Франк Уве Лейсипен aka Улай
«У меня не хватает терпения, чтобы сделать идеальное изображение. Я фотографирую сразу, а не жду конкретных ситуаций»
© Улай
Его творчество радикально и исторически уникально. Он работает на пересечении фотографии и концептуального исполнения боди-арта. Чувство принадлежности к «германскому» народу тяготило его и превратило в вечного странника, свободного мыслителя, личность которого никогда не определялась национальностью. В художественных кругах он больше известен как Улай (Ulay), а настоящее имя перформансиста, расцвет творчества которого пришёлся на конец ХХ века, – Франк Уве Лейсипен (Frank Uwe Laysiepen, 1943).
Он родился в Золингене – зеленом «внерайонном городе» Германии. Тогда, в 1943, шла Вторая мировая война, поэтому большая часть детства Уве совпала с послевоенным временем. Мать не могла содержать семью, поэтому мальчику вместе с другими детьми-сиротами пришлось работать наравне с взрослыми, чтобы восстановить страну после разрухи. Позже, став именитым художником, Лейсипен будет вспоминать это тяжелое время и скажет, что человек не может стать настоящим художником, если у него было беззаботное счастливое детство. Путь к славе нелегок. И в этом он убеждался много раз в своей жизни.
Страсть к искусству начала проявляться еще в школьные годы: юноша с большим удовольствием изучал мировую культуру, в особенности — театральное дело. После школы Уве принял решение уехать из родного города и отправиться в Европу. Некоторое время он странствовал по городам и странам, изучал жизнь и искал самого себя. Так продолжалось до тех пор, пока он не попал в Амстердам. Нидерландская столица покорила сердце будущего художника и навсегда стала ему родным домом. Именно с этого времени началось его путешествие в удивительный мир фотографии.
В начале 70-х молодой человек начал работу над собственными проектами в направлении перформанса. На тот момент явление только зародилось, и можно сказать, что Лейсипен – один из тех людей, который приложил руку к развитию и распространению довольно специфичного искусства. Чтобы войти в круг художников по-настоящему красиво, он решил взять себе псевдоним. Сделал довольно просто: соединил первую букву имени и первый слог фамилии, и получилось — «Улай».
Сам себя он никогда не называл фотографом, лишь говорил, что фотография – способ воплощения его идей. Другими словами, Лейсипен сразу заявил о себе как о художнике-концептуалисте, который работает в формате фото. Примером служит его ранняя работа S’He (1973-1974). На снимках запечатлен сам Улай сразу в двух образах: правая сторона тела изображает мужчину, левая — женщину. Граница между полами четко разделена, и если посмотреть на человека в профиль, то можно увидеть только одну его часть: мужскую или женскую. Фотографии также подписаны составным именем PA-ULA-Y.
В 1976 году судьба связала Улая с югославской художницей-перформансисткой Мариной Абрамович (Marina Abramovic, 1946). Их творческий союз принес огромную популярность обоим, а совместные работы, несмотря на свою странность, имели огромный успех и разошлись по всему миру. Их концепция – личность и индивидуальность художника. Будучи влюблёнными, они показали, как два разных человека соединятся в одно общее целое, новое существо, которое они назвали «ТаСущность» (ThatSelf).
«Это была судьбоносная встреча. Все – даже противоречия – предрекало нашу связь: он родился в Западной Германии во время Второй мировой войны, и как на мне навеки останется печать коммунистической красной звезды, так на нем – фашистская свастика. Но мы действительно чувствовали себя единым существом, коллективным гермафродитом, живущим общими чувствами и мыслями»
, – Марина Абрамович.
Инсталляция «Отношения в пространстве» (Relation in Space) впервые была показана в 1976 году на Венецианской биеннале. Полностью обнаженный Улай бежит навстречу обнаженной Марине, и в какой-то момент они сталкиваются. Публичные терзания превратились в настоящий спектакль, основной концепцией которого было соединение мужской и женской энергии и изображение свободных отношений.
Тема отношений продолжилась в следующем перформансе, который называется «Отношения во времени» (Relation in Time, 1977). Художники, сев друг к другу спиной, сплели свои волосы и неподвижно сидели 17 часов. Это говорит о границах человеческих возможностях и о том, как публика может заряжать артиста энергией. И, естественно, о силе третьей сущности.
Их высокие представления были радикально новыми в современном искусстве. Особенно необычным было то, как работает пара над созданием общей идеи. Так, в перформансе «Смерть себя» (Death Self, 1977) Улай и Абрамович, с помощью специального устройства дышали друг другом в прямом смысле этого слова. На протяжении семнадцати минут они вдыхали воздух друг друга, пока в нем не закончился кислород и оба не упали без сознания. Таким странным, граничащим с безумием, способом они показали всю суть отношений между мужчиной и женщиной. Именно так, по их мнению, умирает личность, потому что у нее забирают жизненно важный воздух.
Аналогичный перформанс «ААА-ААА» (1978) раскрывает похожую идею, только в нем художники кричат друг на друга до потери голоса.
Работа «Энергия покоя» (Rest Energy, 1980) раскрывает суть безграничного человеческого доверия. Как и во всех предыдущих работах, в ней не было ни капли «нормальности». Улай целится отравленной стрелой прямо в сердце художницы. Равновесие натянутого лука удерживается лишь телами партнеров — одно неточное движение и всё закончилось бы плачевно.
Ещё одной особенностью стали два микрофона, присоединённых к сердцам участников действия: на протяжении четырех минут и десяти секунд они слышали их биение, и с каждой секундой оно становилось быстрее.
Спустя 12 лет сотрудничества они решили расстаться — разойтись не только как союзники, но и как пара. Завершение отношений Улай и Абрамович превратили в красивый перформанс с названием «Поход по Великой стене» (The Lovers: The Great Wall Walk, 1988). Пройтись навстречу друг другу по Великой китайской стене художники захотели, когда узнали, что это единственное сооружение людей, которое видно с Луны. Долгие восемь лет они готовились к этому походу и получали разрешение у властей на его осуществление. Изначально они планировали встретиться на середине стены и пожениться. Но за время подготовки отношения Лейсипена и Абрамович сошли на нет. Они отправились в путь с противоположных концов стены и встретились, как и предполагалось, на ее середине. Но только уже для того, чтобы проститься навсегда.
В начале 90-х Лейсипен вновь сфокусировал свое внимание на фотографии. Он погрузился в европейскую историю, анализировал символику национализма и империализма и собрал снимки в новую серию Berlin Afterimages (1994-1995).
Но его не оставили в покое и различного рода «провокации». В настоящее время он занимается проектами, которые посвящены воде, в частности тому, какую важную роль она играет в жизни человека и как неравнозначно к ней относятся в африканских, арабских странах и в Нидерландах, где сейчас живет художник. Последняя работа WATERTOALL – именно об этом. Озабоченный «водными» вопросами Улай говорит:
«Я решил, что теперь на вопрос о моем имени я буду отвечать: Вода!»
Автор: Марина Койчева
artifex.ru
Марина Абрамович и Улай. Перформансы 1976-1988 годов. Фото и видео
В этой статье расммотрим совместные перформансы Марины и Улая.
Если в первоначальный период своего творчества Марина Абрамович исследовала границы возможностей собственного тела и психики, то теперь Марина и Улай исследуют не только это, но и возможность максимального слияния мужчины и женщины в одно существо.
Отношения в пространстве (1976)
Один из первых совместных перформансов Марины и Улая был показан на Венецианской биеннале в 1976 году. Два обнаженных тела, набирая скорость, бегут навстречу друг другу, сталкиваются, потом это повторяется вновь. Таким образом художники хотели соединить мужскую и женскую энергии, создав нечто третье, то, что они назвали ThatSelf («Та Сущность»).
Отношения во времени (1977)
Перформанс, исполненный в Болонье в 1977 году, длился 17 часов. Начало перформанса проходило без публики. Художники сплели свои волосы и сидели в галерее спиной друг к другу на протяжении 16 часов в присутствии только галерейных сотрудников. На каждый час приходился трехминутный перерыв, во время которого снималось видео и делались фотографии. И только через 16 часов, когда тела уже были на грани полного измождения, была приглашена публика. Марина и Улай хотели понять, насколько реально высидеть еще час, подпитываясь энергией зрителей и продлив таким образом границы своих возможностей.
Прерывание в пространстве (1977)
В 1977 году в Дюссельдорфе художники продемонстрировали перформанс, где они идут по направлению друг к другу, но ударяются телами о разделяющую помещение стену.
Импондерабилия (1977)
Перформанс, название которого означает «случайные, не поддающиеся учёту и определению факторы», был впервые показан в галерее современного искусства в Болонье. Идея перформанса заключалась в том, что художник становился входом в музей. Когда посетители приходили в музей, они оказывались перед выбором: нужно было протискиваться через тесную дверь, развернувшись лицом к одному из обнаженных художников – пройти прямо было невозможно.
Доказательство баланса (1977)
В данном перформансе, исполненном в Женеве, обнаженные Марина и Улай стоят, в течение получаса поддерживая своими телами двустороннее зеркало. Сначала уходит Марина, потом Улай. Зеркало падает.
Вдох-выдох (1978)
Перформанс был показан в Городском музее Амстердама. Марина и Юлай буквально дышали одним дыханием, перекрыв доступ кислорода через нос, передавая углекислый газ через рот — это продолжалось около 15 минут, пока из-за нехватки кислорода один из них не потерял сознание. В этой работе художники исследуют возможность поддержания жизни друг друга без иных вмешательств.
Ааа-ааа (1978)
Марина и Улай в данном перформансе, впервые показанном в Льеже, кричат друг на друга в течение 15 минут.
Энергия покоя / Остаточная энергия (1980)
Яркий пример полной самоотдачи Марины Абрамович – это работа «Энергия покоя», показанная в Дублине в 1980 году. В этом перформансе Абрамович и Улай, стоя друг напротив друга, смотрят один другому в глаза. Абрамович держит боевой лук, а Улай – тетиву этого лука со стрелой, нацеленной прямо в сердце Абрамович. У обоих к сердцу прикреплены микрофоны, которые на всё помещение транслируют звук всё ускоряющегося сердцебиения. Они свободно отдаются весу своих тел, при этом лук, за который они держатся, – единственный пункт их взаимной стабильности.
Абрамович говорит: «Ритм 0» и «Энергия покоя» – это два самых трудных произведения в моей жизни, поскольку в них я не отвечала за себя. В «Энергии покоя» мы действительно держали нашими телами стрелу, направленную мне в сердце. У нас было два микрофона, присоединенных к нашим сердцам, и мы могли слышать их биение. По мере развития нашего перформанса оно становилось все более интенсивным. Это длилось четыре минуты и десять секунд, и для меня они были вечностью. Это был перформанс, полностью посвященный безграничному доверию».
Точка контакта (1980)
Точка контакта – это минималистичный, статичный перформанс, исполненный Мариной и Улаем в Амстердаме в 1980 году. Художники протягивают друг к другу свои указательные пальцы и перед тем, как они соприкоснутся, ощущают особую ауру и силовое поле. Марина Абрамович: «Это ощущение чистого присутствия – самое совершенное состояние человека. И если ты переживаешь это состояние душой и телом, ты действительно можешь достичь преобразующего качества трансцендентного, возвышаешь свой дух и дух зрителя».
Ночной переход (1981)
«Ночной переход» – это серия из 22-х перформансов, которые осуществлялись между 1981 и 1987 годами в 19 точках на разных континентах. Во время перформансов Улай и Абрамович молча и неподвижно сидели с разных сторон стола лицом друг к другу. В 2010 году эта идея будет использована в перформансе «В присутствии художника», где каждый желающий мог сесть по другую сторону стола от Марины Абрамович, молча и неподвижно смотря ей в глаза.
Пьета (1983)
Пьета (от итальянского pietà — жалость) — иконография сцены оплакивания Христа Девой Марией, где она держит тело мертвого сына на коленях. Марина и Улай в 1983 году в Амстердаме представили свою трактовку религиозной сцены.
Поход по Великой китайской стене (1988)
Однажды Марина и Улай увидели репортаж, в котором астронавты рассказывали, что единственные постройки человека, которые видны с Луны – это пирамиды и Великая китайская стена. Тогда у художников и возникла идея пройтись навстречу друг другу по Великой китайской стене. Чтобы получить разрешение на перформанс от китайских властей, им потребовалось почти восемь лет.
После Марина и Улай пришли к идее, что Великая китайская стена была построена не для защиты от Чингисхана и других врагов, а, скорее, несет в себе метафизический смысл, являясь точной копией Млечного Пути на Земле. Она начинается в Желтом море, где покоится голова Дракона, хвост его находится в пустыне Гоби, а туловище – в горах.
Улай, как стихия огня, как мужское начало, начал свой путь из пустыни. Марина Абрамович, как женское начало – из воды, со стороны моря.
Изначально они предполагали встретиться посередине стены и пожениться. Однако за годы, прошедшие между началом проекта и его завершением, отношения Абрамович и Улая разладились. Улай стал изменять Марине, она в ответ на это стала изменять ему. Вдобавок обнаружилось, что помогавшая художникам переводчица-китаянка беременна от Улая.
В итоге каждый из художников прошел две с половиной тысяч километров, чтобы встретиться посередине стены и расстаться. Улай женился на той самой китаянке, а Марина начала третий этап своего творчества — уже без Улая.
В присутствии художника (2010)
В 2010 году Улай принял участие в перформансе «В присутствии художника» и в съемках одноименного фильма, посвященного этому перформансу. Стоит отметить, что даже после расставания на Великой китайской стене Улай и Марина не раз виделись. Марина знала, что Улай будет на открытии её выставки «В присутствии художника», но то, что он сядет за стол напротив, стало для нее неожиданностью и вызвало у художницы слёзы.
top-antropos.com
выжили только художники :: Впечатления :: РБК.Стиль
Марина Абрамович против Улая: выжили только художники
Перформанс «В присутствии художника»
© marinaabramovic.com
Автор Алиса Курманаева
23 сентября 2016
Вчера суд Амстердама обязал знаменитую художницу Марину Абрамович выплатить ее экс-партнеру Улаю €250 тыс. отчислений за продажи их совместных работ. «РБК Стиль» вспомнил, какое влияние оказали перформансы Абрамович и Улая на искусство.
Судебная тяжба между сербской художницей Мариной Абрамович и ее бывшим возлюбленным Улаем (настоящее имя Франк Уве Лайзипен) началась в ноябре прошлого года. Тогда немецкий художник, с которым Абрамович 12 лет состояла в творческих и романтических отношениях, обвинил ее в том, что она нарушила контракт, заключенный между ними в 1999 году. В период своего партнерства Улай и Марина создали более десятка перформансов. Как писало издание The Art Newspaper Russia, Улай впоследствии продал Абрамович свой материальный архив. Она в свою очередь согласилась заниматься хранением и техническим обслуживанием архива и контролировать производство фото, видео и прочих коммерческих материалов на его основе. По условиям договора 50% прибыли от продажи работ доставались галерее, 30% — Абрамович, а 20% — Улаю. Однако, как утверждает художник, его бывшая партнерша не предоставляла ему точную информацию о продажах, а за прошедшие с того момента 16 лет заплатила ему всего лишь четыре раза. Кроме того, Абрамович просила указывать на их совместных работах лишь ее имя.
Перформанс «Отношения во времени»
© marinaabramovic.com
«Она не просто мой бывший партнер по бизнесу, — говорил Улай. — Все эти работы вошли в историю. Они теперь в школьных учебниках. Но она намеренно искажает информацию и вычеркивает мое имя». В результате окружной суд Амстердама обязал Марину Абрамович выплатить своему экс-партнеру €250 тыс. в качестве отчислений за доходы от продажи их работ, а также €23 тыс. за судебные издержки.
Журнал The New Yorker писал, что творчество Марины Абрамович делится на три периода: до, во время и после Улая. История их отношений началась в ноябре 1975 года, когда некий амстердамский галерист попросил Улая встретить художницу в аэропорту и помочь ей с логистикой для съемок ее перформанса «Губы Томаса». На тот момент уроженка Белграда Абрамович уже успела громко заявить о себе перформансами «Ритм 10», «Ритм 0», «Ритм 2» и «Ритм 4», во время которых исследовала границы физической и психической выносливости и пределы связи между художником и публикой. Например, «Ритм 0» заключался в том, что она разрешила пришедшим на выставку людям манипулировать своим телом и движениями с помощью 72 различных предметов, а во время «Ритма 4» держала голову над мощной струей воздуха из воздуходувки. Эти эксперименты, к которым добавились исследования мужской и женской энергии, продолжились и в совместных работах Абрамович и Улая. Манифест художников звучал следующим образом: «Отсутствие постоянного места жительства, перманентное движение, прямой контакт, самостоятельный выбор, преодоление границ, умение рисковать, движущаяся энергия, никаких репетиций, непредсказуемый конец».
Перформанс «Ритм 10»© marinaabramovic.com
Перформанс «Ритм 0»© marinaabramovic.com
Перформанс «Ритм 2»© marinaabramovic.com
Перформанс «Ритм 5»© marinaabramovic.com
Совместные акции Улая и Абрамович были провокационными из-за подчас рискованных опытов и интенсивного вовлечения публики. В 1976 году творческий дуэт показал на Венецианской биеннале перформанс «Отношения в пространстве»: два обнаженных человека бежали навстречу друг другу и сталкивались, и эти движения постоянно повторялись. Таким образом Марина Абрамович и Улай хотели соединить мужскую и женскую энергии и создать нечто третье, что они называли «Та Сущность». Еще одним ярким перформансом стала «Импондерабилия», в 1977 году показанная в галерее современного искусства в Болонье. Обнаженные художники стояли лицом друг к другу в дверном проходе, и зрителям, желающим пройти на выставку, приходилось протискиваться между ними и неминуемо поворачиваться лицом либо к Улаю, либо к Марине. Одной из самых рискованных арт-акций дуэта стала «Энергия покоя», продемонстрированная в 1980 году в Дублине. Наряду с «Ритмом 0» Абрамович называла этот перформанс самым трудным. По ее словам, он был посвящен полному взаимному доверию. Художники стояли друг напротив друга, Марина держала боевой лук, а Улай — тетиву со стрелой, нацеленной в сердце своей партнерши. К телам обоих были прикреплены микрофоны, транслировавшие звуки ускоряющегося сердцебиения. При потере равновесия стрела могла попасть прямо в художницу. «Это длилось четыре минуты и десять секунд, и для меня они были вечностью», — вспоминала Абрамович.
Перформансы «Импондерабилия» и «Энергия покоя»
© marinaabramovic.com
Некоторые совместные перформансы оказали влияние и на ее дальнейшие работы. Например, серия «Ночной переход», когда Улай и Марина на протяжении нескольких часов неподвижно сидели друг напротив друга, в 2010 году вдохновила Абрамович на ее знаменитую акцию «В присутствии художника» в Музее современного искусства в Нью-Йорке. Тогда Марина сидела за столом около 740 часов, и любой желающий мог сесть напротив и посмотреть ей в глаза. Даже свое расставание творческий дуэт превратил в перформанс, пожалуй, самый известный широкой публике.
В 1988 году художники отправились навстречу друг другу с разных сторон Великой Китайской стены и преодолели по 2,5 тыс. километров, чтобы встретиться посередине, а затем попрощаться и разойтись. «Нам нужна была определенная форма завершения после того огромного расстояния, которое мы прошли вместе. Это очень человечно. Это в известной мере драматично, как окончание фильма. Потому что в конце ты действительно одинок, что бы ты не делал», — объясняла художница в одном из интервью.
Перформанс «Поход по Великой Китайской стене»
© marinaabramovic.com
Сейчас Марина Абрамович является самой известной художницей-перформансистом в мире, и ее имя на слуху даже у тех, кто не особо интересуется искусством. Улая же широкая публика знала именно как ее партнера, несмотря на то, что его персональные выставки проводились в Амстердаме, Берлине, Афинах и Любляне, а в мае этого года он устраивал трехдневный перформанс Cutting Through the Clouds of Myth в Нью-Йорке. Однако совместный период их творчества ярче всего запомнился публике. И когда через много лет после расставания Улай пришел в Музей современного искусства на перформанс «В присутствии художника» и сел напротив Абрамович, а затем бывшие партнеры взяли друг друга за руки, зрители, стоявшие в очереди, зааплодировали. И это, пожалуй, было одним из самых очевидных доказательств того, какое сильное влияние оказывало на людей их искусство.
style.rbc.ru
Удивительная история любви: ochendaje — LiveJournal
— Знаете, сколько нужно художников-перформансистов, чтобы вкрутить лампочку?
— Я не знаю, я был там только шесть часов.Два художника-перформаниста Марина Абрамович и Уве Лайсипен (Улай) встретились и полюбили друг друга в 1976 году в Амстердаме.
«Dragon Heart». Обмотав живого питона вокруг головы,
Марина легла в центр горящей пятиконечной звезды.
Она только переехала в Амстердам, он западногерманский художник перформансист. И оба родились в один день, хотя и в разные годы.
В начале десятилетия плодотворного сотрудничества главными концепциями, которые исследовали художники и супруги, были личность и индивидуальность художника.
«Ритм 0» — Марина Абрамович предложила зрителям сделать что либо
с ее телом, воспользовавшись предметами, разложенными на столике.
Перфоманс был прерван, когда Абрамович, уже полураздетой
(одежду срезали зрители), засунул в рот дуло пистолета один из гостей.
Известны художники тоже стали вместе. В 1976 году о них заговорили, после инсталляции «Отношения в пространстве». Обнаженная Марина и её возлюбленный изображали полностью свободные отношения, терзая друг друга на глазах зрителей.
Фрагмент перформанса «Imponderabilia»
в исполнении Марины Абрамович и Улая. Болонья, 1977 г.
Постепенно влюбленные пришли к мысли, что представляют собой коллективное существо, называемое «другое», и говорить о себе должны как о частях двухголового тела. Такой взгляд на вещи помогал им работать и быть вместе вплоть до 1988 года.
Они одевались и вели себя как близнецы, и не имели друг от друга никаких секретов.
Для перформанса «Смерть себя» художники соединили свои рты специальным агрегатом и вдыхали выдохи друг друга пока не закончился кислород. Через семнадцать минут после начала, оба упали на пол без сознания с легкими, наполненными углекислым газом.
Перформанс «Смерть себя»
Этот проект исследовал способность индивидуума поглощать жизнь другой личности, обменивая и уничтожая её.
«Дом с видом на океан». Художница две недели жила в некоем подобии квартиры (три открытые платформы), подвешенной на стене галереи. Во время перфоманса героиня не разговаривала и ничего не ела, все время суток отдав на всеобщее обозрение. Спуститься вниз она не могла: лестница была изготовлена в виде ножей, острых и уже окровавленных.
В середине 80-х у пары начались проблемы в отношениях, которые мешали им жить и работать. Чтобы красиво завершить свою совместную историю, в 1988-м году Марина и Улай решили предпринять духовное путешествие, которое бы окончило их связь.
Они отправились в путь с противоположных концов Великой Китайской стены и встретились посередине. По словам Абрамович: «Этот поход превратился в законченную личную драму. Улай стартовал из пустыни Гоби, я — от Желтого моря. После того, как каждый из нас прошел 2500 километров, мы встретились и простились навсегда».
Конец.
Хотя нет, было бы глупо оставить эту историю так. В 2010-м году в Марина устроила перформанс — «В присутствии художника». Идея выступления заключалась в том, что художница обменивалась взглядом с любым желающим посетителем выставки, в присутствии фотографа.Перформанс длился 716 часов и 30 минут, и Марина посмотрела в глаза 1500 зрителям. Впрочем, вероятно, был лишь один взгляд из всех полутора тысяч, который она на самом деле запомнила. Просто посмотрите это видео:Многие не любят перформанс, потому что видели много плохих перформансов. Сказать по правде, человеку вообще-то выпадает мало хороших перформансов в жизни…
Марина Абрамович.
Источники (1), (2), (3)
Блог Оченьдаже
Поделиться постом с друзьями в контакте можно вот тут, а в фейсбуке вот там, спасибо!ochendaje.livejournal.com
Улай (художник) — Википедия Переиздание // WIKI 2
Улай (наст. Франк Уве Лайсипен, род. 30 ноября 1943(1943-11-30)[1][2][…], Золинген, Свободное государство Пруссия) — немецкий художник-концептуалист, перформансист.
Детство и начало творческого пути
Большая часть детства Уве совпала с послевоенным временем. Поскольку мать не могла содержать семью, мальчику пришлось работать наравне с взрослыми, чтобы восстановить страну после разрухи.
Еще в школьные годы Улай заинтересовался мировой культурой и историей искусства, в особенности — театральным делом. После школы Уве принял решение уехать из родного города и отправиться в Европу. Некоторое время он странствовал по городам и странам, изучал жизнь и искал самого себя, пока не поселился в Амстердаме.
Помимо перформанса, Улай занимался также фотоискусством, используя фотографии как концептуальные жесты.
С 1968 по 1971 гг. Улай работал консультантом в компании «Polaroid». В это время он начал активно заниматься фотографией, изучая теоретическую часть и проводя собственные эксперименты по созданию новых визуальных образов.
Примером служит его ранняя работа S’He (1973—1974). На снимках запечатлен сам Улай сразу в двух образах: правая сторона тела изображает мужчину, левая — женщину. Граница между полами четко разделена, и если посмотреть на человека в профиль, то можно увидеть только одну его часть: мужскую или женскую. Фотографии также подписаны составным именем PA-ULA-Y.[4]
В 1976 году в художественном музее De Appel в Амстердаме Улай организовал два перформанса-фотосессии под названием «FOTOTOT (Photo Death)». Здесь он впервые начал работать над развенчиванием мифа об объективности фотографии. Улай демонстрирует, что фотосъемка это тоже процесс, определенный алгоритм действий, который состоит из набора операций, носящих технический характер и необходимых для непосредственно создания изображения, но объекты, зафиксированные в результате на снимке, иллюзорны и как любая иллюзия они не соответствуют действительности.
Сотрудничество с Мариной Абрамович
Наибольшую популярность получил в годы творческого сотрудничества с сербской художницей Мариной Абрамович, с которой Улай познакомился в 1976 году в Амстердаме. В их совместном творчестве особенно была важна идея «коллективного существа», которое они сами называли как «Другое».
Они проводили серию перформансов, среди которых наиболее известными были:
— «Отношения в пространстве (1976, показан на Венецианской биеннале) — в ходе перформанса обнаженные Марина и Улай бегут навстречу друг другу и с силой сталкиваются, перформанс демонстрировал идею слияния двух начал — мужского и женского, и идею свободных отношений.
— «Отношения во времени»(1977), Марина и Улай сплели свои волосы и просидели спиной друг к другу в подобном положении 17 часов, причем публика была допущена в зал только в последний час. Идея заключалась в акцентировании внимания на том, что, подпитываясь энергией публики, человек повышает уровень своих возможностей
— «Энергия покоя / Остаточная энергия» (1980), перформанс длится 4 минуты, в ходе которых Абрамович держит лук, в то время как Улай держит стрелу, нацеленную на её сердце, и натянутую тетиву. Сердцебиение партнеров отслеживалось, и каждый из них слышал сердечный ритм другого. Идея перформанса заключалась в показе безграничного доверия
В 1980-м Улай и Марина решили пожениться, встретившись на середине Великой Китайской стены. По сценарию Улай должен был начать свой путь из пустыни, а Марина — со стороны моря, что означало слияние стихий, мужского и женского начала. Но за те восемь лет, что они ждали разрешения от китайских властей, смысл перформанса «Влюбленные» изменился: следовали многочисленные измены, Улай женился на переводчице-китаянке, которая забеременела от него во время поездки[5] — отношения в паре становились все более напряженными, и путешествие по Великой китайской стене стало не свадьбой, а расставанием: отправившись в путь с противоположных концов, они встретились посередине, чтобы попрощаться друг с другом. «Этот поход превратился в законченную личную драму. Улай стартовал из пустыни Гоби, я — от Жёлтого моря. После того как каждый из нас прошёл 2500 километров, мы встретились и простились навсегда»[6].
Впрочем, художники встретились в 2010 году на перформансе Марины «В присутствии художника» в МоМа.
Летом 2017-го, спустя 30 лет после расставания, пара достигла примирения. Воссоединение произошло на сцене Музея современного искусства «Луизиана», где прошла крупнейшая выставка Марины Абрамович в Европе.
В интервью Улай сказал: «Все грязное и уродливое между нами осталось позади. На самом деле это красивая история». «Прекрасная работа, которую мы когда-то проделали вместе, — вот что теперь имеет значение», — добавила Марина[5].
Последующее творчество
В начале 90-х Лейсипен вновь сфокусировал свое внимание на фотографии. Он погрузился в европейскую историю, анализировал символику национализма и империализма и собрал снимки в новую серию Berlin Afterimages (1994—1995).
В настоящее время он также занимается проектами, которые посвящены воде, в частности тому, какую важную роль она играет в жизни человека и как неравнозначно к ней относятся в африканских, арабских странах и в Нидерландах, где сейчас живет художник.
В интервью Brooklyn Rail в мае 2011 Улай сказал: «Недавно я решил, что теперь, когда будут спрашивать мое имя, я буду говорить — Вода (…) просто подумайте: наш мозг на 90 % состоит из воды, тело — на 68 %. Это даже не водный человек, а просто Вода: людей это смущает, они спрашивают: „что, извините?“, а я снова говорю — „Вода“. Это сразу же позволяет начать разговор на эту тему. Новое имя передает мою глубокую озабоченность по поводу этого вопроса».
Примечания
Эта страница в последний раз была отредактирована 24 ноября 2019 в 13:07.wiki2.org
«Уродина, выброшенная, как ненужный хлам — такой Марины больше нет»
Сегодня у нас – перевод интервью с Мариной Абрамович. Очень важный, нужный и интересный разговор.
Марина Абрамович (род. 1946) — сербский мастер перформанса. Ее работа исследует отношения между художником и аудиторией, пределами тела и возможностями ума. Активно занимающуюся творчеством больше пяти десятилетий, Абрамович прозвали «бабушкой искусства перформанса». Она открыла новое понятие идентичности, делая наблюдателей участниками и сосредотачиваясь на «противостоянии боли, крови и физических пределах тела».
«Впервые я обняла маму, когда у нее была глубокая деменция, и она позволила это сделать, потому что уже не узнавала меня». Марина Абрамович в разговоре о любви.
Перевод с польского Антона Маликова.
Паулина Райтер: — Запись перформанса «Энергия покоя / Остаточная энергия» 1980 года: вы стоите напротив Улая — вашего партнера в искусстве, вашего любовника — держите лук, тетива натянута, Улай зажимает пальцами наконечник стрелы, направленной в ваше сердце.
Марина Абрамович: — Вы проехали такое огромное расстояние, из самой Польши, чтобы поговорить со мной о любви?
— Да.
— Тогда нам следует начать с другого рассказа, о том, что было раньше. Мне потребовалось много лет, чтобы понять, что такое любовь, и чтобы понять, как важна безусловная любовь.
Я выросла в Югославии, находившейся под властью маршала Тито, во времена коммунистической диктатуры. Родители — партизаны, герои войны. У меня было непростое детство. Их союз — ужасный, напоминал войну — они никогда не целовались, не обнимались, даже не разговаривали друг с другом.
Я очень любила отца и восхищалась им — он обладал шармом революционера. Не могла понять, почему мать так плохо к нему относится. Только значительно позже осознала, что он ей изменял. Она ревновала.
Марина Абрамович и ее отец. Белград, 1950 год. Фото из семейного архиваА потом отец меня обманул. Мне было шесть лет. Он учил меня плавать, но дело шло из рук вон плохо, я боялась глубины. Однажды он посадил меня в маленькую лодку, мы заплыли далеко. Вдруг он схватил меня, как щенка, и бросил в Адриатику. Помню, как я испугалась — я наглоталась воды и была уверена, что утону. А отец стал отплывать. Я видела только его отдалявшуюся спину. Кричала, но он не оборачивался. Я подумала, что ему все равно, выживу я или умру. Я почувствовала злость и решила, что не сдамся. Подстегиваемая яростью, я поплыла за ним. Он остановил лодку и ждал, не глядя в мою сторону. Услышав, что я подплываю, протянул руку и втащил меня на борт. Мы не сказали друг другу ни слова. Помню чувство одиночества и отчаяния. Я поняла, что если уж собственный отец меня не любит, значит меня нельзя любить, и я никогда не буду любима.
— Родители научили вас, как преодолеть страх, но не учили как любить и быть любимой.
— Мама никогда меня не обнимала. Много позже, когда мне было уже лет 40, я спросила ее: «Почему ты никогда меня не целовала?». «Чтобы не сломать тебя», —- ответила она.
Мама Марины Абрамович. Фото из семейного архиваКогда она умерла, я нашла ее письма и дневники. Я узнала, какой несчастной и одинокой женщиной она была. Если бы раньше мне попалась на глаза хотя бы страница из этих дневников, мои отношения с ней сложились бы иначе. Но оказалось слишком поздно, ее уже не было.
Думаю, она хотела, чтобы я выросла сильной женщиной, которую невозможно ранить. Которая не будет так страдать из-за любви, как она.
— В жизни — наоборот. Если в детстве мы узнали любовь, мы вырастаем сильными. Вы говорите о том, что родители нанесли вам рану, не заживающую всю жизнь.
— Да. Я постоянно задумывалась над тем, что сделала не так. Почему меня не любят? Считала, что не заслуживаю любви.
Люди молчат о подобных вещах, потому что о них не принято говорить, но я уже в таком возрасте, что позволяю себе свободу — когда мои родители умерли, я почувствовала облегчение.
Может быть, они даже по-своему любили меня, но я кое-что вам скажу: впервые я обняла маму, когда у нее была глубокая деменция, и она позволила это сделать, потому что уже не узнавала меня.
Если бы не бабушка, которая воспитывала меня в течении нескольких лет, я бы вообще не знала, что такое любовь.
— Вернемся к фотографии с Улаем. О перформансе «Энергия покоя / Остаточная энергия» вы говорили, что это работа о доверии двух людей. Почему стрела направлена в ваше сердце?
— Я не задумывалась над этим. Всегда так складывалось, что я брала на себя труднейшие ситуации, меня манила опасность. В этом перформансе мы закрепили на грудной клетке маленькие микрофоны. Меня будоражила мысль, что я услышу звук своего сердца в тот момент, когда смерть так близко. Это могло случиться в любую секунду.
Марина Абрамович и Улай. Перформанс «Энергия покоя / Остаточная энергия»Тот же вопрос, который вы задали, прозвучал в интервью, которое Улай дал на телевидении. К тому моменту прошло уже несколько лет, как мы расстались, на протяжении семи лет мы совсем не общались. Я согласилась на интервью при условии, что мне не придется встречаться с Улаем, каждый из нас ответит на вопросы отдельно.
На вопрос: «Почему стрела направлена в сердце Марины?», Улай ответил: «Это было и мое сердце».
— Он имел в виду, что вы были одним целым?
— Да. В самом начале наших отношений Улай нашел в музее медицины фотографию скелета сиамских близнецов, сросшихся ребрами. Этот образ стал символом нашего физического и духовного единства. Наша первая встреча была необычной. Я поехала в Амстердам по приглашению телевидения. Когда приехала, меня представили художнику Улаю. После съемок мы всей группой пошли на прием. Я встала и сказала, что всех угощаю, потому что у меня сегодня день рождения. А Улай: «Нет, сегодня у меня день рождения». Он вытащил из кармана маленький календарик и показал, что в нем недостает листка с 30 ноября. Сказал, что всегда вырывает из нового календаря день своего рождения. Я не могла в это поверить, потому что у меня был такой же календарь, тоже с вырванным 30 ноября, потому что день рождения вызывал у меня мрачные мысли.
Таких совпадений в наших отношениях было множество. Я во сне задавала вопрос, а Улай просыпался и отвечал на него. Или я порезала палец, а Улай в тот же самый момент поранил тот же палец другой руки. Между нами установилась какая-то синхронизация. На время, а потом все закончилось.
— Вы были вместе 12 лет.
— Когда мы познакомились и полюбили друг друга, решили работать вместе. Первый совместный перформанс — «Отношения во времени», мы показали его на Венецианской биеннале в 1976 году. Мы стояли обнаженными на расстоянии 20 метров друг от друга. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее мы бежали друг другу навстречу. В первый раз, минуя друг друга, едва соприкоснулись, каждый последующий раз задевали друг друга все сильнее, а в конце начали сталкиваться. Несколько раз удар оказывался настолько сильным, что я падала. Мы хотели показать, что из столкновения двух энергий — женской и мужской — возникает нечто, что мы назвали «that self», «то «я»». Это была третья энергия, абсолютная, лишенная эго, соединение мужского и женского начал. Высшая форма искусства.
Марина Абрамович и Улай. Перформанс «Отношения во времени». XXXVIII Венецианская биеннале. Июль, 1976 год
— У этой энергии есть что-то общее с любовью?
— Боже мой, ну, конечно. С идеей единения, целостности, связи. Некоторое время мы с Улаем были идеальной парой, которую связывали любовь и искусство. Мы жили бескомпромиссно, за пределами общественных норм. Купили старый полицейский фургон, «ситроен», такую консервную банку без системы обогрева, и поселились в нем. Переезжали с места на место, туда, где хотели увидеть наши работы. Мы взяли собаку из приюта. Я не хотела детей, еще до Улая делала аборты, потому что не видела возможности быть одновременно матерью и абсолютно свободным художником. Искусство было для меня важнее всего.
— Вы с Улаем написали манифест вашей бродячей жизни — «Art Vital» («Живое искусство»). А в нем следующие обещания: не заводить постоянного места жительства, энергия в движении, никакого повторения, самостоятельный выбор, подвергать себя опасности, нарушать границы, рисковать, подчиняться основным рефлексам, полагаться на случай.
— Мы так жили пять лет. Все наше имущество умещалось в этом автомобиле. Часто мы парковались где-нибудь в деревне и шли к пастухам, чтобы они дали нам какую-нибудь работу в обмен на молоко, колбасу, сыр, хлеб. В свободное время я вязала нам свитера на холодные дни. Нам не надо было оплачивать ни телефонные, ни квартирные счета.
— Вы чувствовали себя счастливой?
— Да, очень. Это была идеальная жизнь. Мы любили друг друга, все время занимались сексом, у нас была собака, которую мы любили, мы жили идеями, ездили по музеям и воплощали свои замыслы. Мы были очень бедными, но чувствовали себя очень богатыми.
Сегодня я встречаю много богатых людей, познакомилась даже с несколькими миллионерами и видела, как они переживают из-за совершенно несущественных вещей, как их губит привязанность к деньгам. Ничего не иметь — важное начало чего-то значимого. В то время было популярно изречение из суфийской философии: «Less is more» — меньше, значит больше. И мы тоже постоянно говорили себе, что все больше хотим иметь все меньше.
— Рассматривая ваши совместные работы тех лет, зная, что вы расстались, можно увидеть в них предвестие того, что любовь закончится, что будет боль. Два сталкивающихся тела. Улай зашивающий себе рот, чтобы вы говорили за него («Разговор о сходстве», 1976). Вы давали друг другу пощечины («Светло/Темно», 1977). Перформанс «Вдох/Выдох» (1977), где вы дышали воздухом, который выдыхали друг в друга, едва не задыхаясь. Стрела, направленная в ваше сердце.
— Может быть. Мы расстались на Великой китайской стене. Изначально этот перформанс должен был называться «Любовники». Мы должны были двигаться навстречу друг другу с двух концов стены, встретиться посередине и пожениться. Однако по дороге Улай изменил мне с китайской переводчицей, сопровождавшей его, и сделал ей ребенка. Женился на ней.
Марина Абрамович. «Любовники». 1988 г.Потом мы много лет не виделись. Я выкупила у него права на наши совместные работы. Два года назад Улай решил оспорить тот договор, дело дошло до суда. Я была уверена, что выиграю его, но я проиграла, пришлось заплатить огромную сумму.
Эта история меня разрушила психически. Чтобы очиститься, я поехала медитировать в центр на юге Индии. Хотела избавиться от причинявшего мне боль гнева, от злости на Улая, которая была как нарост у меня внутри. И что? В этом месте на краю света, 36 часов пути от Нью-Йорка, кого я встречаю? Улая и его очередную жену. Ему пришла в голову та же самая мысль.
Мой первый порыв — уехать. А потом я села и подумала: если Бог нас обоих отправил сюда, значит для этого есть причина.
После месяца медитаций, проведенного бок о бок, я ему все простила. А он мне. Злость, напряжение, гнев ушли. Люди часто говорят, что прощение — важно. Легко сказать, трудно сделать. Но люди правы. Прощение — лучшее лекарство.
Сейчас мы с Улаем дружим. Будем писать книгу о том, что пережили вместе. Я беспокоюсь за него, потому что он очень болен, похудел, кожа и кости. Я люблю его. И жизнь именно такова. Странное чувство любовь, она способна уйти и способна вернуться.
Марина Абрамович и Улай— Значит на Китайской стене был не конец любви, а только пауза.
— Но я не хочу, чтобы вы меня не так поняли — сегодня я сильно влюблена в совершенно другого человека. Одна вещь, которую я поняла с возрастом, а мне в этом году исполняется 72 — насколько важна безусловная любовь. Любовь к совершенно чужому человеку. Любовь к природе, животным, скалам, деревьям.
С каждым днем я все ближе к смерти. В эту секунду ты живешь, а в следующую уже мертва. То краткое время, которое мы находимся здесь, должно быть наполнено любовью к жизни и радостью. Не надо бояться жить. Какая страшная трата времени — жить жизнью, наполненной ненавистью.
— Как вы учились безусловной любви?
— Через страшные страдания. После Улая мне потребовалось много времени, чтобы снова поверить мужчине. Но в конце концов я влюбилась, поверила и вышла замуж. И этот человек, Паоло, по-настоящему разбил мне сердце.
Когда Улай меня бросил, было страшно, но этого я немного ожидала. Еще и поэтому я не хотела иметь от него детей, потому что каждую свою женщину он бросал с ребенком. С самого начала я принимала в расчет то, что наши отношения могут закончиться. Зато Паоло, мой муж, заставил меня поверить в то, что наша любовь — на всю жизнь. Что я в безопасности. Когда любишь абсолютно, то и боль от измены абсолютная. Он все уничтожил, предал меня. Я страдала невыносимо.
Я умею переступить через физическую боль — в перформансах, когда мне казалось, что не выдержу, что вот-вот потеряю сознание, она проходила.
Эмоциональная боль оказалась значительно хуже. Мое сердце было разбито, и я не могла собрать его сама. Я все время плакала — в супермаркетах, в такси, начинала рыдать посреди улицы. Изводила друзей рассказами о своей любви и страданиях, все были сыты ими по горло. Я сама уже не могла себя слушать. Не могла спать, есть. Я была больна.
— Знакомая врач рекомендовала вам двух шаманов в Бразилии — Денисе и Руду. Она верила, что те исцелят ваше разбитое сердце.
— Я поехала к ним. Сначала мною занялась Денисе. Мы вместе сели на землю. На Денисе было платье в цветочек, она улыбалась неземной улыбкой и казалась самой счастливой женщиной на свете. Она мне улыбнулась и спросила: «Что происходит?». Я разрыдалась и стала рассказывать, что сильно люблю Паоло, что он меня бросил, что я старая и уже никто никогда меня не полюбит, я навсегда останусь одна. Чем больше я жаловалась, тем больше Денисе смеялась над моими словами. После того, как я проревела час, она сказала: «Ну хватит». Сняла платье и стала передо мной совершенно голая. У нее были крепкие ноги, широкие бедра, огромные груди, свисавшие до пояса. «Посмотри на меня! — произнесла она. — Я — богиня! Я — самая красивая женщина, какую ты когда-либо видела».
Она взяла свою обвисшую грудь, поднесла к губам и поцеловала. Потом другую. Она целовала свои руки, колени, ступни. Я смотрела на нее — действительно, в тот момент она была богиней. Ее убежденность в собственной красоте, то, насколько она была уверена и довольна, вывело меня из состояния жалости к себе. Это было лучше, чем 20 лет психоанализа. Я поняла, что чувство отвергнутости, ощущение себя нелюбимой, убежденность в том, что я уродина, что у меня огромный нос, огромная задница, жирные руки — полная чушь. Сила идет из души. Передо мной стояла самая красивая женщина, какую я видела в жизни.
Марина Абрамович— Денисе еще и прорицательница.
— Однажды она бросила камушки и ракушки, взглянула на них и сказала: «Ты здесь издалека, из другой галактики, ты явилась с определенной целью». «Какова моя цель?» — спросила я заинтригованно. «Твоя цель — научить людей преодолевать боль», — сказала она. Я опешила. Денисе ничего обо мне не знала, но то, что она говорила, звучало так знакомо. Ведь именно это я делала во всех своих перформансах — создавала ситуации, сложные физически и эмоционально, и проходила через них у зрителей на глазах.
Поэтому я так сильно хотела написать «Преодолеть стену». Эта книга не для историков искусства, а для каждого. Эта книга должна вдохновлять. Конечно, моя жизнь была трудной, но я старалась выжать из нее как можно больше, найти выход, превратить страдание в искусство. Если я могла, то и вы справитесь с болью. В посвящении я написала: друзьям и врагам. Потому что на протяжении жизни многие друзья стали моими врагами, а многие враги — друзьями. Но я забыла о самом важном — я должна была посвятить ее и чужим. Потому что чужие появляются в нашей жизни и меняют ее. Таким чужим человеком, изменившим мою жизнь, был Руда.
Денисе приободрила меня, но я по-прежнему страдала физически. У меня болело левое плечо и рука, как сломанное крыло. Болели ноги. Руда сказал мне, что у такой физической боли, которая появляется как будто беспричинно, истоки — в эмоциях. «Мы должны пройти обратный путь, — сказал он. — Я избавлю тебя от боли физической, потом от эмоциональной, а после наполним тебя любовью к себе». «Но как?» — спрашивала я. Руда сделал мне массаж. Он продолжался несколько дней, и я выла от боли. Все время плакала. Вспоминала ситуации из детства, я и не подозревала, что моя память их сохранила. Под конец Руда меня обнял. Я — совершенно голая, среди джунглей, с чужим мужчиной, но в этом не было ни намека на эротику. Руда обнял меня, как обнимают маленького ребенка. У меня не осталось сил, я чувствовала себя опустошенной. Он сказал: «Теперь твои клетки свободны. Я люблю тебя. Я даю тебе безусловную любовь, но и ты должна себе ее дать».
— Что значит любить себя?
— Посмотри на меня. Никогда в жизни я не чувствовала себя лучше. Я счастливей, чем была когда-либо за всю свою жизнь. Я ни за что не хотела бы вернуться в то время, когда мне было 20-30 лет. И даже 50. Сейчас у меня есть знания, осознанность, которых раньше не было. Я просыпаюсь утром и чувствую, что мне хорошо в моем теле. Мне 72 года. Я с мужчиной, которому 51 год. Он влюблен в меня без памяти, он каждый день говорит мне, как ему чертовски повезло, что он познакомился со мной. И я его люблю.
Иногда про себя я думаю: нет, это невозможно. Как можно быть настолько счастливой? Мне больше не снятся кошмары, я сплю как ребенок. Хорошо ем. Все симптомы разбитого сердца прошли. Я не страдаю из-за того, что старею. Я поняла, что мое счастье зависит только от меня. В итоге мы все равно всегда остаемся одни, так что счастье не должен обеспечивать другой человек.
— В 2010 году в МоМА в течении трех месяцев вы показываете перформанс, который сразу вошел в историю искусства — «The Artist Is Present». Вы сидите на стуле, каждый день по восемь–девять часов, неподвижно. Люди, которые пришли на выставку, могут сидеть напротив вас довольно долгое время. Вы просто смотрите друг другу в глаза. По окончании вы говорили, что они давали вам безусловную любовь, а вы — им.
— Когда я придумала этот перформанс, куратор МоМА сказал, что я, наверное, сошла с ума, никто не захочет сесть, это Америка, ни у кого нет времени. Нью-Йорк постоянно спешит, все куда-то бегут. «Этот стул останется пустым», — предупредил он. «Мне все равно, — сказала я. — Значит будет пустым. Я все равно буду там сидеть».
Я знала, что могла бы сделать ретроспективную выставку, устроить торжественный прием и выкинуть все из головы. На самом деле, мне не обязательно было мучиться три месяца, сидя там. Но я поняла, что это уникальный шанс показать преображающую силу живого искусства.
Оказалось, что куратор ошибался. Стул напротив меня не только не пустовал, наоборот, люди стояли в гигантских очередях.
— Но вы правда считаете, что они пришли за безусловной любовью?
— Они пришли, потому что одиноки. Потому что страдают. Потому что технология отобрала у нас контакт с людьми. Чтобы сесть на стул напротив меня, сперва приходилось ждать, потому что очередь была действительно длинная. А потом люди садились. Может просто из любопытства? Когда кто-то садился напротив меня, он понимал, что за ним наблюдают сотни людей, я, его снимают на видео, фотографируют. Ему некуда было бежать — только вглубь, в себя.
— Поэтому многие плакали?
— Потому, что когда присмотришься к себе, видишь компромиссы, на которые пошла. Вещи, которые делала, несмотря на то, что не хотела. Может, твоя жизнь, пока мы сидим напротив друг друга, рассыпается на части? Кто знает? Однажды напротив меня села молодая девушка с маленьким ребенком на руках. Я никогда ни в чьих глазах не видела столько боли. В какой-то момент она сняла шапку с головы ребенка, там был шрам. Когда фотографии Марко Анелли («Портреты в присутствии Марины Абрамович») опубликовали в альбоме, эта женщина мне написала. Она писала, что ее дочь родилась с раком мозга. В то утро она ходила с ней к врачу, он сказал, что надежды уже нет. По дороге домой она зашла в МоМА. Девочка умерла несколько недель спустя. Я ей ответила. Где-то через полгода она мне написала, что беременна. Ее ребенок родился здоровым, она прислала его фотографии. Жизнь продолжается.
Женщина с ребенком. Фотография Марко Анелли из серии «Портреты в присутствии Марины Абрамович»Многие люди возвращались по несколько раз, чтобы сидеть со мной. Образовалось своего рода сообщество. Некоторые продолжают встречаться, переписываются. Этот опыт оказался настолько мощным, что когда в последний день я встала со стула, то уже знала, что хочу делиться своим методом. Хочу открыть институт Марины Абрамович.
— Метод Абрамович основан на випассане (випассана или випашьяна — вид медитации в буддизме, созерцание четырех благородных истин и идеи невечности) (что означает видеть вещи такими, какие они есть) — медитативной практике, во время которой постятся, концентрируются на дыхании, мыслях, чувствах. Вы велите людям разделять рисовые зерна, ходить с завязанными глазами по лесу, выдержать неделю в полном молчании.
— Метод Абрамович — это разнообразные инструменты, которые позволяют познать себя. Когда меня пригласили летом 2014 года сделать выставку в Галерее Серпентайн в Лондоне, я решила, что не стану показывать ни работы, ни реконструкции старых работ. Пустое пространство. Работу должны были создать зрители. Это уже рассказ не обо мне.
В перформанс «As One» в Греции я пригласила людей через твиттер. Пришли тысячи. Я хотела им рассказать о любви к совершенно чужому человеку. Что она возможна. Я попросила их положить руки на плечи чужих людей рядом, и так они стояли в тишине семь минут. Люди стояли, плакали и чувствовали любовь. Мы умеем создавать ситуации, в которых демонстрируем гнев, но не способны создавать ситуации встречи в любви. Журналисты меня часто спрашивают, что должны сделать мировые лидеры с фатальной ситуацией в мире. Я говорю: они должны прочитать биографию Ганди. Изменить сознание — значит начать изменять мир.
— Может, вам нужно проводить мастер-классы для мировых лидеров по методу Абрамович?
— Может быть. Сейчас я провожу мастер-классы для бизнесменов, которые поддерживают институт. Я вижу, в каком они сильном стрессе, у них заболевания сердца. Они сами чувствуют, что должны замедлиться. Моя мечта — построить в больших городах то, что я называю «комната тишины», место в центре города, где можно будет укрыться, заскочить ненадолго, чтобы передохнуть, побыть с собой.
Марина Абрамович
— В книге вы пишете, что Марин на самом деле три. Одна — воин. Вторая — личность духовная…
— …и третья — вульгарная Марина, которая валяет дурака. Я обожаю такую Марину, потому что она удерживает меня на земле. Боже, я рассказываю ужасные анекдоты, неполиткорректные, антифеминистские, абсолютно непристойные. Я это обожаю. Сейчас вам расскажу. Вам известно, что черногорцы страшно ленивы? Их любимое животное — змея, потому что она умеет ходить лежа. Ну так вот, одна женщина кричит на улице (…тут Марина Абрамович рассказывает анекдот, который, поверьте мне, невозможно воспроизвести даже в умеренно феминистском журнале).
Вы, вероятно, считаете, что это ужасно, но я думаю, что незачем подавлять эту Марину, я должна позволить себе быть собой.
— Но в книге вы пишете о другой третьей Марине. О Марине, которая чувствует себя старой, уродиной, чувствует себя выброшенной, как ненужный хлам. Это Марина, которой вы были после того, как распался ваш брак.
— Этой Марины больше нет. Осталась Марина-клоун. Я считаю, что чрезвычайно важно уметь смеяться над собой. Не относится к себе так серьезно, будто мы — центр вселенной. Мы — летящая в космосе пыль. Иногда, чтобы установить дистанцию, я хожу в планетарий в Музее естествознания. У них есть программы о темной материи, астероидах, черных дырах. Ты сидишь в удобном кресле, и в какой-то момент лазер показывает маленькую точечку на обочине Млечного Пути. Это Земля. Какая-то космическая пындровка.
И я вспоминаю о том, как важно смирение. Все наши немыслимо серьезные дела в такой перспективе становятся ничтожными. Мы ничего не знаем. Я советую с подозрением относиться к людям, которые считают, что знают ответы на все вопросы.
— Что важно для вас сейчас?
— Мое наследие. Материальные блага не имеют значения, но хорошая идея может жить долго. Для меня важен мой институт.
Я забочусь о себе, о своем здоровье, мне необходимо время, чтобы успеть сделать как можно больше. Я вступаю в последний этап жизни. Смерть может появиться в любой момент, я должна быть к ней готова. Я всегда повторяю, что хочу умереть осознанно, без гнева и… Ну, нет! Забыла, что третье. Боже мой, как же я хотела умереть-то? Черт, это ведь мой манифест. Ага, вспомнила: я хочу умереть осознанно, без гнева и без страха.
Источник
lifedeeper.ru
Улай (художник) — Википедия
Улай (наст. Франк Уве Лайсипен, род. 30 ноября 1943(1943-11-30)[1][2][3], Золинген, Свободное государство Пруссия) — немецкий художник-концептуалист, перформансист.
Детство и начало творческого пути
Большая часть детства Уве совпала с послевоенным временем. Поскольку мать не могла содержать семью, мальчику пришлось работать наравне с взрослыми, чтобы восстановить страну после разрухи.
Еще в школьные годы Улай заинтересовался мировой культурой и историей искусства, в особенности — театральным делом. После школы Уве принял решение уехать из родного города и отправиться в Европу. Некоторое время он странствовал по городам и странам, изучал жизнь и искал самого себя, пока не поселился в Амстердаме.
Помимо перформанса, Улай занимался также фотоискусством, используя фотографии как концептуальные жесты.
С 1968 по 1971 гг. Улай работал консультантом в компании «Polaroid». В это время он начал активно заниматься фотографией, изучая теоретическую часть и проводя собственные эксперименты по созданию новых визуальных образов.
Примером служит его ранняя работа S’He (1973—1974). На снимках запечатлен сам Улай сразу в двух образах: правая сторона тела изображает мужчину, левая — женщину. Граница между полами четко разделена, и если посмотреть на человека в профиль, то можно увидеть только одну его часть: мужскую или женскую. Фотографии также подписаны составным именем PA-ULA-Y.[4]
В 1976 году в художественном музее De Appel в Амстердаме Улай организовал два перформанса-фотосессии под названием «FOTOTOT (Photo Death)». Здесь он впервые начал работать над развенчиванием мифа об объективности фотографии. Улай демонстрирует, что фотосъемка это тоже процесс, определенный алгоритм действий, который состоит из набора операций, носящих технический характер и необходимых для непосредственно создания изображения, но объекты, зафиксированные в результате на снимке, иллюзорны и как любая иллюзия они не соответствуют действительности.
Сотрудничество с Мариной Абрамович
Наибольшую популярность получил в годы творческого сотрудничества с сербской художницей Мариной Абрамович, с которой Улай познакомился в 1976 году в Амстердаме. В их совместном творчестве особенно была важна идея «коллективного существа», которое они сами называли как «Другое».
Они проводили серию перформансов, среди которых наиболее известными были:
— «Отношения в пространстве (1976, показан на Венецианской биеннале) — в ходе перформанса обнаженные Марина и Улай бегут навстречу друг другу и с силой сталкиваются, перформанс демонстрировал идею слияния двух начал — мужского и женского, и идею свободных отношений.
— «Отношения во времени»(1977), Марина и Улай сплели свои волосы и просидели спиной друг к другу в подобном положении 17 часов, причем публика была допущена в зал только в последний час. Идея заключалась в акцентировании внимания на том, что, подпитываясь энергией публики, человек повышает уровень своих возможностей
— «Энергия покоя / Остаточная энергия» (1980), перформанс длится 4 минуты, в ходе которых Абрамович держит лук, в то время как Улай держит стрелу, нацеленную на её сердце, и натянутую тетиву. Сердцебиение партнеров отслеживалось, и каждый из них слышал сердечный ритм другого. Идея перформанса заключалась в показе безграничного доверия
В 1980-м Улай и Марина решили пожениться, встретившись на середине Великой Китайской стены. По сценарию Улай должен был начать свой путь из пустыни, а Марина — со стороны моря, что означало слияние стихий, мужского и женского начала. Но за те восемь лет, что они ждали разрешения от китайских властей, смысл перформанса «Влюбленные» изменился: следовали многочисленные измены, Улай женился на переводчице-китаянке, которая забеременела от него во время поездки[5] — отношения в паре становились все более напряженными, и путешествие по Великой китайской стене стало не свадьбой, а расставанием: отправившись в путь с противоположных концов, они встретились посередине, чтобы попрощаться друг с другом. «Этот поход превратился в законченную личную драму. Улай стартовал из пустыни Гоби, я — от Жёлтого моря. После того как каждый из нас прошёл 2500 километров, мы встретились и простились навсегда»[6].
Впрочем, художники встретились в 2010 году на перформансе Марины «В присутствии художника» в МоМа.
Летом 2017-го, спустя 30 лет после расставания, пара достигла примирения. Воссоединение произошло на сцене Музея современного искусства «Луизиана», где прошла крупнейшая выставка Марины Абрамович в Европе.
В интервью Улай сказал: «Все грязное и уродливое между нами осталось позади. На самом деле это красивая история». «Прекрасная работа, которую мы когда-то проделали вместе, — вот что теперь имеет значение», — добавила Марина[5].
Последующее творчество
В начале 90-х Лейсипен вновь сфокусировал свое внимание на фотографии. Он погрузился в европейскую историю, анализировал символику национализма и империализма и собрал снимки в новую серию Berlin Afterimages (1994—1995).
В настоящее время он также занимается проектами, которые посвящены воде, в частности тому, какую важную роль она играет в жизни человека и как неравнозначно к ней относятся в африканских, арабских странах и в Нидерландах, где сейчас живет художник.
В интервью Brooklyn Rail в мае 2011 Улай сказал: «Недавно я решил, что теперь, когда будут спрашивать мое имя, я буду говорить — Вода (…) просто подумайте: наш мозг на 90 % состоит из воды, тело — на 68 %. Это даже не водный человек, а просто Вода: людей это смущает, они спрашивают: „что, извините?“, а я снова говорю — „Вода“. Это сразу же позволяет начать разговор на эту тему. Новое имя передает мою глубокую озабоченность по поводу этого вопроса».
Примечания
wikipedia.bio
