Майкл каннингем часы: Книга «Часы» Каннингем Майкл – купить книгу ISBN 978-5-389-00066-7 с быстрой доставкой в интернет-магазине OZON

Содержание

Майкл Каннингем ( of Часы)

* Note: these are all the books on Goodreads for this author. To add more,

.

Часы
by
3.94 avg rating — 129,618 ratings — published 1998 — 4 editions
  • Want to Read
  • Currently Reading
  • Read

Error rating book. Refresh and try again.

Rate this book

Clear rating

Дом на краю света
by
3.92 avg rating — 18,679 ratings — published 1990 — 76 editions

Error rating book. Refresh and try again.

Rate this book

Clear rating

Плоть и кровь
by
4.03 avg rating — 5,416 ratings — published 1995 — 9 editions

Error rating book. Refresh and try again.

Rate this book

Clear rating

Снежная королева
by
3.06 avg rating — 6,804 ratings — published 2014 — 50 editions

Error rating book. Refresh and try again.

Rate this book

Clear rating

Часы (Майкл Каннингем), цитаты ▷ Socratify.Net

Часы (Майкл Каннингем), цитаты ▷ Socratify.Net большинство, подавляющее большинство из нас медленно пожирается какой-нибудь болезнью или — если очень повезёт — самим временем. А в качестве утешения нам даётся час там, час тут, когда, вопреки всем обстоятельствам и недобрым предчувствиям, наша жизнь раскрывается и дарит нам всё, о чём мы мечтали, но каждый, кроме разве что маленьких детей (а может быть, и они не исключение), знает, что за этими часами обязательно придут другие, гораздо более горькие и суровые. Дьявол — это головная боль; дьявол — это голос в стене, дьявол — это спинной плавник, рассекающий темные волны. Дьявол — это мимолетное щебечущее ничто, бывшее жизнью дрозда.
Дьявол вытягивает из мира красоту, отбирает надежду, превращая мир в царство живых мертвецов — безрадостных, задыхающихся. Вирджиния чувствует, что в этом есть некое трагическое величие, дьявол — всё что угодно, но только не мелкость, только не пустая сентиментальность. В нём прежде всего смертельная, невыносимая правда. Лоре нравится думать (это один из ее самых больших секретов), что и в ней самой тоже есть искра незаурядности, толика величия, хотя она сознает, что подобные сладкие подозрения, как некие маленькие бутоны, живут чуть ли не в каждом человеке, живут и так и умирают, не раскрывшись. Толкая тележку в супермаркете или сидя под феном в парикмахерской, она спрашивает себя, а не думают ли и все другие женщины примерно то же самое: вот великая душа, познавшая скорби и радости, вот женщина, которой полагалось бы находиться совсем не здесь, добровольно занимается такими обыденными и, в сущности, такими дурацкими вещами: выбирает помидоры, сушит волосы в парикмахерской, ибо в этом ее долг и творчество.
Потому что мир устоял, война закончилась, и наша задача — заводить семьи, рожать и растить детей, создавать не просто книги или картины, а новую, гармоничную вселенную, в которой детям должна быть обеспечена безопасность (если не счастье), а мужчинам, пережившим немыслимые ужасы, сражавшимся храбро и умело, — светлые гостиные, запах духов, крахмальные скатерти, салфетки.
  1. Главная
  2. ❤❤❤ Часы (Майкл Каннингем) — 16 цитат

Майкл Каннингем — собрание сочинений, экранизации, библиография

Майкл Каннингем — Серия: Corpus

2014 Издательство: Corpus Серия: Corpus [roman]

С о д е р ж а н и е:
Каннингем. Дом на краю света
Каннингем. Избранные дни
Каннингем. Начинается ночь
Каннингем. Плоть и кровь
Каннингем. Часы
Каннингем. Снежная королева


Майкл Каннингем — Часы

2008 Издательство: Иностранка Серия: The Best of Иностранка

С о д е р ж а н и е:

Каннингем. Часы


Библиография

Романы
1984 — Golden States
1990 — Дом на краю света / A Home at the End of the World
1995 — Плоть и кровь / Flesh and Blood
1998 — Часы / The Hours / Les Heures
2005 — Избранные дни / Specimen Days
2010 — Начинается ночь / By Nightfall
2014 — Снежная королева / The Snow Queen

Рассказы
1981 — Bedrock
1981 — Cleaving
1982 — Pearls
1988 — White Angel
1990 — Clean Dreams
2000 — Mister Brother
2007 — The Destruction Artist
2010 — The Wild Swans

Статьи

Эссе

Экранизации

Часы / The Hours — Великобритания (С.Долдри) (2002)
Вечер / Evening — США (2007)
Дом на краю света / A Home at the End of the World — CША (2004)

Биография

Майкл Каннингем — современный американский писатель.

Родился 6 ноября 1952 в Цинциннати, штат Огайо. Детство будущего писателя прошло в Пасадене, штат Калифорния. В 1975 Каннингем получил степень бакалавра по английской литературе в Стэнфордском университете, а через пять лет он закончил магистратуру университета Айовы. Печататься Каннингем стал с конца 1970-х, его рассказы появлялись на страницах известных американских литературных журналов (The New Yorker, Atlantic Monthly, Paris Review). В 1989 новелла Каннингема «Белый ангел», ставшая позже главой в «Доме на краю света», попала в ежегодный сборник лучших американских рассказов.

В 1990 Майкл Каннингем опубликовал свой первый известный роман («нулевой роман», Golden States, вышел маленьким тиражом и по настоянию автора, считающего вещь неудачной, не переиздаётся): «Дом на краю света» (A Home At the End of the World) — книгу о двух молодых людях и женщине, запутавшихся в своей любви и желаниях. В 2004 роман был экранизирован. Главную роль в этой малобюджетной картине сыграл Колин Фаррелл.

Второй роман, «Плоть и кровь» (Flesh and Blood) — семейная сага об эмиграции, поиске себя, альтернативной культуре, гомосексуальности, СПИДе и смерти — впервые опубликована на русском языке в сентябре 2010.

Третий и самый известный роман писателя «Часы» (The Hours) вышел в 1998. Он рассказывает об одном дне из жизни трёх женщин, знаменитой английской писательницы Вирджинии Вулф, домохозяйки Лоры Браун из Лос-Анджелеса 1950-х и современной нью-йоркской лесбиянки Клариссы Воган, чьи судьбы причудливо связаны с книгой Вулф «Миссис Дэллоуэй» . Роман «Часы» принёс Каннингему Пулитцеровскую премию. В 2002 его с успехом экранизировал британский кинорежиссёр Стивен Долдри, главные роли в одноимённом фильме исполнили Николь Кидман, Джулианна Мур и Мэрил Стрип. Самого Каннингема можно увидеть камео — в роли прохожего около цветочного магазина, где героиня Стрип покупает букет.

В 2005 вышел четвёртый роман Каннингема «Избранные дни» (Specimen Days). Книга состоит из трёх разножанровых частей, связанных общим местом действия — Нью-Йорком, набором персонажей (мужчина, женщина, мальчик) и фигурой американского поэта Уолта Уитмена. Первая часть представляет собой мистическую историю из эпохи промышленной революции, вторая — триллер о Нью-Йорке после террористической атаки 11 сентября, наконец, события заключительной новеллы происходят в постапокалиптическом будущем.

В настоящее время Майкл Каннингем живёт в Нью-Йорке и преподает в Йельском университете.

wikipedia

Майкл Каннингем «Часы» (1998)

( Истории бывают цельные, встречаются истории без конца, а также истории без начала, иной раз читаешь истории ради определённых моментов в тексте, а порой чтение принимает злокачественную форму чтения ради чтения, поскольку нельзя не читать, но читать требуется. Как с этим быть и куда себя в таких случаях девать? Ответов на такой вопрос может быть много, если постараться абстрагироваться от поиска нужного решения, стараясь выудить из головы совершенно иную информацию. Получиться может совершенно непредсказуемый результат. Покуда стараешься найти ответ, случайно можешь написать книгу. А ежели немного не хватает до необходимого объёма, то в подобной форме можно рассказать о чём угодно, выдав произведение за потуги модернизма.

Ведь писатель имеет право играть с формой, и совсем неважно, если он при этом ничего определённого не расскажет. Примерно таким образом поведал историю и Майкл Каннингем о жизни трёх женщин, якобы чем-то связанных друг с другом, а на самом деле скорее всего никак не связанных, кроме авторского на то желания. Всего-то надо найти нечто для увязки сюжета в цельное произведение. Практика показывает, чем мудрёнее написано, тем больше шансов встретить понимание у читателя и критиков, да отметиться какой-нибудь литературной премией. И неважно, если сути не было изначально.

Читатель может листать страницу за страницей, стараясь уловить содержание. Вместо доходчивого рассказа, Каннингем использует приём потока сознания, напоминающий подобие данного текста, то есть без приложения особых усилий пишешь всё, что приходит на ум, не фильтруя и не особо вникая в текст, порождаемый подсознанием. Внутренне ощущаешь красоту мгновения, рождающего без мучений некий субпродукт, имеющий целью дать понимание собственного понимания, когда о понимании не может быть и речи. Просто понимание. Всего-то понимание. Ещё раз — понимание. Это, к слову, весьма живо даёт представление для понимания творчества Каннингема, им гордо обозначенное тройным сочетанием звука Бу. Следует читателю подробнее объяснить понимание Бу. Их значение крайне велико, поскольку автор сам подмечает Бу у других писателей, не замечая наличия его у себя.

Как проявляется Бу в «Часах» Майкла Каннингема? Очень просто. Сперва автор рисует определённую сцену, наполняя следом сюжет различными бу-бу-бу, пока читатель не потеряет нить повествования. Затем снова описывается важная сцена с последующими бу-бу-бу, заставляющими опять потеряться в описываемых автором событиях. Ничего критичного в этом нет, читатель всегда может вернуться назад и заново попытаться понять, отчего ему не удаётся сконцентрироваться. Но проблема заключается в другом. Проще говоря, Каннингем хотел написать, он писал и даже поставил финальную точку, якобы создав ещё одно произведение, которое не будет стыдно показать другим. И что самое странное — он даже не упивался сексуальными сценами, без которых не могут обойтись современные западные авторы. Уже за это его «Часам» можно было вручить не только Пулитцеровскую премию, но и любую другую. И не важно, что в сюжете встречаются однополые любовники. Их присутствие скорее склонит на твою сторону сочувствующих. Каннингем продемонстрировал рецепт приготовления успешного литературного романа во всей красе.

Критика могут спросить — а о чём собственно было произведение Каннингема? Знаете, в тексте определяющая роль отводится Вирджинии Вулф и её книге «Миссис Дэллоуэй» — это основа всего описываемого автором «Часов». Он отчасти позволил себе беллетризировать жизнь писательницы, напомнив о некоторых особенностях, на основании которых читатель может придти к выводу, почему в своём творчестве она отдавала предпочтение потоку сознания. Данное пояснение нисколько не отбрасывает тень на самого Каннингема, поскольку никто о нём «Часов» ещё не написал. Но, думается, лет через сто обязательно напишут, увязав уже его с Виржинией Вулф, добавив парочку прочих персонажей, чем-то с ними связанных. )

Автор: Константин Трунин

Дополнительные метки: каннингем часы критика, анализ, отзывы, рецензия, книга, Michael Cunningham The Hours, analysis, review, book, content

Это тоже может вас заинтересовать:
— Иностранные номинанты премии Ясная поляна-2016

Интервью с писателем Майклом Каннингемом

Писатель Майкл Каннингем, автор романа «Часы» и лауреат Пулицеровской премии, рассказал «Парку культуры» о своем новом романе «Начинается ночь», гей-литературе и влиянии жизненного опыта на опыт писательский

Майкл Каннингем приехал в Москву, чтобы представить читателям свою новую книгу «Начинается ночь», которую выпускает в русском переводе издательство Corpus. «Начинается ночь», новый роман Каннингема, одновременно и типичен, и нетипичен для писателя. От Каннингема ждешь прежде всего сложной повествовательной структуры, но «Начинается ночь» — линейный роман с довольно простым сюжетом. У живущего в Нью-Йорке галериста Питера налицо все признаки кризиса среднего возраста. Он чувствует себя старым и уставшим; ему перестала нравиться его работа; его угнетает, что жена уже не так красива, как в юности; отношения с дочерью зашли в тупик. Питер отчаялся, и хочется перемен, которые наступают, когда на пороге его дома внезапно появляется Миззи, брат жены, в красоту которого Питер совершенно неожиданно для себя влюбляется. О новой книге, современном искусстве и гей-литературе с писателем побеседовал корреспондент «Парка культуры».

— Эпиграф к вашей книге взят из Рильке: «Красота есть начало ужаса». В России очень распространена, даже уже избита другая цитата — из Достоевского: «Красота спасет мир». Как, по-вашему: две эти фразы противоречат друг другу?

— Нет, не думаю. Ведь о чем говорит Рильке? Он использует слово «ужас», но говорит о том, что красота есть начало изменений в жизни. Что-то вроде «страха Божия», трепета перед лицом Бога.

— В вашей прозе можно часто встретить совершенно ординарные моменты жизни — идет снег, предметы отбрасывают тени, люди ходят по улицам, — описанные таким образом, что они кажутся наполненными каким-то сильным переживанием — страданием, счастьем, тоской. При этом ничего особенного как будто не происходит.

— Думаю, что это часть работы романиста — понимать, что нет никакого «обычного» опыта. Все, что с нами происходит, гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Некоторые авторы больше пишут о чем-то явно неординарном — например, о войне, о других экстремальных ситуациях… Других — таких как я — больше интересует не что-то таинственное или эпическое, а то, что касается обычных (якобы обычных) дней, обычной жизни.

— Из современных американских писателей вы наиболее близки к тому, что у нас (часто иронически) называют «великой русской литературой». Американская литература все-таки куда больше идет от ума, чем ваша, которая так по-русски психологична и так наполнена состраданием.

— Вот почему я и считаю, что я русский, который пойман в тело американца. Большая часть современной американской литературы действительно эмоционально пуста и слишком иронична… Мои книги другие. Наверное, поэтому я и не «модный» писатель.

— Но ведь «Начинается ночь» тоже ироничная книга, не так ли?

— Ну конечно! Роман, в котором совсем нет иронии, будет попросту сентиментальной ерундой. Но тут важно, ироничен роман лишь отчасти или в своей сути, в самой своей сердцевине.

— Вы, очевидно, стремитесь привести читателя к катарсису, а ведь это всегда было главной задачей для русских писателей — как часть идеи, что литература должна изменить мир. Вы хотели бы изменить мир своими книгами?

— О, да! (Смеется.) Да, безусловно! Я бы с огромным удовольствием изменил мир своими книгами! Но я не дурак и понимаю, что та сила изменения мира, которую содержат книги, работает очень медленно… Я не представляю себе, чтобы мой роман принесли в Белый дом, там его прочитали и сразу же поменяли всю американскую политику! (Смеется.) Но я надеюсь, что не только мои романы, но и все возможные романы могут изменить людей, которые их читают, и в результате изменить мир. Роман — это наилучший способ объяснить читателю, что значит быть кем-то, отличным от тебя. И чем больше людей смогут понять и принять эту человечность, человечность тех людей, которые от тебя отличаются, тем меньше вероятности в будущем, что они будут принимать решения вроде «Разбомбите Ирак к чертовой матери!» просто по той причине, что рассердились из-за 11 сентября.

— И все же вы остаетесь писателем-постмодернистом. Ну или писателем, которого относят к постмодернистам.

— Пожалуй.

— Рецензент из The Guardian искренне недоумевает, зачем вам в «Начинается ночь» понадобилось такое количество отсылок, интертекста и цитат в такой «прекрасной истории о кризисе среднего возраста»…

— Я думаю, что книги надо писать о том, к чему вы испытываете настоящую страсть, о том, что вам действительно интересно. Мои мозги устроены так, что, когда я гуляю по торговому центру, я думаю: «Интересно, как бы Уолт Уитмен здесь себя ощущал?» И в то же самое время думаю: «Вот это швейцарское средство для омоложения кожи, 200 долларов маленькая бутылочка — я действительно буду выглядеть моложе, если его куплю?» И эти мысли мне в голову приходят параллельно — про Уолта Уитмена и про дорогое увлажняющее средство. Поэтому я стараюсь включать в свои книги и то и другое (смеется).

— Так же как ваша книга «Избранные дни» выстроена вокруг Уолта Уитмена, а «Часы» — вокруг книги Вирджинии Вулф, роман «Начинается ночь» — очевидно, парафраз, полемика с новеллой Томаса Манна «Смерть в Венеции».

— Самое удивительное, что, когда я начинал писать, я даже не думал о Томасе Манне. Знаете, бывает, что книга так глубоко проникает в тебя, что ты уже не можешь отличить свои идеи от не своих. Уже не помнишь, откуда идея появилась у тебя. И когда я уже довольно далеко продвинулся, я вдруг заметил: «О, да здесь же очень многое связано со «Смертью в Венеции»!» Я-то, когда писал, думал совсем о другом: ведь это давняя история, классическая, еще древнегреческая — молодой мужчина, мужчина постарше… Ну и я подумал: «Раз уж здесь оказался как-то задействован Томас Манн, надо его и в книге упомянуть!»

— Во всех ваших книгах — и в «Начинается ночь» тоже — любая песня, которую слушают герои, любой фильм обязательно связаны с сюжетом, причем связаны не банально. Например, фильм Хичкока «Головокружение», который в начале романа смотрит Питер с женой, очевидно предвещает его встречу с Миззи, своеобразной «реинкарнацией» его старшего брата. Ваши романы кажутся очень тщательно продуманными.

— Когда ты пишешь книгу, что-то в ней происходит бессознательно — сам не понимаешь, почему ты это написал, но чувствуешь, что так надо. Иногда, наоборот, ты четко знаешь и понимаешь, что делаешь. Это интеллектуальное усилие. И когда я начинал писать роман, для меня он изначально был не отражением новеллы Томаса Манна, а парафразом «Головокружения», в котором герой Джимми Стюарта теряет свою любовь, а потом находит ее вновь — предположительно, в другом теле. И, кроме всего прочего, «Начинается ночь» — это история человека, который учится более широко понимать красоту. Понимать, что красота не только в чем-то свежем и в чем-то новом.

— Странно, что у вашего героя такой узкий взгляд на красоту. Ведь он галерист.

— Да нет, наоборот. Я знаком со многими арт-дилерами в Нью-Йорке, и для них такой узкий взгляд как раз типичен. Искусство сейчас — продукт, нечто предназначенное для продажи. Как туфли, как нефть. Галеристы — бизнесмены, и для них красиво то, что продастся. За последние тридцать лет искусство прошло большую эволюцию. Красота сейчас считается китчем, серьезность воспринимается в штыки, ее считают слишком неудобной, слишком сентиментальной. Искусство должно быть лишенным эмоций, ироничным, концептуальным и очень часто уродливым, вызывающе уродливым. Сцена, которая была у меня в голове до того, как я начал писать «Начинается ночь», потом стала сценой в романе. Это сцена, когда подруга Питера, Бетти Райс, приходит в музей «Метрополитен», чтобы посмотреть на акулу Дэмиена Хёрста (имеется в виду знаменитая работа художника Дэмиена Хёрста «Физическая невозможность смерти в сознании живущего». — М. Э.). Бетти — замечательная женщина, она прожила достойную жизнь. И сейчас ее жизнь подходит к концу. Она скоро умрет. И что Дэмиен Хёрст говорит ей своей акулой? Он говорит ей: «Fuck you, Бетти Райс! У меня для тебя ничего нет. У меня нет для тебя утешения. Вот тебе моя акула, и отъе*ись от меня». И у меня возникают вопросы к такому искусству, которое ничего не может предложить человеку, у которого в жизни настали трудные времена. И такие же вопросы у меня возникают к той современной литературе, которая полностью иронична, хладнокровна, отделена от людей, от каких-либо эмоций. У всех нас трудная жизнь, а такая литература ничего не может нам предложить.

— Ваш Питер каким-то странным, одному ему ведомым способом отличает подлинное искусство от неподлинного. А для вас есть какой-то способ отличить — хотя бы, для себя лично — настоящее искусство, настоящую литературу от ненастоящей?

— В каком-то смысле это прежде всего вопрос о том, насколько сильно книга проняла меня, повлияла на меня лично. Впрочем, книга может повлиять на меня просто потому, что она отражает реальность, или потому, что она сентиментальна. Часто бывает, что автор пишет неискренне, что он хочет понравиться или пытается доказать, продемонстрировать свой талант. Не думаю, что единственный существующий здесь барометр — «нравится — не нравится», «проняло — не проняло». Я могу отличить настоящие эмоции от тех, которые возникают, когда мной пытаются манипулировать. Вот пример. Недавно я присутствовал при том, как Сью Монк Кидд читала отрывок из новой, еще не законченной книги. Сью Монк Кидд — автор «Тайной жизни пчел», она безумно популярна, ее книги продаются миллионными тиражами. И вот что происходит в этом отрывке. Мать приходит в аптеку, где работает ее дочь-подросток, но дочь не знает об этом. И мать видит, как дочь наклоняется, расставляя товар на полках, а двое мужчин, проходящих мимо, начинают между собой перебрасываться репликами, обсуждая ее задницу. Мать возмущена. Она выскакивает и набрасывается на них: «Да как вы смеете! Это же моя дочь! Вы эксплуатируете ее! Она для вас всего лишь кусок мяса!» И т. д. и т. п. Мужчины пугаются и уходят. Ну а потом, вечером, когда мать уже ложится спать, дочь приходит к ней в спальню и говорит: «Мам, спасибо тебе за то, что ты за меня заступилась». И вот тут мне было очень трудно не вскочить и не закричать на всю аудиторию: «Нет! Нет! Дочь должна была зайти и сказать: «Да какое право ты имеешь так вмешиваться в мою жизнь! Я уже взрослая! Как ты смеешь!» Сью Монк Кидд выбрала сентиментальную версию, когда дочь благодарна матери за защиту. И тут я чувствую фальшь, потакание тем десяти миллионам матерей, которые будут читать ее книгу и хотели бы, чтобы дочери всегда были бы им благодарны. Настоящая литература не должна быть настолько банальной. Часть работы писателя — удивить читателя, и тут куда важнее было бы показать, что наши красивые жесты, увы, не всегда приводят нас туда, куда хотелось бы.

— Поэтому в ваших книгах — и новый роман не исключение — так часто бывают неожиданные, переворачивающие все с ног на голову сюжетные повороты?

— Всегда надо побаловать читателя — того, кто по крайней мере не глупее тебя. Он тратит время своей жизни на вашу книгу, и вам надо — бац! — неожиданно перевернуть все с ног на голову, чтобы отдать должное тому неожиданному, что происходит в этой жизни. Ведь всё и всегда гораздо сложнее.

— Не удивительно, что ваши книги уже не раз служили источником для экранизаций. Скажите, вы ведь сами писали сценарии по вашим книгам? Что вы при этом чувствовали? Ведь вам приходилось буквально резать их по живому.

— (Улыбается.) В кино действительно многое теряется… Например, в голову к персонажам уже не залезешь (по крайней мере, не так, как в книгах). Но в фильме можно показать и то, чего никогда не покажешь на бумаге. Вспомните «Часы»: героиня Джулианны Мур в совершенно разбитом состоянии сидит в ванной, а муж спрашивает ее из соседней комнаты: «Как ты там?» Она отвечает абсолютно спокойным тоном: «Я в порядке!» — и мы при этом видим ее лицо. Такого никогда в романе так не покажешь! Плюс музыка — мне жаль, что мои романы не звучат (смеется)

— Почему? Вот русский писатель Виктор Пелевин опубликовал книгу, к которой прилагался «саундтрек» — диск со всей музыкой, которая упомянута в тексте.

— О, великолепная идея! Мне тоже нужно попробовать так сделать!

— Литературная критика продолжает записывать вас в гетто «литературы для геев» — так же как втискивает Филипа Рота в гетто «еврейской литературы», а Тони Моррисон — в гетто «афроамериканской литературы». Вас это сильно раздражает?

— Конечно, раздражает. Но сейчас, надо сказать, такие попытки стали куда более редкими. Книги Тони Моррисон ведь не стоят в секции «черная литература», у Тони Моррисон Нобелевская премия. Мои книги тоже не стоят в секции «литература для геев»…

— В Америке что же, в книжных магазинах есть секция «литература для геев»?!

— Раньше была, сейчас их постепенно убирают.

— Но это же как-то совсем неполиткорректно.

— Думаю, какое-то время назад это временно было необходимо. В 1970-е было много читателей-геев, которые впервые смогли прочитать книги, написанные об их жизни. Поэтому не было ничего плохого в том, что им указывали: гомосексуалисты, вам туда! Но потом этот период был пройден. Вопрос этот все еще возникает, конечно, — со мной говорят об этом, говорят о моих персонажах. Но все же ко мне не относятся как к принадлежащему к какому-то особому типу писателей. Если я участвую в дискуссии, она вовсе не обязательно о геях. Думаю, тут есть позитивные изменения.

— А вам никогда не хотелось написать традиционный роман о мужчине и женщине — чтобы от вас уже наконец отстали?

— Неа. Это был бы не мой роман. Для этого мне нужно было бы представить жизнь, слишком уж отличную от моей. Я, конечно, не хочу, чтобы мои книги относили к литературе для геев, но я гей, это моя жизнь, мой мир. Точно так же, как жизнь Тони Моррисон — жизнь черной женщины, и она помнит об этом. И это как раз те дары, которые мы можем принести нашим читателям. Я думаю, что главная и единственная задача романиста — писать те романы, которые ты действительно хочешь написать, и надеяться, что читателей интересуют самые разные грани жизни Надеюсь, что моих читателей-геев интересует жизнь гетеросексуалов (я же читаю не только романы про геев!), а читателей-гетеросексуалов — жизнь геев. Ну а если есть убогие читатели, которые хотят читать мои романы только потому, что в них есть герои-геи, или те, которые станут их читать, если геев в них не будет, — тут уж я ничем помочь не могу.

Майкл Каннингем | Тулейн Новости

Майкл Каннингем имеет ученое звание профессора Тулейнского университета. У него есть совместное назначение на факультет психологии и бакалавриат по африканским исследованиям. Он работает помощником проректора по последипломным исследованиям и исследованиям в Управлении по академическим вопросам Тулейнского университета. Как психолог по вопросам развития, Майк имеет программу исследований, в которой основное внимание уделяется расовым, этническим, психосоциальным и социально-экономическим процессам, которые влияют на психологическое благополучие, адаптацию к хроническим стрессовым событиям и академические успехи афроамериканских подростков и их семей.Он использует смешанные методы в своем текущем исследовательском проекте, который включает изучение гендерных моделей устойчивости и уязвимости у городских афроамериканцев.


Майк начал свое формальное образование в колледже Морхаус в Атланте. Будучи студентом колледжа в первом поколении, Майк поступил в колледж с идеей получить образование, чтобы найти работу. Таким образом, он поступил в колледж со специализацией в области компьютерных наук и математики. Его академические интересы резко изменились во время его младшего школьного возраста.год. Не совсем довольный компьютерными науками и математикой, он записался на образовательный курс, по которому он должен был работать в местной начальной школе. Этот опыт «обучения служению» изменил его жизнь. Он продолжил работать в школе после выполнения требований семестра, а также решил изменить свой карьерный путь. Майк заинтересовался стать учителем начальной школы. Таким образом, он сменил специализацию на «Развитие детей» с акцентом на начальное образование. Это также означало, что ему придется остаться в колледже еще на один год, чтобы выполнить требования по сертификации учителей.На этом дополнительном году обучения в колледже он начал свою страсть к исследованиям. Его требуемый старший проект был сосредоточен на образовании и успехе темнокожих студентов-мужчин. В этот дополнительный год он стал больше заниматься психологией. Поскольку для специализации «Развитие ребенка» требовалось много курсов психологии, он понял, что может получить дополнительную специализацию по психологии, одновременно выполняя требования для работы учителем. Его образование в Морхаусе закончилось специальностью «Развитие ребенка» с упором на начальное образование.Он также закончил несовершеннолетние в области компьютерных наук и психологии. По окончании учебы он был также награжден премией «Гвоздика» в области педагогического мастерства.


По-прежнему заинтересованный в том, чтобы изменить мир по одному классу за другим, Майк начал магистерскую программу по педагогическим исследованиям в Университете Эмори в Атланте, штат Джорджия. Под наставничеством доктора Маргарет Бил Спенсер научная карьера Майка расцвела. Он понял, что может не только изменить классные комнаты, полные ярких молодых умов, но также изменить учебники и правила, связанные с недопредставленными учащимися, проводя более фундаментальные исследования.Таким образом, он продолжил работу над докторской степенью после получения степени магистра. Его исследовательская программа стала больше сосредоточена на опыте восприятия афроамериканскими подростками мужского пола поддержки и препятствий на пути к их академическим успехам и развитию личности. Кульминацией этой профессиональной подготовки стала докторская стипендия в Пенсильванском университете.


Майк начал академическую карьеру в Тулейне с совместного назначения на факультет психологии и программы бакалавриата по изучению Африки (ранее — Исследования африканской и африканской диаспоры в Тулейне).С момента прихода на факультет в 1996 году в качестве доцента, он был назначен доцентом в 2002 году и профессором в 2012 году. Он занимал несколько административных должностей (например, исполнительный директор-основатель Центра заинтересованного обучения и преподавания с 2010 по 2014 год. , Младший проректор по заинтересованному обучению и преподаванию с 2012-2014 гг. И младший проректор по последипломным исследованиям и исследованиям с 2014 года по настоящее время). Майк продолжает работать как со студентами, так и со студентами.Фактически, около 80% его публикаций написаны в соавторстве с нынешними и бывшими студентами. Публикации продолжают темы, начатые в аспирантуре, такие как гендерные процессы, ведущие к успехам и трудностям учащихся. Майк получил внешнее финансирование из нескольких источников, включая Национальный научный фонд, Фонд Меллона, Попечительский совет Луизианы и Министерство образования. За свои исследования он получил признание Национального исследовательского совета. Он получил высшую педагогическую награду Тулейна и был назначен стипендиатом Сюзанны и Стивена Вайсс.


В настоящее время профессиональные услуги Майка включают работу в качестве младшего редактора отдела развития детей и в редакционных советах журналов Research in Human Development и Journal of Negro Education. Совсем недавно он стал новым редактором журнала «Исследования в области человеческого развития». Другой вклад в эту область отмечен его работой в Управляющем совете Общества исследований в области развития детей, Исполнительном комитете Общества исследований подросткового возраста, Исполнительном комитете Ассоциации аспирантов и Исполнительном комитете Совета южных аспирантов.

Научные труды

Каннингем М., Суонсон Д. П. и Хейс Д. (2013). Школьные и общественные ассоциации к гипермаскулинным установкам афроамериканских подростков мужского пола. Американский журнал ортопсихиатрии, 83, 244-251. Doi: 10: 1111 / ajop.12029.

Каннингем М., Марс Д. Э. и Бернс Л. Т. (2012). Связь стрессовых событий и будущих ожиданий у афроамериканских подростков: гендерные различия в родительском мониторинге.Журнал негритянского образования, 81, 338-353.

Corprew, C.S., & Cunningham, M. (2012). Обучение мужчин завтрашнего дня: предполагаемая школьная поддержка, негативный опыт молодежи и бравада афроамериканских подростков мужского пола. Образование и городское общество, 44, 571-589. Doi: 10.1177 / 0013124511406534.

Каннингем М., Ким А. В. и Папале Н. (2012). Личностные характеристики: ситуационный фильтр подросткового развития (глава 4). В Дж. Кризи и П. Джарвисе (ред.), Справочник по развитию подростков в городских сообществах: устойчивость в районе. В Дж. Л. Кризи и П. А. Джарвис (ред.), Развитие подростков и школьная успеваемость в городских сообществах: устойчивость в районе (стр. 38-50). Нью-Йорк: Рутледж.

Рассказ о терпении: Майкл Каннингем.

Написано Крисом Дейли

Майкл Каннингем. 7MLC. Некоторые называют его одним, некоторые — другим, а некоторые даже называют его последним подписанием контракта с OPSM.

Рожденный и выросший в Англии, Каннингем боролся и пробивался из низших дивизионов Англии, именуемых «Воскресной лигой», к игре в академии Лутон-Тауна в течение некоторого времени. Однако, несмотря на свою огромную страсть к игре, Каннингем все еще не был уверен, сможет ли он играть профессионально в юности.

«Я всегда играл либо за свою местную команду, либо за команду округа, где бы я ни играл. Но я бы не сказал, что я слишком много думал об этом как о карьере, пока мне не исполнилось 15 лет, потому что в Англии так сложно сделать это », — сказал Каннингем о своем стремлении стать профессионалом.

Хотя Каннингем не был уверен, сможет ли он выйти на большую сцену в Англии, он узнал об еще одной возможности, благодаря которой ему предстоит проехать 3421 милю до Рочестера, штат Нью-Йорк, где находится Roberts Wesleyan College (RWU).

RWU, школа D2, расположенная в центре Рочестера, места, известного холодными холодными зимами и старой профессиональной командой, выигравшей Открытый кубок США в 1999 году, теперь стала домом для молодого английского парня, который только что реализовал свои мечты. в конце концов, играть в профи не было слишком надуманным.

Каннингем говорил о студенческом футболе и его сходстве с профессиональным футболом, заявив: «Он (студенческий футбол) очень похож на профессиональный уровень с точки зрения возможностей, болельщиков, путешествий, и я действительно хотел испытать это».

В «Робертс Уэслиан» Каннингем делал то, что умеет Каннингем лучше всего: ослеплял защитников, забивал голы и оказывал влияние. Настолько большое влияние, что в итоге он получил два места в всеамериканской команде колледжа.

Каннингем, истинный умник игры, взял на себя ответственность наблюдать за игрой местных профессиональных команд, пока он учился в колледже Робертса Уэслиана: «Во время учебы в колледже я наблюдал, как играют местные команды, такие как Rochester Raging Rhinos, Lancers, играющие в закрытых помещениях. , и я никогда раньше не видел мини-футбол, так что это был новый опыт.”

Наблюдая за этими двумя командами в течение многих лет, Каннингем получил возможность тренироваться с Rhinos в течение последнего года обучения, что помогло англичанину поднять его игру на совершенно новый уровень.

Именно тогда, в то время, когда Каннингем тренировался с «Носорогами», днем ​​был студентом, а ночью профессиональным игроком, истинный номер 10, забивший голы, получил шанс, наконец, осуществить свою мечту.

Профессиональный футбол.

«Мне поступило предложение поехать в Австралию, и я принял это предложение. Мне нравится знакомиться с новыми культурами, играть в разных стилях — я хотел увидеть, на что похожа Австралия. Я пробыл там полсезона, и мне это очень понравилось, и я испытал, каково это — играть полный рабочий день. Это была моя первая команда, в которой мне платили за игру », — сказал Каннингем о своей уникальной возможности.

Каннингем, парень, который был в Англии не более чем за десять лет до того, как играл в Австралии, парень, который не был уверен, сможет ли он стать профессионалом, Каннингем, сделал это.

Майкл Каннингем сделал невозможное возможным. Путешествие, которое, безусловно, было необычным, на этом не остановилось.

Проведя время в Австралии, Каннингем вернулся на свою родину, в Англию, где проводил время с семьей и играл на площадке для мини-футбола.

На площадке для мини-футбола ум Каннингема расширился, и он понял, что игра в профессиональный мини-футбол в Штатах может быть вариантом. В конце концов, в его американском родном городе Рочестере уже была команда Lancers.

После недолгого пребывания в Англии Каннингем вернулся в штаты, которым суждено было подписать контракт. Его первая остановка — Рочестер. Каннингем рассказал о своем возвращении в США, сказав: «Когда я вернулся в США, носорогов больше не существовало, но улан-маны обретали форму, поэтому я сначала играл с уланами в NPSL (на открытом воздухе), а затем они вернулись в лига в закрытых помещениях… Это был отличный вариант, чтобы поддерживать остроту моей игры на открытом воздухе зимой (играя в закрытых помещениях) ».

Каннингем, у которого есть канал на YouTube с более чем 700 тысячами подписчиков, стал лицом лиги, многие люди заполняют арены, чтобы посмотреть на игрока, который для многих является онлайн-тренером по футболу.И во всех этих играх Каннингем блистал, его умелая работа ног обошла защитников, а его быстрое принятие решений привело к нескольким незабываемым голам. Эти незабываемые голы привели к нескольким незабываемым празднованиям, в том числе печально известному празднованию «потягивания чая», популяризированному игроком USWNT Алексом Морганом.

После нескольких прошедших сезонов, отмеченных многими болельщиками, головами и праздниками, Каннингем начал взвешивать свои варианты на будущее.

И как только он начал это делать, ему позвонило из OPSM, и Каннингем был на борту.

«Совершенно неожиданно они (OPSM) обратились к нам и сказали, что меня порекомендовала пара игроков, некоторые команды интересуются мной, и есть несколько возможностей для проб», — сказал Каннингем, продолжая: «Особенно после этого года, и ты понимаешь, как сильно я скучаю по игре ».

За короткий период времени с агентством из Оттавы, возглавляемым братьями Аддаи, Каннингем уже провел две крупные попытки: «Примерно через неделю у меня появилась возможность поехать в Мичиган и потренироваться там, а недавно я пошел в Комбинат ОПСМ познакомился с тренерами.Одним щелчком пальца я испытал игру на открытом воздухе. Я очень рад видеть, что будет дальше ».

Майкл Каннингем, человек с настоящим характером, настойчивостью и ловкостью, сейчас находится на грани подписания профессионального контракта на открытом воздухе благодаря руководству Ottawa Pro Sports Management.

Все это происходит с парнем, который десять лет назад не был уверен, сможет ли он стать профессионалом. Для парня, который не знал, каким будет его следующий шаг месяц назад. Майкл Каннингем — не обычный парень.Майкл Каннингем — это история о том, как вы ждете подходящего времени и делаете свой ход, когда время подойдет. Дамы в джентльменах, это история о терпении: Майкл Каннингем.

Щелкните, чтобы просмотреть профиль Майкла Каннингема в базе данных OPSM: https://www.opsmpro.com/players/michael-cunningham/

Майкл Б. Каннингем — финансовый консультант в Вашингтоне, округ Колумбия 20005

Профиль

Майк не вырос богатым, что, по его мнению, вдохновляло людей на всю жизнь ценить их тяжелый труд и самопожертвование.Сегодня он обслуживает лояльных клиентов, которые пошли разными и зачастую сложными путями к успеху — и к его двери. В их число входят действующие и вышедшие на пенсию руководители корпораций, адвокаты, врачи и целые семьи в двадцати пяти штатах, а также некоммерческие организации.

«Клиенты старательно работают, чтобы сэкономить деньги», — говорит Майк. «Инвестирование никогда не должно требовать, чтобы они« зарабатывали деньги дважды »за всю жизнь. Вот почему я стремлюсь сохранить благосостояние клиентов и достичь разумного роста за счет последовательного инвестирования в течение долгого времени — и без ненужного риска.Диверсифицируя активы по классам активов, я помогаю клиентам достичь заслуженного образа жизни на пенсии, отправлять своих детей в колледж и передавать богатство с мудростью. Я делаю это, обучая детей клиентов, когда это возможно ».

Майк обнаруживает, что клиенты часто обращаются к нему, потому что он тратит много времени на понимание их приоритетов и помощь им в их решении. Майк объясняет клиентам, которым предыдущий консультант уделял меньше внимания, чем хотелось бы, что он проактивно и лично может помочь им «заглянуть за угол» — подготовиться к новым финансовым ситуациям и возможностям.

«В определенный день я расскажу клиентам о сценариях социального обеспечения, страховании на случай длительного ухода, программе Medicare и семейных проблемах, которые вызывают новые финансовые соображения. Для меня построение доверия — это основа всех моих взаимоотношений с клиентом. Большинство клиентов работают со мной более десяти лет, и я считаю, что это говорит им о том, что они ценят мою порядочность и способности », — объясняет Майк.

Проработав в Banc of America Investment Services, Майк обладает высокой квалификацией и заинтересован в изучении того, чего хотят достичь клиенты.Он начинает с определения областей возможностей по обе стороны их баланса. Советуя клиентам не брать на себя необоснованные долги, он часто предоставляет доступ к жилищному кредитованию, кредитованию под залог ценных бумаг и коммерческому кредитованию от Bank of America, когда это может принести им пользу. В число многочисленных контактов Майка в фирме входят банковские специалисты и специалисты по трастам, а также другие люди, которых он «приносит за стол» от имени клиентов.

В 1997 году Майкл начал свою карьеру в Merrill Lynch Wealth Management в Нью-Йорке.Три года спустя он вернулся к своим корням в округе Колумбия и присоединился к Bank of America, оставшись с фирмой через ее слияние с Merrill. Майк имеет диплом дипломированного советника по пенсионному планированию (CRPC®) Колледжа финансового планирования.

Проходя обучение в колледже, Майк получил степень бакалавра наук (с отличием) в области биологии и психологии в Университете Джеймса Мэдисона, где он также был членом университетской команды по регби. Сегодня Майк проживает в Маунт-Вернон с женой и четырьмя детьми.Заядлый рыбак Майк является верным сторонником детских спортивных мероприятий. Он также работает волонтером в своем местном приходе.

Я следую глубоко укоренившейся традиции Merrill участвовать в жизни сообществ, которым мы служим. Это подогревает мой интерес к тому, чтобы проводить время, работая волонтером в организациях нашего сообщества.

Обзор

Paris — жемчуг

Карлос Фуэнтес дал интервью снежным декабрьским днем ​​в своем доме в Принстоне, штат Нью-Джерси — большом викторианском доме в старом жилом районе.Это высокий, плотный мужчина, одетый в тот зимний день в водолазку и куртку. Дом Фуэнтесов был слегка отапливаемым по-европейски, и было холодно. В гостиной стояла елка. Двое его маленьких детей катались на коньках с миссис Фуэнтес. В зале была выставлена ​​значительная коллекция произведений искусства — восточная бронза, доколумбовая керамика и испанский колониальный Сантос — отражающая культурное происхождение Фуэнтеса и его различные дипломатические назначения. На стенах висели картины и гравюры Пикабиа, Миро, Матта, Вазарели и других — большинство из них — подарки, подаренные ему друзьями-художниками.

Интервью проводилось в библиотеке перед пылающим огнем, в котором находился горячий чайник с кофе. Стены были уставлены книгами. Карлос Фуэнтес делает свою работу за простым письменным столом в этой комнате — перед окном, которое в этот декабрьский день выходило на покрытые льдом кусты и деревья, едва заметные в снежных порывах.

В 1958 году он поразил Мексику своим отчетом « Где чистейший воздух» , едким анализом Мексики после революции 1910-20 годов; The Good Conscience (1959), bildungsroman, описывающий образование Хайме Себальоса и его окончательное погружение в мексиканский истеблишмент; Смерть Артемио Круса (1962), частично навеянная книгой Орсона Уэллса Citizen Kane ; Holy Place (1967) и A Change of Skin (1968), оба из которых имеют дело с Мексикой, хотя и с совершенно разных точек зрения: Holy Place прослеживает эдиповы блуждания молодого человека, влюбленного в свою мать; Смена кожи изучает Мексику по отношению к «внешнему миру» шестидесятых, исследуя отношения между иностранцами и мексиканцами.

Terra Nostra (1978) идет в другом направлении. Там Фуэнтес исследует средиземноморские корни латиноамериканской культуры, чтобы выяснить, где эта культура «пошла не так». Он находит свой фатальный грех в маниакальных поисках Филиппа II чистоты и ортодоксальности, в его безжалостном искоренении неортодоксальных (еврейских и арабских) элементов в испанской культуре. Terra Nostra, вместе с недавними эссе Фуэнтеса о Сервантесе знаменует новую эпоху в пан-испаноязычных исследованиях, новый способ найти единство во фрагментированном латиноамериканском мире.

Hydra Head (1978) возвращается в современную Мексику, чтобы Фуэнтес мог изучать природу силы, символизируемой нефтяными месторождениями Мексики. В 1980 году Фуэнтес опубликовал (на испанском языке) Distant Relations , исследование потребности писателя все знать и рассказывать, и (на английском языке) Burnt Water , сборник рассказов из разных периодов творческой карьеры автора.

За годы, которые он провел в качестве посла Мексики во Франции, Фуэнтес счел невозможным писать, и интервью началось с его описания своего возвращения к писательской деятельности после того, как он оставил свой правительственный пост.

FUENTES

Я оставил свой пост посла во Франции 1 апреля 1977 года и сразу же снял дом на окраине Парижа, где мог снова начать писать. Я два года не писал ни слова, будучи добросовестным дипломатом. Дом, который я снимал, как выяснилось, принадлежал Гюставу Доре, и он вернул мне все мои стремления к форме и ужасу. Например, иллюстрации Доре к «Красной шапочке»: они невероятно эротичны! Маленькая девочка в постели с волком! Это были знаки, под которыми родился мой последний роман « Далекие отношения ».

ИНТЕРВЬЮЕР

Почему вы не могли писать, когда были послом?

FUENTES

Дипломатия в некотором смысле противоположна письму. Вы должны так сильно разойтись: женщина, которая плачет, потому что поссорилась с секретарем; экспорт и импорт; студенты в беде; канцелярские кнопки для посольства. Написание требует концентрации писателя, требует, чтобы кроме этого ничего не делалось. Итак, у меня есть вся эта сдерживаемая энергия, которая вытекает прямо сейчас.Сейчас я много пишу. Кроме того, я научился писать. Раньше я не умел писать и, наверное, научился, будучи бюрократом. Когда вы бюрократ, у вас так много умственного времени: у вас есть время подумать и научиться писать в своей голове. Когда я был молодым человеком, я очень страдал, потому что каждый день сталкивался с проблемой пустой страницы Малларме, не зная точно, что я собирался сказать. Я боролся со страницей и поплатился за это язвами. Я восполнил это с большой энергией, потому что у вас есть энергия, когда вы пишете в свои двадцать или тридцать.Позже вы должны будете использовать свою энергию с умом. Когда я оглядываюсь на это, я думаю, что, возможно, именно тот факт, что я был за официальным столом в течение двух лет, позволил моему разуму свободно писать внутри себя, чтобы подготовить то, что я собирался написать, когда я оставлю этот пост. Итак, теперь я могу писать, прежде чем сажусь писать, я могу использовать пустую страницу так, как не мог раньше.

ИНТЕРВЬЮЕР

Расскажите нам, как процесс письма происходит внутри вас.

FUENTES

Я писатель-утренник; Я пишу от руки в восемь тридцать и продолжаю писать до двенадцати тридцати, когда иду искупаться.Затем я возвращаюсь, обедаю и читаю после обеда, пока не выйду на прогулку, чтобы написать на следующий день. Я должен написать книгу в своей голове, прежде чем сесть. Я всегда следую треугольной схеме в своих прогулках здесь, в Принстоне: я иду к дому Эйнштейна на Мерсер-стрит, затем вниз к дому Томаса Манна на Стоктон-стрит, затем к дому Германа Броха на Эвелин-плейс. Побывав в этих трех местах, я возвращаюсь домой и к тому времени уже мысленно записал завтрашние шесть или семь страниц.

ИНТЕРВЬЮЕР

Вы пишете от руки?

FUENTES

Сначала я записываю это от руки, а затем, когда чувствую, что «у меня есть», я даю отдохнуть. Потом исправляю рукопись и сама печатаю, исправляя до последнего момента.

ИНТЕРВЬЮЕР

Является ли переписывание обширным или большая часть переписывания принимается во внимание во время мысленного письма?

FUENTES

К тому времени, когда я получаю его на бумаге, он практически готов: нет пропущенных участков или сцен.Я в основном знаю, как идут дела, и у меня это более или менее фиксировано, но в то же время я жертвую элементом неожиданности в себе. Каждый, кто пишет роман, знает, что он вовлечен в прустовскую проблему: каким-то образом он знает, что он собирается написать, и в то же время удивляется тому, что на самом деле выходит. Пруст писал только тогда, когда он прожил то, что собирался писать, и все же ему приходилось писать так, как будто он ничего об этом не знал — что необычно. В каком-то смысле мы все вовлечены в одно и то же приключение: знать, что вы собираетесь сказать, иметь контроль над своим материалом и в то же время иметь тот предел свободы, который является открытием, изумлением и предварительным условием свобода читателя.

ИНТЕРВЬЮЕР

В Англии и США можно написать историю редакторов и их влияние на литературу. Возможна ли такая история в латиноамериканском мире?

FUENTES

Невозможно, потому что достоинство испанских идальго никогда не позволяло бы черному рабочему прийти и сказать нам, что нам делать с нашей собственной работой. Это происходит из-за того, что мы охвачены ужасной шизофренией, состоящей из крайней гордости и крайнего индивидуализма, которые мы унаследовали от Испании.Идальго ожидает, что все будут уважать его, так же как он поклоняется высшей власти. Если бы вы попытались отредактировать чей-то текст в Латинской Америке, даже взломать, он немедленно ушел бы в отставку, обвинив вас в цензуре или оскорблении его.

ИНТЕРВЬЮЕР

Тогда вы бы сказали, что ваше отношение к вашему обществу несколько отличается от отношения американского писателя? Что, например, образ идальго предполагает большее достоинство письма в вашей культуре?

FUENTES

Моя ситуация как мексиканского писателя такая же, как у писателей из Восточной Европы.У нас есть привилегия высказаться в обществах, где это редкость. Мы говорим от имени других, что очень важно в Латинской Америке, как и в Центральной Европе. Конечно, за эту власть нужно платить: либо вы служите сообществу, либо падаете ничком.

ИНТЕРВЬЮЕР

Означает ли это, что вы видите себя официальным представителем своей культуры?

FUENTES

Нет, надеюсь, что нет. Потому что я всегда помню замечание французского сюрреалиста Жака Ваше: «Ничто так не убивает человека, как необходимость представлять его страну.«Так что я надеюсь, что это неправда.

ИНТЕРВЬЮЕР

Видите ли вы разницу между социальными ролями американских и латиноамериканских писателей?

FUENTES

Мы должны делать больше в нашей культуре, чем американские писатели делают в своей. У них может быть больше времени для себя и для писательства, тогда как у нас есть социальные требования. Пабло Неруда говорил, что каждый латиноамериканский писатель ходит, волоча за собой тяжелое тело, тело своего народа, своего прошлого, своей национальной истории.Мы должны ассимилировать огромный вес нашего прошлого, чтобы не забыть то, что дает нам жизнь. Если вы забудете свое прошлое, вы умрете. Вы выполняете определенные функции для коллектива, потому что это обязанности, которые вы имеете как гражданин, а не как писатель. Несмотря на это, вы сохраняете за собой эстетическую свободу и эстетические привилегии. Это создает напряжение, но я думаю, что лучше иметь напряжение, чем совсем не иметь напряжения, как это иногда бывает в Соединенных Штатах.

Биография Майкла Каннингема — Роман, Джонатан, жизни и персонажи

Национальность: Американец. Родился: Огайо, 1952 год. Образование: Учился в Стэнфордском университете; Университет Айовы, M.F.A. Карьера: С 1986 г. работал в Carnegie Corp., Нью-Йорк. Награды: Пулитцеровская премия, 1999 г.

Недавняя критическая оценка романа Майкла Каннингема Часы , включая Пулитцеровскую премию 1999 года, не стала сюрпризом для тех, кто следил за его развитием после публикации книги A Home at the End of the World в 1990 году. The Hours обращается к темам, которые долгое время волновали автора: принятые социальные роли, которые в конечном итоге овладевают нами; общее желание убежать из нашей жизни; решение этого желания обеспечивается самоубийством, но также и творчеством; и напряженная роль семьи в конце двадцатого века. Кроме того, эти универсальные проблемы часто исследуются в еще более усложняющейся структуре гомосексуализма. Манера, в которой Каннингем тонко вставляет многочисленные отсылки к гомосексуализму, отличается непринужденностью и естественностью.Как отмечали некоторые критики, трактовка Каннингемом гей-тем могла быть только недавним литературным проявлением. Это уже не роман о «ужасающем шкафу» 1960-х и не «вызывающее гетто» сочинение 1970-х, это художественная литература, которая рассматривает гомосексуализм (и надвигающуюся тень СПИДа) как лишь одну из многих тем.

У большинства персонажей Каннингема есть мучительное подозрение, что они не живут той жизнью, которой должны, что они участвуют в актах «олицетворения», умаляющих их истинную сущность.Несмотря на то, что он изображает случайный побег от ролевых ограничений, видение Каннингема остается мрачным, и сквозь него просвечивают лишь проблески надежды, часто в самом конце его текстов. Его романы сосредотачиваются на тени, падающей между тем, что есть, и тем, что могло бы быть, и результат в лучшем случае мрачный, а в худшем — отчаянный.

Рассказанный четырьмя разными голосами, Дом на краю света представляет историю Джонатана и Бобби, друзей детства в Кливленде в 1970-е годы.Каждый мальчик стремится избежать семейных требований: Джонатан, его нуждающаяся мать, Алиса; Бобби — трагедия, которая медленно охватывает его семью после случайной смерти его любимого старшего брата. Отношения Джонатана и Бобби становятся сексуальными, но, в отличие от открытого гомосексуального Джонатана, сексуальная идентичность Бобби остается неоднозначной — секс, который он имеет с Джонатаном и, позднее, с соседкой Джонатана по комнате Клэр, лишен какого-либо реального желания с его стороны ни в одном из них («Я» d испытывал оргазмы, которые проходили через меня, как духи людей, более преданных своему телу, чем я «).

Другие голоса в романе принадлежат Алисе, матери Джонатана, и Клэр, с которой он планирует завести ребенка и создать собственную «новую» семью. Фактически, это Бобби, с которым Клэр в конечном итоге решает зачать ребенка. Затем они трое пытаются воплотить свою версию утопии в доме в Вудстоке, где оба мужчины играют отца для ребенка. Но эта Новая Семья раскалывается по швам, и Клэр уезжает с ребенком, чтобы начать свою жизнь заново. Джонатан и Бобби остаются, чтобы ухаживать за старым любовником Джонатана, который умирает от неназванного вируса, и роман заканчивается имитацией крещения, когда трое мужчин стоят в ледяном пруду в апреле.Подразумеваемое новое начало вызывает у читателя явный холодок.

На самом деле создание дома на краю света может потребовать, чтобы старые модели семьи были разрушены, а не переделаны. В конце концов, только когда он оказывается со своим амбивалентным любовником Бобби и умирающим другом Эрихом, Джонатан находит своего рода прозрение: «Я просто присутствовал, возможно, впервые в своей взрослой жизни. Момент было необычно. Но у меня был момент, он был у меня полностью. Он населял меня.Я понял, что, если бы я умер в ближайшее время, я бы знал об этом, о связи с моей жизнью, ее ошибками и самоуверенными успехами ». Каннингем, кажется, говорит, что все дело в несовершенстве жизни, ошибках. Честное их принятие делает скорее счастье чем участие в неудачных поисках их уничтожения.

Следующий роман Каннингема, Плоть и кровь , принадлежит к семейной эпической традиции, охватывающей столетие из жизни семьи Стассос (начиная с 1935 года и заканчивая пророческой и воображаемой главой, происходящей в 2035 году).В центре внимания романа Константин, уроженец Греции, его жена Мэри и их трое детей, Билли, Сьюзен и Зоя. Но психическим центром романа является трансвестит Кассандра. Как лучший друг Зои, суррогатная мать Джамаля, сына Зои и, в конечном итоге, доверенное лицо Мэри, Кассандра выступает в качестве рупора особой смеси оптимизма и пессимизма Каннингема. Получив положительный результат теста на ВИЧ, Кассандре все же удается излить мудрые слова и найти истинный баланс между различными абсолютистскими философиями, представленными в романе.

Каннингему удается вовлечь нас в жизнь его конкретных персонажей, несмотря на второстепенный акцент на сюжетной линии. Роман еще раз выявляет преобладающие опасения автора. Семья — это не то, от чего нужно искать утешения и безопасности, а скорее спасаться бегством. Персонажи прибегают к ненормальному поведению как к средству самовыражения (физическое насилие, клептомания, распущенность, прелюбодеяние, злоупотребление психоактивными веществами). На самом деле девиация настолько обычна в романе, что возникает вопрос, хочет ли Каннингем, чтобы мы пересмотрели наши стандарты определения того, что действительно нормально.

Различные персонажи берут на себя роли, которые препятствуют любой возможности самореализации: прикосновение Сьюзен к инцесту подталкивает ее к раннему браку со своим первым парнем, который сыграет преданную жену; Билли, гомосексуалист, гневно реагирует на физическое насилие отца и становится учителем пятого класса вместо архитектора, прежде всего назло своему отцу; Зоя отвергает четко определенную роль, но ее бесцельность становится трагедией, когда она заражается СПИДом. Все они в каком-то состоянии тоски. Они смотрят, как их жизни проходят мимо них; дело не в том, что их жизни не исследованы, просто они чувствуют себя бессильными изменить их.Ни отцовства, ни гомосексуализма, ни альтернативного образа жизни недостаточно для обоснования их идентичности. Персонажи по-прежнему страдают от неуверенности, постоянно задаваясь вопросом, какими жизнями они могли прожить. Как отмечает один из них: «Мы адаптирующиеся существа. Это источник нашего земного комфорта и, я полагаю, нашей безмолвной ярости». Эту идею Каннингем вновь поднимает в своей наиболее сбалансированной и совершенной работе, The Hours .

Используя модернистские методы Вирджинии Вульф и Mrs.Dalloway как трамплин, The Hours состоит из трех параллельных повествований, происходящих в разное время. Центральное повествование касается Клариссы Воган, нынешнего редактора книг, живущей в Гринвич-Виллидж, которая планирует вечеринку для своего друга и бывшего любовника Ричарда, поэта-гея, умирающего от СПИДа. Во втором рассказе рассказывается один день из жизни Лауры Браун, домохозяйки, жившей в пригороде Лос-Анджелеса в 1949 году. Чтобы избежать монотонности своего существования, она взяла на себя задачу прочитать все романы Вульфа по порядку и достигла цели. , конечно, миссис.Дэллоуэй. Третье повествование касается самой Вульф, которая в 1923 году намеревалась написать роман, который послужил источником вдохновения для текста Каннингема.

Каннингем тонко сплетает множество параллелей, чтобы связать рассказы об этих трех женщинах и вернуться к знакомым темам: понятие бегства, ограничительные роли, самоубийство как средство бегства, творчество как средство на мгновение ускользнуть от хватки этого «старого дьявола». «Это преследует всех нас (Вульф пишет свой роман, Лора делает торт, Кларисса устраивает вечеринку).Роман начинается с запоминающегося пересказа самоубийства Вульфа, а книга окрашена тоской по смерти. Смерть предлагает окончательный побег, тот, который Вулф обдумывает для своего главного героя, тот, который рассматривает и пытается предпринять Лаура Браун, и тот, который Ричард действительно выполняет. На протяжении всего творчества Каннингема различные персонажи начинают осознавать тонкую грань, отделяющую жизнь от смерти, и пересечение этой черты не является таким пугающим опытом, как они всегда себе представляли. Лаура Браун понимает, что на самом деле было бы довольно легко покончить с собой; что предложение самоубийства по освобождению могло бы компенсировать любую боль, которую можно было бы перенести («Подумайте, как чудесно это могло бы быть, когда больше не имеет значения.Подумайте, как чудесно было бы больше не беспокоиться, бороться или терпеть неудачу »).

Самоубийство рассматривается как искушение — высшее выражение свободы воли, доказательство того, что мы не в ловушке своей жизни. Это осознание одновременно освобождает и пугает персонажей Каннингема. Как пешки чего-то, что они привели в движение (часто без какой-либо мысли или сознательного решения), это осознание дает чувство облегчения, которое помогает некоторым выжить, а некоторым умереть. Художественная литература Каннингема исследует разрыв между нашими (творческими) ожиданиями и реальностью нашей жизни.Творческие усилия персонажей «Часы » отражают тяжелое положение большинства мужчин и женщин, пишущих его книги, — людей, которым трудно жить в этом пространстве между восприятием абсолютного совершенства и мрачной неудачей.

Мужской черный циферблат Cunningham из нержавеющей стали

Мужской черный циферблат Cunningham из нержавеющей стали | Мир часов

Похоже, в вашем браузере отключен JavaScript. Для наилучшего взаимодействия с нашим сайтом обязательно включите Javascript в своем браузере.

Добавить в список желаний Добавить к сравнению Цена продажи: 102,98 долл. США Список цен: 275 долларов.00

Экономия: 63%

Распродано

Обычно отправляется в течение 1-2 недель

Michael Kors MK7156 Мужские

Руководство по выбору размеров часов (pdf)

Описание

Часы Michael Kors, Cunningham имеют корпус диаметром 44 мм из нержавеющей стали, вращающийся в одном направлении безель, черный циферблат и устойчивое к царапинам минеральное стекло.

Дополнительные циферблаты: дата, день недели и 24 часа.

Ремешок из нержавеющей стали диаметром 22 мм оснащен откидной застежкой с кнопкой.

Эти красивые наручные часы с кварцевым механизмом поддерживают функции даты, дня недели, часа, минуты, секунды.

Эти часы обладают водонепроницаемостью до 165 футов / 50 метров, поэтому подходят для непродолжительного плавания, но не для дайвинга или сноркелинга.

Эти стильные часы обязательно дополнят любую мужскую коллекцию.

Технические характеристики

Дополнительная информация
Артикул MK7156
Марка Майкл Корс
Ширина полосы 22 мм
Материал лицевой панели Нержавеющая сталь с черным кольцом
Календарь Индикация даты в позиции 3 часа
Задняя крышка цельный
Диаметр корпуса 44 мм
Материал корпуса Нержавеющая сталь
Форма корпуса Круглый
Толщина корпуса 10 мм
Застежка Складывание с открыванием кнопки
Корона Тянуть / Толкать
Кристалл Минерал устойчивый к царапинам
Цвет циферблата Черный
Наберите тип Аналог
Характеристики Календарь, нержавеющая сталь
Функции Дата, день, час, минута, секунда
Пол Мужское
Руки Светящийся серебристый
Модель MK7156
Механизм Кварц
Категория продукта Часы
Дополнительные циферблаты Три даты, день недели и 24 часа
Код СКП 796483484597
Гарантия 2 года гарантии WatchCenter
Стиль часов Повседневные часы
Водонепроницаемость 50 метров / 165 футов

успешно добавлен в вашу корзину.

Посмотреть корзину и оформить заказ Продолжить покупки

Обзор

: В «Снежной королеве» Майкл Каннингем борется с жизнью.

Блуждая по Центральному парку после того, как его бросила последняя романтическая привязанность, Барретт Микс, бесцельный 38-летний главный герой нового романа Майкла Каннингема, гей, « Снежная королева »имеет то, что кажется, даже его гордо светскому уму, мистическим опытом:« Вот оно.Бледный морской свет, полупрозрачный, образец вуали, высотой до звезды, нет, ниже, чем звезды, но высоко, выше, чем космический корабль, парящий над верхушками деревьев ».

Поскольку действие происходит осенью 2004 года, как раз перед выборами, которые дадут Джорджу Бушу второй президентский срок, Барретт не вырывает свой смартфон и не ищет в Twitter информацию о наблюдениях дронов. Он проверяет вечерние новости, когда возвращается домой в бруклинскую квартиру, которую делит со своим старшим братом Тайлером и тяжелобольной подругой Тайлера Бет.Но его встреча в «Сумеречной зоне» не попала в цикл новостей.

Что именно случилось с Барреттом? «Небо посмотрело на него, заметило его, снова закрыло глаза и вернулось к тому, что было, как Барретт может только вообразить, более откровенными, яркими, вращающимися галактиками сновидениями». Он опасается, что этот инцидент был «ничем, вспышкой, случайным взглядом за небесным занавесом, всего лишь одним из этих событий». Но даже если это какое-то божественное текстовое сообщение, как Барретт, неполный выпускник Йельского университета, который проводит большую часть своего свободного времени, размышляя о своей неудачливой удаче с мужчинами или о своей неспособности сохранять интерес к занятию дольше, чем несколько месяцев, когда-либо разблокировать его смысл?

Тоска по трансцендентному проходит через художественную литературу Каннингема.Кажется, что его персонажи всегда ищут портал в повседневной жизни, чтобы заглянуть в вечное. Вспомните Клариссу из романа Каннингема «Часы», получившего Пулитцеровскую премию 1998 года, которая бегает по Гринвич-Виллидж в той же задумчивой манере прогулившейся по Лондону предшественницы из романа Вирджинии Вульф «Миссис. Дэллоуэй », остро бдительный к« давлению и волнению »« бесконечной жизни », окружающей ее.

Лучшее сравнение может быть с нью-йоркским арт-дилером Питером Харрисом из романа Каннингема 2010 года «К наступлению сумерек», который сосредоточен на персонаже, который, как и его автор, осознает «непрекращающиеся попытки найти баланс между чувством и иронией. между красотой и строгостью », в стремлении« открыть трещину в субстанции мира, сквозь которую могла бы сиять смертная истина.

Хотя у его персонажей есть привычка рассказывать истории, которые заставляют жизнь казаться более странной, чем вымысел, «Снежная королева» похожа на «При наступлении сумерек» в своем стремлении обеспечить вежливое литературное развлечение без особого стресса или напряжения из-за формы. Тем не менее, на этом компактном полотне, в котором духовная тайна раскрывается рядом с такими дионисийскими предметами, как художественное творчество, употребление наркотиков и, конечно же, секс (не особенно удовлетворительного разнообразия, следует сказать), ставятся большие вопросы.

Писать о таких вещах — непростая задача.Каннингем в значительной степени избегает ловушек нью-эйдж мумбо-джамбо и сентиментальности посредством похвального проявления отрицательных способностей, причудливого китсианского термина, обозначающего способность мыслителя «пребывать в неопределенности, тайнах, сомнениях, без какого-либо раздражающего достижения постфактум и причин».

«Снежная королева» — это роман, который иронично указывает на неспособность персонажей предсказывать будущее, но все же сочувствует потребности человека наложить временный порядок повествования на случайный поток жизни.Барретт, внезапно «склонный к знакам значимости», невольно задается вопросом, связана ли ремиссия рака Бет с тем светом, который он увидел в Центральном парке. (Да, он немного нарцисс, как и большинство всех в этом романе о стареющих богемах, отчаянно пытающихся развенчать себя в свои средние годы.)

Тайлер лихорадочно работает над свадебной песней для своей возлюбленной, которая сразу же выразит глубину своих чувств и исполнить обещание о своих художественных дарах как композитора, ищет контроля через творчество и неуклонно впадает в зависимость.

Еще набор черт — угасающая внешность, доброжелательная мужественность, разочарование в творческих амбициях — Тайлер в основном замечен в симбиотической связи с Барреттом, который, кажется, готов пожертвовать мирскими достижениями ради возможности дополнительной любви. Их детство зарисовано в манере, которая может показаться слишком тематически удобной. (Мать Барретта и Тайлера была убита молнией, дав им ранний урок загадочного, но наводящего на размышления кодекса вселенной.)

Каннингем действительно понимает, как жизнь наркомана становится тканью рационализированной лжи.Замечательно и то, как он показывает, что даже самые близкие братья, живущие вместе в не совсем джентрифицированном Бушвике в тени болезни любимого человека, могут оставаться чем-то вроде загадки друг для друга. Барретт придет в ярость, когда узнает, что Тайлер все еще употребляет, но Тайлер будет в равной степени возмущен тем, что Барретт скрыл от него странное видение, которое он передал другим, гораздо менее близким ему.