хотелось быть праздником…
В ее повествовании довольно четко разделены Елена (рассказ идет от первого лица) и Галя-Гала, какой она стала в Клаваделе, словно родившись заново с этим новым именем.
Наверное, так и было, потому Гала пишет о себе до санатория в швейцарских Альпах и встречи с Полем Элюаром как о Елене, а потом как о Гале.
Сальвадор Дали и сама Гала очень любили говорить о себе в третьем лице: «Сальвадор подумал», «Сальвадор считает», «Гала не хочет»…
И все-таки в одном месте – рассказывая о противостоянии с сестрой Сальвадора Аной Марией – Гала сбивается на первое лицо. Утверждая, что просто не замечала «эту шавку», Гала слишком эмоциональна, чтобы поверить, что это правда. Она даже не заметила перехода на первое лицо, явно выдавая собственные эмоции.
В том, что Гала удивительная, не сомневался никто из знавших эту женщину, не сомневаются и те, кто исследует ее жизнь сейчас.
К ней не относились равнодушно, обычно ненавидели даже те, кому Гала не сделала ничего дурного, особенно женщины, или любили и обожали те, кто знал лучше нас с вами, – Поль Элюар и Сальвадор Дали. Любви одного из гениев Гале вполне хватало, чтобы не замечать ненависти остального мира.
Это великое умение – жить своей жизнью, подстраиваясь только под одного-единственного. Но этот единственный должен быть гением. Просто Гением.
Гала не только подстраивалась, Дали и Элюар признавались, что полностью подчиняясь их воле, не возражая, не произнося ни слова, эта женщина умудрялась диктовать волю свою. Как-то так получалось, что, будучи послушной, она правила, будучи подчиненной, властвовала, будучи ненавистной, оказывалась безумно популярной, находясь в тени своих гениев, временами затмевала их, даже Дали, затмить которого было просто невозможно.
Ее можно не любить, даже ненавидеть, но не восхищаться ею невозможно.
Приглашаем заглянуть во внутренний мир этой необычной женщины, даже если это всего лишь очередная ее мистификация.
Как кошка…
Говорят, мои глаза похожи на кошачьи, хотя и не желтые – взгляд цепкий и сверлящий.
Но у кошки есть две особенности, она всегда падает на четыре лапы и имеет девять жизней.
Жизнь научила меня приземляться на лапы и вскакивать, чтобы жить дальше.
И девять жизней у меня тоже есть, вернее, восемь из них уже прошли. Предстоит девятая, которая может оказаться самой короткой, а потому должна получиться самой насыщенной. Нет, не событиями, но пользой.
Я не хочу и не собираюсь исправлять ничего в предыдущих жизнях, не намерена оправдываться. Я жила так, как жила. Может, кому-то и не нравится, но это моя жизнь, а каждый осуждающий пусть представит, что его также судят другие.
Как некрасивая молчаливая московская девочка стала властительницей жизней сначала Поля Элюара, а потом величайшего художника и мистификатора нашего века Сальвадора Дали?
Очень просто – я во многом их и создала. Не смущаясь, могу сказать, что и в том, и в другом половина меня.
Конечно, из трухлявой деревяшки не выточишь Аполлона, для этого нужен мрамор. Но не всякий скульптор сможет разглядеть в куске мрамора будущего Аполлона, и не у всякого достанет терпения и таланта извлечь скульптуру из этого куска.
Да, я ставлю себе в заслугу то, что разглядела в скромном стеснительном мальчике Эжене Гренделе, сочиняющем неплохие стихи, будущего замечательного поэта Поля Элюара.
Я увидела и помогла утвердиться странному молодому человеку Сальвадору из Кадакеса, над которым окружающие просто смеялись, помогла ему стать великим Сальвадором Дали.
И еще кому-нибудь помогу, этому будет посвящена моя девятая жизнь.
Проще всего подняться по отвесной стене, встав на спину, плечи или даже подставленные ладони друга.
Я именно это и делала – подставляла спину, плечи и ладони. А если потом, поднявшись, мои Поль и Сальвадор помогали подняться и мне, так как можно за это осуждать?
Дали написал о себе в «Тайной жизни Сальвадора Дали».
Та книга – такая же мистификация, как и эта.
Не существовало Сальвадора Дали, который описан в «Тайной жизни…», он показан таким, каким Сальвадор сам себя видел. Другие (например, его сестра Ана Мария), как выясняется, видели его иным.
Именно «Тайная жизнь» подвигла и меня на попытку рассказа о той Гале, какой я вижу себя сама. Наплевать на то, что думают при этом чужие, они всегда не правы, так какая разница, как именно не правы?
Меня обвиняют в любви к деньгам.
Я люблю деньги. Почему бы нет?
Все, у кого они есть или были, деньги любят. Деньги помогают создать нужный уровень комфорта. Не любить их могут только те, кто не познал вкуса обладания деньгами.
Я – «серый кардинал» для Дали, заправляю его жизнью, как своей собственной.
Почему бы нет?
Я всегда на полшага позади и обычно молчу. Интересно, что сказали бы, поставь я Сальвадора позади? И да, я заправляю, но не его, а нашей общей жизнью. Много лет мы с Сальвадором неразделимы, как сиамские близнецы. Это началось тогда, когда я стала Дали, а сам Сальвадор не был ни известен, ни богат, наоборот, был нищим, всеми порицаемым чудаком.
Говорят, человек не забывает ничего из того, что когда-либо видел или слышал в жизни. Просто какие-то факты и видения прячутся глубоко в закоулках памяти, чтобы дать о себе знать обрывками мыслей, картинок или чувств.
Я помню только то, что хочу помнить.
В моей жизни было несколько рождений и смертей – моих собственных.
И если кому-то интересно, я вполне могу преподать урок, как умирать и возрождаться. Как кошка.
Первое рождение – физическое. Документы утверждают, что оно произошло в 1894 году. От того, что я изменю дату, сам возраст не изменится.
Где? Какая разница? Пусть будет Казань – большой красивый город.
Это жизнь, о которой я просто не желаю помнить, а если я не желаю помнить, значит, и рассказа не будет.
Или все же стоит рассказать о «счастливом периоде жизни в Казани»? Лида спрашивала, почему именно Казань? Не знаю, просто пришло в голову.
Большой город, там легко затеряться и люди друг друга не знают, как в маленьких.
Из Казани была Аня, мы встречались с ней в Коктебеле.
Второе рождение – переезд в Москву.
Считается, что нас осчастливил отчим – Дмитрий Ильич Гомберг, чье имя в качестве отчества я приняла, а вот фамилию нет. Почему? Не предлагали. Осталась Дьяконовой. Странно, не правда ли? Но вполне символично – Дмитрий Ильич то ли считал себя моим отцом, то ли нет.
Щедрости нашего отчима умилялись, как же, он не жалеет денег на содержание не только четверых детей супруги от ее первого брака, но и двух ее племянников.
Не буду комментировать ни щедрость, ни тайные пружины и мотивы таких поступков, скажу только, что Дмитрий Ильич Гомберг действительно был хорошим человеком, большим либералом и даже демократом и действительно не жалел на нас денег.
У нас было все, что нужно, но не более.
Забота об эстетике жилища и самой жизни – удел женщины, маме же было все равно. Она перепоручила домашнее хозяйство прислуге, а детей няням.
Отчим был адвокатом, а мама писала детские рассказы. Я не помню их изданными, но в своем кругу литераторов мама их читала. Рассказы больше походили на переработанные сказки с нотациями, которые одни звери и птицы читали другим.
Стиль общения с нами самой мамы был похож: нотации, правда, в укороченном варианте.
Именно от нее я глубоко впитала уверенность, что дети – это обуза, их достаточно родить и отдать на воспитание. Позже меня много и с удовольствием упрекали в полном невнимании к собственной дочери Сесиль, но я не могла делить материнскую любовь между своими мужьями-мальчиками и дочерью. Оба супруга требовали именно материнской заботы, причем с полным в нее погружением. А Сесиль воспитала ее бабушка Жанна-Мария Грендель и добрые наставницы пансиона.
Это не эмоциональный холод, а просто неумение делить себя между кем-то, я всегда принадлежала кому-то одному. Позже, когда физически пришлось принадлежать двум сразу, это привело к краху.
Но до таких страстей еще далеко.
Рядом были сестры Цветаевы, вернее, Ася, мы учились вместе и дружили. Марина уже почти взрослая, у нее своя жизнь. Она старше нас с Асей на два года, но эмоционально на все десять.
Сестры Цветаевы дружили между собой по-настоящему, на них было так завидно смотреть!
У Цветаевых был странный дом, хотя не странней нашего собственного. Но много богаче.
И семья странная, тоже отличная от нашей.
Кто воспитал меня больше? Боюсь, что Цветаевы.
Своей маме я безразлична, братья родные и двоюродные учились и жили своей жизнью, а Лида еще маленькая и воспитывалась больше няней. Мама в это время писала детские рассказы. Сочиняя истории для других детей, она словно забывала о существовании собственных.
Маме бы задуматься – наша квартира на шестом этаже в доме на Трубниковской улице в Москве вовсе не была местом, откуда хотелось бежать. Дмитрий Ильич Гомберг – адвокат, он большой либерал, к нам – четверым детям от первого брака супруги и двум ее племянникам – относился как к родным, был щедр и терпелив.
Дом – полная чаша, дети определены в хорошие учебные заведения, собранная Дмитрием Ильичом библиотека вызывала зависть у его приятелей, таких же свободомыслящих и образованных людей.
Но дочь при этом при любой возможности спешила в другой, чужой дом – к Цветаевым на Трехпрудный.
И дело было не в том, что там старенький деревянный особняк, просто у Цветаевых атмосфера иная.
Я никогда не видела их маму. Мария (уже не помню ее отчества, пусть будет просто Мария) умерла до нашей с Асей встречи. Знаю только, что она училась у Рубинштейна, но после замужества посвятила себя семье.
Мама Марины и Аси умерла от чахотки незадолго до того, как они перебрались в Москву окончательно. В последние годы жизни она лечилась в санаториях в Швейцарии и Германии, а девочки жили в пансионатах там же.
У сестер Цветаевых я научилась тому, что чужая страна, чужие правила и чужой язык – это вовсе не страшно, можно ко всему привыкнуть и на любом языке научиться говорить. Ася и Марина прекрасно владели французским, глядя на них, и я пыталась разговаривать с нашей горничной Жюстин по-французски.
Жюстин – швейцарка, она с удовольствием рассказывала о великолепии Альп, чистом воздухе и замечательных людях.
Сестры Цветаевы научили самостоятельности, меня вовсе не пугала чужая жизнь и необходимость самой отвечать за свои поступки.
Марина научила меня еще одному: умению создавать людей.
Нет, она не учила нарочно, более того, не желала замечать прилипчивую девчонку вообще. Не потому, что моложе, ведь общалась же на равных с Асей, просто я «из других».
У Марины была особенность: она не просто влюблялась (неважно в кого – мужчину или женщину), но боготворила того, кто вдруг становился мил. То есть придумывала себе человека, в кого влюблялась. Даже непонятно, что именно происходило сначала – влюбленность или выдумка. Я подозревала, что второе, Марина по одному слову, одному взгляду, жесту вдруг очаровывалась кем-то и выдумывала его таким, каким тот и близко не был.
Богатейшая фантазия немедленно подсказывала тысячу прекрасных черт возлюбленного, которые вскоре оказывались дымом и развеивались, оставляя горьковатый привкус обмана.
Но обманывала она себя сама, объекты ее влюбчивости в том виноваты не были.
Находясь рядом, я постоянно видела рождение и смерть таких идеалов.
Наблюдая за Мариной, я поняла, в чем ее ошибка, – нужно не мысленно наделять очаровавшего тебя человека какими-то качествами, а развивать их, «делать» свою любовь самой.
Однажды я сказала Асе, что, когда полюблю, не стану ждать, а просто превращу любимого человека в такого, каким хотела бы его видеть.
Подруга возмутилась, мы поспорили, а потом едва не поссорились.
Марина училась с нами недолго, она, шестнадцатилетняя, сумела убедить отца позволить слушать курс по старой французской литературе в Сорбонне. Зачем Марине старая французская литература? Неважно, она уехала в Европу, не очень-то печалясь об оставленной в Москве сестре. Во всяком случае, нам с Асей тогда казалось так. Мне казалось.
Вскоре закончилась и наша учеба в гимназии, а следом за ней и дружба.
1912 год оказался переломным во всем.
Ася влюбилась (внушила себе, что влюблена) и собралась замуж.
Марина к тому времени из Парижа вернулась и замуж вышла.
Между нами уже не было тех девчоночьи доверительных отношений, мы не сидели за одной партой, а ходить в дом Цветаевых нежеланной гостьей не хотелось. И все же Ася призналась, что ждет от любимого человека ребенка. Сознание предстоящего материнства переполняло ее, сдержаться было трудно.
Ася – мама?! Такое не могло прийти в голову. Наличие детей я связывала с семьей, но при чем здесь влюбленность? Разве обязательно рожать детей, если ты кого-то любишь, во всяком случае, разве это обязательно делать сразу? Во мне укоренилось убеждение, что любовь – это одно, а дети – нечто совсем иное. Любовь – счастье и воля, а дети – обязанность.
Но Ася Цветаева была влюблена, беременна и счастлива.
Она отдалилась окончательно – со своими заботами, планами, здоровьем…
Премиум
(44 оценки)
Гала Дали
На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Жизнь, придуманная ею самой», автора Галы Дали.
Данная книга имеет возрастное ограничение 16+, относится к жанру «Биографии и мемуары». Произведение затрагивает такие темы, как «знаменитые женщины», «дневники». Книга «Жизнь, придуманная ею самой» была издана в 2017 году. Приятного чтения!
О проекте
Что такое MyBook
Правовая информация
Правообладателям
Документация
Помощь
О подписке
Купить подписку
Бесплатные книги
Подарить подписку
Как оплатить
Ввести подарочный код
Библиотека для компаний
Настройки
Другие проекты
Издать свою книгу
MyBook: Истории
Гала Дали | ПОСЛЕДСТВИЯ СЧАСТЬЯ
Не так давно я опубликовала пост ЖЕНЩИНА СИЛЬНОГО СЕКС-ДРАЙВА (ЧАСТЬ 1).
Речь идет о русской женщине, которая стала музой и возлюбленной многих талантливых людей и после 1929 года стала известна миру как Гала Дали.
*
Я продолжил исследование ее биографии. В первую очередь хотелось узнать, как Елена Ивановна Дьяконова стала Галой.
Я узнал из РОССИИ: ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ, что ее первый муж поэт Поль Элюар был вдохновлен ее «пылкостью, решительностью, решительностью и высокой культурой». «Он дал ей прозвище Гала от французского слова, означающего «триумф, праздник».
*
В 1929 году Элюар, Гала и их 11-летняя дочь Сесиль гостили у каталонского художника Сальвадора Дали в его доме в Кадакесе. Некоторые источники говорят, что Гала и Сальвадор, который был моложе его на 10 лет, страстно полюбили друг друга, что она была его возлюбленной, его музой, его единственной женщиной-моделью.
*
Рассмотрим некоторые факты.
*
В 1929 году Сальвадору Дали было 25 лет. В «ДЕМОНОВОЙ НЕВЕСТКЕ ДАЛИ» Джон Ричардсон писал: «Дали был… девственником, когда они встретились, боялся женских половых органов и был в очень близких отношениях с поэтом Федерико Гарсиа Лоркой». Художник уже был наслышан о деятельности Галы, «…но его первый взгляд на нее в купальнике, на священном пляже его детства, очаровал его.
Гала была демонической госпожой из его снов».
*
На с другой стороны, Гале было 35 лет, она была замужем и имела романы со многими мужчинами. Ричардсон пишет: «… она искала другого мужа-знаменитости. И в 25-летнем Дали она нашла… того, кто разделял ее страсть к деньгам, власти и славе, но также и того, чьи последние картины с их отсылками к Фрейду и Саду и их дотошной вермееровской отделкой были предназначены иметь мгновенный успех de scandale».
*
Гала развелась с Полем Элюаром и с 1929 года всегда была с Сальвадором. В 1934 году они поженились на гражданской церемонии. В 1958 году они снова поженились по католической церемонии.
САЛЬВАДОР И ГАЛА В 1930 ГОДУ. Предоставлено музеем Дали.
*
Из Википедии: «Она была музой Дали, непосредственно вдохновляла и появлялась во многих его работах.
*
В начале 1930-х годов Дали начал подписывать свои картины своим и ее именем, говоря: «В основном твоей кровью, Гала, я пишу свои картины».
Он заявил, что Гала действовала как его агент и помогала перенаправить его внимание. …
Гала обладала сильным сексуальным влечением и на протяжении всей своей жизни имела многочисленные внебрачные связи (в том числе с бывшим мужем Полем Элюаром), которые Дали поощрял, так как практиковал кандаулизм. Она любила молодых художников и в старости часто дарила дорогие подарки тем, кто был с ней связан.
В 1968 году Дали купил Гале отдельный замок в Пуболе, Жирона, где она проводила время каждое лето с 1971 по 1980 год. Он также согласился не посещать ее без предварительного письменного разрешения от нее.
Когда ей было за семьдесят, у Галы были отношения и связь с миллионером, мультиплатиновым рок-певцом Джеффом Фенхольтом… Фенхольт выступал в качестве делового представителя Дали в Америке».
Гала умерла в Порт-Льигате в 1982 году в возрасте 87 лет.
Многие источники подчеркивают, что Гала был коммерческим директором и рекламодателем Сальвадора. Она сказала ему, что делать, и сумела получить много денег, что очень понравилось обоим.
Сесил Битон Сальвадор Дали и Гала
Даты выставки: 26 июня – 31 августа 2009 г.
Cecil Beaton (British, 1904-1980)
Greta Garbo, Plaza Hotel, New York, April 1946
1946
Gelatin silver print
© The Cecil Beaton Studio Archive
Пока фотографии не напомнят, иногда забываешь, каким фантастическим режиссёром был Сесил Битон.
Маркус
.
Большое спасибо Художественной галерее Уокера за разрешение опубликовать фотографии в публикации. Пожалуйста, нажмите на фотографии для увеличения версии изображения.
Cecil Beaton (British, 1904-1980)
Greta Garbo, Plaza Hotel, New York, April 1946
1946
Gelatin silver print
© The Cecil Beaton Studio Archive
CECIL BEATON (British, 1904-1980)
Грета Гарбо
1946
Желатин Серебряный Принт
© Студия CECIL Beaton Archive
Cecil Beaton (British, 1904-1980)
Audrey Hepburn
1960
Gelatin silver print
© The Cecil Beaton Studio Archive
Cecil Beaton (British, 1904-1980 )
Барбара Хаттон в Танжере, Марокко
1961
Серебряно-желатиновая печать
© The Cecil Beaton Studio Archive04-1980)
Платья Чарльза Джеймса от Сесила Битона, Vogue, июнь 1948 г.
1948
© The Cecil Beaton Studio Archive 20-го века, запечатлел гламур и волнение некоторых из величайших мировых знаменитостей.
Сесил Битон: портреты 26 июня – 31 августа 2009 г. блестяще отражает удивительные таланты фотографа, который также был писателем, художником, дизайнером, актером, карикатуристом, иллюстратором и автором дневников.
Он сфотографировал ослепительное множество суперзвезд и ведущих личностей, от королевы до Мика Джаггера, от Мэрилин Монро до Одри Хепберн и от Уинстона Черчилля до Люсьена Фрейда.
Битон (1904-1980) сам был харизматичным персонажем, который умел очаровывать и уговаривать, развлекать и флиртовать, возбуждать и успокаивать. Он был известен своим элегантным портняжным стилем, который точно соответствовал и отражал круги, в которых он вращался. Его долгая карьера охватила эпоху больших перемен от бурных двадцатых до рассвета новых романтиков.
Джессика Фезер, куратор Walker, говорит:
«Сесил Битон обладал замечательным даром раскрывать характер и талант своих натурщиков, благодаря чему он создал некоторые из великих культовых образов того времени.
Портреты по-прежнему очаровывают своей неподвластной времени привлекательностью, давая глубокое представление о необыкновенных людях, которые предстали перед его камерой».
Карьера Битона как фотографа началась с первых портретов его сестры Бабы, сделанных в 1922 году, когда он был подростком.
После Кембриджа его ранние фотографии были опубликованы в светских журналах The Sketch, Tatler и Eve с 1925 года. В 1927 году 23-летний Битон заключил контракт с Vogue на создание портретов, карикатур и социальных комментариев. Его карьера — за исключением двух коротких перерывов — продолжалась в Vogue до конца его жизни.
В 1930-х годах он публиковал книги с гламурными портретами и произведениями искусства, а также фотографировал свадьбу принца Уэльского и Уоллис Симпсон. Битон также снял поразительную серию романтических этюдов королевы Елизаветы (впоследствии королевы-матери).
Его работа приобрела более суровый вид в военные и послевоенные годы, когда он работал в Министерстве информации и в качестве официального военного фотографа.
Битон достиг пика своего могущества в 1950-х и 60-х годах, когда его имя стало нарицательным. Помимо создания замечательных портретов киноактрис нового поколения, таких как Одри Хепберн и Мэрилин Монро, он получил «Оскар» за свою дизайнерскую работу в блокбастерах «, Джиджи, » и «, Моя прекрасная леди».
Посвященный в рыцари в 1972 году, Битон перенес инсульт в 1974 году, но через три года вернулся к фотографии. Среди его подданных в последние годы жизни были модельеры и мировые знаменитости.
Press release from the Walker Art Gallery website [Online] Cited 05/08/2009 no longer available online
Cecil Beaton (British, 1904-1980)
Francis Bacon
1951
Бромидная печать на белой подложке
© The Cecil Beaton Studio Archive
CECIL BEATON (British, 1904-1980)
Мэрилин Монро, Нью-Йорк, 22 февраля, 1956
1956
.
Studio Archive
Сесил Битон (Британия, 1904-1980)
Мария Каллас
1957 9006
Cecil Beaton (British, 1904-1980)
Kyra Nijinsky
1935
Gelatin silver print
© The Cecil Beaton Studio Archive
Kyra Vaslavovna Nijinsky (19 июнь 1913 г. — 1 сентября 1998 г.) был артистом балета польского и венгерского происхождения с русским танцевальным и культурным наследием. Она была дочерью Вацлава Нижинского и племянницей Брониславы Нижинской. В 19В 30-е годы выступала в балетах в постановке Иды Рубинштейн, Макса Рейнхардта, Мари Рамбер, Фредерика Эштона, Энтони Тюдора.
Ее отец Вацлав (1889–1950) был поистине всемирно известным танцором с Русскими балетами в Париже. Ее тетя Броня (1891–1972) также преуспела в танцах и была ведущим хореографом, первоначально в Ballets Russes.
Ее мать Ромола де Пульски была светской львицей и писательницей. Матерью Ромолы, бабушкой Киры, была Эмилия Маркус, популярная венгерская актриса. …
«Мы также встретили дочь Нижинского, Киру, которая очаровательна. Крепко сложенная и полная жизнерадостности, у нее самая обаятельная улыбка и какие должны быть глаза у ее отца, необычного серо-зеленого или зелено-карие? Она художник и использует яркие цвета. Ее отец — частый герой, но я заметил, что на всех ее картинах он изображен в балетных ролях, а не как он сам. Когда она описывала русский танец, она на мгновение провела правой рукой по лбу, и я точно увидел Нижинского. В ее движениях и лице было что-то такое, что выражало все, что можно сказать о танце, в одно мгновение, и я никогда не смогу этого забыть».
Дам Марго Фонтейн на встрече с Кирой в Сан-Францисо в 1951
Текст из Wikipedia Веб-сайт
Cecil Beaton (British, 1904-1980)
Monle Beaton (British, 1904-1980) 9005 .
серебряная печать
© Архив студии Сесила Битона
Сесил Битон (Великобритания, 1904–1980)
Мик Джаггер, Марракеш 1
26
Серебряно-желатиновый оттиск
© Архив студии Сесила Битона
На этой крупной ретроспективной выставке собраны пленительные снимки Сесила Битона, одного из самых знаменитых фотографов 20-го века. Работы Битона, известного своими элегантными, гламурными и стильными снимками, вдохновили многих известных фотографов, включая Дэвида Бейли и Марио Тестино.
Выставка отражает удивительные таланты фотографа, который был также писателем, художником, дизайнером, актером, карикатуристом, иллюстратором и автором дневников. Выставка состоит из четырех разделов, посвященных карьере Битон и охватывающих 50 лет моды, искусства и знаменитостей:
Ранние годы: от Лондона до Голливуда, 1920-е и 1930-е годы
Фотографии голливудских звезд, таких как Марлен Дитрих и Фред Астер, а также художников, включая Джона (Рекса) Уистлера, Пабло Пикассо и Сальвадора Дали.
Годы между войнами и послевоенным искусством, 1940-е
В ролях Грета Гарбо, Вивиан Ли и Лоуренс Оливье, а также принцесса Елизавета и сэр Уинстон Черчилль.
Напряженные годы: изображение искусства, 1950-е
Портреты королевы Елизаветы II, Фрэнсиса Бэкона, Джеки Кеннеди Онассис, Люсьена Фрейда и Мэрилин Монро.
Годы вечеринок и вечеринок: апофеоз и ретроспекция, 1960-е и 1970-е
Включает изображения Одри Хепберн, принца Чарльза, Гарольда Пинтера, Кэтрин Хепберн, Мика Джаггера, Барбары Стрейзанд и Элизабет Тейлор».
Текст из Художественной галереи Уокера Веб-сайт [Online] цитируется 23/03/2019 больше не доступен в Интернете
Cecil Beaton (British, 1904-1980)
Мисс Нэнси Бетон в качестве стрельбы
1928
Gelatin Silver Silver
49 x 38.8cm
© The Cecil Beaton Studio Archive
Cecil Beaton (British, 1904-1980)
Fred and Adele Astaire at a piano
1930
Gelatin silver print
© The Cecil Beaton Studio Archive
CECIL BEATON (British, 1904-1980)
Gary Cooper
1931
Gelatin Silver Print
.
Сесил Битон (Великобритания, 1904–1980)
Гвили Андре
1932
Серебряно-желатиновая печать
0274 (род. Гурли Андресен , 4 февраля 1908 — 5 февраля 1959) — датская модель и актриса, сделавшая короткую карьеру в голливудских фильмах.
Cecil Beaton (British, 1904-1980)
Salvador Dali and Gala
1936
Gelatin silver print
© The Cecil Beaton Studio Archive
Cecil Beaton (Великобритания, 1904-1980)
Сесил Дэй-Льюис
1942
Желатиновый серебряный принцип
© The Cecil Beaton Studio Archive
CECIL Day-Lewis (или Day Lewis ) CBE (27 апреля 1904-22 май 1902). Дэй-Льюис , был англо-ирландским поэтом и поэтом-лауреатом Соединенного Королевства с 1968 года до своей смерти в 1972 году. Он также писал детективные рассказы под псевдонимом Николас Блейк.
