Утро француженки: Самые стильные француженки. Доброе утро. Фрагмент выпуска от 02.10.2015

Содержание

Все, что нужно знать о французских женщинах

Карла Бруни, Катрин Денев, Марион Котийяр

Эдуард Лимонов

Писатель

22 мая 1980 года я пришел в Paris. Когда я выходил из здания аэропорта имени Шарля де Голля, на сетчатке моего глаза все еще трепетала Настасья Кински, блистательная юная актриса, прилетев­шая в Paris тем же рейсом, что и я. Я уже успел поскан­далить с ней во время посадки.

Парижские женщины оказались маленькими и черными. Они напомнили мне итальянок, а еще грузинок, только французские посуше. Такие себе отощавшие за весну галки. Они, правда, выигрывали после неряшливых в те годы американок (чувяки без задников, бесформенные шаровары, просоленные потом футболки – вот их летняя форма), однако я загрустил. Всего лишь несколько лет назад я расстался с женой-блондинкой и инстинктивно выискивал в уличной толпе blonds. Как бы не так! Blonds было удручающе мало, а те, которые были, часто имели дополнением к белому скальпу внушительный арабский нос. Циничные молодые журналисты, с которыми я немедленно подружился к концу счастливого для меня года – года выхода во Франции моего первого романа, – сообщили мне, что исторически Франция множество раз подвергалась мирным нашествиям волн мигрантов из Средиземноморья. Потому блондинки сохранились как вид разве что в провинциях Бретань и Нормандия к северу от Парижа, да еще в Эльзаc-Лотарингии. «Никаких “миледи” из “Трех мушкетеров” ты не встретишь, Эдвард, не будь старомоден! В Paris достаточно иностранок, у центра Помпиду на рю Бобур в избытке бегают германские девки и скандинавские, да и в Латинском квартале можно познакомиться с такими исчадиями ада, белокурыми бестиями… Эдвард…»

Блондинкой была Шантой, работавшая клерком в префектуре полиции, но она мне не нравилась. Отличный товарищ, много раз меня выручала, продляя мне carte de sejour (вид на жительство), но она мне не нравилась, черт возьми, она напомнила бревно в сарафане. Около года я встречался с настоящей контессой из древнего рода Бур­гундии, контессе было за тридцать, высока, отличная крупная грудь, страстная, но темноволосая! Впрочем, то обстоятельство, что она контесса, возвышало ее до blond. Опускало ее то обстоятельство, что она была алкоголичка, моя Жаклин, впрочем, я прощал ей ее слабость, припоминая нетрезвую Мэрилин Монро, поздравляющую любовника Джона Кеннеди: «Happy birthday, mister president, happy birthday to you!»

Карла Бруни

Анни Жирардо

Анн Анжели была редакторшей эротического журнала, где публиковались жаркие письма возбужденных женщин. Журнал имел коммерческий успех. Маленькая, тонкая, изящная, в старину сказали бы «грациозная» — вот Анн была эталоном парижской женщины. В ней был один вкус, ни грамма безвкусия. Помню ее синие тени, наведенные под глазами. Я встречался также с ее подругой. Вот подруга, Клер, будучи именно «бревном в сарафане», высокой и с виду неуклюжей деревенской дылдой в платье в мелкий цветок, какие носят консьержки, оказалась магическим даром природы. У нее был еще и дар ясновидения, она нагадала мне жизнь, которую я имею, то есть экзотическую.

Французские дамы обладают любопытным достоинством: в отличие от равноправных американок и презрительных, часто ненавидящих мужчин юных русских женщин, француженки умеют ухаживать за мужчинами. С удовольствием вспоминаю Элен, промокающую меня горячим полотенцем и воркующую при этом хвастливо: «Мы, французские женщины, умеем обращаться с мужчинами. Тебе ведь приятно, Эдвард?» Промокая полотенцем мои интимные места, она произносила целую речь о высоком чувстве гигиены и санитарии, которому с детства обучены женщины. Помню, что тогда я иронически размышлял под полотенцем, что гигиена стала достоинством француженок поневоле, ведь в Париже ужасная сантехника. По крайней мере, так было в те годы.

Ну да, они по большей части черны, как галки, и худы, как палки. Но, спеша на работу через город, похожий на декорации к старой опере, целые поколения парижанок впитывают из этой величавой старинной архитектуры ее обаяние и шарм. Происходит ненавязчивое обучение чувству вкуса — вот что происходит ежедневно. Пусть моделей завозят во Францию из Соединенных Штатов, но у французских femelle есть присущее только им обаяние культуры. Они — как тщательно выверенный сорт цветов: не ярких, не пышных, но удивительно пропорциональных и стильных.

Вадим Глускер

Тележурналист

В Париже вы постоянно будете ловить себя на мысли: «А где же эти элегантные парижанки? Где эта неброская красота, легкий макияж, этот уникальный стиль, черт побери?» Стиль, увы, исключительно в модных бутиках. Город­ в массе своей одет серо. Женщины ходят в стоптанных кроссовках, бесформенных джинсах и вытертых свитерах. Люди по-прежнему хотят видеть парижанку в мехах и кокетливой шляпке, но все это в фильмах Жана Ренуара, а в реальной жизни — все меньше.

Два раза в неделю в каждом квартале Парижа открываются рынки, строго по графику, утвержденному мэрией еще при Наполеоне. И прелесть этих рынков — в публике, которая совершает продовольственный променад. Пожилые дамы в норковых шубах с сентября по май, при полном макияже, с сумками на колесиках, беседующие с продавцами о вечном. Да и не только пожилые, впрочем. Французская женщина все-таки никогда не позволит себе появиться в засаленном халате, открывая дверь сантехнику или соседу, пришедшему за луковицей. Ведь в каждом работнике ЖКХ, не говоря уже о соседе, может скрываться потенциальный любовник.

Французы прекрасны именно этим — удивительной легкостью отношений. Девиз «Вы любите свою жену, но живете с другой женщиной» — это ведь так по-французски! Семья, дети, католическое воспитание… Все это, безусловно, есть в массовом сознании добропорядочного француза­. Но ему все надо, он хочет делать так, чтобы доставлять себе удовольствие. Или хотя бы пытаться. А чего стоит пресловутая французская эксклюзивность! Ведь только здесь, «у нас во Франции», всегда все лучшее. Сами французы создают эти мифы и сами же их культивируют. «Как этот сыр сочетается с этим вином?» Дотошны и женщины, и мужчины, и не дай вам бог нарушить эту псевдоэстетику!

Катрин Денев

Анна Гавальда

В ней, в этой французской эстетике, кроется принцип французского «д’артаньянства». Французы хвастливы, даже где-то нарочито брезгливы в этом хвастовстве. Их чувству собственного достоинства остается только позавидовать. Когда Марион Котийяр, пытаясь говорить по-английски на церемонии вручения «Оскара» за роль Эдит Пиаф, путается в словах, это так мило и трогательно, что в этот момент и понимаешь, что французский шарм — не просто слово или понятие, это образ жизни.

Конечно, француженки уже не столь женственны. На смену холодной красоте Катрин Денев и обольстительной чувственности Брижит Бардо пришли эмансипированные лидеры социалистической партии. Но имя Сеголен Руаяль скоро забудется, а идеалом французской женщины по-прежнему будут Бардо и Денев. Именно они, а не феминистки конца 1960-х, эмансипировали французское общество. Пересмотрите «И бог создал женщину». Мой великий тезка Роже Вадим, точнее, Вадим Племянников, явно лучше меня знал материал. Конечно — его окружали такие женщины. 

Франсуа-Ксавье Отье

Бизнесмен

Во Франции ухаживание — сложная интеллектуальная игра. Первое свидание — совсем не обязательно поход в ресторан. Гораздо интереснее пригласить девушку, например, на интересную выставку в какой-нибудь небольшой, не очень известный музей. В Париже постоянно столько всего происходит, что такую выставку найти не трудно. А если это будет ресторан, то точно не пафосный, модный, а какое-нибудь уютное местечко, с интимной, располагающей к задушевным разговорам атмосферой и вкусной едой. Дальше мы, вполне возможно, разъедемся по домам. А куда спешить?

Это в Москве, я заметил, люди хотят всего и сразу: подарки, новая машина, свадьба, дети. Во Франции мы очень долго присматриваемся друг к другу, стараемся как можно лучше выяснить, твой ли это человек или нет, прежде чем начинать отношения. Кстати, неплохо, чтобы следующий шаг был за женщиной — возможно, следующее приглашение встретиться поступит от нее. Француженка — вообще крепкий орешек. Если она тебе не написала sms или не позвонила через день-два после свидания, чтобы сказать, как с тобой было хорошо и какой интересной была выставка и правильным ресторан, дела плохи! И еще француженка вряд ли попросит, чтобы мужчина за ней заехал или потом вызвал ей такси — она вполне в состоянии это сделать сама. Когда в ресторане приносят счет, она непременно будет настаивать, чтобы за себя заплатить. Конечно, в итоге платит мужчина, но без этой шутливой борьбы за независимость никогда не обходится — слишком сильно изменил наших женщин 1968 год…

Изабель Юппер

Коко Шанель

Я приехал работать в Москву десять лет назад. Хорошо помню мое первое свидание с русской девушкой. «Что мы будем делать?» — спросила она, когда мы встретились. Я, мягко говоря, удивился. Я тогда почти не знал вашего города и не говорил по-русски, но культурная программа — выбор ресторана, кино, спектакля — всегда была на мне. Потом я понял, что это свойственно многим русским женщинам — вы предпочитаете, чтобы мужчина брал на себя инициативу и принимал решения. Многим из вас нравится чувствовать себя хрупкими и беспомощными, хотя сами вы такими ни минуты не являетесь. Меня очень умиляют пары — он подарил ей цветы, но сам их несет, потому что букет слишком большой и тяжелый! Французам не свойственны все эти условности, поэтому на свидании с русскими девушками я иногда чувствую себя как на экзамене — я все время что-то должен.

Француженке по большому счету все равно, ездишь ты на стареньком Peugeot, на велосипеде или ходишь пешком. Гораздо важнее, сможете ли вы три часа подряд проболтать за жизнь в тесном бистро. Казанова говорил, что его секрет соблазнения — создать такую атмосферу, чтобы на столе обязательно были хлеб, сыр рокфор и бургундское вино Gevrey-Chambertin. А цветы и подарки будут позже. Еще француженки не пользуются всем этим арсеналом соблазнения, который так любят русские девушки: шпильки, сексуальная одежда и макияж. Вы в России a l’amour comme a la guerre («на любви как на вой­не») — соблазняете постоянно: когда идете по улице, покупаете вещи, работаете. Вы продолжаете соблазнять, даже если уже замужем. И, должен сказать, это действительно ваша сила — умение всегда и везде быть femme fatale! Но главное отличие в том, что француженки консервативны — в своих вкусах, пристрастиях, привычках. Русские женщины непредсказуемы. Вы постоянно меняетесь — так же, как меняется и ваше общество. И это делает вас бесконечно интригующими и привлекательными.  

Евгений Гришковец

Писатель

Когда я говорю о французских женщинах, в голове сразу возникает образ женщины за сорок. Иногда сильно за сорок. Юных красивых женщин в Париже вы не увидите. Об этом нужно забыть раз и навсегда. Нужно ехать к университету, чтобы посмотреть на юных. Молодых в основном видишь в мотоциклетных шлемах, на каком-то мотороллере. Это, наверное, красиво, но лучше бы они шлемы не снимали. Под ним что-то ненакрашенное кудрявое. Очаровательное, замотанное шарфом, в свитере непонятного размера, с сумкой через плечо. Кто-то из моих коллег-парижанок, много старше меня, объяснила: «А зачем мне нужно было до 30 лет делать макияж? Укладывать волосы, интересоваться, какой салон хороший, какой не очень… Я и так была молодая. Даже конопатая. На 20 кило больше — такая булка, но я была молодая и всегда могла найти себе любые приключения».

Мне очень нравится парижское утро, когда парижанка выходит из дома в Шестнадцатом районе или в Сен-Дени. Неважно. Смотришь на эту женщину: где она делала укладку — непонятно. Она идет несколько озабоченно. Вся в себе. Не смотрит по сторонам. За ней легкий шлейф аромата, соответствующего времени года, и, зная московский контекст, думаешь: сейчас она пройдет чуть-чуть и там ее будет ждать машина с водителем. Он выйдет, откроет дверцу… Но она подходит к какому-нибудь маленькому «пежо» или «ситроену», немножко поцарапанному и помятому­, совсем не последней модели. В нем небрежно набросаны­ журналы, свертки, газеты. Садится в машину и поехала. И она прекрасна. У нее, возможно, есть взрослый сын. Такой взрослый, что не ожидаешь такого взрослого от нее. У нее есть любимый внук или несколько внуков. Она очень веселая, но не самая заботливая бабушка. Потому что у нее всегда какие-то дела в ее конторке, или маленьком магазинчике, или маленькой театральной кассе. Но обязательно что-то маленькое и такое же очаровательное, как она сама. У нее очаровательная квартирка — чистая, но неряшливая. Там, может быть, слишком много всего накопилось и все набросано. Новые шторы куплены, а старые еще не сняты. Вот что-то такое чудесное. Она сразу начинает с тобой общаться, глядя куда-то в сторону, параллельно говоря по телефону. Она предлагает тебе сесть. Тут же наливает кофе и хриплым из-за курения и вечных разговоров голосом что-то кому-то объясняет и при этом делает в твою сторону извиняющиеся глаза и какой-нибудь очаровательный жест. Так же, как она не сняла старые шторы, а новые уже повесила, у нее есть новый друг, а со старым она еще не рассталась. У них чудесные отношения. Они могут вместе ужинать.

Марион Котийяр

Марина Влади

Я видел и довольно крепкие парижские семьи, но для меня это скорее редкость. При этом дети, друзья… У нас улыбка женщины незнакомому у лифта будет воспринята либо как сумасшествие, либо как команда к действию. А там она со всеми разговаривает вот так: со знакомым продавцом в лавке, где она покупает кофе или фрукты, со знакомыми в любимом кафе, где она каждое утро пьет кофе или обедает. Француженка все время с чем-то борется. Когда в ресторанах можно было курить, парижанки возмущались, что все прокурено, хотя сами курили. Теперь, когда это запретили, говорят: «Господи, нам приходится, как собакам, ходить на улицу курить. И потом, в кафе не стало нашего любимого запаха. Теперь пахнет моющими средствами и кухней. Это плохой запах». Они все время как на картине Делакруа, где женщина с полуобнаженной грудью на баррикадах. У них все так. Это чудо какое-то, а не женщины.

Парижанки не машут на себя рукой никогда. У нас так много женщин, махнувших на себя рукой, в любом возрасте, что это просто какая-то национальная катастрофа. Жизнестойкости в наших женщинах, наверное, не меньше. Но они выглядят по-другому. Ведь у них, у парижанок, у которых взрослые дети, старый друг и новый друг, жизнь не сахар. Французские мужчины, может быть, выглядят получше, получше умеют себя вести, но не лучше наших. Еще более жадные, еще более капризные, еще более эгоистичные, въедливые и ревнивые. Наши женщины, конечно, более жизнестойкие. Наверное.

Фото: Getty Images

P. S. Я себя люблю: ежедневное восхищение каждой француженкой | Публикации

ПутешествияИстории

Носить то, что нравится, есть то, что любишь, быть собой — разве не это счастье? Для француженок это искусство жизни. Они купаются в любви и восхищении. Прежде всего самих себя к самим себе.

Двадцать пар танцуют танго на площади Трокадеро, у подножия смотровой площадки с видом на Эйфелеву башню. Все дамы в платьях или юбках с жакетами, в специальных туфлях с ремешками на щиколотках. Кавалеры — в пиджаках и классических брюках. Никаких джинсов и кроссовок. Диджей колдует у портативного пульта, управляя ходом вечеринки. Зрители — туристы, парижане, те, кто пришел потанцевать, но еще не нашел пару, — стоят по периметру площадки, в центре которой лежат сумки танцоров. Вжух! — черный лакированный клатч приземляется на вершину горы из сумок. Его хозяйка, женщина в длинном темно-зеленом пальто, с золотистым шарфом и в терракотовых туфлях на высоких каблуках, замирает в изящной позе среди пар. Шаг — боковой разрез пальто приоткрывает выше колена ногу в черном ажурном чулке. Резкое движение руками — она чуть подается назад, замирает на секунду и встряхивает короткими локонами. Следуя ритму музыки, женщина танцует, а пары слегка расступаются перед ней, одаривая восхищенными взглядами. Зрители хлопают, женщина смеется в ответ. Запрокидывает голову, обращая лицо к вечернему небу, и кружится, жмурясь от удовольствия, как будто танцует одна в собственном саду.

Вкус весны

— Постоянно довольны только дураки, но нужно уметь радоваться текущему моменту, — говорит Изабель, пробираясь с корзиной к прилавку с овощами и зеленью. — Смотри, какая сочная петрушка, а укроп какой!

Она перебирает пышные пучки зелени, мнет руками стебли, на которых еще остались маленькие крупинки земли, и листья, подносит ладонь к лицу и вдыхает запах, прикрыв глаза. Таким же образом Изабель поступает с морковью и цветной капустой. Другие покупатели действуют еще оригинальнее. Бабуля в курточке из искусственного меха, красной кружевной юбке и туфлях в тон хватает кочан капусты, взвешивает на руке, сжимает двумя руками так сильно, что сама охает, потом отрывает капустный лист и, смакуя, жует. Рядом с ней девушка в рабочем комбинезоне и резиновых сапогах отбирает пять пучков моркови, раскладывает их в линию и задумчиво сравнивает. Продавец, крупный мужчина в кепке и фартуке поверх куртки, не мешает, спокойно наблюдая за манипуляциями покупателей. У прилавка с яблоками, лимонами и апельсинами две дамы в соломенных шляпках обсуждают, с какими приправами готовить меч-рыбу и дораду. Еще нет восьми утра, а продуктовый рынок на Плас-де-Лис в прованском городе Сен-Тропез полон народа. У палаток под высокими платанами собираются группки покупателей — горожан и жителей ближайших деревень. Многие друг с другом знакомы, поэтому поход за продуктами сопровождается приветствиями, обменом новостями и сплетнями, а иногда перерастает в посиделки в кафе.

— Кофе по вторникам и субботам после покупок — мой ритуал, — говорит Изабель за столиком брассери рядом с рынком. — Я не тороплюсь, наслаждаюсь солнечным утром. — Она отламывает кусок белого хлеба, протягивает мне и подвигает мисочку с тапенадой, закуской из каперсов, анчоусов и оливок. — Попробуй, это как поцелуй морского царя!

По пути в Гассен, деревушку в 15 минутах езды от Сен-Тропез, где у Изабель дом, доставшийся от прабабушки, мы заезжаем на винодельню. Хозяйка уговаривает попробовать несколько сортов белого и красного. К вину здесь же берем подходящий сыр.

По дороге, идущей вдоль виноградников и рощ вечнозеленых пиний, она рассказывает, что любит приезжать в Ведьмино селение, как прозвали Гассен столетия назад, ранней весной, когда солнца и зелени на улицах уже много, а туристов мало.

— Стоит провести рукой по светлой каменной кладке стен домов, пройтись в мягкой обуви по вымощенным булыжниками улицам, вдохнуть аромат первых листочков и цветов, как тебя наполняет энергия жизни, творчества, счастья, — говорит Изабель.

Весну она проводит в Гассене одна, набирается идей для своих работ — Изабель занимается дизайном интерьеров, — а летом ее муж из Парижа привозит на каникулы сына и сам регулярно приезжает на уик-энды. В любимую комнату Изабель на втором этаже, с маленьким балконом, огороженным витой решеткой, с кружевными занавесками на окнах и фотографиями нескольких поколений ее семьи на комоде, ведет со двора внешняя каменная лестница. Перил нет, ступеньки местами стерты, зато вся стена заросла вьющимся жасмином. В кухне, которая больше любой из четырех комнат старого дома, Изабель под «Времена года» Вивальди и бокал розового готовит тунца с овощами. Показывая, как надо рвать руками кресс-салат, она преподносит мне словно на блюдечке свою философию правильного питания:

— В диетах нет смысла. Ешь и пей то, что любишь, не торопясь и смакуя каждый кусочек, каждый глоток. Тогда, не объедаясь, будешь сытой и довольной. Прабабушка говорила: когда женщина искренне радуется жизни, она бесподобно красива.

Платье королевы

Поток полноводной Луары под мостом Жака Габриеля, соединяющим две части города Блуа, ошеломляет мощью и вневременной красотой. Шпиль и острые зубцы на башнях церкви Святого Николая создают гармоничные декорации для следующего по мосту экипажа, запряженного двумя мохноногими першеронами. Элоди, мой гид в Блуа, раскрывает мне тайны «красоты по-французски». Ее волнистые волосы свободно струятся по плечам. Лицо без косметики украшено лишь натуральным румянцем. Вопреки стереотипу о худобе француженок, Элоди полновата, но элегантна в прямом платье чуть ниже колена, кожаной куртке и коротких сапожках.

— Увлажняющий крем и луарский климат, — отвечает она на мой вопрос о секретах ухода за собой и продолжает: — Сейчас мне 38, и с годами я все больше довольна тем, как выгляжу. Когда смотрю на женщин, которые старше меня на 20–30 лет, то вижу, насколько они обворожительны и свободны, как виртуозно флиртуют. Надеюсь, однажды я стану такой же. А «уколы красоты» и пластические операции убивают естественность, то есть сексуальность.

В замке Блуа, бывшей резиденции герцогов Орлеанских и королей Франции, нам позволяют примерить платья, сшитые по моде XVI века. Меня соблазняет бархатный наряд с декорированным золотом корсажем и гофрированным воротником. Элоди выбирает бело-голубое шелковое платье с отделкой тесьмой. Она без стеснения раздевается и не торопясь разглядывает детали костюма, а я прячусь за резную ширму и стремительно влезаю в роскошный туалет, пытаясь скрыть, что чувствую себя без одежды неловко. Узкий лиф сжимает мои ребра, воротник царапает шею, каркас под юбкой мешает ходить. Полдюжины дам, приехавших на экскурсию из Бордо, пробуют в деле платья а-ля летучий отряд Екатерины Медичи — блестящие туалеты королевских фрейлин. Та, что постарше, уже танцует куранту со служителем замка, кокетничая напропалую. Ее подруги, сбившись в стайку, громко дают советы, от которых лицо парня становится пунцовым. Элоди легко исполняет несколько реверансов и бежит к зеркалу в другом конце зала. Иду следом, шаркая по полу и стараясь не зацепиться шлейфом за ножки витрин с фрагментами средневековых барельефов.

— Похожий наряд носила Клод Французская, первая жена короля Франциска I, — рассказывает Элоди, с удовольствием разглядывая себя в зеркале. — Королева не была красавицей, но слыла доброй и милосердной. Это изящное платье не сковывает движений и хорошо сидит.

— Не хотите купить себе такое же?

— Оно будет лишним. Привлекает внимание, но ничего не говорит обо мне. Чтобы остаться собой, не страшно отказаться от платья, неподходящего занятия или мужчины.

P. S. Я себя люблю

ИСТОРИЯ

Свобода на баррикадах

Ключевые моменты борьбы французских женщин за свои права

1791 Писательница и политический деятель Олимпия де Гуж опубликовала «Декларацию прав женщины и гражданки». Олимпия писала в декларации: «Женщина имеет право подниматься на эшафот; она должна иметь право всходить и на трибуну».
1907 Замужним женщинам разрешили самостоятельно распоряжаться своей зарплатой.
1938 Женщины получили право поступать в университет без одобрения мужей.
1944 Вышел приказ Шарля де Голля, предоставивший женщинам возможность избирать и быть избранными.
1946 В Конституции формально закрепили равенство между мужчинами и женщинами.
1965 Женщины получили право работать и распоряжаться своей собственностью без согласия мужей.
1967 Принят закон, разрешающий контрацепцию.
1975 Разрешили добровольное прерывание беременности.
1992 Подписан закон об уголовной ответственности за насилие в семье и сексуальные домогательства на рабочем месте.
2014 Утвержден закон о равенстве женщин и мужчин, направленный на борьбу с гендерным неравенством в профессиональных, общественных и частных кругах.

Генеральная уборка

На первый в сезоне пикник Николет и ее муж Этьен, владельцы небольшой фотостудии, пригласили несколько семейных пар и одиноких друзей, включая школьную подругу Сабину. Николет успела мне нашептать, что 46-летняя Сабина три года назад ушла от мужа и оставила с ним детей.

— Они живут в Марселе, а Сабина переехала в Анси, — сообщила Николет. — Брак ее изматывал. Сабина сидела дома, ругалась с сыном и дочерью, с мужем не разговаривала. Теперь они дружат. Дети от мамы в восторге, бывший муж снова женился, а у Сабины новый бойфренд и собственный бизнес. Замуж не собирается, но… Посмотри, она счастлива!

Мы едем на велосипедах к месту пикника вдоль озера Анси. Морозный альпийский воздух и сильный ветер заставляют кутаться в шарфы. Сабина в расстегнутой куртке с откинутым капюшоном крутит педали чуть впереди рядом с сероглазым красавцем в кашемировом свитере. Он наклоняется к ней, приобнимает одной рукой и что-то шепчет. Сабина хохочет, они ухитряются на ходу поцеловаться. Десятилетняя девочка, дочка другой подруги Николет, сворачивает к берегу и застывает, разглядывая башенки замка Ментон-Сен-Бернар на другой стороне озера. Они кажутся игрушечными на фоне еще покрытых кое-где снегом зубчатых скал.

— Мы догоним! — говорит мама девочки и останавливается. К дочери она не приближается, а нам объясняет: — Не надо мешать. Пусть любуется.

В разгар пикника девочка со стаканом апельсинового сока и ее папа с бокалом савойского обсуждают «неоклассическое влияние» на архитектуру замка. Несмотря на то что большая часть гостей Николет и Этьена их коллеги: фотографы, сотрудники рекламных агентств и типографий, — никто не говорит о работе. Они обсуждают декабрьскую забастовку в Париже, музыку и книги, флиртуют, спорят. Надеясь, что мне как иностранке сойдет с рук излишнее любопытство, рискую спросить Сабину, почему она решилась кардинально изменить жизнь.

— Дорогая, я просто навела в ней порядок, — отвечает счастливая женщина. — Это как генеральная уборка дома. Ты решаешь, что помыть, что передвинуть, что тебе больше не нужно и что дорого. Себя ты не изменишь, а если попытаешься, то будешь страдать и испортишь жизнь родным. Я вышла на свою дорогу, теперь в моей жизни все правильно.

СЕКРЕТЫ СЧАСТЬЯ

Кодекс счастливой француженки

1. Жизнь — это удовольствие.
2. Смакуй мгновения, как вкусную еду.
3. Ты красива, когда радуешься жизни.
4. Ходи на свидания в том, в чем сама себе нравишься.
5. Не стесняйся говорить то, что думаешь.
6. Отказывайся от платья, отношений или работы, если чувствуешь дискомфорт.
7. Не меняй себя, ты уже хороша.

Антиидеал

Во Франции живет 33,7 миллиона женщин. Они могут носить давно потерявшие форму, но удобные туфли, говорить о еде, как о любви, выходить из моря походкой богини, не комплексуя из-за объема бедер. Самоценность дочерей Франции не поддается даже влиянию всеобщей одержимости здоровым образом жизни. Женщины едят хлеб, жирную пищу, пьют вино и курят. Во Франции нет понятия «образец красоты», но есть Марианна, национальный символ со времен Великой французской революции. Полуобнаженная женщина на картине Эжена Делакруа «Свобода на баррикадах» — только один из образов вольного духа Франции. Для скульптурных изображений Марианны, которые стоят в мэриях страны, с 1968 по 2012 год позировали среди прочих Брижит Бардо, Мирей Матье, Катрин Денев, Летиция Каста, Софи Марсо. В 1989 году Комитет мэров французских городов выбрал новой Марианной топ-модель Инес де ла Фрессанж, которая на тот момент была лицом модного дома Chanel . Карл Лагерфельд пренебрежительно отозвался о символе Франции и сказал, что не будет одевать «национальные памятники». Но мадемуазель де ла Фрессанж все равно согласилась, хотя ее решение стать Марианной позже послужило одной из причин для расторжения контракта с Chanel . В 2010 году Инес выпустила книгу La Parisienne (фр. «Парижанка») о стиле жительниц столицы Франции, отметив, что «парижанка не признает авторитетов. Она сама себе икона стиля».

Ретрореволюция

Шанталь останавливается, чтобы полюбоваться своим отражением в витрине на улице Риволи.

— Ты единственная из знакомых мне парижанок, — говорю ей, — которая носит берет.

— Берет — это китч, шутка для ценителей. Дома у меня полно подходящих шляпок.

Шанталь — театральный костюмер. Она подхватила модную в Париже тенденцию выглядеть в стиле любимой ретроэпохи. Каждый день Шанталь с ног до головы одевается по моде 1930-х годов. Сейчас на ней платье в блестках с заниженной талией, бархатное пальто сливового цвета, аккуратные туфельки на «приталенном» каблуке и чулки в сеточку. Стрижку каре украшает вишневый берет.

— В такой одежде я хожу на работу и за покупками, встречаюсь с друзьями и со своим мужчиной, — говорит Шанталь. — Когда участвовала в акции в защиту женщин от домашнего насилия, то познакомилась с Ивет. Она одевается в стиле 1940-х.

— Куда подевалась классическая парижанка в коричневой кожанке или бежевом тренче, в белой блузке, пиджаке и туфлях-лоферах? — спрашиваю Шанталь.

— Ты встретишь ее на бульваре Сен-Жермен и в Латинском квартале, в районе Оперы и на Елисейских Полях. Мода меняется, и парижанка в курсе новинок, хотя любит это отрицать. Она следует моде по-своему, адаптируя ее под себя. Вместо бежевого тренча парижанка может надеть салатовый и изменить белой блузке с черничной водолазкой. Главное — получать от процесса преображения удовольствие, не копировать картинку из журнала или соседку по дому, а выбирать то, что подчеркнет твою неповторимость. Даже если ты продолжаешь носить коричневую кожанку с белой блузкой.

Мода меняется, и парижанка в курсе новинок, хотя любит это отрицать. Она следует моде по-своему, адаптируя ее под себя

***

Сумерки опускаются на Париж. Подсветка Эйфелевой башни вспыхивает на фоне черно-синего неба, делая невидимыми звезды. Женщина в длинном темно-зеленом пальто, с золотистым шарфом и в терракотовых туфлях на высоких каблуках танцует танго. Ей аплодируют, на нее смотрят с восхищением, но ей все равно. Она танцует ради себя. Потому что ей хорошо и у нее для себя всегда есть время. Начинается дождь. Женщина смеется и подставляет лицо легким ласковым каплям.

— Жаклин, я застрял в пробке, — к ней спешит мужчина, на ходу раскрывая зонт. — Долго ждала? Погуляем под дождем или ты промокла?

— Ну что ты, дорогой. Я наслаждалась.

Фото: LAIF (X4) / VOSTOCK PHOTO, SIME (X4) / LEGION-MEDIA, REUTERS

Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 3, март 2020

Марина Матвиенко

Accueil — Французское утро США