За что мы любим Юбера де Живанши
Блуза «Беттина», платье-кокон, безупречный стиль Одри Хепберн и другие заслуги великого кутюрье
Редакция «Правил жизни»
Теги:
мода
стиль
дизайнер
Вчера, 10 марта, не стало Юбера де Живанши. Знаменитый кутюрье, основатель одноимённого модного Дома, классик скончался в своей парижской квартире на 92-ом году жизни. Мир Моды никогда его не забудет, на то есть много причин. Перед вами 5 главных поводов помнить и любить Юбера де Живанши.
Гениальное начало — блуза «Беттина»Живанши родился в 1927 году во французском городе Бове. В 1944, едва ему исполнилось 17, перебрался в Париж, работал там с Жаком Фатом, Робером Пиге, Люсьеном Лелонгом и Эльзой Скиапарелли.
Юбер де Живанши исповедовал простоту дизайна — никаких излишков декора, главное — красивый и лаконичный силуэт. Его ролевой моделью (в вопросах эстетики) был Кристобаль Баленсиага с его простой роскошью. Вот откуда растут уши силуэта «кокон», который так часто мелькает в коллекциях Givenchy. На фоне нарочитого былого изящества эта немного громоздкая форма выглядела как прорыв.
Муза — Одри ХепбернО дружбе модельера и актрисы ходят легенды.
Они познакомились в 1953 году: на примерку к Юберу должна была прийти Кэтрин Хепберн, но пришла Одри. Она была в простой белой майке, заправленной в прямые брюки. С тех пор они не расставались целых 40 лет. Живанши одевал Хепберн и в жизни, и в кино.
Все без исключения образы становились культовыми — пышное платье в цветах из «Сабрины», алый ансамбль из «Забавной мордашки», безупречное чёрное платье из «Завтрака у Тиффани» и многие другие. Одри была верной подругой и бессменной музой Юбера до самой своей смерти.
Клиентки — Грейс Келли, Уоллис Симпсон, Джеки Кеннеди и другиеНе одна только Одри Хепберн любила Юбера де Живанши. У него было много знаменитых клиенток, которые также сыграли отнюдь не проходные роли в его карьере. Юбер одевал голливудских звёзд и первых леди. Среди его постоянных клиенток — принцесса Монако Грейс Келли, герцогиня герцогиня Виндзорская, жена бывшего короля Великобритании Уоллис Симпсон и супруга 35-го президента США Жаклин Кеннеди.
Последняя, кстати, была в Givenchy в самый печальный и торжественный день своей жизни — день похорон мужа Джона Кеннеди. Тот чёрный костюм и шляпка с вуалью останутся в истории навсегда.
Умение вовремя уйтиЖиванши возглавлял свой Модный дом на протяжении 43 лет. В 1988 году он продал его концерну LVMH (ещё на заре эпохи господства крупных корпораций), отработал на посту креативного директора еще семь лет и в 1995-ом ушел с этой должности. Замену маэстро нашли не сразу — преемники сменяли друг друга один за другим. Джон Гальяно продержался год, Александр Маккуин — пять лет, Джулиан Макдональд — три года. В 2005 пришел тогда еще совсем зеленый Рикардо Тиши и остался на целых 12 лет. Руководство LVMH — не без совета Юбера де Живанши — тогда рискнуло и не прогадало. В жизни бренда началась новая и очень успешная готическая глава. В прошлом году Риккардо сменила Клэр Уэйт Келлер. На ней колоссальная ответственность — беречь наследие маэстро.
7 вдохновляющих высказываний Юбера де Живанши — FW-Daily
Французский модельер, правнук французского живописца Пьера-Адольфа Бадена, основатель модного Дома Givenchy по праву считается классиком французской моды XX века. У него одевались жены президентов, королевы и герцогини. Кутюрье проработал в собственном Доме Givenchy почти полстолетия, а отошел от дел в 1995 году. Известный французский модельер ушел из жизни в возрасте 91 года.
Юбер де Живанши в молодости
Юбер де Живанши перед началом показа своей первой коллекции в 1952 году
Его понимание моды воплощали две знаменитые клиентки – Одри Хепберн и Жаклин Кеннеди. 4 февраля 1955 года модельеру был вручен его первый «Оскар» за костюмы к фильму «Сабрина». Именно тогда началось сотрудничество с Хепберн, продлившееся 39 лет. Наряды к картине «Завтрак у Тиффани» стали отражением целой эпохи в мировом кинематографе. Для этого фильма Живанши пошил платье нового образца, отличающееся от канонов, заданных Коко Шанель.
«Я так же зависима от Живанши, как жители Америки – от своего психоаналитика», – говорила Одри.
Одри Хепберн в фильме «Завтрак у Тиффани»
Черное сатиновое платье с интересным вырезом горловины, впоследствии названным декольте Сабрины
Юбер де Живанши и Одри Хепберн
Другой женщиной, воплощавшей стиль Живанши, была Жаклин Кеннеди. Даже для похорон мужа она заказала платье у великого кутюрье.
Жаклин Кеннеди в Givenchy
Жаклин Кеннеди в Givenchy на похоронах мужа Джона Кеннеди
Мы хотим представить вам лучшие высказывания гениального кутюрье.
- «Парфюм – это визитная карточка. Без аромата женщина анонимна».
- «Быть дизайнером одежды всегда было моей мечтой, и моя мать приняла это: «Ты как бабочка, каждый момент должен воспринимать, каждую секунду должен быть внимательным и подмечать мелочи, чтобы творить».
- «Мода – это умение одеться так, чтобы пройти по улице незамеченным».
Юбер де Живанши и Одри Хепберн
- «Прическа – последний штрих, показывающий, знает ли женщина саму себя».
- «Трудно сказать, кем я восхищаюсь в современной моде. Наверное, Джорджо Армани. Мы должны жить в том времени, в котором мы живем. Армани это чувствует. Возможно, это не высокая мода, но это изящно».
- «Когда президента Кеннеди убили, его мать, мадам Роуз Кеннеди, немедленно потребовала платье. На примерке она попросила прикрыть жемчужины, которые были на нем. «Я хочу, чтобы жемчужины не стучали, когда я буду обнимать гроб моего сына», – объяснила она. Это невероятно – думать о подобных вещах в такой момент».
- «Ткань – экстраординарная вещь, в ней есть жизнь, ее нужно уважать».
Грейс Келли в платье Givenchy
Читайте также:
Корсет 2020: как носить и с чем сочетать
Перше незалежне видання про моду в Україні
© 2021 усі права захищені
Юбер де Живанши (1927–2018) | Журнал Apollo
Французский модельер Юбер де Живанши скончался в возрасте 91 года.
Живанши, один из самых известных кутюрье 20-го века, также собрал разнообразную коллекцию произведений искусства, включая живопись, скульптуру и декоративно-прикладное искусство. В 2012 году Сьюзан Мур посетила дом кутюрье в Париже, элегантный отель, построенный для маркизы в 1731 году, чтобы рассказать о том, как он приспособил свою коллекцию произведений искусства к этой среде. Отредактированная версия интервью публикуется ниже.
Кажется вполне уместным, что Юбер де Живанши должен жить в одном из самых сдержанно совершенных аристократических hôtel particuliers в Париже. Отель d’Orrouer, спроектированный в 1731 году архитектором Пьером Боскри для Маргариты-Поль де Гривель д’Орруэр, маркизы де Фекьер, скрыт за огромной каменной стеной на улице Гренель. Когда одна из больших деревянных дверей его триумфальной арки порт-кошера открывается, она открывает внутренний двор из гравия и ящиков, а также два классических фасада из золотого камня, настолько лаконичной простоты, что они граничат со строгостью.
Оказавшись в отеле , становится ясно, что работает та же элегантная эстетика. Богатство и роскошь с точки зрения материалов — мебель в ормолу или позолота, зеркала, канделябры, сосуды из твердого камня, зеркально-черные вазы и изделия из бронзы, плюс богатые вышивки и ковры — и изобилие предметов, но есть строгость и симметрия. в их расположении, которое обеспечивает эффект, который является мужским и удивительно непритязательным. Ничего постороннего. Как однажды сказал его великий наставник Кристобаль Баленсиага: секрет элегантности — в устранении недостатков.
Живанши всегда рассматривал меблировку и декор своих квартир как продолжение своей дизайнерской работы. «То, чего я пытаюсь добиться, — это прежде всего гармония между архитектурой, декором и цветом», — объясняет он, когда мы сидим за его столом с видом на ухоженный сад.
Он предлагает мне на выбор чай, кофе, воду, кока-колу или шампанское, должным образом доставленные дворецким в белом халате. «В этом доме уже есть чудесное собственное украшение с позолоченными буазери Николя Пино, так что мне не нужно было особо «украшать». Но я стараюсь находить ассоциации между объектами так, чтобы это выглядело естественно. Я не заинтересован в создании чего-то, что люди считают необычным или забавным».
Более того, он выглядит потрясенным, насколько позволяют его безупречные манеры, когда я называю его коллекционером. «Мадам, я не коллекционер, — настаивает он. «Я думаю о коллекционерах как о людях, которые приобретают повторение одних и тех же вещей — коробочек или ложек. У меня нет желания накапливать». Однако он признает, что коллекционирование заложено в его генах. Три поколения его семьи по материнской линии, которые владели или работали на гобеленовых мануфактурах Gobelins и Beauvais, создавали и продавали различные коллекции произведений искусства.
Итак, кто или что повлияло на него?
«Я многому научился у людей, которых встречал на протяжении всей своей карьеры, многие из которых были коллекционерами, — объясняет он. «Когда я была очень молода, я решила стать дизайнером одежды. Моя мать была в восторге от этого, хотя она сказала, что это не то, что твой отец имел в виду для тебя — он умер, когда мне было два года». у него была возможность встретиться с Мари-Лор де Ноай. Безрассудно эклектичный салон иконоборческой виконтессы де Ноай был примечателен сочетанием лаконичных минималистских интерьеров и мебели Жана-Мишеля Франка с великими старыми мастерами и позолотой из серебра Шацкамеры, а также работами ее сюрреалистических протеже. Это должно было оказать глубокое влияние на вкус Ива Сен-Лорана и Пьера Берже, среди многих других.
«В то время Париж был мечтой, — продолжает Живанши. «У вас был Антенор Патиньо, у вас были Артуро Лопес-Уилшоу и Шарль де Бестеги.» эти люди принимали меня, но мало-помалу я был им представлен, и многие были очень любезны, когда узнавали, что я интересуюсь мебелью, и приглашали меня в гости.
Конечно, я смотрел и смотрел, и я видел каждый стиль и традицию, и я понял, что мне не нравилось и что мне нравилось». Он делает паузу: «И это мое образование — и какое образование! Эти люди действительно понимали французское декоративно-прикладное искусство 17-го и 18-го веков и действительно понимали качество и красоту».
В то же время он также начал бродить по помещениям парижского магазина антиквариата. «Сначала я боялся открывать двери, потому что у меня не было денег, но я все равно пошел. Я помню, как часто ходил в Galerie Ramsey, большой магазин антикваров на улице Фобур-Сент-Оноре, и мистер Хэммел был очень мил с этим высоким молодым человеком, который никогда ничего не покупал. Он тратил время, рассказывая мне все о конкретном стуле или стиле. Я посещал Этьена Леви, Мориса Сегуру, Жан-Поля Фабра и Дидье Аарона. Я задавал вопросы, и я начинал понимать все больше и больше, и чем больше я узнавал, тем больше мне становилось интересно». Он также делал наценки на аукционные каталоги и мечтал.
Его зарплата была очень маленькой, когда он начал работать с Фатхом, но она увеличилась по мере того, как он перешел к Роберу Пиге, Люсьену Лелонгу и, наконец, к эксцентричной Эльзе Скиапарелли. В 1952 году он открыл свой собственный дизайнерский дом, и у него появилось больше времени и средств. «Когда у меня наконец появилась возможность купить красивую вещь, я купил стул — позолоченный бержер в стиле Людовика XVI. Это, конечно, не самое главное, что у меня есть, но я никогда не продам его», — страстно заявляет он.
В то время как его коллеги-дизайнеры хотели немедленно обставить свои квартиры (Кристиан Диор, например, имел склонность к папье-маше Наполеона III: «Мне никогда не нравилась эта эпоха, для меня она печальна»), Живанши почти с самого начала понял важность работать медленно и покупать предметы самого высокого качества, которые он мог себе позволить. Он также никогда не спрашивал совета ни у одного эксперта. «Постепенно я осуществил свою мечту о приобретении мебели 17 и 18 веков и современного искусства».
В это время он также начал регулярно ездить в США. Среди его новых клиентов были миссис Чарльз Райтсман и миссис Пол Меллон, и его художественное образование быстро развивалось благодаря доступу к этим величайшим американским коллекциям. Именно через американку в Париже Беттину Шоу-Джонс, помощницу Скиапарелли, а затем миссис Гастон Бергери, он познакомился с «самым важным коллекционером и декоратором, которого я когда-либо знал в Париже». Это была необыкновенная Мисия Серт […]. Судья вкуса и моды, она скупила художественную и музыкальную элиту Парижа. После смерти в 1945 лет от третьего мужа, каталонского художника Хосе Марии Серта, она унаследовала его квартиру на улице Риволи со всем ее содержимым. Именно здесь Живанши посетил к тому времени уже очень слабую и слепую Мисию.
«Ее квартира была похожа на пещеру Али-Бабы, — вспоминает он, — и это было невероятно. Вкус ее близкой подруги Коко Шанель был на самом деле вкусом Мизии – горный хрусталь, коромандель, позолоченная бронза и буль… и был особый булевский шкаф…» После смерти Мизии в 1950, бывший секретарь Сера, журналист Булос (Пьер Ристельхюбер), связался с Живанши, чтобы спросить его, не знает ли он кого-нибудь, кто мог бы купить шкаф, поскольку Буль, похоже, никого не интересовал.
«На передней части шкафа была колесница Аполлона, а бронза была исключительного качества — я бы мечтал перед этой бронзой», — вздыхает Живанши.
Он поспрашивал, предлагая кусок Хелене Рубинштейн, принцессе Гуриелли. «Однажды Булос сказал: «Каждый раз, когда вы приезжаете, вы прикасаетесь к шкафу и гладите лошадей. Почему бы тебе не купить его?» Я сказал, что цена невозможна, и у меня нет ничего подобного! На самом деле, когда он назвал мне цену, я был так удивлен, что согласился.» Шкаф провел 18 месяцев у реставратора, что дало Живанши возможность полностью переосмыслить свою квартиру на Эспланаде Инвалидов, по сути, просто одну большую комнату. .
В то время как большинство коллекционеров французских предметов декоративно-прикладного искусства могли бы стремиться стать обладателями единственного произведения величайшего и наиболее влиятельного из всех французских краснодеревщиков, Живанши почти начал свою карьеру коллекционера с одного. Но следующим вопросом стала его демонстрация.
«Помимо нескольких хороших стульев, у меня были только Rothko и Miró, и они не имели ничего общего со шкафом Boulle. Поэтому я попросил Шарля Севиньи, выдающегося молодого архитектора с прекрасным вкусом, помочь мне. Я попросил его сделать огромный экран из зеркала с бронзовым отливом и поставить шкаф прямо перед ним. Сочетание Ротко, Миро и Буля было замечательным». Его вторым приобретением Буля для маленькой квартиры стало не менее примечательное бюро на шести ножках, известное как письменный стол Эшбернема, ранее принадлежавшее Антенору Патиньо.
А Ротко? «Однажды миссис Меллон прислала мне открытку с чудесной картиной Ротко из коллекции архитектора Филипа Джонсона. Я сказал, что считаю его великим художником и что важно иметь его картину в Национальной художественной галерее в Вашингтоне [Пол Меллон был одним из основателей и попечителем учреждения]. Она сказала, что полностью согласна, но что Пола не волнует этот период искусства». Вскоре после этого, в феврале 1970 года, Ротко покончил жизнь самоубийством.
Миссис Меллон написала Живанши и спросила, не хотел бы он посетить студию Ротко в следующий раз, когда приедет в Нью-Йорк. «Однажды утром мы идем в студию, а там 800 Ротко. Миссис Меллон покупает 14 штук, и я решил зарезервировать одну для себя. В то время Ротко не был таким дорогим — и других Ротко в Париже не было!» Его картина сейчас находится в Фонде Бейелер в Базеле.
‘В другой раз она хотела купить работу Брака. Я сказал ей, что лучших Браков можно найти у Мэтов на юге Франции и что ей следует найти время, чтобы съездить. Я звоню Маргарите Мейт — она мой большой друг, — и мы все обедаем. В тот день Банни купил четыре или пять «браков». Вот такой была моя жизнь: я приходил к клиенту на примерку, и в итоге мы делали что-то совершенно другое. Жизнь прекрасна!»
Его продолжение жизнерадостность очевидна, когда он, сияя глазами, обсуждает свой последний проект: «Важно творить, а творить для меня самое важное в жизни». – будь то муза, манекен или здание. Это становится ясно, когда мы говорим о различных архитектурных «полотнах», с которыми ему приходилось работать в Париже, в сельской местности и на юге Франции.
После того, как он продал свою компанию в 1988 году, Живанши решил, что было бы неплохо продать piano nobile Hôtel d’Orrouer и спуститься вниз в pied-à-terre (в то время у него было три лабрадора, и он планировал проводить больше времени в деревне. В этот момент истории у него есть извольте засмеяться и сказать: «Что за pied-à-terre !», ибо квартира на первом этаже является зеркалом той, что наверху, но с чуть более низкими потолками. Основное содержание piano nobile было должным образом проданных Christie’s в Монако в 1993 году, где они установили рекорд коллекции декоративно-прикладного искусства, принадлежащей одному владельцу, и небесный проект творения начался снова – дважды, после того как он решил не продавать пианино нобиле в конце концов.
Во время беседы с Шарлем Катором и Франсуа де Риклесом из Christie’s Живанши рассказал, что давно вынашивает идею создания собственной скромной версии La Galerie de Girardon.
Франсуа Жирардон, возможно, самый влиятельный скульптор во Франции при Людовике XIV, также был выдающимся коллекционером скульптуры, собрав более 800 произведений, от классических древностей и античных копий до современных. Примерно в 1708 году он поручил Рене Шарпантье нарисовать его основные моменты, а Жилю-Мари Оппенордту разработать для них величественную и воображаемую архитектурную обстановку. Последующие гравюры представляют собой важную запись как творчества Жирардона, так и его коллекции.
Катор был настолько воодушевлен этой идеей, что предложил провести ее на аукционе Christie’s в Париже как выставку, приуроченную к Biennale des Antiquaires. На выставке, которая проходила с 11 по 26 сентября [в 2012 году], было представлено около 10 предметов или пар из коллекции Givenchy на фоне гравированных тарелок Жирардона. Большинство из них изготовлены из бронзы, хотя два итальянских полихромных мраморных бюста Клавдия и Александра Македонского 17-го или 18-го века также были изогнуты, как и пара мраморных ваз Людовика XV примерно 1700–1765 годов, которые имеют поразительные и, по-видимому, уникальные оправы из ормолу.
масок и змей.
Живанши уверяет, что он «абсолютно ничего» не знает о бронзе. «Это все инстинкты, — говорит он. Он покупает, когда произведение искусства производит coup de foudre , и он знает, что должен жить с этим. Тем не менее, у него невероятно точный взгляд, о чем свидетельствуют эти скульптуры.
[…]
Желание [Givency] состоит в том, чтобы кто-то взял и расширил его коллекцию скульптур и построил Galerie de Girardon в собственном доме. Я спрашиваю, не сожалеет ли он о продаже каких-либо произведений искусства. ‘ Се ля ви . Жизнь имеет разные этапы. Вы должны понять, что в жизни вам все больше и больше хочется простоты: простой комнаты, идеальной кровати, одного красивого стола, нескольких вещей, которые вам действительно нравятся, и хорошей книги». является устранением.
Подписаться регистрУже являетесь подписчиком? Войти
Интервью с WWD Из архивов – WWD
Легко застрять в мыслях о прошлом, даже зациклившись на нем, но Юбер де Живанши никогда не попадался в такую ловушку.
Несмотря на то, что легендарный дизайнер, скончавшийся 10 марта в возрасте 91 года, добился большого успеха вскоре после открытия собственного бутика высокой моды в начале 50-х, чему отчасти способствовала его громкая и длительная дружба с Одри Хепберн, которая, как известно, носила эксклюзивные дизайны в некоторых из ее самых любимых ролей в кино — Живанши отказался тосковать по тому времени.
«Я придерживаюсь традиций, но это не значит, что у меня старые взгляды на жизнь», — сказал он WWD в 1978 году, когда мода сильно отклонилась от структурированного шика, который когда-то был его визитной карточкой.
В то время как дружба между Хепберн и Живанши была гораздо более подлинным предшественником матрицы актер-бренд-продажи, которую мы видим сегодня в моде — теперь это отдельная индустрия — он также одевал светских старейшин, таких как Джеки О и Банни Меллон, и никогда не игнорировал его конюшня малоизвестных преданных.
Вполне вероятно, что ни одна из этих женщин не была поймана хромающей по Парижу в начале 1968 года после того, как наступила на иголку, примеряя новинки от Givenchy в домашнем ателье, как Хепберн после того, как ее удалили хирургическим путем, но, тем не менее, мужчина знал, как это сделать.
воспитывать лояльность.
Живанши хвастался, что многие женщины, которых он одевал с самого начала своей сольной карьеры, все еще приходили к нему на пороге восьмидесятых, чтобы разместить заказы, несмотря на эволюцию его моделей.
Часть непреходящей привлекательности, возможно, была связана с тем, что WWD назвал в обзоре 1963 года склонностью дизайнера к «утонченному», но все же молодому внешнему виду, который работал, чтобы показать «лучшие стороны женщины». В то же время «мальчишеским» типажам Хепберн «Givenchy возвращает изгибы». Это было то, что дизайнер никогда не игнорировал. Он сказал, что хочет, чтобы женщины выглядели как лучшая из возможных версий самих себя, и, хотя он настаивал на том, что современные тенденции его не беспокоят, Живанши выступил против очевидного принятия женщинами образов, которые просто им не подходили.
— Ты должен уважать себя, — сказал он.
Здесь, впервые с момента его первоначальной публикации, эксклюзивное интервью 1978 года, которое WWD взял у Живанши, за десять лет до того, как он продал свою компанию предконгломерату LVMH.
Он показывает человека в самом разгаре своей карьеры, все еще трепещущего перед Хепберн, но пытающегося смотреть вперед, несмотря на то, что он упустил некоторые вещи из прошлого.
Для Givenchy «Прошлое — прекрасная эпоха», но не для того, чтобы жить в ней
Бен Брантли
НЬЮ-ЙОРК — «Хороший силуэт — и он все тот же», — говорит Юбер де Живанши об Одри Хепберн, актрисе, которая олицетворяла образ Живанши в пятидесятых и шестидесятых. «Эта длинная шея, длинные ноги, очаровательное лицо… Конечно, ей уже не 20. Но очарование и силуэт остались прежними».
То, что Хепберн сохранила стройность школьницы, несомненно, является источником удовлетворения для дизайнера, который в 51 год говорит, что ценит и ищет преемственности в своей жизни.
Он с удовлетворением говорит о том, что у него все еще есть клиенты, которые были у него 25 лет назад, и говорит, что пытается привнести в свою одежду ту же эстетическую простоту, которая была характерна для его ранних коллекций.
И когда высокий, все еще долговязый дизайнер приветствует вас в кремовых офисах Givenchy Inc. в Нью-Йорке, он излучает мальчишескую приветливость и почтительность, которые, вероятно, очаровывали клиентов, когда он открывал свой первый парижский салон в 1952 году.
Но Как быстро признает Живанши, изменений столько же, сколько преемственности. Хепберн находится на пенсии. Живанши, который, будучи вундеркиндом среди кутюрье, потряс мир моды своими яйцевидными и воздушными силуэтами, теперь называет себя «классическим» дизайнером. Лейбл Givenchy украшает не только его одежду от кутюр, но и коллекцию готовой одежды, а также продукцию 20 лицензиатов. И дизайнер говорит, что мира высокой моды, каким он его изначально знал «в последние прекрасные годы, сразу после Второй мировой войны», больше не существует.
«Я придерживаюсь традиций, — говорит он как ни в чем не бывало, — но это не значит, что у меня старые взгляды на жизнь». В самом деле, хотя бледно-голубые глаза Живанши выглядят слегка взволнованными, когда он описывает, «насколько быстр» темп семидесятых, они более характерно широко раскрыты от интереса и веселья, когда он описывает посещение Studio 54 или «какой очаровательный» аромат.
завод может быть. Одна из его любимых фраз: «Вы должны адаптироваться».
Имея многомиллионную лицензионную империю и парижскую квартиру, горное шале и загородный дом на его имя, можно утверждать, что он хорошо адаптировался. А Живанши говорит, что считает 70-е вполне пригодным для жизни десятилетием.
И там же, рассуждая об изменениях в мире моды, он замечает: «Прошлое — прекрасная эпоха.
«Когда я стал дизайнером, — говорит он, — я помню, пришла Хэтти Карнеги и заказала 18 штук. Там был Бен Цукерман и много американских покупателей… Вся эта атмосфера высокой моды». Он разрезает воздух руками.
«Теперь это пресса, не так много покупателей», — продолжает он. «Это другое ощущение. Трудно не испытывать ностальгии по началу моей карьеры. В то время было очень вдохновляющим быть дизайнером. За два дня вы бы покрыли все деньги, потраченные на создание коллекции — это то, о чем можно ностальгировать».
Он смеется и, подумав, говорит: «Но лицензии заменяют то, что было».
Живанши говорит, что он также скучает по почитанию индивидуального клиента, которое ассоциировалось с высокой модой, вспоминая, как он занимался дизайном для такой любимой покупательницы, как Глория Гиннесс.
«Вы бы увидели богиню, образ той дамы», — говорит он, медленно поднимая руки, словно обрамляя воспоминание. «Вы бы подумали о большом частном бальном зале с ней».
Он пожимает плечами. «Теперь тебя больше вдохновляет то, что ты видишь на улице».
Современный клиент не «такой необходимости», говорит он. Он считает, что «настоящий костюм» практически устарел. И там, где раньше «было бы одно пальто на утро, одно на день», сегодня женщины «хотят иметь в своем гардеробе как можно меньше того, что усложняло бы им жизнь.
«Иногда это шокирует», — говорит он о «внезапной свободе», которую он наблюдает в современной моде. «Каждый хочет иметь свободу носить все, что угодно», — считает он, революция началась с «хиппи».
И об одном он сожалеет, по его словам, о большом количестве женщин, которые одеваются в стиле, не соответствующем их характеру.
По его мнению, истинная элегантность выходит за рамки моды и говорит сама за себя.
«Я бы с удовольствием надел большие брюки, какие я вижу на улице, или блузон, — сказал он, — но я бы выглядел нелепо». Он обращает внимание на свои длинные руки и ноги. «Я не такой формы. Вы должны уважать себя».
Тем не менее, когда он посетил склад уникальной одежды, он был настолько заинтригован увиденной одеждой, что купил себе куртку бомбардье.
Что ему не нравится в современном дизайне, так это создание «моды только для того, чтобы шокировать» и склонность к скачкообразному переходу от одного стиля к другому.
«Сейчас все так сложно, — говорит он. «Один сезон есть широкие плечи, потом их нет вообще. Короткое платье, потом длинное. Нет преемственности. Меняться только из-за изменений — это совсем не моя идея».
Затем почти извиняющимся тоном добавляет: «Всему этому есть место — модным вещам. Тебе нужно место для всех».
Живанши считает Баленсиагу и мадам Гре величайшими дизайнерами всех времен.
Одежда от Balenciaga, по его словам, «похожа на хирургическую операцию — с помощью техники она придает женщинам с плохой осанкой некую привлекательность». Платье от Madame Grès — «руда архитектурной конструкции».
Среди нынешних дизайнеров он восхищается «линейной простотой» Кельвина Кляйна — это похоже на заметку, но очень основательно, и одеждой Ива Сен-Лорана, «потому что он полностью понимает свою эпоху».
Живанши оценивает себя как дизайнера, который создает «продукт с хорошим вкусом — возможно, классический и хорошо сделанный».
Дон Мелло, модный директор Bergdorf Goodman, у которой до недавнего времени был бутик Givenchy исключительно в Нью-Йорке (Saks Fifth Avenue также откроет бутик), говорит, что Givenchy создает модели «для этой женщины, которая часто очень обеспечена». , чье имя вы не прочтете в газете все. Это не шокирует. Он очень тихий и очень элегантный».
А Живанши, чью одежду от кутюр купили Джеки О, Ли Радзивилл, Элизабет Уитни и Банни Меллон, говорит, что на самом деле его не волнует наличие звездных имен среди его клиентов.
«Это лояльные клиенты, которые всегда будут покупать. Вы не поверите, сколько швейцарок, немок и англичанок тратят деньги».
С требованиями различных лицензий, с которыми Живанши, по его словам, он регулярно встречается, а также с его модой, дизайнер говорит, что он никогда не был так занят, и добавляет, что ему это нравится.
«Я люблю водить свою машину (старый Мерседес) и быть первым в своем доме моды. Я обожаю это. Возможно, я мазохист. Но я так счастлив, что у меня есть этот большой дом. Жду свою секретаршу, модели. Если я понадоблюсь, я останусь допоздна. Но я человек раннего утра».
На вопрос о его увлечениях помимо работы Живанши сразу же ответил: «La maison». Выходные он проводит в своем загородном доме, который сейчас ремонтирует.
Он любит коллекционировать предметы искусства, но добавляет, что я не слишком к ним привязан. Думаю, через шесть лет нужно очиститься и начать заново. Однажды ты уйдешь и будешь жить со своими воспоминаниями».
Он говорит, что также любит путешествовать, куда угодно (недавно он был в Египте и надеется вскоре поехать в Афганистан и Индию), и читать — особенно Пруста и исторические биографии.
